Текст книги "Идеальное убийство"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Любопытное сравнение, – усмехнулся Паркер.

– Само собой, ведь его придумал я. Вообразите себе: вам необходимо задать кому-то несколько вопросов. Кого вы пошлете? Мужлана с плоскостопием и блокнотом в руках – одного из тех, что вечно бурчат себе под нос. Я же отправляю леди, которая вяжет на спицах упоительно длинный шерстяной свитер, с побрякушками на шее. Конечно, она задает вопросы – этого от нее и ждут. Никто не удивляется. Никому в голову не приходит встревожиться. И одновременно избыток энергии находит наконец полезное применение. Когда-нибудь мне поставят памятник, а на постаменте напишут:

«Мужчине, который сделал тысячи одиноких женщин счастливыми, не поставив под сомнение их добродетель и свое доброе имя».

– Болтали бы вы поменьше, – вздохнул Чарльз. – А что это за машинописные отчеты? На старости лет решили заделаться филантропом?

– Нет-нет, – сказал Уимзи, спешно бросаясь ловить такси. – Я вам расскажу. Потом как-нибудь. Небольшой приватный погром, на случай социалистической революции – если таковой наступит. «На что ты тратил свое состояние, комрад?» – «Покупал старинные книги». – «Аристократ! На костер его!» – «Стойте, пощадите меня! По моей инициативе было подвергнуто судебным преследованиям 500 ростовщиков, притеснявших бедных рабочих». – «Гражданин, ты поступал правильно. Мы сохраним тебе жизнь. Ты получаешь почетную должность в ассенизационной команде». Вуаля! Надо идти в ногу со временем. Гражданин водитель, везите меня к Британскому музею! Вас подбросить? Нет? Тогда пока. Собираюсь насладиться чтением манускрипта двенадцатого века о Тристане, пока старый порядок еще в силе.

Паркер с задумчивым видом погрузился в омнибус, идущий на запад, и покатился в сторону Ноттинг-Дейла, чтобы в интересах следствия приступить к опросу его женского населения.

По его мнению, это было не то место, где таланты мисс Климпсон могли бы прийтись ко двору.

4
Хорошие новости

И этот неумолчный лепет…

У. Шекспир. «Король Генрих V»

Письмо Александры Катерины Климпсон лорду Питеру Уимзи

Из дома миссис Гамильтон Бадж,

«Прекрасный вид»,

Нельсон-авеню, Лихемптон, Хемпшир,

29 апреля 1927 г.

«Мой дорогой лорд Питер! Думаю, Вы будете счастливы узнать, что после двух предыдущих неудачных попыток (!) я наконец-то обнаружила тот самый случай. Свидетельство, которое мы искали, – это свидетельство о смерти Агаты Доусон, а грандиозный скандал, касающийся доктора Карра, не утих здесь до сих пор. Мне повезло снять комнаты на улице, прилегающей непосредственно к Веллингтон-авеню, где жила мисс Доусон. Хозяйка показалась мне весьма приятной женщиной, хотя и страшной сплетницей – но для нас это только к лучшему. Плата за очаровательную спальню и гостиную с полным пансионом составляет три с половиной гинеи в неделю. Надеюсь, Вы не сочтете это излишеством, ведь жилище в точности такое, какое Вы советовали мне подыскать. Я прилагаю подробный отчет о моих расходах на текущий момент. Прошу прощения за упоминание о нижнем белье, которое, боюсь, обошлось недешево, но шерсть в наши дни так дорога, а вам было важно, чтобы каждая деталь моего гардероба соответствовала моему (предполагаемому!) финансовому положению.

Я не забыла выстирать все вещи, чтобы они не выглядели слишком новыми, так как это могло вызвать подозрения.

Однако думаю, Вы ждете не дождетесь, чтобы я – если мне позволено выразиться немного вульгарно – прекратила кудахтать и перешла к делу (!!). В день после приезда я сообщила миссис Бадж, что страдаю ревматизмом (что отчасти верно, ибо мне досталось это неприятное наследство от моих предков, любителей портвейна, и спросила, какие доктора практикуют в городе. За этим немедленно последовал длинный список, сопровождаемый не менее длинным панегириком песчаным почвам и выгодному географическому положению Лихемптона. Я сказала, что предпочитаю докторов пожилых, так как молодые, по моему мнению, не заслуживают доверия. Миссис Бадж от всего сердца согласилась со мной, а заданный мною небольшой наводящий вопрос повлек за собой всю историю болезни мисс Доусон и «шашней» (как она их назвала) доктора Карра с медсестрой. «Я никогда не доверяла этой сестре, – сказала миссис Бадж, – хотя она и училась в специальной школе и должна была неплохо справляться со своими обязанностями. Коварная рыжеволосая девка, и, по-моему, доктор Карр затем только и бегал в дом к мисс Доусон, чтобы заняться непристойностями с сестрой Филлитер. Неудивительно, что бедняжка мисс Уиттакер больше не смогла этого выносить и выгнала сиделку – на мой взгляд, она и так слишком долго терпела! Похоже, доктор Карр сразу стал куда менее внимательным к своей пациентке – иначе почему он до последней минуты утверждал, что с ней все в порядке, в то время как мисс Уиттакер за день до ее смерти почувствовала, что она скоро нас покинет?»

Я спросила, знакома ли миссис Бадж с мисс Уиттакер лично. Мисс Уиттакер, как Вы уже поняли, – это племянница.

«Лично – нет», – сказала она, хотя они встречались в обществе, на благотворительных вечерах в доме священника.

Однако она все знает о мисс Уиттакер, потому что ее служанка – родная сестра горничной из дома мисс Доусон. Какое счастливое совпадение для нас: Вы же знаете, как эти девушки болтают

Я также навела подробные справки о викарии, мистере Тредголде, и была счастлива узнать, что он проповедует истинно католическую доктрину, поэтому я смогу посещать церковь (Святого Онисима), не совершая насилия над своими религиозными убеждениями, – ведь этого я бы сделать никак не смогла, даже в Ваших интересах. Я уверена, что Вы меня понимаете. Однако узнав, что все в порядке, я написала моему очень хорошему другу, викарию церкви Святого Эдфрита в Холборне, и попросила рекомендовать меня мистеру Тредголду. Таким образом, я заранее обеспечила себе возможность знакомства с мисс Уиттакер, поскольку, как я слышала, она считается одним из «столпов церкви» в Лихемптоне! Я надеюсь, что это не является грехом – использовать церковь Божью в мирских целях; однако, в конце концов, Вы же лишь стремитесь восстановить справедливость! – поэтому в данном случае мы, наверное, можем позволить себе немного побыть ИЕЗУИТАМИ!

Это все, что я успела сделать до сих пор, однако я не собираюсь бездействовать и напишу Вам, как только у меня появится о чем Вам сообщить. Кстати, почтовый ящик очень удачно расположен прямо на углу Веллингтон-авеню, поэтому я легко могу сбегать туда и собственноручно отправить мое письмо (вдали от любопытных глаз), а одновременно окинуть взором дом мисс Доусон – ныне мисс Уиттакер – т. н. «Рощу».

Искренне ваша,

Александра Катерина Климпсон».

Невысокая рыжеволосая медсестра окинула посетителя быстрым, слегка враждебным взглядом.

– Все в порядке, – извиняющимся тоном сказал он. – Я не собираюсь продавать вам мыло или граммофоны, и я не буду просить у вас денег или уговаривать вступить в Общество добровольных разливальщиц бульона или еще какую-нибудь благотворительную организацию. Я и в самом деле лорд Питер Уимзи – я имею в виду, это мой настоящий титул, а не псевдоним христианского проповедника вроде графа Дерр Биггерса. Я пришел задать вам несколько вопросов, и у меня нет другого выхода, кроме как сразу приступить к первому – вы читаете «Мировые новости»?

Сестра Филлитер решила, что ее собираются пригласить к душевнобольному, и пациент захотел зайти познакомиться с ней лично.

– Иногда, – осторожно ответила она.

– О, тогда вам, наверное, встречалось мое имя – в связи с несколькими убийствами, ну и еще с парой случаев. Я, знаете ли, занимаюсь сыском. Такое вот хобби. Безобидный выход для природной любознательности, которая иначе могла обернуться против меня, приведя к самокопанию, от которого недалеко и до самоубийства. Весьма естественное, здоровое занятие – не слишком подвижное, не слишком сидячее; тренирует и развивает ум.

– Теперь я вспоминаю, кто вы такой, – медленно произнесла сестра Филлитер. – Вы свидетельствовали против сэра Юлиана Фреке. То есть вы доказали, что он виновен в убийстве, не так ли?

– Доказал – хотя мне это было неприятно, – просто ответил сэр Питер, – а сейчас я занимаюсь новым дельцем наподобие того, и мне нужна ваша помощь.

– Может, вы присядете? – предложила сестра Филлитер, подавая ему пример. – А какое отношение я имею к вашему «дельцу»?

– Насколько мне известно, вы знакомы с доктором Карром – этим правдолюбом из Лихемптона, добросовестным, но недостаточно мудрым в житейских вопросах, лишенным – как там в Библии? – дьявольской хитрости, скорее наоборот.

– Что! – вскричала она. – Так вы считаете, что это было убийство?

Несколько секунд Питер молча смотрел на нее. Ее лицо оживилось, глаза под густыми, ровными бровями заблестели от любопытства.

У нее были выразительные руки, довольно крупные, с плоскими костяшками. Он заметил, как она сжимает пальцами подлокотники кресла.

– Вовсе нет, – беззаботно ответил он, – однако мне хотелось бы знать ваше мнение.

– Мое? – переспросила она. – Знаете, вообще-то я не имею права высказывать свое мнение о таких случаях.

– Но вы его уже высказали, – ухмыльнулся сэр Питер. – Хотя, конечно, я делаю скидку на ваше доверие к доктору Карру и его диагнозам.

– Верно, но вообще-то моя помолвка с мистером Карром не повлияла на мое суждение о случае с мисс Доусон. Я видела, как он работает, и могу сказать, что его заключениям можно доверять – доктор Карр настоящий профессионал.

– Ясно. Значит, если он утверждает, что смерть была загадочной и необъяснимой, так оно и было в действительности? Я запомню. Теперь о самой пациентке. Мне говорили, что ближе к концу она стала… ну, слегка невменяемой, кажется, это так называется?

– С этим я никак не могу согласиться. Безусловно, под действием морфина она впадала в бессознательное или полубессознательное состояние, бывало, что на целые часы. Однако на тот момент, когда я покинула ее, она пребывала совершенно в здравом уме. Конечно, она была Упрямой, так сказать, с характером, но уж точно не сумасшедшей.

– Но доктор Карр сказал, что у нее появились странные фантазии – якобы кто-то хочет ее отравить.

Рыжеволосая медсестра потерла кончиком пальца подлокотник кресла.

– Чтобы развеять ваши сомнения в том, стоит ли рассказывать мне об этом или нет, – произнес Питер, догадываясь, что было у нее на уме, – могу сообщить, что мой друг инспектор Паркер также занимается этим делом, и это в каком-то смысле дает мне право задавать вам вопросы, а вам – отвечать на них.

– В таком случае, думаю, я могу говорить свободно. Я никогда не понимала, откуда взялись эти сплетни об отравлении. И никогда не замечала, чтобы она боялась меня. Как правило, если у пациента появляются какие-нибудь сомнения насчет сиделки, он незамедлительно высказывает их вслух. Бедняжка мисс Доусон всегда была ко мне очень добра. Когда я уходила, она поцеловала меня и сделала мне маленький подарок на прощание, а еще сказала, что ей жаль расставаться со мной.

– Когда вы подавали ей еду, вы не замечали, чтобы она нервничала?

– Вообще-то в последнюю неделю еду ей подавала не я. Мисс Уиттакер сказала, что у ее тети появилась эта странная идея, и теперь она будет кормить ее сама.

– Надо же! Как интересно… То есть это мисс Уиттакер рассказала вам о чудачествах своей тетки?

– Да. И попросила не обсуждать это с мисс Доусон, чтобы не волновать ее.

– И вы?

– Конечно, я ничего ей не сказала. В любом случае с пациентом такие вещи не обсуждают. Ни к чему хорошему это не ведет.

– А мисс Доусон говорила об этом еще с кем-нибудь? Например, с доктором Карром?

– Нет. По словам мисс Уиттакер, ее тетя боялась и доктора тоже, потому что думала, будто мы с ним заодно. Вероятно, она могла заметить, как мы смотрели друг на друга или говорили о чем-то вполголоса, и решила, что мы строим какой-то заговор.

– А как насчет служанок?

– В то время в доме были две новенькие девушки. Вряд ли племянница стала бы разговаривать с ними, да и я никогда бы себе не позволила обсуждать свою пациентку с ее прислугой.

– Ну, конечно же нет. А почему ушли другие служанки? Сколько их там было? И что, они все уволились одновременно?

– Ушли две. Они были сестрами. Одна била посуду, и мисс Уиттакер рассчитала ее, а вторая ушла вслед за ней.

– Ах, вот оно что! Кому же понравится смотреть, как разбивается в мелкие осколки его любимая китайская супница! Ясно-ясно. То есть дело было не в том, что… я имею в виду…

– Не в том, что они не смогли ужиться с медсестрой, если вы это хотели сказать, – ответила сестра Филлитер, улыбаясь. – Это были достойные девушки, но не слишком сообразительные.

– Понятно. Теперь еще об одном событии, которое, как мне кажется, могло бы пролить свет на многое. Визит нотариуса. Похоже, он очень взволновал больную. В то время вы еще работали там?

– Нет, я только слышала о нем от доктора Карра. Но он не знал ни имени нотариуса, ни того, зачем он приезжал, – ничего.

– Жаль, – вздохнул лорд Уимзи. – Я возлагал на нотариуса большие надежды. Есть какое-то зловещее очарование – вам не кажется? – в том, как нотариусы внезапно появляются с портфелями в руках, устраивают свои таинственные совещания, а потом уходят, предварительно предупредив, чтобы за ними посылали в любое время дня и ночи, как только возникнет необходимость. Не будь этого нотариуса, я вряд ли отнесся бы с должным вниманием к истории доктора Карра. Полагаю, что тот больше не возвращался и не писал?

– Я не знаю. Впрочем, минутку. Теперь я кое-что вспоминаю. У мисс Доусон был еще один припадок вроде этого, и она снова твердила, что кто-то «пытается свести ее в могилу раньше времени».

– А когда это было?

– За несколько недель до моего ухода. Мисс Уиттакер понесла наверх письменный прибор и какие-то бумаги, которые, похоже, сильно огорчили больную. Я как раз вернулась с прогулки и застала мисс Доусон в страшном волнении. Служанки рассказали бы вам больше, они как раз тогда убирали на лестнице и слышали, как она кричала, поэтому спустились вниз и позвали меня. Я не стала спрашивать у них, что случилось, – сиделкам не пристало сплетничать с горничными за спиной у хозяев. Мисс Уиттакер сказала, что ее тетя получила неприятные известия от своего нотариуса.

– Похоже, здесь стоит копнуть поглубже. Вы не помните, как звали тех служанок?

– Как же их звали?.. Такая смешная фамилия, кажется… Гоутубед. Да, точно, Берта и Эвелин Гоутубед. [2]2
  Go to bed – иди в кровать (англ.).


[Закрыть]Я не знаю, куда они уехали, но думаю, вы их сможете разыскать.

– Последний вопрос – и я хочу, чтобы вы забыли о христианском милосердии и недопустимости клеветы, когда будете отвечать на него. Что за человек мисс Уиттакер?

По лицу медсестры пробежало неуловимое выражение.

– Высокая, видная, весьма решительная, – сказала она, словно против собственной воли заставляя себя быть справедливой, – и исключительно компетентная медсестра – вы же знаете, она работала в Королевском госпитале, пока не стала жить с теткой. Такими медсестер изображают в театре. Она недолюбливала меня, а я – ее, и я считаю своим долгом сказать об этом прямо, милорд, однако мы обе могли отличить хорошую работу от плохой и относились друг к другу с уважением.

– Но с чего вдруг она невзлюбила вас, мисс Филлитер? Ей-богу, не помню, когда еще я встречал более приятного человека, чем вы!

– Спасибо. – Сестра выглядела немного смущений я, право, не знаю, но ее неприязнь ко мне со временем только усилилась. Может быть, вы слышали, что говорили люди в городе, когда я уехала? Будто бы доктор Карр и я… о! это было просто ужасно, и у меня состоялся крайне тяжелый разговор со старшей сестрой, когда я вернулась сюда. Наверняка это мисс Уиттакер распространяла сплетни. Больше некому.

– Ну, вы же были помолвлены с доктором Карром, не так ли? – мягко произнес лорд Уимзи. – Поймите меня правильно, я ни в коем случае не сомневаюсь, что это было весьма приятное обстоятельство, но…

– По ее словам, я пренебрегала своей пациенткой. Но я никогда не поступала так. У меня и в мыслях этого не было.

– Конечно, нет. Нет. Но не думаете ли вы, что ваша помолвка сама по себе могла показаться кому-то оскорблением? Кстати, а сама мисс Уиттакер с кем-нибудь помолвлена?

– Нет. Уж не намекаете ли вы на то, что она ревновала? Я уверена, что доктор Карр не давал ни единого, ни малейшего…

– Прошу вас – вскричал лорд Питер. – Ну что это вы так взъерошились? Взъерошились – по-моему, это ужасно милое слово, напоминает котенка, такого славного, пушистого. Однако, ни на секунду не подозревая доктора Карра, я все же должен сказать, что он довольно привлекательный мужчина и все такое. Вы не предполагали, что причина может быть в этом?

– Вообще-то я так думала, – призналась мисс Филлитер. – Но уже позже, после вскрытия, когда она нарекла на него столько неприятностей, я отбросила эту мысль.

– Но мисс Уиттакер не возражала против вскрытия?

– Нет. Однако всячески старалась очернить врача в глазах соседей и рассказывала всем небылицы на чаепитиях в доме викария. Меня там не было, но вы можете спросить у тех, кто был. Знаю я эти чаепития.

– Что ж, вполне вероятно. Люди могут быть очень язвительными, если решат, что с ними обошлись без должного уважения.

– Возможно, вы и правы, – произнесла сестра Филлитер задумчиво. – Но, – внезапно добавила она, – каковы могли быть мотивы для убийства этой совершенно невинной пожилой леди?

– Вы во второй раз использовали это слово, – резко произнес Уимзи. – Пока что нет никаких доказательств того, что это было убийство.

– Я знаю.

– Но вы считаете, что ее убили?

– Считаю.

– И думаете, что это сделала племянница?

– Да.

Лорд Питер подошел к окну и в задумчивости стал поглаживать листья азиатского ландыша, стоявшего в горшке на подоконнике. Молчание прервала упитанная медсестра, которая сначала ворвалась в комнату и только затем постучала в распахнутую дверь. Недобро усмехнувшись, она объявила:

– Простите, но у вас вызов на сегодняшний вечер, Филлитер. Доктор Карр пришел за вами.

Сразу после того как эти слова были произнесены, в дверях собственной персоной появился доктор Карр. При виде лорда Уимзи он раскрыл рот и потерял дар речи.

– Я же говорил вам, что мне не составит труда отыскать вас, – жизнерадостно заявил Уимзи. – Шерлок мое имя, Холмс – моя сущность. Как приятно видеть вас в добром здравии, доктор Карр. Ваше дело находится в надежных руках, но раз я здесь больше не нужен, мне, пожалуй, лучше отправиться восвояси.

– Как он попал сюда? – поинтересовался доктор Карр. отнюдь не обрадованный внезапной встречей.

– А разве не ты его прислал? По-моему, он очень мил, – сказала мисс Филлитер.

– Он сумасшедший, – сказал доктор Карр. Он умный, – возразила рыжеволосая медсестра.

5
Сплетни

И это вечное журчанье голосов.

С. Батлер. «Гудибрас»

– Значит, вы собираетесь переехать в Лихемптон? – сказала мисс Мергетройд. – До чего славно! Надеюсь, вы присоединитесь к нашему приходу. У нас недостаточно прихожан на службах по будням – все кругом стали такими безразличными, да еще этот протестантизм… Ой! Уронила петлю. Поделом мне! Нечего было напускаться на протестантов. Ах, вот, подхватила! Вы думаете снять дом, мисс Климпсон?

– Пока не знаю, – ответила та. – Арендная плата так высока, а купить дом, боюсь, будет мне не по карману. Я собираюсь как следует осмотреться, изучить этот вопрос со всех сторон. Конечно, я предпочла бы оказаться в этом приходе и жить поближе к церкви, если получится. Возможно, викарий знает, есть ли тут что-нибудь подходящее.

– О, не сомневаюсь, что он сможет вам помочь. У нас такой милый, гостеприимный городок! Уверена, что вам здесь понравится. Вы же остановились на Нельсон-авеню, правильно? Мне сказала миссис Тредголд.

– Да, у миссис Бадж, в «Прекрасном виде».

– Уверена, что вам там удобно. И миссис Бадж – такая приятная женщина, хотя, кажется, рот у нее никогда не закрывается. Кстати, а что она думает по этому поводу? Она всегда в курсе всех новостей.

– Ну, – сказала мисс Климпсон, хватаясь за выпавший шанс с ловкостью, которая сделала бы честь и Наполеону, – она говорила что-то про дом на Веллингтон-авеню, который может вскоре освободиться.

– Веллингтон-авеню? Вы меня очень удивили! Я думала, что всех там знаю. Может, это Парфиты? Решили наконец-то переехать? Они уже лет семь говорили об этом, и я стала думать, что дальше разговоров дело не пойдет. Миссис Писгуд, вы слышали? Мисс Климпсон сказала, что Парфиты наконец-то выезжают из своего дома!

– Не может быть! – вскричала миссис Писгуд, отрывая свои навыкате глаза от вышивки и направляя их на мисс Климпсон, словно театральный бинокль. – Вот это новости! Наверное, это из-за ее брата, того, что приезжал к ним на прошлой неделе. Скорее всего, он собирается переехать и жить с ними постоянно, а тогда им, конечно, не обойтись без дополнительной спальни, ведь девочкам надо где-то останавливаться, когда они приезжают на каникулы. Весьма разумный выход, я думаю. Наверное, он богат, да и для детей так будет удобнее. Интересно, куда они поедут? Может, в один из новых домов на Винчестер-роуд? Правда, тогда им придется обзавестись машиной. Наверняка брат купит ее себе и будет одалживать им по необходимости.

– Мне кажется, имя хозяйки дома было не Парфит, – торопливо встряла мисс Климпсон. – Точно нет. Это была мисс какая-то… да, мисс Уиттакер! Кажется, миссис Бадж говорила о ней.

– Мисс Уиттакер? – хором вскричали обе дамы. – О нет! Вы уверены!

– Я не сомневаюсь, что мисс Уиттакер сказала бы мне, если бы задумала отказаться от дома, – продолжила мисс Мергетройд. – Мы с ней большие подруги. Думаю, миссис Бадж что-то не так поняла. Люди порой создают много шума из ничего.

– Ну, я не была бы столь категорична, – вставила миссис Писгуд с упреком. – Не исключено, что зерно истины в этом есть. Несколько раз наша дорогая мисс Уиттакер говорила мне, что хочет купить ферму и заняться разведением кур. Осмелюсь предположить, что она не делилась этими планами со всеми подряд, однако мне она всегда доверяла. Так что, может, она действительно собирается это сделать.

– На самом деле миссис Бадж не говорила, что мисс Уиттакер собирается продавать дом, – вмешалась в их болтовню мисс Климпсон. – Насколько я помню, она сказала, что мисс Уиттакер осталась в доме одна после смерти какой-то своей родственницы и что она не удивится, если теперь та чувствует себя в нем одиноко.

– Ах! Как это похоже на миссис Бадж! – сказала миссис Писгуд, многозначительно кивая. – Замечательная Женщина, но вечно все путает. Хотя, признаюсь, подобные мысли посещали и меня. Только пару дней назад я говорила бедняжке Мэри Уиттакер: «А не одиноко ли вам в этом доме, моя дорогая, теперь, когда вашей бедной тетушки больше нет с нами?» По-моему, будет очень неплохо, если она переедет или если кто-нибудь переедет к ней. Это неестественно для молодой женщины – жить одной, я так ей и сказала. Знаете ли, мисс Климпсон, я всегда говорю напрямую все, о чем думаю.

– В этом мы с вами похожи, миссис Писгуд, – с готовностью откликнулась мисс Климпсон. – Я тогда сразу спросила миссис Бадж: «А что, было что-то необычное в смерти этой пожилой леди?» – потому что она упомянула о каких-то особых обстоятельствах, а мне, как вы понимаете, не хотелось бы жить в доме, пользующемся дурной славой. Ни в коем случае. – Эти слова мисс Климпсон произнесла от чистого сердца.

– Ну конечно же нет, ничего такого – воскликнула мисс Мергетройд так поспешно, что миссис Писгуд, на мгновение замолчавшая, дабы напустить на себя таинственный вид, перед тем как приступить к ответу, оказалась неожиданно оттеснена в сторону. – Произошло обыкновенное недоразумение. Смерть была естественной – абсолютно естественной – и вообще, это было долгожданное избавление, бедняжка мисс Доусон так ужасно страдала! Всю эту скандальную историю выдумал доктор Карр (он никогда мне не нравился!), просто чтобы возвеличить себя. Как будто врач может с точностью определить дату, когда Богу будет угодно призвать несчастную страдалицу к себе! Отталкивающий пример человеческого тщеславия, мисс Климпсон, к тому же бросившего тень подозрения на невинных людей. Малютка мисс Уиттакер! Сколько ей пришлось пережить! Однако было доказано – совершенно достоверно, – что все произошло естественным образом, и я надеюсь, что этому юнцу было стыдно за свои слова.

– Однако с вами можно поспорить, мисс Мергетройд, – возразила миссис Писгуд. – Я всегда говорю то, что думаю, мисс Климпсон. Так вот, по-моему, там нужно было провести расследование. Я стараюсь идти в ногу со временем и полагаю, что доктор Карр был весьма способным молодым человеком, хотя, конечно, и не таким старомодным семейным доктором, какие нравятся пожилым людям. Я очень жалела, когда сестру Филлитер отослали – от этой Форбс была только одна головная боль, если вы мне позволите употребить грубоватое выражение моего брата. Не думаю, что она хорошо знала свое дело, как раз наоборот.

– Сестра Форбс была очаровательной женщиной, – фыркнула мисс Мергетройд, порозовев от возмущения за то, что ее причислили к «пожилым людям».

Вполне возможно, – парировала миссис Писгуд, – однако вы не можете отрицать того факта, что она чуть не убила себя, случайно приняв девять шариков каломели вместо трех. Она сама рассказывала мне об этом, а раз это случилось с ней однажды, могло случиться и другой.

– Но мисс Доусон не получала от нее никаких лекарств, – возразила мисс Мергетройд, – и, кроме того, сестра Форбс посвящала все свое время пациентке, а не флиртовала с врачом. Я всегда считала, что доктор Карр затаил на нее злобу за то, что эта сиделка заняла место его невесты, и что он был рад-радешенек, когда навлек на нее все эти неприятности.

– Уж не хотите ли вы сказать, – ворвалась в разговор мисс Климпсон, – что он отказался подписывать свидетельство о смерти, только чтобы насолить медсестре? Да ни один врач не поступил бы так!

– Конечно, нет, – сказала миссис Писгуд, – и ни одному человеку в здравом уме эта мысль не пришла бы в голову.

– Ну, спасибо вам, миссис Писгуд, – возмутилась мисс Мергетройд, – огромное, огромное спасибо! Уверена…

– Я всегда говорю то, что думаю, – отрезала миссис Писгуд.

– Тогда я рада, что меня не посещают столь далекие от милосердия мысли.

– В ваших словах милосердием и не пахло! – Миссис Писгуд ответила на выпад соперницы ее же оружием.

К счастью, в этот самый момент мисс Мергетройд, пришедшая в состояние крайнего нервного возбуждения, неловко взмахнула спицей, с которой соскользнули сразу двадцать девять петель. Жена викария, учуяв в воздухе запах склоки, бросилась к ним с блюдом ячменных лепешек, чтобы разрядить обстановку. Мисс Климпсон, памятуя о своей цели, немедленно вынесла на ее суд предположение, касающееся дома на Веллингтон-авеню.

– Ну, точно я, конечно, не знаю, – ответила на ее вопрос миссис Тредголд, – ведь мисс Уиттакер совсем недавно переехала сюда. Пойдемте, я вас с ней познакомлю, и вы сможете сами все обсудить. Вы наверняка понравитесь друг другу – она у нас такая неутомимая труженица. О, а вы, миссис Писгуд, не могли бы пойти и переговорить с моим мужем насчет собрания церковного хора? Он как раз обсуждает этот вопрос с миссис Файндлейтер. Может, вы будете так любезны и выскажете свое мнение на этот счет? Он всегда очень прислушивается к вам.

Тактично разведя спорщиц в разные стороны, хозяйка дома оставила миссис Писгуд в безопасности под крылышком своего мужа и подвела мисс Климпсон к креслу возле чайного столика.

– Дорогая мисс Уиттакер, позвольте мне представить вам мисс Климпсон. Она ваша соседка – поселилась на Нельсон-авеню, и я надеюсь, что вы убедите ее остаться и жить здесь, с нами.

– Это было бы восхитительно, – улыбнувшись уголками рта, ответила мисс Уиттакер.

Первое впечатление, которое Мэри Уиттакер произвела на мисс Климпсон, заключалось в том, что за столиком в доме викария церкви Святого Онисима этой женщине делать было нечего. С ее выразительными, резкими чертами лица и властным видом ее скорее можно было представить секретарем в какой-нибудь деловой конторе в Сити. У нее были приятные, сдержанные манеры, а костюм – сшитый наподобие мужского – сглаживал чувственные изгибы фигуры. Со своим долгим и печальным опытом наблюдений за подавленной женственностью, ютящейся в дешевых пансионах, мисс Климпсон быстро отвергла предположение, которое до этого смутно бродило в ее голове. Мисс Уиттакер отнюдь не походила на страстную натуру, стремящуюся освободиться от тяжкой доли компаньонки при пожилой леди и выполнить свое природное предназначение, пока для этого не стало слишком поздно. Такой тип был ей хорошо знаком – его она распознала бы с первого взгляда, даже просто услышав вопрос: «Как вы поживаете?» Однако, глядя в ясные, светлые глаза мисс Уиттакер под красиво очерченными бровями, мисс Климпсон внезапно уловила в них нечто совсем другое, хотя тоже знакомое.

Определенно, она уже встречалась с чем-то подобным, хотя и не помнила, где и когда. Беззаботно болтая о своем приезде в Лихемптон, знакомстве с викарием и достоинствах хемпширского воздуха и песчаных почв, мисс Климпсон судорожно рылась в памяти в поисках ответа. Однако это воспоминание засело где-то в дальнем углу ее черепной коробки и не собиралось оттуда вылезать. «Думаю, ночью я все вспомню, – решила она, – и, кстати, не стоит сейчас заговаривать с ней о доме, для первого знакомства это слишком рановато».

Но тут какой-то рок вмешался в развитие событий, спутав все карты мисс Климпсон и не позволив этому дипломатическому ходу принести свои плоды. Эринния – богиня мщения, лишающая преступника Рассудка, – явилась в облике мисс Файндлейтер, весьма сентиментальной особы. Она подскочила к ним, держа в Руках детский чепчик, и плюхнулась на диван напротив мисс Уиттакер.

– Мэри, дорогуша, почему вы мне не сказали? Значит, вы решили-таки заняться разведением курочек? Я и представить не могла, что вы на это пойдете! Как же вы могли не рассказать мне обо всем первой? Вы же обещали!

– Но я ничего об этом не знаю, – холодно ответствовала мисс Уиттакер. – Кто вам сказал?

– Ну, миссис Писгуд сказала, что слышала об этом тут, и мисс Файндлейтер оказалась в затруднении. Ее пока что не представили мисс Климпсон, поэтому она не знала, как говорить о ней в ее присутствии. «Эта леди» – так говорят только продавщицы; «мисс Климпсон» – невозможно, ведь формально она не знает ее имени; «новая постоялица миссис Бадж» – тоже не годится, с учетом всех обстоятельств.

Она поколебалась, затем одарила мисс Климпсон широкой улыбкой и сказала:

– От нашей новой соседки. Вы позволите мне представиться? Ненавижу формальности, а вы? Кроме того, раз мы оказались на одном чаепитии, это уже своего рода знакомство, не так ли? Мисс Климпсон, я полагаю? Как вы поживаете? Так это правда – да, Мэри? – что ты продаешь свой дом мисс Климпсон и едешь жить на ферму в Альфорде?