Текст книги "Я вернусь за тобой (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 20
Джеймс
– Доверяй мне, – говорю я ей, когда поднимаю ее вверх и принуждать оседлать мои бедра. – Именно так. Понимаешь, я чувствую себя, словно я неоднократно облажался на протяжении всего моего жизненного пути, и сейчас я не могу понять, как все это исправить. Ты думаешь, что я хочу убить тебя и твоего брата. А я в ответ тебе неустанно твержу, что это не так.
Я аккуратно прикасаюсь пальцами к ее губам, и она приоткрывает рот, чтобы втянуть их в свой рот. И, бл*дь, святая матерь божья, все, о чем я могу сейчас думать, как опять засунуть свой член ей в рот.
– Детка, дай мне закончить то, что я хочу сказать, пока это предательское тело не возобладало над разумными мыслями. – Она тихо хихикает, как будто я шучу с ней. И меня выводит из себя, что она не слушает то, что я хочу ей сказать. Поэтому я хватаю ее лицо ладонью и слегка сжимаю щеки пальцами, возможно, даже чересчур жестко. – Слушай меня, Харпер. Слушай внимательно. Ты не моя работа. Но у меня здесь есть работа.
На этот раз она слушает более внимательно.
– Кто?
– Детка, моя работа не заключается в конкретном человеке. Это просто работа. Ты должна мне доверять. Все, что я делал с того самого момента, как за мной закрепили мой номер, понимал я это или нет, делал исключительно ради тебя. Все для того, когда мы будем вместе. Для нашего будущего, чтобы мы не были никому и ничего должны, особенно Организации. Поэтому независимо от того, что происходит, ты должна знать это. Все, что я делаю – только ради тебя. И твоей безопасности.
– Ты собираешься сделать что-то ужасное, не так ли?
Я слегка поднимаю руки вверх и закатываю глаза, словно нетерпеливый подросток.
– Харп, я убийца. Ты прекрасно знаешь, что я делаю. Я очень хотел бы сказать тебе, что не делаю плохих вещей, но я не могу. Я хотел бы сказать тебе, что я хороший парень и был всегда таким. Но я не такой. Я никогда не делал добрых дел в своей жизни. Нет, на самом деле, я имею в виду не просто так, потому что если помогаю кому-то, значит, делаю это, чтобы получить чье-то расположение или же, чтобы вернуть долг. Но все, что я хочу – это мы, – добавляю я спешно. – Я хочу нас больше, чем что-либо во всем мире. В ту самую гребаную минуту, как увидел тебя на пляже, когда ты смотрела этот долбаный уродливый закат, все, о чем я мог думать – это мы. И да, то, как ты потираешься своей влажной киской о мой член входит в понятие «мы». Но это только часть, Харп. Секс – это не все, что я хочу от тебя. Мне недостаточно только секса.
– Ты хочешь... семью, брак и детей? – спрашивает она, смотря на меня задумчивым взглядом.
– А ты разве не хочешь? Ты не хочешь от меня детей?
Она отрицательно качает головой.
– Нет, я не хочу, чтобы наших сыновей превратили в солдат-убийц, а дочерей в трофейных жен. И я не хочу выходить замуж за старика, который хочет от меня только секса.
– Я тебе уже не раз говорил, что хочу больше, чем просто секс, между нами. И кстати, двадцать восемь это еще не столько много, я не старик.
– Джеймс, сколько мне придется тебе еще объяснять? Ты не мое обещание. Я уверена, что мой отец просто-напросто использует тебя, обещая меня, чтобы ты выполнял всю грязную работу для него.
– И это работает.
Это, бл*дь, и правда, работает. Этот говнюк может попросить меня прямо сейчас о чем угодно, и я сделаю это, не задумываясь, если это будет означать, что Харпер останется со мной.
– Я хочу, чтобы ты остановился. Не хочу, чтобы ты играл в эти игры, Джеймс. Просто давай убежим вместе. Мы можем убежать куда угодно. В большой город, где никто не обращает друг на друга внимания. Мы можем все начать сначала и забыть об Организации.
– Господи, Харпер, – я смотрю на нее боковым зрением, – ты не можешь быть такой наивной. Дочь Адмирала и последний оставшийся из десяти существующих наемников убийца. Если когда-нибудь и была пара, которая только одним своим существованием раздражала всех и вся членов Организации, вызывая в них желание, расквитаться с ними, то это, несомненно, мы. Мы будем только одним своим существованием провоцировать их на то, чтобы нас убили.
– Пусть попытаются... давай, дадим им попытку поймать нас. Давай, позволим им убить Харпер и Джеймса, а затем заживем как другие люди. Возьмем себе новые личности, станем другими людьми.
– Ты хочешь фальсифицировать наши собственные смерти? – я смеюсь. – Это никогда не сработает. Они не такие глупые, Харп. У них бесконечное число ресурсов, в их распоряжении спутниковая система наблюдения, они владеют даже городами. Представь, гребаными городами! Если мы будем настолько глупыми, чтобы все-таки сбежать, то нас будут выслеживать как собак, на нас начнут настоящую охоту, и затем позаботятся о том, чтобы мы больше не смогли раскрыть свои рты. И во главе всего будет стоять твой отец.
– Так это все безнадежно?
На ее лице воцаряется печальное выражение, и внезапно я чувствую нахлынувшую усталость от этого разговора. Я поднимаюсь, сжимаю ее попку двумя руками, чтобы ее тело прижималось как можно ближе к моему, затем пересекаю комнату и направляюсь по коридору в комнату, которая расположена рядом с кухней. Как мне кажется там спальня. Когда я иду в сторону комнаты, то Харпер устало кладет свою голову мне на плечо. Спустя пару мгновений я останавливаюсь у двери.
– Открой ее, – говорю я ей.
Она слегка отклоняется назад, заставляя свою киску потираться о кубики моего пресса. Дверь открывается и перед нами предстает хозяйская спальня. Я подхожу вместе с ней в моих руках к кровати и бережно опускаю ее на мягкую постель, затем присаживаюсь ей на бедра, когда ее тело устраивается поудобнее на мягком пуховом одеяле.
– Ничего не безнадежно, Харп. Но это запретная территория для тебя. Ты не несешь ответственность за построение нашего будущего, только лишь на мне лежит эта ответственность.
– Но что если тебе понадобится помощь? Мне не позволено тебе помогать?
– Нет, даже не говори об этом. И сегодня мы еще не успели обсудить ту ситуацию, что произошла утром, которая связана с этим...
Черт, как бы мне помягче назвать то, что произошло этим утром.
– Убийством? – она завершает предложение этим словом, в то время как я старался сделать все возможное, чтобы избежать его.
Я немного опускаюсь вниз, пока мой член не располагается у ее лона, слегка касаясь твердого клитора. Она пытается раздвинуть ноги, но мои колени удерживают их вместе. Она хнычет, когда я скольжу головкой члена по ее складкам. Ее складочки такие влажные, что у меня не будет проблем просто проскользнуть в ее тело.
Бл*дь, она ощущается так чертовски хорошо.
Я постепенно ослабляю свою хватку, заставляя ее задыхаться и издавать крохотные стоны, которые вырываются между ее идеальных губ.
– Харпер, – говорю я, заключая ее лицо снова в ладони. – Посмотри на меня, Харпер.
Она приоткрывает глаза, но когда я толкаюсь еще раз, они закрываются сами собой.
– Если я велю тебе оставаться на месте и никуда не уходить, что ты будешь делать?
– Я останусь там, где должна быть, – говорит она покорно.
Но мне кажется, что она говорит не то, что думает. Черт, она выглядит так, будто кончит в любую минуту. Она хитрит. И старается достигнуть оргазма. Но мне нужно донести до ее сознания то, что я думаю.
– Скажи мне почему?
– Что?! – Она открывает глаза, потому что я прекращаю двигаться внутри нее. – Господи, Джеймс, я слушаю, хорошо?
– Нет, этого не достаточно. Скажи мне, почему ты сделаешь так.
– Потому что ты так сказал.
Я отрицательно качаю головой.
– Неправильный ответ. Если я говорю тебе делать что-то, и ты это делаешь, то причина твоего подчинения мне – доверие. Ты понимаешь?
– Я доверяю тебе.
– Почему ты доверяешь мне?
– Джеймс....
Я наклоняюсь и нежно оставлю поцелуй на ее губах:
– Скажи мне почему? – шепчу я ей в рот. – Скажи мне, Рыба-лев. Почему ты мне доверяешь? – Мои бедра толкаются, заставляя член погружаться все глубже в ее жар. Она дублирует мои движения своими бедрами, издает стон, когда ее тело принимает глубокие толчки. Когда я отстраняюсь, она стонет, подаваясь бедрами навстречу ко мне, умоляя о большем.
– Ты доверяешь мне, потому что я люблю тебя. И тебе это известно.
Она открывает глаза и улыбается мне
– Теперь ты понимаешь, Харпер? Ты доверяешь мне, потому что я бы никогда не посмел... – я сжимаю ее лицо в своих ладонях сильнее, в то время как мои фрикции в ее теле становятся чуть медленнее, – причинить тебе боль. Ты понимаешь это? И если я скажу тебе пройти сквозь пламя, так это только потому, что ты огнестойкая. Если я скажу тебе, что ты должна не уклоняться от пули, а принять ее, то это только потому, что ты пуленепробиваемая. Если я скажу, чтобы ты ушла от меня, это только потому, что я вернусь за тобой. Неважно, что я попрошу тебя сделать, ты сделаешь это и будешь в безопасности, потому что я так сказал… потому что я тебя люблю. Потому что ты веришь в мою любовь.
Я смотрю на нее внимательно, и она на мгновение вглядывается в мои глаза, но затем я ускоряю темп, и нежное занятие любовью переходит во что-то более неистовое. Я могу чувствовать, как ее тело извивается подо мной, и, несмотря на то, что секс у нас был всего пару раз, это определенный знак.
– Ты будешь подчиняться мои приказам, маленькая амазонка, – говорю я ей, освобождая ее ноги, что были зажаты между моими коленями. Я закидываю ее ноги на мои плечи и жестко толкаюсь в ее лоно. Она задыхается и стонет с каждым моим проникновением в ее тело.
– Да, сэр, так точно, сэр. Да, да, сэр.
Она кончает подо мной, продолжая говорить что-то похожее на: «Да, сэр, так точно, сэр, я ваша».
И это все, что необходимо моему члену. Я кончаю в ее тело, изливая свое семя в ее лоно, надеясь на чудо, что мы создадим новую жизнь. Создадим что-то большее, чем просто я, что-то больше, чем просто она. Мы создадим нас. В данный момент я ощущаю весь калейдоскоп чувств, которые означают слово любовь. На меня обрушиваются сентиментальные эмоции. Одновременно это и обещание, и мой окончательный вывод касательно нашей ситуации. Песнь наших бесконечных стонов удовольствия смывает всю кровь, что была на моих руках в течение многих лет, все мои заказы на убийства, и все мои многочисленные грехи. Этот момент очищает меня, что было неподвластно на протяжении долгого времени в жаркой пустыне и удушливой жаре. Это мгновение не иссушает меня, а наоборот, оно наполняет меня жизнью.
Если смерть – это сделка, то любовь – это непорочное обещание большего, лучшего, более прекрасного.
– Ты наполняешь меня, – я рычу, когда прикусываю и втягиваю в рот нежную кожу на ее шее, до того момента пока ее спина не изгибается, и ноготки впиваются в мою спину. – Ты наполняешь меня и заставляешь осознавать....
– Осознавать что? – спрашивает она, задыхаясь, когда я не заканчиваю предложение. Наши сердца все еще продолжают стучать в унисон, подпитывая друг друга, словно насыщая наши вены необходимой жизненной энергией. Вдыхая в нас обратно жизнь. Унося нас от прошлого навстречу к будущему.
Я даже не знаю, как выразить то, что я пытаюсь сейчас сказать, но слова льются из моего рта, словно вода.
– Ты забрала всю непроглядную пустоту, которая таилась внутри меня, Харпер. Ты стерла годы безразличия и отсутствия полного контроля над моим разумом и прямо сейчас… – я беру в ладони ее лицо, – прямо сейчас, это самое настоящее, что я чувствовал за последние пять лет. Возможно, даже больше, чем за последние пять лет. Это ощущается, как что-то совершенно новое. Что-то отличное от моего ощущения, кем я являюсь и кем мог бы быть. Ощущается, как самая настоящая надежда, малышка.
Она смотрит на меня, на ее лице воцаряется серьезное выражение, ее глаза пристально наблюдают за мной, брови слегка нахмурены.
– Я страшусь надежды, Джеймс. Я боюсь этого, потому что мне кажется, что надежда – это не что иное, как ловушка. Надежда заставляет тебя желать вещи, которые могут не произойти. Надежда разбивает нам сердца.
– Харпер, это совершенно не тот вид надежды. Он никак не связан с удачей. Он совершенно не зависит от обстоятельств или же судьбы, и тем более, никак не связан ни с какими совпадениями. Это относится к построению чего-то с самых основ. Слой за слоем секретов и долгов. Уровень за уровнем тонкого расчета о очевидного завершения.
Она цокает языком, поскольку я обрушиваюсь на нее, и затем старательно пытается оттолкнуть мое тело, пока я не перекатываюсь в сторону и не заключаю ее в свои объятия.
– Все эти слова совершенно бессмысленны, до того момента, пока я не узнаю, что ты собираешься сделать. А ты, в свою очередь, не говоришь мне ничего определенного. И ты прекрасно знаешь, что я не предохраняюсь, ведь так?
Мои веки ощущаются тяжелыми от идеальной смеси усталости и удовлетворения.
– Господи, женщина. Ты не услышала ни слова из того, что я тебе сказал. Просто доверься мне уже.
Я прижимаюсь к ней и целую ее, на этот раз глубоко с языком, мы неспешно обмениваемся нашим дыханием, словно изголодавшиеся по ласке любовники.
Я выяснил все, что мне нужно. Я полностью истощен. Но перед тем как мы засыпаем, я чувствую нежное прикосновение, когда она убирает прядь растрепанных волос с моего лба. Затем она прижимается своими потрясающими губами к моему уху и когда шепчет:
– Я доверяю тебе, номер Шесть. Но тебе необходимо тоже доверять мне.
Глава 21
Джеймс
– ...ты должен мне тоже доверять, – шепчет она. Я не могу ничего ответить. Я совершено ничего не могу ответить, ну и, кроме того, мы слишком измотаны, чтобы сейчас говорить об этом.
В доме все также царит прохлада, как раз располагающая к тому, чтобы прижать ее крепко ко мне, положить ее голову на мою грудь и просто наслаждаться моментом. Все может быстро измениться, особенно с моей работой, поэтому момент, который у меня есть сейчас, означает многое.
Она заснула до того, как уснул я, поэтому я просто лежу, накручивая ее длинные шелковистые волосы себе на пальцы. Для парня, у которого нет никаких границ, нет никаких правил и надзора, я работал на Организацию очень хорошо с тех пор, как получил свой номер. Мой секрет прост, я делаю то, что мне говорят. Я принимаю заказ и выполняю условия контракта. Смерть – моя работа. Даже, несмотря на то, что большинство людей, которые получали от меня мой собственный вид правосудия, были подонками, и у меня нет по этому поводу никаких сожалений – черт, даже ни в малейшей степени – ни одно из тех убийств не было совершено по личным причинам.
Смерть – это всего лишь работа.
Контракты – это всего лишь коммерческие сделки.
И мне всегда была по душе моя работа. Но сейчас я невыносимо устал от нее. Я устал от убийств. Устал летать в места, о которых мне совершенно ничего неизвестно, кроме того, что там находится моя цель. Я устал от необходимости постоянно быть вежливым с местными жителями и иногда даже с моей целью, чтобы добыть информацию, прежде чем все уничтожить. Выражаюсь фигурально, конечно. Я не часто уничтожаю целые поселения.
Но иногда приходится.
Я устал заводить друзей, располагать к себе людей, чтобы они мне доверяли, и затем наносить удар в спину. Как много печальных, разочарованных взглядов мне пришлось увидеть за эти годы? Слишком много, чтобы считать их.
Но Тет, внутренний наставник и голос Джеймса, напоминает мне: они что, тебя преследовали? Они что, предъявляли тебе претензии? А тебе вообще есть до них хоть какое-то дело?
Нет.
Никакого.
Меня должны были преследовать мертвецы или хотя бы меня должно немного мучить неверие в собственные силы по поводу того, делаю ли я это для общего блага. Но меня не терзают никакие сомнения. И не потому, что я в это твердо верю. Нет, я, в принципе, ни во что не верю. Организация может проповедовать мне любую истину, какую они хотят. Я кивну в ответ и отвечу: «да, сэр» им в лицо, но во мне есть встроенный бульдозер и его единственная работа состоит в том, чтобы убирать ненужное дерьмо, которым они меня пичкают, и оставлять сознание чистым и ясным.
Это потому что я не такой, как Тони, я был правильно натренирован стать убийцей. Я мог бы прямо сейчас сбросить с себя свое разделение личности, но именно оно помогло мне многое пережить.
А почему собственно я должен ощущать раскаяние? Разве кассир чувствует раскаяние за то, что берет с людей деньги в обмен на товар? Это его работа.
Харпер издает сладкий стон и отстраняется от меня. Жар, исходящий от наших тел, просто невыносим, даже, несмотря на то, что толстые глиняные стены создают вполне комфортную температуру. Я даю ей место. Она заслуживает хорошо отдохнуть. Это был довольно длинный долбанутый день, и он еще не закончился.
Я поднимаюсь и направляюсь принять душ, который находится в смежной со спальней комнате. Дом Мерка не такой уж и плохой. И даже несмотря на то, что снаружи этот дом имеет образ старинной тюрьмы, внутри довольно чисто, прохладно и современно. Я не знаю, сколько именно времени он проводит здесь, но это место похоже на большее, чем просто обычный крошечный домик. Мерк не станет тревожить нас и прерывать наш визит сюда. У него по горло своей собственной работы.
Видно невооруженным взглядом, что этого места касалась женская рука, что говорит мне о том, что, скорее всего, тут была женщина, возможно, даже жила с ним тут некоторое время, но я знаю абсолютно точно, что у нет никакой гребаной женщины, которая бы называла это место домом. У Мерка... если можно так сказать, достаточно пестрое прошлое, когда дело доходит до того, чтобы сохранить своим подружкам жизнь. Я не говорю, что он их убивает. Я просто говорю, что они часто внезапно умирают. Он сам признался мне в этом, когда мы познакомились. Я быстро замял и оставил эту тему, и он сам никогда больше ее не поднимал. Но у меня не сложилось впечатления, что он избегал этой темы, нет, скорее всего, это можно описать, как потерю интереса.
Саша наполовину права в отношении Мерка. Он совершенно точно не является порядочным человеком, чтобы суметь позаботиться о ней. Но ведь ей мог достаться и более хреновый наставник. К примеру, ей мог достаться в опекуны я. Насколько бы ни был плох Мерк, я намного хуже. Я бы не позволил ей отправиться одной в дикую степь Колорадо, нет, не по каким-то бескорыстным причинам. Я бы заставил ее маленькую задницу работать. Она, конечно, не дотягивает до уровня профессионала, даже не близка к нему. Но она способная. И это делает ее ценным кадром.
Если ей, конечно, можно доверять. Я не думаю, что это возможно.
Я мою свои волосы достаточно быстро, и когда заканчиваю принимать душ, то не оборачиваю вокруг бедер полотенце, а натягиваю свои грязные джинсы. Я даже не представляю, догадалась ли Харпер положить мне чистые вещи, но не собираюсь выходить наружу и искать их в «Хаммере». Я хожу без футболки, так как здесь довольно тепло, и выхожу из комнаты на поиски кондиционера.
Я нахожу современный термостат в гостиной комнате, которая расположена рядом с кухней, немного понижаю температуру и направляюсь на кухню, чтобы проверить есть ли у него тут запасы еды. Черт, а с такой кухней, что у него, он должен обязательно готовить что-то, потому что шестиконфорочная плита и раздвижной холодильник говорят мне о том, что он определенно умеет пользоваться сковородкой.
В холодильнике в наличии богатый выбор воды в бутылках, апельсинового сока, две бутылки вина, шесть бутылок пива, все разных марок, и кое-какие приправы.
С его стороны было очень внимательно оставить нам напитки.
Я улыбаюсь, беря бутылку пива, выуживаю новый телефон из кармана джинсов и включаю, чтобы прослушать сообщение еще раз:
«Этого не было в плане».
Ничего из этого всего не входило в план, как я могу сказать, потому что если бы входило, я бы не получил гребаное сообщение. Я виню во всем временную потерю памяти. Нажимаю на клавиатуру и набираю номер своего секретаря. Она берет после второго гудка.
– Адвокатская контора «Послоу, Послоу и Твифтер». Это Джанет, чем могу быть полезна?
– Джанет, говорит старший Послоу. Для меня есть какие-нибудь сообщения?
– Да, сэр, утром вам звонил мистер Твифтер. Он не оставил никакого сообщения, просто хотел узнать выходили ли вы на связь. И так же вам звонил младший Послоу. Он оставил номер.
– Давай его.
Я нажимаю ввод номера на клавиатуре, когда она начинает говорить, затем я говорю ей вежливо: «Спасибо», и нажимаю «отбой», чтобы нажать на вызов вновь. Я пронзительно выдыхаю, когда слушаю гудки.
Мерк поднимает трубку тоже на втором гудке. Я чертовски люблю постоянство.
– Бл*дь, долбаный боже, где тебя носило?
– Был в дороге. Ты что думаешь, умник, у меня есть такие тайные временные тоннели, в которые я могу нырять и появляться в том месте, где мне нужно?
– Ага, шутник. Твифтер недоволен, ты, придурок.
– Твифтер вообще может поцеловать меня в задницу. Ни к чему, что произошло этим утром, я не имею никакого отношения. Но как бы то ни было, мы тут. Кстати, чувак, спасибо за пиво.
Я делаю длинный глоток и выдыхаю:
– Аххх, – стараюсь разозлить Мерка, но вижу Смурфетту, наблюдающую за мной из камеры на террасе. – Перезвоню тебе позже, – говорю я торопливо и затем нажимаю «отбой». – Какого хрена ты здесь делаешь?
– С кем ты трепался? – огрызается она в ответ.
– С Мерком. – Я поднимаю свое пиво и делаю вид, что приветствую ее.
– Очевидно, что сейчас с Мерком. Перед Мерком, с кем, черт возьми, ты разговаривал?
– С моим секретарем. – Она впивается в меня взглядом и затем проходит через дверь камеры на верхнем этаже. Эта маленькая мерзавка спала в камере. Вот ненормальная. – А что такое? – спрашиваю ее. – У тебя есть какая-то проблема с тем, что я звоню по телефону?
Она подходит к ступенькам и останавливается на самой верхней. Она потная и раскрасневшаяся от жары, и ее волосы все еще влажные от недавно принятого душа. Ее царапины от колючек, которые были получены при попытке выкрасть ее, все еще на ее теле, но сейчас высохшая кровь хорошо смыта, и раны не смотрятся настолько плохо. Она выглядит лучше и хуже одновременно. Она выглядит будто не в себе.
– Когда ты звонишь своему партнеру по телефону, который предположительно не безопасен, и на котором оставлено странное сообщение, что ты пытаешься спихнуть на меня, тогда – да. У меня чертовски огромные проблемы, с твоими телефонными звонками.
– Следи за своими выражениями, когда ты находишься рядом со мной. Или выбью из тебя всю эту дурь.
Она тянется к себе за спину, вытаскивает пистолет и направляет его на меня.
– А так лучше?
– Тебе лучше застрелить, бл*дь, меня прямо сейчас, потому что если ты этого не сделаешь, я убью тебя только за то, что ты направила на меня свою пушку.
Она пересматривает свою цель и направляет свою пушку в точку, которая находится чуть выше моей головы. Смурфетта довольно умная.
– С кем ты разговаривал?
Я пристально вглядываюсь в диаметр внутреннего цилиндра пистолета и оцениваю его на глаз. Примерно сороковой.
– Ты уверена, что можешь пользоваться этой штукой? У него приличная отдача. И если ты промажешь, то я определенно нет.
– Я не промажу. Я стреляю с Глока8 уже в течение некоторого времени. Поэтому я с радостью воспользуюсь выпавшей мне возможностью. А теперь, отвечай, с кем ты разговаривал.
– Я же уже тебе сказал. Я звонил своему секретарю, проверял поступившие звонки. И перезвонил Мерку.
– Все ясно, ты выходил на связь. Кто руководит этой операцией?
– Я думал, ты знаешь.
Она думает над моими словами некоторое время, делает для себя некоторые выводы, прежде чем ответить мне.
– Я знаю, на кого работаю я. И я прекрасно знаю, кто послал тебя, чтобы ты забрал меня. И я не думаю, что мы все еще на одной стороне.
– Тогда это плохо, – говорю я ей, пожимая плечами. – Ты только начала нравиться мне. Я начал верить, что мне не придется убивать тебя.
– Забавно, – произнесла она холодно, отчего мурашки покрывают мои руки. – Я думала также.
Мой смех отражается от потолка, и мне становится очень забавно от всей этой ситуации.
– Похоже, мы в тупике.
Она остается молчаливой, но ее взгляд не покидает меня.
– Давай заключим сделку, раз на то пошло.
– Я не заключаю сделок с террористами.
Еще один приступ смеха вырывается из меня.
– Девочка, даже американское правительство в наши дни заключает сделки с террористами, поэтому попридержи коней и послушай.
Она делает знак рукой, словно мне нужно особое приглашение, чтобы начать говорить. Я игнорирую ее напускную браваду и начинаю осторожно, словно пробираюсь по минному полю:
– У тебя есть какая-то цель? Или ты просто разведываешь?
– Тогда ради чего бы я тебе это все говорила? – огрызается она. – Я, наверное, кажусь тебе идиоткой. Ты, наверное, думаешь, что я недоразумение. И это нормально. Потому что мне нравится, когда меня недооценивают. Потому что если бы те парни на ранчо моих бабушки и дедушки оценили бы меня должным образом, я была бы уже мертва, не так ли? Ни в чем себе не отказывай, Тет. Тебе придется очень постараться. Но я выросла среди самых отпетых мерзавцев, которых ты себе только можешь представить. И я прекрасно могу отличить добро от истинного зла. В мои девять лет мне потребовалось всего тридцать секунд, во время того, когда тебе отец показывал пушки в Бойсе, чтобы понять, что у тебя никогда не было шансов на победу. Ты... очень плохой парень.
Мои кулаки сжимаются на протяжении всего времени, пока она говорит, и к тому моменту, как Саша заканчивает свою тираду, у меня просто сводит руки от желания впечатать во что-нибудь свой кулак. Я не такой, как она про меня говорит, и это ужасно злит меня. Но я профессионал, потому сохраняю свое хладнокровие.
– Я понял. Ты все еще готова поклоняться и целовать землю, по которой ходит Форд. Он тут герой, а я злодей.
– Вы с Мерком очень плохие парни. Я увидела это и в Мерке. Перед тем, как он убил моего отца, он был просто одним из множества ублюдков. Но после того как он убил, я много думала над тем что он совершил. Он ведь не такой мерзавец, каким кажется.
Она замолкает. Подбирая слова или, возможно, обдумывая то, что сказать или хрен ее знает, что она задумывает.
Я испытываю нетерпение.
– Кто он тогда?
– Зло, – она отвечает ледяным тоном. – Он зло, точно такое же, как и ты. Ты нагло используешь Харпер, чтобы добраться до Ника.
– О, еще одно предположение от Смурфа. Но, прости, детка, не тот случай. Я даже близко не заинтересован в Нике на данный момент. Я не говорю, что он меня вообще не интересует, но он не моя цель, и это правда. И да, я использую Харпер для множества вещей, к примеру: секс, страсть, дружба, разговоры, комфорт, любовь. Выбирай любое из сказанного, потому что я использую ее для этого всего сейчас – но я не использую ее, чтобы подобраться к Нику, потому что мне этого не нужно. И я бы хотел кое-что прояснить: я никогда не сделаю ничего, что может навредить Харпер. Я ее люблю. Так что если ты вдруг почувствовала к ней что-то вроде порыва преданности, ты можешь оставить в покое свое воображение. Я на ее стороне.
– Я не верю тебе, – отвечает она в тот же момент.
– И я уважаю твое мнение, – отвечаю я ей. – Я тебе никто. Ты думаешь, я полный ублюдок. Ты думаешь, что Мерк тоже ублюдок. И да, возможно, мы такие и есть. Но есть еще более ужасные люди, которые стоят на ступеньке ниже меня. Они проглатывают таких мерзавцев, как я, живьем. Любители легкой наживы. Тут тебе самой проводить грани, кто, где и кто какой, но мне хотелось бы, чтобы ты опустила пушку, присела на ступеньку и послушала мое предложение. И потом мы сможем подумать, как найти выход из безвыходной ситуации, в которой находимся. Но ты не можешь вести себя будто тебе совершенно неинтересно то, что я могу тебе предложить. Я уверен, твой отец научил тебя большему.
Ее рот напрягается в уголках, когда я упоминаю ее отца. Ясно, что она не думает про него, как про ублюдка. Но мне нет разницы. Он продавал оружие. Как мне кажется, он такой же ублюдок, как и мы. Она спускается вниз, присаживается на ступеньку и опускает оружие.
– Хорошая девочка.
– Не нужно, Тет. Я на протяжении всего детства росла под покровительственным отношением, сейчас этого не нужно.
Я киваю на ее слова.
– Достаточно честно. Ты не знаешь, на кого я работаю. Но не на Мерка. Он не причастен ни к чему этому, понятно? Он сейчас пытается нарыть информацию по делу, которое очень тебя заинтересует. Расплата – это то, что всегда настигает любого из нас в этом мире, Саша. И кто-то убил твоего отца, но это был не Мерк. И мы с тобой прекрасно знаем, кто это был.
– Ты не знаешь.
– Заткнись и послушай, что я тебе скажу, – я отчитываю ее как ребенка, каким она и является. – Потому что я больше не лгу тебе. – Я смотрю на нее, выдерживая зрительный контакт, до того момента, пока она не отводит взгляда, и затем продолжаю: – Он знает, кто это сделал. И возможно, причина, по которой он хочет отомстить, никак не связана с тобой, но какая разница, что лежит в основе его желания? Разве тебе есть какое-нибудь дело до его возмездия? Какая разница, если человек, который разрушил твою жизнь, умрет по причинам, которые преследует он, а не ты?
Она делает глубокий вдох, когда обдумывает сказанное мной.
– Он собирается убить человека, который все это сделал?
– А что, ты думаешь, происходит с людьми, которые попадают в сети к Мерку, Смурфетта?
Она явственно дрожит всем телом. И это говорит само за себя. Я сам бы наложил в штаны от страха, если бы Мерк пришел убивать меня, это уж точно. Возможно, он не киллер Организации, но у этого психа нет совершенно никаких моральных принципов. Он никогда не закрывает глаза на что-либо.
– Так давай договоримся насчет сделки, хорошо? Ты будешь держать рот на замке о том, что ты сейчас слышала, а я точно узнаю все насчет того, убил ли он того парня. – Она хочет возразить, но я поднимаю руку и прерываю ее до того, как она успевает сказать хоть слово. – И я обещаю, что все, что я делаю, делаю для нас.
– Для кого «для нас»?
– Для нас троих, девочка. Для тебя, меня и Харпер. Мы застряли тут втроем. Поэтому я даю тебе сейчас обещание профессионала, который отлично знает свое дело. Хорошо? Что бы я ни делал, начиная с этого момента, я буду учитывать при этом интересы нас троих.
– А что если группа будет заинтересована, чтобы я умерла?
Боже, да у нее серьезные проблемы с доверием. Я поднимаюсь и направляюсь к лестнице. Она не шевелится. Я двигаюсь медленно, пока не добираюсь до верхней ступеньки, присаживаюсь рядом с ней и кладу руку ей на плечо, обнимая ее. Она дергается в сторону, но я этого и ожидал.
– Саша, если ты мне доверишься сейчас, то я обещаю тебе, что достану тебе доказательство, которое ты хочешь от Мерка, и я буду заботиться о тебе до того момента, пока ты окончательно не решишь, что я такой мудак, каким кажусь, и в ту же секунду сможешь подняться и уйти.
