Текст книги "Строптивая"
Автор книги: Доминик Данн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Камилла смотрела на двух женщин, пристально глядевших друг на друга. Она подошла к Фло Марч и взяла ее за руку.
– Идемте, мисс Марч, – сказала она мягко. Одной рукой она обняла ее за плечи, другой взяла ее за руку и повела Фло к выходу.
У алтаря преподобный доктор Руфус Броунинг начал читать молитву Господня. Симс Лорд отвел Паулину на место. Слуги и служащие стояли потупившись, делая вид, что они ничего не видели.
Выйдя из церкви, Фло начала плакать.
– Мне так стыдно, – сказала она. – Не надо было приходить.
– Да, не надо было, – сказала Камилла спокойно, но не осуждающе.
– Я думала, похороны такие же, как у Гектора.
– Нет.
– Я лучше пойду.
– Да.
– Послушайте, Камилла, до того, как уйти, я хочу кое-что вам сказать. Пожалуйста, выслушайте.
– Конечно.
– Мне важно, чтобы вы знали. Камилла кивнула.
– Я не виню ее за то, что она ненавидит меня так сильно, но я хочу, чтобы вы знали. Я по-настоящему любила его. Не из-за баксов, клянусь. Я действительно его любила.
Камилла посмотрела на нее в своей беспомощности, разрываясь между симпатией к Фло и лояльностью к Паулине.
– И Жюль часто говорил мне, что любит меня. Правда, правда. В конце концов, он даже сказал, что я была смыслом его жизни.
Камилла шагнула к ней и обняла. Затем повернулась и вошла в церковь.
* * *
О смерти миллиардера и коллекционера произведений искусства из Беверли-Хиллз Жюля Мендельсона объявили на следующий день после похорон. «Лос-Анджелес трибьюнэл», «Лос-Анджелес таймс», «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнэл» вынесли сообщение на первую страницу. Берни Слаткин, ведущий программы «Вечерние новости» на Эн-би-си, часть программы специально посвятил этому событию, смонтировав фрагменты кинокадров об основных вехах в жизни великого финансиста, включив кадры, снятые во время его дружеских разговоров с президентами Соединенных Штатов и другими мировыми лидерами на различных конференциях по экономике. Несколько еженедельных журналов, в том числе «Тайм» и «Ньюсуик», уделили внимание его блистательной карьере.
* * *
Гортензия Мэдден проработала несколько недель над статьей о находке потерянной рукописи Бэзила Планта, писателя, умершего в бесчестии от пьянства и наркотиков, не издавшего книгу, которую он считал своим шедевром, романа о фешенебельном обществе, в котором он проводил свое время. Книга, если и существовала, то после его смерти найдена не была. Гортензия отдала должное Филиппу Квиннеллу за участие в обнаружении давно пропавшей рукописи, но в статье в «Малхоллэнде», за которую Люсия Борсоди обещала ей обложку, она была главной героиней, точно определившей, что найденная рукопись именно та, которую издатели Бэзила Планта давно отчаялись отыскать.
Она, говорилось в статье, разыскала таинственного молодого человека по имени Лонни Эдж, в чьем бунгало в Голливуде находилась рукопись. В статье делался намек на то, что, возможно, мистер Эдж снимался в главных ролях в порнографических фильмах и рекламировал товары в похотливых журнальчиках. Эти намеки делались для того, чтобы повысить интерес к ее истории и навести на мысль о сомнительных отношениях между писателем и молодым человеком, но, будучи литературным критиком и членом интеллектуального истэблишмента города, Гортензия не сосредоточивала свое внимание на сенсационных подробностях. Лонни Эдж, однако, отказался от интервью, хотя он и не знал, что тихая, как мышка, Гортензия Мэдден и светловолосая Марвин Макуин, выступавшая с песенками в «Мисс Гарбо» в ту ночь, когда он с Гектором Парадизо отправился к нему домой и в связи с этим на какое-то время стал персоной нон грата в этом ночном баре, была одной и той же женщиной.
Ярости Гортензии Мэдден не было предела, когда Люсия Борсоди вызвала ее в свой кабинет, чтобы сообщить, что ее статья откладывается – «Лишь временно, Гортензия, успокойся», – из-за статьи Сирила Рэтбоуна о бывшей официантке кафе Фло Марч, любовнице одного из богатейших людей Америки Жюля Мендельсона, жившей в роскошном доме в Беверли-Хиллз и получившей признание врачей за спасение его жизни во время сердечного приступа у нее дома.
Фотография на обложке журнала изображала Фло Марч у ворот крематория в Вествуде с букетом увядших тюльпанов в руках. В качестве иллюстрации к статье была помещена давно забытая фотография Фло Марч, спасающейся от пожара в отеле «Мерис» в Париже, с футляром для драгоценностей в руке и Жюлем Мендельсоном на заднем плане.
В воскресенье на той же неделе архиепископ Кунинг, чьим призванием было соблюдение моральной чистоты общества, произнес проповедь с кафедры собора «Святой Вайбианы» о бесчестье мужчины, воспользовавшегося богатством для развращения нравов девушки, достаточно молодой, чтобы быть его дочерью.
* * *
Когда Дадли вынул из пластикового пакета новый номер «Малхоллэнда», Паулина заметила, что он отреагировал на фотографию Фло Марч на обложке.
– Ты ее знаешь, Дадли? – спросила Паулина.
– Нет, нет, не знаю, – сказал Дадли, но на лице его выразилось смущение. Он отвернулся и занялся уборкой: несколько лепестков от букета, присланного из Белого дома с карточкой «Дорогая Паулина, любовью и мыслями с вами. Джордж и Барбара», упали на стол и он одной рукой смел лепестки в другую руку, проделав работу, которая обычно выполнялась горничной.
– Дадли, – сказала Паулина.
– Да, миссис Мендельсон. – Он выбросил лепестки в корзину для бумаг.
– Обернись.
– Да, мэм.
– Эта женщина бывала в доме? Дадли молчал.
– Скажи мне правду, Дадли.
– Да, миссис Мендельсон.
* * *
Если бы Паулине пришлось прожить жизнь еще раз, то, вероятно, она не сделала бы того, на что решилась в тот день.
В глубине души она понимала, что принятое решение неправильно. Но ее гордость овладела разумом, и никакие убеждения людей, принимавших близко к сердцу ее интересы, не могли заставить ее отказаться от своего решения. А оно состояло в том, чтобы оставить Фло Марч без гроша, хотя Паулина знала о намерении мужа обеспечить ее приличным содержанием.
Решение ее не имело ничего общего с деньгами, поскольку денег у нее было предостаточно. Три дня назад, после похорон Жюля, от Титуса Феэрхольма из Мельбурна, который всегда восхищался «Белыми розами» Ван Гога, поступил осторожный запрос в комиссию по наследству о возможности продажи, естественно, в подходящее время, картины за сорок пять миллионов долларов. Паулина знала, что на аукционе «Бутбис» она получила бы за картину еще больше. Нет, не деньги были главным в решении Паулины Мендельсон.
Она не могла допустить, чтобы женщина, которую она считала шлюхой, проституткой, разрушившей последние годы казавшегося идеальным брака, получила деньги.
– Эта женщина была в моем доме, – сказала Паулина, – когда я была в Северо-Восточной гавани, навещала отца. Она пришла сюда, в мой дом. Какой человек способен на это?
– Паулина, как близкий помощник твоего мужа, я должен предостеречь тебя. Он сделал распоряжения. У нее есть документы. Они подписаны Жюлем. И мной. И они засвидетельствованы мисс Мейпл и Олафом Педерсоном, который ухаживал за Жюлем.
– Я прекрасно знаю, кто такой Олаф Педерсон. Он был сообщником Фло Марч. Им были нужны только его деньги. Я слышала, как он звонил ей по телефону в тот момент, когда Жюль умирал. «Она там с ним», – сказал он. «Она» – он говорил обо мне, жене Жюля. Я случайно узнала, что она украла серьги с желтыми бриллиантами из кармана Жюля в тот день, когда у него случился сердечный приступ. Фридрих Гессе-Дармштатский сам рассказал мне, что разговаривал с ним незадолго до приступа, и речь шла о возвращении серег обратно к нему в Лондон.
– Я ничего не знаю о серьгах с желтыми бриллиантами, Паулина, или об Олафе и Фло. Но я знаю, что бумаги, которые находятся у нее, имеют законную силу. Я ручаюсь за это – сказал Симс. Симс Лорд сделал удачную, но незаметную для других карьеру благодаря близости к доминирующей и блестящей личности Жюля Мендельсона. Теперь, освободившись от его влияния, он стремился проявить настойчивость во взаимоотношениях с вдовой.
– Об этом говорится в завещании? – спросила Паулина.
– В завещании этого нет, но эти бумаги уже вступили в силу.
– С каких пор?
– С прошлой недели.
– Только с прошлой недели? А когда мисс Мейпл получила эти бумаги?
– В пятницу.
– В пятницу? В день, когда умер Жюль, это ты хочешь сказать? В день кардиосканирования, когда Олаф, преданный Олаф, завез его к ней по пути из больницы домой?
– Да, – сказал Симс.
– В предвидении его смерти, так выходит?
– Можно истолковать и так, вероятно.
– Я привлеку ее к суду. По обвинению в злоупотреблении влиянием на больного человека. Запомни, есть свидетели, видевшие, как она тайком пробиралась в его палату в отделении реанимации в Седар-Синай, переодевшись в украденную форму медсестры, или выдавая себя за его дочь. Запомни это все, Симс.
По мнению Симса Лорда, элегантная и воспитанная Паулина Мендельсон превратилась со времени смерти Жюля в другую женщину, женщину, обезумевшую от ненависти к Фло Марч, но он все же восхищался ее силой духа.
– Паулина, кроме тебя, я вероятно, самый близкий человек к Жюлю. Он этого хотел, – сказал Симс терпеливо.
В последнее время она быстро приходила в ярость, а потому, повысив голос, сказала:
– На чьей ты стороне, Симс? Давай выясним это раз и навсегда.
– Конечно, я на твоей стороне, Паулина, – сказал Симс успокаивающе. – В этом не может быть сомнения. Но могут быть последствия, очень неприятные последствия того, что ты предлагаешь сделать.
– Какая получается сумма того, что она хочет? – спросила Паулина.
– Свыше миллиона, но меньше двух, как я предполагаю. Я советую тебе заплатить ей и покончить с этим.
– Заплатить ей свыше миллиона долларов? Ты с ума сошел?
– Столько стоит кольцо на твоем пальце. И шестая часть стоимости картины Сислея у тебя над головой, – сказал Симс, раздраженно взмахнув рукой, как бы подчеркивая абсурдность ее беспокойства о потере миллиона долларов. – Черт возьми, какая разница? Заплати ей.
– Никогда! – яростно бросила Паулина. – Если она так нуждается, скажи ей, чтобы продала серьги с желтыми бриллиантами, которые украла у моего мужа из кармана в тот день, когда у него случился сердечный приступ в ее доме.
Симс покачал головой.
– Боюсь, что ты очень пожалеешь об этом, Паулина. Взглянув в окно библиотеки на лужайку и «сад скульптур»
и дальше на бассейн и павильон, она подумала, были ли она и Жюль когда-нибудь счастливы. Или «Облака» были не чем иным, как великолепной декорацией для спектакля, которым оказался их брак?
Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 22.
«Я заказала новые диваны, я выбрала для обивки серый атлас – по девяносто пять баксов за ярд. Жюль говорил, что я потратила огромную сумму, но я не обращала внимания. У него были деньги. Если бы Паулина потратила девяносто пять баксов за ярд или даже сто девяносто пять баксов, он бы ничего не имел против.
Позволь мне рассказать об этих диванах, потому что они играют важную роль в моей истории, особенно после того, как Киппи Петуорт один из них закапал кровью. Нелли Поттс, мой высококлассный декоратор, сказала, что они – точная копия эскизов Коко Шанель, сделанных для ее апартаментов в отеле «Риц» в Париже. Мне нравится, как это звучит – «эскизы Коко Шанель»… Я все ждала и ждала их, предвкушая радость. Казалось, их делали вечность. Наконец их привезли. Я расставила их в комнате, была в сильном возбуждении, несколько дней не могла ни о чем думать, кроме моих обитых серым атласом диванов. Я садилась на них и так, и этак, пока не нашла удобного, постоянного места. Затем я начала привыкать к ним. И жизнь опять стала пустой, проходила в ожидании приезда Жюля без четверти четыре или в забавах с Астрид. Приходила Глицерия, горничная из соседнего дома, попить чай. Да, диваны были красивые, но они были ничто.
Ты понимаешь, что я хочу сказать? Ничто. Они были ничто. Просто диваны. Как я была просто любовницей».
ГЛАВА 23
Фло Марч. Фло Марч. Фло Марч. С появлением ее фотографии на обложке «Малхоллэнда» Фло Марч прославилась. О ней говорили везде. Журналы называли ее «бесчестная любовница обесчещенного миллиардера». «Вы слышали? Она явилась без приглашения на похороны Жюля, и между Паулиной и этой ужасной женщиной произошла такая сцена, вы не поверите». Ее имя стало так же хорошо известно на фешенебельных приемах, как в кафе «Вайсрой», где она когда-то работала и где все посетители хотели побольше узнать о ней. Керли и Белль, защищавшие ее, стали важными персонами из-за близкого знакомства с ней. В баре «Мисс Гарбо» Мэннинг Эйнсдорф и Джоэль Циркон рассказывали о ней разные истории. Женщины, сидевшие обычно рядом с ней под фенами в салоне Пуки и не замечавшие ее, тем более не разговаривавшие с ней, теперь заявляли, что хорошо с ней знакомы. Даже близкие друзья Паулины не могли устоять и обменивались между собой информацией о женщине, в доме которой у Жюля Мендельсона случился сердечный приступ. «Она приходила на похороны Гектора Парадизо. Протиснулась прямо к гробу», – говорили одни. «Конечно, вы видели ее. Она делает прически у Пуки. Очень миленькая, но заурядная, разодетая в «Шанель», – подхватывали другие. «Мэдж Уайт действительно встречала ее, в ресторане в Вэлли, где она обедала с Жюлем, – сообщали третьи и добавляли: «Она задавила собаку Фей Конверс. Убила ее. Малышку Астрид, которая принадлежала когда-то Гектору».
В течение двух недель, пока ее фотография красовалась на обложке журнала «Малхоллэнд», Фло Марч, стыдясь вызванных ею пересудов, прекратила всякие контакты со всеми, кого знала. Она перестала отвечать на телефонные звонки и не прослушивала автоответчик. Друзья приходили к ее дому и звонили в дверь, но она не открывала. Пуки оставлял ей записку за запиской на стекле ее машины, в которых писал, что будет счастлив приходить к ней по утрам до открытия своего салона, чтобы делать ей прическу, но она не отвечала. Даже Глицерия, горничная Фей Конверс, не смогла проникнуть в дом, хотя каждый день приходила и приносила еду, которую оставляла у двери, ведущей в плавательный бассейн. Иногда Фло даже не вставала с постели. Она начала пить вино и принимать «валиум».
На Симса Лорда была возложена обязанность сообщить Фло, что финансовые распоряжения, сделанные Жюлем в отношении ее в день его смерти, комиссия по наследству собирается оспаривать. Он пришел к ней в дом по поручению Паулины Мендельсон, чтобы лично переговорить, поскольку она не отвечала на его звонки.
– Что это в сущности значит? – спросила Фло, потрясенная его заявлением.
– Что вы ничего не получите, Фло. Кроме того, что Жюль подарил вам.
– Но почему? – спросила Фло.
– Комиссия по наследству считает, что имело место злоупотребление влиянием на Жюля, когда он был слишком болен, чтобы отдавать себе отчет в том, что он подписывает, – ответил Симс.
– Чьим влиянием? – спросила Фло. Симс не ответил.
– Моим? Вы это хотите сказать?
– Я всего лишь передаю то, что мне поручено, Фло.
– Нет, Симс, вы не просто передаете, вы участвуете в этом. Ваша подпись как свидетеля стоит на тех документах.
– Я действую в интересах комиссии по наследству, где выполняю роль душеприказчика, – сказал он.
– Комиссия по наследству, это кто? Паулина? Это Паулина считает, что имело место злоупотребление влиянием на Жюля? Вы ведь знаете, что это неправда, не так ли?
Фло сидела на обитом серым атласом диване. Охваченная чувством паники, она встала, чтобы он не заметил ее трясущихся рук. Она прошла мимо него к бару, взяла бокал и налила белого вина из полупустой бутылки. Симсу нравилось, как она была одета – в брюках и свитере. Ему нравился запах духов «Фракас», исходящий от нее. Ему нравились ее красивые рыжие волосы, завязанные на затылке. Ему нравилось, что она не пользуется косметикой. Он понял, что она ему очень нравится.
Когда она проходила мимо него, возвращаясь на свое место на диване, он взял ее за руку и остановил.
– Вы не предложили мне бокал вина, – сказал он, улыбаясь.
Она поняла его улыбку. Она нередко видела подобную улыбку на лицах пожилых мужчин, желавших ее с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет. Она кивнула головой в сторону бара.
– Налейте сами, – сказала она.
Он притянул ее к себе и начал целовать. Она стояла, не шевелясь, но не отвечала на поцелуи. Он начал тяжело дышать и приник к ней. Она отодвинулась от него.
– Нет, Симс. Это не для меня, – сказала она, помахав рукой перед собой.
Он продолжал держать ее.
– Послушай меня, Фло. Я мог бы заботиться о тебе. Ты могла бы остаться в этом доме. Я обеспечу тебя.
Она оттолкнула его.
– Вы пришли сюда, чтобы сообщить, что меня лишают законного наследства, и в то же время хотите наскоро покончить с этим, переспав со мной? Это так? – спросила она. – Как я ошиблась, думая, что у вас есть класс.
– Иди сюда, Фло. Ты меня действительно достала. Чувствуешь, какой твердый? – Он взял бокал из ее руки и приложил ее руку к ширинке.
– Уверена, что ваш большой друг Жюль не давал вам понять, что я настолько доступная, не так ли, Симс?
Симс расстегнул ширинку. Он вынул пенис, показывая его Фло, будто вид его мог вызвать у нее порыв желания и страсти.
Фло взглядом, полным презрения, отвергла его.
– Неужели я действительно кажусь такой дешевкой, Симс, что вы посчитали возможным выставить это передо мной? Не думаю, что вы сделали бы это перед Паулиной, прямо в библиотеке в «Облаках». Уберите. Седые волосы на лобке никогда не возбуждали меня.
Она села на диван, взяла журнал и, перелистывая его, ждала, пока Симс Лорд, красный от ярости, убирал свой сникший пенис и застегивал ширинку. Приведя себя в порядок, он направился к двери, поджав губы и приняв холодный вид. Открыл дверь и вышел, не попрощавшись.
* * *
В один из этих дней Филипп Квиннелл приехал к дому Фло и звонил, не переставая, но она не открыла. Он видел, что ее машина стоит в гараже, и знал, что она в доме. Он собирался уже уйти, но, дернув дверь, с удивлением обнаружил, что она открыта.
– Фло! – позвал он, войдя в холл.
На дворе стоял яркий солнечный день, но шторы в гостиной были опущены, и стоял полумрак. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел Фло, сидевшую в углу огромного дивана. Перед ней на кофейном столике стояла бутылка вина и стакан воды.
– Опасно оставлять дверь открытой в наши дни, – сказал Филипп, оглядывая комнату. – Каких только хулиганов не бродит вокруг.
– Какая разница, – ответила Фло, взглянув на него.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Я, что называется, немного скисла. Филипп взял бутылку.
– Ты же знаешь, великолепное, с аукциона «Брешани», – сказала она, точно имитируя голос Жюля Мендельсона.
– Это не поможет. Фло поежилась.
– Он ненавидел дешевое вино, которое я покупала в супермаркете, поэтому он прислал несколько ящиков своего лучшего вина на тот случай, когда приходил. Он ненавидел также дешевые бокалы, поэтому заставил меня заказать по дюжине разных размеров бокалов от «Штаубена» в Нью-Йорке. Он ненавидел дешевое постельное белье и заказал несколько наборов от «Портхольта», когда был в Париже. Единственная дешевая вещь, которую он любил, была я.
– Ты не дешевая, Фло, – сказал Филипп.
– Спасибо, Фил К., любезно с твоей стороны говорить так, но ты не знаешь о некоторых вещах, что я проделывала с ним.
– И знать не хочу.
– Не будь чистоплюем, Фил К.
Филипп взял бутылку вина, вошел в туалет рядом с гостиной и вылил остатки в унитаз.
– Звучит так, словно слон писает! – крикнула она ему. Филипп засмеялся. Он вернулся в гостиную и бросил бутылку в корзину для бумаг.
Фло наблюдала за ним.
– У меня его полно, – сказала она, имея в виду вино.
– Хочешь, я возьму тебя на собрание? – спросил он.
– Черт, нет. Я не готова встать посреди зала и выложить все мои беды людям. Я сама могу с этим справиться.
– Это ты называешь «справиться»? Лежа в темной комнате с бутылкой вина?
– Не ругай меня, Фил. – Она зажгла сигарету и оставила ее в уголке губ. Он сел и наблюдал за ней.
– Хочешь, я включу свет? – спросил он.
– Нет. – Она курила, не вынимая сигарету изо рта. Потом начала плакать.
– Я боюсь, Фил, чертовски боюсь.
Она встала и нетвердой походкой направилась к бару. Вынула из холодильника бутылку вина. Воткнула штопор в пробку, но рука соскользнула, и штопор порезал ей палец.
– Открой, пожалуйста, – сказала она, протягивая ему бутылку и штопор.
– Нет.
– Ты должен понять, Филипп, я привыкла так жить. До того, как я встретила Жюля, у меня не было пистолета, чтобы застрелиться, или окна, чтобы выброситься. Я была с парнем пять лет. Это было больше, чем получать в подарок тряпки, драгоценности, машину и дом. Он защищал меня. Он платил мои налоги. Платил за медицинскую страховку, покрывал расходы. Он был добр ко мне. Я не могу вернуться назад. Не могу. А они собираются все у меня отобрать.
– Кто они?
– Паулина и Симс.
– Но о чем ты думала раньше?
– Я думала, что этот вихрь удовольствий никогда не кончится. Вот что я думала, Я думала, что Жюль Мендельсон бессмертен. О, ради Бога, открой эту чертову бутылку, Филипп. Мне надо выпить.
– Послушай, я не могу говорить с тобой, когда ты пьяна. – Я не терплю пьяных. У меня нет к ним жалости. Я пришел помочь тебе, но ты слишком пьяна, чтобы понять то, что я говорю. Придешь в себя – позвони мне. В противном случае, я не буду больше тебя беспокоить.
Он направился к двери.
– Как поживает Камилла? – крикнула вслед ему Фло.
– Прекрасно.
– Передай ей мою благодарность. Филипп остановился и обернулся.
– Благодарность за что?
– Она знает.
– Я тоже хочу знать.
– Она была добра ко мне на похоронах Жюля.
– Она мне ничего не рассказала.
– У девчонки есть класс, Филипп.
* * *
Когда у нее кончалось все необходимое, вроде замороженных продуктов или гигиенических салфеток, она отправлялась за покупками в магазин или аптеку, работавшие по ночам. Выезжала из дома в два часа ночи, зная, что не встретит никого из своих знакомых или тех, кто знает ее. Она обвязывала голову шарфом и надевала большие темные очки. Чаще всего она ездила в супермаркет на пересечении бульвара Беверли и Доухени-Драйв. В одну из вылазок за продуктами, когда Фло шла по проходу между стеллажами с продуктами, толкая перед собой тележку, она увидела Лонни Эджа, с которым не встречалась со времени работы официанткой в кафе «Вайсрой». Лонни, как всегда, одетый в черное, стоял, прислонившись к газетному киоску. Рядом на стенде были выставлены журналы, и среди них красовался журнал с ее фотографией. Лонни держал в руках «Малхоллэнд» и читал статью о ней. Ускорив шаг, она резко повернула тележку и нечаянно задела Лонни. Он взглянул на нее и тотчас узнал, хотя она думала, что в своем наряде неузнаваема.
– Фло! Какое совпадение! Я как раз читаю о тебе.
– Потише, Лонни! – сказала Фло, оглядываясь, чтобы увериться, что никто его не слышал, хотя в это время в супермаркете не было ни души.
– Ты стала настоящей знаменитостью, – сказал Лонни.
– Не такой, как мечтала.
– Поздновато ты.
– Да и ты тоже.
– Ты же знаешь мою жизнь, Фло. Нормальные часы никогда не были подходящими для моего ремесла.
– Ты все еще снимаешься в этих грязных видео? Лонни улыбнулся и пожал плечами.
– Мне все твердят, что я звезда – первый сорт. Фло засмеялась.
– Наслышана я о твоем качестве звезды.
– Приятно видеть тебя веселой, Фло. Хочешь чашечку кофе? Или что-нибудь выпить?
– Нет, мне надо возвращаться, – сказала Фло.
– Понятно.
– Рада была повидать тебя, Лонни.
– Послушай, Фло. Я не знал, что Жюль Мендельсон твой, как это, ну, твой приятель. Пока не услышал о статье в «Малхоллэнде».
– С чего ты должен был знать? Немногие знали. Она повернулась, чтобы уйти.
– Ты когда-нибудь встречала его сына? – спросил Лонни.
– Его сына? – спросила Фло, остановившись. – У Жюля Мендельсона не было сына. Ты, верно, говоришь о другом парне, Лонни.
– Я имел в виду пасынка.
– Не думаю, что у него был пасынок. Я хочу сказать, что мне было бы известно. Я была с парнем пять лет.
– Испорченный малый. Наглый. Зовут не то Биппи, не то Киппи.
Фло, услышав имя Киппи, посмотрела на Лонни вопросительно.
– Многие думают, что это я убил Гектора Парадизо ту ночь, включая недоумка Мэннинга Эйнсдорфа, только потому, что я ушел из «Мисс Гарбо» вместе с Гектором. Я точно пошел к нему домой. Развлекались. Я даже побил его немного, потому что он этого хотел. Но я был не последний, кто видел его в ту ночь. Пасынок Мендельсона пришел, когда я уже уходил, ему нужны были деньги, много денег, и Гектор попросил меня побыстрее убраться.
Фло внимательно смотрела на Лонни.
– Киппи Петуорт? Так его зовут?
– Да, Киппи Петуорт. Наглый маленький мерзавец.
В голове Фло вихрем пронеслись мысли. Она вспомнила молодого парня по имени Киппи. В тот день Жюль приехал к ней до восхода солнца и разбудил.
– Со мной молодой человек, – сказал он. – Позволь ему поспать в гостиной на диване часика два. Я вернусь и увезу его.
– Но кто он, Жюль? – спросила Фло.
– Сын моих друзей.
– Он попал в неприятность? – спросила Фло.
– Ничего серьезного. Ребячьи дела. Фло с тележкой подошла к Лонни.
– Ты хочешь сказать, что Киппи Петуорт убил Гектора Парадизо? – спросила Фло, оглядываясь и понизив голос, хотя других покупателей в супермаркете в это время не было.
– Кто-то же убил. Но не я. И, конечно же, это не было самоубийством, как твой приятель Жюль Мендельсон хотел всех уверить. В себя пять раз не стреляют. Каждый болван знает это.
Фло кивнула.
– Я сама часто задавалась этим вопросом. Послушай, мне надо уходить, Лонни. Как мне найти тебя, если понадобится?
Лонни достал ручку и написал номер своего телефона на обложке «Малхоллэнда», затем оторвал клочок и подал Фло. Переставив журналы на стенде, он засунул номер с ее фотографией подальше, чтобы не было видно порванной обложки.
По дороге на Азалиа Уэй Фло мысленно возвращалась к тому утру, когда Жюль привез парня по имени Киппи в ее дом. До того, как она встретила Лонни в ночном супермаркете, Фло ни разу не вспомнила о Киппи.
– Не запомнил, как тебя зовут, – сказал парень, когда проснулся. В то утро она собиралась пойти на собрание анонимных алкоголиков, но не хотела оставлять незнакомого парня одного в доме.
– Фло, Фло Марч, – ответила она.
– Правильно, Фло Марч, – повторил парень.
– Не уверена, что и я запомнила твое. Киппи? Так, кажется?
– Правильно, Киппи.
– Киппи, а дальше?
– Петуорт. Фло засмеялась.
– Подобные имена я называю экстравагантными. Такие редко услышишь в районе Сильвалейк.
– Да уж. Прямо как в «Голубой книге»,[2]2
Список правительственных чинов или людей, имеющих высокое общественное положение – (Прим. перев.).
[Закрыть] – сказал он и рассмеялся.
Когда он рассмеялся, Фло заметила, что одного переднего зуба у него не хватает.
– Боюсь, что испачкал кровью твой диван.
– О, Боже! – вскрикнула она, хватая одну из подушек на обитом серым атласом диване. Она была в крови. – Это совершенно новый диван. Мне только вчера его привезли. Ты хотя бы представляешь, сколько стоит этот материал? Девяносто пять долларов за ярд.
– Придется заменить, – сказал он. – Жюль оплатит.
– Но еще дня не прошло, как его привезли, – повторила она. – Он совершенно новый.
– В таком случае, положи подушку так, чтобы кровь не было видно, и никто не заметит разницы. – Он перевернул подушку и похлопал по чистой стороне. – Вот видишь? Только ты и твой декоратор могут заметить разницу.
– Да, – ответила она, покачав головой. Она была расстроена тем, что ее красивый новый диван испорчен. Она была сердита на Жюля за то, что он привез к ней этого беспечного незнакомого парня, который, казалось, ничуть не озабочен тем, что испортил диван, словно привык, что другие должны заботиться о подобных вещах.
– Послушай, бессмысленно терять время и расстраиваться из-за таких пустяков, – сказал Киппи, когда понял, что она действительно огорчена.
Фло вынуждена была признать, что у парня есть шарм и изящество, причем, не приобретенные, а врожденные. Она попыталась найти слово, характеризующее его. «Обаятельный», пришло ей на ум. Она хотела бы знать, что он делает в ее доме, почему Жюль привез его к ней в шесть утра и сказал: «Пусть он останется здесь до моего возвращения. Не задавай никаких вопросов».
– Не возражаешь, если я покурю травку? – спросил Киппи, доставая из кармана сигарету с марихуаной. И, не дожидаясь ответа, потянулся за коробкой спичек.
– Нет, возражаю, – ответила она. – Не хочу, чтобы ты курил травку в моем доме.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Забавно. Никогда бы не принял тебя за леди, возражающую против этого.
– Было время, когда я не возражала, но теперь возражаю.
– Потому что я испачкал твой новый диван?
– Нет, потому что не хочу, чтобы курили наркотики в моем доме.
Он пожал плечами и положил сигарету обратно в карман.
– Может быть, дашь тогда апельсиновый сок?
– Сейчас выжму.
– А кофе?
– Приготовлю. Но только не надо разговаривать со мной, как со служанкой. Ты находишься в моем доме, и я сделала одолжение, разрешив тебе остаться здесь.
– Разве я таким тоном говорю? Извини. – Он прикрыл рот рукой и улыбнулся. Она поняла, что он привык поступать по-своему, особенно с женщинами.
Она приготовила кофе на кухне. Он схватил «Лос-анджелес трибьюнэл», которую она читала раньше и оставила на столе. Казалось, он проявлял необычный интерес к утренней газете, быстро переворачивал страницы, внимательно просматривая каждую, словно искал что-то важное. Наконец он отбросил газету и начал пить кофе.
– Ты кем приходишься Жюлю Мендельсону? – спросила Фло.
Киппи Петуорт посмотрел на Фло Марч, но не ответил. Он понял, что Жюль ничего ей не рассказал.
– Я задала тебе вопрос.
– Кем ты приходишься Жюлю Мендельсону? – спросил он в ответ.
Оба внимательно посмотрели друг на друга, но промолчали. Киппи Петуорт прекрасно понимал, кто такая Фло Марч, но Фло Марч не догадывалась, кто такой Киппи Петуорт.
Позже Жюль заехал за ним, и они уехали, не обменявшись между собой ни словом. Жюль больше никогда не упоминал его имени. Она тоже. Потом в волнениях по поводу смерти Гектора Парадизо, вызвавшей толки и пересуды людей, она забыла о молодом парне по имени Киппи Петуорт, который провел шесть часов в ее доме, и ни разу ей не приходила мысль связать смерть Гектора с этим парнем.
Когда она сообщила Нелли Поттс, что ей требуется серый атласный материал для нового чехла на подушку от дивана, Нелли сказала, что этого материала временно нет в наличии, но она даст знать, как только он появится.
* * *
На следующее утро Фло проверила записи в своем ежедневнике. Оказалось, что дата, когда Жюль привез к ней в дом Киппи, совпадает с датой, когда Гектор был обнаружен мертвым. Она также вспомнила, что Жюль был недоволен ее появлением на похоронах Гектора. Получалось так, что если бы она не пошла ночью в супермаркет и не встретила Лонни Эджа, то никогда бы не узнала, что в доме ее скрывался сын Паулины Мендельсон от предыдущего брака, в то время пока Жюль делал все возможное, чтобы скрыть совершенное им убийство. Она вспомнила шарм и изящество молодого парня, которые он явно унаследовал от матери. Выводы, сделанные после сопоставления этих фактов, вполне устраивали ее.
