Текст книги "Несущие грозу"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 28

Был небольшой перерыв, во время которого нам подали кофе. Я заказал коньяк, его принесли в бокале в форме шара. Руфь заказала кофе, для Белинды был ликер, а для Роджера виски. Васкес ничего не пил. Он извинился, что держит нас за столом, сказал, что остальные комнаты маленькие, поэтому здесь нам будет удобнее. Но я думал, что Паломино, который стоял у двери в кухню и наблюдал за слугами в черном, ловившими любое наше движение, предложил, что нас будет легче контролировать, если мы останемся группой за столом. Наконец, всех обслужили и Васкес наклонился вперед:

– Теперь – к делу. Я – старик, и вы видели, что у меня уже хрупкие кости. Доктора точно не знают, сломал ли я бедро, потому что упал, или я упал, потому что у меня сломалось бедро. В любом случае, я не хочу ни с кем конфликтовать. Поэтому я привез вас сюда и хорошо вас накормил. Я уверен, что в большинстве случаев мы можем разрешить наши противоречия без Усилия. Итак, дамы и господа, это – мирная конференция. Будем надеяться, что она будет успешной, и мы придем к полезным компромиссам.

Он откинулся назад, сложив на груди руки, и я заметил у него на пальце перстень с большим зеленым камнем, о котором говорила Руфь.

Акерман даже возмущенно подался вперед:

– Если вы думаете... Это – просто потеря времени. У меня нет компромиссов с наркодельцами. Если вам придется меня застрелить, то давайте, стреляйте.

– Мы как раз пытаемся избежать стрельбы, мистер Акерман, мы уже достаточно постреляли. Я скажу вам честно, – сказал Васкес, обращаясь ко всем нам, – убийство шестой лаборатории в Бразилии, где двоих из вас держали некоторое время, объясняется тем, что несколько молодых американцев, точнее, три молодых американца, и злобный старый профессор, который их вел, искали наркотики и подобрались уже слишком близко к одной крупной операции. К несчастью, пришлось пожертвовать хорошей лабораторией, но что ж поделать. Однако, я бы сказал, это – крайний случай. Мы не можем позволить, чтобы путешествующие американос часто умирали в джунглях. Это приносит континенту дурную славу.

Я понял, что у этого сукиного сына прекрасное чувство юмора, хотя он оставался таким же сукиным сыном. Васкес продолжал:

– Тот факт, что некоторые из вас работают на правительство, нам очень неприятен, поскольку ваша страна относится к этим вещам слишком уж серьезно. Например, один агент США был убит в Мехико. Вы наверняка об этом слышали. Это случилось уже достаточно давно, но в вашей стране до сих пор шумят по этому поводу, чтобы люди думали, что даже один человек стоит многого для страны, в которой живут десятки миллионов. Я вполне могу пережить такие неприятности, но мне бы их просто не хотелось. Поэтому я не застрелю вас, мистер Акерман, пока вы не вынудите меня это сделать. Хотя вы и не работаете на эту хорошо известную секретную службу. Организация мистера Хелма, насколько я понимаю, избегает всякой огласки, и вряд ли из-за потери агента они будут организовывать широкомасштабную правительственную операцию, но у них репутация очень злопамятных людей. А я не хочу остаток жизни постоянно оглядываться через плечо. Что касается миссис Штейнер, то она – вдова хорошо известного литератора, и ее смерть или исчезновение тоже вызвали бы нежелательные упоминания в прессе. Вот почему я собрал вас всех вместе.

Руфь начала было говорить, но осеклась. Белинда спросила:

– А как насчет меня?

Васкес секунду смотрел на нее, потом сказал:

– По-моему, вы совсем недавно прекратили свои связи с правительством США, поэтому вы вряд ли можете просить у них защиты, мисс Нан. Я думаю, это ваше настоящее имя. Вашу проблему мы обсудим позже. А сейчас давайте поговорим с вашим бывшим партнером, если позволите. Мистер Акерман, что бы вас удовлетворило?

– Увидеть, как вы стоите в зале суда в США и отвечаете за свои преступления.

Васкес слегка улыбнулся.

– Если бы вы могли гарантировать, что я буду стоять, я, может быть, согласился бы. Потому что доктора не обещают, что я когда-нибудь смогу стоять или ходить, – сказал он. – Но, сами подумайте, что за удовольствие осудить и отправить в тюрьму такого старого пня, как я?

Васкес взглянул на Белинду безо всякого выражения, и она слегка покраснела, так как было ясно, что наши разговоры в отеле и машине прослушивались. Васкес продолжал:

– Вы видите, что я беспомощный калека. А то, что я пригласил вас сюда по такой смешной причине... Разве я могу прийти с вами к компромиссу в этом бизнесе? Вам должно быть ясно, что я не только физически, но и умственно калека, абсолютно неспособный контролировать огромную "империю зла", в чем меня обвиняют. Или бороться с помощью этой империи против вашей сттраны.

Акерман быстро спросил:

– Значит, вы признаете, что собираетесь наводнить сша дешевыми наркотиками?

Васкес пожал плечами.

– Эта комната полна прекрасных запахов, и рядом со мной лежит недоеденное жаркое, тем не менее, Браво сидит рядом со мной, сопротивляясь этому ужасному для него искушению. Неужели я должен считать, что у человека меньше самоконтроля, чем у собаки? Действительно, вы хотите судить старого безумного калеку, в то время как вы могли бы доказать вашим начальникам и вашей прессе, что неизвестный Старец – всего лишь подставная фигура, а реальная власть над торговлей наркотиками в Южной Америке со связями во всем мире, и финансовыми и религиозными, принадлежит более молодому человеку, которого вы могли бы привести с собой в качестве пленника.

– Куда вы клоните? – подозрительно спросил Акерман.

– Гектор, пожалуйста, выйди вперед.

Паломино вышел вперед и стал возле Васкеса. Васкес сказал:

– Дамы и господа! Я отдаю вам сеньора Гектора Паломино Эскобара, точнее, он сам отдает себя вам, мистер Акерман. Гектор сделал ошибку. Ошибки здесь не прощаются, как вы все знаете. Остальные, кто в этом участвовали, уже наказаны, Гектору была дана возможность выбрать себе наказание, и он сознательно на это пошел. Американская тюрьма – это просто дом отдыха по сравнению с тем, что ему бы пришлось перенести здесь, чтобы искупить свою ошибку. Дав слово и будучи человеком чести, он предоставит вашим чиновникам массу информации о международных наркотических сделках и признает, что он их вел от моего имени. Он, с моего разрешения, гордо объявит себя первосвященником Компаньерос де ла Охо – слуг листа, новой кокаиновой религии, которая охватывает мир. И, наконец, он признает ритуальную казнь журналиста Штейнера, которому удалось проникнуть в тайны Компаньерос и который собирался открыть их в печати.

Васкес наклонился вперед.

– Это будет очень зрелищный суд, я уверяю вас. И вы, мистер Акерман, вы будете агентом, который сорвет овации за то, что привели к правосудию это преступное чудовище. Подумайте над этим, мистер Акерман, хорошо подумайте!

Акерман глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Васкес подал сигнал, и Паломино вернулся на свой пост возле дверей. Один из официантов налил еще коньяка в мой шарообразный бокал. Васкес смотрел, как я пытался выпить из него.

– А вы, мистер Хелм, – сказал он. – Пока мистер Акерман думает свою думу, позвольте узнать, что бы удовлетворило вас?

– Я удовлетворен, – сказал я, стараясь допить последний глоток коньяка из пузатого бокала. Я продолжал, взглянув на женщину, которая сидела слева от меня:

– Если миссис Штейнер не причинят никакого вреда и позволят ей заниматься своим делом без всякого вмешательства, я удовлетворен. Это моя работа. Несмотря на то, что некоторое время я не был в состоянии выполнять ее, и у меня до сих пор в некотором смысле связаны руки, это до сих пор моя работа. Если она здесь просто ужинает с друзьями, у меня нет причин возражать. Если ситуация изменится, я буду выполнять приказ, насколько хорошо я смогу. Может быть, в данной ситуации это будет не очень хорошо, но, как бы там ни было, я прошу вас иметь это в виду.

Васкес одобрительно кивнул.

– Вполне ясное заявление. У вас есть такое же чувство ответственности за кого-нибудь, кто сидит за этим столом, например, мисс Нан? Вы провели вместе несколько дней.

Я взглянул через стол и отчетливо сказал:

– Белинда – хорошая девочка. Но я за нее не отвечаю.

Васкес серьезно взглянул на меня.

– Вы понимаете, что вы говорите?

Я сказал:

– Я ведь был здесь, сэр.

Всегда помогает, если ввернуть уважительное "сэр" или даже два. Даже самые умные любят это. Я сказал:

– Я – один, сэр, я не могу отвечать за весь мир. Мои инструкции не предписывают защищать никого, кроме миссис Штейнер. Насколько я знаю, остальные отвечают сами за себя.

Лицо Белинды побледнело, но она еще контролировала себя.

– Теперь я знаю, что человек чувствует, когда его бросают в волчью яму. Премного благодарна, сволочь! Она посмотрела на человека рядом с собой.

– От тебя мне тоже ждать нечего?

– Если ты помнишь, ты уволилась достаточно громко, – сказал Акерман даже с каким-то удовлетворением. – Если тебе нужна поддержка – купи костыль.

Я увидел, что в ее взгляде промелькнул страх. Она подала сигнал ближайшему официанту наполнить ей стакан тягучей жидкостью. Васкес сказал:

– Мистер Хелм, вы хотите, чтобы я поверил, что вы здесь только потому, что вам приказали защищать миссис Штейнер? И что у вас нет никаких личных...

– Личное ничего не значит в моем деле, сэр.

Васкес прокашлялся.

– Значит, мы занимаемся разными делами. Для меня личное значит очень много, мистер Хелм. Мой сын был убит, как вы знаете. И, чтобы расплатиться, я буду делать все, что в моих силах, чтобы вредить мерзкой стране, которая за это отвечает. А вы заявляете, что вы не хотите мстить за смерть вашей подруги Мадлен Рустин, не говоря о вашей собаке Хэппи. У вас нет никакого желания отомстить? Извините, но вы не производите впечатления человека, который умеет прощать. Я думаю, вы не умеете лгать, мистер Хелм.

– Мне все это говорят, но я стараюсь, – сказал я.

Васкес сказал:

– Честно говоря, я не чувствую особой ответственности за смерть женщины. Она обидела другую женщину, та была просто в ярости. Мы использовали этот гнев для своей цели. И в этом случае не имеет значения, что мои люди предоставили средства мести, то есть гранату. И без гранаты эта девушка сделала бы то же самое, только другим оружием. Вы согласны?

Спустя секунду я облегченно кивнул.

– О`кей. Можно сказать, что Мадлен сама напросилась, хотя ее спровоцировали. Но Хэппи...

– Что касается собаки, то здесь вид оружия, конечно, имеет значение, – сказал Васкес. – Если бы не было взрывчатки, например, если бы девушка использовала нож или пистолет, то собака наверняка бы не пострадала. В этом смысле я – ваш должник, как вы говорите в своей стране. Конечно, я не могу вам полностью возместить утрату, но...

Он повернулся и сказал что-то своему молчаливому слуге, который неподвижно стоял позади коляски. Человек вытащил из кармана собачий поводок, защелкнул его на ошейнике Браво и слегка щелкнул, заставив собаку встать.

– Уно моментито, – хрипло сказал Васкес. Он протянул руку и погладил массивную голову щенка, который успел ее облизать. – Хорошо, Бо.

Васкес смотрел, как слуга обвел собаку вокруг стола. Потом сказал мне:

– Возьмите поводок, мистер Хелм. Собака ваша. Ну что ж, это их обычаи: мой дом – это твой дом, и все такое. Я сказал:

– Нет, я...

– Пожалуйста, не говорите мне, что никакая собака не может заменить ту, к которой человек был привязан. Я это знаю. Но это лучшее, что я могу для вас сделать. Вам все равно захочется завести другую охотничью собаку, а Браво – хороший охотничий пес с прекрасной родословной. Но не тяните, он думает, что вы хотите от него отказаться. Вы знаете собак, вы знаете, чего он хочет. Так сделайте это.

Я не хотел обижать Васкеса отказом. Но, как он сказал, я знал собак. Если вы видите, что щенок доброжелательно стоит возле вас, ему надо как-то ответить. Я хотел поднести ему руку, как обычно, чтобы Браво мог запомнить мой запах.

– О нет, осторожно! – это воскликнула Руфь.

Я помнил, почему она боится собак, особенно эту.

Васкес нетерпеливо сказал:

– Мистер Хелм, познакомьтесь с ним. Браво не кусается.

Руфь резко сказала:

– Как вы можете так говорить! Я там была, я видела.

Васкес покачал головой:

– Там было темно, и вы были испуганы, вы не видели того, в чем себя убедили, – сказал он. – Мистер Акерман, вы руководили спасением миссис Штейнер, при котором один из ваших агентов погиб. Теперь скажите нам правду. Был ли у него на теле хоть один след от укуса?

Акерман облизал губы.

– В моем отчете...

Васкес резко махнул рукой.

– Конечно, в вашем отчете утверждается, что бедный парень был разорван кровожадными тварями на куски. Вы бы никогда официально не признались, что ваши люди настолько некомпетентны, что в темноте застрелили своего коллегу. Вы свалили вину на собак. Конечно, ваши люди сумели убедить врача, что так оно и было. И истерическое свидетельство миссис Штейнер было именно то, что вам нужно. Но здесь – не официальный прием, поэтому, пожалуйста, расскажите нам правду.

Акерман пожал плечами.

– Хорошо, когда за агентом и объектом погнались две большие собаки, а было очень темно, кто-то спустил курок и выстрелил, хотя не мог ясно видеть цель. Позвоночник Мэлвина был раздроблен пулей тридцать восьмого калибра, на нем не было укусов.

Руфь облизала губы.

– Но я видела...

– Это был просто дешевый спектакль, миссис Штейнер. Собаки сделали то, что и должны были сделать. Они подняли нас по тревоге, когда учуяли незнакомцев. Они не были тренированы нападать на человека, но один придурок, услышав, что пленники убегают, открыл дверь клетки. Собаки выбежали и, поскольку были заперты всю ночь, наверное, сделали то, что обычно делают собаки в таких обстоятельствах. Погуляв и видя, что они все еще на свободе, они начали искать себе развлечение. Увидев, что какие-то люди бегут, собаки, конечно, решили присоединиться к ним. Тем более, что началась стрельба, а, значит, скоро будет охота. Это их самое любимое занятие. Один из тех, кто бежал, упал, и они пошли обнюхивать того, кто стоял впереди. Они просто считали, что после стрельбы должны были остаться мертвые птицы. В этот момент они услышали свисток и вернулись обратно. Они выглядели очень виновато, что не смогли принести мне ни перышка.

Похоже, Руфь вспомнила, что она точно так же не поняла Хэппи, когда проникла ко мне во двор с пистолетом. Потом она жестко сказала:

– Это интересная сказка, мистер Васкес, но они были окровавленные. На моей одежде остались следы крови, когда они меня обнюхали.

Васкес прокашлялся.

– Вы не знаете этой породы. Они обучены действовать в очень серьезных условиях. Расскажите ей, мистер Хелм.

Я сказал:

– Есть породы собак, которые будут жалостно скулить, если их ударить свернутой газетой. Лабрадор будет скулить, если вы двинете его бейсбольной битой. Но эту собаку можно переехать грузовиком или выстрелить в нее, но она никогда не покажет, что она ранена. Наверное, на ваших собаках была кровь, потому что они были ранены, мистер Васкес? – спросил я. Васкес кивнул.

– Человек мистера Акермана, тот, который проводил освобождение, похоже, был стрелок получше, чем те, которые просто палили с конца поля. Перед тем, как друзья его застрелили, он успел продырявить череп Браво – до сих пор видно заживающий шрам – и всадил две пули в подружку Браво, Беллу. Когда они уехали, она умерла у меня на коленях. Но, поскольку они настоящие стоики, то ни она, ни Браво не показали, что они ранены.

Васкес передохнул.

– Так что изо всех собак, которые у меня были, Браво – последний, и я отдаю его вам, мистер Хелм. Ему нужно тренироваться, ему нужно охотиться, ему нужны долгие прогулки в горах, ему не нужен старик в инвалидной коляске. Возьмите его, пор фавор, как оплату моего долга.

Этот сироп хорошо бы смотрелся по телевизору. Мне даже пришлось напомнить себе, что все это лицемерие. И человек, который хорошо обращается с собаками, в то же время может вообще не считаться с людьми. Но я взял поводок и почесал пса за ухом. Он был действительно отличный породистый щенок. Большой Бо вернулся на свой пост позади Васкеса.

–Как насчет долга мне, мистер Васкес? – жестко сказала Руфь. – Мой муж мертв. Вы не предложите мне Другого мужа взамен того, которого вы убили?

Васкес секунду смотрел на нее, потом спросил:

– Зачем вы сюда приехали, миссис Штейнер? Она прищурилась.

– Вы прекрасно знаете, почему я приехала. Я приехала потому, что ваши люди схватили меня в гостинице и привезли сюда. Если вы имеете в виду, зачем я в Южной Америке, то вы знаете, что я здесь, чтобы собрать компьютерные копии книги моего мужа, рукопись которой сгорела, когда ваши маньяки сожгли наш дом. К счастью, Марк послал копии в разные города Южной Америки. К счастью для меня и к несчастью для вас. Все эта есть на дискетах, все, что Марк узнал про вас.

– На таких дискетах?

С некоторой рисовкой, как фокусник достает живого белого кролика из шляпы, Васкес достал тонкую стопку компьютерных дискет. Я не знал, сколько их было, пока он не рассыпал их по столу, как колоду карт. Три.

– Где вы их взяли?

Это спросила не Руфь, а Акерман.

Васкес сказал безо всякого выражения:

– Похоже, ваша связь с Вашингтоном не очень надежна, мистер Акерман.

– Вы – сукин сын!

Васкес спокойно сказал:

– Скажем, я – человек, который заботится о своих интересах. У меня здесь главы с первой по десятую, с одиннадцатой по девятнадцатую и с двадцать седьмой по тридцать четвертую. Кто-нибудь, будьте любезны, скажите мне, сколько всего глав в рукописи?

– Сорок три, – сказал я. Руфь резко взглянула на меня. Васкес кивнул:

– Значит, не хватает еще двух дискет, если мистер Штейнер для большей безопасности рассылал части книги примерно одинаковой длины. А где должны были состояться последние два контакта?

Я сказал:

– Лима, Перу и Кито, Эквадор.

Руфь свирепо уставилась на меня.

– Мэтт, черт возьми, что ты делаешь?

Я сказал:

– Заткнись, рыбка. Я знаю, что мазохизм – это привычка, поэтому, если тебе позволить, ты будешь упираться, пока тебя не изобьют. Но моя работа – сохранить тебя в целости, насколько возможно, к тому же, ты лучше выглядишь без синяков. Поэтому отвечай, что у тебя спрашивают, или я тебе поставлю-таки один.

– Мэтт, черт возьми!

Я сказал:

– Руфь, ради Бога, какой смысл запираться? Ты попала, куда хотела. Ты здесь, и вот этот человек. Так какой смысл сжимать зубы и молчать?

Она изумленно уставилась на меня. Но перед тем, как она заговорила, Васкес сказал:

– Эти диски зашифрованы, мистер Хелм. У вас есть код, чтобы мы могли их прочитать?

Я покачал головой.

– Нет, но она вам скажет.

– Я не скажу ему.

Я перевел взгляд с ее упрямого лица на человека в инвалидной коляске и сказал:

– Мистер Васкес, давайте перестанем играть в игры. Не издевайтесь над девушкой просто ради развлечения. Вы же знаете, что вам не нужен ее детский шифр. Вы знаете, что на этих чертовых дискетах нет ничего интересного для вас. Я не знаю откуда, но вы это знаете. Если бы это было не так, вы бы подождали, пока мы соберем для вас все пять дискет.

Наступила тишина. Руфь уставилась на меня.

– Мэтт, давно...

– Давно я знаю? – я покачал головой. – Не надо играть в игрушки с профи, Руфь. Ты думаешь, я верил во все эти контакты в женских сортирах, которые происходили всегда не там, где были назначены? В ресторане вместо фуникулера, Итаипу вместо Буэнос-Айреса. А передача дискет, о, Боже! Банда уличных ребятишек, которая попыталась обобрать нас, таинственный мужчина, который проскользнул к окну в твоем номере, настоящий невидимка, потому что я нервничал из-за того, что мы живем на первом этаже, и следил за подходами к окну, как только мог.

– Вы имеете в виду, что эта сучка даже ни с кем не встречалась?

– Она просто объявляла, что очередной контакт состоялся, где ей было удобно и где никто ее не мог видеть. Потом, в номере отеля, на своем игрушечном компьютере она стряпала новый диск и гордо демонстрировала его, как будто ей его дали в этом нужнике. У нее был запланирован контакт в Сантьяго, в Чили. Он состоялся?

Акерман сказал:

– Нет. И она очень расстроилась. Но потом мы на автобусе поехали в Альпараисо, и она пришла из общественного туалета просто счастливая. Но должно же быть кто-нибудь на этих чертовых дискетах! Дэнис сказал, что он не смог их вскрыть, потому что не было кода или Шифра, но что-то же там было.

Васкес сказал:

– Д'Арси.

Мы забыли, где находимся и кто нас сюда привез. Мы все уставились на него. Спустя некоторое время Руфь сказала:

– Так вы узнали.

– Один мой умный молодой компьютерщик узнал, – сказал Васкес. – Мой бизнес, как и любой другой, очень зависит от экспертов по компьютерам сегодня. Но у нас работают, наверное, самые лучшие в мире. Код – "Анемон". По-моему, это имя какой-то незначительной героини в романтической новелле, которая называется "Труба в пыли". Ее написал некий Джонсон Д'Арси, но, мне кажется, это женщина. Вы ошиблись, миссис Штейнер, когда взяли книгу с собой. Хотя это была одна из шести, которые вы возили в своем багаже.

Она сказала:

– Я знаю, но мы уезжали в такой спешке, что я ничего не успела подготовить. Мне пришлось взять ее с собой, чтобы я могла набирать ее на дискеты, а потом шифровать, как настоящий секрет. Я думала, если я повезу с собой несколько книг, как я обычно делаю, то никто не найдет код. Но я вижу, какой умный и настойчивый этот парень. Наверное, у него мощная машина и к тому же масса машинисток, раз он сумел проверить каждое слово в каждой моей книге. Так что, в конце концов, он пришел к "Анемон". Она упоминается в книге всего два раза.

Васкес кивнул.

– Я не знаю технических подробностей, но это было сделано приблизительно так. А теперь, миссис Штейнер, я повторю свой вопрос: зачем вы сюда приехали?

Руфь облизала губы.

– Рукопись Марка исчезла, сгорела. Компьютер был уничтожен вместе с дискетами, но мне пришло в голову, что вы не могли знать, существуют ли еще копии. И поэтому я придумала их. Я собиралась сделать все сама, но потом я связалась с организацией Мэтта, потому что поняла, что никогда не доберусь до вас без защиты. По крайней мере, я так думала. Но, как говорит Мэтт, я уже сижу здесь.

– Понятно, – сказал Васкес. – Значит, эти дискеты с выдуманной книгой, точнее, с тщательно зашифрованным романом, были просто приманкой, если я правильно употребляю слово. Приманкой, чтобы выманить меня из укрытия. И, когда ваша приманка свела нас лицом к лицу, что вы собираетесь делать?

Руфь побледнела.

– Ну что ж, – прошептала она. – Ну что ж, я собиралась вас убить!

Васкес медленно кивнул. Он подал сигнал крупному латиноамериканцу, который стоял за коляской, и Бо откатил его от стола и подкатил к Руфи.

– Пожалуйста, встаньте, миссис Штейнер, – сказал Васкес.

Когда она сделала то, что он просил, и повернулась к нему лицом, он посмотрел на нее снизу вверх и протянул руку. Слуга вытащил достаточно большой автоматический пистолет, наверное. Кольт 45 и вложил его хозяину в руку. Не глядя, Васкес передернул затвор. Он взял оружие за ствол и протянул Руфи, которая не сразу, но взяла его.

Васкес сказал:

– Я здесь, сеньора. Делайте то, за чем пришли. Одну секунду. Я уверен, что вы согласны умереть, лишь бы отомстить мне, но я вовсе не уверен, что ваши друзья согласны тоже. Гектор.

– Си, дон Грегорио.

– Когда я умру, ты не будешь мстить этой женщине и двум американским агентам. Ты отвезешь их обратно в отель и отпустишь.

– Си, дон Грегорио.

– Другая женщина, конечно, твоя, как я и обещал. Белинда посмотрела на меня. Но сколько женщин может защитить один мужчина одновременно? Тем более, что я не смог защитить даже ту, которую должен был.

– Си, дон Грегорио.

Руфь все еще неумело держала пистолет. Я подсказал:

– Курок – это та штучка, которая торчит из пистолета.

Она даже не взглянула на меня. Она была очень бледна. Наконец она судорожно вздохнула и направила пистолет на Васкеса.

– Очень хорошо, миссис Штейнер, – он говорил совершенно спокойно. – Как сказал мистер Хелм, курок – это штучка, которая торчит из пистолета. Вы проделали долгий путь и придумали много интересных игр, чтобы нажать его. Я предлагаю вам так и сделать.

Конечно, была вероятность, что пистолет заряжен холостыми, но я так не думаю. Он был уже старик и знал, что смерть все равно придет за ним и, может быть, скоро. А если сейчас, так тому и быть...

– О Боже, я не могу.

Я увидел, как слабая улыбка триумфа проскользнула по лицу Васкеса. Ну что ж, он заслужил это, играя на том, что знал характер Руфи Штейнер. Потом она закрыла лицо руками. Конечно, никто не возражал против маленького проявления эмоций, но в это же время она уронила пистолет. Просто уронила, как будто забыла, что держит его в руке.

Марку надо было учить ее получше. Конечно, пистолет был заряжен не холостыми. Васкес знал, что сейчас произойдет, так же, как и Бо, который инстинктивно отворачивал коляску и заслонял своего хозяина. Так же, как и я. Все еще сидя за столом, я быстро поджал ноги. Потом пистолет выстрелил, и я почувствовал, как пуля пробила мне штанину. По комнатам разнеслось вибрирующее эхо.