Текст книги "Шакал (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14

Из уважения ко всему рациональному, Никс пыталась придумать ответ на вопрос о поцелуе, обратившись к своей памяти. По части «Нетфликса» и «Спотифай».

Эмма Томпсон в «Чувствах и чувствительности» сказала: «Обуздай свои похотливые мысли, животное».

Эмма Стоун в «Зомбиленде»: «Только через твой труп».

Джулия Робертс в «Красотке»: «Большая ошибка. Огромная».

Карди Би в любой ситуации: «Я тебя умоляю!».

Подошла бы любая фраза. А по несчастью, из ее рта скорее вылетят слова Дженнифер Лоуренс: «Я вызываюсь добровольцем!».

Восемь часов, подумала Никс. Так сказал тот джентльмен в тюремной робе? Может, десять.

Поэтому они не скоро с Шаком смогут отправиться к Стене.

И разговоры сильно переоценивают, разве нет?

– Я сама тебя поцелую, – пробормотала она. – Спасибо за разрешение.

С этими словами Никс сократила расстояние между ними. И ощутив мягкость его губ, она сильно удивилась этому, что было крайне странно. Все губы мягкие, даже если их обладатель отличается большим, мощным телом. И, вот неожиданность: несмотря на его очевидное возбуждение, Шак не набросился на нее. Нет, он не сдвинулся с места, опираясь на гладкую скалу, а позволил ей задать темп и изучать его… наслаждаться им.

Склонил голову, Никс углубила поцелуй, скользнув языком по его нижней губе. Потом запустила язык в его рот.

Дрожь в его теле возбуждала. То, как у него перехватывало дыхание, заводило не по-детски. А его вкус и запах…

Шак резко отстранился, его сияющие голубые глаза встретили ее взгляд. Его лицо раскраснелось, вены выступили на шее, словно он сдерживал себя.

– Ты не разочаровываешь, – выдохнул он хрипло. – Нисколько.

Тогда он схватил ее и прижал к своей груди. Он целовал ее иначе. Его поцелуй был не дразнящим. Это была не ласка губ. Нежное, мягкое изучение, прелюдия к страсти.

Он был полноценным, крайне возбужденным вампиром, и он брал, что хотел, сжав в руках ее предплечья, жестко сминая ее губы своими, он пленял… владел. И Никс сказала себе, что ощущала все так остро, потому что ее чувства подогревал адреналин от нахождения в этой странной опасной тюрьме.

Но это – чушь. Она бы испытывала то же самое наверху, в реальном мире, если бы они пошли на свидание, и он поцеловал ее, прижимая к машине, припаркованной возле ресторана. Ее тело ожило благодаря Шаку, а не тому, где они находились.

– Ты примешь меня в себя? – Выдохнул он в ее губы.

– Да, – прошептала Никс. Хотя ей сказали молчать.

Но она не могла сдерживать свою нужду в нем. Это давало ему власть над ней, и разные весовые категории тут не причем, как и его устаревшие взгляды на женщин.

Но словно ее реакция была для кого-то тайной? Особенно когда она раздвинула ноги и уселась на его мускулистые бедра, потираясь о него изнывающим лоном, пробуждая изумительное трение. И словно понимая, что она делает, Шак утробно заурчал, и его рука накрыла ее затылок. Когда он высвободил ее волосы, Никс знала, что это – прелюдия, перед тем как он разденет ее, она отчаянно желала перейти на следующий уровень…

Как в тот момент, когда Шак впервые скрутил ее, когда она только попала в тюрьму, он и сейчас двигался настолько быстро, что она не могла уловить. В одно мгновение он был под ней, и они целовались, а в следующее он оказался по другую сторону купели.

Когда он принялся расхаживать туда-сюда, касаясь одной рукой лба, Никс осталась на каменном «диване», гадая, что, черт возьми, произошло.

Что, черт возьми, пошло не так.

Он хотел ее, она это знала.

Черт, да по его топорщившейся ширине это видно.

– Ты в порядке? – спросила Никс.

– Да, – резко ответил он. – В полном.

– Ну, это хорошо. Ты выглядишь тоже нормально. Определённо, в норме. Просто образец для подражания.

– Перестань говорить, пожалуйста, – пробормотал он.

– Ты можешь заткнуть меня. Поцелуем.

Тут он остановился и посмотрел на нее. Она приготовилась, что он назовет ее распутной девкой или другим устаревшим словом. Вместо этого в воздухе между ними буквально вскипела сексуальная энергия.

– Ты боишься меня, – сказала она. – Ведь так?

– Нет.

– Нет, боишься. Ты начал игру, а сейчас боишься довести до конца. – Никс скрестила руки на груди. – Почему?

– Я ничего не боюсь. – Его голос казался мёртвым. – Это место лишило меня всякого страха.

Никс открыла рот, чтобы возразить, но не стала поддаваться мгновенному импульсу, когда увидела, каким безжизненным он выглядел. Свет за красивыми голубыми глазами потух. Его потрясающее тело больше не транслировало возбуждение. Он потерял интерес ко всему, даже к ней.

– Что они сотворили с тобой, – прошептала она через силу.

Он отвел взгляд, и Никс изучала его красивое лицо в свете свечей. Когда она не была занята раздражением на него, ее пленяла его мужская красота. У него было идеальное строение кости, чувственные губы, которые она хорошо изучила, торс, сильный и широкий в плечах, узкие бедра – такую фигуру мужчины пытаются сделать в тренажёрном зале.

– Это неважно. – Он покачал головой. – Когда ущерб уже нанесён, причины теряют значение. Ты остаёшься с тем, что в тебе сломано.

– Мне жаль…

– Я не нуждаюсь и не приветствую твою жалость…

– …что я не отнеслась к этому с должной серьезностью. – Она опустила взгляд. – Ты прав. Я не представляю, насколько это место ужасно.

В конце концов, если им удалось сломать мужчину вроде него?

А именно это и произошло. Ей не нужны были подробности, достаточно того, что он лишился духа, и у нее болело сердце из-за этого… и за Жанель. Милостивый Боже, что они сотворили с Жанель?

– Ты примешь ванну? – спросил он хрипло.

– Да.

Что угодно, лишь бы не думать.

Шакал повернулся спиной к ней и сел на пол в произвольном месте… и она могла поспорить, что он не знал, в какой части пещеры находится. Он был как звезда, сошедшая с орбиты, оказавшаяся за пределами своей Галактики. За пределами реальности.

– Могу дать тебе больше уединенности, – сказал он. Будто предлагал ей что-то осязаемое, что-то, что можно протянуть в ладони. – Могу уйти.

– Останься, – ответила Никс. – Я знаю, ты меня прикроешь.

Он кивнул.

– Хорошо.

Она выждала мгновение – хотя, что могло измениться? – и во время паузы разглядывала его волосы, собранные в хвост и спускавшиеся по спине.

Как они буду выглядеть распущенными на его обнажённой груди?

Вспомнив феномен Фабио[7]7
  Актер, часто присутствующий на обложках женских романов
  


[Закрыть], она повернулась спиной к Шакалу и быстро избавилась от одежды. Накрыв груди рукой, Никс подошла к купели, ее кожа покрылась мурашками от осознания наготы, а также из-за падения температуры. К счастью, когда она встала над купелью, поднимающийся жар прогнал холод. Однако он никак не повлиял на чувство уязвимости… которое, честно говоря, не было смертельным.

Откуда-то Никс знала, что может доверять ему в этом.

– Оооох…

Когда Никс ступила в купель, ощущение идеально тёплой воды, нежно ласкающей ее тело, стало откровением, будто она впервые в жизни принимала ванну. Очень неожиданно. Глубина. Температура… к которой не нужно было привыкать. Движение потоков.

Тот факт, что это в принципе происходит.

– Приятно? – спросил Шак низким голосом.

– Да.

Он кивнул.

– Это выручало меня. Много раз.

Раскинув руки в стороны, Никс загребла по воде.

Не делай этого, подумала она. Не спрашивай.

– От чего?

***

Шакал пытался представить, как Никс выглядела, когда выходила из купели, которую прежде считал исключительно своей собственностью. В тюрьме были другие купальные зоны, для общего пользования, которые время от времени посещали заключённые… или их туда бросали… но конкретно эта принадлежала ему. Если его люди, Кейн и другие, посещали купель, то он всегда считал, что таким образом проявляет свою благосклонность к ним.

Темные волосы Никс были наверняка распущены, концы мягко парили на поверхности воды, и он представил, как пряди начали виться у ее лица. Ее щеки раскраснелись, хотя и до этого были красными – от возбуждения, а манящая кожа покрылась мелкими каплями.

Хотя она влекла его и без капель.

Как много я должен объяснять незнакомке? – подумал он, раздумывая над ее вопросом.

– Тюрьма – грязное место. – Он потер лицо, нисколько не отвечая на ее вопрос. – Очень грязное. Сложно здесь сохранить чистоту.

– Ты не обязан говорить об этом.

– Не понимаю, о чем ты.

Чтобы чем-то подкрепить свои слова, Шакал оглянулся через плечо. Никс смотрела на него, и он оказался прав о волосах, вьющихся у ее лица. И о румянце. Но выражение ее лица было не таким расслабленным, как в его воображении. Она была напряжена, и у него возникло ощущение, что он сделал шаг раньше, чем оценил свои возможности закончить начатое.

Это произошло задолго до нее, разве нет.

– Ты позвонишь мне трахнуть тебя, – сказал Шакал низким голосом. – На самом деле?

Никс прищурилась, но не потому, что была оскорблена его словами. И отсутствие ожидаемой реакции помогло ему осознать, что он намеренно выразил свою мысль в грубой форме.

– Вопрос скорее в том, позволишь ли ты себе трахнуть меня, – сказала она. – Кто она, расскажи.

Он отвернул от нее голову.

– Нет у меня никого.

– Лжец. – Она рассмеялась. – И ты можешь быть честным. Едва ли я разболтаю кому-то то, что ты скажешь. Я здесь никого не знаю, и я здесь не задержусь. К тому же мы с тобой незнакомцы.

Когда он не ответил, Никс тихо выругалась.

– Да ладно, что нам еще остается, как не разговоры в течение следующих восьми часов? Конечно, у меня куча планов на это время.

– Да ладно, и каких же?

– Секс с тобой казался отличной идеей скоротать время.

– Словно это простая физическая нагрузка, – пробормотал Шакал. С другой стороны, он должен был привыкнуть к такому отношению, разве нет?

– Словно для тебя это значит больше?

– И тебя это нисколько не волнует.

– О, значит, мы вернулись к вопросу о благочестии женщины. – Никс медленно и долго выдохнула. – Я живу настоящим моментом, таково мое правило. Больше мне нечего добавить.

– Я не лгал, – сказал Шакал, когда между ними повисла молчание. – У меня нет женщины.

Он наблюдал, как Никс играет с водой, водит по ней руками.

– Она умерла? У тебя была шеллан, и она погибла?

– Я никогда не был в браке и никогда не буду.

– Это почему?

– Думаю, это очевидно. – Он рукой описал пространство вокруг. – Мы в тюрьме, забыла?

– Сколько тебе было, когда ты попал сюда? И сколько тебе осталось…

– Это пожизненный приговор. Сейчас, по крайней мере.

– За что тебя посадили?

– Здесь мы не задаём такие вопросы.

– Что ж, я не местная. Ты же любишь постоянно тыкать меня в это.

Когда Никс опустила взгляд на воду, Шакал ждал, что она что-то скажет ему, бросит вызов. Вместо этого она продолжила молчать, и он понял, что ей нужно за него ответить на этот вопрос.

– А ты? – спросил он. – У тебя есть супруг?

– Черт, нет. – Она рассмеялась, запрокинув голову. – Нет.

Это хорошо. Это значило, что ему не придется никого убивать. По крайней мере, пока они с ней…

Застонав на свои неуместные собственнические инстинкты, Шакал коснулся виска.

– Если я спрошу, точно ли ты в порядке, – сказала Никс, – мне придется выслушать очередной монолог о том, как чудесно ты себя чувствуешь?

– Нет. Для разнообразия я отвечу, что из-за тебя у меня развилась мигрень.

– О боже. Ты пошутил.

Опустив руку, Шакал выразительно посмотрел на Никс… и его гнев утих. Стоя по другую сторону купели, она улыбалась ему, уголки ее губ были приподняты, а глаза сверкали. У него замерло сердце в груди. А потом забилось в два раза быстрее. Она была сексуальна в своей ярости. И большую часть времени выводила его из себя. Но такая?

Никс опустила брови и поджала губы.

– Что.

Когда он не ответил, Никс нахмурилась.

– Почему ты смотришь на меня так?

Опустив глаза Шакал тихо сказал:

– Я не видел солнца с момента своего превращения. Не стыди меня за мой взгляд.

Глава 15

В итоге Рейджа подкосила инфекция, и он был крайне недоволен своим телом, неисправившимся с исцелением раны в боку. Три других пулевых отверстия отлично зажили после извлечения свинца. То, что под ребрами, являло собой задержавшегося раздражающего гостя с вредными привычками и стойким нежеланием убраться восвояси.

И потому Рейдж в неустанном ожидании лежал на гостевой кровати Джабона в гостевой комнате вышеупомянутого джентльмена. Все его нужды удовлетворяли. Еда, питье, омовения. Секс и кровь. У него возникло ощущения, что попроси он кого-то дышать вместо него, персонал бы с готовностью взял эту функцию на себя. Воистину, казалось невежливо принимать подобное внимание без щенячьего восторга, но дражайшая Дева Летописеца, он не мог дождаться возможности вернуться в резонирующее одиночество своего скромного жилища.

Он мечтал о том, чтобы остаться в гордом одиночестве.

К тому же, не то, чтобы персонал сходил с ума от скуки. У додженов была уйма возможностей обслужить гостей. Под крышей особняка Джабона остановились несколько мужчин и женщин. Рейдж слышал, как они ходили по коридорам, улавливал их запахи в сквозняке из-под закрытой двери. Более того, снаружи его покоев раздавались разговоры. Особняк, казалось, был скорее гостиницей, нежели домом, здесь никогда не стихали шум и суета. Даже в дневные часы. Даже во время трапез. И уж точно – не во время приемов, которые, казалось, устраивали каждый вечер.

Можно задаться вопросом, в чем смысл такого праздного расточительного существования. С другой стороны, Джабон был не женат, и ходили слухи – до которых Рейджу не было особого дела – что его родители были мертвы. В этой связи аристократ, казалось, покупал себе семью, его гостеприимство служило валютой, которой он платил за привязанности, постоянство, поддержку…

Стук был тихим и уважительным. И Рейдж стиснул зубы. Поначалу он подумал, что это персонал проверяет, дышит он или нет. Сейчас он был уверен, что они проявляют к нему повышенное сверх всякой меры внимание потому, что их проинструктировали о его роде деятельности. Члены Братства Черного Кинжала занимали положение более высокое, чем Семьи Основатели. Джабон, подкованный в сложностях проявления гостеприимства, очевидно увидел в расположении в его доме такого воина усиление своего социального положения, и тем самым считал себя обязанным вести себя крайне любезно.

И обеспечить его вниманием всех додженов на планете.

– Да, – резко ответил Рейдж. Потому что если не ответить, стук повторится, снова и снова.

Дверь приоткрылась. И в проеме появился весьма неожиданный гость.

– Дариус, какими судьбами? – спросил он.

Брат вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Ох, как его больные глаза были рады видеть Дариуса. Знакомое лицо брата было подобно лунному свету среди обширного облачного полотна. Неудивительно, что он был одет не для сражений, а в свои гражданские одежды. Однако на нем точно было оружие, припрятанное под добротной синей шерстью его вечернего костюма идеального кроя.

Рейдж не мог дождаться возможности снова взять кинжал в руку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дариус.

– Будь так добр, избавь меня от этих покоев?

– Тебе не по вкусу это помещение? – Дариус окинул взглядом роскошную комнату. – Я слышал, за тобой хорошо присматривают. Джабон каждую ночь посылает мне детальный отчет о твоем уходе. Он сообщает такие подробности, без которых я мог бы и обойтись.

– Я бы освободил это ложе, чтобы здесь мог устроиться кто-то еще. Другие тоже должны разделить местные щедроты.

– Как продуманно, – сказал Дариус, посмеиваясь. – Но я разговаривал с Хэйверсом.

– О. – Рейдж подтянул покрывала на своей груди выше. – И как он? В добром здравии, я надеюсь.

– Ты веришь, что я интересовался его благополучием? Действительно?

– Ну ладно. Что он говорит о моем состоянии.

– Ты еще недостаточно здоров, чтобы тебя освободили от тяжкой необходимости пребывать здесь. Боюсь, тебе придется остаться на ложе, и дальше получая всевозможные знаки внимания.

Рейдж с кряхтеньем и кое-как подтянулся выше на подушки.

– Хватит с меня этого, что бы ни говорил целитель…

– Знаешь, что больше все в тебе восхищает?

– Отсутствие меня там, где нужно?

Дариус нахмурился.

– Я не имею столь низкого мнения о твоей компании.

Когда боец казался искренне задетым, Рейдж смягчился.

– Брат мой, я шучу.

– Что ж, позволь отметить, что я больше прочего восхищаюсь твоей способностью следовать аргументированным, здравым советам. Это одна из твоих отличительных черт. Воистину, впечатляет.

– Я никогда не отличался подобной благодетелью, и тебе это известно.

– Правда? Потому как я считаю это одним из твоих главных похвальных качеств.

Когда Дариус выгнул бровь, уверенно и выжидающе посмотрев на голый и раненный кусок мяса перед собой, который даже сейчас чувствовал слабость от того, что голова оторвалась от подушек, сложно было привести контраргументы.

– Ты утомляешь меня своим анализом моего характера, – пробормотал Рейдж.

– Ты не можешь не согласиться, мой брат. – Дариус улыбнулся. – Видишь? Уважаю твое разумное поведение…

– Если начнешь аплодировать мне, я встану с этой койки, только чтобы дать тебе затрещину.

Дариус склонил голову.

– Приму к сведению.

Позволяя себе снова откинуться на подушки, Рейдж посмотрел на своего брата.

– Ты пришел только чтобы посмеяться над отсутствием у меня доброго духа и здравия?

– Я на такое не способен. Пребывание здесь так сильно изнуряет тебя?

– Постоянный надзор – да, – сухо ответил Рейдж. – Очевидно, подобные расшаркивания мне не по нраву.

– Значит, ты работаешь с кем надо в Братстве. – Дариус достал из жилета золотые карманные часы и проверил время. – Помимо желания справиться о твоем здравии, я назначил встречу умельцу, о котором тебе рассказывал.

– По твоему дому?

– Он также гостит в этом особняке, как выяснилось… стой, что ты делаешь?

– Думаю, это очевидно. – Рейдж оторвался от подушек и высвободил ноги из-под покрывал. – Принеси мне халат, будь добр.

Дариус посмотрел в противоположную сторону на каскад шелка, уложенный на кресло возле письменного стола. По его каменному лицу было ясно, что он был мало знаком с подобным предметом гардероба… и даже опасался, что он может быть отравлен каким-то образом.

– Брат мой, – ответил Рейдж. – Принеси уже, или хочешь, чтобы я присоединился к вам в чем мать родила?

– Ты недостаточно здоров, чтобы самостоятельно одеться, посему тебе не следует спускаться по лестнице.

– О, я в состоянии сам взять халат. Просто хочу тебя избавить от неизбежного сравнения наших мужских достоинств. Ты очень сильно огорчишься. Я весьма значителен в размерах.

– Ты городишь бред. – Но его брат улыбнулся и подошел к креслу. – Я удовлетворю твою просьбу только из опасений, что ты предпримешь попытку спуститься по лестнице обнаженным. Это никак не связано с длиной или обхватом достоинства.

– Убеждай себя в этом. – Рейдж проглотил стон, становясь на ноги. Чтобы не рухнуть, он уперся рукой в резную спинку кровати… пытаясь выглядеть так, словно он может стоять вертикально без чужой помощи. – Не стану развенчивать твои иллюзии. Порой заблуждения – это все, что нам остается…

– Брат мой, ты нездоров.

Рейдж открыл глаза, не осознавая, что закрывал их. Дариус стоял перед ним, и брат, казалось, замечал каждую проявленную Рейджем слабость.

– Осмелюсь не согласиться. – Рейдж серьёзно посмотрел на мужчину. – И я спущусь вниз, только чтобы, раскинувшись на диване, наблюдать за вашей беседой.

Дариус казался печальным.

– Должно быть, ты очень одинок.

– Нет, просто не хочу, чтобы кто-то каждую секунду спрашивал, не нуждаюсь ли я в чем-то.

На этом все. Дариусу пришлось помочь Рейджу замотаться в шелк, и хотя без чужой помощи он не мог стоять вертикально, даже когда дорога вниз по лестнице выдалась изнуряющей и долгой, больше никто не сказал и слова о здоровье и относительном благополучии.

Или их отсутствии.

Чтобы отвлечься от собственной слабости, Рейдж, спускаясь по лестнице, изучал дом Джабона. Он совсем не запомнил интерьер, когда его сюда доставили, и сейчас не удивился размаху, богатым гобеленам с сапфирами и изумрудами на стенах, масштабной картине на потолке над парадной лестницей, с изображением ангелов и богинь. Однако в очень впечатляющей зале для гостей, расположенной в передней части холла, было слишком много кристаллов на люстрах и бра, а картины в позолоченных рамах и скульптуры располагались слишком близко друг к другу.

В итоге, интерьер был под стать гостям – чрезмерный и безвкусный.

Когда Рейдж добрался до мраморного пола фойе, он решил, что желание Джабона самоутвердиться превратило особняк в выставку – и это касалось и людей, и предметов. И в каком-то смысле Рейджу стало легче воспринимать свою вынужденную реабилитацию при виде этой чрезмерности. По своей воле он бы никогда не пришел в дом Джабона, и, учитывая, что другие испытывали то же самое, происходящее обретало обезличенный характер.

– Как зовут этого мужчину? – спросил он, когда они вошли в гостиную. – Я запамятовал.

Прежде чем Дариус смог ответить, мужчина, сидевший в другом конце заставленного пространства, поднялся на ноги. Когда Рейдж посмотрел на мастера на все руки, в голове мелькнуло смутное узнавания. Но он не мог вспомнить, где он встречал этого вампира раньше.

Мужчина также дважды окинул его взглядом.

– Эм…

Но, очевидно, он смотрел по иной причине. Когда взгляд незнакомца прошелся по его телу, а потом ушел в сторону, Рейдж посмотрел на себя. Что ж, об этом он не подумал. Халат, очевидно, прятал его чресла, но был неспособен справиться с руками и ногами, и с трудом укрывал его торс, создавая V-образный вырез, настолько глубокий, чтобы почти вся его грудь была выставлена на обозрение. Включая шрам в форме звезды, указывающий на принадлежность Братству.

И что с того, – подумал Рейдж.

– Здесь жарко, – протянул он, чуть покрутившись. – А так – освежает.

Мужчина склонил голову, будто имел дело с кем-то, кто плохо осознавал реальность.

– Действительно. Выдался теплый вечер.

– Да. – Рейдж улыбнулся. – Ты меня понимаешь.

Дариус представил их, и Рейдж протянул руку Шакалу.

– Рад знакомству.

Когда их ладони встретились, мужчина прищурился.

– Прошу прощения, но вы выглядите неважно.

– Он еще восстанавливается после ранения, – пробормотал Дариус, подойдя к широкому столу – единственному не загромождённому месту в помещении. – Дражайшая Дева в Забвении…

Когда Брат не договорил, любопытство заставило Рейджа подойти ближе. Оказавшись в зоне видимости, Рейдж узнал то, в чем весьма скудно разбирался: архитектурные планы, огромные листы бумаги с чертежами комнат и крыши…

– Сколько предусматривается комнат? – спросил Рейдж, опираясь руками о края стола и с облегчением перенося вес тела с ног. – Сколько этажей?

Шакал поднял верхний лист.

– Три или более уровней над землей, в зависимости от того, какой способ подъема на этаж будет выбран.

Страницы поднимали одну за другой, а глаза Рейджа не могли охватить весь масштаб стройки.

Посмотрев на своего брата, он покачал головой.

– Как много людей ты планируешь разместить под этой крышей?

– Столько, сколько она вместит.

– Значит, собираешься поселить в своем особняке всю расу. Придется сдерживать Джабона и его тягу приглашать гостей.

– Вряд ли. – Протянув руку, Дариус прошелся пальцами по линиям помещений с пометкой «Восточное крыло». – Но, может, однажды там появятся и шеллан. Дети. Группа людей, ставшая семьей.

– Значит, это для Братства?

– Да.

Рейдж открыл рот, чтобы обесценить смелую фантазию Дариуса. Роф, предполагаемый Король расы, отказывался править столетиями, а братья были сольными артистами, которые крайне редко собирались вместе… в основном в тех случаях, когда пересекались пути двух отдельно преследуемых лессеров. Какая концепция в голове Дариуса могла свести в одном месте царящую обособленность?

Зэйдист, например. Еще и женатый?

С другой стороны, несчастный парень, вполне вероятно, не проживет и пары лет. Хотя… это о нем говорят уже давно, а он все здравствует.

– Мечтать – это хорошо, – отстранено пробормотал Рейдж.

– Возможно, вы примете эти чертежи с моими лучшими пожеланиями, – сказал Шакал Дариусу, опуская страницы на место. – После того, как изучите их, можете вернуться сюда, и мы обсудим ваше решение воспользоваться ими и возможные правки.

Взгляд Дариуса скользнул по самому верхнему листу, словно он в своей голове превращал двухмерное изображение комнат и коридоров в трехмерное.

– У тебя есть время обсудить все сейчас?

– Конечно, но нет нужды торопиться, если вы желаете изучить планы на досуге. Я остановился в этом доме на две недели.

– Значит, ты родственник Джабона?

– Мы не состоим в родстве. Но знакомы продолжительное время. Когда я осиротел, его отец помог мне встать на ноги.

– У тебя не осталось родственников?

– Мамэн умерла спустя два года после моего превращения.

– А твой отец?

Шакал похлопал по планам.

– Вы хотите начать сверху и продвигаться вниз? Или начнём с подвала?

Дариус склонил голову, признавая смену направления разговора.

– С подвала. Строим вверх.

Шакал аккуратно свернул бумаги, в итоге оставляя лист с меньшей плотностью чертежей.

– Во-первых, позвольте рассказать про систему водоснабжения и канализации, а также отопления. У меня есть несколько свежих идей… и я прошу вас рассмотреть возможность проведения электричества. Это стандарт для всех зданий будущего.

– Да, уже сейчас я вижу растущую популярность.

Когда их головы склонились над чертежами, и архитектор начал объяснять малоинтересные Рейджу детали, он подтащил кресло ближе и опустился на шелковую обивку. Его внутренняя часть говорила с ним – хотя будет уместней назвать это проклятьем – но он не хотел возвращаться в ту койку. По крайней мере, если он останется здесь, наблюдая за тем, как эти двое обсуждают возведение замка на горе, который всегда будет пустовать, Рейдж отвлечется от внутренней боли…

Снаружи гостиной открылась и закрылась парадная дверь особняка, порыв свежего воздуха проник внутрь подобно очередному полному энергии гостю. Но потом кое-что иное достигло его носа. Парфюм.

Рейдж оглянулся через плечо. И внезапно пожалел, что не остался лежать в своей комнате.

Благородный и навязчивый хозяин дома, заметив, кто обустроился в гостиной, устремился вперед, при виде широкой улыбки на лице Джабона Рейдж пальцем оценил состояние инфицированной раны на случай, если она успела самоисцелиться в последние десять минут. Он вздрогнул, предчувствуя, что, скорее всего, придется здесь задержаться.

Возможно, на целую вечность. По ощущениям, по крайней мере, будет так.

– Проходите, прошу, проходите, мои дорогие гости, – зазывал Джабон, приглашая их в гостиную. – Проходите!

Мужчина вошёл в гостиную, одетый так, будто в любой момент с него начнут рисовать фамильный портрет: в галстук из шелка, жилетку с узором павлиньих перьев, брюки идеального кроя. А за ним следовали две очевидно благородные женщины, мамэн и ее дочь были наряжены в цветастые платья и накидки, украшенные жемчугом декоративной вышивкой.

Словно вкус Джабона по части декора распространялся и на ткани.

Рейдж отвернулся от женщин, прекрасно осознавая, что когда его заметят, его обнаженные ноги примут за оскорбление.

И да, вскоре раздался парный вскрик и быстрый топот, когда женщины поспешно и с хихиканьем скрылись с глаз.

Качая головой, Рейдж ждал, что хозяин дома их осадит.

Джабон вместо этого рассмеялся.

– Милые дамы, поберегите себя. Опустите же взгляд!

Снаружи донесся жеманный смех.

– Наши глаза уже не смотрят, – ответила одна из женщин.

Глаза Джабона сияли от восторга.

– Брат Черного Кинжала Рейдж умеет произвести впечатление, не правда ли? Как и Брат Черного Кинжала Дариус.

Рейдж стиснул зубы, его брат также казался раздраженным. Тем временем от женщин последовал мгновенный ответ. Рейдж отметил, как эта пара высунулась из-за дверного косяка, с интересом разглядывая его и его напарника.

Пристойность, очевидно, понятие относительное. И зависит от социального статуса того, кому нанесли оскорбление.

Качая головой, Рейдж подумал: «Воистину, не стоило подниматься с постели».