Текст книги "Я вернусь за тобой (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Она пожимает плечами.
– Полагаю, что да. Если команда нормальная.
– А что если судно будет поменьше? Могла бы ходить на нем?
– О, да, – отвечает она с восторженными глазами, и это та часть ее, по которой я скучаю. – Если лодка управляется одним или двумя людьми, я справлюсь. Иногда Ник и я могли плавать сами рядом с главным кораблем на лодке охраны.
– И на лодке кроме вас никого не было?
– Нет, она была только для двоих. Очень маленькая.
– Видишь, Харп. И это чертовски сексуально. Если бы я управлял ею, я бы убил нас всех.
– Ну, у нас был целый корабль людей, которые готовы прыгнуть и спасти нас, если бы возникала такая необходимость. По крайне мере, это не было опасно, – она встает со своего места и садится на мою сторону в кабинке. – Я скучаю по океану.
– Мы вернемся туда сегодня. Может, мы могли бы прогуляться по пирсу и понаблюдать за закатом?
Она хватает мое предплечье и опускает голову мне на грудь.
– Я бы с удовольствием.
– Тогда это свидание. – Я внезапно рад, что мы пропустили все закаты, и сегодняшний будет особенным.
– А где Саша? Ее уже давно нет.
– Дерьмо, – произношу я и подталкиваю Харпер из кабинки. Я тянусь за бумажником, бросаю сорок баксов на столик, а потом беру руку Харпер.
– Подожди, – она тянет меня назад к окну. – Разве вон там не она?
Я прищуриваюсь и выглядываю в окно достаточно, чтобы увидеть, как Смурфетта идет к огромной заднице динозавра.
– Харпер, у меня заканчивается терпение с этой девчонкой. Мне ее жаль, и я сделал все, чтобы быть милым, но она просто оторва. Поговори с ней. У нас нет времени на ее капризную чушь. Ей нужно собраться или из-за нее нас всех убьют.
– Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Но я не думаю, что она специально это делает. Просто для нее все смешалось, и она сбита с толку.
– Чем? – шепчу я ей на ухо, и моя злость снова просыпается, когда мы идем к передней двери ресторана. – Ей нужно понять одну-единственную гребаную истину. Никто из нас сейчас не находится в хорошем положении. Существует глобальная Организация, которая хочет вернуть тебя, и заполучить ее голову. Если она наполовину так умна, как думает, то должна понять это из твоих слов, и делать, как ей велено.
Глава 29
Харпер
Делать, как ей велено?
Разве он может быть еще худшим неандертальцем? Я вздыхаю, когда наблюдаю, как он удаляется в заднюю часть ресторана. У него классная задница. Потом я замечаю, как несколько женщин оценивают его, как и я, и во мне начинает скрестись незнакомое чувство.
Ревность.
Одна женщина замечает меня и быстро отводит взгляд, так что я поворачиваюсь и выхожу на улицу. Динозавр стоит на другом конце стоянки, и мои плечи обгорают всего лишь от того промежутка времени, который я нахожусь на солнце, чтобы пересечь это расстояние. Здесь жарко. Почти всю свою жизнь я провела в тропиках, поэтому привыкла к жаре. Но в этой пустыне даже дышать нечем. Жара высасывает из тебя жизнь. И вокруг нет воды, чтобы облегчить твои страдания. На нашей большой яхте был бассейн. Но даже если бы там и не было бассейна, тропический ветер приносил влажную прохладу все время. Я пересекаю лишь половину стоянки, когда меня настигает еще одна эмоция.
Тоска по дому.
Должна признать, я скучаю по судну. Скучаю по той жизни. Меня не били, и ко мне хорошо относились. Я скучаю по океану и по соленому ветру. И по команде тоже скучаю.
Я почти под большим серым зверем, когда замечаю, как Саша пробирается под ним. По крайне мере, здесь есть тень. Я иду под ним, миную пустой каменный стол для пикника и сажусь на лапу бронтозавра рядом с первым динозавром.
– Что делаешь?
– Думаю, – отвечает она, катая своими шлепанцами камни и кусочки бетона.
– Оу, – еще лучше. – Думаю, Джеймс уже готов уезжать. Он хотел, чтобы я пришла и забрала тебя.
Несколько секунд она молчит, и я начинаю шевелить мозгами в поисках способа, как поднять ее на ноги и заставить идти, когда наконец-то она выдает:
– Ты когда-нибудь думала о жизни в доме? С родителями, школой и тому подобным?
– Нууу…
– Мы жили в трейлере до тех пор, пока мне не исполнилось почти десять. Мне, вроде, нравилось.
– Оу, – я раздумываю над этим мгновение. – Ну, это типа жизни на корабле, разве нет? Ты переезжаешь с места на место и видишь много разного, – я ловлю движение краем глаза и разворачиваюсь, автоматически ища источник опасности. Но это всего лишь Джеймс. Опираясь на динозавра, он подкуривает сигарету. Пожимает плечами, глядя на меня, и поворачивается к Саше спиной. – Самое лучшее в жизни на корабле – это киты. – Саша поднимает на меня глаза, и они светятся от любопытства. – Горбатые киты мигрируют в определенные места каждый год, поэтому нам нужно было быть в той части мира, чтобы увидеть, как они группируются. Мы видели их столько раз, что они остались в воспоминаниях, ну, знаешь, как… это вроде стало частью моей жизни. Они были чем-то особенным, когда я просыпалась утром и видела кита снаружи.
Саша смеется, когда представляет это.
– Ты когда-нибудь плавала с ними?
Теперь моя очередь смеяться.
– Нет, нет, я не настолько смелая. У тебя денег не хватит заплатить мне, чтобы я проплыла рядом с китом. Мне нравится нырять, но в основном на мели, – я делаю глубокий вдох. – У меня, наверное, случится паническая атака, если кит подплывет ко мне в океане, – я тяжело вздыхаю. – У меня часто бывают такие атаки. Из-за этого мне нужно принимать таблетки.
Она пялится на меня секунду, а потом медленно качает головой.
– Это неправда. У тебя не было панических атак с момента, как я тебя встретила.
– Прошло только два дня, – отвечаю я, давясь смешком.
– Чувствуется будто прошла вечность с того момента, когда ты наставила на нас пистолет, – и после она смотрит на Джеймса, который все также спокойно курит сигарету, опираясь на переднюю лапу динозавра. Просто выжидает. Иногда он бывает очень терпелив.
– Знаю, – отвечаю я, продолжая тему панической атаки. – Я очень хорошо справляюсь. И знаешь почему?
Она трясет головой и продолжает перекатывать камни своими шлепанцами.
– Думаю, потому, что Джеймс здесь, чтобы помочь мне. Ты помнишь первый вечер, когда ты сказала, что он был несносным с тобой весь день, и чтобы я простила его? Ну, я думала об этом с тех пор, и считаю, что ты права.
Она беспрестанно пялится на меня, и я вижу, как в ее глазах наворачиваются слезы.
– Он – все, что у меня есть, – произносит она, когда слезы скользят вниз по ее лицу. – Он – все, что у меня есть, поэтому у меня нет выбора, кроме как простить его, когда он злой.
– Ну, это, своего рода, правда. У тебя всегда есть выбор, и неважно, хочешь ты или не хочешь прощать людей. И он не совсем все, что у тебя есть, потому что я тоже здесь. Но я думаю, что ты имела в виду то, что мы здесь вместе. Что бы мы ни делали, мы делаем это вместе. И даже если все трое из нас привыкли делать все в одиночку, сейчас мы не одни.
Она начинает плакать по-настоящему, часто шмыгая носом, будто пытается остановить свой рев.
Я думаю, отвлечение действует, поэтому задаю ей вопрос.
– Расскажи мне, что тебе нравилось в жизни в трейлере. Ты видела крутые вещи?
Она кивает, когда вытирает мокрые щеки.
– Мы… – она не в силах сдержать новый всхлип, несмотря на отчаянные попытки, и ей нужна минута, что собраться. – Мы были охотниками за динозаврами.
Джеймс внезапно становится передо мной. Он садится на палец динозавра рядом с Сашей и выбрасывает сигарету.
– Однажды я убил динозавра, – произносит он, когда выпускает последний клуб дыма через нос.
Саша смеется и вытирает глаза.
– Клянусь, – продолжает Джеймс. – Смотри, это ведь моя работа. Я – наемный киллер. Так что один раз я был на тропическом острове где-то возле побережья южной Африки. И у них там был тот тематический парк, где они выращивали динозавриков, используя генетические клоны. У них был электрический забор и всякая срань, но какой-то дебил украл ДНК, чтобы продать ее на черном рынке, и вырубил энергоснабжение, так что все динозавры выбрались. И мне нужно было прийти и спасти всех.
– Джеймс! – кричит Саша, заливаясь смехом. – Тебя никогда там не было. Это кино. Не верь ему, Харпер. Он все это выдумывает.
– Конечно, был. Как думаешь, кто подал автору идею для написания книги? Это был я. Я – первый охотник за динозаврами. Канал Animal Planet хотел создать шоу…
– Джеймс! – снова визжит она. – Ты врешь.
– …потому что я нашел кучку настоящих яиц динозавра…
Саша бьет его по руке, а он морщится и потирает место удара, будто она причинила ему существенную боль.
– Я не шучу, Джеймс. Мы были охотниками за динозаврами, только мы искали кости и прочее. Мы привыкли проводить лето в штате Юта, ища ископаемые.
– Вы знали, что в прошлом году я впервые узнала, что такое зима? – вмешиваюсь я в разговор, пока момент откровений еще не закончен.
– Что? – произносит Саша через смех.
– Ага, когда приближалась зима, мы просто пересекали экватор и плыли туда, где было лето. Я никогда не видела снега. Мы никогда по-настоящему не отмечали Рождество. У нас никогда не было новогодней елки или чего-то подобного. У нас просто были ужины. И люди просто говорили «Рождество», «с Рождеством» или что там еще… но оно никогда не значило для меня ничего другого, чем просто кучка гостей на палубе.
– Ого, – произносит Саша, глядя на меня с жалостью. – Думаю, моя жизнь была немного лучше твоей.
Я пожимаю плечами.
– Невелика разница. У меня все еще есть отец, но я сбежала от него. Так что на самом деле, я тоже одинока.
Ее хмурое настроение возвращается, и мне становится не по себе оттого, что это по моей вине.
– Ну, – произносит Джеймс, – оба моих родителя до сих пор живы, но я ненавижу их всем своим гребаным нутром, – он выпускает долгий ровный выдох, потом хватает зажигалку и подкуривает еще одну сигарету. – Как можно продать своих детей? – Он выпускает облако дыма через нос и трясет головой. – Кто, бл*дь, вообще продает своих детей?
– У них не было выбора, Джеймс, – говорю я, пытаясь утихомирить гнев, бурлящий в нем. – Они сделали то же самое, что сделали и их родители. Они родились в этой сраной Организации.
Но Джеймс трясет головой прежде, чем мои последние слова слетают с губ.
– Это неправда, – он пялится на меня. Я не могу видеть его глаз, потому что на нем сраные солнцезащитные очки, но я ощущаю, как его взгляд прожигает меня сильнее, чем жара пустыни. – Ты хочешь узнать, откуда я знаю, что это неправда? Хочешь узнать, откуда я знаю, что ваши отцы… – он указывает двумя пальцами на нас с Сашей, – оказали сопротивление, а мои – нет?
Я не уверена, что хочу знать, но Саша произносит «откуда?» прежде, чем я могу остановить этот разговор.
– Потому что ваши матери – мертвы, – он выпускает еще больше дыма, и потом поднимает очки на голову, чтобы мы могли увидеть его глаза. – А моя – нет.
Весь мир замирает на несколько секунд, пока я понимаю смысл его слов, и единственная вещь, которая пробуждает меня, когда маленькая ручка Саши переплетает мои пальцы с ее.
– Что это значит, Джеймс? – спрашивает она.
Он встает с пальца динозавра и уходит. И когда он проходит под животом динозавра, то разворачивается и идет назад. Останавливается перед нами и опускает взгляд на нас, пока мы задираем головы, чтобы посмотреть на него.
– Это значит, что ваши матери мертвы, потому они их убили. Так делают, когда рождается девочка. Ну а мальчики? Их тренируют, разве не так? А тренируют для чего? Работы, я полагаю. Большинство из них не убивают других, чтобы выжить, правильно? Нет. Лишь единицы из них имеют такие привилегии. Но девочек просто передают из рук в руки, – Джеймс перестает говорить и смотрит на меня с прицельной точностью. – Ты знаешь это, Харпер. Тебя продали.
– Тебе, Джеймс. Меня…
Но он трясет головой.
– Это ведь ты сказала, что этого никогда не случится, так ведь? Зачем твоему отцу отдавать свою драгоценную собственность мне? Киллеру. Моя семья – богата, но только потому что Организация выставляет их такими. Я – ничто. Я – никто. Ты знала это с самого начала. Ты чувствовала это внутри. Я – ничего, всего лишь мерзкий киллер. Твой отец дал обещание, но никогда не собирался его выполнять. Он никогда не думал, что я зайду так далеко.
Мое сердце бьется так быстро, что я готова отключиться. Голова начинает кружиться, и я знаю, что сейчас случится паническая атака. Я хочу, чтобы он перестал показывать вещи в таком плохом свете, но Саша…
– Но почему они убили их? – спрашивает она.
Все, что я хочу сейчас сделать, это прикрыть уши, но Джеймс уже отвечает:
– Когда у тебя рождается девочка, они устраняют матерей, потому что они оказывают сопротивление, – и после он просто смотрит на меня. – И, полагаю, даже Адмирал не в силах что-то сделать.
Я мотаю головой.
– Моя мама умерла при родах.
– Ага, – отвечает он. – А как умерла твоя мать, Смурф?
Саша сжимает мою руку и шепчет:
– При родах.
– Это означает, что они не хотели отдавать своих девочек. Они приходят, когда девочки уже рождены, и заключают сделки с отцами. Вот как это происходит. Организация зависит от следующего поколения. Мы нужны им, чтобы продолжать делать за них грязную работу или другие вещи, иначе она просто распадется. Им нужны эти обещания при рождении. И в большинстве случаев, родители сдаются. Я имею в виду, не поймите меня неправильно, у них на самом деле нет выбора. Ни единого. Дети принадлежат Организации, несмотря ни на что. Большинство родителей сдаются, и отдают их. Но иногда, – он снова указывает на нас обеих двумя пальцами, – иногда они сопротивляются. И тогда Организация убивает мать, чтобы преподать другим урок.
– Убивают их… – произносит Саша таким слабым голосом, что я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, в порядке ли она. Ее лицо пепельно-бледное, а хватка на моей руке – сильнее, чем когда-либо. – Они убили их…
И это утверждение, а не вопрос.
Когда я смотрю на Джеймса, он кивает.
– Они убивают их, если они начинают хоть как-то сопротивляться. Так что пока моя мать была занята тем, что подписывала передачу моей сестры, ваши матери боролись за вашу жизнь. А твоему отцу, Саша, из того, что я могу сказать, это почти удалось.
– Его тоже убили они? – вскрикивает она. – Организация?
– Джеймс, остановись, – произношу я. – Просто остановись. Ей не нужно это слышать.
– Нужно, Харпер. Ей на самом деле нужно это услышать, – он смотрит на Сашу, и хоть его слова и жестоки, его голос остается мягким. – Они убили его, Смурф. Но, эй, – он наклоняется и приподнимает ее подбородок указательным пальцем, – я говорил тебе, что Мерк занят важным делом, помнишь?
– Он на задании по убийству того сенатора?
– Я не уверен, что он делает прямо сейчас, но, поверь мне, он вернется, – после Джеймс смотрит на меня. – И пока он заботится о том, чтобы по-своему положить этому конец, мы трое тоже позаботимся о том, чтобы положить этому конец по-своему. Но мне нужно ваше доверие, девочки. Я не могу ничего сделать, если вы не будете мне доверять, потому что я не могу сделать что-то в одиночку.
Я с тяжестью сглатываю и просто смотрю в его глаза.
– Почему мы должны тебе доверять? Ты делал для них грязную работу всю свою жизнь.
Он и глазом не ведет. Будто привык, что его оскорбляют. Его столько раз называли киллером, что этот ярлык больше ничего для него не значит.
– Потому что они забрали мою младшую сестру. Моя мать продала мою сестренку, и они забрали ее. И кому-то придется заплатить за это, Харпер. Кто-то должен встать и сказать: «ХВАТИТ!». Может, нас не достаточно. Один мужчина, одна женщина и один ребенок. Но я устал ждать, пока кто-то придет и сделает все правильно. С таким же успехом мы сами можем пустить пули себе в голову, бл*дь, прямо сейчас, потому что мы уже мертвы, – он останавливается, чтобы удостовериться, что мы услышали. И Саша, и я теперь дрожим, так что, да, тактика шока работает. – Мы все мертвы, кроме тебя, Рыба-лев. На наших с Сашей головах уже висит мишень. Нет ни единого шанса, при котором нам позволят жить. Но даже если нам это удастся, даже если мне удастся выбраться, и даже если позволят сохранить то, что принадлежит мне, – он берет свободную руку Саши и мягко сжимает ее, – какое будущее у нас будет, если нашу дочь продадут? Какое будущее будет у меня, если они решат сделать тебя «примером»? Потому что, бл*дь, я никогда в жизни не позволю отнять у себя ребенка, и неважно мальчик это или девочка. Этого никогда не случится. Что за жизнь это будет? Какой мужчина вообще позволит такому случиться? Какой трус позволит убить или продать свою семью?
– Я не хочу ни одного из этих вариантов жизни, Джеймс, – произносит Саша. Слезы уже исчезли. Выражение ее лица теперь противоположное тому, которое было у нее несколько минут назад. Тот грустный и потерянный ребенок исчез.
И я вдруг чувствую, будто смотрю на себя в зеркало. Потому что выражение на ее лице в точности, как и у меня.
Хладнокровный киллер.
Ветер пустыни развевает мои волосы, а температура в тени под динозавром почти тридцать восемь градусов по Цельсию. Но моя кожа покрывается мурашками, пока под ней бежит холодная кровь.
Как и у рептилии, которая прячет нас в своей тени.
Мы все здесь хладнокровные.
Глава 30
Джеймс
Мы идем назад к «Хаммеру» в тишине, и мой мозг, переполненный деталями о девочках, гудит, будто ему есть что сказать. Воспоминания появляются и меркнут, и я прижимаю пальцы к вискам.
– Ты в порядке? – спрашивает Харпер, переплетая свои пальцы с моими. – Ты не очень хорошо выглядишь.
– В порядке, – отвечаю я, но это не так. Не уверен, что хоть кто-то из нас в порядке.
Саша в последний раз оглядывается через плечо на динозавра, прежде чем открыть заднюю дверь со стороны водителя и запрыгнуть внутрь.
– Пристегни ремень, ребенок.
Она делает, как ей велено, без комментариев. Ее прежняя грусть, несмотря на браваду под динозавром, превратилась в безнадежность.
Лучше пусть будет грустной, чем потеряет надежду.
Поэтому я хлопаю ее по ноге, пытаясь изменить настроение, но она просто мотает головой.
– Это только хуже.
– Что хуже? – хрипит мое сухое горло.
– Знать, – отвечает она, все еще избегая моего взгляда. – У меня, по крайней мере, было во что верить.
Она смотрит прямо на меня, пока Харпер садится и закрывает за собой дверь.
– Ты можешь поверить в меня, ребенок. Я говорил тебе, что работаю над этим. Я собираюсь проследить за твоей безопасностью, – я оглядываюсь на Харпер, и она смотрит на нас. – Я прослежу за безопасностью вас обеих.
Саша отворачивается от меня всем телом. Я закрываю ее дверь и открываю свою, сажусь в машину, и как раз, когда закрываю дверь со своей стороны, слышу ее шепот:
– Я тебе не верю.
Протяжно выдыхаю, завожу двигатель, и прохладный воздух кондиционера сдувает ее слова. Я не отвечаю. Просто возвращаюсь назад на трассу и направляюсь в Лос-Анджелес, ожидая, пока воздух в машине станет прохладней.
Действия всегда говорят громче слов, а пока все, что я ей дал, были слова.
Когда Адмирал пригласил меня на шестой день рождения близнецов, я знал, зачем я там был. Чтобы мне дали номер. Наемный убийца был только что убит. Как? Потрясающий вопрос. Вопрос, о котором я до недавних пор не задумывался. Только сейчас это уже неважно. Слишком поздно, чтобы придавать этому значение. Двенадцать прошедших лет многое стерли. Кроме того, если бы тогда я знал то, что знаю сейчас, я был бы мертв.
Мне никогда не врали. По крайне мере, мои родители. Они всегда были у меня на виду, когда я был маленьким.
«Ты ребенок Организации, Джеймс. Ты всегда будешь ребенком Организации».
Но быть честным и откровенным – разные вещи.
Я использую это все время ради своего блага. Я пытаюсь быть честным, когда могу, но никогда не бываю откровенным. И в этом большая разница.
На мгновение мне кажется, что их слова – о том, что я принадлежу Организации – были честными. Но упустить тот факт, что мои дети будут обменены на секретные услуги, а мою жену убьют, если она воспротивится – это очень далеко от откровенности. Можете называть меня как хотите – продажным, наивным, отступником – какая разница. Признаю, что временами во мне есть все эти качества. Но это потому, что люди, которые были со мной честными, были далеко не откровенными.
Когда мне было шестнадцать, я смотрел, как мое обещание играет на пляже. Мне это очень даже нравилось. Я отказался от нее, так что у меня есть какая-то честь. Но я хотел ее, даже если отказывался признать это. Я хотел ее достаточно, чтобы выслушать, что Адмирал запланировал для нее. Я хотел ее достаточно, чтобы убивать по команде более десяти лет. Хотел ее достаточно, чтобы без промаха следовать за каждым приказом, который мне присылали. Хотел ее достаточно, чтобы убить своих собратьев и собственного брата.
Даже когда забрали мою младшую сестру в первый год моей работы, как профессионал, я хотел оправдать ожидания Адмирала. Потому что я хотел Харпер. Может быть, тогда я еще не признавал этого, но я хотел удовлетворить его, хотел показать ему, чего стою.
И нахер все это, но я хочу то, что принадлежит мне. Правда, хочу. Последние двенадцать лет я жил обещанием того, что получу свое вознаграждение, когда все будет сделано и все будет сказано.
Мой мозг снова вспыхивает воспоминанием, и я втягиваю немного воздуха, когда покалывающая боль распространяется по лбу.
Но это было до того, как я получил сообщение.
Смешно, как одно текстовое сообщение может изменить вашу жизнь. Как несколько простых слов могут перевернуть все ваши планы с ног на голову, направить работу всей вашей жизни в новое русло и заставить вас делать то, на что вы даже не думали, что способны.
Хотя я способен на все. Теперь я это знаю. Я хладнокровно убил многих людей, чтобы понять, что значит быть способным на что-то.
Люди, которые предполагают, что я закрою глаза, когда ситуация слишком накалится, обычно заканчивают в гробу.
Я никогда не закрываю глаза.
Никогда не спотыкаюсь. Никогда не падаю. Никогда не получаю ударов.
Если я в игре, то играю всеми картами.
И хотя все, что я сделал с тех пор, как мы с Харпер праздновали наше «шестилетие» на пляже, было ради будущего, я знал, что теперь не смогу довести это до конца.
Сообщение, которое изменило мою жизнь, было о девочке.
И оно практически заставило меня смеяться. Потому что теперь, когда я оглядываюсь назад, каждый переломный момент в моей жизни касался девочки.
Эта девочка была той, о ком я забыл, и она все еще была здесь, на задворках моего разума. Изводила меня. Девочка была того же возраста, что и Харпер. Девочка, которую я любил задолго до того, как узнал о существовании Харпер.
Оно пришло в первый день, когда я был на пляже, похмеляясь. Прямо перед тем, как я узнал, что Харпер – это пропавший близнец, будто мне напоминали о конфликте лояльности. В сообщение говорилось: «Встреться со мной».
И все.
Я постоянно получаю такие сообщения. Постоянно нахожу телефоны, которые мне кто-то подбрасывает. Телефон в доме в Санди-Валли был не для Харпер. Он был для меня. Телефон в доме Мерка был не для Саши. Он был для меня. И тот, который я нашел лежащим на перилах балкона квартиры в прошлом марте – в тот день, когда я пришел посмотреть, подойдет ли мне квартира для съема, потому что я смирился со своим обязательным отпуском на пляже, также был для меня.
«Встреться со мной» – это код наемных убийц, когда нам нужна помощь. Это означало найти ближайшую заправочную станцию, пойти туда и ждать.
Именно это я и сделал. Я ждал, ожидая увидеть одного из двух мужчин. Осталось лишь двое, кто знал, как найти меня. Мертвец, который вошел в дверь Stop-N-Go на Пляжном бульваре давно исчез с моего радара, поэтому у меня заняло целую минуту, чтобы перестать пялиться и смириться с тем, свидетелем чего я стал.
Он был человеком, который большую часть своей жизни провел на пляже, как и я. Его джинсы были старые и порванные. Рубашка была немного велика, спортивная и с выцветшим изображением гриба на ней. Он был в кедах. Держал свои руки вверху, будто сдавался, но он не сдавался. Он просто не хотел, чтобы я сразу же открыл огонь. Ему нужно было время.
Он получил его, потому что я был поражен.
– Хорошо выглядишь, – начал он.
– А ты выглядишь лучше, чем должен, – ответил я.
Он кивнул и потряс рукой в воздухе, чтобы я увидел.
– У меня кое-что есть для тебя, – он держал телефон. – Сообщение.
Какое бы сообщение у него ни было, это было не то, что я хотел услышать, но невольно я сказал:
– Какое сообщение?
– Взгляни, – он протянул телефон, и я потянулся за ним, думая, что он использует возможность, чтобы атаковать. Но он этого не сделал. Он передал мне телефон, и я взял его, не отводя от него взгляда. – Нажми «воспроизвести», Тет.
Я посмотрел вниз на телефон и прищурился, глядя на девушку, которая застыла на иконке видео с YouTube. Остановившийся кадр удерживал ее лицо, а ее широко распахнутые глаза были наполнены страхом.
Зеленые глаза.
Ее глаза были отражением моих. Волосы были такими же темными, как и мои. Черты ее лица напоминали фото моей матери, когда она была молода. Но на ее лице были синяки. Не первой свежести, что делало их еще более ужасными.
– Никола? – это был вопрос в моей голове. Отчаянный вопрос, когда я надеялся, что то, что я видел, было ненастоящим. Я нажал «воспроизвести», и ее голос зазвучал на пустой заправочной станции.
– Джеймс, – сказала она в камеру. Ее глаза были наполнены страхом. – Спаси меня. Прошу, – умоляла она в день снятия видео. – Пожалуйста, помоги мне.
Как можно отказать своей сестре, когда она возвращается из мертвых и просит тебя спасти ее?
Никак. Ты отвечаешь: «Чего бы мне это не стоило».
Потому что кровь гуще воды.
Эта кровь прилипает к твоим рукам, неважно, сколько времени ты проведешь в пустыне.
Эта проклятая кровь заставляет тебя делать многое. Совершать поступки, которые ты никогда не думал, что сделаешь. Как например, убить своего брата, чтобы спасти свою племянницу. Вещи, как например, продать свое будущее, чтобы спасти свою сестру.
Я искал кого-то, кто сможет спасти всю мою жизнь.
С того дня, когда подал руку смерти и отступил от своего грязного обещания.
С того самого дня, когда я решил, что проклят, и заберу их с собой в ад.
С того самого дня, когда я понял, что кровь, может, и гуще воды, но месть пускает глубокие корни.
В тот день я сделал свой выбор. Но это было лишь за несколько часов до того, как я встретил Харпер. Как я мог знать?
Теперь я помню. Я помню, что скрывалось за черным покрывалом отрицания. Я помню часы, когда пытался заставить себя забыть, чтобы избежать последствий.
Я помню грязную сделку, которую заключил со смертью.
И смерть скоро придет, чтобы пожать плоды.
