Текст книги "Я вернулся за тобой (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 17
Харпер
Это поражает меня настолько, что я теряю дар речи.
Винсент все еще продолжает свой ужин. В тишине.
Все, что я вижу перед глазами, ― это Джеймс, который оседлал мои бедра, приближаясь к моему лицу своим членом.
Твое самоуважение.
– Бл*дь. Прости. Еще раз, ― Винсент тянется рукой через стол и похлопывает по моей. ― Ты в порядке?
Я киваю. Улыбаюсь. Снова киваю, и на этот раз улыбка становится шире.
– В порядке. Просто… ― мне нужно сменить тему. Прямо сейчас. ― Я не уверена, что здесь происходит. Есть какого-то рода… контракт?
Всю мою жизнь мой отец использовал это слово. Контракту нужно следовать. Контракт нужно обсуждать. Контракт был нарушен.
Нарушен. Я слышала это лишь единожды, в день, когда ушел Ник. Как раз перед тем, как нам исполнилось восемнадцать.
Винсент смотрит на меня, прищуриваясь. Будто что-то подозревает. Что сразу же наталкивает на подозрения меня.
– Почему ты это сказала?
– Ну, ты говоришь, что ты ― мое обещание. Разве не должно быть контрактов для обещаний?
– Харпер, ― произносит он тоном, который больше похож на предупреждение. ― Обещание отдавать девушек на их восемнадцатилетие даже не является законным. Зачем нам нужен контракт, которого нельзя было бы придерживаться?
Я могу придумать дюжину причин прямо сейчас. Но самое очевидное, чтобы иметь власть над кем-то, когда они облажаются. «Видите, ― скажет кто-то, ― у меня ваша обещанная дочь, и бла-бла-бла. Это была хорошая партия, да? Но если вы не выполните вашу часть сделки, она получит пятидесятиоднолетнего извращенца из вот этой папки разврата».
– Не знаю, ― говорю я вместо этого. Очевидно, то, что происходит с этой… сделкой… мне никто не расскажет. Я имею в виду, да ладно. Винсент ― копия парня моей мечты, только он не сумасшедший и не убийца. Он до тошноты богатый, имеет что-то типа власти в Организации, и, если я стану его женой, я превращусь из маленькой девочки во властную женщину за один вдох.
Такое чувство…
Ого.
Его палец ласкает мое запястье снизу, пока он ждет, что я закончу, но внезапное покалывание, которое пробегает по моему телу, крадет мои слова.
Я смотрю вниз на его пальцы, а затем поднимаю взгляд к его зеленым глазам. Они улыбаются.
– Хмм?
Я качаю головой.
– Ничего.
– Почему ты так покраснела? ― поддевает он.
Он, наверное, знает почему, потому что делает еще один жест, берет клубнику из маленькой чаши с фруктами на моей тарелке и прикладывает ее к моим губам. Я открываю их, неуверенная, какой выбор у меня есть, и кусаю.
Сок течет по губам, а затем он встает, наклоняется через стол и слизывает его.
Я моргаю, глядя на него.
Затем его руки оказываются на моем лице, а язык вторгается в мой рот. Он сладкий от шампанского и мягкий, когда дразнит меня, чтобы посмотреть, как далеко я зайду.
Я правда не хочу заходить слишком далеко, но проблема в том, что я не знаю, как сказать «нет». У меня так мало опыта с мужчинами. Джеймс ― тот тип парней, которые говорят, чего они хотят, даже если ты не хочешь этого. И мне нравится следовать приказам. Я делаю это машинально.
Винсент, скорее всего, знает это. Он, вероятно, пользуется преимуществом того факта, что мной так легко манипулировать.
Но как только появляется эта мысль, он отстраняется.
– Что не так? ― спрашивает он и наклоняется немного дальше, чтобы иметь возможность прошептать слова мне на ухо. ― Тебе это не нравится?
У меня не было шанса понять, нравится ли мне это.
– Прости… я просто… просто не знаю, что должна здесь делать, ― я вдыхаю глубоко, и его запах заполняет мои ноздри. Это аромат, которого я раньше не чувствовала. От него у меня кружится голова.
Он отклоняется назад и снова садится на свое место.
– Ужинать, ― просто отвечает он. ― Я думал, тебе понравится немного фруктов до того, как мы приступим к основному блюду.
Я немного прикусываю губу.
– Это был поцелуй, и все. Я не уверена, что должна делать, когда ты меня целуешь.
Это заставляет его усмехнуться, и я ненавижу себя за то, что считаю это приятным урчащим звуком. Я представляю Джеймса, который издает такой же звук, когда лежит на груди в кровати.
– Ты можешь поцеловать меня в ответ, Харпер.
Я сжимаю губы и сглатываю.
– Ты можешь сказать мне «нет».
Я смотрю Винсенту в глаза. Они напоминают мне Джеймса. Как двое мужчин могут быть настолько похожими? И как может быть справедливым то, что у меня проблемы с пониманием, почему этот мужчина, который выглядит в точности как тот, которого я люблю, им не является? Особенно, когда мне до отчаяния хочется его успокаивающего прикосновения и командного тона. Мне не нравится контролировать вещи. Я в этом не разбираюсь. У меня панические атаки, и я не мыслю трезво. Я ― боец, потому что была выращена такой, как и мой брат. Но это просто внешняя оболочка меня. Девушка внутри очень и очень слабая.
– Я не очень хорошо умею говорить «нет».
– Это потому что ты хочешь сказать «да», Харп.
Прозвище выдергивает меня из моего кратковременного транса. Оно так мне знакомо.
– Ты наблюдал за мной каждый год, как и Джеймс? Ты приходил на мои дни рождения и наблюдал издалека?
– Боже, ― на этот раз Винсент смеется громче. ― Я не могу поверить, что этот урод делал подобное. Это же извращение.
– Что? ― я сбита с толку.
– Харпер, он преследовал тебя все эти годы. У твоего отца была паранойя, что он может похитить тебя или убить во сне.
– Что? В этом нет смысла. Джеймс любит меня. Мой отец отправлял ему билеты на самолет в тот уголок мира, где бы ни отмечали мой день рождения. Ему просто никогда не было позволено видеть меня лично.
– Это он тебе такое рассказал? ― Винсент качает головой. ― Нет, детка, случилось не это. Джеймс был одержим тобой с первого года. Он отклонил предложение, и я стал твоим обещанием. Джеймс стал агентом Шесть. Его захватили в какой-то крысиной дыре в тот же год. Они пытали его, так сильно шрамировали его тело…
– Подожди, ― я поднимаю руку. ― У него нет никаких шрамов. Я видела его тело, и оно идеально.
Винсент прищуривается, когда понимает весь смысл моих слов.
– Значит, ты смотрела недостаточно внимательно. Он прошел лазерную терапию после того, как Один вызволил его, но их не удалили полностью. ― Выражение лица Винсента меняется, и на мгновение он хмурится. ― Ты знаешь, я любил его. Я мог так никогда и не узнать его, поскольку нас разделили, когда нам было по два года. Но я знал о нем, любил его. И также скучал по нему. Мне жаль, что наши жизни так сложились. Я бы отдал все, чтобы быть со своим близнецом. Я бы даже присоединился к нему, если бы нам позволили. Ты бы это поняла, Харп. Как близнец чувствует своего близнеца.
И это то, на что я могу положиться. Я пытаюсь представить жизнь без Ника. Ника, который защищал меня. Ника, который любил меня без причин. Ника, который научил меня давать отпор и быть сильной. Каким бы человеком я была бы без Ника?
– Прости, ― говорю я. ― Спорю, это было сложно.
– Было. Я не получаю удовольствие от того факта, что ты моя, а не его. Я не ревную к нему. Зачем мне это, Харпер? Зачем мне ревновать к нему? Я выгляжу в точности, как он. У меня те же самые черты. Тот же самый состав ума. Те же самые естественные способности. Но у тебя и понятия нет, насколько чертовски он поврежден. Находиться рядом с ним не безопасно. Он нестабилен в каждом смысле этого слова. Ему нельзя доверять, Харпер. Не принимай то, что вы с ним сделали, за нечто существенное. Потому что Организация наблюдает за ним уже больше десятилетия. Он берет женщин на каждом задании. Дружится с ними. Трахает их до потери рассудка. А затем убивает каждого вокруг них. И это именно то, что он сделал бы с тобой.
Я не могу сделать вдох.
– Он использовал тебя, Харпер. Он хотел флешку, которая была у тебя, чтобы добраться до твоего отца за то, что тот отдал тебя мне. За то, что сделал ошибку в шестнадцать, которая изменила всю его жизнь. Он так и не простил их за то, что они не вызволили его быстрее, хоть и знал ― если облажался на задании, единственный ответ, который ты получишь свыше, ― это отказ. Он знал, что, если он пойдет туда, и его поймают, его бросят. И Один рисковал своей жизнью, чтобы спасти его.
– Тогда почему он был рядом так долго? Почему бы не убить его много лет назад?
– Потому что он ― другой, Харпер. Нельзя просто взять и натренировать парня вроде Тета. Все двадцать восемь лет жизни сделали из него того, кем он является сейчас. Машиной для убийств. Идеальным наемным убийцей, ― Винсент снова наклоняется, беря мои щеки в ладони. ― Мне нужно, чтобы ты это поняла, Харп. Он не тот человек, которым ты его считаешь. Он манипулирующий, корыстный и смертельно опасный. Я не могу винить тебя за то, что ты повелась на это. Даже мировые лидеры велись на это…
Мой мозг перестает слушать, когда я вспоминаю, как Джеймс подсчитывал своих жертв в пустыне. Он сказал, что подрывал целые правительства. Он сказал, их слишком много, чтобы сосчитать. То, что он сделал в Мехико, считается геноцидом.
Он сказал все это там. Рассказал мне все, что Винсент рассказывает мне сейчас, только я никогда не видела это четко.
– …так что не думай, что у тебя когда-либо был шанс, Харпер. Потому что его не было. Он планировал это с первого года, как пришел на твой день рождения.
– Что планировал? ― спрашиваю я, отчаянно желая узнать, что же на самом деле происходит.
– Использовать тебя, Харпер. Он собирается убить всю твою семью и использует тебя для этого.
Глава 18
Харпер
Я обдумываю это секунду. Мой первый инстинкт ― защитить Джеймса. Он не использует меня для мести. Не использует меня для того, чтобы убить мою семью. Он любит меня.
Но я не могу заставить себя сказать это вслух, когда смотрю Винсенту в глаза, и он знает это. Знает, что я сомневаюсь в Джеймсе.
– Ешь, ― наконец-то произносит он. ― Ты не ела.
– Как я могу есть, если ты только что сказал мне, что он собирается убить моего брата?
Винсент тянется, чтобы погладить мою щеку.
– Харпер, позволь мне позаботиться об этом, ладно? Мы знаем план Тета. Знаем, как он работает. И знаем, что ему нужно. Так что, если ты просто доверишь нам позаботиться обо всем, тебе никогда не придется думать об этом снова.
– Но каждый раз, когда я вижу тебя, я думаю о нем. Как я могу не думать, если вы близнецы?
– Прости за это. Мне очень жаль. Мы можем поговорить об этом позже, когда будет более подходящее время. Но сейчас время ужина. Тебе нужно питаться.
Питаться? Кто вообще так говорит? Он звучит, как мой отец, если моему отцу вообще есть дело до того, что я не ем. Джеймс сказал бы: «Ешь свой сраный ужин, и после того, как мы займемся сексом, мы сможем поговорить».
– Ешь, ― повторяет Винсент.
Я ковыряюсь в своем лобстере. У меня просто нет настроения волноваться о еде.
После нескольких минут наблюдения за тем, как я гоняю еду по тарелке, Винсент опускает свою вилку.
– Тебе нравится лобстер, Харпер. Я знаю, что нравится. Так в чем проблема?
– Я больше не голодна.
– Поешь. Если не хочешь его, скажи мне, что хочешь.
Я хочу, чтобы Джеймс не был сумасшедшим. Хочу, чтобы он меня любил. Хочу, чтобы Джеймс показался здесь, подорвал это место и забрал меня отсюда. Мне даже плевать куда. Куда угодно, только бы не оставаться здесь. В любое место, которое не было бы наполнено всем этим притворным дерьмом.
Ужины из лобстеров? Я думаю о множестве раз, когда я ела лобстера. Множество и множество раз. Это было то, что я ела постоянно. Каждые две недели минимум. Но в Хантингтон я ела дрянь. Целый год я могла сама себе выбирать еду и ела дрянь. Я ела ее, пока ждала, когда появится мой брат и спасет меня от унылой жизни, которая пугала меня так сильно, что хотелось принять таблетки, чтобы снять стресс.
И тогда… Джеймс Финичи ворвался в мою жизнь и сбил меня с ног. Он предъявил мне свои требования. У него были ожидания. Были планы. И я любила это в нем. Любила, когда он водил свой «Хаммер». Я любила тот факт, что место, в которое нам нужно было отправиться, было крысиной дырой в пустыне. Любила тот факт, что не имело значения, где мы находились, жизнь была реальной. И возбуждающей. Я люблю каждый момент той жизни с Джеймсом. Ничего унылого или бесцветного. Жизнь с Джеймсом была полна красок и мчалась на всех парах.
Я влюбилась в того человека. Влюбилась. Я влюбилась в Джеймса, которого все ненавидят. И никакое количество ужинов из лобстера и поместье в Южной Калифорнии не могут с этим сравниться.
У меня всю жизнь были обеды из лобстеров. Я не хочу их. Хочу дрянной еды. Хочу все те вещи, которые делают мою жизнь реальной. Хочу все вещи, которые плохи для меня.
– Харпер? ― зовет Винсент.
Я смотрю на него. Почему он должен выглядеть, как Джеймс?
– Харпер, я не сам с собой разговариваю. Я задал тебе вопрос. Пожалуйста, ответь. Что ты хочешь съесть, если не это?
– Я хочу… эм… ― Я не знаю даже, хочу ли я объяснять. Зачем волноваться об этом? Он всего лишь разозлится на меня за то, что я хочу Джеймса.
– Хочешь что, Харпер?
Я пожимаю плечами.
– Я хочу назад свою жизнь. И моя жизнь больше не крутится вокруг обедов из лобстера. Она крутится вокруг дрянной еды.
Винсент просто пялится на меня, потому что я несу бред.
Я оттягиваю свою салфетку для лобстера, пока она не рвется, и бросаю ее на тарелку. Смотрю Винсенту в глаза, когда откидываюсь назад на своем месте, и тереблю вторую салфетку на коленях.
– Я не голодна. И не буду есть. Я бы хотела пойти в постель, если можно.
Я ожидаю, что он разозлится, но он удивляет меня, когда улыбается с пониманием.
Боже, я не могу переварить такое смятение. Я не могу понять этого.
Он стягивает с себя салфетку, встает и проходит ко мне, беря мою руку в свою.
– Ладно.
И все. Мы начинаем свой путь по тропинке обратно к дому. Поскольку теперь мы двигаемся к нему лицом, на расстоянии я вижу, что он полностью освещен. Конечно же, он огромен. И захватывает своим величием.
Я выросла на яхте в очень роскошном окружении, потому что ― давайте посмотрим правде в лицо ― мегаяхты весьма особенные. Но неважно, насколько большой твой корабль, он никогда не будет большим. Он все равно остается лодкой, когда ты привыкаешь к нему. В нем все равно будет ограниченное количество пространства, внутри которого ты можешь разместить все, что твое.
Так что это поместье ― для меня ― является воплощение могущества.
Я выросла богатой, но у меня не было критериев, чтобы сравнить свою жизнь с чем-то, кроме местных туземных населений островов, на которые мы часто наведывались. Они были бедными, но, если подумать об этом, все мы живем в одном месте. Рай. Мы ели на одних и тех же пляжах. Мы плавали в тех же бирюзовых водах океана. В моей каюте, пожалуй, было то же самое количество квадратных метров, как и в спальнях других девочек на пляже, в которых они жили.
В моих глазах мы не особо отличались. Я уверена, с их точки зрения все выглядит по-другому. Но моя точка зрения тоже считается. И так оно и есть. Так что переехать на пляж ― в маленькую захудалую комнатушку ― ну, не было для меня тяжелым шагом. С домом Джеймса в пустыне было то же самое. Он был весьма просторным. Не то чтобы мы провели в нем много времени. Но он был уютным местом с открытой пустыней вокруг. Он словно отражение нашей лодки, окруженной морем.
Дом Мерка? Это было совершенство. Он был простым снаружи, но уютным внутри. Я никогда не встречалась с Мерком, но он, наверное, весьма крутой парень, раз у него есть такой дом. Он был словно… убежище.
Я смотрю вверх на возвышающийся передо мной дом и пытаюсь передать словами чувство, которое он во мне вызывает. Это вроде… цитадели… башни… Вроде…
– Харпер?
– Да? ― я отвечаю, отгоняя свои мысли.
– Если ты не настроена на ужин, не против сходить на кухню и перекусить что-нибудь со мной?
Когда я смотрю вверх, его глаза кажутся такими мягкими, и улыбка на губах становится такой легкой.
– Какой у тебя обычно перекус?
– Хмммм, ― обдумывает он. ― Я не любитель перекусывать. Мне нравится полноценный прием пищи. Но я могу проявить гибкость, Харпер. Я не каменный. И может быть ты хотела бы яблоко? Или каких-нибудь крекеров с сыром? Там даже могут быть пирожные.
Я должна улыбнуться на это. Смотрю на этого парня и могу поспорить, что он никогда не ест печенье. Конечно, его тело почти такое же, как и у Джеймса. Но я уверена, что Джеймс поддерживает свое тело работой. Ставлю на то, что Винсент следит за формой с помощи диеты и упражнений, как и большинство людей.
– Ладно. Я голодна и просто… ― мои слова подводят меня, и я осматриваю огромную гостиную, когда мы входим через французские двери.
– Просто это слишком, ― отвечает Винсент, ведя меня вниз по темному коридору.
– Да, на самом деле слишком. Это захватывает с головой. ― Мы останавливаемся в проходе, и Винсент находит выключатель, потому что темнота внезапно исчезает. Кухня… похожа на ресторанную. Не теплая или домашняя, как в доме у Мерка. Я разочарована.
– Посмотрим, ― произносит Винсент, глядя в открытый ящик, встроенный в стену. ― Круассаны?
Я кривлюсь.
– Датские слойки?
На этот раз я пожимаю плечами.
Он тянется вниз и вытаскивает пакет с рогаликами.
– Хлеб и масло? ― От этого мне хочется смеяться, потому что знаю, что я смешная и своевольная. ― Я могу добавить еще и воды из-под крана, если ты хочешь настоящих условий для заключенного.
Я хмурюсь. Потому что это то слово, которое я искала снаружи, когда мы шли к дому.
Тюрьма. Это место напоминает мне тюрьму.
– Харпер, просто скажи мне, чего ты хочешь. Я достану это.
– Джеймса, ― отвечаю я прежде, чем могу остановить свой язык.
– Оу, ― он бросает рогалики назад в ящик и закрывает его.― Ладно. Ну, думаю, я просто отведу тебя назад в спальню, и затем я собираюсь лечь спать. Может, мы можем попробовать утром снова.
– Что попробовать снова, Винсент? Чего именно ты от меня ожидаешь? Я влюблена в твоего брата. Как ты вообще можешь ожидать, что я забуду это? Только то, что ты выглядишь, как он, не делает тебя им. Людей нельзя взаимозаменить. И мне жаль, что ты был обещан мне. Это он меня нашел. Он пришел за мной. Он тот, кто заклеймил меня. И я позволила ему. Так что никакое количество вина или ужинов не отменит тот факт, что ты пришел в мою жизнь слишком поздно.
Он указывает мне выходить из кухни и выключает свет, когда мы покидаем ее. Возвращение назад в спальню наполнено молчанием и тяжелым сожалением. Мне жаль, что я так грубо говорила с ним, и я уверена, что ему жаль, что его брат подоспел ко мне на пляж раньше. Но что я могу с этим поделать? Я не собираюсь бросать Джеймса до того, как у него появится хотя бы шанс поговорить со мной о том, что говорят эти люди. Это глупо.
Когда мы добираемся до комнаты Винсента, он входит со мной. Но прежде чем я могу возразить по поводу того, что он останется здесь на ночь, он поднимает руки.
– Не волнуйся. Я только возьму свои вещи и оставлю тебя одну.
И затем он поворачивается и уходит в свою гардеробную.
Несколько минут спустя он появляется с охапкой одежды и дарит мне улыбку.
– Спокойной ночи, Харпер. Надеюсь, ты мирно поспишь.
Он прикрывает дверь за собой, и наконец-то я остаюсь одна.
Я с облегчением выдыхаю воздух, наполняющий грудь, и высвобождаюсь из платья. Я вешаю его, восхищаясь изделием, пока возвращаю на место. Оно очень красивое. Я должна была подольше посмотреть на себя в зеркало, чтобы запомнить его. Сомневаюсь, что у меня будет много возможностей, для которых нужно будет разодеться, когда Джеймс вернется за мной.
Я вытряхиваю меланхолию из мыслей и выбираю майку и пару мягких шортов, в которых буду спать. Как только умываюсь и чищу зубы новой зубной щеткой, которую достала только что из упаковки, забираюсь в постель. Ожидаю, что простыни будут пахнуть Винсентом. Его одеколоном. Но не чувствую запаха. Они пахнут стиральным порошком. Он постелил для меня новые простыни.
Ну и денек, ― думаю я, когда опускаю голову на мягкую подушку. В моем желудке пусто и урчит, но веки тяжелые, и в итоге они выигрывают битву. Потому что как только я закрываю глаза, во сне я снова вижу Ника. Приближение нашего дня рождения. Сашу и уютные дома в пустыне, вроде дома Мерка.
И моя жизнь наполнена Джеймсом Финичи.
Потому что жизнь без него не стоит того, чтобы ее прожить.
Нет ничего, что могло бы заменить моего Джеймса.
Глава 19
Харпер
Когда я просыпаюсь утром, то не имею понятия, что с собой делать. Лежа в кровати и обдумывая события, через которые я прошла за последние несколько дней, я понимаю, что жду появления Винсента, который скажет мне, что делать.
Как только эта мысль вторгается в мой мозг, телефон на столике рядом начинает звонить.
Я смотрю на него. Ответить ли мне? Я даже оглядываюсь, чтобы посмотреть, не ворвется ли Винсент в комнату, но он этого не делает. Я считаю звонки, и когда насчитываю семь, то понимаю, что автоответчика нет. Я поднимаю трубку, чтобы просто прекратить звук.
– Алло?
Слышу множество звуков на фоне.
– Харп? ― спрашивает Ник, звуча очень отдаленно.
– Ник? О боже, это ты?
– Это я, ― отвечает он через грохот транспорта. ― Это я!
– Где ты? Откуда ты знаешь, что я здесь?
– Винсент звонил мне прошлой ночью. Он сказал, что у тебя некоторые проблемы с адаптацией…
Я прекращаю слушать. Винсент звонил ему? Звонил ему? Вроде как… просто набрал несколько номеров, и вуаля ― связался с моим братом, который считается пропавшим в течение года?
– Харпер?
– Да, ― отвечаю я. ― Прости, я не услышала.
– Я сказал, что он переживал о тебе. И как время, проведенное с Тетом, повлияло на тебя.
– Мое время с Тетом. ― Ник продолжает говорить, но я ничего не слышу. Он знал. Он знал, что я была с Джеймсом. И Саша тоже знала, где он был. Он ездил увидеть ее. И мой отец знал, что Джеймс был со мной, они связывались, и поэтому Джеймс оставил меня на яхте.
– Харпер? Ты все еще там?
Каким-то образом все эти ниточки связаны. Они торчат в разные стороны, но как-то, все между собой имеет связь. Я просто пока не могу понять какую.
– Харпер! ― в этот раз он кричит на меня.
– Прости, ― быстро отвечаю я. ― Думаю, я потерялась на секунду. Линия затихла. Скажи еще раз.
– Я говорил, что тебе нужно держаться подальше от Тета.
– Почему? ― мое сердце бьется так быстро, что становится тяжело дышать.
– Послушай, Харп. Тет ― на задании, только он не знает этого. Они промыли ему мозг несколько лет назад, Харпер. Тебе нужно держаться подальше, как можно дальше от него, ты понимаешь?
– На каком задании? ― думаю, я звучу истерично.
– Я знаю, что ты не поверишь мне, но его запрограммировали. Они все запрограммированы. Ты понимаешь? Все наемные убийцы запрограммированы. Им промывают мозг, когда те еще молоды. И так они растут. Им говорят вещи, чтобы сделать их верными, а затем, когда им исполняется шестнадцать, программирование активируется, и они становятся наемниками.
– Но ты…
– Я никогда не был запрограммирован, и ты знаешь это, сестра. Я был с тобой. Мы ― другие. Мы ― дети Адмирала. У нас обоих есть роль, которую нам нужно сыграть, но у меня нет времени, чтобы рассказать об этом сейчас. Мне нужно вернуться назад на дорогу. Я должен был сказать тебе, что Тет ― опасен. Знаю, что сейчас, наверное, ты думаешь о том, кому доверять, но, сестра, ― использование Ником формального «сестра» останавливает мою панику и заставляет слушать. Он всегда получал мое внимание таким образом, когда мы были младше, потому что ему нельзя было называть меня по имени в присутствии других. «Сестра», ― называл меня он. Это означало, что нас слышали. ― Ты должна доверять мне. Слушай Винсента. Пожалуйста. Он говорит тебе правду. Я еду, чтобы встретиться с тобой.
– Когда? ― перебиваю я. ― Когда ты будешь здесь?
– Через два дня, хорошо? Просто продержись два дня, и я все объясню. Но сейчас, Харп, пожалуйста, послушай Винсента. Дай ему шанс и позволь позаботиться обо всем. Просто расслабься. Сейчас ты в большей безопасности, чем была раньше. Ты с ним в большей безопасности, чем даже с отцом. Хорошо?
– Хорошо, ― я просто отвечаю ему. Но он принимает это за завершение разговора и вешает трубку. Звук транспорта обрывается, и на его месте вырастает тишина.
Я пялюсь на телефон.
Мне только что звонил мой брат. Запомни все это, Харпер. Запомни все. Тету промыли мозг. Тет опасен. Тет на задании. Винсент ― хороший. Ник будет здесь через два дня.
Сестра.
Есть только одно слово, которое имеет значение.
Я кладу трубку и буквально падаю назад на подушки. Какая часть из этого правда? А что всего лишь прикрытие для того, что он планирует?
Я смотрю на телефон и усаживаюсь в кровати с идеей. Я сама могу позвонить Джеймсу. У меня есть его номер. Я тянусь к телефону, когда в дверь стучат.
Бл*дь.
– Да?
Она осторожно открывается, и Винсент просовывает голову в щель.
– Я слышал телефон. Кто это был?
– Ник, ― отвечаю я, свешивая ноги с кровати. Винсент смотрит на них мгновение, прежде чем перевести взгляд на мое лицо. ― Он сказал, что ты звонил ему вчера.
Винсент открывает дверь полностью и входит в комнату, закрывая ее за собой. Он улыбается мне пока идет к кровати и садится так близко, что наши ноги соприкасаются.
– Звонил. Я переживал о тебе. Переживал о влиянии Тета на тебя. И за то, что он тебе рассказал.
– Рассказал мне о чем?
– Обо всем. Все, что он говорил, ложь, Харпер. Он ничего не может с этим поделать. Вся его жизнь ― ложь. Ложь удерживает его в живых. Он всего лишь продукт более десятка лет лжи и секретов. Он убил сотни людей. Он подрывал правительства. Ради Бога, Харпер, он убил собственного брата. Это должно тебя беспокоить. Даже если ты думаешь, что у него были веские причины на это.
Я начинаю говорить, но застываю с открытым ртом. Вместо того чтобы защитить Джеймса, слова застают меня врасплох.
– Я знаю, ― произносит Винсент, ― это ужасно. Ужасно то, что они с ним сделали. Но, Харпер, он выбрал эту жизнь. Ты должна понять это.
– А ты выбрал эту, ― безучастно говорю я.
– Я не выбирал. Он это сделал. Он выбрал ее за меня, став Шесть. Я всегда был во власти…
– Подожди. Контроль. Это твое кодовое имя?
– Кодовое имя? ― он странно смотрит на меня.
– Твое кодовое имя. Ты знаешь, от Организации.
– Я не знаю, о чем ты говоришь. У меня нет кодового имени.
Точно. Секреты. Но контроль. Это и существительное, и глагол (прим. пер. ― в английском языке слово «control» является и существительным, и глаголом ― «иметь власть, управлять» и «власть, контроль».) И то, как Винсент использовал его, это отчасти означает…
– Харпер? ― рычит он. ― Ты меня слушаешь?
«Приходи» тоже может быть и существительным, и глаголом (прим. пер. ― «come» в английском может быть глаголом «приходить» или «кончать», а также существительным в значении «высший момент удовольствия»). Но ― я давлюсь смешком про себя ― единственный раз, когда его можно использовать в качестве существительного, касается спермы.
– Я слушаю.
– Что сказал Ник?
Я смотрю на него с подозрением.
– Ты знаешь, что он сказал. Ты практически сказал ему позвонить мне и сказать мне эти вещи.
– Я попросил его позвонить тебе. Сказал, что переживал из-за влияния Тета на тебя. И у меня было право переживать, потому что вчера, прямо перед тем, как ты позвонила ему, он пытался убить Ника, взорвав дом, в котором они находились.
Я отворачиваюсь.
– Что? ― Он был с Ником? ― Зачем ему это делать?
– Ему не нужна причина, Харпер. Он хладнокровный убийца.
Мы все здесь хладнокровные.
― …он безумен. Несколько лет назад в него была запрограммирована какая-то тайная месть, и он начинает воплощать ее. Он не прошел свой последний тест на психическую уравновешенность. После того как он убил своего брата, но провалил тест, на него объявлена охота.
– Что?
– Да. На него объявлена охота, но наемник струсила. Если бы она сделала свою работу…
Она?
– …нам бы не пришлось сходить с ума от паранойи прямо сейчас.
– В Организации есть девушка-наемник?
Винсент смеется.
– И это твой вопрос? После всего, что я тебе только что сказал? Это твой вопрос?
– Кто эта наемница?
– Я, ― мягкий голос доносится со стороны открытой двери. Молодая женщина, пожалуй, моего возраста, заходит в комнату. У нее длинные темные волосы, а глаза ― зеленого блестящего цвета. ― Я наемница, назначенная убить Джеймса.
– И кто ты такая? ― спрашиваю я с явным раздражением.
– Сестра Винсента.
Я смотрю на Винсента.
– Она ― пропавшая сестра Джеймса? Та, которую, он думает, похитили?
Винсент вздыхает, слегка качая головой. Будто он пытался объяснить мне что-то. Или, может, если быть более точной, устал объяснять мне то, что говорил Джеймс.
– Харпер, позволь мне представить тебе мою сестру, Николу. Это Харпер Тейт.
– Рада знакомству, ― отвечает она в раздражительной манере, и мне хочется ударить ее по лицу. ― Тет знает, где я. Точнее, где я была. Я встречалась с ним несколько раз, пока он рос. Мы проводили вместе праздники после того, как меня… отослали. И я провела первые шесть лет жизни, будучи его сестрой, а не Винсента. Но, к сожалению, память Тета,― она заменяет слова взглядом, полным грусти, и качает головой. ― Его воспоминания настолько спутаны в эти дни, что он не имеет понятия, где верх, а где низ.
Она лжет. Я это чувствую. Я встаю и иду к окну. Сегодня прекрасный день и сейчас светло, я вижу Тихий океан. Виднеется небольшая группка прилегающих домов, которые окружают линию леса на территории этого поместья. Это тоже поместья, но не такие большие, как это. Из окна я также вижу пришвартованные лодки. Они взывают ко мне, подобного я не чувствовала уже давно. Мне нравится вид.
– Я не верю тебе.
– А чему здесь не верить? Он живет от момента к моменту, ― Никола становится рядом со мной. Она подобралась тихо и быстро. Я уверена, как и большинство наемников. ― Я имею в виду, с какой частью у тебя проблемы? Может, я могу прояснить.
Слова Джеймса в пустыне, после того как он трахнул меня в уборной, всплывают в голове. Иногда просто нужно воспользоваться и насладиться моментом. Я не могу знать, когда жизнь решит устроить нам «резкий поворот», поэтому веду себя соответственно.
Это звучит весьма похоже на Джеймса.
– Я тоже его любила, Харпер Тейт. Я очень сильно его любила. Он был хорошим братом, когда я была маленькой. Он научил меня ездить на велосипеде. Плавать. И определять время по часам. Я привыкла называть его Тук-Тук.
То послание на телефоне в пустыне. Тук-Тук. Сообщение, которое пришло на телефон, который я нашла в маленьком зимнем саду Джеймса. Тук-Тук. Это была она. Никола. Она отправила сообщение.
Мы скоро поговорим. Не забывай, почему все это происходит.
Что происходит? Очевидно, Никола не была похитителем Саши, потому что я убила того парня, когда свернула ему шею. Но Никола видела того человека, потому что это она отправила то сообщение.
