Текст книги "Эскапизм (СИ)"

Автор книги: Доминика Скайлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Краем глаза я увидел, что ко мне легкой походкой движется Зак. Я рад видеть, что Берн изменил его и подарил новую жизнь. Раньше он постоянно жаловался на все и всех вокруг, но с тех пор, как переехал в другую страну, я ни разу не слышал от него негатива. Новые ощущения меняют людей в лучшую сторону.

Он присел рядом со мной и так же безмолвно начал смотреть вдаль. Вот он – мой братишка. Зак всегда знал, когда лучше промолчать, а когда поддержать словом.

– Спасибо, Зак.

– За что? – удивляется тот.

– За все. За то, что приехал, в первую очередь.

– Эх, ты, – вздыхает брат и обнимает меня за плечи, – у тебя праздник, а ты устроил тут прощальный вечер.

– Я просто хочу, что бы ты знал, что я скучал.

– Я тоже, брат.

Спустя десять минут Зак достал маленькую подарочную коробочку.

– Помнишь, десять лет назад, когда ты, меряя папины часы, случайно разбил их, за что был наказан? – спрашивает брат.

– Тот ремень я до конца своих дней запомню, – улыбаюсь я.

– Я помню, когда отец сказал тебе, что ты должен купить ему новые, ты расплакался и убежал с дома.

– Да уж, – бросаюсь в воспоминания я, – Я так спешил сбежать, что даже забыл свою куртку. Замерз ужасно.

Зак кивает.

– Я думал, что ты придешь за мной, но ты не пришел ни через десять минут, ни через три часа, – говорю я.

– Отец закрыл меня в комнате и не позволил, – оправдывается брат, – Знаешь, что я пообещал тогда себе?

Я внимательно смотрю на брата. Между бровями залегла глубокая складка.

– Я пообещал себе, когда вырасту, купить одни часы отцу и одни тебе. Именно с тех пор я начал откладывать деньги. – продолжает брат, смотря в другую сторону. – Я не хотел, чтобы отец злился на тебя. Прошло уже больше десяти лет, Джереми. Я знаю, что не могу выполнить первую часть обещания, но вторую я хочу выполнить сейчас. Держи, это тебе.

Зак протянул мне руку с подарком.

– Зак... – говорю я.

– Нет, прими их, прошу, Джереми. – перебивает брат, – Без лишних слов, хорошо?

Я киваю.

– Я хочу, что бы у тебя было напоминание обо мне, даже когда нас разделяют тысячи миль. Открой сейчас.

Я аккуратно снимаю подарочную упаковку и, достав часы, прислоняю их к левой руке.

– Давай помогу, – улыбается брат, – Ну как тебе?

– Это же бешеные деньги, Зак.. Это ведь..

– Ulysse Nardin, – говорит вместо меня тот.

– Спасибо, брат.. мне.. Мне очень нравятся.. – выдавливаю из себя я, разглядывая блестящий ремешок.

У меня, если честно, пропал дар речи. Когда я был маленьким, а брат был постарше, то он совмещал учебу с работой. Домой Зак всегда приходил уставшим, без лица, и сразу же шел к себе в комнату спать. Я всегда обижался на него из-за того, что он не приделял мне внимание, не играл со мной и при этом не покупал ничего домой. Тогда я не понимал, на что он все время копит, но сейчас мне стыдно за себя. Если бы я знал, если бы я проникнул тогда в его мысли..

– Прости, Зак.. – говорю я и смотрю брату в глаза, – За все меня прости. Я так часто был не прав..

– Ну вот, то благодаришь, то извиняешься, – хлопает меня по плечу Зак, – Брось все это, сегодня не тот день, Джер.

– Хорошо.

– Не снимай их никогда, разве что на ночь, – кивает брат на мою руку, – Ты носи их, но не очень зацикливайся на времени. Живи без него, отпускай его на иногда. Старые часы отложи в шкатулку.

"Лишь тот познает сна миры,

в кого душа и мысль чисты,

кто время отпускает ввысь,

метала нет, зашел – борись."

Господи... Отпустить время, это значит убрать все, что напоминает о нем. Другими словами снять часы!

– Зак, а что ты подразумеваешь под словом "металл"? – нетерпеливо спрашиваю брата, когда мы возвращаемся к гостям.

– Что за неожиданный вопрос? – улыбается брат, -Ох-х.. Есть ведь много смыслов слова "металл". Ну, например, сердце из металла – холодное, ледяное сердце, а если брать просто слово "металл", то это алюминий, серебро, золото. Вот так вот. А почему ты спросил?

"Металла нет"... Нет ни серебра, ни золота.. Я достаю серебряную цепочку, что висит у меня на шее под рубашкой, и переминаю пальцами.

– Джереми? – взволновано зовет меня брат,– Ты как? Ты куда это?

– Я самый счастливый человек на планете, Зак, – кричу я ему и бегу к первой попавшейся машине.

Теперь, в отличии от моего первого визита в дом Ернестайн, меня не пугает сырость и не ухоженность. Я смотрю на обстановку и понимаю, каким бы он был уютным, если бы тут немного убрались. Старые диваны бы сменились уютными бежевыми софами, где весело играли бы детишки, стол на кухне превратился бы в нечто большее, чем просто место для трапез, он стал бы уголком для всей семьи, которая собиралась бы на ужин и обсуждала последние новости и события. Я представил там Нессу, её очаровательную улыбку, смешной фартук со зверюшками и не заметил, как и сам начал улыбаться. На столе я оставил часы, подаренные Заком, серебряную цепочку, запонки, курточку и свою прежнюю жизнь. Дырки в стене нету, что и неудивительно. Я закрываю глаза и бью с размаха кулаком в стену. Обои порвались, как и моя идеальная "паутина". Обхватив затылок двумя руками, я начинаю смеяться. Громко. Ник, чертов идиот! Видишь?! Я не сумасшедший! Сделав шаг в проем, я слышу вибрацию. Сначала я не понял в чем дело и думал, что мне это кажется, но потом обернулся назад и увидел ерзающий на столе телефон. Я подхожу к нему. Вызывает Кэйт. Прости, милая, но я не могу вернуться на природу, как и ко всему, чем я довольствовался ранее – мне этого не достаточно. Сбросить. Выключить телефон.

Когда мир рушится, падают стены,

под крушением не стой, не жди,

брось все, забудь, чему был ты верен,

все лучшее ждет впереди.

На двери все та же кнопка. Зашел – борись. Я проворачиваю ручку, и дверь с треском открывается. Прошлое останется забыто.

8 глава

Тысячи людей в белых мантиях хаотично движутся по помещению, которое ослепило меня своим свечением. Я растерян и не знаю, куда мне двигаться дальше. Еще меня поражает эта искусственная, неправдоподобная тишина, нету даже звука от шагов этих людей. От большой комнаты с высоченным потолком исходят коридоры, в один из которых я и решил податься. Меня пробивает дрожь, мне холодно и страшно одновременно. Куда я попал? Когда я протискивался между потока тел, один мужик обратил на меня внимание и что-то шепнул на ухо второму, а тот третьему, затем в комнате поднялся оглушающий шум, от которого я присел на корточки и зажал уши руками. Все эти люди смотрели на меня, то и дело издавая непонятный мне шум. Я знаю, что они говорят о чем-то, но их язык мне вовсе не знаком. Когда страх понемногу начал отпускать мои оцепеневшие конечности, я поспешил унести ноги. Я бежал, не разбирая дороги, и остановился лишь тогда, когда появилась одышка. Впервые в жизни я пожалел о своей привычке выкуривать по полпачки в день – сегодня же бросаю. То место, где я оказался, было поменьше и здесь никого не было. Я осмотрел его и увидел на одной из стен мантии, что висели на крючках. Ну что ж, я думаю, мне не надо сильно выделятся, возьму-ка я одну из них. Все что мне сейчас нужно – найти Нессу и вернутся обратно, пока эти странные не заподозрили неладное, хотя я уверен, что тот шум не остался незамеченным, и меня ищут. О, Господи, мои мысли когда-нибудь сведут меня с ума. Я накинул капюшон и вернулся обратно. Черт, как я могу найти Ернестайн среди одинаковых накидок? Я даже не могу разобрать мужчин и женщин – они все, как под копирку. В конце концов, я решаю пойти за одним из этих чудаков, мне ведь больше нечего терять, да и что делать мне самому в этой толпе я собственно не знаю. Когда мы проходили самый большой зал, куда я и попал в начале, мне удалось лучше разглядеть помещение. Комната имеет форму многоугольника и чем-то напоминает круг, белые высокие стены, большой потолок, с которого исходит широкая лестница. Теперь я присмотрелся к людям, что движутся не безобразно, как я думал сначала, а слажено и по разноцветным линиям, которая для каждого своя. Я продолжаю идти за тем мужчиной по лестнице. Когда мы выходим наверх, то передо мной открывается мой прежний мир: я стою на Броккен стрит, вечер, холодно. Как-то странно видеть его таким привычным и знакомым. Я для уверенности даже потер глаза, но они меня не обманули, я все так же стою на улице. Мужчины, за которым я шел, не видно, как будто и вовсе его здесь не было. Я сильно замерз и не чувствую рук. Куртка, которую я оставил в доме перед тем, как зайти в чудо-дверь, сейчас бы не помешала. Я решаю пойти в дом и забрать её, но останавливаюсь еще, не сделав и пару шагов... В доме горит свет.

Моя мама очень любила музыку. Она восхищалась каждым звуком и приучала меня с самого детства находить в каждой строчке и в каждой песне частицу себя, погружаться в свои раздумья, в глубины души. Мы часто слушали классику, джаз, реже поп-музыку и рок, но все жанры для нас были одинаково мелодичными и по-своему загадочными. Я научился видеть прекрасное и переживать эмоции автора. Могу сказать вам лишь одно: счастливые люди не пишут грустных песен, любимые не пишут о неразделенных чувствах, а одинокие люди – о радостях жизни. А если даже и пишут, то эти песни получаются неискренними, фальшивыми, в них трудно проникнуть, и их смысл не совсем точен и понятен. Это то же самое, что, например, приказать смеющемуся человеку немедленно заплакать. Он выдавит из себя максимум пару слез. Вот так и с музыкой. Когда я был маленьким, родители часто оставляли меня одного дома по вечерам. Зак работал допоздна, а я часами ждал его возвращения. Мне было грустно, одиноко и вовсе не было чем заняться. Вот тогда я, пролистывая каналы на телевизоре, наткнулся на музыкальный. С тех пор я больше не скучал. Это так увлекательно просто лежать на кровати и слушать мелодии, переживая все новые и новые ощущения. Это как путешествие, понимаете? Даже в несколько раз лучше. Меняется песня – меняешься ты, и каждая из них дает тебе тепло, новую жизнь, нового тебя. Музыка научила меня мысли, фантазии, подарила мечты. Так часто я закрывал глаза и представлял, что рядом со мной мать, отец и брат, так часто я покидал жестокую реальность и сбегал к своей идеальной семье, и так же часто разочаровывался в своей жизни, когда приходилось открыть веки.

Я стою у входа и не могу поверить своим глазам: повсюду чистота и блеск, в коридоре не выключен свет, часы на стене показывают 23:20, а где-то издали доносится песня, которую я всегда включал, когда мне было одиноко. Joel & Luke – Love's To Blame. Медленно, еле дыша и едва касаясь пальцами ног пола, я двигаюсь на звук. Дверь в комнату приоткрыта, я немного отодвигаю её и заглядываю внутрь. За столом спит девушка на бумагах, а музыка едва слышно играет с проигрывателя. Я застыл в дверях и не могу сказать ни слова, ни выдавить из себя звука. Золотые шелковистые волосы расстилаются и переливаются под светом настольной лампы. Я подхожу ближе и приседаю на корточки перед этим ангелом. Господи, как долго я тебя искал.. Несса.. Я легонько провожу по макушке девушки, затем поправляю за ухо выбившуюся прядь. Она улыбается во сне, наверное, видит хороший сон. Я нашел тебя и больше никуда и никогда не отпущу. Несса поворачивается и потихоньку открывает глаза, а я встаю, держась за стол одной рукой. Девушка протирает глаза, трет лоб рукой и заметив меня, чуть не вписывается головой о стену.

– Боже... Джереми.. – шепчет она и касается пальцами своих губ. – Я сплю...

– Ты спишь.. – шепчу в ответ я и улыбаюсь. Затем подхожу к ней и глажу ладонью щеку. – Не просыпайся, моя хорошая, не уходи от меня..

Девушка улыбается и накрывает мою ладонь своей.

– Я так долго тебя ждала, Джереми. Но ты не приходил в мои сновидения..

– Несса.. теперь твоя очередь обещать, я сдержал свое слово.

– Ты сейчас говоришь, что ты живой? – удивленно спрашивает Ернестайн и открывает рот.

– Как видишь, – пожимаю плечами я.

– Я не знала.. Боже.. Джереми.. Если бы я знала..

– Тише.. – шепчу я и касаюсь рукой её нежных, как лепесток розы, губ. – Пойдем со мной..

– Куда?

– Просто пойдем, – говорю я и беру Нессу за руку.

Уже на выходе я останавливаюсь и разворачиваюсь к девушке.

– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я.

– Что..?

Я вижу, что она растерялась от моего внезапного вопроса и не сразу нашла на него ответ.

– Конечно. – после недолгой паузы отвечает Несса.

По её глазам не трудно определить её мысли. Они туманные, на них пелена, а значит, она все еще думает, что спит. Пусть думает, что хочет, я ведь и сам не до конца уверен в реальности происходящего. Мы идем по темной улице, фонари здесь не работают, хотя в прошлые разы, когда я бродил около этого дома, было светло, и они освещали мне путь. Кода я увидел, что Несса дрожит и дышит на ладони, то укутал её в куртку, которую нашел в доме. Она взяла её за ворот и поднесла к носу.

– Я бы дышала этим ароматом целую вечность.

Эти слова вызвали у меня улыбку. Искреннюю, не ту, что я часто использую при других людях. Я поправил на Нессе куртку и прижал к себе поближе. Сейчас я не знаю куда мы идем, но я и не собираюсь планировать маршрут. Город в это время полупустой и я решаю показать девушке свое любимое место. Мы движемся к самому высокому зданию в Стрейтбурге.

– Ты говорил мне что-то про обещание.. – говорит Несса и смотрит мне прямо в глаза. – Скажи сейчас.

– Позже, – говорю я, а затем беру её на руки и перекидаю через плечо.

– Отпусти! Что ты делаешь? Вдруг кто-нибудь увидит? – смеется Несса.

– Ты же во сне, зачем так переживать об этом? – кричу я ей и хлопаю по мягкому месту.

– Ну и что, Джереми! В реальной жизни мы бы так не делали! – вопит девушка.

– Вот именно, наслаждайся моментом! – говорю я ей и начинаю кружиться.

Мы веселились, а теперь доходим к высотке уставшими и с неровным дыханием. Я беру Ернестайн за руку и веду к подъемнику. Она нарушает тишину лишь тогда, когда мы добираемся наверх. Здесь намного холоднее, чем я думал.

– Джереми, это ведь все не по-настоящему? – спрашивает Несса, разглядывая город.

Я киваю.

– Как бы я хотела, что бы тебе тоже снился этот сон.. – улыбается девушка, – Было бы здорово, правда? Ты ведь искусственный, голографическая проекция тебя настоящего. Мне кажется, что если я коснусь тебя, то ты исчезнешь...

– Проверь это, – говорю я.

– Зачем? Ты ведь все равно ничего не вспомнишь.. – отвечает Несса и я вижу в её глазах застывшие слезы, – Как жаль, что ты этого не вспомнишь.

Она подходит ко мне и целует. Я приобнимаю её за талию и среди этой холодной ночи во мне разгорается тепло. Я чувствую сердцебиение Ернессы, оно немного сбитое и полностью соответствует моему. Еще одну минуту – и меня нет, я растаю, растворюсь, улечу. Никогда, до этого момента, я еще не ощущал себя таким уязвимым к чувствам, которые уже много лет считал женской слабостью, но никак не предназначенной для мужчины. Я ошибся, это самое лучшее, что происходило со мной за все время. Во мне бушует одновременно и океан, и море, даже самые мелкие воды стали неспокойными. Но я прекращаю витать в небесах, когда Несса отстраняется от меня. Все так же, не открывая глаза, она стоит и сжимает кулаки.

– Что случилось? – тревожусь я.

– Будильник, – шепчет под нос себе девушка, – Сейчас, вот.. Погоди.. Он сейчас прозвучит..

Услышав это, я начинаю смеяться. Несса в непонимании смотрит на меня и хмурит брови.

– Что ты смеешься? Я сейчас проснусь, и ты останешься один! – бубнит девушка.

Я вникаю в смысл её слов. И действительно – я ведь один, Нессы нет, я сейчас целовал свою шелковую подушку и бубнил во сне. Завтра мой день рождения и все станет на свои места: любящие друзья, уважающие коллеги, прибыльная работа и Кэйт. При упоминании её имени у меня появился ком в горле. Сейчас ночь, а значит, мы лежим в обнимку, наши тела переплетены, а все это не больше чем обычный мираж, видение, которое на следующий день не будет иметь значения.

– Несса, обещай мне, что ты не уйдешь, как только настанет рассвет.. Я должен знать наверняка.. Это ведь не мираж, так ведь? – я беру за руку девушку.

Она не смотрит мне в глаза и из-за этого мне становится невыносимо грустно.

– Посмотри на меня.. – говорю я, – Прошу, останься со мной..

– Джереми.. Я не знаю как.. – я слышу в её голосу нотку слез, – Если бы я могла...

– Где ты есть? Где ты была все это время? – спрашиваю я, а затем мой голос срывается, и я перехожу на шепот, – Куда пропала и главное... почему?

– Джереми.. я не та, кем являюсь, не та, кем ты представляешь меня.. Пойми, это трудно объяснить.

– Попытайся, – шепчу я и провожу по волосам девушки.

Она уворачивается и подходит к самому краю высотки. Я стою все так же на месте, мне больно от того, что Несса не доверяет мне. Если она не хочет мне рассказать всю правду – значит не стоит её допрашивать. Я все понимаю, я никто для неё, но ведь тогда и она – никто для меня.

– Можете не отвечать, мисс Картер, – поджимаю губы я, – Вы соврали, я ведь не вхожу в круг вашего доверия. Да, и давайте больше не будем знакомыми. С этого момента и навсегда. Незнакомцы.

Не дожидаясь ответа, я становлюсь на мачтовый подъемник и спускаюсь. Хватит с меня этих игр, я не игрушка, чтобы манипулировать моими чувствами. Что она вообще возомнила о себе? Теперь я начинаю понимать, что все женщины актрисы, не более того. Просто с разными людьми они играют разные роли. Но я никак не зритель и тем более не хочу им являться. Я живой человек и мне видно спектакль, что разыгрывает Несса. Все мои попытки найти её были предостережением. "Зашел – борись" – я не хочу больше бороться за её несуществующие чувства, сейчас же возвращаюсь домой.

***

Я проснулся рывком и сразу не сообразил, где нахожусь, но, осмотревшись вокруг, понял, что я на диване в доме Ернестайн. Я вздохнул и тут же закашлялся – пыль. Вокруг много пыли, все той же пыли. Интересно, когда я сюда пришел.. Конечно же, Несса мне приснилась. Плохой сон, такой желанный сон. Я поднимаюсь и стряхиваю с себя серые комки и провожу рукой по голове. В горле пересохло и я вовсе не чувствую себя бодрым. Интересно, я приехал сюда вчера ночью? Что только не сделаешь на пьяную голову. Когда я очистился от грязи и комков, то сразу же направился к столу, на котором оставил личные вещи. Так, часы, цепочка... Но где же куртка? Наверное, оставил в машине, которую вчера чисто по-дурацки угнал на своей же вечеринке. 05:36. Я представил Кэйт и то, как она места себе не находит от того, что её полумуж непонятно куда запропастился. Нужно ехать к ней. Надеюсь, меня не встретят скалка и летящая в башку тарелка.

Я подхожу к двери и прислоняюсь к ней головой. Как же хорошо, что она такая холодная. Дергаю за ручку – заперто. Черт. Еще три часа я проведу в такой позе, если меня не посчитают бомжем и не вышвырнут с подъезда. Но вскоре за дверьми послышались шаги и звук ключей, она отодвигается, и я чуть не падаю головой вниз. На пороге стоит Кэйт в халате и с помятым лицом. По её глазам я вижу, что она плакала.

– Кэйт, я..

– Проходи, – перебивает она, – Быстрее, здесь холодно.

Я захожу в дом с лицом провинившегося пса, хотя, по сути, так оно и есть. Я сбежал с праздника, бросил всех отмечать свой день рождение без именинника, оставил одну свою девушку, да еще и явился ранним утром. Я иду прямо за Кэйт в спальню, но перед моим носом с грохотом захлопнули дверь. Чудесно, значит эту ночь, точнее утро, я проведу в обнимку с подушкой и наедине с мыслями. Я запутался, Господи, так запутался. Нессы нет, но я думаю, что она есть. Мои сны выглядят настолько реалистично, что я путаю их с настоящей жизнью. Последние полгода я пытаюсь найти Ернестайн, но когда нахожу, то разочаровываюсь. Я совсем не понимаю, почему она не доверяет мне, что скрывает? Устал? Очень. Мне нужно поговорить с ней и поставить точку на этих отношениях, я больше так не могу. Порой мне кажется, что я схожу с ума, или уже сошел. Вы знали, что сумасшедшие не признают своей ненормальности?

Сразу после того, как я включил мобильный, он завибрировал.

– Да, Ник, – принимаю звонок я.

– Поднимай свою задницу, Роунстон, где бы ты ни был сейчас, и двигай к морю. Жду тебя там.

– Ник, я устал и не хочу.. Ник?

Вот чертов засранец, научился у меня кидать трубку, не дожидаясь ответа. Придется идти.

– Ну и куда это ты?

Я не услышал, как Кэйт появилась за моей спиной. Чуть не заработал себе инфаркт. Не женщина, а привидение.

– Какая тебе разница? – выдавливаю сквозь зубы я.

– Да нет, никакой, – поднимает руки девушка, – Кроме того, что мы живем вместе и ты шлялся где-то целый вечер и ночь!

На меня накатила волна злости.

– Я не твоя собственность, Кэйт, – процеживаю я, – Если бы захотел, то мог бы вообще не возвращаться!

– Так почему тогда вернулся?! – кричит она.

– Сам не знаю! – выпаливаю, – Нужно было бросить тебя еще в клубе!

Кэйт то открывает, то закрывает рот, как рыба. Видно, что она не ожидала такое услышать от меня. Пользуясь моментом, я обуваюсь, беру первую попавшеюся куртку и выхожу за дверь.

***

Небо превратилось в золотую с оттенками фиолетового картину, на которую художник взял и ляпнул желтой краской. Сейчас рассвет, а это самое холодное время, тем более осенью и тем более на берегу моря. Ник стоит на самом краю пирса и машет мне рукой. Ну какой идиот в такую рань выйдет из дому? Эх.. Холодный воздух щиплет щеки и нос от этого я все сильнее кутаюсь в свою парку, радуясь, что именно она оказалась под рукой. Стараясь не испачкать кроссовки о песок, я еле ступаю на ноги и то и дело выбираю, куда сделать следующий шаг. Ник стоит и смеется с меня, а затем хлопает ресничками и имитирует бабскую походку. Он так хорошо это делает, что я и сам начинаю улыбаться.

– Что, так на бабу похож? – спрашиваю я и обнимаю друга.

– Прирожденная роковая женщина, – подмигивает друг, – Рассказывай.

– О чем? Все хорошо.

– Не притворяйся, Джереми, – закатывает глаза Ник, – По тебе не скажешь, что все нормально. Я тебя внимательно слушаю.

– Ты меня вызвонил ради этого?

– Еще бы, – говорит друг, – И давай не бубни. Раньше тебя радовали такие утренние прогулки. Вспомни, как ты меня вытягивал из дому прошлой весной.

Ник простелил покрывало на доски и вселся на него по-турецки. Я рассказывал ему обо всем, что творилось со мной, начиная со старшей школы, и теперь скрывать что либо не имеет смысла, да и я чувствую, что взорвусь, если буду постоянно держать весь этот бред в себе. Со временем я убедился, что каждому человеку нужно иметь рядом с собой такого же, как и он сам, свою же копию, которой можно доверять, рассказывать самые запретные секреты и даже такой маразм, который творится в моей голове. Раньше я делился с Ником самыми безбашенными идеями, которые приходили в мою голову, и он не только поддерживал их, но и помогал воплощать. Так что же изменилось сейчас?

– Я бы рассказал тебе обо всем, если бы сам понимал, что творится в моей голове, – после долгой паузы все-таки говорю я, – Ник, я вижу сны...

– Чувак, мы все видим сны, – перебивает меня друг.

– Да ты хочешь меня выслушать, черт побери! – срываюсь я, – Не перебивай, я и так не знаю, как все это описать.

Ник замолкает.

– Я вижу сны, Ник. Еще в Мае я начал видеть эти дурацкие реалистичные сны. Благодаря им я стал спокойнее, умиротворенней, именно из-за одного из них я решил вернуть Кэйт. Как бы это не звучало, но я уже целый месяц ищу Ернестайн. Да, Ник, называй меня сумасшедшим, идиотом и последним придурком, но я, как только ко мне вернулась память, начал поиски. И вчера я, наконец, увидел её, Ник.. Но она не так отреагировала, как я думал, понимаешь?

– Где ты её увидел? – спрашивает друг, – Её уже полгода никто не видел.

– Во сне, – неуверенно отвечаю я.

– Ты сам себя слышишь? Джереми, пойми, сон – это лишь воображение, оболочка. Мы сколько угодно можем хотеть там остаться, но это не возможно, так же, как и уйти от настоящей жизни. Это все пелена, она раствориться, и останется только где-то на краю сознания. Мы не можем жить и там, и там. Нужно сделать выбор: жить мечтами или реальностью.

Я потер рукой глаза, они невыносимо пекут.

– А если реальность настолько противная, что хочется выбрать мечты, пелену? Я устал от всего, что окружает меня день у день, мне надоели заботы, работа, даже та самая Кэйт.. Ох, Ник, я так запутался... – говорю я и слаживаю руки у губ, как в молитве, – Почему так сложно, Ник?

– Это жизнь, дружище, – поджимает губы тот и кладет мне руку на плечо, а затем улыбаясь произносит, – Она всегда нелегкая. Но я знаю, как сделать её на уровень легче. Ты со мной?

– А у меня есть выбор? – улыбаюсь я.

– Правильно мыслишь, – подмигивает друг.

***

Вечером я возвращался домой после того, как мы с Ником сходили в боулинг и немного переборщили с алкоголем. Это произошло по моей вине, ведь именно я не хотел покидать тот чудный бар, чтобы хоть как-то забыться. Дома Кэйт, а её я хочу видеть в последнюю очередь. Я проводил друга, а затем пошел бродить по улицам. В голову постоянно лезли мысли о Нессе и о том сне, сколько бы Ник не старался их оттуда вышвырнуть. Мне нужно расставить ценности, понять, что действительно важно, а что является пустяком. В этом мире у меня есть Кэйт, которая, несмотря на все недопонимания, что происходили между нами, все еще любит меня. Но люблю ли её я? Трудно ответить. Когда я счастлив, то думаю, что все-таки да, когда я в полном отчаянии, то посмотрев в её глаза, понимаю, настолько они чужие. Я очень изменился за эти месяцы, но когда дело идет об отношениях, то я полный ноль. Это не нехотение быть рядом с кем-то, это просто невозможность принять заботу, нежность, тепло. Я так долго был один и при этом прятал свое тепло под сотнями замков и лабиринтов, что окончательно потерял к ним ключ и потерялся сам. Привыкший к той мысли, что другие не умеют любить и что тратить на них свое время, отдавая заботу, – бесполезно, я не заметил, как сам стал принципиальным циником. Даже после тех снов, что снились мне уже очень давно, я не стал лучше, я лишь поменял свое мнение и принципы жизни, а внутри я все тот же гнилой человек. Если душевное уродство притрусить немного сладкой пудрой, то внешне она станет немного привлекательней, но ведь оболочку со временем впитает эта гниль и душа примет свой прежний облик. Но если постоянно подсыпать пудру, то ведь будет казаться, что этого уродства и вовсе не было, так ведь? Несса подарила мне нового меня – чистого, непорочного, как младенца, заставила поверить в это, но с её уходом ушла и эта иллюзия. Что я сейчас чувствую? Меня обманули, кинули на произвол судьбы, оставили в одиночку разгребать внутреннее дерьмо. И как я должен себя вести? По-ангельски? Строить из себя идеального мужчину? Или быть может продолжить всех обманывать, в том числе и себя? Я похож на актера, что сыграл свою роль и теперь скитается, не может найти свое предназначение, цепляется за предыдущую игру, но начав играть, понимает, что зрителей не осталось. Чем хуже меня Ернестайн? Пусть она та еще актриса, пусть у неё нет доверия ко мне, но она не ломала жизни, кроме моей, не пыталась быть кем-то, и рассказывала о своих настоящих взглядах на те или иные вещи. Мне нужно объясниться с ней.

Я стоял в коридоре и скидывал грязные кроссы после того, как моя прогулка была исчерпана, и я посетил круглосуточную аптеку. Они все в песке и даже изнутри, чему явно не обрадуется Кэйт.

– Уже пришел...

На пороге стоит блондинка со слаженными руками на грудях.

– Как видишь, – неохотно выдавливаю я.

Я скидаю куртку и чуть не сваливаюсь на пол, но Кэйт вовремя подхвачивает меня.

– Я сам, – отмахиваюсь.

– Джереми... нам нужно поговорить.

– Не хочу, устал, – бросаю я и иду в спальню, по дороге сбрасывая с себя одежду.

Девушка, молча, ложится в кровать и отворачивается от меня. Я тоже следую её примеру и ложусь на бок спиной к ней. Засунув руку под подушку, я ощущаю дискомфорт и вспоминаю, что не снял часы. Смотря на них, освещенных светом уличных фонарей, я думаю о Заке. Он был прав на счет того, что у дорогих тебе людей должны быть мелочи, подаренные тобой, которые сохранят память о тебе, где бы ты ни находился. Что я мог бы подарить такому чудаку, как Ник? Я давно уже не делал подарков и забыл, как это делается. Ему наверняка нужно что-нибудь особенное – друг ненавидит банальные вещи. А Кэйт? Пусть даже я не хочу, чтобы у неё была память обо мне, но не факт, что она этого не хочет. Бэмби я знаю что преподнести, так же как и маленькому Кайли. Завтра нужно сходить за покупками.

– Джереми, кто я для тебя? – тихо шепчет мне в спину Кэйт.

Ох, Кэти, я так долго думал об этом, но до сих пор не знаю ответа на этот вопрос.

– Кэйт, ложись спать.

– Я не усну, пока ты не скажешь мне, – настаивает она.

Я поворачиваюсь.

– Что ты хочешь от меня услышать, Кэт? – после недолгой паузы шепчу я, – Быть может, мне сказать тебе, что я тебя люблю? Или предложить тебе выйти за меня? Кэйт, я не знаю.

– Если не знаешь, что сказать – говори правду.

– Я бы с удовольствием, но я не могу знать, где правда, а где ложь. Порой мне кажется, что я сам себя обманываю.

Кэйт поворачивается ко мне лицом и гладит ладонью мою щеку.

– Я люблю тебя, Джереми, – шепчет она, и я вижу слезы в её глазах, – И, прошу, не говори мне, что я сказала глупость, ведь это правда. Правда – это то, что чувствует твое сердце.

– Оно молчит, – отрезаю я.

– Нет, оно всегда о чем-то тебе говорит.. Прислушайся.

Мы лежим в полной тишине, Кэйт тихо плачет и думает, что я не вижу её слез. Я не хочу её обижать, она не виновата в том, что я мерзавец. Я приобнимаю её и целую в макушку.

– Ты дорога мне, Кэйт. Но я тебя не стою, ты достойна лучшего.

– Я не желаю лучшего, – говорит Кэт и прижимается ко мне всем телом.

– Ты будешь счастлива, Кэйт, – шепчу я и кусаю губы, чтобы не выпустить слезу.

– Только с тобой, – добавляет она.

Нет, Кэйти.. Только не со мной. Я не могу дать тебе любовь, моя хорошая, я плохой человек. Прости меня.

Глава 9

Ночь в Стрейтбурге очень отличается своим холодом от весьма жаркого дня. Всему виной Северное море – именно оно мешает теплу проникнуть в каждую клеточку тела и растворится в нем. Я иду по пустой улице, вокруг ни души, в такое время вообще трудно встретить на пути адекватных людей. Все либо спят, либо же нежатся в объятьях своих половинок. Что я забыл тут в два часа ночи? Бессонница. Уж её я не ожидал потому, что перед сном выпил немного снотворного для лучшего сна. Один раз в жизни мне захотелось по-человечески выспаться, валяясь в кровати до обеда, но нет же, глаза не смыкаются. Кэйт тихо сопела и видела третий сон, а я, как дурачина, лежал и считал квадратики на потолку. Кстати, вы знали, что это хорошо убивает время? Вскоре мне надоело и я, по-тихому одевшись, вышел на улицу. И вот, собственно, я здесь. У меня отмерзли пальцы и из рта клубится пар, но возвращаться я не намерен, уж слишком далеко ушел от дома. Я прохожу мимо фирмы, и ноги сами несут меня по знакомой улице. Броккен стрит. Фонари не работают, что меня больше не удивляет. Вообще город как будто бы умер – такой тишины в Стрейтбурге не было уже давно. Я подхожу к дому Ернестайн, меня туда всегда тянет. Наверное, виной всему служит расстановка мебели и уют, несмотря на грязь. В принципе, я могу там немного убрать, и дом вполне будет придатен для жизни. В окнах свет не горит, да и освещает мой путь только яркая луна. Если бы не она, то я бы перечипался через каждый камешек и матерился от боли, как последний сапожник. Я дергаю за ручку, но дверь оказывается запертой. Хм. Может быть, дом выставили на продажу? Заглянув под коврик, я не нахожу запасной ключ, он оказывается находиться в мелкой щели между крышей и стеной. Я открываю и захожу внутрь.