Текст книги "Преследуемый Зверем Братвы (ЛП)"
Автор книги: Джаггер Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Я хихикаю
– У меня есть еда в холодильнике внизу. Пойдем.
Я позволяю Нине спуститься в люк первой, а сам следую за ней. Однако я оставляю дверь открытой, впуская внутрь воздух и солнечный свет. В дальнем конце кабинета у меня есть маленький холодильник, тостер и электрическая плита. Нина смотрит на них, наморщив лоб.
– Как ты все это приводишь в действие?
– Внизу есть генератор. – Я открываю холодильник и заглядываю внутрь. – Хочешь тост или еще что-нибудь?
Я чувствую, как она скользит позади меня, заглядывая мне через плечо.
– Ну, насколько ты голоден?
Я пожимаю плечами.
– Я могу какое-то время обойтись без…
– Костя.
– Да?
– Это не тюрьма. Тебе не нужно напрягаться между приемами пищи.
Я ухмыляюсь.
– Чего ты хочешь? – Она отодвигается от холодильника и смотрит на маленькую полку на стене, заставленную мешками с мукой, рисом и другими сухофруктами.
– Я… – Я пожимаю плечами. – Я не знаю.
– Тогда садись. Я приготовлю.
– Ты готовишь?
Она усмехается.
– Как получилось, что ты так долго меня преследуешь и не знаешь об этом?
– Потому что я буквально никогда не видел, как ты готовишь.
Она хихикает.
– Ладно, я не часто готовлю. Но я знаю, как это сделать. Сядь, расслабься.
Я хихикаю и сажусь за маленький столик. Нина поворачивается и начинает вытаскивать вещи из холодильника и с полок. Я просто сижу и смотрю, позволяя своим глазам впитать ее, особенно когда эта рубашка задирается и дает мне возможность взглянуть на ее задницу или маленькую киску.
К тому времени, когда я понимаю, что она ставит передо мной кружку кофе, я уже тверд как скала. Я тянусь к ней, чтобы посадить к себе на колени. Но она дразняще улыбается и качает головой. Она неторопливо возвращается к плите. Но я клянусь, она позволяет этой рубашке подняться еще выше, когда заканчивает то, что делает.
Когда она поворачивается, сияя, когда прокрадывается обратно к столу с тарелкой, уставленной… чем-то. Она садится напротив меня, кладет несколько штук мне на тарелку и снова садится со своим кофе.
– О, подожди. Не могу поверить, что у тебя это есть.
Она вскакивает и бросается к полке. Она берет банку с чем-то, что я принял за сахар. Это оказалась какая-то сиропообразная штука, так что я к ней не притронулся.
– Здесь. Она выливает немного янтарно-коричневого вещества на лепешку, что лежит на моей тарелке. Потом усмехается.
– Ну, давай!
Я откусываю вилкой кусочек. Мгновенно я застонала.
– Черт, это восхитительно.
– Правда?
– Да, черт возьми, – рычу я, запихивая в рот все больше и больше. – Что это такое?
– Подожди, что? – Нина смотрит на меня.
– Эти пирожные. Как они называются?
Она усмехается.
– Костя, это блины.
Я снова стону, запихивая еще один кусок себе в горло.
– Это блины? Они потрясающие.
. – Погоди, ты что, правда никогда раньше не ел блинчиков? – Она хихикает
Я качаю головой.
– Никогда?!
Я пожимаю плечами и, ухмыляясь, набрасываю еще блинов.
– Я только что лишил тебя девственности?
Я реву от смеха, проглатывая остатки.
– По-видимому.
– Надеюсь, я был достаточно мягок.
Я ухмыляюсь ей.
– А если я не хочу мило?
Ее лицо розовеет, и она прикусывает губу.
– Тогда, думаю, у нас все будет в порядке, потому что я тоже.
Мы смотрим друг на друга через стол целую секунду, прежде чем напряжение взрывается. Я чуть не опрокидываю стол, вскакивая со стула ради нее. Она встречает меня на полпути и со стоном врезается в меня. Я стону ей в рот, глубоко целуя, поднимаю ее и двигаюсь по полу.
Она врезается спиной в стену. Задыхаясь, стягивая с себя рубашку, когда ее ноги обвиваются вокруг моей талии. Я стягиваю джинсы, и мой набухший член вырывается на свободу, пульсируя у ее скользкой киски. Она хнычет и протягивает руку между нами.
Ее мягкие маленькие пальчики обвиваются вокруг моего члена. Я стону ей в рот, когда она поднимает мою голову и помещает ее между своими влажными губами. Со стоном я погружаюсь в нее. Я скольжу глубоко, у нее перехватывает дыхание, когда я погружаю каждый толстый дюйм своего большого члена в ее горячую маленькую пизду.
Она стонет в экстазе. Ее руки крепко обвиваются вокруг моей шеи, и она глубоко целует меня, пока я трахаю ее возле стены. Я безжалостно колочу ее, как дикарь, пока ее киска капает и стекает по всему моему стволу.
Я вхожу и выхожу из нее, наполняя комнату нашими непристойными, влажными звуками. Она кричит, умоляя меня о большем, умоляя еще сильнее. Я рычу, трахая ее как сумасшедший. Мои мышцы вздуваются и сжимаются. Мой член так чертовски сильно вздымается внутри нее. Я чувствую, как она напрягается, и вскрикиваю. И она идет за мной.
С ревом я глубоко целую ее и погружаю свой член по самую рукоять в ее сжимающийся, пульсирующий жар. Мой член вздымается, и я стону, когда начинаю проливать свою горячую сперму глубоко в ее киску. Мы держимся друг за друга, прижимаемся друг к другу, когда сближаемся.
Не теряя ни секунды, я разворачиваю нас и иду к двери офиса. Я пинком открываю ее и спускаюсь по лестнице над машинами внизу. В дальнем конце есть дверь, ведущая в старую раздевалку для сотрудников и душевые. Я снова подключил их для собственного использования. Но сегодня они для нас обоих.
Я держу ее в своих объятиях, мой член все еще внутри нее. Я включаю воду, когда она становится горячей, прижимаю ее к кафельной стене. Когда пар поднимается вокруг нас, я медленно выскальзываю из нее. Жадно целую ее, прежде чем поворачиваю, прижимая к стене.
Нина стонет, когда я падаю на колени позади нее. Мои большие руки хватают ее за задницу, раздвигая ее для меня. Мой рот прижимается к ее ногам, и она хнычет, когда я начинаю ласкать языком ее клитор. Я стону в нее, раздвигая ее ноги для меня. Я провожу языком по ее набухшей киске, пока она не начинает дрожать для меня.
Когда она собирается кончить для меня, я встаю, направляя свой член и жестко вгоняю его в себя. Нина кончает почти мгновенно. Она кричит и царапает когтями стену. Пальцы ее ног скручиваются на полу. Ее киска пульсирует вокруг моей толщины, когда она кончает.
Она поворачивает голову, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. Я со стоном беру ее руки и прижимаю к стене. Я вонзаюсь в нее, прижимая ее к плиткам, когда вода обмывает нас. Я захватываю ее рот своим языком, в то время как я претендую на ее маленькую пизду своим твердым членом. Я вонзаюсь в нее глубоко. Я колочу ее сладкую киску до тех пор, пока ее влага не капает с моих яиц.
Нина кончает снова, еще раз. Я рычу ей в рот, обе руки опускаются на ее бедра. Я жестко трахаю ее, погружаясь в нее снова и снова. Но когда она снова кончает и дрожит рядом со мной, я не могу сдержаться. Я толкаюсь глубоко, и моя сперма льется в нее, когда ее оргазм потрясает ее до глубины души.
После этого мы замедляемся. Я осторожно мою ее, баюкая на руках. Мы едва успеваем вернуться в офис, как снова оказываемся друг на друге. Но на этот раз мы идем медленно. На этот раз я беру ее нежно в постели. Мы подводим друг друга к краю пропасти около дюжины раз, прежде чем наконец взрываемся.
Вот так мы и проводим остаток дня, в постели, она в моих объятиях. Все именно так, как и должно быть.
Позже Нина готовит нам ужин, который мы поглощаем. Несколько часов спустя, после очередного душа, мы лежим в постели вместе. На этот раз я оставил люк открытым, позволяя вечернему воздуху циркулировать над нами.
Этот мир не такой уж жесткий и холодный. Там есть доброта. Там есть мягкость и красота. Просто все это для меня в новинку после жизни, полной отчаяния и боли. Я поворачиваюсь и целую ее волосы, чувствуя, что она начинает засыпать. Затем я закрываю глаза следуя за ней.
Прошло несколько часов, когда что-то вывело меня из сна. В комнате кромешная тьма. Но мои чувства обострены. Что-то не так. Кто-то…
Я поворачиваюсь, чтобы дотянуться до пистолета на прикроватном столике. Но ствол пистолета упирается мне в шею прежде, чем я успеваю добраться туда. Я замираю, когда слышу низкий, глубокий смешок в темноте.
– Ты всегда был больше, Костя.
Мое сердце замирает.
– Но я всегда был быстрее.
Этого не может быть. Это невозможно. Но вдруг включается свет, и я смотрю в лицо призраку. Мертвец, невозможно.
– Ты же…
Дмитрий мрачно усмехается мне через испуганное, мрачное лицо.
– Привет, брат.
Нина просыпается и начинает кричать, когда Дмитрий поднимает свой пистолет, а затем ударяет его сбоку по моей голове. Все это меркнет в темноте.
Глава 17
Нина
Когда его глаза открываются, я вздыхаю с облегчением. Напротив меня, привязанный к стулу за запястья и лодыжки, Костя медленно поворачивает голову, от одного плеча к другому. Но затем он снова погружается в сон, а мое сердце глухо стучит в груди.
Мужчина, стоящий между нами, хихикает, поворачивается ко мне и похотливо смотрит на меня. Слава Богу, я лежала в постели в футболке. Но, сидя здесь, привязанная к стулу, подол задирается гораздо выше, чем мне бы хотелось.
Взгляд мужчины то и дело падает на мои голые ноги. Я извиваюсь, пытаясь сжать их крепче. Он снова хихикает.
– Закрывай их сколько хочешь. Если я хочу попробовать… – он пожимает плечами и улыбается. – Тогда я попробую. Поверь мне.
Я смотрю на него, стиснув зубы.
– Прикоснись ко мне, и ты умрешь.
Он ревет от смеха.
– Сильные слова, маленькая девочка.
Я бросаю взгляд на Костю, затем сужаю глаза на другого мужчину.
– Кто ты, черт возьми?
– Я такой же, как ты, Нина. Совсем как Костя. Еще одна сломленная душа из гнилой системы.
– Я не сломлена, – выплевываю я. – И он тоже.
Он смеется.
– Послушай себя. Ты думаешь, что только потому, что Виктор Комаров сделал тебя своим гребаным секретарем, ты стала менее ебанутой? Он усмехается. – Нина, мы с тобой из одного мира. Ты и я-одно и то же.
– Мы совсем не похожи друг на друга, – выплевываю я.
Он пожимает плечами.
– Так ты исцелилась, dа? Теперь твое детство в аду исправлено? Вот почему ты трахаешься с таким сломленным, ненормальным ублюдком, как этот мужчина?
Он поворачивается и яростно трясет Костю.
– Эй! Очнись, Костя! Просыпайся! – Он дает ему пощечину, и я вырываюсь из удерживающих меня пут.
– Оставь его в покое, мать твою!
Мужчина хихикает и оглядывается на меня.
– А-а-а, так это больше, чем просто трахнуть его, dа? У тебя есть чувства к человеку, который пытался убить твою семью? Кто пытался похитить тебя, чтобы отомстить? – Он свирепо смотрит на меня. – Ты когда-нибудь спрашивала себя, какие у него были планы относительно тебя? В ту ночь, когда он собирался взять тебя, прежде чем ты так славно выстрелила ему в грудь?
Я сглатываю, бледнея.
– Как вы…
– Интересно, куда бы он тебя отвез? Что бы он…сделал с тобой? – Он жестоко ухмыляется, его губы кривятся в похотливой улыбке. – Или мысли о том, как он сделал тебя своей маленькой шлюхой, делает тебя настолько мокрой, что ты все равно трахаешь его?
Я медленно качаю головой, с отвращением глядя на него.
– Кто ты такой?
– Дмитрий.
За спиной мужчины Костя медленно поднимает голову. Его глаза распахиваются. Он быстро смотрят ко мне с беспокойством, наполняющим их. Но когда я слабо улыбаюсь ему, он, кажется, слегка расслабляется. Его взгляд направляется к человеку, стоящему между нами с пистолетом в руках.
– Ты мертв, – рычит он. – Я видел, как ты умирал, Дмитрий.
У меня отваливается челюсть. Я недоверчиво смотрю на человека с пистолетом. Это Дмитрий? Это другой мальчик, которого Федор дрессировал, лепил и издевался. Это тот самый, который “умер” в ограблении, которое вышло боком, того самого, который отправил Костю в тюрьму.
Но ясно, что он не умер. У него ужасные шрамы на руках и еще один на лице, который слегка перекашивает его. И ходит он хромой походкой. Но он очень даже живой.
– Сюрприз, братишка, – тихо шипит он.
– Как…
– Потому что я сильный, Костя, – рычит он. – Я сильный, потому что наш отец сделал нас сильными-достаточно сильными, чтобы пережить что угодно.
Костя прищуривается.
– Он не был нашим отцом, Дмитрий.
– Да, был, – огрызается Дмитрий. – Он нас вырастил, Костя! Он кормил и приютил нас. Он сделал нас людьми!
– Он манипулировал нами, Дмитрий, – рычит в ответ Костя. – Он использовал нас. Мы были пушечным мясом…
– Мы были семьей! он рычит. – Да, он был жестким. Он толкнул нас, Костя. Но это то, что делает семья! Точно так же, как семья мстит друг за друга!
Он прищуривается на Костю и качает головой.
– Я надеялся на тебя, Костя. Когда я услышал, что ты сбежал и приехал сюда после того, как эти ублюдки убили нашего отца, я был вне себя от радости. Я последовал за тобой, чтобы разделить твой триумф.
Его лицо темнеет, и он медленно качает головой.
– Но ты потерпел неудачу, Костя. Ты подвел меня. Ты подвел Федора. Ты подвел себя. Ты был слаб. Ты колебался, как он велел тебе никогда не делать этого!
– Они были у тебя! Я был там, Костя, наблюдал за тобой! Ты наставил пистолет прямо на Виктора и этого придурка Николая. Ты собирался убить их… – Он поворачивается и направляет на меня пистолет.
Я перевожу взгляд на Костю. Он смотрит прямо на меня, его лицо искажено болью.
– Я не знал, кто ты, Нина, – тихо говорит он. – Я не знал, кто я такой. В моем сердце была ненависть…
– Избавь нас от покаянного признания, Костя, – смеется Дмитрий. – И перестань притворяться, что ты не убийца, каким я тебя знаю. Зверь! Костя, ты у нас легенда! Чудовище! И все же, увидев эту маленькую шлюху, ты становишься мягким!
– Следи за языком, – рычит Костя.
Дмитрий смеется.
– Десять лет, Костя. Я понимаю. Ты увидел какую-то сладкую киску и потерял самообладание.
Костя скрипит челюстями. Его глаза сверкают яростью, которая почти пугает меня.
– Какой во всем этом смысл, Дмитрий? Зачем…
– Почему я следил за тобой? – Он улыбается и поворачивается ко мне. Он непристойно облизывает губы. – А за ней? – Он делает шаг ко мне. Костя рычит и напрягает свои путы, но Дмитрий игнорирует его, когда наклоняется ближе. – Мне понравилось смотреть, как ты принимаешь душ, маленькая шлюшка.
– Пошел ты. – Я плюю ему в лицо.
Дмитрий ощетинивается. Его зубы обнажаются, и на секунду я готовлюсь к удару. Но этого не происходит. Вместо этого он с рычанием поворачивается к Косте.
– И ради этого ты бросил свою семью?! Это то, что заставило вас игнорировать и забыть свой долг!? Месть которую заслужил наш отец!?
– Он не был нашим гребаным…
– Черт побери, так оно и было!! – Дмитрий ревет. Он морщится, и его лицо тикает. С рычанием он засовывает руку в карман пиджака и достает пузырек с таблетками. Откидывает крышку и выбивает несколько штук себе в рот.
– Был, Костя. Он был единственным отцом, которого мы знали. И ты подвел его.
– Он отправил меня в тюрьму, Дмитрий, – шипит Костя. – Он позволил тебе умереть!
– Нет, братишка, – рычит он. – Он спас меня.
Костя медленно качает головой.
– В тебя столько раз стреляли…
– Двенадцать, – рычит Дмитрий. – Двенадцать гребаных раз, эти сукины дети. Но Федор, наш отец, отнес меня к человеку, который спас меня от смерти. Он прищуривает глаза. – Мне понадобилось два года, чтобы снова ходить, Костя. Еще один год, чтобы сделать больше двух шагов, не падая в обморок из-за нехватки воздуха, и еще один год после этого, чтобы съесть больше, чем суп.
Он усмехается.
– Поплачь мне про тюрьму, Костя, пожалуйста. Поплачь мне о том, что ты ешь твердую пищу и можешь мочиться стоя.
Костя качает головой.
– Дмитрий, если бы я знал…
– Может, и к лучшему, что ты этого не сделал, dа? – Сверкая зубами говорит он. – Ты знал, что эти ублюдки выстрелили Федору в голову. А твоей реакцией на это было трахнуть эту маленькую сучку. Он замахивается на меня пистолетом, заставляя вздрогнуть.
– Так что, Костя, может, и к лучшему, что ты не знал, что я жив. Иначе, может быть, ты попытался бы трахнуть меня, – он хихикает, затем хрипит, хватая ртом воздух. Когда у него перехватывает дыхание, он поворачивается ко мне. Он улыбается мне тонкой, жесткой улыбкой.
– Ты размяк, Костя. Ты колебался. Ты предпочитаешь наших врагов семье. Вот почему я следил за тобой. Чтобы исправить то, чего бы ты не хотел. Чтобы закончить то, что ты не смог.
– Это был ты, – тихо шиплю я. – В ночь вечеринки.
Он улыбается мне.
– Dа, маленькая сучка. Так оно и есть. И машина… И больница… И все же это… это… – он резко поворачивается и приставляет пистолет к виску Кости.
– Нет! Я кричу.
Дмитрий смеется.
– Этот маленький трус… эта маленькая киска… он все время бросал мне вызов. Он тебя спасал. – Он поворачивается к Косте и опускается перед ним на корточки.
– Ты выбрал не ту команду, братишка. Ты предпочел ее своей семье. Он качает головой. – Мне обидно, Костя. Мне очень обидно. Так и что теперь? – Он улыбается и встает. Он смотрит на меня с той же похотливой улыбкой.
– И теперь я сделаю тебе больно.
Он начинает двигаться ко мне. Его рука опускается к поясу, и мое сердце замирает.
– Держись от меня подальше!
– Отойди от нее!! – Стул скрипит, но держится, хотя он бьется и ревет, как зверь в клетке. Костя рычит и дергает путы.
Дмитрий улыбается, когда останавливается прямо передо мной, глядя на меня сверху вниз.
– Я хочу, чтобы ты смотрел, Костя. Я хочу, чтобы ты видел, как я ее погублю. Она шлюха Кащенко, и я буду относиться к ней как к таковой.
Он мрачно усмехается, не обращая внимания на рев Кости, и наклоняется. Я отшатываюсь, содрогаясь, когда чувствую его дыхание на своей шее.
– Держу пари, тебе это понравится, маленькая шлюха, – шипит он мне на ухо. Он наклоняется еще ближе, и мой желудок переворачивается.
– Стонешь из-за него, да? Будешь стоать, как хорошая маленькая шлюха когда я трахаю твою…
Я поворачиваю голову, прижимаюсь ртом к его уху и сильно кусаю. Дмитрий вскрикивает, отстраняясь от меня. Но я вонзив зубы, поворачиваю голову. Он ревет, оглушая меня. Но я не отпускаю его. Я кусаю сильнее, пока он внезапно не отскакивает. Но не весь он.
Меня чуть не стошнило, когда я выплюнула огромный кусок уха Дмитрия на пол. Я чувствую вкус крови на губах. Но я слабо улыбаюсь, наблюдая, как он кружится, схватившись за окровавленную голову.
– Ты гребаная сука! Он рычит. – Ты тупая гребаная шлюха!
Он снова поворачивается. Я напрягаюсь, но первый же удар сотрясает меня до самого центра. Я реву, когда он снова бьет меня по голове, по животу. Я вскрикиваю, задыхаясь от боли, когда он ударяет меня. Но я могу взять это. У меня были годы практики принимать это лекарство.
Костя рычит, как зверь, когда Дмитрий отстраняется, хватая ртом воздух. Схватившись за грудь, он выглядит почти таким же страдальцем, как и я. Русский постарше отшатывается назад, слепо засовывает руку в карман и вытаскивает пузырек с таблетками. Он откидывает крышку и со стоном опрокидывает в себя еще один глоток.
У меня кружится голова. Я чувствую, как мое зрение прыгает туда-сюда. Я могу принять удар, но удары, которые я только что получила, все еще звенят у меня в ушах. Они все еще туманят мою голову.
– Я наблюдал за тобой, Костя, – шипит Дмитрий. – Я надеялся, что ты увидишь свет. Но ты продолжал разочаровывать меня. И это больно, Костя. – Он поворачивается и улыбается ему.
– А теперь я сделаю тебе больно. Держи глаза открытыми, брат. И твои уши. Я хочу, чтобы ты услышал ее крик…
– Знаешь, Дмитрий, почему я не «отомстил» за Федора? Костя рычит.
– Потому что ты слаб…
– Потому что он был куском дерьма.
Дмитрий напрягается.
– Потому что он был трусом, который заставлял детей делать за него грязную работу, потому что боялся испачкать руки.
– Заткнись, Костя, – шипит старший.
– Он был неудачником. Неудачник, пьяница, который целыми днями хвастался двум мальчишкам своими подвигами.
– Я тебя предупреждаю, Костя!
– Я не мстил за его смерть, Дмитрий, – тонко улыбаясь, говорит Костя. – Потому что он это заслужил.
С ревом Дмитрий, разворачиваясь к Косте. Он бросается вперед и бьет его кулаком в лицо, снова и снова. Я кричу, но он продолжает, пока снова не хватает себя за грудь. Он стонет, опрокидывая еще больше таблеток.
Затем он снова вытаскивает пистолет. Он подносит ее к Косте, и у меня сжимается сердце.
– Нет! – Я кричу.
– Однажды ты оставил меня умирать, Костя, – говорит он тихо. – Позволь мне отплатить тебе тем же.
– НЕТ!
Пистолет отдает оглушительным грохотом. Костя хрипит, и я с ужасом смотрю, как он откидывается на спинку стула. Кровь тут же начинает пропитывать его футболку. Он смотрит вниз, его лицо белое. Потом он смотрит на меня.
– Нет!
Дмитрий хихикает. Он кладет пистолет на стол и поворачивается. Он идет ко мне, ослабляя ремень.
– Я собираюсь не торопиться с тобой, маленькая шлюха, – рычит он. – Это не будет весело для…
– Одна хорошая вещь”
Слова хрипят у него за спиной. Дмитрий хмурится и поворачивается к Косте, который втягивает воздух, из груди у него течет кровь. Но он с дикостью в глазах смотрит на Дмитрия. Его взгляд поворачивается ко мне и смягчается.
– Одна хорошая вещь, – шепчет он.
Внезапно он вскакивает. рычит, когда стул скрипит и качаясь. И вдруг он раскалывается на миллион кусочков, когда его огромные руки высвобождаются.
Дмитрий бледнеет и бросается к пистолету. Он хватает его, но Костя быстрее. Он бросается на него, словно разъяренный раненый медведь. Он ревет, оставляя кровавый след, когда врезается в Дмитрия, как поезд. Пистолет стреляет, и я в ужасе смотрю, как Костя падает на Дмитрия. Он отбрасывает его назад, сбивая с ног как раз в тот момент, когда они врезаются в стену с окнами.
Вся стена разлетается вдребезги, и я кричу от ужаса, когда оба мужчины, Дмитрий и Костя, вылетают наружу и растворяются в воздухе.
– НЕТ!
Я спрыгиваю со стула, всхлипывая, и падая на пол. Я цепляюсь за путы на запястьях, наконец освобождаясь от одной. Я дергаю за оставшуюся веревку вокруг лодыжек и другого запястья. Освободившись, я издаю душераздирающий крик и бросаюсь к разбитому окну. Я смотрю вниз, и мое сердце останавливается.
Костя и Дмитрий лежат на бетонном полу тридцатью футами ниже. Моя голова все еще кружится и все плывет от избиения. Я поворачиваюсь, шатаясь чуть не падая, когда иду через комнату. Я смотрю вниз и внезапно чувствую холод.
Это не от ударов у меня кружится голова. Это из-за цвета крови, просачивающейся сквозь рубашку на моем боку.
Я падаю на пол, на бок. Я издаю стон, слезы текут из моих глаз, когда я ползу по полу. Я хватаю телефон с прикроватного столика. Мое зрение утопает в темноте, когда я набираю номер и подношу телефон к уху.
– Нина! Где…
– Виктор, – шепчу я. – Виктор, я… я…
Телефон выпадает у меня из рук. Комната вращается, когда я наклоняюсь в сторону, падая в ничто.
