Текст книги "Похищенная невеста Братвы (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Зои

Мой пульс бьется так громко, что это заглушает звук брызг душа на моем лице. Я крепко закрываю глаза, все мое тело пульсирует от жара. Моя голова опускается, вода стекает по моему лицу, когда я цепляюсь за плитки передо мной.

Я хотела бы, чтобы то, что я чувствую, было стыдом, или сожалением, или отвращением к самой себе. Но чувство, которое копится глубоко в моей душе и покалывает кожу, имеет только одно название: желание.

Он может быть моим похитителем и моим тюремщиком. Но он также и моя фантазия. Он – мое мучительное желание и похоть. Он-монстр, который нажимает на все нужные кнопки. Я не знаю, что это говорит обо мне, но притворяться больше не могу.

Лев заставляет меня страдать от вожделения. Он заставляет меня голодать – нет, отчаянно желать большего. Я хочу, чтобы его руки всегда были на мне, и гораздо больше, чем его руки. Когда вода струится по мне, я вспоминаю ощущение его рта недели назад, и я сильно краснею.

Я помню, как его руки раздвинули мне ноги или наклоняли меня. Я помню ощущение его толстого члена, скользящего в меня, растягивающего меня. Я тихо постанываю и вспоминаю, какой влажной он сделал меня – как он заставил мое тело дрожать и дрожать.

Моя рука скользит между ног, касаясь того места, которого он касался всего десять минут назад. Но я со стоном отдергиваю пальцы. Дело не в том, что я не хочу снова испытать это чувство. Дело в том, что я знаю, что мое прикосновение уже не будет прежним. Это все равно, что иметь прекрасный вкус во рту и не хотеть съесть что-то еще, чтобы запятнать его.

Прикасаться к себе-это не означает, что он прикасается ко мне. Это даже близко не подойдет.

Я подставила лицо под струи душа, задыхаясь. Что со мной не так? А как насчет этого грубого, опасного, преступного мужчины от которого мне становится так чертовски жарко? Что насчет его непристойных слов и требовательных прикосновений, которые заставляют меня жаждать большего?

Я хмурюсь, когда понимаю, что на самом деле меня злит, как сильно он меня заводит. Потому что это чертовски несправедливо. Я сердито смываю остатки мыла с кожи, прежде чем закрываю воду.

Элегантное мягкое и большое полотенце окружает меня, как огромное одеяло. Я быстро вытираюсь и выхожу из великолепной душевой кабины, выложенной белой плиткой и украшенной серебром. Когда внезапно я задыхаюсь и замираю. Я слышу голоса по ту сторону двери ванной, в моей спальне. Я слышу мужской голос, который не похож на Льва, и мое сердце подпрыгивает. Я бросаю взгляд на дверь, убеждаясь, что она заперта, и подхожу ближе.

Мужчина говорит по-русски, и я слышу, как отвечает голос Льва. Я дрожу, гадая, какого черта он замышляет для меня сейчас. Слова “Волков” и “дьявал” продолжают повторяться. А потом я слышу свое имя.

Осторожно я открываю дверь ванной и выглядываю наружу. Лев стоит ко мне спиной, и он стоит лицом к Огромному зверю в человеческом обличье. Я имею в виду, что сам Лев огромен. Но парень, с которым он говорит, почти на полфута выше его, с еще более широкими плечами.

Но пока я слежу за ними, внезапно незнакомец смотрит мимо Льва. Его глаза останавливаются на мне, и его рот мгновенно закрывается. Он откашливается и чуть-чуть выпячивает подбородок. Но Лев мгновенно замирает и поворачивается.

Его глаза становятся жесткими и сужаются, когда он видит, что я явно в одном полотенце. Мужчина, с которым он разговаривал, похоже, тоже это понимает, потому что он быстро отводит глаза. Что нелепо, потому что это не похоже на то, что я чертовски голая. И полотенце, может быть, вдвое меньше пухового одеяла. Но это говорит о силе Льва.

– Николай, – хмыкает Лев, обращаясь к мужчине, но все еще глядя на меня своими напряженными глазами, – Это Зои. Зои, Николай.

Он поворачивается и что-то говорит Николаю по-русски. Молодой человек резко кивает и поворачивается, чтобы выйти из комнаты. Когда Лев поворачивается ко мне, я дрожу, когда его глаза, кажется, прожигают меня насквозь. Его челюсть скрежещет, а взгляд полон голода. Это взгляд, который я с полной ясностью помню с той первой ночи с ним: мой первый раз с кем-то.

Он делает шаг ко мне. Но, как инстинктивная реакция, я ахаю, быстро захлопываю дверь и запираю ее. Я густо краснею, когда слышу, как он хихикает с другой стороны.

– Как прошел твой душ?

– Хорошо, хорошо, – выпаливаю я.

– Ты умылась за ушами? – саркастически говорит он. Мой румянец только усиливается.

– Я уверена, что так и было, – бормочу я.

– В любом труднодоступном месте, где вам может понадобиться… – Я слышу рычание в его горле. – Помочь, с чем то?

Я дрожу, и у меня перехватывает дыхание, когда я сжимаю бедра вместе. Я наклоняюсь поближе к двери, как вдруг слышу снаружи женский голос – тоже русский. Лев отвечает своим обычным ворчанием. Затем я слышу, как его голос удаляется вместе со звуком шагов. А потом наступает тишина. Я быстро заканчиваю вытираться полотенцем и надеваю махровый халат, который нашла в ванной.

Моя комната выглядит пустой, поэтому я открываю дверь до конца и вхожу в нее. Мгновенно мой рот открывается. Возможно, в комнате больше никого нет, но она не пуста. Стеллажи с одеждой заполняют половину спальни, и моя челюсть отвисает еще больше, когда я подхожу ближе.

Это все новая, великолепная и дорогая дизайнерская одежда – элегантные платья, милые юбки, топы, даже джинсы. На целой стойке висит изящное, тонкое, как бумага, и супер сексуальное нижнее белье. Я краснею, когда подхожу к нему. Мои пальцы скользят по кружевам и шелку, моя голова медленно качается.

– Если вам понадобится что – нибудь еще…

Я кричу и поворачиваюсь, затем отскакиваю назад к странной женщине, стоящей в дверях гардеробной. Она красивая и высокая, с длинными темными волосами, очками в тонкой оправе и непроницаемым профессиональным выражением на лице.

– Кто ты, черт возьми, такая?

Она выгибает наманикюренную бровь.

– Извини, – бормочу я, – я… ты меня удивила.

– Нина, – она протягивает руку и пожимает мою с удивительно крепкой хваткой. Хотя я уверен, что раньше я слышала, как она говорила по-русски, ее английский становится четким и беглым, и смутно звучит по-британски.

Хотя ее имя мне о чем-то говорит. Я помню, что Фиона рассказала мне о встрече с ней, когда они с Виктором встретились.

– Вы работаете на Виктора, не так ли?

– Для господина Комарова-да, – коротко кивает она.

– Зои, – тихо говорю я. – Я…

– И я знаю, кто вы, мисс Стоун.

– О.

Она профессионально улыбается.

– Это моя работа-знать такие вещи.

– Что, плененных женщин Льва? – Я выпаливаю это с горечью, прежде чем успеваю сдержаться. Мое лицо бледнеет, но Нина, кажется, просто скромно ухмыляется, прежде чем скрыть это.

– На самом деле это впервые… – она хмурится. – Ну, для Льва.

Я бросаю взгляд на вешалки с одеждой. – Неужели все эти…

– Для тебя? – Она кивает. – Да. Я думаю, ты обнаружишь, что все они твоего размера. Но если что-то не так, пожалуйста, сообщите мистеру Нычкову, и мы вызовем портного.

Я поворачиваюсь и окидываю взглядом стеллажи с одеждой.

– Эм… – Я качаю головой.

– Да?

– Это чертова куча одежды.

– Это так, да.

Я хмурюсь.

– Я имею в виду, как долго Лев планирует, чтобы я оставалась здесь?

Она тонко улыбается.

– Я вообще не уверен, что предусматривается дата окончания, мисс Стоун.

Я краснею, дрожа. "ой." Но потом я хмурю брови.

– Ну и что. Я просто должна быть его долбаным пленником, навсегда?

Нина тонко улыбается.

– Это выходит за рамки моей компетенции.

Я закатываю глаза.

– Значит, это просто русская штука? Или дело в братве? Сначала Виктор с Фионой, а теперь Лев со мной?

– Я не уверена, что понимаю?

– Похищать женщин, к которым ты неравнодушен, – бормочу я. – Что это, вопрос культуры?

Она ухмыляется.

– Это забавно.

– Я не шутила. Я на самом деле спрашиваю.

– И я боюсь, что у меня нет для тебя ответа, – прямо говорит Нина.

– Значит, в последнее время тебя никто не похищал?

Она улыбается.

– В последнее время нет.

– Тебе повезло.

– Тебе еще что-нибудь нужно?

– Моя свобода? – сухо бормочу я.

Нина снова улыбается.

– Боюсь, тебе придется обсудить это с мистером…

– Верно, верно, да. Вне вашей компетенции, верно?

Она улыбается.

– Что-то в этом роде. Ну что ж, – она делает вдох, выпрямляясь во весь рост. – Было приятно познакомиться с вами, мисс Стоун.

– Да, и мне тоже.

Она резко поворачивается и начинает выходить.

– Эй, Нина?

Она останавливается и оборачивается.

– Да?

– Ты говоришь по-русски?

Она кивает.

– Я говорю.

– Что значит дивал?

Ее губы поджимаются.

– Где ты это услышал?

– Я только что была в ванной, принимал душ, и я слышала, как Лев и кто-то еще говорили это; это и мое имя? – Я хмурюсь. – Мне было любопытно…

– Это означает "дьявол".

– Он называл меня дьяволом?

Она качает головой, ее глаза становятся холодными.

– Нет. Дьявол-вот у кого он тебя отнял.

Я хмурюсь.

– Чет Брубейкер?

Губы Нины сжимаются.

– Вам следует спросить мистера Ничкова.

Она коротко кивает, поворачивается и выходит из спальни, закрыв за собой дверь. Я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы начать рыться в вешалке с одеждой. Дверь за моей спиной снова открывается, и я вздыхаю.

– Дай угадаю, больше одежды?

– Я думал, это поможет тебе начать.

Я ахаю, оборачиваюсь и вижу Льва, стоящего в дверях. Я дрожу, когда его свирепый взгляд скользит по мне.

Он ухмыляется.

– Но, если тебе каким-то образом понадобится больше сорока нарядов, я уверен, что в Чикаго найдется больше одежды, которую мы могли бы привезти.

Я поджимаю губы.

– Что мне нужно, так это иметь возможность уйти.

– Тебе? – Он пожимает плечами, входя в комнату с жесткой ухмылкой на лице. – А я подумал, что тебе нужен этот отпуск?

– И все же двери все еще заперты.

– Так ли это?

Я закатываю глаза.

– Значит, я могу просто уйти прямо сейчас? Вот так просто?

Он ничего не говорит. Я холодно смеюсь.

– Тогда, я думаю, это "нет".

Когда он по-прежнему ничего не говорит, я чувствую, как во мне поднимается гнев. Я свирепо смотрю на него, отводя руку назад к вешалке с одеждой.

– Значит, это и есть новый замок?

– Что?

– Все это! – Я тыкаю пальцем в одежду. – Так вот как ты собираешься меня содержать? С красивыми вещами? Вот как, по – твоему, ты собираешься контролировать…

Я задыхаюсь, когда он врезается в меня. Лев рычит, хватая меня и толкает обратно на одну из высоких вешалок с одеждой у стены. Я стону, когда его губы прижимаются к моим, когда моя спина ударяется об одежду и стену позади меня. Его твердое, как камень, тело прижимается ко мне, прижимая меня к стене, и я всхлипываю, когда он внезапно поднимает обе мои руки вверх одной из своих.

Его свободная рука опускается мне на талию, и у меня от шока отвисает челюсть, когда он хватает завязку спереди моего халата. Он выдергивая его, когда я снова задыхаюсь, халат распахивается.

– Это то блять как ты думаешь…

Я стону, когда он снова поднимает мои руки, и внезапно галстук от халата обвивается вокруг моих запястий.

– Подожди…!

Лев рычит, игнорируя меня, когда он туго затягивает его вокруг высокой верхней перекладины вешалки для одежды. Он дергает ее сильно, удерживая обе мои руки поднятыми, мои запястья связаны. Халат распахивается, и мое лицо горит, когда он отступает назад. Его голодные глаза бесстыдно скользят по мне, и я дрожу под его горячим взглядом. Лев тянется ко мне, и я снова издаю стон, когда он распахивает халат, открывая ему всю меня.

Тепло растекается между моих бедер. Мое лицо горит, дыхание становится тяжелее. Я знаю, что он видел меня голой раньше – и многое другое. Но это так грязно и так неправильно быть связанным вот так, когда глаза моего похитителя впиваются в меня. Но это грязно и неправильно в очень, очень горячем смысле.

Мои бедра сжимаются вместе, мое тело изгибается.

– НЕТ, lastachka, – хрипло шипит Лев. Он качает головой. – Это, вот как я буду контролировать тебя. Не с красивыми вещами. Связанной.

Я подавляю стон и, прищурившись, смотрю на него.

– Ты… ты…

Он улыбается.

– Да?

– Ты высокомерный придурок!

– Избалованная маленькая соплячка, – огрызается он в ответ.

– Придурок!

– Принцесса.

– Подонок!

– Дразнишь.

– Ты…

Но мои слова превращаются в стон, когда он жадно целует меня. Он целует меня так сильно, что у меня синяки на губах. Сначала я сопротивляюсь этому, но ощущение его губ на моих и его языка, требующего входа, вырывает стон из глубины моей груди. И он слышит это, когда я это делаю.

Лев мрачно усмехается, а я издаю стон, краснея. Его колено проскальзывает между моих бедер, и я всхлипываю, когда он раздвигает мои ноги. Его рука опускается на мое обнаженное бедро, и я резко вздыхаю. Его теплое, сильное прикосновение скользит по моей коже, заставляя меня корчиться от желания. Мой живот сжимается от его прикосновения, когда его рука скользит все ниже и ниже.

– Лев… – Я хнычу, а затем глубоко стону, когда его рука проникает мне между ног. Он обхватывает мою киску и медленно проводит пальцем по моим губам, когда я вскрикиваю.

– И опять, – хрипло рычит он. – Я нахожу тебя насквозь мокрой для меня.

– Этот… душ… – Я отстреливаюсь.

– Да конечно, – усмехается он. Его свободная рука обхватывает мою челюсть. Он проводит большим пальцем по моим распухшим губам, в то время как его пальцы гладят мой клитор. Я стону для него, прежде чем он внезапно крепко целует меня.

Он отстраняется, и мое сердце замирает, когда он внезапно падает на колени.

– Лев… – Я задыхаюсь.

Его рот прижимается к моим бедрам, и я вскрикиваю. Его язык скользит по моим губам, а затем натыкается на мой клитор. Я дрожу всем телом, напрягаясь из-за ремней на запястье. Он снова обводит языком мой клитор, и я вздрагиваю от удовольствия.

– О, черт… – тихо всхлипываю я, прижимаясь к его рту.

Его язык медленно скользит по моим губам, прижимаясь к моему входу. Он снова сосет мой клитор, когда я откидываю голову назад. Я дрожу от желания, чувствуя, как теряю контроль над собой, когда мягкий галстук прижимает мои руки выше.

– Тебе нравится, когда я это делаю, да… – рычит он, глядя на меня снизу вверх. Его губы блестят от моего желания, разжигая во мне что-то еще более горячее. И все же я чувствую необходимость сразиться с ним. Я чувствую себя обязанной не “сдаваться”—бороться с этим совершенно несправедливым способом, которым он меня соблазняет.

– Нет…

– Да, тебе нравиться, – мрачно усмехается он. Он облизывает свои чистые губы, отчего моя кожа горит жаром. – Тебе нравится быть моей пленницей…

Я стону.

– Моя игрушка.

Его язык танцует над моим клитором, и я стону от удовольствия, даже когда качаю головой.

– Я… нет, я… нет, я не…

Лев резко отстраняется.

– Нет? – Он пожимает плечами и встает. У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него.

– Что ты делаешь? – Я ахаю.

Самодовольная, победоносная улыбка дразнит уголки его рта.

– Ну, раз тебе это не нравится, возможно, мне следует просто уйти.

Он ухмыляется. Я трепещу из-за него – как будто на самом деле физически дрожу. Я жажду большего его прикосновения, и он, черт возьми, прекрасно это знает. Я такая мокрая, что она практически стекает по моим бедрам

– Я…

– А теперь, может, мне оставить тебя вот так связанной? – Он ухмыляется. – Или освободить одну из твоих рук, чтобы закончить то, что я начал?

Я густо краснею.

– Ты высокомерный… – выдыхаю я, когда он внезапно протягивает руку и развязывает пояс. Его тело так близко к моему, его тепло дразнит мою кожу, когда он нависает надо мной. Он разматывает махровый пояс с вешалки и вкладывает его в мои теперь свободные руки, прежде чем отступить.

Мое лицо горит, когда я быстро застегиваю халат, глядя в землю.

– Я буду держать тебя так, как мне заблагорассудится, lastachka, – тихо рычит он. – С замками, с красивыми вещами… – стонет он. – Как бы мне было приятно держать тебя здесь, как свою.

– Ты не можешь просто…

– Я уже делаю, lastachka, – тихо говорит он, его голос резкий и тяжелый.

– А как насчет моей семьи, а? – Я шиплю.

– Ты имеешь в виду своего отца, который продал бы тебя за деловую сделку?

Я свирепо смотрю на него… ненавидя его, желая его, желая, чтобы он снова связал меня, а затем чувствуя себя полным уродом из-за желания этого.

– Интересно, как отреагировала бы Фиона, услышав о том, что ты держишь меня здесь в таком состоянии? – тонко говорю я. – Или… С кем это она? О правильно! Она с твоим Боссом разве не так? – Я усмехаюсь. – Ух ты, интересно, что бы он сказал…

– Твой друг и мой заняты в отпуске, вдали от телефонов и отвлекающих факторов.

– Навсегда? – Я срываюсь.

– На данный момент.

– Что ж, когда они вернутся, можешь быть чертовски уверен, я позвоню ей, чтобы…

– Знаешь, ты не очень убедительно доказываешь, что хочешь вернуть свой телефон, – ворчит Лев. Он похлопывает себя по заднему карману и улыбается.

– Ты психопат, ты это знаешь?

Он пожимает плечами. Поворачивается, чтобы выйти из комнаты, а я стою, закутавшись в халат, ненавидя его и страдая из-за него. Но по какой-то причине я хмурюсь и снова открываю рот.

– Кто такой дьявол?

Он делает паузу и, нахмурившись, оглядывается на меня. – что?

– Раньше, когда я была в ванной, ты с кем-то еще говорил дивал много. Что и есть дьявол, верно?

Когда он хмурит брови, я прикусываю губу.

– Нина мне сказала.

– Нина говорила из – за…

– Кто такой дьявол?

Лев поджимает губы.

– Дьявол – вот у кого я тебя отнял.

– Только не Чет.

Он качает головой.

– Не его отец.

Его челюсть скрежещет. – нет.

– Тогда кто…

– Наслаждайся своей новой одеждой, принцесса.

Его глаза впиваются в мои, высасывая воздух из моих легких. Я не могу сказать, хочу ли я броситься к нему и ударить его по лицу или поцеловать в губы. Но, не сказав больше ни слова, он поворачивается и выходит за дверь, захлопывая ее за собой.

Медленно я начинаю думать, что, возможно, я выпала из сковороды и попала в огонь…

Глава 9

Лев

На улице темнеет, пока я барабаню пальцами по крышке стола.

– Ты уверен?

– Уверен. У меня были собственные люди для этого.

– И это определенно был его…

– Это был самолет Федора Кузнецова, босс, – ворчит он. – И я узнаю команду киллеров, когда увижу ее-. Он бросает стопку фотографий на мой стол.

Мои глаза сужаются. Виктор был прав. Я официально откусил гораздо больше, чем могу прожевать.

Я знаю медведя, которого я ткнул, поэтому Николай наблюдал за важными целями Братвы Волкова – домом Юрия Волкова здесь, в городе, его джаз-клубом, некоторыми их складами и частным аэродромом за пределами Чикаго, с которого, как я знаю, команда Волкова любит прилетать и улетать.

Люди Николая подтвердили то, чего я опасался. Часть меня надеялась, что это пройдет. Или, по крайней мере, закипит, а затем остынет. В конце концов, я не брал гребаную невесту Федора, просто невесту, которая была частью делового соглашения, в котором он участвовал. Деловые договоренности меняются все время, черт возьми, особенно в нашей сфере деятельности.

Но прошло уже два дня, и вместо того, чтобы отступить или отпустить это, похоже, Федор удвоил свои усилия. Я смотрю на фотографии на своем столе и хмурюсь. Блядь. Я знаю некоторых из этих людей, по крайней мере, по репутации. И невозможно ошибиться в выражении их лиц или по татуировкам на их шеях.

Это охотники, причем лучшие охотники Юрия Волкова. Бывшие российские военные, закаленные в Чечне или других кровавых гражданских войнах. А теперь они здесь, и я почти не сомневаюсь, что мои гребаные яйца у них на прицеле.

– Ты хочешь начать собирать группу реагирования вместе?

Я качаю головой.

– Босс, эти парни…

– Я знаю, кто они, – ворчу я.

– Значит, ты знаешь, что они здесь ради тебя.

– Da.

– Лев…

– Это не война Кащенко, – рычу я. – Или Виктора, или твоя, или кого-то еще. Если бы эти шаги делал Юрий, все было бы по-другому.

– Мы не знаем, что это не так.

Я качаю головой. – Это Федор, поверь мне.

– Федор, который является главным младшим боссом Братвы Волкова, Лев! – огрызается Николай. Он предан до конца, но в этом человеке есть такая же тьма, как и во мне, которую он изо всех сил пытается сдержать.

– Нам нужно собрать команду…

– Я сказал, никакой команды, – огрызаюсь я.

– Ты не будешь сражаться в одиночку с гребаной командой убийц Волкова, – шипит он. – Черт возьми, Лев, послушай, что я…

– Николай, – тихо шиплю я. Вызов на его лице мгновенно исчезает. Мы близки, но военное прошлое Николая внезапно берет верх над его потребностью спорить со мной. Он напрягается.

– Da, босс, – ворчит он.

Я вздыхаю, потирая висок.

– Позволь мне разобраться с этим, хорошо? Конечно, следи за происходящим. Если Юрий вмешается или если они предпримут шаги против каких – либо наших интересов – интересов Кашенко, то есть не моих, – тогда мы выступим против них. Но не раньше. Это понятно?

Он сухо кивает.

– Dа, Лев.

Я знаю, что Николай просто беспокоится обо мне. Может быть, я тоже. Но это моя война с Федором. Это моя кровная месть – битва, которая бушует уже очень, очень давно.

Когда Николай уходит, я опускаю взгляд на свою руку. Я закатываю рукав своей рубашки, и мои глаза становятся жесткими. Маленькие пятнистые шрамы тянутся по внутренней стороне руки от запястья до груди. Для некоторых они могут выглядеть как пулевые ранения. Но я знаю лучше.

Я знаю, что они идеально подходят по размеру к концу сигареты марки Yava. Я закрываю глаза и почти чувствую запах дерьмового табака, смешивающийся с запахом собственной жареной кожи.

Мои глаза открываются и сужаются, зубы скрипят. Я не начинал этого. Федор так и сделал. Похищение Зои не было задумано как расплата или что-то в этом роде. Но если это дополнительный бонус, так тому и быть.

Он хочет крови? Он ее получит.

В моем животе внезапно заурчало. Господи, я даже не помню, когда в последний раз ел сегодня. Я жадно улыбаюсь про себя.

Да, я знаю.

Мои губы вспоминают вкус ее маленькой пизды, и я стону. Я встаю, иду по коридору и стучу в ее дверь.

– Что, – огрызается она.

Я хихикаю. И все же в ее раздражительности и дерзости есть что-то такое, что подливает масла в огонь внутри меня. Я рычу про себя, чувствуя, как мое желание к ней снова нарастает.

– Ты голодна?

Наступает пауза.

– Ты можешь сказать”да", я не буду держать на тебя зла.

– Что у нас на ужин?

Я снова хихикаю.

– Это что-нибудь изменит?

Дверь распахивается. И вот она здесь… вся, ее рост сто шестьдесят два сантиметра, вес пятьдесят четыре килограмма. Ее длинные светлые волосы собраны сзади в конский хвост. И да поможет мне Бог, все, о чем я могу думать, это схватить его в кулак и направить ее…

– Это может быть, – огрызается она, царапая мою фантазию.

Я стискиваю зубы, когда мой взгляд скользит по ней. Несмотря на все ее нахальство по поводу того, что я покупаю ей или держу ее с “красивыми вещами”, похоже, что она уже оставила след на одежде, которую я принес для нее. На ней это соблазнительно короткое маленькое платье, которое облегает каждый гребаный изгиб ее тела.

Ее голые ноги притягивают мой взгляд, и я стону, представляя, как они обхватывают мои бедра. Вырез опускается низко, открывая мне полный обзор ее декольте и черного кружева лифчика под ним. Простое серебряное ожерелье с единственным бриллиантовым кулоном – тоже от меня – украшает ее шею, спадая между грудей.

Мои глаза бегают вверх и вниз, как будто я не могу насытиться при виде нее. И вдруг мне стало наплевать на то, что я собирался сделать на ужин раньше. Потому что я могу думать только об одной вещи, которую я хочу съесть сейчас…

Она ухмыляется, как будто довольна собой, что сбила меня с толку тем, как она одета.

– Нравится?

– Да, – хрюкаю я, как будто у меня во рту шарики. – Мне нравиться.

– О, хорошо, – сухо бормочет она. – Ты купил это, – она саркастически улыбается мне. – Итак, что у нас на ужин. Borscht?

– Вот именно, да. Особый случай в ГУЛАГе.

Она чувственно улыбается мне. Моя челюсть сжимается. Взгляды, кокетство, наряд… Она как будто соблазняет меня. И я вовсе не против такой ситуации.

– У меня было несколько гребешков, которые я подумывал обжарить.

Она выгибает бровь.

– Ты готовишь?

– Я готовлю.

– Боже мой. Разве ты не полон сюрпризов?

– Я также рисую, играю на пианино и говорю по-китайски.

Она моргает.

– Серьезно?

– Нет.

Она хихикает, краснея. Я ухмыляюсь и поворачиваюсь, чтобы направиться на кухню, оставляя ее следовать за мной. Я начинаю доставать продукты для ужина из холодильника, когда слышу, как она входит на кухню позади меня.

– Я могу что-нибудь сделать?

Я поворачиваюсь и качаю головой.

– Присаживайся и расслабься. Хочешь выпить?

Она закатывает глаза.

– О, я теперь твой почетный гость?

– Я на самом деле запираю всех своих особых гостей на ужин в гостевой комнате с новой одеждой и украшениями на восемьдесят тысяч долларов.

Она усмехается. Я улыбаюсь в ответ.

– Что у тебя есть?

– Белое вино?

Она проводит языком по губам, как будто обдумывает это.

– Конечно.

Наливаю ей бокал вина и водку со льдом для себя. Я поднимаю свой бокал за ее, и она делает то же самое.

На секунду ситуация кажется меняется. Я не – русский гангстер, который буквально похитил ее с ее собственной свадьбы, потому что я одержим ею. И она не та дерзкая маленькая богатая девочка, которая швыряет в меня дерьмом. Как будто мы встречаемся в первый раз. Как будто это первое свидание, на котором я собираюсь приготовить ей ужин.

Но даже если мы притворяемся, невозможно обойти тот факт, что ни на одном первом свидании в истории первых свиданий никогда не кипело столько тепла прямо под поверхностью. Я начинаю готовиться к ужину. Мы ведем небольшую беседу о том, кто, черт возьми, знает о чем, пока потягиваем наши напитки.

Но нельзя игнорировать напряжение. Не стоит притворяться, что мы оба не очень задумываемся о том факте, что три недели назад мы выебали друг другу мозги. Три недели назад она царапала ногтями мою спину и умоляла о каждом дюйме моего члена – сильнее, глубже, больше, больше, больше.

Точно так же нет смысла притворяться, что менее часа назад она была привязана к вешалке для одежды, пока я проводил языком по ее клитору.

Я никогда не был большим поклонником свиданий. Но я сомневаюсь, что есть много или какие-либо “первые свидания” с таким фоном и жаром, угрожающим вскипеть.

– Итак, ты… учишься в колледже?

Она кивает.

– Для чего?

– Не определился.

Это самая жаркая “светская беседа” в истории светской беседы. Если бы под нами были субтитры, “ты учишься в колледже” переводилось бы как “перегнись через этот гребаный прилавок, чтобы я мог сдвинуть твои трусики в сторону и засунуть каждый толстый дюйм моего члена в эту жадную маленькую киску”.

– А ты? – Она ухмыляется. – Колледж?

– Гарвардское право, – бросаю я в ответ, так же, с сарказмом.

– Как иронично для профессионального преступника, – усмехается она.

– Ты должен быть таким, чтобы оплатить это.

Зои хихикает над краем своего бокала с вином.

– Итак, как ты попал в похищение людей?

Я закатываю глаза.

– Ты только что прыгнул? Или тебе нравилось начинать с маленьких собак и кошек?

Прежде чем я успеваю ответить, мое внимание рассеивается. Зои сидит на одном из барных стульев у моей кухонной стойки, но отодвинута в сторону, рядом с тем местом, где я режу что-то на ужин. Между нами нет никакой преграды, на ней то короткое платье… и ее ноги только что слегка раздвинулись.

Я стону, когда мой взгляд опускается между ее бедер, прямо к черному кружеву ее трусиков, плотно прижатых к ее маленькой киске. Ее ноги раздвигаются чуть шире, прежде чем она скрещивает их. Мои глаза скользят по ее лицу. Но она смотрит в окно, потягивая вино.

Я пристально смотрю на нее. Не может быть, чтобы она Не осознает, что она только что сделала, верно? Но когда она поворачивается ко мне, она просто невинно улыбается.

– Ну и что?

– А? – Я хмыкаю.

– Кошки? Собаки? Или ты сразу начал с людей?

– Маленькие дети, – бормочу я. Возвращаясь к готовке, пытаясь прочистить голову.

– Очаровательно, – хихикает она. Я слышу, как она соскальзывает с табурета и проходит мимо меня. – Ты уверен, что я ничем не могу помочь?

– Я в порядке.

– Это здесь ты держишь свои кастрюли и сковородки?

– Нет, они…

Я поворачиваюсь, и моя челюсть скрежещет. Блядь.

Зои склонилась над некоторыми из моих кухонных ящиков, роясь в них. Маленькое платье задралось высоко, открывая мне прекрасный вид на ее голую попку, разделенную посередине крошечными кружевными прозрачными черными стрингами.

Я громко стону. Мой член утолщается и вздымается к передней части моих штанов, когда я смотрю на нее. Медленно она встает и поворачивается ко мне с той же самой чертовски невинной улыбкой.

– Где?

– А?

Она с любопытством смотрит на меня. Как будто у нее нет ни малейшего представления о том, что она продолжает это делать.

– Кастрюли и сковородки?

Я смотрю на нее, и она улыбается.

– Что?

– Ты играешь в опасную игру, – рычу я.

Она краснеет и проводит зубами по нижней губе. Но потом она вопросительно смотрит на меня. – что?

– Знаешь что, – ворчу я. – И это твое последнее предупреждение.

– Что ты имеешь в виду под последним…

– Я имею в виду, если ты будешь продолжать в том же духе, – рычу я. – Я не смогу удержаться, чтобы не согнуть тебя прямо здесь, на полу, и не дать тебе именно то то, что ты ищешь.

Она издает тихий звук “пип”, ее глаза расширяются. Ее рот принимает форму буквы “О”, а щеки краснеют.

– Я… я просто пытаюсь помочь…

– Я точно знаю, что ты делаешь, малышка, – рычу я. Я подхожу ближе к ней, когда ее дыхание учащается.

– Я… я просто пытаюсь помочь, – шепчет она, выглядя наполовину испуганной, наполовину взволнованной.

Мои глаза снова скользят по ней, прежде чем я киваю.

– Ты можешь вскипятить немного воды для макарон-. Я киваю ей за спину на стойку с чугунными кастрюлями и сковородками на стене.

Она сглатывает.

– Конечно, – выдыхает она. Она отворачивается от меня, и я возвращаюсь к своей разделке.

– Лев?

– Нашла?

Она молчит. Я хмурюсь, поворачиваясь.

– Неужели ты…

Блядь. Я не вижу Зои. Но я вижу ее маленькие черные трусики, лежащие на полу у двери.

Во мне поднимается животное желание. Моя челюсть сжимается, когда я иду к ним, мой толстый член прижимается к штанам. Я наклоняюсь и зацепляю трусики пальцами, прежде чем встать.

Они все еще теплые.

Похоть кипит, как лава, в моей сердцевине. Моя кровь гремит по венам, как дизельное топливо.

– Я предупреждал тебя об опасных играх, lastachka…

Удар наносится сзади, прямо в голову. Я издаю стон, когда падаю, мое зрение меркнет. Потом становится темно.