Текст книги "Великий Йог Тибета Миларепа"

Автор книги: Дордже Речунг

Эта встреча расстроила меня, но с другой стороны, я почувствовал облегчение, так мне уже больше не нужно было думать о моих земле и доме. Я решил немедленно осуществить свое намерение перебраться в пещеру Драгкар-Тасо и продолжать медитировать в ней. Так как эта пещера послужила мне жилищем в то время, когда я закладывал основание самадхи, ее стали называть Кангцу-Пхуг (букв.: пещера, в которой он, Миларепа, укрепился в преданности, то есть заложил основание). На следующее утро, взяв с собой вещи и продукты, принесенные теткой, и останки старого припаса, я отправился на новое место. Пещера Драгкар-Тасо оказалась очень удобным для меня жилищем. Я положил там принесенное с собой жесткое сиденье и застелил его моей спальной покрышкой. Разместившись на нем, я принял обет не спускаться к жилищам людей:

 
«Пока я не достигну сиддхи[188]188
  Сиддхи – оккультные, или трансцендентные знания и сверхнормальные способности. Перед достижением Состояния Будды, Гаутама, будучи еще Бодхисаттвой, принял такое же решение (см. 163).


[Закрыть], я буду жить в уединении.
Если даже я буду умирать с голоду, я не пойду просить милостыню,
предложенную во имя веры или посвященную умершим,
Ибо я задохнусь от праха[189]189
  Пища, посвященная божеству или умершему, является нечистой для религиозного подвижника.


[Закрыть].
Если даже от холода буду я умирать, я не спущусь вниз просить одежды.
Если от страданий и горя буду я умирать, я не
Спущусь вниз, чтобы развеяться среди радостей мирской жизни.
Если смертельной болезнью я заболею, я не спущусь
вниз даже за одной дозой лекарства.
И я не сделаю ни одного движения телом ради
какого-нибудь материального приобретения.
Но тело, речь и сердце я посвящу достижению Будды.
Да помогут мне гуру, боги и Дакини исполнить мои обеты.
Да благословят они мои труды.
Да исполнят Дакини и боги-хранители веры мои желания
И окажут мне необходимую помощь».
 

И в заключение я добавил: «Если я нарушу эти обеты, зная при этом, что лучше умереть, чем жить, отказавшись от поисков Истины, пусть божественные существа, защитники Веры, немедленно пресекут мою жизнь и пусть мой гуру и боги своей милостью направят мою новую жизнь по религиозному пути и наделят меня силой воли и умом, дабы я смог преодолеть все препятствия (на Пути) и добиться Победы».

Затем я спел песнь-посвящение о данных мной обетах:

 
«Отпрыск Наропы и Пути Спасения,
Пусть я, отшельник, буду жить плодотворной жизнью в уединении.
Пусть не искушают меня иллюзорные мирские соблазны,
И пусть укрепится спокойствие, рожденное медитацией.
Пусть я не буду лежать в бессознательном успокоенном состоянии,
И пусть расцветет во мне цветок сверхсознания[190]190
  Существуют различные виды бессознательного состояния, в которые может погружаться йог. Однако они не ведут к Просветлению. Такое состояние, которое не всегда является бессознательным, достигается с помощью йоги и представляет собой временное прекращение жизнедеятельности, нечто подобное летаргии. Хотя опытный йог может находиться в нем очень длительный период времени – как утверждают некоторые йоги, в течение столетий и затем ожить в своем физическом теле, этот путь для йога нежелателен, если он стремится, как Миларепа, освободиться от сансары.


[Закрыть].
Пусть не досаждают мне порождаемые умом мысли о мирском,
И пусть возрастут во мне древеса Мира Несозданного.
Пусть моя отшельническая жизнь не будет омрачена внутренними конфликтами,
И пусть я соберу плоды Знания и Опыта.
Пусть Мара и его помощники не будут искушать меня,
Пусть познание моего собственного истинного Ума
Будет моим успокоением.
Путь и Метод, которые я избрал,
Пусть не будут вызывать у меня сомнений,
И пусть я буду следовать по стопам моего духовного отца.
О милосердный Владыко, воплощение Неизменности,
Благослови меня, нищенствующего,
Проводить неизменно жизнь в уединении».
 

Помолившись так, я продолжал медитировать. Пищей мне служило немного муки, к которой я добавлял то, что мне попадалось. Я освоил знание Махамудры (Великого Символа) теоретически, но я был очень слаб физически и не мог контролировать дыхание (психофизическую нервную энергию, или флюид)[191]191
  Санскр. ваю, происходящее от корня ва (дышать, дуть), означает движущую энергию жизненной силы (санскр. прана).


[Закрыть], и поэтому во мне не рождалось экстатическое внутреннее тепло, и я оставался не защищенным от холода.

Я искренне молился моему гуру, и однажды ночью мне приснился очень яркий сон. Скорее это был не сон, а видение, воспринимаемое сверхсознанием. Явилось несколько женщин, принесших кушанья для совершения пуджи (религиозной церемонии). Совершив церемонию, они сказали мне, что их послал ко мне мой гуру Марпа научить меня выполнять физические упражнения йоги.

Получив наставления, я стал выполнять три вида упражнений – для тела, голоса и ума и научился вырабатывать физическое тепло во время экстаза[192]192
  У Бако этот эпизод описан более подробно: «Затем, сидя в позе (асана), которая похожа на шесть внутренних очагов, я искал блага для своего тела. С помощью дыхательных упражнений, приводящих к гармонии, я искал правильности речи. В состоянии свободы, которая управляет воображением, я искал спокойствия ума. После этого я принялся медитировать. Вскоре внутреннее тепло охватило меня».


[Закрыть].

Так прошел год, и однажды у меня появилось желание погулять немного поблизости, чтобы развеяться. Я собрался было уже выйти, но тотчас же вспомнил о своих обетах и спел песню, в которой выразил порицание самому себе:

 
«О Дордже-Чанг в образе Марпы!
Помоги мне, нищенствующему, вести жизнь в уединении.
О ты, странный человек Миларепа!
Тебе я пою эту песню, чтобы дать тебе совет.
Ты удалился от всех людей,
С которыми мог бы вести приятную беседу.
Поэтому ты чувствуешь себя одиноким и хочешь развлечься.
Но нет у тебя оправдания к этому стремиться.
Не волнуй свой ум, пусть он будет спокойным.
Если в нем есть мысли, на совершение греховных
поступков они будут направлены.
Не поддавайся желанию развлечься, но напряги силу ума.
Если перед искушением ты не устоишь, все твои
религиозные заслуги будут пущены по ветру.
Никуда не выходи и сядь спокойно на свое место.
Если ты выйдешь, ты можешь споткнуться о камни.
Не задирай голову, а склоняй ее.
Если голова поднята, поисками пустых развлечений она займется.
Не спи, продолжай свои труды.
Если заснешь, тебя одолеют Пять Ядов Невежества»[193]193
  Йогу не подобает предаваться лени и унынию. Отказ от сна – один из двенадцати видов аскетизма, дозволенных Буддой. Но в этих словах заключен также иносказательный смысл: подвижник не должен уступать соблазнам мирской жизни, так как в противном случае Пять или Шесть Ядов – гордыня, зависть, лень, гнев, жадность и похоть привяжут его к сансаре, и он, подобно большинству людей, сделается ее рабом.


[Закрыть].
 

Отчитав себя так, я продолжал круглосуточно медитировать, и проведя в медитации более трех лет, увидел, как я духовно вырос, как расширились и укрепились мои знания. Но возникла проблема с пропитанием, так как мой запас ячменной муки был полностью израсходован, хотя я тратил ее очень экономно – по двадцать мер в год, а теперь и этого не стало. Мне угрожала смерть от голода тогда, когда я еще не достиг состояния Будды. Мой путь к вечности мог бы так печально прерваться. Я подумал о том, как люди радуются, приобретя одну сикху (четверть анны) или две золота, и как горюют, столько же потеряв. «По сравнению с этим моя жизнь, посвященная достижению состояния Будды, неизменно ценнее, – рассуждал я. – А с другой стороны, лучше умереть, совершая аскетический подвиг, чем нарушить обет. Что же мне делать? Что если, не спускаясь вниз к людям за подаянием, я поищу что-нибудь съедобное поблизости? Тогда я не нарушу обет. Если я что-нибудь найду, это будет спасением для меня». И я вышел из моей пещеры и, побродив поблизости, обнаружил на солнечной стороне место, где были хорошие родники и росло много крапивы. С этого места открывался прекрасный вид, и я перебрался туда.

Я продолжал медитировать, питаясь похлебкой из крапивы. Снаружи мое тело было лишено одежды, а внутри – нормальной пищи. Я весь высох и превратился в живой скелет. Моя кожа приобрела зеленоватый оттенок наподобие цвета крапивы, которая служила мне пищей. Волосы на голове имели такой же зеленоватый цвет. С благоговением я смотрел на свиток, который дал мне мой гуру, и иногда клал его на голову и нежно к нему прикасался. Это успокаивало мой пустой желудок. Иногда у меня появлялась отрыжка как если бы я много поел. Один или два раза я собрался было открыть свиток и прочитать его, но через знамение я был предупрежден о том, что время еще не наступило для этого, и поэтому я хранил его нераспечатанным.

Примерно год спустя охотники из Кьидронга случайно набрели на меня после неудачной охоты. Сначала они убежали, думая, что я бхута (злой дух). Когда я им сказал, что я человек и живу отшельником, они не поверили, но все же подошли поближе, чтобы рассмотреть меня, и произвели тщательный обыск в пещере. Ничего не найдя, они спросили меня, где мои продукты. «Мы тебе заплатим хорошо за них. Но если ты их не отдашь, мы убьем тебя», – угрожали они. Я ответил им, что у меня есть только крапива и что даже если бы у меня было что-то еще, (ввиду того, что они издевались надо мной, поднимая и бросая меня), они не должны отбирать у меня пищу силой. Они тогда сказали, что в их намерения не входит грабить и оскорблять меня, они ничего за это не получают. Я ответил им, что, совершая другие действия, они могли бы приобрести заслугу. «Тогда, – сказали они, – мы снова будем тебя бросать наземь». И они проделали это со мной несколько раз. Хотя это причиняло моему изнуренному телу большие страдания, я искренне жалел их и плакал за них[194]194
  Здесь Миларепа верен своему обету совершенствоваться как Бодхисаттва в «четырех добродетелях Брахмы» – жалости, сострадании, альтруистической любви ко всем живым существам и безразличии ко всем состоянием существования в сансаре.


[Закрыть]. Один из них, не принимавший участия в этой экзекуции, говорил: «Этот человек похож на настоящего ламу, и даже если он не лама, вы ничего не достигнете, обращаясь так жестоко со слабым человеком. Не он виноват, что вы голодные. Перестаньте это делать». А мне он сказал: «Отшельник, твоя стойкость вызывает восхищение. Я тебе ничего не сделал плохого, и поэтому поминай меня в молитвах». Другие, насмехаясь, добавили: «А так как мы поднимали тебя, не забудь также защитить нас своими молитвами». Тогда он ответил им: «Да, да, это он сделает, будьте уверены, но только другим способом». И они ушли, громко смеясь. Я не проклинал их, даже не помышлял об этом. Но божественное возмездие настигло их. Впоследствии я узнал, что они были арестованы правителями этой области. Главарь был казнен, а все остальные, кроме того человека, который не причинил мне вреда, были ослеплены.

Прошло около года после посещения меня охотниками, и вся моя одежда к тому времени износилась. Оставалось только тряпье, которое дала мне моя тетка, и пустой мешок из-под муки. Когда-то я собирался сшить их вместе и использовать для постели. А теперь я подумал, что если я умру этой ночью, какая будет польза от этого шитья. Лучше мне продолжать медитировать. Я положил на сиденье изношенное кожаное платье, полами которого я обернул нижнюю часть тела, а сверху укрылся дырявым пустым мешком. Оставшимся тряпьем я укрыл части тела, которые больше всего в этом нуждались. Все это тряпье было слишком изношено, чтобы служить одеждой. Я подумал, что впадаю в крайности в своем самоотречении и что я должен сшить все части вместе, но у меня не было ни иголки, ни ниток. Поэтому я соединил это тряпье узлами в трех местах, и обмотавшись им, подвязался веревкой вместо пояса. В этом одеянии я проводил дни с максимальной пользой для себя, а ночью оно немного защищало меня от холода.

Я прожил, медитируя, в этих условиях еще около года, и однажды услышал голоса людей. Выглянув, я увидел группу охотников, приближающихся к моей пещере. Они возвращались с охоты с большой добычей. Шедшие впереди, увидев меня, закричали: «Ой, там бхута!» – и бросились прочь. Находившиеся сзади сказали: «Не может быть, чтобы бхута появился средь бела дня. Нужно проверить, действительно ли там бхута». Когда им сообщили, что он все еще там, даже шедшие сзади старые охотники испугались. Я сказав им, что я не бхута, а отшельник, который давно ничего не ел. Они сами захотели убедиться в правдивости моих слов и осмотрели все кругом. Не найдя ничего, кроме крапивы, они все прониклись большим уважением ко мне. Они отдали мне все, что оставалось у них от запаса провизии, а также много мяса и обратились ко мне с выражением почтения: «Ты заслуживаешь похвал за свой аскетизм. Молись за убитых нами животных и за нас, грешных, лишивших их жизни».

Я обрадовался возможности иметь пищу, которую едят обыкновенные люди, и, вкусив ее, испытал приятное чувство сытости. У меня поднялось настроение, и я с большим усердием продолжал медитировать. Я ощутил особый подъем духа, который никогда не испытывал раньше, и подумал о том, что заслуга, приобретаемая теми, кто отдает оставшиеся крохи пищи одиноким отшельникам, несомненно, превосходит заслугу тех, кто делает роскошные подарки обеспеченным людям, живущим в городах и селениях.

Я растянул этот запас мяса на много дней, экономно его расходуя, и в нем мухи отложили личинки. Я сначала хотел очистить его от личинок, но потом подумал, что мне не следует употреблять его в пищу, так как тогда мне придется отнять это мясо у личинок, а значит, заниматься грабежом. «Как бы мне ни хотелось поесть мяса, мне не полагается отбирать его», – решил я. И оставив это мясо личинкам, перешел опять на похлебку из крапивы.

Однажды ко мне забрался некто, рассчитывая найти ценные вещи. Он ощупью ходил в пещере, обшаривая каждый угол. Наблюдая за ним, я в конце концов громко рассмеялся и сказал ему: «Попробуй что-нибудь найти ночью там, где я ничего не могу найти днем». Тогда он тоже рассмеялся и ушел.

Примерно через год после этого посещения несколько охотников из Ца, возвращаясь после неудачной охоты, случайно оказались вблизи моей пещеры. Так как я сидел погруженный в самадхи, одетый в какое-то подобие одежды, скрепленной тремя узлами, они, желая узнать, человек я или бхута, тыкали в меня концами своих луков. Из-за моего отпугивающего вида они были более склонны считать меня бхутой. Когда они обсуждали этот вопрос между собой, я обратился к ним и сказал: «Можете не сомневаться в том, что я человек». Увидев мои зубы, они узнали меня и спросили, не Тхепага ли я. Получив утвердительный ответ, они попросили у меня еды, обещая возвратить больше, чем возьмут. «Мы слышали, что ты много лет назад приходил домой. С тех пор ты все находишься здесь?» – спросили меня они. «Да, – ответил я, – но я ничего не могу предложить вам из того, что вы сможете есть». Они сказали, что все, что ем я, сгодится и им. Тогда я велел им развести огонь и сварить крапиву. Сделав это, они ожидали, что я добавлю в суп мясо, кости, костный мозг или жир. Но я сказал им: «Если бы у меня это было, мою пищу было бы приятно есть. Но уже несколько лет у меня ничего нет, кроме крапивы. Добавьте ее вместо мяса». Тогда они попросили сдобрить суп мукой или зерном. Я сказал им, что если бы у меня была мука или зерно, моя пища была бы питательной, но я живу без них уже несколько лет, и предложил им заменить эти продукты кончиками крапивы. Когда же они попросили соли, я ответил им, что соль придала бы вкус моей пище, но я живу без соли уже несколько лет, и посоветовал им добавить вместо нее побольше кончиков крапивы. «Живя на такой пище и нося такие лохмотья, не удивительно, что у тебя такой жалкий вид, – сказали они. – Такая жизнь не достойна человека. Ведь если бы ты даже был чьим-то слугой, ты бы ел вдоволь и имел теплую одежду. Ты самый жалкий и несчастный человек в мире». На это я им ответил: «О друзья, не говорите так. Я один из счастливейших среди родившихся в человеческом облике. Я встретился с Переводчиком Марпой из Лхобрака, и он передал мне Знания, с помощью которых можно достигнуть состояния Будды в течение одной жизни. А сейчас, полностью отказавшись от всех преходящих вещей, я живу отшельником, уединенно и соблюдая строгий аскетизм, обретаю вечные блага. Отказавшись от временных удовольствий, таких, как пища, одежда, слава, я расправляюсь с Врагом Невежеством сейчас, в этой жизни. Среди всех людей на Земле я один из самых мужественных, имеющих самые возвышенные идеалы. А вы, рожденные в стране, где распространено Благородное Учение Будды, даже не слушали ни одной религиозной проповеди, не говоря о том, чтобы посвятить свою жизнь религии. Вместо этого вы стараетесь изо всех сил попасть в самые низшие области ада на самые долгие сроки. Вы накапливаете горы грехов и соревнуетесь друг с другом на этом поприще. Как слепо и извращенно вы воспринимаете жизнь! А я радуюсь не только ожидаемому мной вечному блаженству, но и своей жизни сейчас. Это приносит мне удовлетворение и вдохновляет меня». И я спел им песню о Пяти Видах Довольства:

 
«Владыко! Милосердный Марпа!
К твоим стопам склоняюсь я!
Помоги мне от привязанности к миру отказаться.
Здесь, в Средней Пещере Драгкар-Тасо,
На самом верхнем ярусе Средней Пещеры
Я, тибетский йог, по имени Репа,
Оставив все мысли о том, что есть и во что одеться,
и все мирские попечения,
Поселился за тем, чтобы достичь совершенного
состояния Будды.
Удобен жесткий матрац подо мной,
Удобна непальская накидка на хлопковой подкладке,
которой я укрываюсь.
Удобна единственная лента, удерживающая мое колено[195]195
  Лента, охватывающая туловище и ноги, позволяет сохранять позу йоги, (санскр. асана) в состоянии глубокой медитации. Эта поза прерывает или сужает круг действия определенных сил или токов. Асаны делают тело гибким и выносливым, нормализуют расстроенные функции организма и излечивают болезни.


[Закрыть].
Приятно тело, привыкшее к умеренной пище.
Приятен Светлый Ум, различающий бренный мир и
Конечную Цель.
Ничего нет неприятного; все приятно.
Если вы можете поступать так же, следуйте моему примеру.
Но если вас не вдохновляет цель аскетической жизни
И от заблуждения о реальности «эго»[196]196
  То есть о реальности личного я, или души.


[Закрыть] не можете
вы освободиться,
Тогда прошу я вас избавить меня от вашей
ложно направленной жалости,
Ибо я, йог, нахожусь на пути к обретению
Вечного Блаженства.
Последние лучи заходящего солнца освещают вершины гор.
Возвращайтесь и вы в свои жилища.
А у меня в ожидании смерти, о часе которой неведомо,
Поставившего цель достигнуть совершенного
состояния Будды,
Пустым разговорам предаваться нет времени,
И поэтому сейчас я войду в самадхи –
Спокойное Состояние».
 

Услышав мое пение, они сказали: «Ты поешь о различных удобствах. Однако у тебя действительно очень хороший голос. Но мы не способны обречь себя на такие лишения». И, сказав это, они отправились домой.

Они исполнили эту песню хором во время праздника, ежегодно отмечаемого в Кьянга-Ца. Случилось так, что моя сестра Пета тоже пришла на праздник, чтобы собрать милостыню. Услышав эту песню, она сказала им: «Любезные! Человек, который пел ее, должно быть, сам настоящий Будда». Один из охотников воскликнул: «Ха! Ха! Смотрите, как она хвалит своего брата!» А другой сказал: «Кем бы он ни был – Буддой или животным, это песня твоего измученного голодом брата, и ему грозит голодная смерть». На это Пета ответила: «О, мои родители умерли давно. Мои родственники стали моими врагами. Мой брат ушел куда-то, а я живу на подаяние. Зачем вы радуетесь моему горю?» И она разрыдалась. Находившаяся поблизости Зесай подошла к ней и утешила ее, говоря: «Не плачь. Вполне возможно, что это твой брат. Я тоже встречала его когда-то. Ты пойди в пещеру Драгкар-Тасо и узнай, жив ли он еще. Если жив, то тогда вдвоем навестим его».

Поверив этому сообщению, она пришла ко мне с кувшином чанга и небольшим сосудом с мукой. Остановившись перед входом в пещеру, она увидела меня и ужаснулась. Лишения и страдания довели меня до истощения: глаза ввалились, цвет тела был синевато-зеленым. Мышцы сморщились и высохли. Я был кожа и кости и выглядел, как живой скелет, покрытый синевато-зелеными волосами. На голове волосы стали жесткими и были похожи на устрашающий парик, а конечности были такими хрупкими, что легко могли сломаться. Мой вид внушал ей такой жуткий страх, что она приняла меня за бхуту. Вспомнив о, том, что ей говорили обо мне, она, однако, в какой-то мере сомневалась в том, что это я. Наконец, собравшись с духом, она спросила: «Человек ты или бхута?» В ответ я сказал: «Я Мила Тхепага». Узнав меня по голосу, она тогда приблизилась ко мне и, обняв меня, воскликнула: «Брат! Брат!», – и тут же лишилась чувств. Я тоже, зная, что это Пета, был одновременно и рад и опечален. Приняв все необходимые меры, чтобы привести ее в чувство, я наконец смог это сделать. Но она, положив голову между моими коленями и закрыв лицо руками, дала волю новому потоку слез и сквозь рыдания говорила: «Наша мать умерла в ужасной нищете, и она все время ждала тебя. Никто к ней не приходил, и я не могла переносить эти ужасные лишения и одиночество в нашем доме и ушла просить милостыню. Я думала, что тебя тоже нет в живых. Я, конечно, надеялась, что, если ты жив, я увижу тебя в более лучших условиях, чем эти. Но, увы! Ничего нет хорошего. Ты видишь, какую жизнь я веду. Есть кто-нибудь более несчастный на Земле, чем мы с тобой?»

Она не раз произносила имена наших родителей и не переставала рыдать. Я всячески старался успокоить ее. В конце концов мне тоже стало очень грустно, и я спел моей сестре такую песню:

 
«Почтение моим Владыкам Гуру!
По вашей милости пусть я буду предан отшельничеству.
Сестра, ты преисполнена мирских желаний и настроений.
Знай, что мирские радости и горести все непостоянны.
Но я, сам себя обрекший на эти лишения,
Уверен в том, что достигну Вечного Счастья.
Итак, послушай песню твоего брата.
Чтобы отплатить за доброту всем живым существам,
Так как они были нашими родителями[197]197
  Так как эволюция продолжается в течение непостижимых эонов и перевоплощение происходит несчетное число раз, все живые существа являются нашими родителями. Уважение буддистов к женщине основано на этой доктрине, представляющей большой интерес для современной биологии. Индуисты также утверждают, что каждое существо обычно должно пройти через 8 400 000 воплощений, прежде чем родиться человеком. В «Тибетской книге мертвых» упоминаются четыре вида рождений: рождение из тепла и воды, то есть способ рождения низших организмов, рождение из яйца, рождение из утробы и сверхъестественное рождение, представляющее собой перенос принципа сознания из тела человека в другую форму существования обычно в момент смерти или в любое время с помощью йоги.


[Закрыть],
Я посвятил себя религии.
Взгляни на мое жилище. Оно, как у лесных зверей.
Любой испугается, войдя в него.
Взгляни на мою еду. Это пища собак и свиней.
Людей от нее стошнит.
Взгляни на мое тело: оно превратилось в скелет.
Даже враг заплачет при виде его.
Я похож на сумасшедшего в своих поступках,
И поэтому ты разочарована и опечалена.
Но если бы ты могла рассмотреть мой ум, ты бы увидела,
Что это Ум Бодхи, радующий Победителей.
Сидя на этой холодной скале, я медитирую с таким упорством,
Что вынесу, если с меня живого будут кожу сдирать
Или мясо отрывать от костей.
Мое тело внутри и снаружи сделалось, как крапива,
Зеленоватый оттенок, не меняющийся, оно приняло.
Здесь в безлюдье, в этой скальной пещере,
Где нет никаких развлечений,
Я неизменно, постоянно полон любви и восхищения
Гуру, истинным воплощением Вечных Будд.
Так, преданный медитации,
Я, несомненно, приобрету
Трансцендентальные Опыт и Знания,
И если в этом смогу преуспеть,
Будут достигнуты мной в этой жизни счастье и процветание,
А в следующем рождении достигну я состояния Будды.
И потому, моя сестра, Пета дорогая,
Не предавайся горестным мыслям
И религии ради обратись к покаянию».
 

В ответ она сказала: «Было бы прекрасно, если бы то, что ты говоришь, соответствовало бы действительности, но трудно в это поверить. Будь это на самом деле так, как ты представляешь, другие подвергли бы себя таким же мучениям по крайней мере частично, если не смогли бы вынести все, что выносишь ты. Но я не встречала ни одного человека, кто бы добровольно принял на себя такие страдания». С этими словами она дала мне принесенные с собой чанг и еду. Эта пища восстановила мои силы, и моя медитация ночью была еще более успешной.

На следующее утро после посещения меня Петой я ощутил сильное возбуждение и физическую боль, а в моей голове проносились то благочестивые, то греховные мысли. Я старался изо всех сил сосредоточиться на объекте медитации, но у меня ничего не получалось.

Через несколько дней мне нанесла визит Зесай, принеся с собой хорошо приготовленное вяленое мясо, сливочное масло, муку и хорошую порцию чанга. Она пришла вместе с Петой. Они встретили меня, когда я шел за водой. Я был совершенно голый (так как у меня не было одежды), и они обе смутились. Однако, несмотря на охватившее их смущение, не могли сдержать слез при виде моей полнейшей нищеты. Они положили передо мной мясо, сливочное масло, муку и чанг. Когда я пил чанг, Пета сказала: «Брат, сколько я за тобой ни наблюдаю, я не могу согласиться с тем, что ты нормальный человек. Я прошу тебя, проси милостыню и питайся пищей, которую едят люди. А я постараюсь раздобыть тебе что-нибудь из одежды и принесу тебе». Зесай вторила ей: «Проси милостыню, проси еду, и я тоже принесу тебе одежду». Я ответил им: «Ввиду неизвестности времени смерти, ожидающей меня, я не вижу смысла просить себе на пропитание, и у меня нет времени на это. Если бы даже я умер от холода, это случилось бы ради Истины и Религии, и поэтому у меня было мало оснований сожалеть об этом. Меня не может удовлетворять религиозность, о которой заявляют в кругу веселых, хорошо одетых родственников и приятелей, предающихся чревоугодию и пьянству и предпочитающих такую жизнь истинному искреннему служению. Мне не нужна ни твоя одежда, ни твои визиты. И твоему совету просить милостыню на пропитание я не последую». Пета сказала: «Что же тогда может удовлетворить тебя, брат? Мне кажется, что что-нибудь более жалкое, чем такая жизнь, тебя бы удовлетворило, но даже при твоей изобретательности ты бы не смог, вероятно, придумать ничего мучительнее этого». Я ответил ей: «Три Низших Лока[198]198
  Три низшие сферы: мир существ ниже человека (санскр. тирьяга-лока), мир несчастных духов (санскр. прета-лока) и преисподняя (санскр. нарака-лока).


[Закрыть] более скорбны, чем моя жизнь здесь, но большинство живых существ делает все, чтобы оказаться в этих – безрадостных мирах. Я же безропотно принимаю мои страдания». И я спел песню, в которой рассказал им, что меня удовлетворяет:

 
«Почтение Телу моего Владыки Гуру!
Даруй мне преданность отшельнической жизни.
О моем счастье не знают мои родственники,
О моих горестях не знают мои враги.
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть,
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
О моей старости не узнает моя нареченная,
О моей болезни не узнает моя сестра.
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть.
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
О моей смерти не узнает никто,
И птицы не увидят мои гниющий труп[199]199
  В большинстве районов Тибета тело умершего, как и у парсов, отдают на съедение птицам.


[Закрыть].
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть,
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
Мою разложившуюся плоть облепят мухи,
Мои распавшиеся мускулы съедят черви.
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть,
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
Не будет следов человека у моего жилища
И ни одного пятна крови внутри пещеры[200]200
  Здесь упомянут тибетский обычай предания тела умершего после его предварительного расчленения воздушной стихии, то есть обитателям воздушной среды – птицам и диким животным. В зависимости от места, обстоятельств смерти и общественного положения умершего, в Тибете принято также предавать тело огню, как при кремации; воде – путем погружения тела в реку или озеро, или земле, как у христиан. Тела далай-лам, таши-лам и высшей знати бальзамируют способом, в какой-то мере сходным с древнеегипетским, что описано в «Тибетской книге мертвых».


[Закрыть].
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть.
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
И никто не придет на мои похороны,
И никто не будет оплакивать мою смерть.
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть,
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
И никто не спросит, куда я ушел,
И никто не сможет показать это место.
Если здесь, вдали от людей,
Суждено мне будет умереть.
Мне, отшельнику, такая смерть угодна.
Пусть эта молитва о моей смерти
В этом пустынном месте
Принесет плоды и благо всем существам, как я того желаю.
Тогда я, отшельник, умру удовлетворенный».
 

Когда я закончил петь, Зесай заметила: «Твои слова и дела не противоречат друг другу. И поэтому этой песней можно восхищаться». А Пета сказала: «Что бы ты ни говорил, брат, я не могу выносить, что ты совершенно раздет и голодаешь. Я приложу все старания и раздобуду для тебя одежду. Но так как ты не желаешь просить подаяние, возможно, ты умрешь здесь, в этой глуши, от голода и холода, и никто не будет рядом с тобой, то есть ты умрешь так, как ты этого желаешь. Если я, однако, узнаю, что ты жив, я приду и принесу тебе что-нибудь из одежды, что мне удастся достать». Затем они обе ушли.

Когда я поел хорошей пищи, телесная боль усилилась, и мое состояние духа ухудшилось. Я чувствовал себя так плохо, что не мог медитировать. Страдая от боли и от мысли о том, что не может быть большей опасности, чем невозможность продолжать медитировать, я открыл свиток, данный мне гуру, и увидел, что в нем описан способ лечения моей болезни, устраняющий препятствия и опасности на Пути, превращающий зло во благо и укрепляющий силу духа. В свитке также содержалось указание о том, что я должен в это время питаться хорошей полноценной пищей[201]201
  Как и в практике Кундалини-Йоги, по мере продвижения по Пути к Совершенству, ученик получает указание изменить питание.


[Закрыть]. Мое усердие в медитации подготовило почву для внутренней перестройки всей нервной системы, но из-за плохого питания перестройка задержалась. Чанг, принесенный Петой, вызвал нервное возбуждение, а принесенная Зесай еда совсем ухудшила мое состояние. Теперь мне стало понятно, что со мной произошло, и, изучая этот текст, я нашел в нем указания о том, какие меры нужно в этом случае принимать и какие выполнять упражнения как для тела, так и для ума. Сразу же приступив к их выполнению, я через некоторое время увидел, что более мелкие нервы выпрямляются[202]202
  Букв, перевод: «их узлы развязываются».


[Закрыть] и даже расслабляется узел сушумна-нади (срединного нерва) ниже пупка[203]203
  Нервный центр у пупка (манипура-чакра) является центром телесного огня. Под ним находится центр элемента воды – свадхистана-чакра, за которым следует центр элемента земли – муладхара-чакра.


[Закрыть]. Это напоминало мне мои прежние состояния экстаза, но превосходило их по глубине и силе. Так во мне родилось доселе неведомое мне трансцендентальное знание. Преодолев силой духа препятствия, я понял, что само зло (или опасность) превращается во благо. То, что прежде воспринималось как объективно существующее различие, теперь засияло как Дхармакая. Я понял, что сансара и Нирвана являются зависимыми и относительными состояниями и что Причиной Универсума является Ум, который не имеет ничего общего с понятием Заинтересованности или Пристрастия. Когда эта Причина направляется по пути безверия или эгоизма, она приводит к сансаре, но если она будет направлена по пути альтруизма, она приведет к Нирване. Я совершенно убежден в том, что действительный источник сансары и Нирваны находится в Пустоте Трансцендентального Ума. Знание, которое я теперь приобрел, явилось плодом моего усердия, которое было главной причиной. И достаточно было поесть во время кризиса здоровой и питательной пищи и выполнить содержащиеся в свитке указания, чтобы это знание проявилось. Таким образом, здесь полностью подтвердилась правильность моей веры в доктрины Мантраяны, в которой утверждается, что трансцендентальное знание можно получить при правильном отношении к своему телу, не отказываясь от питательной пищи и удобной одежды. Я также понял, что в окончательном выявлении скрытых во мне способностей большую роль сыграли Пета и Зесай, и поэтому я был в большом долгу перед ними. Чтобы выразить свою благодарность и посвятить их благочестивые деяния Высшей Цели, приносящей неистощимые блага, я спел этот гимн (молитву), выражающий Сущность Зависимости и Относительности Фактов[204]204
  Переводчик лама Кази Дава-Самдуп дал следующее разъяснение: «Эта малопонятная фраза означает, с нашей точки зрения, что Джецюн посвятил этот гимн заслугам Зесай и Петы, с тем чтобы принесенные ими дары стали вечными и неисчерпаемыми источниками хорошей кармы для них, так как они послужили выявлению и усилению скрытых способностей Джецюна и ускорили его духовное развитие. Так как эти приношения вызвали этот сдвиг, можно считать, что они сыграли решающую роль в судьбе Джецюна, и Джецюн желает измерить их не по их стоимости, а по результату их действия.


[Закрыть]:

 
«Почтение стопам Марпы из Лхобрака!
Даруй этому отшельнику плодотворную жизнь в уединении.
От благотворительности благочестивых мирян
Зависит их и мое благо.
Это тело, трудно получаемое, нежное и слабое,
Встречаясь с пищей, питается и укрепляется.
Жизнедательное начало, растущее из земли,
И божественный поток,
Льющийся с голубого небесного свода,
Соединитесь и осените благодатью все живые существа;
И в отшельничестве это осуществляется наилучшим образом[205]205
  Здесь подразумевается выход энергии Кундалини (или Змеи), поднимающейся из Лотоса-Основания (Земли). Из Тысячелепесткового Лотоса (Неба) низвергается божественный поток, приводящий в состояние экстаза.


[Закрыть].
Преходящее тело, выпестованное родителями,
И Святое Учение Святого Гуру,
Соединитесь и служите вере,
В которой действительный успех достигается через Усердие.
Пещера в скале, в пустынном месте
И ревностное, преданное служение,
Соединитесь и принесите Плоды.
Из мистического Знания они состоят.
В стоической, терпеливой медитации Миларепы
И вере обитателей Трех Лока
Заключена возможность Вселенского Служения,
Основание которому – Сострадание[206]206
  Достижение Миларепы в медитации и вера обителей Трех Лока (Миров), то есть мира желаний (кама), мира, имеющего формы (рупа), и мира, не имеющего форм (арупа), соединяются и рождают духовную силу, поддерживающую всех обитателей сансары (Вселенной, рожденной Природой). И основанием этого является Сострадание.


[Закрыть].
Йог, медитирующий в пещерах,
И миряне, приносящие ему еду и одежду,
Каждый из них пусть достигнет Состояния Будды.
Основание тому – Посвящение[207]207
  Медитирующий йог и мирянин, приносящий ему пищу, трудятся для достижения Состояния Будды и достигают этого, посвящая свои заслуги делу Просветления всех существ (см. первую строфу после выражения «Почтения»).


[Закрыть].
В благословении Святого Гуру
И в усердной медитации преданного шишьи
Заключена возможность утверждения
Истины Иерархии.
Основание тому – Чистота Веры[208]208
  Истинная вера и преданность шишьи и благословение гуру сочетаются и рождают Святых – Учредителей Вселенской Церкви на Земле.


[Закрыть].
В посвятительных обрядах, передающих оккультные знания,
И в искренней молитве подвизавшегося
Заключена возможность скорой встречи
Духовного Приобщения.
Основание тому – Благословение[209]209
  Благословение, полученное посвящаемым, и его жажда Истины сочетаются и быстро приводят к Цели, то есть к Истинной Мудрости, которая достигается через прямое общение с Божественными Гуру, среди которых Верховным Гуру для школы Каргьютпа является Ваджрадхара (тиб. Дордже-Чанг).


[Закрыть].
Владыко Дордже-Чанг, о ты Неизменный,
Ты знаешь о достижениях и неудачах этого нищенствующего».
 

После исполнения этого гимна я медитировал с еще большим усердием. Наконец я почувствовал, что приобрел способность принимать любую форму и летать по воздуху. Днем я ощущал, что обладаю безграничными сверхнормальными способностями, а ночью в своих видениях я мог беспрепятственно перемещаться во Вселенной в любом направлении – от вершины горы Меру[210]210
  Гора Меру является центром мироздания как в буддийской, так и индуистской мифологии. Вокруг нее располагается космос семью концентрическими кругами с находящимися на них морями и горами. В умозрительной интерпретации гора Меру – центр гравитации такой Вселенной, как наша. В буддийской космологии наша Вселенная – всего лишь одна из бесконечного числа вселенных, существующих в пространстве. Каждая вселенная отделена от другой железной стеной, которая окружает ее подобно яичной скорлупе и является символом тьмы. Но здесь, в данном тексте, гора Меру, центр физического мира, имеет эзотерический смысл. Она символизирует гору Меру организма человека, то есть позвоночный столб (сушумна-данда), внутри которого находится срединный нерв (сушумна-нади) – главный проводник психической энергии человека, рассматриваемого как микрокосм Макрокосма. Брахма-данду окружают, наподобие двух змей, обвившихся вокруг жезла бога-посланника Гермеса, два вспомогательных канала – левый нерв (санскр. ида-нади) и правый нерв (санскр. пингала-нади). Вершина горы Меру – тысячелепестковый лотос нервного центра головы (сахасрара-падма), а ее основание – находящийся в промежности коренной нервный центр сушумна-нади, называемый муладхара-чакра. В тысячелепестковом лотосе соединяются Шива, то есть Джняна (Божественная Мудрость), и Кундалини, или Шакти (Божественная Энергия), и в этот момент на йога нисходит озарение. Тантры учат, что знание микрокосма (санскр. пинданда) есть знание макрокосма (санскр. брахманда): то, что есть в микрокосме, есть и за его пределами, а того, чего нет в нем, нет нигде.


[Закрыть] до ее основания, и во время этих путешествий я все видел живо и ясно. Таким же образом в своих видениях я мог претворяться в сотни различных личностей, каждая из которых обладала моими способностями. Все мои многочисленные формы могли пересекать пространство и достигать Небес одного из Будд, слушать там проповеди и, возвратясь, проповедовать Дхарму многим. Я также мог превращать мое физическое тело в огненную массу, в поток воды или озеро. Приобретя беспредельные сверхъестественные способности, даже если они были только видениями, я был счастлив и вдохновлен достигнутым.