Текст книги "Расписанная красками (ЛП)"
Автор книги: Донна МакДональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 13
– Дрейк, прежде чем я еще больше влюблюсь в тебя…
– Вау… подожди. Вот так просто ты объявляешь что любишь меня? Несколько дней назад ты не хотела иметь со мной ничего общего из-за обнаженной модели в моем художественном классе. Теперь мы перескочили с «Я дерьмо» на «Ты влюбляешься в меня?» Я за тобой не успеваю.
Брук хихикнула, больше из-за того, что он крепче ее сжал, пока дразнил.
– У нас был примирительный секс как минимум шесть раз после шока с голой моделью. Я знаю, что ты был там для всех них. Честно говоря, я не знаю, влюбляюсь ли я в тебя или нет. Я просто предполагаю… Я никогда раньше не влюблялась. Тем не менее, я начинаю мечтать о том, чтобы таскать тебя и Брэндона на все будущие завтраки с блинами у мамы и Уилла. Полагаю, мое желание, чтобы ты там присутствовал и наблюдал за моими пытками два раза в месяц, должно означать, что я начинаю все воспринимать серьезно.
– Эти чувства не любовь, доктор Дэниелс. Это проявление ваших садистских наклонностей. Определенно они не помогут вашему доводу о влюбленности.
Брук снова хихикнула. Дрейк был очень забавным, когда был расслаблен.
– Я думала, ты был готов защитить меня от зомби?
– Зомби… да. Раздражающий самец Ларсон? Я не знаю… Мне нужно об этом подумать. Во-первых, я должен научиться смотреть твоей матери в глаза. Я не знаю, как избавиться от чувства вины. Ведь я всего на несколько лет моложе Джессики. Не знаю, почему меня беспокоит возраст, но это так.
Брук фыркнула в подушку.
– Значит, ты боишься Ларсонов и моей матери? Может быть, я просто заблуждаюсь. Я никак не могла влюбиться в такого слабака.
Дрейк протянул руку и провел пальцами по ее улыбке.
– Клянусь, когда это необходимо, я могу быть храбрым.
Брук убрала улыбку с лица, радуясь, что наконец-то появилась возможность серьезно поговорить.
– Я тебе верю. На самом деле… я думаю, ты был очень смелым по отношению к своей жене.
Они оба лежали на боку, наслаждаясь послевкусием еще одного приятного занятия любовью. И она ненавидела, что ей приходится прерывать их тихое наслаждение.
Чтобы смягчить свое любопытство к женщине, которая когда-то занимала ее место, Брук провела пальцами по волосам Дрейка.
– Я понимаю, что упоминать твою покойную жену, это ужасный постельный разговор. Но к этому моменту ты уже должен был усвоить, что я из тех людей, которым требуется много честного общения, чтобы почувствовать себя комфортно. В данный момент я просто говорю то, что у меня на уме и в моем сердце, и я надеюсь, что ты можешь воспринять это таким образом. Я часто думала о том, как тебе тяжело было смотреть, как кто-то, кого ты любишь, проходит через то, через что прошла твоя жена.
Дрейк вздохнул и кивнул.
– Да. Смотреть, как рак уносит жизнь Трейси, было самым тяжелым испытанием, которое я когда-либо переживал.
– Какой у нее был рак?
– Изначально у нее была шишка в груди… потом она распространилась на многие другие области. Она пробовала обычные методы лечения. Они не работали, а иногда даже ухудшали ситуацию. В конце концов она бросила лечение и стала принимать только обезболивающие. Трейси поразил не только рак… Мы все трое изменились, когда нам пришлось с этим бороться. Брэндон бросил спорт, чтобы проводить с ней время после школы. После ухода Трейси он больше не вернулся в спорт, и я никогда его не заставлял. Это был еще один совет, который я проигнорировал в отношении своего сына.
Брук тяжело сглотнула.
– Что случилось с тобой? Как изменился ты?
Дрейк пошевелил головой на подушке, подыскивая слова.
– Оглядываясь назад, думаю пока это происходило я довольно хорошо держал себя в руках. После того, как Трейси ушла, я взорвался. Я погрузился в себя и насколько мог держался подальше от людей. Забота о Брэндоне была единственной причиной, по которой я смог выбраться из этого состояния. Он нуждался во мне, чтобы создать для него нормальную жизнь. В конце концов я это сделал. Но это заняло пару лет.
Брук опустила руку. Кончики ее пальцев зарылись в волосы на его груди. Она закусила губу. Его жена тоже нашла опухоль. Как она могла рассказать ему о своей ситуации? От одной мысли об этом ей захотелось убежать от него подальше. Она не хотела иметь дело с его реакцией. От мысли, что может причинить ему эмоциональную боль, ей стало плохо.
– Эй… – сказал Дрейк, приподняв ее подбородок пальцем. – Почему грустный взгляд? Эта часть моей жизни закончилась. Тебе не нужно грустить обо мне или Брэндоне. Теперь мы в порядке.
Брук позволила ему наклонить свое лицо к своему.
– Я знаю… но я как одна из тех, кто готовится к зомби-апокалипсису. Может быть, это потому, что я философ, но планирование на случай непредвиденных обстоятельств для меня так же необходимо, как и дыхание. Я должна обдумать все возможности, которые вырисовываются в моей голове. Меня волнует, что происходит с тобой и Брэндоном. Что, если бы мы полюбили друг друга и со мной случилось что-то плохое? Возможно твой сын не будет рядом, чтобы снова тебя вытащить.
Дрейк фыркнул.
– Брук, почему ты преувеличиваешь негативное? Ты говоришь о вещах, которые, вероятно, никогда не произойдут.
– Преувеличиваю?
Дрейк перекатился на спину и потянул ее на себя, пока голова не оказалась у него на груди. Он заключил ее в свои объятия, когда она уткнулась туда лицом.
– Перестань думать о худшем. Ты молода… здорова… я уверен, у тебя впереди долгая жизнь.
– Дрейк… когда мы на днях пошли на завтрак к моей семье … все, о чем я могла думать, это то, что я хочу то же, что и у них. Майкл и Шейн иногда сводят меня с ума, но я также завидую их супругам и семьям. Я хочу для себя такой же жизни и не могу не надеяться, что так и будет. Тебе не кажется это разумным?
Дрейк вздохнул под ее щекой.
– Конечно. Вполне естественно, что ты хочешь детей, тем более, что у тебя их еще нет. Из-за того, что мы спим вместе, я спрашивал себя, смогу ли я снова стать отцом. Ответ: я не знаю. Я просто знаю, что хочу, чтобы у тебя было то, что ты хочешь от жизни, так что, думаю, мы с этим разберемся. Впрочем, я бы хотел жениться до того, как ты забеременеешь. Назови меня старомодным, но мне нравится делать это легально.
Брук улыбнулась ему в грудь.
– Ты не старомодный. Ты благородный. Этот термин гораздо лучше подходит к моему описанию тебя поэтичным и страстным.
– Благородный… очень средневековый термин. И звучит так, будто я рыцарь.
– Что ж, у вас с сыном действительно есть склонность к героизму. Я думаю, что это слово подходит.
Дрейк вздохнул и усилил хватку.
– Брук… я тоже в тебя влюбляюсь.
Брук вздохнула у него на груди.
– Если это правда, то я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
– Это связано с Ларсонами?
Брук рассмеялась.
– Не заставляй меня отказываться от моей аналогии с героем. Нет… это не касается Ларсонов.
– Ладно… какое обещание ты хочешь?
Брук подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты помнил только хорошие времена, которые у нас были. И я хочу, чтобы ты позволил себе снова влюбиться… как сейчас в меня. Ты один из хороших парней, Дрейк. Такие мужчины, как ты, никогда не должны оставаться без женщины, согревающей их постель… я серьезно.
Дрейк рассмеялся, но наморщил лоб.
– Что, черт возьми, это вызвало? Ты та женщина, которую я хочу согреть в своей постели. Потребовалась вечность, чтобы тебя сюда затащить. Я не способен думать о другой женщине. Ты забираешь всю мою энергию… а мы еще даже не добрались до хороших вещей.
Брук пожала плечами, не в силах разрушить их растущую близость своей медицинской правдой.
– Ты делаешь меня лучше, Дрейк. Я не хочу быть эгоистичной в отношении тебя. Я не хочу быть причиной, по которой ты меняешься.
– Женщина устрашающе красивая… но также невероятно странная.
Брук фыркнула.
– Отлично. Продолжай шутить. Через несколько минут ты будешь называть меня волшебницей с острым язычком, – заявила она, двигаясь по стонущему телу любовника.
Доставляя ему удовольствие, она могла не думать о том, насколько эмоциональной трусихой она была.
***
На следующее утро Дрейк ушел рано, чтобы заскочить к себе домой перед тем, как отправиться на собрание отдела. После того, как он ушел, Брук вытащила свой мобильный телефон и позвонила матери.
– Резиденция Ларсонов.
– Мам? Скажи Уиллу, чтобы он пока не говорил Майклу и Шейну. Прошлой ночью я ничего не смогла сказать Дрейку. Я просто… я не смогла сказать. Я попробую позже.
– Милая…
– Мама… пожалуйста. Никаких лекций сегодня утром. Пока я не выпила кофе, я не могу обсуждать свою трусость. Просто скажи Уиллу, чтобы он еще немного ничего не говорил.
– Конечно, скажу… но Брук… не откладывай это слишком долго. Дрейку будет сложнее услышать это от других людей. Помимо всего прочего, он будет чувствовать себя преданным.
Брук кивнула, но потом поняла, что мать ее не видит. Ее разум был затуманен.
– Я знаю, мам. Скажу ему сегодня. Я просто… я не смогла сделать это прошлой ночью.
Она повесила трубку и опустилась на жесткий, неудобный диван. В ее уме прокручивались бесконечные возможные сценарии того, что она могла ему сказать. Ни с одним из возможных исходов она не могла справиться, не расстроившись сама.
Уставшая от всего этого страха, она уронила голову на руки.
– Должно быть это любовь. Это единственная известная мне эмоция, которая делает людей такими несчастными. Будь ты проклят, Дрейк. Прежде чем ты появился, мне было все равно, что думал мужчина.
Зная, что ей придется пойти к нему на работу, она с тяжелым сердцем направилась в душ. В любом случае, наверное, лучше было бы сделать это в каком-то нейтральном месте. Потому, что если все пойдет не так, им придется разойтись по своим домам.
***
Брук заглянула в кабинет Дрейка и улыбнулась тому, как он выглядел, сидя за столом. Он был в очках для чтения, волосы были причесаны. Ее сердцебиение участилось, и улыбка осветила лицо в предвкушении того момента, когда он ее увидит.
Вместо того, чтобы увидеться с ним в классе, ей нужно было прийти сюда и посмотреть, как он работает здесь. Они были бы любовниками задолго до того, как она узнала о голой модели и начала ревновать… не то чтобы она когда-либо собиралась признаться Дрейку в том, что наконец-то примирилась сама с собой.
Затем она вспомнила, почему она на самом деле здесь была, и ее улыбка исчезла. Она должна была признаться, но, к счастью, не в том конкретно грехе.
Вздохнув, Брук подняла руку и шагнула вперед, чтобы постучать в приоткрытую дверь Дрейка.
Улыбка, которую он ей подарил, когда увидел, кто это, заставила ее затрепетать. Его влияние на ее либидо было столь же мощным, как и прежде. Более того, ей очень нравился мужчина, который мог возбудить ее одним лишь взглядом.
Она определенно влюбилась в Дрейка, если только один его вид делал ее такой счастливой. Скорее всего, дальше все пойдет так же быстро, как у ее матери с Уиллом. Впрочем, все зависело от того, как пройдут следующие несколько минут.
– Здравствуйте, доктор Берримор. Есть несколько минут для встречи?
– Да, конечно. Входите, доктор Дэниелс. Закройте за собой дверь, чтобы мы могли поговорить наедине.
Посмеиваясь над тем, что, как обещал его взгляд, могло произойти в такой уединенной обстановке, она сделала, как было приказано. Больше всего ей хотелось отложить их обсуждение. Но она не могла… не в этот раз. Он должен был узнать, прежде чем узнают все остальные.
– Дрейк, вообще-то я пришла, потому что нам нужно кое о чем поговорить. Я… я хотела поговорить с тобой об этом прошлой ночью, но не смогла заставить себя прервать наш вечер.
– Не нужно извиняться. У волшебницы с острым язычком должна быть свобода использовать этот язык так, как она хочет, – поддразнил Дрейк, мгновенно вспомнив, как она использовала его на нем. Он улыбался ей, думая о своих нечестивых мыслях, пока она не продолжила.
Брук хихикнула от похоти в его взгляде и ничего не могла с собой поделать.
– Пожалуйста. Прекрати это. Я не могу смеяться и сказать тебе то, что мне нужно тебе сказать. Я итак уже слишком долго это откладывала. Мне нужно через это пройти. И ты мне не помогаешь.
– Отлично. – Дрейк махнул в сторону стульев, стоявших напротив его стола. – Присаживайся и поговори со мной о чем-нибудь серьезном.
Вздохнув от ужаса, она подошла к ближайшему стулу и села. Она моргнула и пристально на него посмотрела.
Дрейк ждал, приподняв брови. Затем, снял очки для чтения.
– Ты действительно выглядишь нервной.
Брук кивнула.
– Да. Помнишь прошлой ночью… все вопросы, которые я задавала о твоей жене?
– Да. Я помню каждый наш разговор… кроме того, когда я выпил слишком много коньяка.
Брук кивнула и опустила взгляд на свои руки.
– Ну, прошлой ночью я пыталась выяснить, как ты отреагируешь на мою новость, прежде чем тебе ее рассказать. Видишь ли, несколько недель назад я обнаружила в груди шишку. И я не знала, как ты отреагируешь на эту новость.
Дрейк приложил руку к груди. Его сердце билось слишком сильно, а потом казалось, что оно остановилось. Он потер грудь, чтобы немного ослабить давление.
– Шишку. Это рак?
Брук сглотнула. Эмоциональная боль отразилась на его лице. Теперь она знала, что чувствует Шейн, читая людей. Это было совсем не весело. Неведение действительно было блаженством.
– Пока не знаю. На следующей неделе мне назначена операция. Мой врач хочет сделать открытую биопсию и удалить опухоль целиком… и все остальное, что она найдет, что выглядит не так. Форма, которую я подписала, довольно подробно касалась разрешений.
Дрейк почувствовал, как у него закружилась голова. Время остановилось и повернулось вспять. Цикл боли повторялся, и, казалось, он ни черта не мог сделать, чтобы предотвратить это. Его заклятый враг забирал другую женщину, которую он любил.
Дрейк уставился на свой стол, потирая лоб.
– После операции потребуется пара недель, чтобы получить реальный ответ от врачей о том, что они обнаружили.
Брук кивнула, хотя он и не смотрел на нее.
– Да. Они так и сказали.
Она откашлялась и попыталась объяснить, надеясь, что это снимет напряжение.
– Я вчера днем рассказала маме. После того, как ты меня высадил, я туда вернулась. Ты всего лишь второй человек, которому я сказала. Честно говоря, мне не хотелось слишком много об этом говорить. Все между нами было слишком новым, и я… ну, я… я не хотела, чтобы что-то испортило наше время вместе.
– Но вечером в пятницу, когда мы были вместе ты знала?
– Ну, да… знала… но я… я тогда даже маме не сказала. У меня тоже были проблемы с тем, чтобы сказать ей.
Дрейк встал и подошел к окну. Ему нужно было обрести спокойствие. Ему нужно было не кричать, не разглагольствовать и не ругать Брук за то, с чем она не могла ничего поделать. Его реакция не была самой большой ее проблемой. Слишком скоро она может начать бороться за свою жизнь. И что еще хуже… ему придется за этим наблюдать.
– Полагаю, это означает, что прошлой ночью ты тоже знала, – сказал Дрейк.
Брук посмотрела и несколько раз моргнула. Даже после всех возможных реакций, которые она вообразила, реальность была совершенно иной. Дрейк был бесстрастен по поводу ее откровения. Не было ни сочувствия… ни отрицания… ни протеста. Наоборот, он был холоден и отстранен. Его вопросы больше походили на обвинения, чем на искренние вопросы.
Он был зол на нее… это было очевидно, хотя и не нашло выражения. Он повернулся к ней спиной. Он не стал на нее смотреть.
Она не знала, какую сильную боль это причинит от того, что Дрейк не устроил ей громкую сцену. Она вздрогнула, думая, как сильно это могло разрушить то, что было между ними прошлой ночью. Но по крайней мере, она следовала своим инстинктам, и у нее останутся хорошие воспоминания.
Она ничуть не винила Дрейка за то, что он не хотел быть эмоционально вовлеченным… но она надеялась, что он найдет в себе что-то, кроме стоического к этому отношения.
Когда он, наконец, отвернулся от окна, чтобы посмотреть на нее, в ее животе образовался большой комок. Ужас заполнил все пространство вокруг него. Она не увидела ни поддразнивания, ни любви в обращенном на нее взгляде. Все, что она видела, было мучительное беспокойство. И, как она и боялась… она не была готова с этим справиться.
– Ты знала об этой шишке все то время, что мы были вместе? Хотел бы я, чтобы ты сказала мне об этом до того, как мы начали встречаться.
Брук проглотила боль, которую причинили его слова.
– Полагаю, можно сказать, что я знала все это время. Я знала, что у меня опухоль, но врач… решение об операции… было принято всего пару недель назад. У меня и раньше были шишки, но не такие. Я не пыталась быть нечестной. Я просто пыталась максимально использовать наше… время, проведенное вместе.
– Я понимаю. Почему ты решила сегодня, наконец, мне рассказать? Вчера вечером ты задавала мне все эти вопросы о Трейси. Почему ты просто тогда не сказала?
Брук придумала сотню оправданий, но поступила честно.
– Как я уже сказала, когда начался этот разговор… я побоялась, что это изменит отношения между нами, и я не была готова столкнуться с этим изменением.
– Рак всегда что-то меняет… это просто факт. Это не то, чего вы можете избежать, если придумаете выход, доктор Дэниелс, – сказал Дрейк, борясь с надвигающимся нервным срывом.
– Послушай, Дрейк… – Брук заколебалась, когда его наполненный болью взгляд впился в нее.
Его лицо покраснело. Он потирал грудь рукой. Она не могла смотреть, как он из-за нее страдает. Это разрушало и ее тоже.
– Не нужно меня пока хоронить, доктор Берримор. Никто не сказал, что опухоль была раком. Кроме того, это не единственное, что я пришла вам сегодня сказать. Другое, на самом деле более неприятно. Вчера я тоже не смогла этого сказать.
Дрейк фыркнул.
– Действительно? Я не уверен, что хочу слышать что-то еще. Что может быть хуже, чем сказать мне, что ты обнаружила опухоль в груди, которая может быть раком?
Брук встала и вздернула подбородок. Сколько раз она видела, как ее мать расстается с мужчинами? И сколько раз она практиковала одни и те же приемы откровенности с парнями из колледжа, с которыми встречалась и которые решили, что они не для нее?
Ее техника всегда была на сто процентов эффективной, но она требовала от нее правильного тона искренности в обращении. Это будет самая трудная часть того, что нужно было сделать. Но она была абсолютно уверена, что это избавит их обоих от душевных страданий.
– Послушай, Дрейк… как ты можешь себе представить… я испугалась, когда обнаружила шишку. Твой интерес ко мне позволил мне отвлечься от шока, когда я больше всего в этом нуждалась. Все эти разговоры прошлой ночью о том, что я влюбилась … ну, сегодня утром я поняла… для меня это было просто средством справиться с ситуацией. Я всегда буду благодарна за время, проведенное вместе, но я решила, что наши отношения родились из моего отчаяния, а не из чего-то, что должно было длиться вечно. Проще говоря… Я тебя использовала, чтобы избежать свои проблемы. И я не хочу продолжать.
Брук покачала головой, сглотнула и потерла себе грудь. Слова были трудными, но раз уж речь началась, ее нужно было закончить.
– Я не думаю, что мы должны больше видеться… как любовники. Ты мне нравишься, и я считаю нас друзьями. Вот почему прошлой ночью я заставила тебя пообещать мне все это. Однажды ты порадуешься, что наши отношения так и не стали более серьезными. Мама или Кэрри могут держать тебя в курсе, если ты захочешь знать, чем все для меня закончится.
Брук встала, отвернулась от него и направилась к двери кабинета. И поймала себя на том, что движется медленно. Ждала ли она, что он ее остановит… начнет спорить… как-то возразит против ее ухода?
Распахнув дверь, чтобы уйти, она снова остановилась, но за ней не было никакого движения.
Не оборачиваясь, чтобы посмотреть, как Дрейк воспринял их разрыв, Брук покачала головой и ушла так быстро, как только могла.
Глава 14
Брук тысячу раз прокручивала стоицизм Дрейка и опустошенное выражение его лица, когда он отвернулся от окна и посмотрел на нее. Она знала, что эти две вещи не совместимы, но это была загадка, которую ей не нужно было сейчас решать.
Однако пытка расставания с Дрейком не шла ни в какое сравнение с нагрянувшими к ней мужчинами семейства Ларсон с ее матерью на буксире. Был ранний вечер после насыщенного событиями дня. Очевидно, фабрика сплетен заработала со скоростью света, распространяя информацию о том, что она порвала отношения с Дрейком. Теперь все пятеро сидели в ее крошечной, вызывавшей еще большую клаустрофобию гостиной, на самой неудобной в мире мебели.
За исключением Уилла… он захватил ее рабочее кресло, когда понял, что ходить взад-вперед в таком маленьком пространстве не получится.
– Шейн, ты эмоционально привязан к этой мебели? Она ужасная. Я бы очень хотела ее заменить.
– Нет, делай с мебелью что хочешь. Впрочем, я эмоционально привязан к тебе. Поговори с нами, Брук. Мы ведь твоя семья, – сказал Шейн.
Брук фыркнула.
– Едва ли семья… и этот ярлык, кажется, имеет значение только тогда, когда вы все думаете, что я сделала что-то не так… но я хотела бы отметить, что это всего лишь ваше мнение по этому вопросу. Если хотите о ком-то побеспокоиться, почему бы вам не спросить меня, как я справляюсь?
Она вздрогнула, когда Майкл протянул ладонь и ущипнул ее за руку.
– Ой. Блин. Больно же. – В ответ она нанесла сильный удар по руке Майкла, но ее ладонь только отскочила от мышц, накаченных от ударов по металлу. Теперь у нее тоже болела рука. И она все больше и больше злилась на своих хмурых, назойливых сводных братьев.
– Когда ты разберешься со своим дерьмом, ты пожалеешь о том, что сегодня сделала, – заявил Майкл. – Мне чертовски повезло с Кэрри. Я не собираюсь смотреть, как ты портишь свою жизнь, и ничего не говорить. Я так больше не делаю.
– Кто сказал, что я порчу свою жизнь? – спросила Брук.
– Заткнись, Майкл. Никто так не говорит, Брук, – сказал Шейн, стараясь, чтобы его голос звучал мягко. – Мы предполагаем, что ты в данных обстоятельствах, возможно, не можешь мыслить ясно. Прямо сейчас твое мышление может быть не совсем рациональным.
– Что, черт возьми, с вами двумя не так? Я не умерла… или еще не умираю. Я нашла уплотнение. Я находила их и раньше. Почему-то в те разы никто не приходил ко мне домой и на меня не нападал. Почему все полны решимости обречь меня на судьбу, которая еще не определена?
Джессика вздохнула.
– Никто этого не делает, Брук. Мы просто обеспокоены тем, что ты преждевременно порвала с Дрейком. И мы беспокоимся о нем не меньше, чем о тебе. Брэндон позвонил Челси, чтобы она рассказала Шейну, как все плохо. Было очевидно, что мальчик надеялся, что мы поговорим об этом с тобой… Она снова вздохнула. – Брук, Брэндон сказал, что Дрейк плохо с этим справляется.
Брук покачала головой.
– Дрейк будет в порядке. Я признаю, что выбрала неподходящее время, чтобы рассказать ему о шишке и расстаться с ним во время того же разговора. Но, честно говоря, кроме беспокойства о Дрейке мне и так есть о чем волноваться. Я не являюсь проблемой этого мужчины. Следовательно, мужчина не мой. Чистая, простая для понимания логика, которую должны усвоить даже упрямые Ларсоны.
– Ты несешь полную чушь, – заявил Майкл, скрещивая руки и сверкая глазами. – Ты что, совсем не испытываешь к нему сочувствия?
– Конечно, я ему сочувствую. Почему, черт возьми, ты думаешь, я?.. – Брук остановилась, встала и зашагала. Она была потрясена тем, что почти призналась. – Если эта опухоль – рак, мне нужно будет беспокоиться о себе… а не о том, как Дрейк Берримор с этим справится. Я знаю, что сейчас ему, наверное, немного больно, но он переживет наш разрыв. Мне вообще не нужно было ему говорить, что я в него влюбляюсь. Я с самого начала знала, что связываться с этим человеком было плохой идеей. Мы просто… мы не подходим друг другу. Это никогда не могло сработать.
– Это не то, что мы видели между вами. Это не то, что наблюдали Брэндон или Челси. Что не сработало между вами? Проблемой была ваша разница в возрасте?
Брук подарила Шейну свой лучший «иди к черту» взгляд.
– Я не могу поверить, что у тебя хватило наглости задать этот вопрос после того, как ты сам женился на ком-то намного старше тебя.
– Да, у меня полно разного рода наглости, но сейчас речь не обо мне. Это не я расстался с любовью всей своей жизни прямо перед страшной операцией.
– Я чертовски надеюсь, что ты никогда не займешься частной практикой…
– Брук Рене Дэниелс… перестань бросаться оскорблениями. Это не помогает.
Брук посмотрела на мать так же, как и на Шейна.
– Разве я просила вас всех сюда приходить и досаждать меня? Нет, не просила. Что ж, позвольте мне сказать вам кое-что… вы четверо зря проделали весь этот путь чтобы вызвать у меня чувство вины. Я не жалею о расставании с Дрейком. В то время это казалось правильным, и я бы сделала это снова.
– Никто не предлагает тебе к нему вернуться.
Тихое заявление Уилла заставило Брук потереть нос.
– Действительно? Тогда, что вы от меня ожидаете?
Уилл вздохнул.
– Поговори с Дрейком. Разговоры кажутся наименьшим, что ты можешь сделать для того, кто был для тебя достаточно значим, чтобы спать с ним все эти недели. Любой, у кого есть глаза, увидит, что вы действительно друг другу нравитесь. Может быть, ты и не относилась серьезно к тому, что между вами происходит, но, очевидно, Дрейк относился. Разговор с ним тебя не убьет, а вот твоя вина может.
Брук провела пальцами по волосам, по ходу дергая колтуны.
– Новая встреча только усугубит ситуацию.
Уилл встал и подошел к женщине, которая не понимала, что ей так же плохо, как и мужчине, который ее любил.
– Может быть усугубит, а может, и нет. По крайней мере, у тебя есть все мы, на кого можно опереться, если это не поможет. Мы будем рядом, когда ты пойдешь на операцию, когда ты из нее выйдешь, и когда ты получишь новости… независимо от того, какими они будут. Все, что есть у Дрейка, – это мальчик-подросток, на которого можно опереться, и который должно быть уже намного более зрелый, чем кто-либо в его возрасте.
Брук застонала и прижалась лбом к широкой груди доброго, ответственного отчима.
– О Боже… теперь чувствовать вину из-за Брэндона тоже? Вы все хотите, чтобы я беспокоилась о Дрейке и его сыне?
Уилл потер ее спину и улыбнулся.
– Ты уже о них беспокоишься, дорогая. Мы просто хотим, чтобы ты что-то сделала с этими чувствами. Мы пришли, чтобы помочь тебе стать храброй.
– Храброй? – Брук отодвинулась и посмотрела на всех, кто смотрел на нее. Затем она повернулась к матери. – Именно сейчас ты решила подарить мне семью которая вмешивается не в свои дела?
– Да, но могло быть и хуже. По крайней мере, я дождалась когда у тебя закончится подростковый возраст.
Мать мягко улыбнулась и пожала плечами, на что Брук закатила глаза.
Отвернувшись от их полных надежд взглядов, она потерла глаза и застонала.
– Хорошо. Я поговорю с Дрейком… и проверю Брэндона. Скажи Челси, чтобы перестала волноваться.
***
Облегченная улыбка и объятия Брэндона, когда он открыл дверь и увидел ее, заставила Брук почувствовать себя хуже, чем что-либо, что сказала ей мать или мужчины семьи Ларсон. Она едва сдержала удивление, когда мальчик взял ее за руку и повел в мастерскую своего отца.
Брук вздохнула и заставила его притормозить. Он опустил ее руку и замер.
– Брэндон… подожди… прежде чем мы туда пойдем, возможно, ты захочешь найти, чем заняться вне дома на час или два. Я не могу обещать, что разговор между мной и твоим отцом не выйдет из-под контроля. Он может расстроиться из-за …
– Папы там нет. Он вырубился и находится в своей комнате. Бутылка коньяка стоит у кровати и почти пуста. Из-за его обычной непереносимости алкоголя он проснется не раньше завтрашнего дня. Я веду вас в папину студию, потому что хочу кое-что показать.
Брук опустила голову и долго изучала пол, прежде чем, наконец, поднять взгляд.
– Хорошо. Прости, Брэндон. Я не хотела, чтобы все это случилось с тобой или Дрейком. Я думала, твой отец разозлится на то, как я с ним обошлась, и тогда он меня забудет. Каждый раз, когда я расставалась с парнем, именно так и происходило.
– Мой папа не такой, как другие парни. У вас действительно опухоль в груди?
Брук кивнула.
– Да. Но это все, что я знаю. На следующей неделе ее удалят и тогда посмотрим, что будет дальше. Я просто… ты же понимаешь, что я пыталась не подвергать его снова мукам?
– Да, – твердо сказал Брэндон, взяв ее за руку. – Папа тоже это знает. Он просто старается преодолеть свою реакцию.
– Уилл был так прав насчет тебя, – заявила Брук, сжимая его пальцы.
– Мистер Ларсон? Он был директором в моей школе. А что он обо мне сказал?
– Что ты был более зрелым, чем должен был быть. В следующий раз, когда пойдешь на пьяную вечеринку студенческого братства, я надеюсь, что ты просто потусуешься. Ты заслуживаешь шанса побыть ребенком.
Брэндон пожал плечами и фыркнул в ответ на ее беспокойство.
– О, мне часто приходится быть ребенком. И я не очень беспокоюсь о том, что папа не возьмет себя в руки. Я знаю, что он сможет. Это вы меня беспокоите.
– Я?
– Да. Потому что я не думаю, что вы понимаете моего отца, и я думаю, важно, чтобы вы его поняли.
Брук вздохнула, когда Брэндон опустил ее руку и подошел к огромной стопке завернутых картин. Они выглядели так, словно были готовы к отправке куда-то. Он посмотрел на стопку рядом с ней, а затем несколько передвинул. Вытащил пару картин и жестом ее подозвал.
На первом портрете исхудавшая женщина обняла колени. Ее волосы были редкими, и сквозь оставшиеся пряди виднелась кожа головы. Морщины и линии украшали ее шею. Щеки впали.
Губы Брук сжались, превращаясь в тонкую линию. Она моргнула от жара в глазах.
– Папа нарисовал более шестидесяти таких. Они показывают каждый шаг увядания мамы. Некоторые не настолько ужасны. Некоторые хуже. После ее смерти я заходил сюда, когда возвращался из школы, и снова их просматривал. Они напомнили мне, что для нее было лучше умереть, чем жить вот так и терпеть постоянную боль. Это помогло мне не скучать по ней так сильно.
Нижняя губа Брук дрогнула.
– Я… не знаю, что сказать.
Брэндон пожал плечами.
– Тут нечего сказать. Я просто хотел, чтобы вы увидели… и, может быть, поняли. Папа чувствовал себя опустошенным каждой минутой маминой болезни так же сильно, как и она. Вот почему она позволяла ему рисовать ее на каждом ужасном этапе. Я пришел к выводу, что картины были папиным способом разделить страдания мамы. Он никогда не продавал их. Он продавал только, те где она была красивой. Я думаю, что это его лучший способ почтить ее память.
Горячие слезы потекли по ее лицу. Брук смахнула их обеими руками.
