Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Дороти Лаудэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6 ХЭЛЛОУИН

К счастью, дурные предчувствия Микаэлы не сбылись – жители Колорадо-Спрингс вскоре забыли о неприязни, которую они в силу предрассудков совсем недавно питали к миссис Дженнингс. И это во многом благодаря заботам Лорена Брея – он не откладывая в долгий ящик приобрел для своей родственницы машины и все необходимое для издания газеты. Она же со своей стороны не мешкая стала выпускать информационный бюллетень, и помещаемые в нем заметки и статьи помогли ей занять свое место в общественной жизни города значительно быстрее, чем думала Микаэла. Кроме того, всем горожанам пришлась по душе приветливая, скромная манера держаться миссис Дженнингс. Особенно она расположила их к себе тем, что, невзирая на протесты Лорена Брея – а ему больше всего нравилось, когда Дороти сидела за письменным столом, – Дженнингс взяла себе за правило являться под вечер ему на помощь в лавку, так что торопящиеся домохозяйки могли быстрее делать покупки.

Но если взрослые быстро изменили к лучшему свое отношение к новой жительнице города, то этого никак нельзя было сказать о детях. И это при том, что, по наблюдениям Микаэлы, она неизменно проявляла в обхождении с ними дружелюбие и ласку. И более всего Микаэлу удивляло то обстоятельство, что ее приемный сын Брайен, обладавший даром с первого взгляда приобретать себе друзей, категорически отказывался брать свой любимый лакричный сахар из рук миссис Дженнингс.

Микаэла твердо решила в самое ближайшее время докопаться до истинной причины непонятного поведения Брайена.

Между тем приближался праздник Хэллоуин, связанный, в представлении людей, с духами, ведьмами и прочими сверхъестественными явлениями. Так случилось, что в эти дни утром и вечером над городом висел густой туман, служивший отличной декорацией, на фоне которой готовилось таинственное праздничное действо. Несмотря на то что ночи становились все холоднее, Колин, Мэтью и Брайен зачастили по вечерам в сарай, со всех сторон продуваемый ветрами. Микаэла, как ни напрягала воображение, не могла представить себе, что они там делают, и, естественно, очень хотела это узнать. Поэтому однажды вечером, когда на город спустились сумерки, а за его пределами завывали волки, Микаэла взяла фонарь, чтобы освещать себе путь, и отправилась в сарай, к детям, которые никак ее не ждали, полагая, что она беседует дома с ужинавшим у них Салли.

Еще не войдя в сарай, Микаэла услышала голос Брайена.

– Ма! Ма! – повторял он непрестанно. – Пожалуйста, явись нам!

В голосе его звучал не страх, а ожидание, и Микаэле показалось странным, что он зовет ее здесь, вместо того чтобы прибежать к ней в дом.

Отворив тяжелую деревянную дверь, Микаэла, однако, поняла, к кому обращается Брайен. И на какой-то миг ее опять охватило опасение, что она так и не смогла заменить детям родную мать. Колин, Мэтью и Брайен сидели за маленьким столиком, положив на столешницу руки с растопыренными пальцами, сцепленными в одно общее кольцо. Лица их были бледнее обычного. Микаэла решила, что следует немного разрядить обстановку.

– Что здесь происходит? Заклинание духов? – поинтересовалась она, весело размахивая фонарем, но глядя на Мэтью с некоторым укором. – Мои старшие сестры когда-то пытались привлечь меня к этому занятию.

Мэтью, понявший намек Микаэлы, уже открыл рот, чтобы произнести какие-то слова в свое оправдание, но его опередил Брайен.

– У нас уже получилось, – с гордостью сообщил он. – Вот только что здесь был дух Авраама Линкольна в виде порыва ветра.

Микаэле пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Брайен, видела она, никакого страха не испытывал.

– Да? В самом деле? – якобы поразилась она. – Как жаль, что я не пришла раньше. Вот с кем бы неплохо побеседовать. – Она взглянула на Мэтью примирительно. – И все же пора нам вернуться в дом и лечь спать. Уже поздно.

Она вышла из сарая и, светя себе под ноги раскачивающимся на ветру фонарем, пересекла двор, где туман придал стоящим вокруг деревьям очертания зловещих фигур.

Не переставая улыбаться, Микаэла вошла в дом, где ее ожидал Салли.

– Как забавно, что из года в год дети развлекаются одними и теми же играми, – начала она. – Мэтью, Колин и Брайен заняты сейчас тем, что вызывают духов. То же самое делали когда-то в Бостоне мы с сестрами.

– Ну и как? У них что-нибудь получилось? – спросил Салли с серьезным видом.

Микаэла немало удивилась, что он не разделяет ее иронии по поводу этого суеверия. Но на лице Салли не промелькнуло и тени улыбки.

– Дети, Салли, просто играют, как это делают все дети на Хэллоуин. Но ты-то ведь не веришь в привидения? – спросила Микаэла, и на ее лбу обозначилась еле заметная складка.

– Почему же не верю? – возразил Салли. – От индейцев я узнал, что существуют силы, не подвластные человеку. – Видно было, что он и не думает шутить.

Микаэла молча воззрилась на этого человека с длинными волосами, обвешанного индейскими амулетами, приносящими удачу. Это уже был не первый момент в их отношениях, когда Микаэла вдруг чувствовала, что она и Салли принадлежат к различным мирам. Ее мировоззрение сложилось под воздействием рационального воспитания, свободного от предрассудков. Салли же все больше и больше склонялся к образу мыслей индейцев, которые полагались на метафизическое всемогущество природы. Правда, Микаэла обогатила свои медицинские познания, позаимствовав у индейцев кое-какие методы лечения, связанные, однако, исключительно с использованием целебных трав, а вот к помощи шаманства она не прибегала никогда.

После минутного молчания Микаэла сочла за благо перевести разговор на более нейтральную тему.

– Я тоже верю, что наши умершие близкие не покидают нас. Мы их не видим, но они продолжают жить в наших сердцах. Но они, конечно, не оказывают влияния на нашу жизнь, – проговорила она.

– Я на этот счет иного мнения, – упорствовал Салли. – Но не стоит углубляться в эту тему.

Он поднялся из-за стола, но прежде чем направиться к выходу, мягко взял Микаэлу за руку.

– Как бы мне хотелось, чтобы когда-нибудь мы с тобой поняли друг друга!

Едва он закрыл рот, как раздался оглушительный грохот и звон бьющегося стекла. Микаэла невольно прислонилась к стене близ двери, а Салли заслонил ее своей спиной. Но больше ничто не нарушало тишину.

– Что это было? – побледнев, спросила Микаэла. Она подбежала к полке на противоположной стене, где рядом с декоративными тарелками и единственной в доме вазой стояла фотография, изображавшая ее в окружении Колин, Мэтью и Брайена. Микаэла каждый день начинала с того, что бросала взгляд на этот снимок, и сердце ее при виде «своих» детей наполнялось чувством гордости и непомерного счастья.

И вот сейчас он лежал на полу. Стекло разбилось вдребезги, и Микаэла, подняв фотографию с пола, с грустью заметила, что фотография в нескольких местах порезана осколками. А между тем все остальные бьющиеся предметы продолжали, как и прежде, преспокойно стоять на своих местах.

– Вот видишь, нельзя отрицать того, что умершие оказывают влияние на нашу жизнь. Это им не нравится. – Салли произнес эти слова как бы в шутку, с улыбкой, но по его глазам Микаэла видела, что он вовсе не шутит. – Завтра приду опять, закреплю полку на стене, а то как бы еще что-нибудь не свалилось, – твердо сказал он и шагнул к двери. Пока он застегивал на себе пояс с томагавком, глаза его скользнули по стенам. Микаэле показалось, что этим взглядом он словно прощается с чем-то навсегда.

Следующим утром, когда Микаэла, сидя за завтраком со своими детьми, разливала по чашкам дымящийся кофе из железного кофейника, взгляд ее то и дело невольно обращался к разбитой рамке от фотографии. До вчерашнего вечера она лишь подсмеивалась над сверхъестественными явлениями. Но сейчас она снова и снова возвращалась мыслями к тому странному разговору. Она спорила с Салли о том, могут ли умершие оказывать влияние на судьбу живых; затем раздался возглас Салли, тронувший ее до глубины души, и тут же фотография обрушилась на пол.

Микаэла, бывало, и прежде задумывалась, как покойная жена Салли отнеслась бы к тому, что в доме, который Салли выстроил специально для их семейной жизни, ныне поселилась она с детьми. Особенно часто эта мысль посещала Микаэлу, когда она поливала целебные травы, посаженные ею на тех самых грядках, где выращивала овощи Абигейл. А в тот момент, когда она меньше года назад впервые переступила порог этого дома, ей показалось, что она тем самым приобщается к чужой тайне.

– А какой костюм ты наденешь, ма? – спросил Брайен, задумчиво помешивая ложечкой в чашке.

– Костюм? Какой костюм? – Микаэла настолько углубилась в свои мысли, что никак не могла понять, о чем спрашивает Брайен.

– Костюм для маскарада в конце недели, – подсказала Колин. – Ведь наступает Хэллоуин.

– Ах да, верно, – спохватилась Микаэла. – По правде говоря, у меня нет никаких идей. Может, ты мне поможешь, Брайен?

Тут раздался стук в дверь, и в комнату вошел Салли, а вместе с ним ворвался холодный ветер. Впервые за этот год он изменил своему индейскому костюму: вместо томагавка на его поясе висело множество различных инструментов.

– Доброе утро! – громко и весело приветствовал он семейство. – Я прикинул, что в доме до наступления настоящей зимы необходимо произвести кое-какой ремонт, не говоря уже о полке, она, конечно, первая на очереди. – Он пересек комнату и остановился у потолочной стойки. – А еще я подумал, что неплохо бы поставить здесь дополнительную стенку, тогда вместо одной большой комнаты получатся две изолированные.

– Но к чему нам изолированные комнаты? – удивилась Микаэла. До сих пор дом вполне их устраивал в том виде, в каком он был.

– Жизнь соткана из перемен, – ответил Салли, смеясь, но в глазах его оставалось прежнее серьезное выражение, которое она подметила накануне и с тех пор, то и дело припоминая, никак не могла разгадать.

После продолжительного обсуждения Микаэле пришлось согласиться с необходимостью ремонта в строго оговоренных местах и предоставить Салли свободу действий. Мэтью остался ему помогать, а Микаэла поехала с Колин и Брайеном в город. К счастью, в этот ранний час в лавке Лорена Брея было еще мало народу, и Микаэла успела до открытия своего кабинета выбрать без помех несколько нужных вещей. Брайен шарил по всем углам и закоулкам, с легким испугом рассматривал огромные тыквы, приготовленные для Хэллоуина, а под конец наткнулся на ящик с различными предметами одежды.

– Ну как, Брайен, у тебя есть костюм для Хэллоуина? – спросила Дороти, незаметно для него приблизившаяся к мальчику. Вытащив из ящика маску ведьмы, она нацепила ее себе на лицо, и Брайен с ужасом отпрянул назад.

– Н-не… Не знаю, – пролепетал он. – Я даже не знаю, буду ли участвовать в маскараде.

– А почему нет? – Появившаяся рядом Микаэла положила руку на узенькие плечики мальчика, который в поисках защиты крепко прижался к ней. – Подберем тебе красивый костюм. Клоуном хочешь нарядиться? Или тебе больше нравится одеться пиратом? – спрашивала она, помогая мальчику снять с себя куртку.

– Нет, нет, – покачал головой Брайен, – это все скучно.

– А во что ты наряжался все последние годы? – поинтересовалась Дороти, принимая куртку из рук Микаэлы.

– В сюрприз. Ма всегда сама шила мне костюм. Какой, я никогда не знал заранее. Но он обязательно был страшным.

Тут нечто черное перемахнуло с пола через стол, угодило точно в ящик и скрылось под кучей вещей. Это была одна из черных кошек, которых приютила Дороти вскоре после своего появления в Колорадо-Спрингс. Лорен Брей строго-настрого запретил пускать их в лавку, но запреты были бессильны – они не отходили от Дороти ни на шаг.

– О, любимая моя чернушка! – Дороти отложила куртку Брайена в сторону, извлекла кошку из ящика и подняла вверх. Кошка сверху вниз глядела на Брайена сверкающими зелеными глазами и, мурлыча, терлась о грудь своей хозяйки.

Микаэла не успела и глазом моргнуть, как Брайен вырвался из ее рук и с криком бросился наутек. Не понимая, в чем дело, женщины удивленно переглянулись. Микаэла взглянула на Дороти сначала мельком, потом внимательнее – рыжие волосы и удивительные, словно горящие глаза в совокупности с длинным черным платьем и черной же как смоль кошкой на руках. И Микаэле подумалось, что она начинает понимать, почему дети так боятся миссис Дженнингс.

Целый день Микаэла ломала себе голову – как ей убедить Брайена, что ведьм на свете не существует ни на Хэллоуин, ни в иное время года. Ибо она окончательно убедилась, что дети считают миссис Дженнингс классической ведьмой, хотя Дороти меньше, чем кто бы то ни было, могла причинить кому-либо хоть малейшее зло. Микаэла даже немного сердилась на Мэтью, считая, что своими глупыми сеансами с заклинаниями духов он способствовал суеверности брата. Прежде всего она твердо решила, что и сама впредь не станет прислушиваться к невежественным индейским россказням Салли, которому нет-нет да и удавалось чуть пошатнуть ее прежде неколебимое рациональное представление об окружающем мире. В этом ему оказал неоценимую помощь вчерашний случай с упавшей фотографией.

Дети заснули, и Микаэла также легла спать. Последняя ее мысль была о том, что в один из ближайших дней ей необходимо поговорить с Брайеном о ведьмах и прочей нечистой силе. Ей на ум даже пришло несколько весьма убедительных аргументов, но тут глаза ее сомкнулись, и додумать их до конца она так и не успела.

Ее вдруг разбудил какой-то звук. Он доносился с улицы, но Микаэла не могла с уверенностью сказать, что это было – крик кошки или плач ребенка.

Опять! Микаэла схватила стоящий у кровати фонарь, накинула платок на плечи и вышла во двор. Не исключено, конечно, что к ней, врачу, приехал кто-то, срочно нуждающийся в помощи, хотя пускаться в путь с больным ребенком в такую ветреную ночь, пусть даже при полной луне, казалось ей полным безрассудством.

Микаэла несколько раз подняла фонарь над головой, но так ничего и не разглядела. В ушах у нее все еще стоял услышанный крик, теперь ей казалось, что это точно плакал ребенок. Она подошла к сараю, стараясь не производить лишнего шума, открыла тяжелую дверь, но и там не заметила ничего необычного. Взгляд ее упал на кормушку для лошадей. Осторожно приблизившись к ней, она приподняла крышку.

В этой части сарая обычно стояла телега, поэтому кормушкой никогда не пользовались. Каково же было удивление Микаэлы, когда ей в глаза бросился предмет странной формы. Она без труда вытащила его наружу. Это оказалась самодельная лошадь-качалка из дерева, никогда, по всей видимости, не использовавшаяся по назначению. Тем не менее некоторые части игрушки рассохлись, скорее всего за давностью, и едва держались.

Вдруг Микаэла поймала краешком глаза голубоватую тень в углу и, издав от неожиданности сдавленный вопль, уронила лошадь обратно в кормушку.

– Доктор Майк? – Мэтью, спавший, по своему обыкновению, в сарае, где он устроил себе удобное спальное место, поднял голову с подушки. – Что-нибудь случилось?

– Нет… Нет, – выдавила из себя Микаэла, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. – Мне послышался какой-то шум.

– Я же тебе обещал, – нахмурился Мэтью, – что мы с Ингрид не станем торопиться, и…

– Да ты тут ни при чем, – поспешила она успокоить сына. – Шум был совсем иной. Быть может, кошка…

– Кошек здесь нет! – все еще недовольный, пробормотал Мэтью, откинулся на подушку и натянул одеяло до подбородка. – Спокойной ночи.

Микаэле не оставалось ничего иного, как тоже отправиться спать. Что же это такое все-таки было? – мучительно соображала она. И почему она так перепугалась? Неужели ей тоже начали являться привидения?

Неотвязные мысли продолжали преследовать ее и в постели, не давая заснуть. Наконец она впала в дремотное состояние, иными словами – наполовину спала, наполовину бодрствовала. Вдруг у ее висков повеял свежий ветерок, и в тот же миг в углу комнаты возникла такая же голубоватая тень, какую она, по ее убеждению, только что видела в углу сарая. Тень задрожала и постепенно приняла очертания человека. Еще миг – и стало ясно, что это женщина. Высокая, стройная, с высоко поднятыми по моде волосами. Леди, с ног до головы.

Микаэла содрогнулась от ужаса.

– Кто вы? – с трудом выдавила она наконец из себя.

– Я Абигейл.

– Что вам угодно? – Голос отказывал Микаэле.

– Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. – Привидение в упор смотрело на Микаэлу.

Вдруг, так же неожиданно, как появилось, привидение исчезло. Остался лишь отзвук его голоса в ушах Микаэлы.

Микаэла села на кровати и огляделась вокруг себя. Ее сердце дико колотилось, но в комнате было спокойно. И дети спали мирным сном. Неужто ей все это привиделось в кошмарном сне?

Утром Микаэла, ни слова не говоря детям, погрузила лошадь-качалку на телегу и поехала в город. Она рассчитывала застать Салли в кузнице Роберта и не ошиблась.

С лошадью под мышкой Микаэла вошла в кузницу в тот момент, когда Салли с Робертом выпрямляли обручи для кадок.

– Салли! – сказала она. – У меня к тебе просьба. Повернувшись к ней, человек с длинными волосами удивленно поднял брови при виде игрушки, которую он собственными руками смастерил несколько лет назад.

– Откуда она у тебя? – холодно спросил он.

– Я совершенно случайно нашла ее, а теперь хочу, чтобы ты ее починил.

– Интересно получается. – Лицо Салли приняло чуть насмешливое выражение. – Чтобы я отремонтировал дом, ты не желаешь. А хочешь, чтобы я починил эту теперь никчемную безделушку.

– Одно к другому не имеет никакого отношения, – возразила Микаэла. – Это не мой дом, он навсегда останется домом Абигейл.

– Абигейл умерла! – Салли нахмурился. – У нее нет ничего общего с этим миром.

У Микаэлы от удивления отнялся язык. Разве не Салли всего несколько дней назад доказывал ей, что мертвые участвуют в земной жизни? Тут она заметила, что Роберт, ставший поневоле свидетелем их разговора, испытывает из-за этого смущение и с радостью удалился бы, чтобы не мешать, да некуда.

– Так почему ты против ремонта дома? – настаивал Салли.

– Я очень ценю твое предложение, Салли, – примирительно сказала Микаэла. – Но нам с детьми, пока мы живем в твоем доме, за глаза хватит тех комнат, что есть. Больше нам не нужно.

– А неродившемуся ребенку не нужна эта игрушка. – Салли своими сильными руками высоко поднял массивную лошадь и с размаху бросил в горящий ярким пламенем кузнечный горн. Она разбилась от падения на тысячи мелких осколков, которые моментально занялись огнем.

Микаэла была потрясена. Почему она вдруг отправилась искать Салли, почему попросила его починить эту нелепую игрушку – она и сама не могла объяснить. Где-то глубоко в подсознании у нее шевельнулась мысль: она виновата перед Абигейл, виновата своим счастьем. Микаэла не понимала, из каких впечатлений родилась в ее голове эта нелепица, но ведь именно чувство несуществующей вины заставило ее принести сюда игрушку. И почему Салли так настаивает на ремонте* неужели он не понимает, что заставляет ее возражать против перестройки дома. Ведь такая перепланировка значит увеличение числа живущих в доме. Но долго таить обиду она не смогла – ей было жаль Салли, поведение которого красноречивее всяких слов говорило о том, что она также дважды поступила нечутко: сначала отказавшись от перестройки дома, а затем напомнив Салли о несчастном ребенке.

Микаэла пошла куда глаза глядят и неожиданно оказалась перед кладбищем Колорадо-Спрингс. Исполнившись решимости, она отворила маленькую калитку и подошла к могиле с надгробной надписью: «Абигейл Салли». Из последующих цифр явствовало, что Абигейл умерла в двадцать шесть лет, то есть в то время она была существенно моложе, чем Микаэла сейчас. Охваченная сочувствием, растроганная Микаэла сломала ветку с куста и положила на надгробие Абигейл. Затем она быстро повернулась и покинула кладбище.

Как только Микаэла вышла на главную улицу города, где-то поблизости раздался оглушительный шум. Он доносился со стороны лавки Лорена Брея, и, полагая, что там может понадобиться ее профессиональная помощь, Микаэла поспешила в том направлении. Против ее ожиданий, у дверей заведения толпились не взрослые, а дети. Они без устали вопили: «Ведьма! Ведьма!», а среди них, облитая водой, стояла неподвижная как столб Дороти Дженнингс.

Впрочем, в центре образованного детьми кольца она была не одна. Вокруг нее бегал взволнованный Брайен, умоляя товарищей замолчать и подкрепляя свои просьбы легкими тычками кулаков.

Микаэла была еще далеко, когда миссис Дженнингс повернулась и, опустив голову, медленно прошла в лавку. Поколебавшись несколько секунд, Брайен побежал за ней, а остальные дети вмиг дали деру, так что возникший неожиданно гвалт столь же неожиданно и прекратился.

Микаэла последовала за миссис Дженнингс и Брайеном, опасаясь, как бы он в ее отсутствие чего-нибудь не выкинул. И снова ей пришлось признаться самой себе, что за своими личными делами она забывает о воспитании детей. Ее долг сейчас – хотя бы извиниться перед миссис Дженнингс.

Миссис Дженнингс сидела за письменным столом, а перед ней стоял Брайен, судя по его виду с трудом боровшийся со слезами. Она смотрела на него в упор, но без злости, скорее с отчаянием и грустью, а более всего – с непониманием.

– Что я тебе сделала плохого, Брайен? – тихо спросила она, не сводя с него своих удивительных глаз. – Зачем ты выманил меня за дверь, чтобы дети могли осыпать меня бранью?

– Это было совсем не так, – всхлипнул Брайен, и первые слезы покатились по его щекам. – Я этого не хотел. Поверьте мне, миссис Дженнингс, не хотел.

– Во всем виновата я одна, Дороти! – с глубоким сожалением произнесла Микаэла. – Я все собиралась растолковать Брайену, что эти разговоры о нечистой силе – сплошная чушь, но…

– Может, Брайен сам нам расскажет, как было дело? – мягко перебила ее миссис Дженнингс– Нам ведь обеим хорошо известно, как обманчиво бывает первое впечатление. – И она посмотрела на Микаэлу многозначительным взглядом, хорошо ей понятным.

– Ну так что, Брайен? Выкладывай! – подбодрила сына Микаэла.

– Я хотел забрать свою куртку. Она осталась в лавке, а ребята сказали мне, что, если у ведьмы есть что-нибудь из одежды человека, она может его заколдовать. – Он шмыгнул носом и вытер его рукавом. – Я зашел в лавку и стал искать куртку, а ребята остались ждать меня на улице. Куртки нигде не было, а мне вдруг стало так страшно, что я не выдержал и выскочил из лавки вон.

– Миссис Дженнингс заметила, что с тобой что-то неладно, и выбежала за тобой следом, – продолжила Микаэла.

– Да, – кивнул Брайен. – И тут ребята схватили ведро и облили ее дождевой водой из бочки. Думали, она от этого исчезнет. Но она не исчезла, и теперь я знаю, что, значит, она не ведьма.

Слезы уже ручьями лились из больших голубых глаз Брайена. Было очевидно, что он сильно расстроен.

– Видишь ли, Брайен, – медленно произнесла миссис Дженнингс, вставая и направляясь в угол комнаты – к куче красно-черного тряпья, – я оставила у себя твою куртку, чтобы сшить тебе костюм для Хэллоуина. В виде сюрприза, как это прежде делала твоя мама. – Она подняла тряпье вверх, и оно оказалось изумительно красивым костюмом черта. – Ну как, достаточно страшно?

У Брайена моментально иссякли слезы, он впился глазами в костюм, затем подошел к миссис Дженнингс и приложил его к себе.

– Самый страшный костюм из всех, что у меня были! – воскликнул он с восхищением, рассматривая себя в зеркале.

Миссис Дженнингс напялила ему на голову колпак с рогами черта и, отойдя, полюбовалась на свою работу.

– Ты черт, а я ведьма, – улыбнулась она. – Выходит, мы с тобой друзья.

Несколько дней спустя наступил долгожданный Хэллоуин. Дети, предвкушая удовольствие, весело наряжались для вечернего маскарада, но у Микаэлы настроение было совсем не праздничное. Отчасти причиной тому послужило происшествие с Брайеном и Дороти, сильно огорчившее Микаэлу, хотя они давно помирились и мальчик с тех пор чуть ли не ходил по пятам за миссис Дженнингс. Но более всего ее расстраивала ссора с Салли, которая как-то незаметно переросла в серьезную размолвку.

В довершение ко всему ей снова приснилась Абигейл, бросающая ей под ноги ту ветку, что Микаэла положила на ее могилу. Абигейл требовала, чтобы Микаэла наконец освободила ее дом. Нервное напряжение лишило Микаэлу обычного душевного равновесия, и, замечая это за собой, она старалась скрыть свое состояние от окружающих. Вот и сейчас дети давно отправились на праздничный вечер, а Микаэла никак не могла собраться с духом, чтобы последовать их примеру. Наконец она заставила себя подойти к шкафу и, довольно безразлично вытаскивая оттуда одно платье за другим, остановила свой выбор на том, которое более всего отвечало ее представлениям о ведьме. Затем она заломила самым необычным образом поля старой шляпы, и костюм – если он заслуживал этого названия – был готов! Брайен наверняка придет от него в восторг, решила Микаэла.

К моменту ее появления на маскараде как раз начали раздавать премии за лучшие костюмы, и, к ее радости, в числе победителей оказался Брайен. В зале царило бурное веселье, но Микаэла держалась чуть в стороне. Вдруг сзади ее окликнули:

– Доктор Майк?

Микаэла повернулась и встретилась глазами с выразительным взглядом Салли. Он нагнулся и протянул ей какой-то деревянный предмет.

– Я сделал новую лошадь-качалку, – сообщил он немного смущенно. – Не знаю, зачем она тебе нужна, но пусть будет.

Микаэла принялась рассматривать новенькую, с иголки, игрушку. В отличие от предыдущей, Салли ее даже раскрасил, нарисовал ей веселую морду, а из пеньки сплел хвост и гриву. Микаэла погладила ее, но так осторожно, как если бы боялась, что существующая лишь в ее воображении игрушка при прикосновении может исчезнуть. – Спасибо, Салли, – промолвила она.

– Скажи на милость, что ты собираешься с ней делать?

– Сейчас не смогу тебе объяснить. Может быть, когда-нибудь потом. (Салли выглядел озадаченным.) Подарю одной знакомой матери для ее ребенка, пожалуй. – И она продолжала рассеянно гладить волнистую гриву и деревянную спину, стараниями Салли гладкую как бархат.

На празднике Микаэла так развеселилась, что только поздно вечером уехала с детьми домой. Там ей удалось незаметно бросить лошадь-качалку в кормушку, где прежде лежала ее предшественница.

Дети, не чувствуя под собой ног от усталости, немедленно повалились в постель и заснули мертвым сном. Микаэла же, несмотря на состоявшееся примирение, долго лежала без сна, более обычного предаваясь думам о своем будущем. Стараясь заснуть, она закрыла глаза, но спустя некоторое время заметила, что ею снова овладело странное беспокойство. Ей стало казаться, что кроме нее и детей в доме кто-то есть.

Вдруг в изножье ее кровати возникла голубоватая тень и, дрожа и вибрируя, воплотилась в фигуру женщины. Перед ней опять стояла Абигейл.

– Вы все еще здесь! – властным голосом произнесла она. – Покиньте мой дом! И немедленно! Как можно быть такой эгоисткой – лишить меня всего, что я имела!

Микаэла содрогнулась от ужаса, но сумела найти в себе силы для ответа.

– Я у вас ничего не брала. Не моя вина, что ваша жизнь оборвалась. Будь я в то время здесь, я бы вам помогла.

– Сейчас легко так говорить, А что вы скажете о моем муже? – Абигейл пристально смотрела на Микаэлу.

– После вашей смерти он волен поступать по своему разумению, – возразила Микаэла. – Умершие не вправе распоряжаться судьбой живых.

– Знали бы вы, до чего грустно кануть в забвение и со стороны смотреть, как некогда тобой любимые начинают новую жизнь, словно тебя и не было на свете.

– Неужели вы полагаете, что Салли было легко вас потерять? Да он никогда вас не забудет. И я, обещаю вам, тоже буду вечно помнить о вас. Потому-то я и просила Салли починить лошадь. Теперь она лежит на прежнем месте.

Тень вздрогнула.

– Обещайте, что будете уважать любовь Салли ко мне!

– Обещаю! – ответила Микаэла. – И пусть Бог успокоит вашу душу.

Тень вздрогнула еще раз и растворилась в ночи.

Проснувшись на следующий день позднее обычного, Микаэла услышала доносившиеся со двора голоса Колин, Брайена, Мэтью и Салли. Они то ли играли, то ли затеяли состязание в борьбе. Откинув одеяло, Микаэла припомнила события этой ночи. Неужели ей действительно явилась Абигейл? Да нет же, разумеется, это был всего-навсего сон. Все происходило лишь в ее собственном воображении, но отпечаталось в мозгу с такой четкостью, что, направляясь к окну, Микаэла была вынуждена признать: ее представление об участии умерших в земной жизни в корне изменилось; воспоминание о ночных визитах Абигейл не давало Микаэле покоя.

Микаэла в ночной сорочке, набросив на плечи большой шерстяной платок, вышла на веранду, и свежий утренний ветерок подхватил спутавшиеся пряди ее волос, упавшие на лоб.

– Доброе утро! – немного удивленно крикнул Салли. – Разве ты не едешь сегодня в клинику?

– Нет. – Микаэла покачала головой. На ее губах играла легкая улыбка. – Слишком много дел дома. Мне кажется, нам следует поставить пару дополнительных стен в доме, чтобы получились две изолированные комнаты. Не возьмешься ли ты сделать это для нас?

– Я как раз собирался сегодня начать, – улыбнулся в ответ Салли.