Текст книги "Чёрное в белом (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Последние слова я произнесла резко, бросая на Ника тяжёлый взгляд.

Глен, который был на добрых пять дюймов выше Ника и сложен как полузащитник или живая отсылка к его корням викингов, улыбнулся и кивнул. Показав мне следовать за ним, он направился к двери, чтобы впустить меня в комнату для допросов.

Однако когда я проходила мимо, Ник поймал меня за предплечье.

– Не шути с этим парнем, – предостерёг он.

Улыбка исчезла с лица Ника, оставляя моего друга, парня, которого я знала под маской.

Я помнила этот взгляд по Афганистану.

– … Я серьёзно, Мири. Он, возможно, серийный убийца. Как минимум, он слишком сильно любит мёртвые тела. Мы будем прямо за этой дверью. Если захочешь уйти, уходи. Сразу же. Не строй из себя крутую перед толпой копов… слышишь меня?

Обычно я пропесочила бы его за это дерьмо в духе барышня-нуждается-в-защите, которое, как я думала, мы оставили в прошлом, учитывая все то, через что мы прошли вместе. Обычно я бы ещё ударилась в воспоминания, напомнив, сколько убийц, насильников, растлителей малолетних и других отбросов общества я уже допросила для него.

Но что-то в том, как он произнёс эти слова, рассеяло мою злость.

– Я тебя слышу, – сказала я, шутливо отдавая ему честь.

Сделав это, я взглянула на парня по другую сторону одностороннего стекла.

Подозреваемый просто сидел там, лёгкие морщины залегли по обе стороны его темных губ.

Однако впервые за все время он смотрел в одностороннее зеркало.

Казалось, будто он смотрит прямо на меня.

Заметив капельку крови прямо там, где заканчивались эти резко очерченные губы, я почувствовала, как мой пульс невольно ускорился.

Ник может оказаться прав насчёт этого парня.

Обычно он прав.

Выбросив эту мысль из головы, я отвернулась от стекла, следуя за Гленом в коридор. На ходу я позволила своему лицу скрыться за нейтральной профессиональной маской и надеялась, что в этот раз она меня защитит.

Глава 2
ПЕРВОЕ ИНТЕРВЬЮ

Он окинул меня взглядом, когда я вошла.

В отличие от многих людей, с которыми я беседовала в этой комнате, и подозреваемых, и свидетелей, он не скрывал своей оценки. Он также не сделал ничего, чтобы попытаться расположить меня к себе – например, улыбнуться или сделать свой язык тела более покладистым или покорным.

Он также не пытался запугать меня, по крайней мере, я этого не заметила.

И вновь доминирующей эмоцией, которую я видела в его оценке, оставалось нетерпение.

Похоже, он в первую очередь полагал, что я здесь для того, чтобы впустую тратить его время.

И в то же время мне казалось, что там присутствует нечто большее – то есть, связанное конкретно со мной. Ничего сексуального, по крайней мере, так казалось мне.

Но я не имела ни единой теории относительно того, что такое это «большее».

Возможно, я просто была не тем – не той – кого он ожидал.

Возможно, моё появление его смутило.

Я в какой-то мере к этому привыкла. Для женщины я высокая, почти 175 см. Моя мама была коренной американкой, как я уже говорила, и принадлежала к одному из тех кланов, которые были реально высокими. Я не знала точно, кем был мой отец, поскольку никогда не встречала его семьи, но он тоже был высоким. Я унаследовала некоторые черты его лица наряду с мамиными. Я также получила его светло-ореховые глаза, которые, по словам людей, сразу бросались в глаза у меня, но буквально приковывали внимание у моего отца. Моя мама как-то раз пошутила, что влюбилась в моего отца из-за одних только глаз.

Остальное, если верить моим тётушкам, досталось мне от мамы. Прямые черные волосы, полные губы, моё чувство юмора, даже мои изгибы, которые сделались менее фигуристыми из-за занятий боевыми искусствами, но не исчезли полностью.

Иными словами, даже подо всей моей профессиональной броней я определённо была женственной.

Я не могла совсем скрыть это, даже костюмами и туго убранными назад волосами.

Со своей стороны я тоже не потрудилась улыбнуться ему или проделать одну из жёстких штучек мозгоправов, чтобы попытаться убедить его, что я «на его стороне» или хотя бы особенно дружественно настроена. У меня сразу же сложилось впечатление, что такого рода тактики не сработают на этом парне.

Он разглядит их насквозь.

Хуже того, попытка применить их заставит его отстраниться и от меня.

Так что да, я приблизилась к нему, считая его психопатом.

Конечно, в наши дни формальным термином, по крайней мере, в соответствии с Диагностическим и Статистическим Руководством по Психическим Болезням (или «ДСР», как мы, мозгоправы, называли его) считалось «Антисоциальное Расстройство Личности» или АСРЛ. Те из нас, кто работали с криминалистической психологией, знали много специфических признаков, сопровождавших этот диагноз, и способы выяснить по-настоящему опасных личностей – но в общем-то, требовался длительный период распознавания.

Самые опасные типы сложнее опознать.

Часто высокоинтеллектуальные, крайне манипулятивные, безупречно очаровательные, не заинтересованные в других людях и совершенно не желающие признавать личные права кого бы то ни было кроме самих себя, самые опасные личности с антисоциальным расстройством мастерски избегали раскрытия психиатром, который не мог видеть сквозь маску.

Нарциссизм на грани грандиозности. Раздутое чувство собственной значимости. Ни капли угрызений совести из-за манипуляций другими. Как правило, нехватка способности любить. Как правило, нехватка способности чувствовать стыд или сожаление. Они либо испытывали незначительные эмоции, либо исключительно симулировали их. Они испытывали постоянную нужду в стимуле…

Ну, вы уловили общий смысл.

По правде говоря, я сомневалась, что этот парень станет говорить со мной больше, чем с копами.

Ну, если только он не решит, что я могу ему как-то помочь или развлечь его… поскольку для среднестатистического психопата «непродолжительная концентрация внимания» часто была большой проблемой. Или, возможно, он отнесётся ко мне иначе, потому что он желал женской аудитории вместо мужской; я не без оснований полагала, что до сих пор с ним говорили только копы-мужчины.

В любом случае, я сильно подозревала, что не расколю его, пытаясь обдурить, по крайней мере, не с порога.

Я уселась на складной металлический стол за противоположным от него краем стола.

Я сама быстро окинула комнату взглядом – хотя была здесь несколько дюжин раз – напоминая себе расположение камер, по привычке глядя в углы. Мои глаза мельком взглянули вниз, на лодыжки подозреваемого, не только скованные между собой, но и прикованные к металлическим кольцам в полу. Наручники на его запястьях также были прикованы к его талии и тем же кольцам в полу.

Глен уже заверил меня, что длина цепей не позволит ему дотянуться до меня, пока я оставалась на стуле.

Он все равно предупредил меня не приближаться.

Мне не нужно было повторять дважды. С этого места парень казался намного крупнее. Он также выглядел значительно мускулистее.

Откинувшись на жёстком металлическом стуле, я наблюдала, как эти золотистые кошачьи глаза пробегаются по мне взглядом. Они нигде не задержались надолго, действуя намного менее осознанно, чем те похотливые неспешные взгляды, которыми некоторые заключённые окидывали меня в надежде смутить.

Напротив, я почувствовала в его взгляде методичность.

По правде говоря, это слегка нервировало меня. Возможно потому, что удивляло.

Даже для психопата такая концентрация была редкостью. Обычно остальные люди просто не интересовали их.

Но опять-таки, заключение могло изменить это в нем.

Мой взгляд второй раз за день прошёлся по его внешности, задержавшись на особенно высоких скулах, все ещё окрашенных подтёками засохшей крови. Я видела частички этой крови на поверхности стола, где металлические наручники стёрли их с его рук.

Вздрогнув, я подняла взгляд и увидела, что он снова пристально смотрит на меня, его золотистые глаза почти выражали задумчивость, всматриваясь в моё лицо.

Когда несколько секунд спустя он не нарушил молчания, я уже нарочно откинулась на спинку, скрещивая ноги в темно-синем брючном костюме.

– Итак, – сказала я, вздыхая. – Ты не хочешь ни с кем разговаривать.

Я не потрудилась делать эту фразу вопросам.

Взгляд мужчины метнулся обратно к моему лицу, точнее, к моим глазам.

Спустя мгновение я увидела, как уголки его губ подёргиваются в лёгкой улыбке.

– Сомневаюсь, что мои слова прозвучат очень убедительно, – сказал он.

Я, должно быть, слегка подпрыгнула на стуле, но он притворился, что не заметил этого.

– … Покрытый кровью, – продолжал он, жестикулируя одной рукой в наручнике, насколько это позволяли оковы. Все же что-то в странной грациозности этого движения привлекло моё внимание, заставив проследить глазами за его жестом. – … Арестованный вблизи места преступления. И ещё у вас есть свидетели, я подозреваю? Или те три маленькие девочки решили, что не стоит наживать проблемы с родителями и звонить в полицию на рассвете?

Его слова удивили меня.

Чем дольше он говорил, тем сильнее они удивляли.

Не только потому, что он произнёс их, а потому что они звучали с обрывистой резкой точностью и ритмом. Они несли в себе малейшую тень акцента, хотя я не могла определить, какого. Его манера речи явно предполагала уровень образования выше среднего.

– В любом случае, – сказал мужчина, откидываясь назад так, что цепи звякнули на лодыжках и на столе. – Я так понимаю, что ко мне нет доверия, разве не так, док?

Я расслышала удивлённое бормотание в своём наушнике.

Очевидно, я уже вытащила из него больше, чем кто-либо из них.

Я сгладила выражение лица, не пытаясь скрыть удивление. Вместо этого я открыто наблюдала за ним, позволяя ему это увидеть.

– Док, – сказала я.

Его улыбка сделалась шире, и я вернула её, добавляя кривой усмешки и приподнимая бровь.

– Ты думаешь, я доктор?

– Разве нет? – тут же сказал он. – Тоже военный, я подозреваю. Давным-давно. Я видел, как ты проверяешь углы. Ты носила пистолет… не так ли, док? Возможно, ты даже носишь его сейчас, – он удручённо посмотрел по сторонам. – Не здесь, конечно же.

Я поёрзала на стуле, не отвечая ему.

– Разве ты не доктор? – повторил он.

– Зависит от того, у кого спрашивать, – сухо сказала я, слегка вздыхая.

Не отводя от него взгляда, я слегка наклонилась вбок, опираясь рукой на подлокотник складного стула.

– Тогда психиатр, – сказал он, также изменяя свою позу – возможно, нарочное подражание как старый психологический трюк повторения поз тех, чьего расположения ты хочешь добиться. – Или психолог… только настоящий, со степенью. Так что возможно твоя паранойя происходит из рефлексов психолога-криминалиста, а не военного. Ты также можешь быть социальным работником, полагаю… хотя я сомневаюсь. Вокруг тебя чувствуется слишком много клинического, а не того бедствующего, желающего творить добро сахарина, к которому тяготеют более мягкие науки, – его улыбка стала острее. – Я бы сказал, дантист, но при таких обстоятельствах…

Снова тот красноречивый жест пальцами, в этот раз указывающий на комнату.

– … думаю, это маловероятно.

– Я психолог, – легко сказала я. – В этом угадал.

– Тогда ты здесь, чтобы оценить меня? – сказал он. – Или они надеются, что присутствие привлекательной женщины вызовет у меня одышку и пену изо рта? Заставит показать моё истинное лицо? Я должен начать кричать «Умри, сука», чтобы порадовать тех, кто наблюдает через стекло?

Я снова улыбнулась, в этот раз непреднамеренно.

– Если хочешь, – сказала я, подавляя улыбку. – Ты хочешь, чтобы я умерла?

– Не особенно, – ответил он.

– Вот как? Почему нет? – сказала я.

– Я думаю, ты первый человек из увиденных мною здесь, который обладает интеллектом повыше обезьяньего. Хотя тот инспектор… у него есть немного того базового, инстинктивного интеллекта. Только немного, заметь. Ты знаешь, кого я имею в виду. Джо Красавчик.

– Ник, вообще-то, – сказала я, улыбаясь против собственного желания.

– А, так он твой друг?

– Не особый друг, если ты намекаешь на это.

– Я не намекал, но это интересная информация. Очевидно, эта тема всплывала между вами, иначе ты бы не потрудилась пояснить.

Я покачала головой, не впечатлившись последней фразой и давая ему понять это.

– Серьёзно? – сказала я. – Ты пойдёшь этим путём?

– Каким путём?

– Дискредитируешь женщину какими-то унизительными отсылками к её сексуальности? Откажешься воспринимать её как равную, подчёркивая её ценность как сексуального объекта или отсутствие таковой?

– Я приношу свои глубочайшие извинения, – произнёс он, награждая меня ошеломлённым взглядом. Удивление, которое я видела в этих миндалевидных глазах, могло насмехаться надо мной, но оно казалось искренним. – … Мои комментарии ни в коем случае не подразумевали дискредитации. Я не собирался прибегать к таким дешёвым трюкам просто для того, чтобы почувствовать, будто я «перехитрил» вас, доктор. К сожалению, моё эго такого не допустит, – помедлив, он добавил: – Тебе как-то поможет знание того, что я тоже регулярно занимаюсь сексом? Я не знаю, опустит ли это меня в твоих глазах или прозвучит хвастовством… в любом случае, я упомянул твою сексуальность исключительно из личного любопытства.

Я склонила голову, все ещё улыбаясь, но позволяя замешательству отразиться на моем лице.

– Почему ты вообще разговариваешь со мной? – наконец, спросила я.

– Почему я не должен с тобой разговаривать? – спросил он. – Я уже говорил, что ты первый человек из вошедших сюда, кого я посчитал достойным попыток коммуникации.

– Потому что я женщина? – спросила я.

– Потому что ты выглядишь не такой глупой, как остальные, – тут же поправил он.

– Но ты сказал, что у Ника есть интеллект?

– Я сказал, что у него есть подобие интеллекта. Это вовсе не то же самое. Впрочем, учитывая природу его интеллекта, он несомненно выбрал себе правильную профессию.

Я снова улыбнулась.

– Уверена, для него это будет облегчением.

В этот момент я услышала в наушнике смех, прямо перед тем, как Ник заговорил.

– Посмотри, может он скажет тебе своё имя, – сказал он мне.

– Определённо, если ты действительно хочешь знать, – сказал подозреваемый прежде, чем я успела озвучить вопрос. – Меня зовут Блэк. Квентин Блэк. Инициал второго имени – Р.

Я уставилась на него, все ещё приходя в себя от осознания, что он, видимо, услышал наставления Ника через наушник.

Очевидно, он хотел дать мне понять, что тоже это слышит.

– Ты это слышал? – спросила я у него.

– Хороший слух, да? – сказал он. Улыбаясь, он наградил меня более загадочным и все же почти хищным взглядом. – Однако не такой хороший в отношении тебя. Значительно менее хороший.

Он помедлил, изучая моё лицо многозначительным взглядом.

У меня почти сложилось ощущение, будто он ждёт моего ответа… или, возможно, просто реакции. Когда этого не последовало, он откинулся на стуле, совершая ещё один из тех грациозных плавных жестов рукой.

– Я нахожу это… восхитительным, док. Весьма интригующим. Возможно, это снова пересекает вашу границу допустимого? Упоминание этого?

Я помедлила, обдумывая его слова, потом решила отмахнуться от них.

– Это реальное имя? – спросила я. – Квентин Блэк. Оно не кажется настоящим. Оно кажется фальшивым.

– Реальность субъективна, не так ли?

– Так значит, имя не настоящее?

– Смотря что вы под этим подразумеваете.

– Это твоё легальное имя?

– Опять-таки, зависит от того, что вы подразумеваете.

– Я подразумеваю, что его можно поискать в базах данных и действительно где-то найти?

– Откуда мне знать? – сказал он, делая невинный жест руками, опять в пределах металлических оков.

Осознав, что я не добьюсь большего по этой линии допроса, я сменила направление.

– Что означает инициал «Р»? – спросила я.

– Рейн.

– Квентин Рейн Блэк?[4]4
  Фамилия Блэк (Black) пишется точно так же, как слово «чёрный». Имя Рейн (Rayne) очень созвучно с английским словом rain – дождь. Поэтому Мири и сомневается в подлинности такого имени.


[Закрыть] – повторила я, все ещё не пряча недоверия.

– Ты мне поверишь, если я скажу, что мои родители были чудаковатыми? – спросил он.

– Нет, – ответила я.

– Тогда ты поверишь, что это я чудаковат?

Я невольно фыркнула. Я слышала, как моей усмешке эхом вторили из наушника, хотя с той же стороны донеслось несколько проклятий.

Я покачала головой, глядя на подозреваемого, но в этот раз не столько в отрицательном смысле.

– Да, – наконец, уступила я. – Так значит, это выдуманное имя?

Мужчина, называвший себя Квентином Блэком, лишь вернул мне улыбку. Его глаза вновь сделались проницательными, менее задумчивыми и более открыто расчётливыми.

Так или иначе, его странный комментарий про «слушание» вернулся обратно ко мне.

По правде говоря, он смотрел на меня так, будто слушал очень усиленно.

Эта мысль заставила меня слегка понервничать.

Особенно поскольку я проделывала то же самое с ним из комнаты наблюдения.

Видя там ум, я осознала, что медленно перестраиваюсь во время нашего затянувшегося молчания, напоминая себе, с кем и чем я имела дело. Тот факт, что он почти заставил меня забыть о том, что было до и будет после этих нескольких моментов, весьма нервировал.

Я поймала себя на том, что тщательно рассматриваю его – уже второй раз после того, как покинула комнату за односторонним стеклом. Я пыталась согласовать его физическое воплощение со словами, которые слетали с этих хорошо очерченных губ. Эти две вещи, его физическая мощь и его манера говорить, совершенно не сочетались, по крайней мере, если верить моему предыдущему опыту в подобных беседах.

Полностью чёрная одежда, плотные, каменные мышцы, которые я могла видеть под пропитанной кровью футболкой, дорогие кожаные туфли, дорогие часы, этнически неопределённое, но как-то хищно смотрящее лицо… ничто в нем не складывалось по-настоящему, начиная с вымышленного имени и заканчивая его ироничными язвительными насмешками в мой адрес.

Я поймала себя на том, что всматриваюсь в это странное, каким-то образом напоминающее животное лицо с нетипично высокими скулами и миндалевидными глазами, и гадаю, кто черт подери этот парень на самом деле.

– Откуда ты, Квентин? – спросила я, озвучивая часть своего замешательства.

Однако он покачал головой, та улыбка вновь заиграла в уголках губ.

– Ты не хочешь говорить мне об этом? – спросила я.

– Нет, – ответил он. – … Очевидно, не хочу.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь? – спросила я, пытаясь ещё раз. – У тебя есть какая-то работа, Квентин? Какая-то специализация, которой ты хотел бы поделиться?

В этот раз он открыто закатил глаза. Прежде чем я успела отреагировать на его явное пренебрежение, он издал слышимый нетерпеливый вздох.

– Ты же не станешь сейчас переходить к этим мозгоправским играм со мной, док? – сказал он, награждая меня очередным пронизывающим взглядом. – Так рано в начале нашей дружбы? Я же ещё не запугал тебя, нет? – в ответ на моё молчание его голос сделался скучающим. – Постоянное повторение данного мне имени. Клиническое и все же вежливое сыпанье вопросами в попытках тихо подорвать моё чувство автономности…

– Ладно, – я вскинула обе ладони в жесте поражения. – О чем вы хотите поговорить, мистер Блэк? Хотите рассказать мне, что вы делали во Дворце Изящных Искусств этим утром?

– Не здесь, – загадочно сказал он, снова улыбаясь мне.

Я нахмурилась, окидывая взглядом свинцово-серую комнату.

– Где-то в другом месте, в таком случае? – сказала я.

– Да, – сказал он. – На все ваши вопросы, док. Включая те, на которые я не ответил ранее.

Я подарила ему очередную недоуменную улыбку.

– Жаль вас расстраивать, мистер Блэк, но в ближайшее время вы едва ли окажетесь в месте, существенно отличающемся от данной комнаты. Не за пределами казённого учреждения… если к этому вы ведёте.

– Для тебя это определённо выглядит таким образом, да, – сказал он, для выразительности поднимая запястья в наручниках и окидывая комнату взглядом своих золотистых глаз. – …Но возможно в этом ты ошибаешься, док. Возможно, ты обнаружишь, что мы сможем поговорить в более комфортной обстановке, только мы двое… и довольно скоро.

Я прищурилась, глядя на него.

Это не звучало как угроза, по крайней мере, от него. Но сами слова определённо могли считаться угрозой.

Я наградила его сухой улыбкой.

– Ты так думаешь, да?

«Да, – отчётливо произнёс голос в моей голове. – Я действительно так думаю, док».

Я резко подпрыгнула.

По правде говоря, я едва не свалилась со стула.

– Мири? – спросил Ник в моем ухе. – Мири? Ты в порядке?

Несколько казавшихся долгими секунд я лишь смотрела на Блэка, тяжело дыша.

Я в равной мере чувствовала и видела, как он наблюдает за моей реакцией. Он улыбнулся, приподнимая уголки этих очерченных губ. Затем он пожал плечами, выражение его лица разгладилось.

– Возможно, ты согласишься отложить данную беседу, док? – сказал он. – … После того, как я закончу свои дела здесь?

Это нервировало меня – слышать, как он снова использует это прозвище. Я знала, что это не очень оригинальный трюк – называть меня по моей профессии, но это все равно задевало меня, как и задумано.

Я выбросила другую мысль из головы. Конечно, я, должно быть, её вообразила.

Даже так, улыбка на моем лице получилась напряжённой.

– Ладно, – сказала я. – В таком случае, выбирай тему. Для сегодняшней беседы, я имею в виду…

Квентин Блэк улыбнулся, нарочито откидываясь назад на прикрученном к полу металлическом стуле.

– Нет, – сказал он, снова смерив меня взглядом этих странных животных глаз. – Нет, я думаю, на сегодня мы закончили, док. Однако был очень рад познакомиться с вами.

Я поджала губы.

– Ты больше не хочешь со мной говорить? – спросила я.

«Я так хочу говорить с тобой, что, бл*дь, чувствую вкус этого желания, – произнёс тот же голос в моей голове, заставляя меня снова подпрыгнуть, но не так резко. Моё дыхание прервалось, застряв в груди, когда голос зазвучал ещё более ясно. – Но не здесь, док. Не здесь. Терпение. И поверь мне, когда я говорю, что уговариваю скорее самого себя, нежели тебя…»

Я могла лишь сидеть там, дышать и смотреть на него.

Эти золотистые глаза ни разу не дрогнули.

Когда через несколько секунд я не пошевелилась и не заговорила, он улыбнулся.

«Они знают, кто ты, док? Понимает ли этот коп-красавчик в соседней комнате, почему ты очень, очень хороша в своей работе? Или как ты сумела сохранить ему жизнь в тот раз в Афганистане…?»

Мою грудь сдавило ещё сильнее.

Теперь это причиняло боль, как будто в меня проник кулак и стиснул моё сердце.

Голос умолк.

Мужчина, сидящий передо мной, смотрел на меня, его выражение походило на выжидающее. Затем он подчёркнуто посмотрел на моё помолвочное кольцо.

«Знает ли хоть кто-нибудь правду о тебе, док? Хоть кто-нибудь?»

Моё горло сдавило, когда он вновь посмотрел мне в глаза.

Эти пятнистые золотые радужки изучали моё лицо, ожидая моей реакции.

«Я не могу слышать тебя, – сказал голос, дрогнув ноткой раздражения. – Я совсем тебя не слышу… но я знаю по твоему лицу, что ты слышишь меня, док. Этот твой щит чертовски силен. Признаюсь, в данный момент это прямо-таки меня заводит… но в то же время вызывает любопытство. Тебе присвоили ранг, сестра? Если так, я бы очень хотел узнать твой уровень…»

Призрак очередной улыбки скользнул по его губам, и тут же завиток жара скользнул по низу моего живота – он ощущался так, будто происходил не от меня, по крайней мере, не полностью.

Это заставило моё лицо жарко покраснеть, а мои бедра рефлекторно сжались вместе.

«Я покажу тебе мой, если ты покажешь мне свой», – сказал тот голос уже мягче.

Моё горло сжалось ещё сильнее, душа меня натужным сглатыванием.

Он все ещё ничего не сказал вслух.

«Мы поговорим позже, док, – услышала я в своей голове, все ещё мягко. – У меня так много, много вопросов. Столько тем, которые я хотел бы обсудить. Но я действительно не желаю делать ничего из этого здесь… когда они наблюдают за нами. Они гадают, чем вызвано это молчание. Ты должна попытаться снова заговорить со мной, пока твой коп-красавчик не решил, что возникла проблема. Пока он и его тупой напарник не раздули из этого шумиху…»

Я снова моргнула, моё сердце бешено колотилось о ребра.

Но теперь он не смотрел на меня.

Пока я наблюдала, Квентин Рейн Блэк превратился обратно в скучающего мужчину с каменным лицом, которого я видела через окно до того, как вошла в комнату.

Наконец, я сумела прочистить горло.

Стиснув руки на коленях, осознавая, какими липкими они ощущаются, я сохраняла осторожно вежливый тон.

– Вы хотите рассказать мне о теле в парке, мистер Блэк? – сказала я.

Ничего. Молчание.

– Мистер Блэк? – сказала я, слыша в своём голосе лёгкую дрожь. – Вы убили ту женщину? Вы придали ей позу в том свадебном платье?

Он не поднял взгляда от того места между своих рук в наручниках, куда он уставился.

Я попыталась ещё раз, спрашивая то же самое разными словами.

Но ничего, что я сказала за те пятнадцать минут или около того, не достучалось до него. Я пыталась быть дружелюбной, раздражающей, презрительной, насмехающейся. Я принижала его интеллект… даже бросила несколько предложений заключить сделку, вместе с не-очень-завуалированными угрозами. Ничего.

Я не получила ничего.

По факту, я сомневалась, что пробила внешний барьер этого задумчивого, как будто разгадывающего загадку взгляда, которым он сверлил пустую поверхность металлического стола.

Очевидно, меня отвергли.