Текст книги "Похищенная невеста Братвы (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

Зои

Три года назад:

Дверь за ним закрывается, заглушая звуки бушующей вечеринки. Для большинства людей это моя стихия. Непристойно роскошная вечеринка в большом особняке, наполненная богатыми, красивыми мужчинами, напитками, танцевальной музыкой и наркотиками.

За исключением того, что все это тщательно культивируемая ложь, для всех. Даже для моей лучшей подруги Фионы. Я полагаю, вся это выдумка, чтобы придать мне эту ауру крутости.

Это началось в старшей школе, когда я осознала силу, которая приходит с популярностью. Каждый ребенок в нашей с Фионой частной школе был богатым и со связями. Но те, кто был выше, особенно девочки, были королевами. Быть на вершине означало, что ты принадлежишь к королевской семье. И самое приятное в этом было то, что я ни перед кем не отчитывалась. Когда ты пчелиная матка, все остальные-трутни.

Однако попасть туда, особенно для девочек младших классов, обычно означало встречаться с более старшими, популярными парнями. Но эта идея… ну, мне она не понравилась по понятным причинам. Поэтому вместо этого я нашла лазейку.

Я нашла Джеймса Хилборо.

Капитан футбольной команды, выпускник, великолепный, осенью едет в Принстон, наследник состояния химической промышленности… и очень, сильный гей в семье, которая распяла бы его за это.

Наше соглашение было заключено для удобства. Джеймсу нужна была симпатичная, популярная младшеклассница, чтобы сохранить свой имидж убийцы женщин, пока он не сможет поступить в колледж, подальше от своей семьи. Мне нужен был классный старшеклассник, чтобы превратить меня из обычной крутой в королеву.

Для всех остальных мы встречались девять месяцев. Я позволила Джеймсу похвастаться футбольной команде тем, что он лишил меня девственности, хотя на самом деле он никогда ко мне не прикасался. Но со своей стороны, я должна была похвастаться перед остальными популярными девушками тем, что спала с Джеймсом Хилборо.

Я хвасталась, какой он классный парень, какой у него большой член и все такое. В конце концов, у нас был наш большой публичный разрыв. Но за закрытыми дверями мы пожали друг другу руки и расстались друзьями.

Джеймс поступил в Принстон и начал покорять его с местной гей-сценой. И я оставалась королевой популярной толпы на протяжении всей остальной части средней школы.

Но даже после окончания университета я придерживалась тех же договоренностей. Я знаю, что было бы легко просто трахнуть кого – нибудь и покончить с этим-просто сорвав пластырь. Но никогда не было никого, кто заставлял бы меня хотеть этого.

Все горячие, богатые парни – сливки высшего класса Чикаго-у меня под рукой. И я не хочу ни одного из них. И это включает в себя мужчину, который в настоящее время тащит меня в темную спальню и захлопывает дверь, громко приказывая мне наклониться.

Однако, когда радостные возгласы его друзей заглушаются закрытой дверью, действие прекращается. Кевин вздыхает, отступает от меня и морщится.

– О Боже мой, мне так жаль. Мне кажется, я только что увлекся.

Я ухмыляюсь.

– Не стоит. Итак, мы на одной волне?

– Да, но… – он хмурится. – Ты уверена в этом?

– Иначе меня бы здесь не было – Я улыбаюсь и протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, пытаясь успокоить его безусловный нервоз. Но нервозность Кевина не в том, что он мужчина под сорок в спальне на вечеринке с девятнадцатилетней девушкой.

– Послушай, я знаю, что делаю, хорошо?

Как оказалось, реальный мир похож на гребаную старшую школу. Особенно крики и дурацкие драмы "кто кого трахает" и прочая чушь. И это еще хуже в мире финансов.

Мой новый друг, с которым я в настоящее время делю спальню, – Кевин Макинтош-один из новых ит-специалистов в финансовом мире Чикаго, так же мечтающий о политической карьере. Он богат, красив, обладает безупречным вкусом в моде и женат на потрясающе красивой бывшей модели Victoria's Secret.

Кевин также сильно увлекается групповым сексом БДСМ с кожаными папочками в подпольных гей-клубах.

Так же, как и с Джеймсом, все это глупое представление. В мире Кевина быть геем все еще считается слабостью. И быть геем и к тому же быть с бородатыми парнями в мотоциклетной экипировке, связывающими твои яйца, пока они вставляют фаллоимитаторы размером с лошадь в твою прямую кишку, – это… на шаг или пять выходить за пределы.

Так что Кевин играет эту роль. Его “жена” тоже в этом замешана. Она играет пресыщенную жену непревзойденного плейбоя. Кевин играет роль богатого парня средних лет, который проводит свои выходные, спя с каждой хорошенькой девушкой, которая хлопает на него глазами. И как бы грубо это ни звучало, тем лучше для его финансовой карьеры и политических целей.

А я? Я поддерживаю свою корону правящей королевы светской жизни Чикаго, когда меня видят, как я проскальзываю в спальню на роскошной вечеринке с Кевином Макинтошем.

Это так чертовски глупо, я знаю. Но мы играем те роли, которые играем.

– Ладно, так что же теперь будет?

Я пожимаю плечами и достаю из сумочки фляжку с водкой.

– Выпьешь?

Он улыбается.

– Да, конечно. Но я имею в виду… как долго мы будем…

– О, я поняла это.

Я щелкаю на дорожку плей листа на своем телефоне и увеличиваю громкость. Мгновенно комнату наполняет звук стона девушки. Кевин краснеет.

– Это не я, – я пожимаю плечами. – Она актриса озвучки, которую я нашла в Интернете.

Он нервно смеется и делает глоток.

– Ты пришла подготовленной.

– Этот мое не первое родео.

Он хмурится.

– Зачем ты это делаешь?

– Притворяться, что сплю с богатыми скрытыми геями?

Он краснеет и закатывает глаза.

– Да. Я имею в виду, что мы оба знаем, почему я это делаю. Но что ты можешь получить, если тебя будут рассматривать как…

– Шлюха-золотоискательница?

Он хмурится.

– Я этого не говорил…

Я смеюсь.

– Расслабься, – я пожимаю плечами. – Тебя устраивает, что мир видит тебе одним, когда ты на самом деле кто-то другой?

Он смотрит вниз. – Я должен быть таким.

– То же самое. Я не стремилась быть такой, но это… – Я отвожу взгляд. – Так это работает для таких девушек, как я. Я красивая, мой папа богат, и меня будут судить по этим вещам и ни по чему другому до конца моей жизни, пока я не стану какой-нибудь трофейной женой.

Кевин морщит нос.

– Это кажется мрачным.

Я пожимаю плечами.

– Могу я дать тебе несколько советов?

Я поднимаю палец и киваю на свой телефон.

– Подожди, это хорошая часть.

– О да! О, черт возьми, да, детка! Трахни эту задницу! Трахни жестко! – громко стонет запись.

Кевин сдерживает смех.

– Извини, продолжай. Что ты там говорил?

Он вздыхает.

– Я собирался дать тебе несколько советов, если я могу?

– Конечно?

Он улыбается мне.

– Ты говоришь, что живешь двойной жизнью.

Я киваю.

– Так живи этой двойной жизнью. Дорогая, я делаю все это для того, чтобы потом уйти, после того как все мои друзья сойдут с ума от кокаина и я пойду и буду собой. Настоящий я.

– Отшлепай меня посильнее, кожаный папочка? – Я ухмыляюсь.

Он краснеет, ухмыляясь.

– Смейся сколько хочешь, но я свободен, когда я-это я.

– Так ты говоришь, что я должна пойти и найти каких-нибудь бородатых толстяков, чтобы они шлепали меня по гениталиям?

Он закатывает глаза.

– Ты знаешь, что это было бы на гране с оскорблением, если бы ты не был таким забавным.

Я ухмыляюсь.

– Я говорю, иди и по-настоящему повеселись, Зои. Зачем притворяться, что ты спишь с парнями вроде меня?

– Потому что я никого не нашла, что бы я на самом деле хотеть переспать с ним?

Он хмурится.

– Ой, прости. Сколько по времени?

Я смотрю вниз, и Кевин ахает.

– Подождите, никогда?!

– Расслабься, – я хмурюсь.

– О, дорогая… – он качает головой. – Ты молода, великолепна, и с тобой очень весело пить. Ты еще не нашла кого что бы трахнуть?

– Не те, кого я хочу, – ворчу я.

– Зои, тебе нужно пойти туда и найти их. Они где-то там, поверь мне. Освободись. Жизнь слишком сложна, чтобы не веселиться, даже если тебе приходится делать это втайне. – Он грустно улыбается. – Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Запись внезапно достигает крещендо женских оргазмических звуков, которые заставили бы покраснеть порнозвезду. Затем я протягиваю руку и со вздохом выключаю ее.

– Хорошо, должны ли мы это сделать?

– Я полагаюсь на ваш опыт.

Я улыбаюсь и встаю. Я провожу руками по волосам, ужасно их спутывая. Затем я крашу губы свежей помадой и вхожу в личное пространство Кевина. Небрежно целуя его в воротник, накрашенными розовой помадой губами, и срываю с него галстук. Я оставляю его привязанным к столбику кровати, а он ухмыляется.

Я опускаю одну бретельку своего платья и протягиваю руку, чтобы оторвать одну из пуговиц от его рубашки.

– Эй!

Я закатываю глаза и поворачиваюсь к двери.

– Успокойся. О, черт, подожди.

Я достаю из сумочки пару кружевных черных трусиков и протягиваю их ему. Кевин скорчил гримасу.

– Расслабься, – улыбаюсь я. – Я купила их сегодня днем-. Он хмурится. – Я еще не носила их, Кев!

Он ухмыляется. Когда он протягивает руку, я пожимаю ее.

– Приятно иметь с тобой дело, Зои Стоун. Нам действительно стоит как-нибудь повторить это снова.

Я ухмыляюсь.

– Мне тоже приятно иметь с вами дело. А теперь, может быть, мы совершим эту позорную прогулку?

– Да, кожаный папочка.

Я хихикаю, когда тянусь к двери

Сейчас:

Я просыпаюсь в замешательстве. Хмурясь я оглядываюсь, пытаясь вспомнить незнакомое окружение, прежде чем все это обрушится на меня, когда сон уходит. Но так же, как и память об особенно горячих снах, которые я только что видела. Которые, конечно, были все о человеке, который меня похитил.

Я не помню, как заснула прошлой ночью. Но я смотрю вниз и понимаю, что одеяло натянуто на меня. Я так же все еще в дурацком свадебном платье. Я со стоном соскальзываю с кровати. В квартире, кажется, совершенно тихо, когда я тащусь к двери. Я удивленно моргаю, когда понимаю, что она не заперта.

Медленно я приоткрываю ее и выглядываю наружу. Там нет никакого Льва, который бы охранял или что-то в этом роде. И все равно в доме царит полная тишина. Я открываю дверь пошире и выхожу. Затем я начинаю на цыпочках спускаться по коридору в сторону главной комнаты и прихожей.

Но внезапно я задыхаюсь и почти выпрыгиваю из своей кожи, когда заворачиваю за угол.

Он сидит спиной ко мне за кухонным столом, перед ним ноутбук. Я хмурюсь, вглядываясь в экран, чтобы увидеть, что он делает, прежде чем мои брови удивленно поднимаются. Это мои фотографии.

Я тихо постанываю внутри. Да, это мои фотографии из блогов светских львиц и прочая чушь папарацци. Я в руках у многих богатых, пожилых, элитных чикагских мужчин. Некоторые из них геи. Некоторым просто нужно повысить имидж с симпатичной молодой светской львицы под руку. Я не могу читать их отсюда, но я уже знаю, что каждая подпись и заголовок утверждают, что я встречаюсь с ними или что я спала с ними.

И все они-ложь.

Но при виде Льва, поглощенного ими, у меня замирает сердце. Я не знаю почему, это беспокоит меня, но это так. Мне становится стыдно, что он видит эту линию дерьма – эти фальшивые зарубки на столбе кровати, на которой я даже никогда не спала.

Но я стряхиваю это с себя. Почему я так себя чувствую? Я имею в виду, кого это волнует? Да, так случилось, что он тот самый мужчина, с которым я потеряла девственность. Но что с того? Он также тот человек, который просто похитил меня с моей собственной гребаной свадьбы. И вдобавок ко всему, он еще и злобный, жестокий Братва-гангстер. И он мой похититель.

Я смотрю мимо него и замечаю дверь, которая, должно быть, является входом в квартиру. Я снова перевожу взгляд на него. Он занят, отвлекся. Я прикусываю губу. Я могла бы выйти и позвать на помощь или… что-нибудь в этом роде. Если бы я шла медленно или, может быть, бежала очень быстро, я мог бы добраться до двери раньше, чем он доберется до меня.

Я сглатываю, делаю вдох и готовлюсь, оценивая расстояние до входной двери.

– Ты очень громко дышишь.

Я ахаю. Мой взгляд возвращается к нему, сидящему за прилавком. Лев медленно поворачивается, и его пронзительные голубые глаза оказываются на одном уровне со мной.

Я ощетиниваюсь.

– что? – Я срываюсь.

Он ухмыляется.

– Дверь? Это был твой план, верно? Бежать и звать на помощь?

Я смотрю на него в ответ, и он хихикает.

– Эта дверь ведет в техническое помещение и мусоропровод к компрессорам в подвале здания. Даже если бы это была входная дверь в это место, о чем, я полагаю, вы подумали, у меня нет соседей на этом этаже.

– Что ты сделал, убил их? – Я усмехаюсь.

Он закатывает глаза.

– Да. И вообще-то еще я их съел.

Я краснею, прикусывая губу, чтобы скрыть улыбку.

– Все помещение тоже звуконепроницаемое. Если это изменит какие-либо из твоих грандиозных планов.

– Вау, да, это совсем не жутко. Определенно обязательно скажи всем девушкам, которых ты приводишь сюда, что есть звукоизоляция.

Он ничего не говорит и переводит дыхание.

– Ты хочешь сбежать.

– Да, это типичная реакция на похищение.

Его челюсть скрежещет.

– Итак, я забрал тебя.

– Могу я записать это на пленку или позвонить в полицию по телефону?

Он ухмыляется.

– А что же с тобой происходило вчера в противном случае?

– Моя свадь…

– Что действительно что с тобой произошло?

Я хмуро смотрю на него.

– Тебя забрали, da? Похищен в каком то смысле?

– Я едва ли думаю…

– Да, ты знаешь. – Его голос пронзает воздух, заставляя меня дрожать. – Этот… – он глубоко хмурится. – Этот человек…

– Чет.

– Да, этот Чет. Ты выходила за него замуж, потому что это была настоящая любовь, да? – Его голос сочится сарказмом.

Я хмурюсь.

– А тебе-то какое дело?

– Ну, учитывая, что ты стонала на мне не более трех недель назад…

Я густо покраснела.

– Назовите меня заинтересованной стороной.

– Ревнуешь, Лев? – Я сладко усмехаюсь.

– Из-за?

– Чета

Он ухмыляется, потом хихикает.

– Нет, lastachka, Я не ревную.

Мой лоб морщится.

– Ты продолжаешь называть меня так.

– Как, lastachka?

Я киваю, и его губы слегка кривятся.

– Это значит "маленькая ласточка". Маленькая птичка.

Я краснею.

– Ой.

Никто никогда раньше не называл меня каким-либо ласкательным именем.

– И я не завидую ему. Мы оба знаем, почему ты выходила замуж за этого человека.

– О, правда?

– Потому что так пожелал твой отец. Для бизнеса, да?

Я ничего не говорю.

– В России это обычное дело. Здесь не так уж и часто, не так ли?

Я качаю головой.

– Это не правильно ни в том, ни в другом месте.

Я смотрю мимо него на ноутбук. Он хмурится и поворачивается, чтобы закрыть ее.

– Все это не… – Я хмурюсь, глядя вниз.

– Ты популярная девушка, – ворчит он.

Я свирепо смотрю на него.

– Это…

– Не мое дело.

Я открываю рот, чтобы сказать “неправда", но вместо этого закрываю его.

– Мне просто было любопытно.

– Удовлетворен? – бормочу я.

Лев мгновение ничего не говорит, прежде чем пожать плечами.

– У всех нас есть свое прошлое, Зои. Наши собственные демоны и дьяволы. Наши собственные решения, которые были нашими собственными. А теперь я даю тебе один шанс. Нужно принять решение.

Я поджимаю губы.

– Что это?

– Ты могла бы уйти. Уходи и возвращайся к своему отцу, который продал бы тебя за деловое соглашение. Возвращайся к своему любящему жениху, который, я уверен, ужасно скучает по тебе.

Я фыркаю от смеха. Лев закатывает глаза.

– Возвращайся к людям, которые использовали бы тебя как пешку в своих глупых, дурацких играх.

Я сглатываю.

– Или?

– Или, – рычит он, двигаясь ко мне, заставляя меня дрожать. Я отступаю, когда он приближается, пока моя спина не упирается в стену позади меня. Лев продолжает приближаться, пока не прижимается ко меня своим телом. Я тихо задыхаюсь, мой пульс учащается.

– Лев…

– Или ты останешься здесь, со мной.

Я дрожу, прижимаясь к нему. Его рука опускается на мое бедро. Я ахаю, когда его пальцы сжимают пышное белое платье. Он дергает его вверх, и я хнычу, когда его пальцы скользят вниз, чтобы коснуться обнаженной кожи. Его пальцы гладят мое бедро, заставляя мою голову кружиться, когда мое тело болит из-за него.

– Если… – я сглатываю, тяжело дыша. – Если я выберу первое…

Его челюсть сжимается до скрежета.

– Ты сделаешь… – у меня перехватывает дыхание, когда его пальцы дразнят мою кожу. – Ты действительно отпустишь меня?

Его глаза впиваются в мои, губы кривятся.

– Нет, – он рычит.

Я моргаю.

– Подожди, НЕТ?!

– Нет.

– Подожди секунду! Ты точно сказал…

– Я солгал, – ухмыляется он.

– Ты засранец!

– Думай об этом как об отпуске, – усмехается он.

Я ощетинилась.

– Отпуск.

– Da.

– Каникулы не предполагают запертых дверей.

– Нет с таким отношением они это делают.

Лев поворачивается и направляется обратно на кухню.

– Они также не предполагают ношения долбаного свадебного платья двадцать четыре часа в сутки! – кричу я ему вслед.

– Тогда вы можете снять его, – усмехается он через плечо. – Если вам понадобится помощь с этой целью, я буду дальше по коридору.

Я стискиваю зубы, замечая, что краснею. И вдруг, не имея ни малейшего представления, какого черта я делаю, я бросаюсь на него. Я замахиваюсь кулаком ему в затылок, как вдруг Лев с рычанием поворачивается. Он легко ловит мой брошенный удар за запястье, выкручивая мою руку, когда он дергает меня к себе.

Я задыхаюсь, и у меня едва хватает времени осознать, что происходит, прежде чем его рот прижимается к моему. Его губы берут мои, когда он глубоко целует меня.

Но мгновенно я полностью принадлежу ему. Я издаю стон в поцелуе, задыхаясь и всхлипывая, когда мое тело погружается в его. Пока внезапно он не отстраняется, оставляя меня бездыханной. Мое лицо горит, и мои губы кажутся распухшими от его прикосновения.

Его глаза пронзают мои, и низкое рычание грохочет в его груди. Но затем он поворачивается и идет по коридору, оставляя меня дрожащей, сбитой с толку и жаждущей большего от него.

Глава 7

Лев

Мои зубы скрипят, и мое тело напрягается, когда я делаю жим. Я чувствую, как мои бицепсы кричат, когда я издаю стон и напрягаюсь. Штанга для жима лежа скрипит у меня на ладони, а на лбу выступают капельки пота. Я снова поднимаю его высоко, видя красное сквозь напряжение.

Это моя йога, моя медитация. Честно говоря, это моя терапия. Настоящий психиатр, вероятно, был бы хорошей идеей. Но я также сомневаюсь, что смогу найти того, кто действительно мог бы заглянуть в бездну моего детства и все еще находиться в состоянии говорить полными предложениями.

Поэтому вместо этого я поднимаю тяжести. Вместо этого я давлю на себя физически, пока не нахожусь на пределе своей выносливости. Пока я сам не смогу оглянуться через этот край своего прошлого, в темноту.

Но сегодня, когда я ворчу и высоко поднимаю двойную штангу, я пытаюсь выжечь из своего разума не прошлое. Сегодня я пытаюсь понять, какого хрена я на самом деле делаю с Зои Стоун.

Проще говоря, я хочу ее. Я желаю ее больше, чем когда-либо желал что-либо или какую-либо женщину в своей жизни. Эта потребность в ней, которая тянет меня, дергает за ниточку во мне, которая продолжает распутываться, пока я просто не развалюсь на части.

Это была одна ночь. Одна гребаная ночь. Я никогда не был из тех, кто занимается проституцией или подцепляет случайных женщин. Сцена в клубах или вообще одинокая сцена никогда не интересовали меня. Но я также не святой. Я не монах. Я имею в виду, что мне тридцать два года; у меня есть прошлое, горжусь я им или нет.

Но ничто из этого прошлого не сравнится с Зои. Ночь, которую я провел с ней, была настолько чертовски невероятной, что я едва могу вспомнить что-либо, кроме нее. Господи, это было так хорошо, что это довело меня до безумия – это довело меня до гребаного похищение людей.

Если бы я не был тем, кем кто я есть, забрать ее, было бы достаточно плохо. Но я тот, кто я есть. Я работаю в организации, в которой работаю. И это приводит к тому, что я взял девушку, которую в настоящее время запер в своем пентхаусе с собой, что это гораздо более серьезная проблема.

Потому что ответный удар от Волковых будет не только на меня. Это будет на всю братву Кащенко. Хуже того, я знаю Виктора. Это может означать конец ему и конец всему, ради чего мы работали, и он все еще прикрывает меня. Он все равно защитил бы меня, даже если бы то, что я сделал, было полным дерьмом.

Он защитит меня, даже если это был бы сам дьявол, которого я разозлил, забрав Зои. И теперь у меня нет иллюзий, что мужчина, с которым я трахнулся, забрав ее и есть дьявол.

Только это не Чет. Я имею в виду Федора Кузнецова.

Даже мысль о его гребаном имени заставляет меня видеть красное. Я рычу, и внезапно перегруженный гриф, который я жму на скамье, кажется невесомым. Я ворчу, выжимая снова и снова. Я игнорирую боль в мышцах, потому что все, что я чувствую, – это жгучая ненависть к этому человеку.

Демон из моего прошлого, тень, которая все еще преследует мои сны и ведет меня все дальше и дальше.

Семьи братвы, как правило, не раскачивают лодки. Если дела идут хорошо, вы продолжаете в том же духе. Ты не вмешиваешься в чужое дерьмо, а они не вмешиваются в твое. И ты, конечно, никогда не вмешивайся в дерьмо Братвы Волковых.

Юрий Волков, глава семьи Волковых, – это тот, с кем ты никогда не захочешь связываться. Я имею в виду, что этот человек зарабатывал свои миллионы еще до того, как распался Советский Союз. Но сейчас меня беспокоит не Юрий. Это Федор.

Я рычу в последний раз, высоко поднимая штангу. Мои мышцы кричат в агонии, пот стекает по лицу. С ревом я позволил штанге с лязгом упасть на стойку надо мной. Я разваливаюсь на скамейке, втягивая воздух.

Черт, есть шанс, что Виктор прав. Возможно, я откусил больше, чем могу прожевать.

Как по сигналу, раздается стук в дверь моего домашнего спортзала.

– Войдите.

Дверь распахивается, и в комнату влетает Зои. Я ухмыляюсь, пока мои глаза поглощают ее.

– Я мог бы привыкнуть к тому, что ты все время в свадебном платье.

Она закатывает глаза.

– Вау, это весело, – сухо говорит она. – Э-э, но, на этой ноте, мне нужно принять душ.

Я пожимаю плечами.

– К твоей комнате примыкает полностью оборудованная ванная комната, или ты можете воспользоваться…

– Я не собираюсь принимать душ и надевать это долбаное платье – в котором я, кстати, спала – снова.

– С другой стороны, ты могла бы не надевать его обратно. – я улыбаюсь. – На самом деле мне эта идея нравится гораздо больше.

Она густо краснеет, прикусывая нижнюю губу, что коварно соблазнительно.

– Мне нужна одежда.

Я изучаю ее.

– Это наводит на мысль, что ты планируешь остаться.

– Ну, а двери-это заперты, – сухо говорит она.

– Если бы ты захотела… – Я рычу. Но я останавливаю эту мысль. Я думаю о Федоре и об этом слиянии бизнеса, в котором он участвует, в которое я только что бросил гаечный ключ. Я его не боюсь. И я его не уважаю. Но я уважаю ту власть, которой он обладает в наши дни, работая с семьей Волковых.

Позволить ей уйти помогло бы полностью избежать бури дерьма – для меня и для братвы Кащенко. И все же мысль о том, что она уедет отсюда, начинает меня… злить. На самом деле это приводит меня в ярость. Это заставляет меня хотеть вцепится в ее и держать здесь вечно.

– Я… – Зои отводит взгляд, ее брови хмурятся. – Если бы я осталась как бы…

Я с любопытством приподнимаю бровь.

Она тяжело вздыхает.

– То, что ты сказал раньше…

– По поводу?

Она переминается с ноги на ногу.

– О том, чтобы думать об этом как об отпуске…

Я ухмыляюсь.

– Да?

Зои тяжело вздыхает.

– Хорошо, есть небольшой шанс, что я могла бы воспользоваться небольшим отпуском. – Она смотрит на свои скрюченные пальцы. – Даже если это влечет за собой запертые двери и тебя.

Она смотрит на меня, и я по-волчьи ухмыляюсь.

– Это ничем не связано с… – она краснеет. – Ты знаешь…

– Я не знаю.

Она закатывает глаза, и ее лицо становится румянее.

– Ты знаешь.

Я действительно знаю. Но наблюдать, как она блуждает в этом направлении, забавно и более чем немного возбуждает.

– Мой английский… – говорю я с очень сильным акцентом.

Она стонет и закатывает глаза.

– Ты, блядь, понимаешь, о чем я говорю, – бормочет она. – Я имею в виду, что это не имеет никакого отношения к той ночи, Лев. – Ее лицо горит ярко-красным. – Когда мы…

– Занимались любовью? – Я ухмыляюсь.

Лицо Зои почему-то становится еще краснее.

– Или что-то в этом роде, – тихо бормочет она

– Определенно что-то, – я издаю стон. Я встаю со скамейки. Ее глаза скользят по моей обнаженной груди и прессу, и ее губы дрожат. Она снова переводит взгляд на мое лицо, но он быстро замирает и снова опускается.

– Так что все ясно, если я останусь здесь… – она хмурится. – Просто потому, что это… это случилось раньше, – шепчет она. – Это не значит…

– Я знаю о понятии согласия, – рычу я. – Я не монстр.

Она сглатывает, когда ее глаза скользят по моим.

– Да, это так и есть, – хрипит она.

Я подхожу ближе, мои глаза хищно прищуриваются на ней.

– И, возможно, ты просто еще не решила, нравится тебе это во мне или нет.

Она снова прикусывает губу. Ей нужно перестать это делать.

– Все эти маленькие мальчики до меня, – рычу я. – У тебя никогда не было такого мужчины, как я, не так ли?

– НЕТ, – она шепчет.

– У тебя никогда никого не было чтобы трахнуть как тебе нужно, чтобы тебя трахнули. Как будто ты жаждала, чтобы тебя взяли.

Зои хнычет, задыхаясь, когда я продолжаю приближаться к ней. Я издаю стон, прижимаясь к ней, прижимая ее спиной к стене. Мои руки опускаются ей на талию, но она не останавливает меня. Она не отталкивает меня и не пытается ускользнуть. И когда я чувствую, как ее бедра поднимаются, чтобы выгнуться навстречу мне, я шиплю.

Мой рот наклоняется вниз, пока не касаясь мягкой кожи ее шеи своими губами. Зои снова задыхается, ее бедра прижимаются ко мне с таким рвением, что мой член напрягается. Я прижимаюсь губами к ее нежной шее. Когда она стонет от прикосновения, вся моя сила воли уходит.

Я рычу ей в шею, покусывая и посасывая ее. Она стонет для меня, задыхаясь, когда ее руки скользят по моим обнаженным бедрам. Мои собственные руки крепче сжимают ее, притягивая к себе. Одна рука опускается на ее платье, и я медленно задираю его все выше и выше. Моя рука скользит под подол, к ее обнаженному бедру. Зои резко вздыхает.

– Лев… – стонет она.

Мои пальцы скользят по гладкой внутренней поверхности ее бедра. Я продолжаю поднимать платье выше, рыча ей в шею и в ухо. Она с жадностью глотает воздух, когда мои пальцы скользят все выше и выше, пока внезапно я не чувствую кружево кончиками пальцев.

Со стоном моя большая рука обхватывает ее между бедер. Мои губы растягиваются в голодной улыбке, когда я чувствую, какие чертовски влажные у нее трусики.

– Ты жаждешь меня, – тихо рычу я.

Зои стонет. Она пытается покачать головой, но я останавливаю ее, прикусывая зубами мочку ее уха.

– Да, это так, lastachka, – Я снова прикусываю ее кожу. – Нетерпеливая и голодная по мне. По моим прикосновений. По моим рукам на тебе, прямо здесь. И чтобы мой рот последовал за ними.

Она стонет, дрожа в моей руке. Мой палец скользит по ее шву сквозь промокшие кружевные трусики. Я чувствую, какая она чертовски влажная и липкая под моим прикосновением, когда ее возбуждение пропитывает ее трусики и мой палец. Я растираю вверх и вниз, прежде чем мой палец дотрагивается до края кружева. Я засовываю его под подол.

Зои хнычет, когда я оттягиваю ее трусики в сторону. Мой толстый палец скользит по ее киске, проскальзывает между ее губ, а затем погружается в нее. Она задыхается, хватая меня за запястье, когда палец загибается глубоко внутри нее. Моя ладонь трется о ее клитор, и мой член поднимается, когда я чувствую свежую волну влаги, стекающую по моему пальцу.

– Лев, – отчаянно стонет она. Ее бедра прижимаются ко мне, как будто она умоляет о большем.

– Ты была такой мокрой с тех пор, как я украл тебя у него? – Я рычу.

Она снова стонет, тяжело дыша.

– Ответь мне, – шиплю я.

Моя ладонь трет ее клитор, когда я погружаю палец глубоко в ее тугую маленькую пизду. Зои вскрикивает от удовольствия и нетерпеливо кивает головой.

– ДА! – ахает она.

– Плохая девочка, – я издаю стон. – Такая плохая девочка становится такой чертовски мокрой и так чертовски отчаянно нуждается в таком плохом, плохом мужчине, как я, чтобы прикоснуться к ней. Прикоснуться к тому месту, где ты умираешь от желания, чтобы я прикоснулся к тебе. Чтобы сделать эту маленькую киску своей маленькой игрушкой. Сделать тебя моей игрушкой.

Я растираю ее быстрее, и ее ноги начинают дрожать. Зои прижимается ко мне, отчаянно постанывая, когда ее влагалище стекает сладостью по моей руке. Я прижимаю второй палец к ее входу. Она такая чертовски тугая, что я почти задаюсь вопросом, могу ли поместить два. Но она такая скользкая и хочет этого, но потом, когда я вхожу, они оба погружаются в нее.

– Ой Мой Бог, – выдыхает она. Она прижимается ко мне, покачивая бедрами в моей руке. Мой рот скользит вверх по ее шее и подбородку, прежде чем она поворачивает голову, чтобы встретиться со мной. Она стонет, когда мой рот пленяет ее. Мои губы пробуют ее на вкус, и мой язык танцует с ее языком.

Ее тело дрожит и выгибается навстречу мне, ее бедра бесстыдно дергаются. Я рычу, погружая пальцы внутрь и наружу и поглаживая ее клитор. Ее стоны становятся все громче и отчаяннее, пока все ее тело не начинает трястись и покачиваться ко мне.

Посасывая ее нижнюю губу зубами и рычу, пронзая ее клитор. Зои вскрикивает, когда ее начинает бить судорога. И вдруг она снова кончает со мной. Точно так же, как в течение нескольких недель я умирал от того, чтобы снова почувствовать, как она кончает.

– Лев! – Она стонет мое имя, когда ее рот прижимается к моему. Я поглаживаю ее маленькую пизду во время оргазма, пока она не начинает дрожать и трястись рядом со мной.

Медленно вынимаю свои липкие пальцы из ее трусиков. Я отстраняюсь от нее, не сводя с нее глаз. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и заливается румянцем, когда я подношу пальцы ко рту, и обхватываю их губами, начисто высасывая прямо у нее на глазах.

– Иди прими душ, lastachka, – тихо рычу я. – Я принесу тебе твою одежду.