Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Дороти Лаудэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Очень рад, – заверил он Микаэлу, дружелюбно улыбаясь.

– А сейчас мы пойдем, пожалуй, – сказала Ребекка. – Маме нужен покой.

– Что за вздор! – возмутилась пожилая дама, опять же не заботясь о выборе выражений. – Я еще даже не успела поздороваться с моими гостями.

Но доктор Хансон был того же мнения, что и Ребекка.

– Ваша дочь права, – возразил он. – Чрезмерная нагрузка вам противопоказана. А главное – необходимо ограничить число посетителей. – И он суровым взглядом обвел детей.

Микаэла пропустила его слова мимо ушей.

– Мы придем завтра, – успокоила она мать. – Может, тогда побудем подольше. – Твердо посмотрев на доктора Хансона, она подтолкнула детей к двери.

Все остальные также вышли из палаты, и за ее порогом врачи уже начали прощаться, но их задержала Микаэла, велевшая детям идти за Ребеккой.

– Прошу прощения, господа, но я хотела бы поговорить с вами о состоянии моей матери, – обратилась она к ним.

Доктор Хансон смерил Микаэлу холодным взглядом, но она была не из робкого десятка.

– Возможно, моя мать говорила вам, что прежде я практиковала вместе с отцом здесь, в Бостоне, а теперь вот уже с год как работаю самостоятельно.

Лицо доктора Хансона было все так же бесстрастно, зато молодой доктор Бурке не сводил с Микаэлы глаз. Осмелевшая Микаэла продолжала:

– Я полагаю, мы можем говорить совершенно откровенно.

– Как я уже сообщил вашим родственникам, у миссис Куин рак печени, – скучающим голосом произнес доктор Хансон.

Микаэлу как обухом по голове ударили. Она ведь ничего не знала о характере заболевания матери.

– Какие же у нее симптомы? – оправившись от первого потрясения, спросила она.

– Обычные, разумеется. – Доктор Хансон не имел ни малейшего желания вдаваться в излишние подробности.

Но от Микаэлы было не так легко отделаться.

– Вы, конечно, понимаете, что я хочу непременно сама обследовать свою мать, чтобы убедиться в правильности диагноза, – твердо заявила она.

– Что вы хотите? – нахмурился старший врач.

– Этому ничто не должно препятствовать, не так ли, доктор Хансон? – быстро вмешался его ассистент доктор Бурке. – Выслушать еще одно мнение всегда очень полезно.

Но доктор Хансон не ответил. Он просто повернулся и, не попрощавшись, ушел.

– Приходите завтра к девяти часам утра, – прошептал доктор Бурке, поспешно направляясь за своим начальником. – Я приготовлю для вас историю болезни.

Утром за пять минут до девяти Микаэла уже стояла у палаты матери. В тот же миг из-за угла коридора показался доктор Бурке с историей болезни Элизабет Куин в руках.

– Нам следует прежде всего извиниться перед вами, – начал он, пожимая Микаэле руку. – Доктор Хансон принадлежит еще к старой школе, а потому считает…

– Что не женское это дело быть врачом, – закончила Микаэла. – Я уже не раз сталкивалась с этим предрассудком, но не обращаю на него внимания, поскольку имею возможность доказать свои способности на деле. – Она с обезоруживающей улыбкой взглянула на симпатичного мужчину с проблесками первой седины на висках. – Вот и сейчас, по-видимому, мне представляется подобный случай.

Они вместе вошли в палату.

– Доброе утро, мама! – весело воскликнула Микаэла, внимательно всматриваясь в ее лицо. Несмотря на желтоватый оттенок, оно не произвело на доктора Куин впечатления «маски смерти», присущей обычно неизлечимо больным.

– С согласия доктора Бурке, мама, я сейчас осмотрю тебя, – сказала Микаэла, садясь на край кровати.

– Зачем? – удивилась миссис Куин. – Неужели ты сомневаешься в правильности диагноза доктора Хансона?

Микаэла помолчала в нерешительности, не зная, что ответить, – не может же она пошатнуть веру матери в ее лечащего врача.

– Да нет, конечно, – вымолвила она. – Но на примерах мы учимся. А у меня было несколько аналогичных случаев в Колорадо-Спрингс – Она быстро отвернулась и начала рыться в своей сумке, надеясь, что мать, может, к счастью, забыла, как неумело она всегда лгала. – Давно у тебя такая слабость? – спросила Микаэла, осторожно ощупывая живот больной.

– Да нет, всего лишь несколько дней, после того как это началось. Сначала я полагала, что у меня обычное несварение желудка, так как я ничего не могла есть. Немудрено ведь, что тут ослабеешь, не так ли? – спокойно рассказывала миссис Куин;

– Разумеется, мам, – кивнула Микаэла, невольно улыбнувшись. Ее насмешило, что мать говорит о своем заболевании с таким хладнокровием, как если бы речь шла о здоровье постороннего человека.

Она принялась пальпировать правую сторону живота матери. Печень действительно была сильно увеличена, но, как ни старалась Микаэла, затвердения в форме специального узла она не нащупала. Скорее распухла вся печень. Это умозаключение Микаэлы подтверждала и реакция матери на движения ее пальцев.

– «Боли наступили внезапно и носят резкий характер», – прочитала она в истории болезни. – Прежде у тебя ничего подобного не было? – обратилась она снова к старухе.

– Никогда! – Миссис Куин энергично покачала головой. – Ты же знаешь, я вообще никогда не болела. Ни разу за всю свою жизнь.

– Ты всегда любила устрицы, – продолжала Микаэла, приглядываясь к желтизне на лице матери и оттягивая одно веко вверх. – Ты и сейчас часто ешь их?

– До болезни ела, и часто. Но какое отношение имеют устрицы к моему нынешнему состоянию?

В этот момент распахнулась дверь, и в палату вошел доктор Хансон. Увидев Микаэлу, он остановился как вкопанный.

– Что вы себе позволяете? – вскричал он возмущенно, его лицо и шея налились краснотой.

– Я позволяю себе то, на что имею полное право как врач и к тому же дочь вашей пациентки: осматриваю свою мать, чтобы составить собственное суждение о ее заболевании, – выпрямившись, ответила Микаэла, нахмурив лоб.

Доктор Хансон забрал историю болезни, лежавшую на постели больной, и с укором посмотрел на доктора Бурке.

– Я же вам еще вчера сказал, что…

– Доктор Бурке из любезности не мог отказать мне в моей просьбе, – перебила Микаэла не в меру раскипятившегося врача и холодно добавила: – Мне хорошо известно, что вы являетесь авторитетом в области полостной медицины, тем не менее я – увы! – никак не могу согласиться с вашим диагнозом.

– Микаэла! – испуганно приподнялась со своего ложа миссис Куин. – Да как ты решаешься противоречить доктору Хансону!

– Решаюсь, поскольку речь идет о твоей жизни, – спокойно возразила Микаэла. – У моей матери не более чем простой гепатит. Поэтому я прошу вас назначить ей лечение для удаления яда из печени.

– Чистой воды вздор! – Голос доктора Хансона гремел теперь на весь коридор. – Гепатит – вирусное заболевание, распространяющееся исключительно в грязной, антисанитарной среде. А я осмелюсь предположить, что ваша семья, вернее, та ее часть, что проживает в Бостоне, находится в цивилизованных условиях, исключающих возможность заражения гепатитом.

Высокомерие врача не остановило Микаэлу.

– Подобная инфекция не зависит от степени цивилизованности общества, – возразила она. – Напротив, можно с большой долей уверенности предположить, что высокий уровень жизни как раз способствует ее распространению. По данным последних исследований, носителями вируса этого печеночного заболевания могут быть морские животные, в частности, например, устрицы.

– Я тоже читал об этом, – вмешался доктор Бурке. – А миссис Куин только что сообщила нам, что очень любит устрицы. – Он взглянул на больную просительно, ожидая ее поддержки.

– Вздор! – снова загремел доктор Хансон. – У вашей матери рак печени. Грустно, конечно, но ничего не поделаешь.

– Я иного мнения на этот счет. – Микаэла смягчила свой тон. – И больной, разумеется, следует немедленно назначить лечение, соответствующее правильному диагнозу. – Она взяла себя в руки и постаралась говорить еще спокойнее. – Предлагаю применить испытанное индейское средство – настой из корней одуванчиков, который…

– Чушь! – резко оборвал ее доктор Хансон. – Одни слова чего стоят – «испытанное индейское средство»! Не требуется ли вам в дополнение к нему еще и шаман, чтобы он совершил соответствующее случаю действо – заклинание духов?!

Микаэла твердо стояла на своем:

– Корни одуванчиков содержат вещество, которое очищает…

Но доктор Хансон не дал ей докончить фразу:

– Прошу вас обоих немедленно покинуть комнату! Микаэла решила, что не стоит еще больше накалять обстановку, попрощалась с матерью и вместе с доктором Бурке вышла из палаты.

– В медицине и фармакологии индейцы накопили вековой опыт, который ничуть не уступает нашему, – возобновила разговор Микаэла, как только они оказались в коридоре. – Шайоны не раз снабжали меня снадобьями, которые спасали жизнь и мне, и жителям Колорадо-Спрингс.

– Я верю вам. – Доктор Бурке твердо посмотрел Микаэле в глаза. – Вы – удивительная женщина. И вы правы. Предписанное доктором Хансоном лечение никакого действия не оказывает. Он давно махнул на вашу мать рукой. Мы даем ей исключительно болеутоляющие средства.

– Вы мне верите? – поразилась Микаэла. Впервые в её практике представитель научной медицины не отверг собранные ею сведения как мошеннические. – Почему?

– По очень простой причине, – пожал плечами доктор Бурке. – Вы произвели на меня впечатление весьма компетентного врача. А вы не пробовали когда-нибудь опубликовать результаты ваших наблюдений?

– Еще как пробовала, – рассмеялась Микаэла, – да все без толку. Посланные рукописи неизменно возвращались ко мне. Они так и лежат стопкой на моем письменном столе в Колорадо-Спрингс.

– Перешлите их мне, – оживился доктор Бурке. – Я хочу их прочитать. В конце концов, я разделяю с доктором Хансоном ответственность за больных! И кроме того, я сделаю все от меня зависящее, чтобы их опубликовали.

– Благодарю вас за участие, – улыбнулась польщенная Микаэла.

Доктор Бурке медленно покачал головой, его мужественное лицо просветлело.

– Пожалуйста, называйте меня Уильямом. – Немного помолчав, он с восхищением взглянул на Микаэлу. – А вы разрешите мне называть вас Микаэлой?

– Нет! – мгновенно сорвалось у нее с языка, но она тут же закусила губу. – Пожалуйста, называйте меня Майк. Доктор Майк. – И Микаэле показалось, что отсвет улыбки ее собеседника проник ей в самое сердце.

Глава 10 КОЛЛЕГИ-ДРУЗЬЯ

Доктор Бурке настоял на том, чтобы Микаэла немедленно телеграфировала в Колорадо-Спрингс. В телеграмме, адресованной Салли, она попросила его отыскать ее рукописи и телеграфом же сообщить ей в Бостон их содержание. Это, понимала она, обойдется ей в целое состояние, но игра стоила свеч – ведь от нее зависело благополучие ее матери.

Теперь Микаэле оставалось только ждать. Чтобы разрешить ей пользовать больную за спиной официально лечащего врача, доктору Бурке было необходимо, разумеется, лично ознакомиться с ее рукописями.

К вечеру следующего дня Микаэла встретилась в доме матери со своими сестрами, приглашенными к чаю. Ей, безусловно, было очень приятно повидаться с Клодией и Морин – после приезда она их еще не видела, – но радость встречи была омрачена для нее поворотом, какой вскоре приняла беседа за столом. Из нее Микаэла в который раз поняла, как далека она от бостонской жизни.

– Одно могу сказать – я рада, что живу на Западе, имею там практику и люди из Колорадо-Спрингс могут рассчитывать на мою помощь, – попыталась она закрыть обсуждавшуюся тему.

– Они-то могут, это так. Но неплохо бы тебе время от времени помогать и самой себе, – невозмутимо продолжала попрекать ее Марджери.

– Что ты имеешь в виду? – с раздражением поинтересовалась Микаэла.

– Да ты взгляни на себя со стороны, – вмешалась Морин. – Прически никакой, волосы лохмами свисают вниз, лицо загорелое, как у крестьянки, а на руки свои посмотри, они такие, будто ты что ни день стираешь.

– И так бывает, – ответила Микаэла, чувствуя, что почему-то вдруг начинает злиться. Она оглянулась на Колин, которая в окружении своих новых кузин сидела за маленьким столиком с пирожными и лимонадом. Быть может, и ей, бедняжке, приходится выслушивать такие же глупые замечания?

– Если хочешь знать, – она доверительно нагнулась к Микаэле, – то стирка еще не самое худшее.

– Что ты хочешь этим сказать? – испуганно отпрянула назад Морин.

– А то, что при моей профессии иногда приходится пачкать пальчики. – Микаэла едва ли не кожей ощутила, как внутренне сжались трое из сестер, шокированные ее словами. Только Ребекка бросила на нее понимающий взгляд и поднесла чашку ко рту, чтобы скрыть улыбку.

К радости Микаэлы, в этот миг к ней приблизилась прислуга Фиона и смущенно присела в книксене.

– В чем дело, Фиона? – приветливо спросила Микаэла.

– Вам телеграмма, – потупясь от робости, произнесла девушка, протягивая толстый пакет.

По обратному адресу Микаэле стало ясно, что это – долгожданное послание из Колорадо-Спрингс.

– Чудесно! – откомментировала она, снова обретая душевное равновесие, и тут же вскочила с места. – Прощу меня простить, мне необходимо немедленно повидаться с доктором Бурке.

– О, пожалуйста, только не церемонься, – ледяным тоном проговорила Марджери. – Ведь не ради тебя мы сюда явились.

Микаэла не обратила внимания на шпильку, подпущенную сестрой. В мгновение ока она накинула пальто и выбежала из дому.

Спустя некоторое время экипаж по ее просьбе остановился у дверей больницы доктора Хансона. На висевшей у входа роскошной медной доске имя партнера владельца – доктора Бурке – было обозначено в самом низу и мелкими буквами.

Не рассчитывая на то, что она сможет сейчас же поговорить с доктором Бурке, Микаэла оставила пакет у секретарши и удалилась, пообещав прийти позднее.

А пока суд да дело, она решила в одиночестве побродить по родному городу. Как приятно было ходить по его улицам, заполненным веселыми людьми! Взор ее отдыхал на хорошо одетых людях, вежливо здоровавшихся со знакомыми. Все вокруг дышало чистотой, порядком, жизнерадостностью. На глаза ей попалась афиша – в оперном театре давали «Травиату». Она вспомнила, что целую вечность не была в театре, а ведь как хорошо было бы послушать какую-нибудь оперу! На ее новой родине никаких духовных развлечений и в помине нет.

Так она ходила безо всякой цели, с удовольствием любуясь попадавшимися на пути нарядными витринами, пока взгляд ее не упал на городские часы, напомнившие, что пора возвращаться в больницу.

Доктор Бурке встретил ее еще в приемной. Краем глаза она заметила, как дверь в кабинет доктора Хансона приоткрылась и в тот же миг снова захлопнулась. По-видимому, у него не было особого желания поздороваться со своей коллегой. Зато доктор Бурке приветствовал ее восторженным возгласом «Замечательно!» и, схватив за руку, потянул за собой.

– Идемте! Идемте! Нам дорога каждая минута! Час был поздний, уже заступила вечерняя смена. В палате миссис Куин Микаэла и доктор Бурке застали медсестру, которая силилась заставить больную что-нибудь проглотить из еды на подносе. Но миссис Куин энергично сопротивлялась.

– Слава Богу, что ты пришла, Микаэла! – воскликнула она, завидев дочь. – Будь так добра, объясни этой милейшей женщине, что мне кусок в горло не идет, есть я не хочу, а раз сказала, что не хочу, то и не буду. Я такая!

– Могу подтвердить, она действительно такая, моя мать. Оставьте ее, она поест, когда к ней возвратится аппетит. – Микаэла приветливо взглянула на сестру, которая с виноватым видом опустила ложку. Энергичность, с которой говорила миссис Куин, послужила ее дочери очередным доказательством того, что здоровье старухи не в таком катастрофическом состоянии, как это старался изобразить доктор Хан-сон. А раз так, то следует как можно скорее приступить к лечению.

– Миссис Куин, – заговорил доктор Бурке, – вы имели возможность убедиться в том, сколь высоко я ценю работу доктора Хансона. В то же время я приветствую все новое, что появляется в медицине. Ознакомившись с работами вашей дочери об очистке печени, я присоединяюсь к ее мнению, иными словами – советую вам пройти предлагаемый ею курс индейской терапии.

Голос доктора Бурке звучал убедительно, и сам он излучал уверенность и спокойствие, что явно произвело на пациентку благоприятное впечатление.

– А как же быть с предписаниями доктора Хансона? – все же возразила она. – Пренебрегать ими мне бы не хотелось.

– Они вам ничем не помогут. По диагнозу доктора Хансона… – осторожно начал доктор Бурке, но замялся.

Миссис Куин спокойно посмотрела на доктора, который никак не мог подыскать подходящее выражение.

– …У меня неизлечимая болезнь, – закончила она мысль доктора Бурке. – А в таких безнадежных случаях дают лишь болеутоляющее.

Доктор Бурке молча кивнул.

Его пациентка мрачно уставилась в потолок.

– Мама, поверь мне, у тебя не рак печени, – так же убедительно, как и ее коллега, заговорила Микаэла. – Прошу тебя, разреши мне полечить тебя.

Миссис Куин повернулась к дочери:

– Доктор Хансон помочь мне не может. Значит, ты – единственная моя надежда.

– Именно так, – подтвердил доктор Бурке. На лице старухи промелькнула тень улыбки.

– Так чего ты ждешь, Микаэла? Давай начинай.

Спустя каких-нибудь две недели состояние больной улучшилось настолько, что уже можно было подумать о ее выписке из больницы. Сестры Микаэлы в палате миссис Куин обсуждали с лечащим врачом, в какой день забрать ее домой.

– Это настоящее чудо! Не знаю, как и благодарить вас, доктор Хансон, – сладчайшим голосом пропела Марджери.

Доктор Хансон с довольным видом выслушивал слова благодарности.

– Для меня было большой честью лечить супругу моего уважаемого покойного коллеги. – Он слегка поклонился миссис Куин.

– Я вам весьма признательна за все ваши старания, – ответила старуха, – но за выздоровление мне, к сожалению, благодарить вас не приходится. «Настоящее чудо» сотворила моя дочь. Она, правда, женщина, но врач хоть куда. Это давным-давно понял ваш коллега, о котором вы только что так похвально отозвались, – с лукавой улыбкой закончила она.

– Мама! – ужаснулась Морин. – Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что я в течение двух недель регулярно пила настой трав, который приготовляла для меня Микаэла. Ужасная гадость, к слову сказать, дорогая, – повернулась она к младшей дочери, – но без нее я бы, может, уже лежала сейчас в земле.

Доктор Хансон слушал миссис Куин, и лицо его приобретало все более багровый оттенок.

– Терапия путем очистки печени, – процедил он сквозь зубы.

– Вот именно, – подтвердила Микаэла. – У моей матери был не рак, а гепатит. Как я и сказала с самого начала. Уже через несколько дней после того, как мы приступили к лечению, ее состояние заметно улучшилось.

Но история исцеления больной больше не интересовала доктора Хансона.

– А вы, по-видимому, содействовали этому, – прошипел он своему ассистенту.

– Да, доктор Хансон. – Бурке отвесил вежливый поклон. – Рукописи доктора Куин полностью убедили меня в истинности ее выводов.

– Вы уволены! – взорвался вне себя от злости Хансон. Он круто повернулся к двери, уже на ходу, ни на кого не глядя, бросил «всем до свидания» и выскочил из комнаты.

Верный своему слову, Хансон в тот же день уволил Бурке с работы, что не помешало, однако, последнему пригласить на вечер Микаэлу со всем ее семейством в самый лучший ресторан Бостона. Он вел себя так, словно потеря работы в этой больнице принесла ему облегчение, и не раз подчеркивал в разговоре, что считает этот день началом своей профессиональной самостоятельности. Отныне он собирался практиковать исключительно в кварталах Бостона, населенных бедняками. Микаэла не могла отказаться от приглашения на ужин. Впрочем, если говорить начистоту, ей и не хотелось отказываться.

Дело в том, что доктор Бурке был во всех отношениях обаятельным человеком. Он был хорош собой, манеры имел изысканные, в любом обществе чувствовал себя как рыба в воде. К тому же в его лице Микаэла встретила коллегу, проявившего недюжинный интерес к ее опыту в области индейской медицины. Часами могли они беседовать на медицинские темы. А его гуманный принцип – в случае необходимости оказывать медицинскую помощь бедным без соответствующего гонорара – еще больше расположил ее к этому мужчине.

К сожалению, этот счастливый день, когда стало известно, что миссис Куин выздоравливает, прошел не так безоблачно, как хотелось бы Микаэле. Когда они возвращались из больницы домой, между ней и Мэтью произошла небольшая размолвка. Она одела все семейство заново, и почему-то это пришлось Мэтью не по вкусу, даже в кондитерской, где они ели из вазочек изумительно вкусное мороженое, он нашел, к чему придраться. Микаэла решила не обращать на него внимания, чтобы не испортить себе пребывание в родном городе, который нравился ей все больше. Ей даже начал импонировать тот особый шик, которым славился Бостон, и, отдавая ему должное, она намеревалась вечером зачесать волосы наверх, чего уже давно не делала.

Микаэла и дети провели в обществе доктора Бурке замечательный вечер. Колин не переставала восхищаться роскошной обстановкой ресторана. Несмотря на увещевания Микаэлы, Брайен развлекался тем, что стучал ножом по хрустальным бокалам и прислушивался к издаваемому ими звону. Даже Мэтью вкусная еда заставила на время забыть о своей хандре. А Микаэла просто наслаждалась тем, что сидит рядом с настоящим джентльменом, с которым можно шутить и болтать о чем угодно, а также танцевать под музыку оркестра.

Теперь, естественно, был черед Микаэлы пригласить в гости доктора Бурке, что она и сделала: он был в числе нескольких друзей семейства приглашен на торжественный обед, устроенный в ознаменование благополучного выздоровления миссис Куин.

В этот вечер слуги постарались особенно красиво накрыть праздничный стол, но и присутствовавшие в зале также не ударили лицом в грязь: их туалеты да и вся атмосфера вечера как нельзя лучше соответствовали радостной торжественности застолья. И Микаэла с глубоким удовлетворением подумала, как правильно она поступила, купив детям новую одежду.

В ожидании героини вечера, которая должна была вот-вот появиться из свой комнаты, Микаэла и доктор Бурке выпили по аперитиву.

– Мой отец, – начала разговор Микаэла, – иногда спрашивал меня, не жалею ли я, что пошла в выборе профессии по его стопам. Меня с ним роднит беззаветная преданность медицине, но в остальном я гораздо больше похожа на мать, и отец часто говорил мне об этом. Я никогда не верила, долгое время меня даже в какой-то мере расстраивала мысль, что, по словам отца, я точная копия моей матери, – с огорчением призналась она. – А сейчас у меня была возможность понаблюдать за ней. И не могу не признать – отец был прав. И я горжусь тем, что между нами есть сходство.

Доктор Бурке выслушал признание Микаэлы с большим вниманием. В глазах его появился какой-то особенный блеск.

– Я благодарен вашим родителям за то, что вы такая, какая вы есть, – промолвил он.

В этот момент миссис Куин спустилась по лестнице в зал и заняла свое место за столом. Будучи главой семьи, она сидела в его торце, справа от себя она усадила Микаэлу и доктора Бурке, которым была обязана спасением своей жизни. За ними расположились остальные сестры, каждая рядом со своим мужем. По левую руку от миссис Куин сидели ее внуки, среди которых большинство принадлежало детям Микаэлы, и немногочисленные друзья семьи.

Слуги внесли суп. Микаэла поднялась, чтобы произнести тост, но ей помешал шум, раздавшийся у входа в дом.

– Одну минуту, сэр! – взволнованно кричал лакей Гаррисон, – Туда нельзя входить! Стойте!

Все головы повернулись в его сторону. Микаэла также посмотрела на дверь столовой и, ошеломленная, поставила поднятый было стакан обратно на стол. В дверном проеме появилась фигура мужчины.

– Салли! – в полной растерянности произнесла Микаэла.

– Добрый вечер, доктор Майк. – Голос Салли звучал чуть робко. – Я… я волновался, – запинаясь, пояснил он.

Все сидевшие за столом с любопытством рассматривали с головы до пят мужчину с длинными волосами. Миссис Куин первая обрела дар речи:

– Как хорошо, что вы приехали, мистер Салли. Мы как раз собираемся обедать. Садитесь, пожалуйста.

Салли неуверенно огляделся вокруг себя, снял пояс с томагавком, парусиновый футляр с саблей и фляжку с водой, положил все эти вещи прямо на пол и приблизился к столу.

– Микаэла много о вас рассказывала, – обратилась к Салли Марджери, как только он уселся перед принесенным ему прибором. – Кто вы по профессии?

Не скрывая своего ужаса, даже, напротив, афишируя его, она оглядела одежду Салли, красноречивее всяких слов говорившую о том, что ее владелец лишен удобств современного жилища.

– Мистер Салли плотник и золотоискатель, – поспешила ответить Микаэла, прежде чем тот успел открыть рот. – Кроме того, он выступает посредником между федеральным правительством и сохранившимися племенами индейцев. – По комнате пробежал шелест одобрительного шепота. – Когда я приехала в Колорадо-Спрингс, он уступил мне свой дом и дал продуктов на первое время. А сколько раз он спасал мне жизнь! – Микаэла не могла заставить себя взглянуть Салли в глаза. Собственные слова напомнили ей, скольким она ему обязана. Как же он отнесется к тому, что окружает ее здесь, в Бостоне?

– Вы спасли ей жизнь?! – с чувством признательности и облегчения воскликнул Уильям Бурке. – За это вам мое сердечное спасибо!

Утром Салли пришел к завтраку чуть позднее остальных.

– Разрешите поблагодарить вас за гостеприимство, миссис Куин, – сказал он, усаживаясь за стол.

– Не утруждайтесь, – прервала она его. – Вы всегда будете у нас желанным гостем. Я уже велела Марте вынуть кое-что из вещей моего покойного мужа и переделать для вас, – Она искоса взглянула на грубую рубашку Салли.

– Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет никакой необходимости, – возразил Салли.

– Тогда многое станет проще, – поддержала мать Микаэла.

– Проще? – Салли взглянул на нее с удивлением. – Но для кого проще?

Тут перед дверью столовой раздался знакомый голос.

– Надеюсь, я не помешаю? – сказал Уильям Бурке, запросто, как бы на правах старого друга дома, входя в комнату.

– Вы никогда никому не можете здесь помешать, – ответила миссис Куин. – Садитесь завтракать с нами. – И она пододвинула ему стул.

– Благодарю вас, миссис Куин, – склонился в поклоне доктор Бурке. – Но я уже позавтракал.

Он, как всегда, держался как истинный джентльмен. Микаэла быстро вскочила со своего места.

– Мы с Уильямом договорились вместе посетить его больных на дому, – объяснила Микаэла, заметив, какое озадаченное выражение появилось на лице Салли. – А вы, дети, позаботьтесь, чтобы Салли не скучал. С ними ты не пропадешь, – заверила она его и быстро вышла вместе с доктором Бурке из столовой.

– Мистер Салли, – обратилась к своему гостю миссис Куин. – Я не ошибусь, если предположу, что не только волнение за мое здоровье заставило вас предпринять столь длительное путешествие?

В этот день Микаэла побывала вместе с доктором Бурке у всех пациентов, ожидавших его визита. В трущобах Бостона, где обитали эти люди, она неоднократно имела возможность убедиться, что условия для медицинского обслуживания там ничуть не лучше, чем в Колорадо-Спрингс. Но самое тяжкое впечатление на нее произвел поистине невиданный разрыв между богатством и бедностью – он не шел ни в какое сравнение с соответствующим соотношением на так называемом Диком Западе, – и несчастные, которые, лишившись работы и жилья, а следовательно, и своей социальной среды, оказывались на самом дне жизни. Такой душераздирающей нищеты Микаэла не встречала за все время работы в Колорадо-Спрингс. Но ко всем своим пациентам, даже давно немытым, утопавшим в грязи, доктор Бурке относился с неизменным терпением и дружелюбием, вызывая этим восхищение Микаэлы.

День уже клонился к вечеру, когда они вышли от последнего больного. Доктор Бурке, однако, взял ее под руку, намереваясь вести дальше.

– Я полагала, что мистер Гуд – ваш последний пациент на сегодня? – слегка раздраженно спросила Микаэла.

– Прошу вас, зайдемте на минуту ко мне в кабинет. Мне надо еще кое-что обсудить с вами.

И он опять взглянул – на нее как-то многозначительно, пробудив нечто, запрятанное в самой глубине ее души. А почему бы ей, собственно, не пойти? В Бостоне она ненадолго, и каждый миг, проведенный в обществе опытного медика, идет ей на пользу. О семье к тому же беспокоиться нечего, в материнском доме дети как у Христа за пазухой. А главное – ее внезапно охватило непреодолимое желание принадлежать лишь самой себе, потворствовать любому своему желанию. Совсем как в юности, когда она, полная сил и планов на будущее, делала первые шаги на медицинском поприще.

В то время как Микаэла и доктор Бурке шли по направлению к его кабинету, Салли с детьми также находился на улицах Бостона. Они уже исколесили огромный город вдоль и поперек, и дети показали ему все известные им достопримечательности. Один Мэтью всю дорогу молчал, словно воды в рот набрал.

– Что с тобой, Мэтью? – не выдержал наконец Салли. – Тебе что, Бостон не нравится?

Мэтью пожал плечами:

– Хоть бы доктор Майк поскорее увезла нас домой! Ведь ее мать уже выздоровела.

– Но у нее скоро день рождения, – вставила Колин. – До этого мы уж точно не тронемся с места.

Мэтью словно не слышал слов сестры.

– Здесь даже одеваться нельзя по-человечески. – Он указал на свой новый костюм.

– Ну уж в этом доктор Майк не виновата!

– А кто же виноват, как не она? – не унимался Мэтью. – Кто заставил нас нацепить на себя все эти обновки?

– Постарайся встать на ее место, – уговаривал юношу Салли.

– Ну уж нет! – вырвалось у Мэтью. – Тогда бы я сейчас был у Уильяма.

Мэтью тут же заметил, что при одном упоминании этого имени у Салли вмиг изменилось выражение лица, и пожалел о своей оплошности. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

– Я хочу сказать, – поспешно добавил он, желая смягчить свой промах, – что здесь все ненастоящее. Витрина напоказ. Я рад, что мы живем в Колорадо-Спрингс.

– А если эта витрина нравится доктору Майк? – возразил Салли. – Как-никак Бостон – ее родной город.

– И ты можешь так вот просто с этим примириться? вспылил Мэтью. – Да как ты вообще можешь терпеть, что этот Уильям волочится за ней?

Они оба невольно остановились, и Колин с Брайеном побежали к витрине ближайшей кондитерской.

Вдруг Мэтью схватил Салли за локоть и показал на дом, находившийся на противоположной стороне улицы. К нему с проезжей части вела узкая пешеходная дорожка, и на ней стояла Микаэла, прощаясь с доктором Бурке. У него в этом доме был кабинет.

На их глазах этот элегантно одетый господин галантно поцеловал руку своей привлекательной спутнице.

– Пожалуйста, подумайте над моим предложением, – говорил он. – Найти партнера не так-то легко. Ибо партнер должен быть вас достоин. – И он взглянул на нее проницательным взором.