Текст книги "Призрачная жена"
Автор книги: Дороти Иден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
15
Когда часом позже я спускалась вниз, то услышала, что в саду лает Анна. Было еще рано, но я решила оказаться внизу первой. Мне не хотелось на виду у всех входить в переполненную комнату.
Однако там уже был Отто. Он стоял в куртке у буфета и наливал себе виски. Когда я вошла в комнату, он оглянулся. Не знаю, кого он ожидал увидеть, но только не меня. Его лицо вытянулось, но самообладанию моего бывшего супруга можно только позавидовать.
– Луиза! Никто не сказал мне, что ты приезжаешь, – заговорил он и протянул мне руку.
– Меня пригласил твой сын, – сухо ответила я, игнорируя его приветственный жест.
– Нильс! Юный негодяй!
– Насколько я поняла, это его бал.
– О, конечно! Он может приглашать всех, кого хочет. Но не будь со мной такой холодной, Луиза. Ты выглядишь восхитительно!
Я ничего не ответила ему, повернулась и отошла к камину.
– Надеюсь, ты уже избавилась от своих невероятных галлюцинаций и твоя память больше не устраивает с тобой прежних шуток. Ты ведь только потеряла время в Драгоре, разыскивая дом и людей, существующих только в твоем воображении. Сотрясение…
– Избавь меня от лекций на медицинские темы, резко оборвала его я. – По крайней мере в тамошней гостинице меня узнали.
– Ну, моя дорогая, твое лицо не так просто забыть. Вообще мы довольно приятно провели время.
У меня возникло сильное искушение схватить со стола тяжелую пепельницу и швырнуть в него. Но, увидев его глаза, я поняла, что он разговаривает со мной как бы машинально, в то время как его голова занята чем-то гораздо более важным. Возможно, он думал о своей новой подруге, фрекен Бергсон. Но, что бы это ни было, он явно нуждался в стаканчике виски. Я заметила на его куртке следы грязи и подумала, что, возможно, с ним только что произошел один из его эпилептических припадков. Эта мысль заставила меня сдержать эмоции.
– Ты извинишь меня, Луиза? Я должен принять ванну и переодеться. Я и так опаздываю. Моя мать будет раздражена. Не говоря уж о моем сыне, который никогда не любил меня. Меня даже не предупредили о твоем приезде.
– Не предупредили?
Ему не понравилась моя интонация.
– О, моя дорогая Луиза, надеюсь, больше не последует каких-нибудь диких обвинений в мой адрес?
– Нет, просто у нас осталось одно незаконченное дело, – мягко сказала я.
Мою мягкость ему было вынести труднее, чем явный гнев. Отто пробурчал что-то о том, как приятно видеть меня снова в добром здравии, и поспешно покинул комнату, слегка покачнувшись, как будто очень устал, был болен или немного пьян.
Ну по крайней мере наша первая встреча состоялась. Теперь я могла немного расслабиться. Я знала, что хорошо выгляжу в новом темно-зеленом бархатном платье. Оно было длинным, с плавными линиями и оставляло плечи открытыми. Сегодня вечером я не хотела быть неприметной.
И все-таки расслабиться мне не удалось. Я хорошо распланировала этот вечер: вежливая болтовня с гостями фру Доротеи, несколько слов с Эриком и гораздо больше с невестой Нильса, потом беседа со старушками из другой половины замка; беседа, из которой я надеялась выудить какую-нибудь информацию. А когда вечер закончится – экскурсия в башенную комнату. На этот раз я не собиралась пугаться и стала бы стучать до тех пор, пока Хельга Блом или кто-то другой, бывший внутри, не открыл бы мне дверь.
Анна все так же лаяла не переставая. Может быть, она нашла кролика в капкане? Приподняв штору, я выглянула из окна. Снаружи доносились какие-то голоса. Мне показалось, что кто-то движется внизу, у озера.
– Что вы делаете, Луиза? – послышался голос фру Доротеи.
Я виновато опустила штору. Фру Доротея разговаривала со мной с прежней холодной враждебностью, и я почувствовала себя удивленной и расстроенной.
– Просто посмотрела в окно.
– Там не на что смотреть. Вернитесь лучше к камину. Вы выглядите озябшей.
Фру Доротея снова стала дружелюбной. Она выглядела восхитительно в длинном черном вечернем платье с бриллиантами на шее и в волосах. Но я с изумлением отметила, что ее рука дрожит, когда она наливала два бокала шерри. Рука Отто тоже дрожала.
– Вы выпьете, Луиза? Шампанское будет открыто, когда Нильс и Лизелотта спустятся вниз. Лизелотта – прелестное дитя. Она будет очень подходящей женой для Нильса.
– И следующей графиней?
– Но вы же знаете, что мы никогда не пользуемся титулом.
– А как же фрекен Бергсон? – не удержалась я.
– Она уехала.
– Уехала? Так поздно?
– Она не была приглашена на вечер в честь помолвки моего внука, поэтому, естественно, сочла за лучшее покинуть нас. Но я уверена, что она остановилась где-то на острове.
– И Отто не возражал? Я не могу его понять!
Фру Доротея коснулась моего обнаженного плеча. Ее рука была холодна как лед.
– Разумеется, не можете. Но я, его мать, могу. И я хочу сказать вам, что только жена Нильса будет новой графиней. Больше никто.
– Вы поверили мне, когда я рассказывала о Драгоре, правда?
– Возможно. Но только тому, что вас жестоко обманули. Надеюсь, вы больше не собираетесь предпринимать ничего в этом направлении, Луиза? Это небезопасно.
"Небезопасно". Я повторяла про себя это слово, когда вниз спустился Нильс со сказочно прелестной девушкой. Она казалась совсем ребенком со своими длинными золотыми волосами, спускающимися до талии. Да, не было сомнений, что лет через десять из нее получится очень хорошая хозяйка Монеборга. Я подумала, что графиня Кристина могла выглядеть так же, когда ей было восемнадцать.
– Луиза, это Лизелотта, – счастливым голосом сказал Нильс.
Я взяла крошечную кукольную ручку в свою и пробормотала приветственные слова.
Эрик, неожиданно промелькнуло в моем мозгу, и мое сердце болезненно сжалось. Будет ли он удивлен и обрадован при виде меня или удивлен и рассержен?
В комнату весело вбежала Дина.
– Луиза, вы уже познакомились с Лизелоттой? Разве она не фантастична? – Этим словом Дина определяла все, что ей нравилось. Она сама выглядела фантастично в нарядном голубом платье, в точности повторяющем цвет ее глаз.
Сегодня все тени исчезли с ее прелестного лица. И мне показалось, что она обязательно встретит какого-нибудь милого молодого человека, который влюбится в нее и женится на ней! А почему бы нет? Все Винтеры вступали в брак, несмотря на наследственную болезнь.
Комната мгновенно наполнилась гостями. Я увидела маленькую группу седовласых старушек, усевшихся неподалеку от камина. Они выглядели очень импозантно в своих старомодных бархатных и атласных туалетах.
Но я не могла уделить им внимания, потому что все еще искала глазами Эрика. Приятный мужской голос, говорящий на датском языке, послышался у входа, но это был Отто. Он переоделся в вечерний костюм и выглядел гостеприимным улыбающимся хозяином. Со своего места я не видела, исчезло ли из его глаз то странное выражение, которое я заметила при нашей последней встрече. В моем бокале пузырилось шампанское, и я как будто услышала голос Тима, советовавший мне не тратить попусту время, а сделать попытку заглянуть в шкафы Винтеров в поисках спрятанных там семейных тайн.
Где же Эрик?
– Это не та молодая дама, которая потеряла свое обручальное кольцо? – услышала я старческий голос.
– Фрекен Эмберли? Можете представить себе, она вернулась назад!
– У нее, конечно, никогда не было обручального кольца.
– Было! Она показывала его мне в саду.
– Но откуда тебе знать Эмили, что это было именно обручальное кольцо.
– Бедную девушку обманули.
– Да. Мы не успели предупредить ее.
Старушки были немного глуховаты, поэтому им казалось, что они разговаривают очень тихо. Их следовало предупредить, что их беседа прекрасно слышна людям с нормальным слухом и что эту тему вряд ли стоило затрагивать в присутствии хозяина дома. Но старушки всегда сплетничают на балах. Я решила присоединиться к ним. Они встретили меня любопытными взглядами.
– Надеемся, вы окончательно поправились, мисс Эмберли, – сказала Эмили, которая явно была лидером этой маленькой группы. Да, у меня все в порядке, – вежливо ответила я. – Как вам нравится вечер?
– Очень мило. Вы знаете, мисс Эмберли, здесь не давали балы со времени болезни графини Кристины. Теперь в замке одни молодые люди, кроме нас.
– Но это бал Нильса и Лизелотты, – сказала я. Конечно, здесь много молодежи.
– И тем не менее.
Я внимательно посмотрела на обращенные ко мне лица. Три из них были мне знакомы, четвертое – нет.
– Простите, но я не знаю ваших имен, – сказала я, и, как и ожидала, Эмили представила мне своих товарок.
Я пожала всем руки. Они были очень благодарны мне за проявленное к ним внимание. Я осторожно заметила:
– Я думала, что Хельгу Блом тоже пригласили.
Старушки сразу замолчали, и оживление исчезло с их морщинистых лиц. Казалось, они жмутся друг к другу, словно собирая силы, чтобы противостоять врагу. Почему имя Хельги Блом всегда вызывает испуг?
– Здесь?! – сказала старая Эмили своим надтреснутым голосом. – Это невозможно. Она в больнице. И проживет не больше нескольких дней или даже часов. Но кто знает, будет ли она первой из нас. Мы все находимся в ожидании.
Я почувствовала себя глупо, стоя около них с бокалом шампанского в руке. Теперь я понимала, что отражается на их лицах. Беспомощность и покорность судьбе. Их не интересовали тайны, окружавшие Хельгу Блом. Для них она была подругой, оказавшейся лицом к лицу с их общим врагом, – смертью.
– А может кто-нибудь поговорить с ней? – поинтересовалась я.
– Поговорить может, но вряд ли получит от нее ответ. Скоро она присоединится к своей хозяйке, мисс Эмберли.
– Прошу прощения, – пробормотала я. – Тогда ее надо спустить из башенной комнаты, раз она настолько плоха.
Глаза Эмили утратили задумчивость, в них появилось удивление.
– Из башенной комнаты? Вы что-то путаете. Это графиня жила там. Она только там могла чувствовать себя свободно.
– Но я думала, Хельга Блом предпочла жить там, когда состарилась.
Эмили покачала седой головкой.
– Нет, нет! Эта комната заперта по приказу графа. Разве не так?
Ее подруги согласно закивали, а фру Харбен прибавила, что, учитывая ее преданную многолетнюю службу в семье Винтер, к Хельге всегда относились с особым вниманием.
– Говорят, фру Доротея сама ухаживала за ней. Конечно, до вчерашнего дня, когда с Хельгой случился удар.
Вероятно, фру Доротея услышала свое имя, внезапно она оказалась у меня за спиной и, одарив старушек холодной улыбкой, обратилась ко мне:
– Луиза, молодежь собирается танцевать в оранжерее. Думаю, вам следует присоединиться к ним.
– Возможно, первый танец она станцует со мной, раздался голос, который в глубине души я мечтала услышать, едва ступила на паром и, быстро обернувшись, увидела Эрика.
Я заулыбалась, потому что не могла не ответить на его улыбку. Он не сердится на меня! И вечер вдруг заиграл для меня новыми радостными красками. Даже старушки, казалось, нежно и доброжелательно смотрели на меня. Наверное, это Эрик создавал вокруг себя атмосферу дружелюбия.
– Ты не кажешься удивленным, – притворно разочарованно протянула я.
– Нет, потому что кое-кто шепнул мне, что ты будешь сегодня здесь.
– И ты не сердишься?
– А почему я должен сердиться, скажи мне ради Бога?
– Но еще совсем недавно ты так торопился распрощаться со мной в аэропорту Каструп.
– Да, согласен. Но ведь кое-что уже изменилось. Или скоро изменится. Дай мне возможность сказать, что я очень счастлив видеть тебя. Ты потанцуешь со мной?
Я с удивлением обнаружила, что мои руки дрожат, как у старушек. Смешно! Эрик, должно быть, заметил это, когда я взяла его под руку, потому что он накрыл мою руку своей и крепко сжал ее.
– Так что? Пойдем танцевать или посидим в библиотеке, там очень тихо.
– А какая в этом необходимость? Я прекрасно себя чувствую.
– Я вижу это и очень рад. Но я думал не о твоем здоровье. Есть многое, о чем нам с тобой надо поговорить. Ты была в Лондоне, а я в Драгоре и других местах. – Он посмотрел на меня серьезными глазами и задумчиво добавил: – Нам о многом надо поговорить. Но сначала покончим с делами.
Забавно, примерно то же самое я сказала Отто, когда объясняла причину моего появления здесь.
Я заметила Отто в толпе гостей. Наши взгляды встретились, и в этот момент я испытала странное потрясение. Я увидела вдруг незнакомца, расчетливого, хладнокровного интригана, который использовал меня в своих дьявольских целях.
– Давай пойдем в библиотеку, – тихо сказала я.
Эрик проследил за направлением моего взгляда и сразу все понял. Все так же не снимая своей ладони с моей руки, он вывел меня из комнаты.
В библиотеке горел камин, шторы были опущены. Эрик закрыл дверь и удивил меня тем, что проверил в замке ключ. Еще больше он потряс меня, когда выключил свет, подошел к окну и приподнял штору.
– Подойди сюда и посмотри, – тихо позвал он.
Окна комнаты выходили на запущенную часть сада и опушку леса. Луна уже взошла, и вода в озере, часть которого можно было увидеть, блестела серебром. Когда мои глаза привыкли к темноте, я заметила две фигуры в нижней части сада. И снова услышала, как лает Анна.
– Кто эти мужчины там, внизу? И почему Анна лает без перерыва весь вечер?
– Лает не Анна, а полицейская собака.
– Что произошло?
Эрик опустил штору и включил свет.
– Ничего, о чем следовало бы знать гостям. Но тебе сам Бог велел присутствовать при завершении драмы.
– Драмы? Какой?
– Кроме всего прочего, это касается моего брата. Я вспомнила грязь на куртке Отто, его отчаянное усилие взять себя в руки.
– Но какое отношение к нашей безумной женитьбе имеют полицейские с собаками?
– Самое непосредственное. Они охотятся за твоим неуловимым священником.
– За Петером Хансеном! – Я никогда не воспринимала его как настоящего священника, поэтому назвала его по имени. – Но разве можно арестовать человека по подозрению в заключении фиктивного брака? Есть ли у них хоть какие-то доказательства? Я не смогла найти ни одного. – И вдруг я почувствовала страх. – Так я действительно замужем за Отто?
Эрик невесело усмехнулся.
– По-моему, еще совсем недавно ты стремилась доказать это.
– Зато теперь уже не стремлюсь. Вернее, стремлюсь доказать, что это не так. И если Петер Хансен самозванец, значит, он не мог заключить законный брак, не так ли?
– Но он не самозванец. Он священник. Или был им. Его подлинное имя Ханс Оллер.
В оранжерее звучала танцевальная музыка. Оттуда доносились шум голосов и взрывы смеха, а в перерывах можно было услышать, как снаружи завывает ветер и лает собака.
– Эрик, – взволнованно попросила я, – ты должен все рассказать мне. Это как-то связано со смертью продавца воздушных шаров?
– Корни всего этого идут гораздо глубже, к концу войны, когда Ханс Оллер был обвинен в сотрудничестве с гестапо. Прежде чем его успели арестовать, он исчез. У него был сообщник, который тоже успел скрыться. Они имели отношение к смерти двух лидеров Сопротивления.
Я вспомнила старую улочку в Копенгагене и металлический диск на стене дома напротив кафе. И слова Эрика о том, как Отто потряс этот расстрел…
– Так вот что продавец воздушных шаров хотел рассказать мне!
– Не думаю. Скорее всего, он рассчитывал вытянуть у тебя немного денег тем или иным способом. Но Оллер бесспорно считал, что продавец шаров собирается выдать его. Поэтому несчастный пьянчужка отправился в канал.
– А его сообщник? Ты не назвал мне его имени.
Голос мой стал безжизненным и сухим. Ведь именно Эрик настаивал, чтобы я прекратила свои расследования. Кажется, теперь все прояснится.
– По вполне определенным причинам моему брату хотелось, чтобы ты считала ваши отношения законными, поэтому он отыскал старого приятеля, лишенного духовного сана священника, который тихо прозябал в Драгоре под вымышленным именем. Он стал рыбаком. Никто не признал в нем негодяя, находившегося в розыске. Думаю, Отто хорошо заплатил ему за услугу. Оллер к этому времени уже обзавелся семьей и жил с женой, дочерью и внуком…
– Продолжай, – нетерпеливо потребовала я.
– Я надеялся, что продолжишь уже ты и сама скажешь мне, почему Отто потребовалось так срочно заключить с тобой этот фиктивный брак. Ты уже ждала ребенка?
– Нет, – вспыхнула я, – но все это не делает мне чести. Просто я настаивала на свадьбе до того, как мы ляжем в постель. Видишь ли, я еле оправилась после несчастливой любовной истории и хотела иметь гарантии. Наверное, я заслужила то, что со мной произошло. Думаю, Отто хотел убедиться, что я могу иметь детей, прежде чем жениться на мне. Когда я забеременела, он был просто счастлив. А после аварии доктор сообщил ему неутешительные прогнозы относительно моей способности стать снова матерью, и он решил отыграть все назад. Но почему ему так важно иметь ребенка, когда Кристина родила от него двоих детей? Может, с ответом на этот вопрос мы получим разгадку всей невероятной истории?
– Разве ты еще не нашла ее в Лондоне?
– Не совсем. Хотя Тим, мой шеф, и я отыскали достаточно дополнительных фактов, чтобы желать моего возвращения сюда. Я могу рассказать тебе все в двух словах. Жена Отто оказывала помощь британским летчикам во время войны. Теперь я понимаю, почему ей приходилось держать это в такой тайне. За одним летчиком-офицером, который получил тяжелое ранение, она ухаживала до его полного выздоровления. Думаю, она прятала его в башенной комнате, а после его возвращения в Англию графиня написала ему письмо. Там говорилось, что его подарок прибыл и что она будет наслаждаться им всю оставшуюся жизнь. Наверное, этот подарок находится в башенной комнате, именно поэтому Отто велел запереть ее. Неужели мы не можем попасть туда… – Я замолчала, увидев лицо Эрика.
– Какая дата стояла на том письме?
– Точно не помню. Конец войны, по-моему.
– Тогда как же он мог переслать подарок из Англии сюда?
Возбужденный лай собаки снова привлек мое внимание.
– Эрик, но откуда полиция узнала, что священник в Монеборге?
– Сегодня он переправился на остров на пароме.
– Человек в темных очках! – воскликнула я. – На мгновение мне показалось, что он следит за мной и не хочет, чтобы я его заметила.
– Он определенно не желал, чтобы ты его узнала, – согласился Эрик. – Он, вероятно, испытал шок, столкнувшись с тобой.
– Но почему он приехал сюда?
– Он знал, что за ним охотятся. На его след напали сразу же после твоего последнего визита в Драгор. Полиция не восприняла историю с твоим браком всерьез, но только до тех пор, пока не произошел несчастный случай с продавцом воздушных шаров.
– И тогда ты решил убрать меня с дороги?
– Ради твоей собственной безопасности. Только ради нее.
– И теперь этот ужасный человек здесь? – с дрожью спросила я. – Прячется в лесу?
– Возможно, он хотел искать помощи у Отто, своего старого сообщника, В замке много комнат, не считая подземелья.
– Башенная комната?
– Нет, Луиза. Ты просто помешалась на ней.
– Тогда почему она все время заперта? Почему Отто не хотел, чтобы кто-то заходил туда после смерти его жены?
– Это очень странно, поскольку сам Отто редко посещал Кристину в последние десять лет ее жизни. Он игнорировал ее. У него были другие женщины. Ты сама знаешь, насколько он обаятелен.
– А будем ли мы в безопасности, пока убийцу не поймают? И знает ли Отто?
– Нет и не должен знать. Если Оллера схватят и он заговорит, моего брата тоже могут арестовать. Так мне сказали. – Сейчас мы должны пойти вниз и присоединиться к гостям, Луиза. И, по возможности, сделать вид, что получаем от этого вечера удовольствие.
– Нет, Эрик. – Я схватила его за руку. – Сейчас самое время подняться в башенную комнату. Возьми с собой какие-нибудь инструменты, чтобы сломать дверь. Внизу такой шум, что нас никто не услышит
16
Хотя вел себя так, будто посмеивался надо мной, я знала, что он испытывает не меньшее любопытство, чем я. Мы остановились перед запертой дверью, и Эрик стал исследовать замок Эрик. Он выглядел достаточно прочным, но годы оставили на нем свой след, и Эрик пришел к выводу, что сумеет открыть его.
Дерево затрещало под его нажимом. Но мне вдруг почему-то захотелось, чтобы он остановился. А вдруг внутри прячется какое-то испуганное маленькое существо?
Эрик увидел, что я прикусила губу, и засмеялся.
– Что, по-твоему, мы можем там найти?
– Не знаю, наверное, я просто трусиха.
– Думаю, дело сделано. – Эрик отложил инструменты и навалился плечом на дверь. – Не знаю, что скажет мой братец о повреждении его собственности, но…
С протяжным скрипом дверь отворилась, и что-то огромное пронеслось у меня над головой. Я закричала. Огромная белая сова, хлопая крыльями, попыталась спрятаться от слепящего света. В конце концов она уселась на перилах лестницы, мигая большими янтарными глазами.
– Итак, перед нами одна из фамильных легенд местное привидение, – пошутил Эрик. – Как она забралась внутрь? А, вижу: оконное стекло выбито.
Круглую комнату слабо освещал лунный свет. Когда мы вошли внутрь, под ногами захрустели осколки стекла. Без сомнения, именно сова производила те звуки, которые так испугали меня в мой первый приход сюда.
Холодный ветер проникал в комнату через разбитое окно. Грязные шторы колыхались. Лампа под потолком была разбита, но Эрик включил светильник около камина.
Теперь стало видно, что комнатой долгое время не пользовались.
Пол усеивал совиный помет. Широкая кровать, столик с гнутыми ножками, несколько стульев, гардероб составляли всю обстановку. Видимо, вещи, имевшие какую-либо ценность, вынесли. Ничто не напоминало здесь священного убежища графини, сохраняемого любящим мужем, – просто пустая комната, брошенная и никому ненужная.
– Как это грустно, – прошептала я.
Узкая дверь вела в старомодную ванную комнату, столь же запущенную.
– Зачем держать ее запертой, если здесь ничего нет?
– Не знаю. Это была очень уютная комната, когда здесь жила Кристина. Много картин, ковров, красивых безделушек. Подумать только, это было меньше года назад. А сейчас даже привидения не захотели бы здесь поселиться.
– И все-таки очень странно, зачем запирать ее, если здесь ничего не спрятано.
– Нет никаких признаков того сокровища, которое британский летчик якобы прислал моей снохе. Думаю, мы ошибались на этот счет. А разбитое окно нужно починить. – Он повернулся и чуть насмешливо посмотрел на меня. – Мне кажется, твое воображение иногда заводит тебя слишком далеко, Луиза. Ты наполнила эту комнату тайнами, которых нет и в помине. Истинные тайны Монеборга спрятаны не здесь. – Он помолчал, потом снова улыбнулся мне. – Ты выглядишь очень хорошенькой в этом зеленом платье. Совсем как фигура на фреске позади тебя. Это королева, она умерла достаточно давно, чтобы кто-то мог заинтересоваться ею. Поэтому я предпочитаю смотреть на тебя.
До этого времени я не замечала фреску. В комнате царил полумрак, а краски выцвели, поэтому, когда Эрик привлек к ней мое внимание, мне пришлось подойти совсем близко, чтобы рассмотреть ее.
Фреска изображала бородатого короля и королеву, прогуливающихся в саду. За ними следовала свита придворных. Перед королевской четой в гротесковом па застыл карлик с непропорционально большой головой. Он смотрел на хозяев с радостной улыбкой. По-видимому, придворный шут. Наверное, именно его вспоминал перед смертью Алан Мельбурн.
– Теперь я поняла! – воскликнула я. – Это именно та комната, где Кристина прятала британского летчика. – Я указала на карлика. – Вот она разгадка.
– Подожди немного, Луиза, твое воображение снова уводит тебя. Это изображение находится здесь уже несколько веков. Он не имеет никакого отношения к прошедшей войне.
– Ох, как ты медленно соображаешь! – нетерпеливо закричала я. – Почему, умирая, Алан Мельбурн вспоминал об этой комнате? Она имела для него огромное значение!
Эрик все-таки соображал не так уж медленно.
– Подарок! – воскликнул он.
– Да. Теперь ты понимаешь? Он прибыл спустя девять месяцев, и Кристина сказала, что будет наслаждаться им всю оставшуюся жизнь.
– Конечно, это ребенок. Как глупо, что мы не могли догадаться. Но его следовало скрывать. Интересно, где он теперь?
– Хельга Блом знала, – уверенно заявила я.
– И, без сомнений, Отто тоже. Это объясняет его отношение к жене. Хотя, насколько я помню, только после рождения Дины их брак фактически распался.
– Возможно, он только тогда узнал обо всем.
– И бедная Кристина нашла убежище здесь, в комнате, где она так недолго была счастлива.
– А когда она умерла, Отто запер комнату, чтобы никто не смог обнаружить ее тайну, хотя я не совсем понимаю, как это могло бы произойти. Ведь карлик не может говорить.
– Вы ошибаетесь, – послышался голос от двери. Это не Отто запер комнату. Это сделала я.
В полутьме мы увидели фигуру фру Доротеи. Она, должно быть, очень тихо поднялась по лестнице, так тихо, что даже не потревожила сову. Сколько времени она стояла там, слушая нас?
– Ты, мама? – переспросил Эрик. – Тогда, возможно, ты объяснишь нам причину?
– И возможно, – фру Доротея посмотрела на меня, – вы объясните мне, почему так невежливо покинули вечер, ради которого специально приехали из Лондона? Мне следовало догадаться, что ваши намерения не вполне доброжелательны по отношению к нам.
– Луиза права, – поддержал меня Эрик. – Отто непростительно повел себя по отношению к ней. Она имеет право знать почему.
Какое-то мгновение казалось, что фру Доротея собирается вести себя так же враждебно. Потом она вдруг спрятала лицо в ладонях. Я с трудом расслышала ее приглушенный голос:
– Это так ужасно. Бедная Кристина, каково ей было считать себя женой человека, которого подозревали в предательстве. Это разбило ее сердце. Она могла заявить о связи Отто с Хансом Оллером, но не пошла на это. Однако оказалась не в силах устоять перед влечением к спасенному ею летчику. Уверена, это были единственные счастливые минуты, проведенные ею в Монеборге.
– Именно поэтому вы не хотели, чтобы я выходила за Отто? Вы знали, что я буду несчастна? – предположила я.
– Вынуждена признаться, что не вас я защищала, Луиза.
– Тогда кого?
Фру Доротея судорожно сцепила пальцы и заговорила только после длинной паузы:
– Я люблю Монеборг. Я приехала сюда семнадцатилетней девушкой и сразу же влюбилась в него. Мне повезло с мужем. Я была бы совершенно счастлива здесь, если бы не его болезнь. Болезнь Винтеров.
– Но разве отец умер не в результате падения с лошади? – спросил Эрик,
– Нет, виной всему стала его болезнь. У него случился приступ во время охоты, и это спровоцировало роковое падение.
Фру Доротея прошла через комнату и остановилась перед фреской.
– Отец Отто и Эрика был хорошим и добрым человеком. Его болезнь не повлияла на его мозг, в отличие от его старшего сына. Думаю, вы поняли это, Луиза.
Я кивнула в ответ.
– Кроме Отто, в роду Винтеров были другие мужчины, имевшие репутацию жестоких и склонных к насилию людей. Я узнала об этом, когда вышла замуж. Но я полюбила Монеборг и начала мечтать. Если бы можно было устранить из нашей жизни все тени. Я много страдала из-за Отто, а теперь очень переживаю за Дину.
– А как же Эрик? И Нильс?
– Эрику пока везет.
– Пока, – повторил Эрик, и на его лицо набежала тень.
– А с Нильсом, – медленно проговорила фру Доротея, – все будет в порядке. Лизелотте не о чем беспокоиться. Она станет первой счастливой хозяйкой Монеборга. И ей не надо бояться за своих детей.
Она повернулась и посмотрела на нас с Эриком. Ее светлые глаза сверкали.
Я почувствовала, как пальцы Эрика сжали мою руку.
– Думаю, я догадалась, – сказала я.
– Только что догадалась? Обычно ты соображаешь быстрее, Луиза. Мама достаточно ясно высказалась: мой племянник Нильс – не мой племянник.
– Он подарок от Алана Мельбурна, – выдохнула я.
– Он наследник Монеборга, – торжественно провозгласила фру Доротея.
Но мне еще не все было понятно. Отто ненавидел Нильса, потому что тот не был его сыном. Именно поэтому он сразу же после смерти Кристины захотел обзавестись законным наследником Монеборга, чтобы Нильс не мог претендовать на наследство.
– Вы так много знаете, что я вынуждена рассказать вам всю историю, – сказала фру Доротея. – Но я должна просить вас пообещать мне никогда и никому не говорить об этом. Я часто делилась с тобой моими проблемами, Эрик. Но Луиза? Могу ли я доверять вам?
– Вы можете доверять мне, – спокойно ответила я.
– Единственные люди, которым известно об этом, – Отто, я и преданная Кристине горничная Хельга Блом, которая сейчас умирает. Разумеется, ходило много сплетен, но никто не догадывается о том, что произошло на самом деле. И меньше всех Нильс. Он любит Монеборг даже больше, чем я. Он поначалу грубо обошелся с вами, Луиза, потому что знал, что отец ненавидит его и может лишить наследства, если у него появится другой сын. Он боялся потерять Монеборг. А теперь он станет следующим графом Винтером, и ничто не может этого изменить.
Я с горечью подумала о моем потерянном ребенке. Хотя это могла быть и девочка, и неизвестно, как к этому отнесся бы тогда Отто.
– Сам Отто не догадывался, что Нильс не его сын до самого рождения Дины. К несчастью, Кристина заболела и в бреду выдала тайну появления на свет сына. Отто все слышал. С этой минуты он ни разу не прикоснулся к ней и не сказал ни одного слова – просто ждал в течение семнадцати лет, когда она умрет. Боюсь, что тогда и началось его безумие. Он терпеливо выжидал, когда наступит время и он уберет Нильса со своего пути.
Эрик снова сжал мои пальцы.
– И это время наступило, когда Луиза забеременела. Видимо, Отто не хотел рисковать, пока не убедился, что ты можешь иметь детей?
– Он все время говорил о том, что хочет много детей, – подтвердила я. – Он словно помешался на этом и, должно быть, очень злился, когда я не соглашалась разделить с ним постель, пока мы не женаты. Он затратил много усилий, чтобы организовать ту фальшивую церемонию. Но когда он узнал, что у меня будет ребенок, то искренне обрадовался. Тогда он стал уговаривать меня согласиться на еще одну церемонию в Монеборге. И это, разумеется, было бы единственное настоящее законное бракосочетание.
Я чуть не плакала. Не знаю, почему на меня оказало такое воздействие разоблачение тайны, к которому я так стремилась. Отто следовало бы лучше заботиться обо мне. И вести машину осторожно, оберегая мою жизнь и жизнь еще не рожденного собственного ребенка.
– Так вы обещаете мне, что нигде и никогда не упомянете о том, что услышали сейчас, – заговорила вновь фру Доротея. – Мне очень жаль, что вам пришлось все это узнать, но, возможно, все к лучшему. Особенно для вас, Луиза. Бедное дитя! Вам тоже причинили зло.
– Мне также давно следовало бы узнать обо всем, мама, – с упреком сказал Эрик. – Ты могла бы поделиться со мной. Или ты считаешь, что я не заслуживал твоего доверия?
– Нет, нет, дорогой мой мальчик. Ты просто был слишком молод, чтобы узнать, что за приятели у твоего брата.
