Текст книги "Дерево Джошуа. Группа ликвидации"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Девид Джонсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Прошу тебя, не останавливайся, – шептала Рита. – Я понимаю, что делаю, не останавливайся, побудь со мной. Забудь про все! Мы теперь только вдвоем на белом свете.

В экстазе, охваченное ураганом чувств тело девушки откидывалось и выгибалось в такт движениям Баррета. Его руки нащупали застежку лифчика. Она щелкнула, и черная узкая ткань упала на землю.

– Остановись… остановись… – шептал Баррет, но уже не останавливался сам.

Его руки ласкали грудь, скользили по животу и все плотнее и плотнее прижимали Риту. Они оба понимали, что теперь остановить их уже невозможно. Чувства владели ими, и они подчинялись им.

Вдруг в этом безжизненном мире, в этой пустыне послышался грохот. Они и не заметили, что по краю долины проходит железнодорожная ветка. По ней, тяжело грохоча на стыках рельсов, двигался товарный поезд. От стука его колес содрогалась земля.

Рита оглянулась на Баррета, а Баррет будто очнулся. Жизнь разрушила хрупкий мираж их идиллии. Совсем близко от них локомотив тянул за собой длинную вереницу товарных вагонов. Когда мимо них прошел последний вагон, они увидели двух молодых парней на мотоциклах, которые с удивлением и любопытством глядели на влюбленных. Баррет инстинктивно потянулся к винчестеру и вскинул ствол, направив его на мотоциклистов. Испуганные парни унеслись прочь в клубах пыли.

– Рита, ты потеряла голову! Нам нельзя здесь долго оставаться! Нас ищут!

Баррет поднялся, отряхивая со своих штанов песок, и направился к машине. Рита покорно шла за ним.

– Ну что, пришла в себя? – спросил Баррет, уже сидя в кабине.

– Да, я готова, – ответила Рита.

Рука Баррета повернула ключ в замке зажигания. Риту отбросило к спинке сиденья, машина вновь понеслась навстречу неизвестности.

Замелькали мохнатые стволы деревьев Джошуа, и долина осталась позади, как сказка, как наваждение. Машина, петляя по извилистой дороге, мчалась к далекому каньону.

Баррет и Рита понимали – свой единственный шанс они упустили, для любви времени у них больше не будет. И самое страшное – они не знали, что их ждет впереди. Было ясно одно: это снова будут погоня, кровь и выстрелы, И, быть может, они погибнут.

* * *

Уловка Сэверса не удалась. Полицейские машины уже стягивались к пятьдесят третьему квадрату, где на их картах была обозначена долина Джошуа. Двое мотоциклистов первому же полицейскому кордону сообщили, что видели под мостом приметный красный «феррари» и вооруженных мужчину и женщину. И опять – уже в который раз за эти два дня – три полицейских «джипа» преследовали красный автомобиль Баррета.

И вновь Баррета спасло его мастерство водителя. Он делал крутые виражи, соскакивал на обочину, всячески избегая встречи с полицейскими. И один раз, когда полицейские уже ликовали, думая, что они зажали Баррета в кольцо, Баррет вновь смог вывернуться, выскользнуть буквально из их рук. Два полицейских джипа, столкнувшись лоб в лоб, рухнули с высокого откоса, вспыхнули и покатились огненным шаром в глубокую пропасть.

Лейтенант Сэверс, не найдя Баррета в долине Джошуа, не выдержал и включил рацию. Через некоторое время оттуда послышались позывные сигналы.

– Все, кто слышит меня, отзовитесь!

Сэверс молчал-

– Может, ответим? – Руди потянулся к микрофону.

– Мы же договорились!

– Но все-таки…

Сэверс колебался.

– Давай ответим.

Руди щелкнул тумблером, но Сэверс зло вырвал у него микрофон. Помощник потянул за провод, и лейтенант разжал пальцы.

– Детектив Руди слушает…

– Да иди ты… – обозлился Сэверс.

– Хочешь, говори сам.

– Лейтенант Сэверс слушает, – он взял в руки микрофон.

– Только что получено сообщение, что Баррет находится в пятьдесят третьем квадрате, на восьмой проселочной дороге, – доложил дежурный.

– Понял, не дурак, – сказал Сэверс и вновь отключил рацию. – Мы ближе всех к нему, – радостно сказал Сэверс, обращаясь к Руди. – Мы будем там раньше всех и сами разберемся с ними. Никто ничего не узнает.

Черный «БМВ» круто сменила направление и понеслась по бездорожью пустыни, подминая заросли кактусов и кустарников.

– А как быть с Ритой? – забеспокоился Руди.

– То, что девочка погибнет, я не сомневаюсь. Но мы это представим как несчастный случай. Или скажем, что ее застрелил Баррет. Нам поверят, – рассуждал лейтенант Сэверс.

Руди кивнул в знак согласия.

– Вот он, вот он! – радостно закричал он, подскакивая на сиденье.

Теперь уже и Сэверс увидел клубы пыли, тянувшиеся за красной точкой.

– Мы нагоним их, нагоним… Поддай газу! – кричал Руди.

Сэверс вдавил в пол педаль акселератора что есть силы, погнав свой «БМВ» наперерез «феррари».

Лейтенант вылетел на асфальтированное шоссе в пятистах метрах позади Баррета.

Но оповещенные вертолетами полицейские патрули уже стягивали свои силы и перекрывали шоссе в нескольких километрах впереди.

– Сэверс! Сэверс! – надрывалась рация в машине лейтенанта. – Ответьте мне. Вы меня слышите? Выходите на связь каждые три минуты.

Лейтенант зло оборвал провода рации и протянул Руди микрофон:

– Послушай, выкинь эту гадость куда-нибудь подальше!

Черный «БМВ» уже настигал красный «феррари». Машины поравнялись. Лейтенант, прижимая «феррари» боком своей машины, старался столкнуть его в пропасть.

Но Баррет, улучив момент, сам вытолкнул лейтенанта на откос, и тот чуть не потерял управление, с трудом выровняв машину.

Время было выиграно, Баррет снова вырвался вперед.

На одном из поворотов он резко развернулся и погнал свою машину прямо в лоб «БМВ». Первым не выдержали нервы у лейтенанта, он круто свернул в сторону и ударился в ограждение.

Его машину выбросило на середину дороги, и, чтобы не столкнуться, Баррет был вынужден свернуть влево. Красный «феррари» скатился с откоса, уткнувшись бампером в каменную глыбу.

«БМВ» Сэверса тоже не двигался – заглох мотор. Сэверс, с раздражением ударив руками по рулю, выругался и выскочил на дорогу. За ним вывалился Руди с автоматом в руках.

– Идем! Идем! Рита! Быстрее! – Баррет взял Риту за руку, потянув ее за собой.

Они поднимались в гору, укрываясь от преследователей за глыбами базальта.

– Мне придется оставить тебя здесь, – сказал Баррет девушке. – Дальше я пойду один.

Вынув обойму из автоматического пулемета, он внимательно осмотрел ее и удовлетворенно хмыкнул: все патроны были на месте. Прихрамывая, Баррет пошел прочь, а Рита, притаившись за камнем, смотрела на лейтенанта и Руди, которые приближались к ней.

Баррет поднимался все выше, тяжело волоча за собой ногу, затекшую от наложенного Ритой жгута. Наконец он выбрался на вершину и посмотрел вниз. Под ногами открывалась пропасть, на дне которой он увидел две небольшие фигурки.

Это были лейтенант Сэверс и Руди.

Только теперь Баррет понял, что Рита оказалась в ловушке. Присев на камень, он стал ждать удобного момента для выстрела.

В это время машина шерифа полиции и еще несколько автомобилей, полных вооруженными до зубов полицейскими, мчались по направлению к горе, где засел Баррет,

Однако ни Норман, ни Сэверс, ни Руди, ни Рита ничего об этом не знали.

Шериф вел машину и, не отрывая руки от руля, кричал в микрофон:

– Лейтенант Сэверс! Лейтенант Сэверс! Вас вызывает шериф Патерс. Отзовитесь! Отзовитесь! Где вы?

Но передатчик молчал.

– Сэверс! Сэверс! Это Патере. Прием. Прием.

Рация по-прежнему молчала, зато не молчал сам лейтенант Сэверс. Укрывшись за большой каменной глыбой, он кричал:

– Баррет! Баррет! Выходи! Все кончено, Баррет! Давай не будем усложнять друг другу жизнь.

И как только Баррет выглянул из-за своего укрытия, прозвучала длинная автоматная очередь. Пули высекали из камня острые брызги, и Баррет вновь был вынужден укрыться.

Совершенно неожиданно из своего укрытия выскочила Рита.

У нее в руках был короткоствольный автомат «Узи». Она подкралась к лейтенанту Сэверсу и громко крикнула:

– Стой! Руки вверх! Не двигаться!

Лейтенант повернулся к ней лицом и бросил на землю пистолет.

– Ты смотри! К нам пристает заместитель шерифа! – крикнул лейтенант в сторону.

Из-за камня раздалась автоматная очередь.

Это стрелял Руди. Пуля попала Рите в ногу. Девушка вскрикнула, взмахнула руками, выронила оружие и упала на камни.

– Она уже не заместитель шерифа, – радостно вскрикнул Руди. – Нет, она уже не заместитель шерифа!

Приблизившись к девушке, он ударил ее ногой.

Рита вскрикнула, сжавшись на горячих камнях.

– Она теперь труп, – сказал Сэверс.

– Да, нам не впервой убивать полицейских. Это не так сложно, как кажется с первого взгляда, – сказал, обращаясь к шефу Руди.

Он направил автомат на Риту.

Рита, увидев наведенный на нее ствол автомата, подумала: все, это последние секунды ее жизни. И еще она подумала, как глупо она вела себя во всей этой истории. Почему она не ушла, когда Баррет ей это предлагал? Ей не верилось, что Баррет бросил ее и на сей раз не поможет ей, как помогал все эти два дня.

А Баррет, встав во весь рост, поднял свое оружие и нажал на спуск.

Прозвучала короткая очередь, и Руди, взмахнув руками, упал с простреленной грудью рядом с девушкой.

Сэверс мгновенно отреагировал на изменившуюся ситуацию. Он подхватил девушку и прикрылся ею, приставив пистолет к ее голове.

– Я ей башку снесу, Баррет! Ты меня слышишь? – закричал лейтенант.

– Не слушай его! Не слушай его! Баррет! – вскрикнула Рита.

– Хорошо, хорошо, Сэверс, я сдаюсь, – произнес Баррет.

– Бросай оружие и иди сюда! – крикнул лейтенант.

Баррет поднял руки и бросил автомат.

Внезапно Рита изловчилась и провела один из своих излюбленных приемов: ударила лейтенанта ногой по коленной чашечке. Тот упал на землю и покатился по крутому склону.

Рита отпрянула в сторону и тоже упала.

Баррет бежал к девушке.

Рита тянулась к пистолету, лежавшему на земле. Но лейтенант Сэверс ее опередил. Подняв пистолет, он направил его на девушку.

– Прощай, помощник шерифа! – злорадно расхохотался лейтенант.

Конечно, он бы так не смеялся, если бы знал, что Баррет, несмотря на ранение в ногу, успеет добежать до края скалы и с высоты двухэтажного дома прыгнет прямо ему на спину.

Они покатились по земле, ломая выжженный кустарник. Лейтенант успел вскочить первым. Он схватил короткий обломок от ствола дерева Джошуа и ударил Баррета по раненой ноге.

Баррет застонал и опустился на колени. Лейтенант ударил его носком ботинка в живот. Баррет прополз еще несколько шагов и опустился на песок рядом с телом Руди.

Сэверс, не довольствуясь достигнутым, схватил Баррета за волосы и ударил в лицо. Баррет опрокинулся на спину, скатившись к краю скалы. Лейтенант толкнул его ногой, и Баррет повис над пропастью, с трудом цепляясь истерзанными пальцами за острый выступ скалы.

Хладнокровно и расчетливо Сэверс сделал шаг к Баррету и каблуком ударил по пальцам правой руки Нормана. Пальцы Баррета разомкнулись, и он остался висеть на одной руке. Лейтенант подошел ближе и снова нанес ему каблуком удар по пальцам.

– Ну что? Думал со мной тягаться? Ты думаешь, меня так просто свалить?!

Лейтенант со злорадством наблюдал, как один за другим разжимаются пальцы Баррета. Но Норман все еще держался. Подтянувшись, он ухватился за край скалы второй рукой.

Тогда Сэверс медленно приблизился и наступил своими тяжелыми каблуками на пальцы Баррета.

Окровавленные пальцы выскользнули из-под подошв лейтенанта, и Баррет полетел вниз. Ему показалось, что смерть, наконец, настигла его и что он сможет теперь отдохнуть от всей этой жестокой и несправедливой жизни. Но он ошибся. Падение его закончилось быстрее, чем он ожидал: он упал на нижний выступ скалы, на небольшую, шириной в метр, площадку.

Сэверс, уверенный в гибели Баррета, отошел от обрыва. Оставалось завершить дело с Ритой. Он знал, что к месту его последней стычки с Барретом спешит длинная цепь полицейских – во главе с шерифом. Нужно было поскорее избавляться от последнего свидетеля.

Наклонившись над телом Руди, Сэверс вытащил у него из-за пояса армейский «кольт», взвел курок и шагнул к Рите, корчившейся от боли на каменистой земле.

– Ну все, конец тебе, девочка! Жаль, что так получилось.

В глазах Риты застыл ужас. Ей снова показалось, что пришло мгновение, когда она расстанется с жизнью.

Но, как случилось и раньше, на помощь пришел Ба-рет. Его сильное тело стрелой вылетело из-за базальтовой глыбы. Одной рукой он схватил лейтенанта за горло, другой – перехватил револьвер.

Лейтенант яростно сопротивлялся, его рука, все еще сжимающая револьвер, медленно поднималась к голове Баррета. А он от дикого напряжения хрипел, но не сдавался. Он сумел развернуть соперника и нанести ему удар коленом в лицо. Лейтенант истошно взвыл и повалился на спину. Баррет нанес ему еще несколько крепких ударов кулаком в лицо. Нос лейтенанта расплющился, брызги крови полетели во все стороны.

Сэверс хрипел и корчился под сокрушительными ударами, которые наносил ему в голову Баррет. Казалось, тяжелый кулак Баррета вот-вот размозжит лейтенанту череп. Но Сэверс оказался живучим, он почти не реагировал на удары Баррета.

И тогда тот, поднявшись с колен, взял с земли тяжелый осколок гранита и поднял его над головой.

– Это тебе за Эдди, – прохрипел Баррет, готовясь опустить камень лейтенанту на голову.

– Ты что, обалдел? Мы же вместе крали машины… Ты же был мне как сын;.. – шептали окровавленные губы лейтенанта, а его взгляд блуждал по лицу Баррета, как бы прося пощады.

– Стой! Руки вверх! – послышался за спиной Баррета голос шерифа. – Брось камень!

Баррет замер, камень полетел в сторону. На его израненных руках защелкнулись блестящие наручники.

Норман стоял на коленях, вокруг толпились вооруженные полицейские, и все их пистолеты и автоматы были направлены на него.

Лейтенант Сэверс, привычный к таким передрягам, поднялся с земли, отряхивая с себя налипший песок.

– Благодарю, шериф, – подошел он к Патерсу. – Этот гад меня чуть не убил. Не подоспей вы вовремя, он точно прикончил бы меня.

Шериф Патерс шагнул навстречу Сэверсу, отработанным движением завернул ему руки за спину и защелкнул на них наручники.

– Вот так. Вы арестованы! Арестованы! Вам понятно, Сэверс? Вы обвиняетесь в убийстве полицейского и лжесвидетельстве на суде.

– А пошел бы ты… – Сэверс сплюнул кровавую слюну на землю под ноги Патерсу и отвернулся от него.

– Два человека дали против вас свидетельские показания, Сэверс, – шериф Патерс говорил это, подталкивая бывшего лейтенанта в спину, направляя его к полицейской машине. – И один из них – ваша жена. Вам ясно, Сэверс?

Было заметно, что шериф, задавая Сэверсу вопросы, не ждал от него ответа. Просто он давно хотел бывшему лейтенанту высказать все, что он думает о нем, зарвавшемся пижоне, который, к тому же, оказался убийцей и вором, опозорившим честь полицейского.

– А еще нам стало известно, что вы собирались убить помощника шерифа Риту Мердок. А также я узнал, что вы убили моего заместителя – Майкла. В лучшем случае – вы очень надолго сядете в тюрьму.

Двери полицейской машины захлопнулись. Лейтенанта Сэверса под конвоем повезли в Управление полиции штата.

Уставшие от преследования полицейские затолкали в фургон носилки с телом Руди. Шериф снял шляну, вытер платком лысину и помог Баррету подняться.

– Ну что, парень, не сладко тебе пришлось? Дай-ка свои ручонки! – он вставил ключ в замок наручников, повернул его и снял наручники с покрытых кровью и пылью рук Баррета.

– Лучше бы вы позаботились о Рите! – оттолкнул его Баррет.

Он. сел на камень спиной ко всем, лицом к каньону, и стал осторожно разминать раненую ногу. Глаза его бездумно скользили по вершинам горной гряды, окружавшей долину Джошуа.

* * *

Прошло две недели.

На ранчо отца Баррета все было по-прежнему. Так же однообразно и мерно вращались серебристые лопасти ветряной электростанции. Так же прогуливалась в тени, звеня цепью, собака. Так же, ковыляя с палкой, прохаживался по своим владениям старик. На нем были неизменные подтяжки и шляпа. Глаза у седобородого старика слезились. Он молча смотрел на своего сына, стоявшего у дощатой изгороди. Рядом с Норманом была красивая молодая девушка, уже знакомая старику.

Даже собака, всегда злая и неприветливая к посетителям ранчо, не лаяла на девушку. Она сразу признала ее за свою. Ни старика, ни собаку не удивляла ладно сидевшая на девушке полицейская форма. Это была Рита. В форме помощника шерифа соседнего графства.

Непривычной для этого ранчо была только новая полицейская машина со звездой шерифа на дверце. На этой машине и приехала к Норману Рита.

Улыбаясь, они молча смотрели в глаза друг другу и выразительно молчали, Им казалось, что они знают друг о друге все, что они знакомы с детства.

Доброе чувство переполняло и Риту, и Баррета. Но что-то необъяснимое, что и определить никто бы не смог, удерживало их. Они лишь смотрели друг на друга и улыбались.

– Я рад, – проговорил наконец-то Баррет, – что с меня сняли все обвинения. Дело прекращено.

– Я в принципе неподалеку здесь бываю, – сказала девушка, смотря в землю. – Мы можем с тобой как-нибудь встретиться. Как ты думаешь, Баррет? – Рита подняла глаза на Баррета, их взгляды встретились. Немного помолчав, она добавила:

– Я думаю, что нам стоит вспомнить старое. Нам есть о чем поговорить. Мы так много пережили вместе. А, Баррет?

– Мы можем даже выпить – с тобой чего-нибудь покрепче, – сказал Баррет.

– Мне было приятно с тобой встретиться… – девушка подняла ковбойскую шляпу со звездой шерифа и надела ее.

– Может, как-нибудь еще увидимся, – проговорил Баррет и протянул Рите сильную загорелую руку.

Девушка протянула ему руку. Ее маленькая хрупкая ладонь утонула в объятиях сильных пальцев Баррета. Они какое-то время еще трясли друг другу руки. Потом Баррет, словно проснувшись, притянул девушку к себе, и Рита, не сопротивляясь, обняла сильную шею Баррета, пригнула его голову, и их губы слились в долгом поцелуе.

Старик отвернулся, вытирая слезящиеся глаза. Потом он медленно двинулся к дому, опираясь на палку.

Кто их поймет, этих американских парней и девчонок! Может, случай снова сведет их на узкой дороге. А может, они встретятся на широкой постели? Бескрайняя пустыня не такая безжизненная, как кажется новичку. И горы вовсе не такие молчаливые, и серый камень не такой уж бесцветный. Наверное, не стоит загадывать вперед, потому что их новая встреча может послужить поводом для новой истории.

Дональд Гамильтон
ГРУППА ЛИКВИДАЦИИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я рано проснулся, побрился, оделся, повесил на шею фотоаппараты и экспонометр и вышел на палубу запечатлеть наше прибытие в порт Готенбург. Я не мог придумать, куда бы направить объектив, но ведь предполагалось, что я амбициозный и увлекающийся независимый фотограф, который должен быть всегда готов к тому, что кто-то вдруг упадет за борт или корабль во что-нибудь врежется.

Но ничего такого не произошло, и после того, как мы пришвартовались, я позавтракал и направился в курительную каюту – для проверки паспортов. Наконец я сошел по сходням и попал прямехонько в руки шведским таможенникам. Собравшись с духом, я приготовился к долгому разбирательству по поводу избытка фотоаппаратуры и нескольких сотен кассет с пленкой в моем багаже. Меня, надо сказать, предупреждали, что европейцы относятся к таким вещам с излишней подозрительностью. Но все это оказалось пустым трепом. Никто из шведов даже не обратил внимания на мои камеры и пленки. Единственное, что возбудило некоторый интерес официальных лиц, это ружья.

Я объяснил им, что мой нью-йоркский редактор договорился с каким-то известным охотником в Стокгольме, чтобы тот оформил мне разрешение, и оно дожидается меня в порту. После чего меня препроводили по длинному ангару в некое учреждение, где молодой блондин выудил из груды бумаг документ, из коего явствовало, что герру Мэттыо Л. Хелму из Санта-Фе, штат Нью-Мексико, США, дозволяется ввезти в королевство Швеция один raffia gevar типа «винчестер», калибра 30–06, и один hagelbossa типа «ремингтон» двенадцатого калибра.

Молоденький таможенник сверил серийные номера «винчестера» и «ремингтона», потом положил оба на весы, записал их общий вес в килограммах, заглянул в какую-то таблицу и. объявил, что я должен уплатить таможенную пошлину в размере двадцати крон. Уже зная, что шведская крона приблизительно соответствует двадцати центам, я не мог не отметить щадящего тарифа, хотя меня и позабавил способ определения его размера.

Покинув сие учреждение, я постарался успокоить свою совесть мыслью, что, не заявив в декларации пятизарядный «смит-энд-вессон» 38-го калибра, глубоко запрятанный в моих вещах, я надул шведское правительство на не слишком значительную сумму – в действительности, на каких-то полдоллара – ибо это был небольшой револьвер.

Идея принадлежала Маку.

– Твое честное прошлое журналиста и фоторепортера очень пригодится в этом деле, – сказал он мне, давая инструкции в своем вашингтонском офисе. – Если уж говорить на чистоту, то именно по этой причине на тебя и пал наш выбор – невзирая на то, что ты не работал на нас уже охо-хо сколько времени! К тому же мы приняли во внимание, что ты сносно владеешь языком: у нас не так-то много оперативников, говорящих по-шведски.

Не вставая из-за стола он окинул меня скептическим взглядом, Это был худощавый седой мужчина неопределенного возраста с угольно-черными бровями и холодными черными глазами. Ему каким-то образом неизменно удавалось создавать в своем кабинете уют – где бы он ни находился (вспоминаю один из них – в Лондоне, за окнами которого расстилался унылый пейзаж после бомбежки). Он обычно сидел спиной к окну, так что против света было трудно рассмотреть выражение его лица – в этом, надо полагать, и состояла его задумка.

– Ты же когда-то печатался в спортивных журналах, – говорил он. – Поэтому вполне логичной для тебя будет подготовка, скажем, серии материалов об охоте – в дополнение к заданию сделать несколько фоторепортажей. Я свяжусь кое с кем и все подготовлю для твоей отправки.

На что я сказал:

– С ружьями будет страшная морока. Европейские страны куда менее терпимо, чем Штаты, относятся к ввозу огнестрельного оружия.

– Это точно, – сказал он. – Но в том-то и вся штука. Ты и так заработал головную боль при оформлении необ-

ходимых бумаг для провоза двух охотничьих ружей, а все бумаги будут настоящие – с печатями и подписями, так что никому даже в голову не придет заподозрить тебя в том, что ты засунул в чемодан еще и револьвер и нож. К тому же северная Швеция, куда ты направляешься, – то еще местечко, так что кто знает, может, крупнокалиберное ружье там тебе пригодится.

Однако, по-моему, вряд ли стоило все так усложнять. Мне совсем не улыбалось тащить ружье и дробовик вкупе со всевозможными охотничьими причиндалами в довесок к куче фотопринадлежностей, которые я на себя навьючил, выступая в роли фоторепортера. Впрочем, как отметил Мак, Я же давно не участвовал в деле и не был знаком с тонкостями оперативной работы в мирное время. Еще с войны я хорошо уяснил себе, что возражать Маку можно лишь до известного предела, за который он не позволял выходить никому, в особенности подчиненному, считающему себя шибко умным.

– О'кей, – поспешил я согласиться, – вы босс, вам виднее.

Я просто не хотел, чтобы он передумал вновь дать мне задание. И вот по прошествии целых пятнадцати лет я опять высаживаюсь на европейский материк, испытывая знакомое ощущение, что все кому не лень пялятся на меня и на мои вещи этаким рентгеновским взглядом.

Из здания таможни я вышел, на яркое солнце – то есть настолько яркое, какое только бывает поздней осенью в северных широтах. Дома, в Нью-Мексико, этот солнечный день показался бы мне унылым зимним вечером. Я очутился на оживленной улице, по которой с ревом проносились бесконечные вереницы автомобилей – движение было левосторонним. Шведы вместе с британцами упрямо стремятся ездить не так, как во всем остальном мире.

Соотношение двухколесных транспортных средств и четырехколесных было примерно равным. Мне встретилось и изрядное количество странных трехколесных конструкций, разнообразивших картину. Такси, доставившее меня к вокзалу, было немецким «мерседесом». А поезд представлял собой цепочку старомодно угловатых вагонов, которые выглядели приятной диковинкой. Я отдал свои тяжеленные чемоданы подоспевшему носильщику и начал было залезать в вагон, но пропустил вперед даму.

Она оказалась довольно симпатичной молодой женщиной – в моих краях тридцатилетняя все еще считается молодой. На ней был строгого покроя синий твидовый костюм, выгодно подчеркивавший достоинства ее фигуры, но ее волосы под синенькой, в тон костюма, твидовой шляпкой были также синими, что показалось мне странным. Хотя, конечно, почему бы симпатичной женщине с моложавой внешностью, чьи волосы поседели до срока, не выкрасить их синькой, коль ей того хочется…

Я последовал за ней в вагон. Она явно имела большой опыт путешествий по шведским железным дорогам. Я быстро потерял ее из виду в незнакомой обстановке. Прошло немало времени с тех пор, как я в последний раз пользовался европейским железнодорожным транспортом. Этот вагон был поделен на восьмиместные купе, помеченные табличками «Rokare» и «Icke Rokare». Вернувшись мысленно в свое миннесотское детство, я вспомнил, что «гока» по-шведски означает «курить», a «icke» – «нет». Так что мне не составило особого труда определить разницу между купе, к тому же на других табличках давался перевод на| немецкий, английский и французский.

Я выбрал пустое купе для некурящих и сел у окна, которое можно было поднимать и опускать с помощью кожаного ремня шириной в четыре дюйма. Я не смог припомнить, когда последний раз ехал в поезде, где окна не закупорены из-за работающих кондиционеров, но, разумеется, здесь, в непосредственной близости от полярного круга, кондиционер был совершенно ни к чему. До Стокгольма было далеко, и путь наш лежал по зеленым, испещренным лесами, равнинам, бесконечные просторы которых прерывались россыпью озер и ручьев и разнообразились красными амбарами и темно-оранжевыми черепичными крышами сельских домиков вдалеке.

Около трех пополудни, с небольшим опозданием проехав всю страну с запада на восток, поезд по длинному мосту через реку прибыл в столицу Швеции. Но прошло еще целых двадцать минут, прежде чем я получил свои чемоданы в багажном отделении и доставил их к стоянке такси. Мне наконец удалось пересилить охватившее меня чувство страха перед сценой. Теперь моя персона, кажется, ни у кого не вызывала ни малейшего интереса, за исключением нескольких мальчишек, привлеченных видом моей широкополой ковбойской шляпы. Один из них подошел ко мне и вежливо склонил белокурую головку набок,

– Да? – сказал я. – Что тебе?

– Аг farbror en cowboy? – спросил он.

Вдобавок к тому, что я получил некоторое представление о шведском в детстве, перед отправкой сюда я прошел сжатый курс переподготовки, освежив свои знания не только языка, но и разных полезных житейских мелочей. Но, разумеется, я не понял ни слова из того, что он сказал, к тому же кто-то мог наблюдать за этой сценой, так что я стоял и молчал как дурак.

– Извини, я тебя не понимаю, – пробормотал я. – Ты не мог бы сказать это по-английски?

– Он интересуется, не ковбой ли вы, – произнес за моей спиной женский голос.

Я оглянулся. Передо мной стояла она: синий костюм, синие волосы и все такое. Вторая встреча с ней не вызвала во мне прилив радости. Она вряд ли могла оказаться нашим агентом, потому что у меня не было запланировано встречи на вокзале, и мне, между прочим, удалось остаться в живых во время войны только благодаря привычке не доверяться никаким совпадениям. И сейчас я по-прежнему считал благоразумным следовать этому принципу.

– Благодарю вас, мэм, – сказал я. – Пожалуйста, скажите мальчику, что мне жаль: я ни разу в жизни не держал в руках лассо. Эта шляпа и эти сапоги – просто мой маскарадный костюм.

То была очередная гениальная идея Мака, Я должен был корчить из себя этакого провинциального Гари Купера, будучи охотником и чудаковатым фотографом. Ну, во всяком случае, для этой роли, при отсутствии прочих достоинств, у меня был достаточный рост. Но, видя устремленный на себя взор женщины, я не мог отделаться от ощущения, что роль, которую меня попросили сыграть, чрезмерно перегружена ненужными деталями, не говоря уж о ее смехотворности. И, тем не менее, я сам дважды напросился на это задание – после того, как сначала дважды отклонил предложение, – так что мне грех было жаловаться.

Женщина рассмеялась и, повернувшись к мальчику, заговорила с ним на беглом шведском, в котором я уловил нотки американского акцента. Его личико разочарованно вытянулось, и он побежал к своим приятелям сообщить, что я оказался липовым ковбоем. Женщина, улыбаясь, вновь повернулась ко мне.

– Вы разбили ему сердце, – сказала она.

– Да. Спасибо вам за услугу переводчицы.

Я сел в такси, а она осталась стоять на привокзальной площади. У нее была очень милая улыбка, но если у нее имелись какие-то иные причины вступить в разговор со мной, кроме моего неотразимого мужского обаяния, то она, несомненно, вновь появится на моем горизонте. А если нет, то у меня на нее не было времени. Я хочу сказать, что я никогда не испытывал ни малейшей симпатии к спецагентам, которые не могли избежать искушения усложнить свою миссию связями со случайными женщинами, Неслучайные женщины сами по себе, как правило, создают массу проблем.

И я укатил, даже не оглянувшись на нее, так как мне опять надо было бороться с психологическим стрессом, вызванным очумевшим стокгольмским транспортом. Теперь уличное движение казалось мне вообще каким-то противоестественным, ибо такси было обычным американским «плимутом» и руль у него торчал там, где ему и полагалось быть – слева. Если уж им вздумалось ездить по улицам наперекор общепринятым правилам, то, по крайней мере, они могли бы посадить своих водителей с той стороны, где им удобнее смотреть за дорогой. Вдобавок к нескончаемым автомобилям улицы были запружены обычными велосипедами, мопедами, мотороллерами и здоровенными мотоциклами, на которых сломя голову гоняли подростки в черных кожаных куртках.

В отеле мне пришлось заполнить регистрационную карточку, где помимо прочего требовалось указать, откуда я прибыл, как долго намереваюсь пробыть и куда отправляюсь затем. Мне стало немного не по себе от этой полицейской бюрократии в мирное время. Швеция, в конце концов, считается одной из самых спокойных и демократических стран в Европе, если не во всем мире, но, как явствовало из этой процедуры, всем иностранцам здесь вменяется докладывать в полицию о своих перемещениях. И я не забыл, что право ввезти в эту страну охотничье ружье и дробовики потребовало от меня усилий, сравнимых разве что с принятием конгрессом нового законопроекта. Я все ломал голову, пытаясь понять, чего и кого же они опасаются. Возможно, людей вроде меня.