Текст книги "Песчаный лотос"

Автор книги: Долли Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Долли Грей
Песчаный Лотос

Пролог

– Нет, как он мог так поступить с бедняжкой Дайаной?!

С такими словами Синтия Бойль словно вихрь ворвалась в чайный салон закрытого женского клуба, расположенного в самом центре Лондона.

Собравшиеся для пятичасового чая дамы встретили ее недоуменными взглядами. Им редко приходилось видеть председательницу в столь возбужденном состоянии. Обычно мисс Бойль была сама невозмутимость.

– Ты о ком? – спросила ее Мелисса Трой-Ларк, хорошенькая блондинка, звезда одного из телеканалов.

– Конечно же об этой скотине Ридли. Он разорвал помолвку с Дайаной Уорвик. Причем поступил самым возмутительным образом. – Синтия буквально задыхалась от праведного гнева.

– Неужели возможно придумать что-либо изощреннее истории с Кэролайн Аскотт? – полюбопытствовала Августа Стоунбери, которая являлась завсегдатаем клуба в то время, когда не находилась в очередной археологической экспедиции.

– После того как она оказалась брошенной Николасом Ридли прямо у алтаря, Кэролайн год не показывалась в обществе. Надеюсь, с Дайаной такого не случится, – промолвила ее соседка по столику, Индия Гарви, миниатюрная шатенка с живым взглядом карих глаз.

– Что на этот раз? – Мелисса желала узнать подробности.

– Он дал интервью этой мерзкой «Трибуне», в котором облил бедняжку Дайану грязью. – И Синтия потрясла перед лицами присутствующих зажатой в руке газетой. – Вы только послушайте:

Я вынужден расторгнуть помолвку с мисс Дайаной Уорвик, так как у меня нет уверенности в том, что она сможет стать подходящей супругой для человека моей профессии. Она слишком неразборчива в связях…

– И это о Дайане?! – Августа Стоунбери изумленно покачала головой.

– Если кого-нибудь интересует мое мнение, то она сама виновата в том, что случилось. Не стоило показываться в опере в обществе этого плейбоя Кавендиша. Во всяком случае, прежде чем Ридли не надел ей на палец обручальное кольцо. Если на нее не подействовал пример Кэролайн, значит, она глупая гусыня.

Головы всех женщин разом повернулись к проговорившей это. А Синтия развела руками и возмущенно ответила:

– Не понимаю, как ты можешь принимать сторону Ридли, Лаванда? Он ужасный женоненавистник и тебе это известно!

Та, кого она назвала Лавандой, поднялась из кресла, стоящего в небольшой нише, и, пройдя через комнату, остановилась у камина. Взгляды присутствующих в салоне дам последовали за ней.

Любой приверженец британской красоты вряд ли посчитал бы ее за идеал. Слишком нетипично смотрелась мисс Лаванда Лир на фоне большинства своих приятельниц. В ней не было той отстраненной холодности, так свойственной «дочерям Альбиона». В то же время только слепец назвал бы ее уродливой.

Невысокая, с прекрасной фигурой и чуть смугловатой кожей, по словам матери доставшейся ей в наследство от предка-креола, она неизменно привлекала взгляды мужчин, где бы ни находилась. Это могло бы стать неплохим подспорьем при выборе мужа, но…

Изумрудные глаза смотрели слишком прямо и вызывающе, а коралловые губы слишком часто кривила скептическая усмешка, отпугивая любителей «тихого и уютного домашнего очага».

В Лаванде вообще все было слишком. Яркая, захватывающая и непредсказуемая – вот три слова, точнее всего характеризующие младшую дочь известного политика Джеймса Лира.

Собственно, даже среди многочисленных родственников, заседающих в палате лордов, возглавляющих крупные компании и заправляющих делами на Лондонской бирже, Лаванда разительно выделялась особым взглядом на жизнь.

Достаточно было представить качества истинной леди из благородного английского семейства с точностью до наоборот, и портрет мисс Лир обретал полную завершенность. Тактичность растворялась в прямолинейности, скромность тонула в уверенности, а женственность и хрупкость безнадежно гибли, придавленные интеллектом.

Лаванда с самого детства делала только то, что считала нужным, и не обращала внимания на протесты и желания окружающих. Когда на семейном совете было решено, что ей стоит, согласно традиции женщин рода Лир, поступить в Оксфорд на факультет английской литературы, она не выразила ни малейшего протеста… и блестяще сдала экзамены в Кембриджский университет, избрав своей специальностью лингвистику.

В неполные тридцать лет Лаванда считалась одним из наиболее перспективных исследователей в области языкознания, специализировалась на группе азиатских языков и имела ряд серьезных публикаций в ежегодных научных сборниках Королевской академии.

Членом этого женского клуба Лаванда стала совсем недавно, но с ее мнением по тому или иному вопросу считались в неменьшей степени, чем с мнением самой мисс Бойль. Возможно, именно поэтому Синтия так встревожилась, обнаружив, что Лаванда имеет несколько иной взгляд на историю с Дайаной Уорвик.

Убедившись, что внимание всех дам приковано к ней, Лаванда пояснила свою точку зрения:

– Я вовсе не стараюсь найти оправдание для Николаса Ридли. Вам прекрасно известно, как мне ненавистны мужчины, старающиеся свести роль женщины в современном обществе до ведения домашнего хозяйства и воспитания детей…

Лаванда говорила медленно и четко, словно взвешивала каждое слово. Ее длинные тонкие пальцы перебирали бусины жемчужного ожерелья, три раза обвивающего шею.

– Однако стоит признать: и Кэролайн, и Дайана вели себя крайне неразумно. Мне нисколько не жаль их, потому что обе замахнулись на кусок пирога, откусить от которого были не в состоянии. По-моему, если в качестве будущего мужа выбран Ридли, то стоит проявить хоть каплю ума и сдержанности.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что при желании смогла бы с легкостью заполучить его? – оживилась Августа. Она всегда первой чувствовала, когда затевалось что-либо интересное, и готова была принять в этом активное участие.

– Мистер Ридли, конечно, не в моем вкусе. Чтобы подвинуть его на определенные шаги, придется заставить мозги работать на полную мощность, но… ничего невозможного нет. – И Лаванда сделала небрежный жест рукой.

– Мне кажется, ты слишком самонадеянна. – Синтия покачала головой в знак того, что подвергает сомнению все сказанное ею. – Даже приложив массу стараний, ты не сможешь заставить Николаса Ридли повести тебя к алтарю. Пусть Дайана и Кэролайн не блещут интеллектом, но они самые прекрасные создания в нашем кругу. Ридли – шовинист и деспот, однако он мужчина, а все мужчины неравнодушны к красоте.

– Хочешь сказать, что если я не куколка с фарфоровой белизны кожей и взглядом робкой лани, то мои шансы невелики? – Лаванда усмехнулась и обвела взглядом женщин, присутствующих на чаепитии. – Что ж, я готова поспорить с этим утверждением.

– Пари?! – возбужденно воскликнула Августа, принимая на себя обязанности рефери.

Она вскочила со своего места и заняла позицию между Лавандой и Синтией. Остальные оживленно зашумели, понимая, что дело принимает самый невероятный оборот.

– Я согласна, – с завидным спокойствием сообщила Лаванда и повернулась к Синтии. – А ты?

– Не вижу причин отказываться от столь заманчивого предложения.

Мисс Бойль даже не скрывала радости от перспективы утереть нос потенциальной сопернице. Срок ее председательства в клубе подходил к концу, а она намеревалась удержаться на этом посту, чего бы это ни стоило. События, происходящие в данный момент, были ей только на руку.

– Отлично, леди, тогда оговорим условия. – Августа Стоунбери потерла руки и с самым заговорщицким видом продолжила: – В случае победы мисс Лаванды Лир, которая заключается в том, что мистер Николас Ридли проследует с ней к алтарю, она…

– Занимает место председательницы клуба на следующий срок, – предложила Индия Гарви, весело сверкнув глазами в сторону Синтии.

– Согласна.

Лаванда позволила губам чуть заметно растянуться в улыбке. Что может быть приятнее, чем возможность позлить председательницу, давно вызывающую у нее недовольство своим гипертрофированным снобизмом и высокомерием?

– Если же удача окажется не на стороне мисс Лир, она… – продолжила Августа Стоунбери, обращаясь к Синтии.

– Должна будет добровольно отказаться от членства в нашем клубе. – Мисс Бойль даже не сочла нужным скрыть неприязнь, испытываемую к сопернице.

– Что ж, не назову это справедливым, однако таково ваше право. – Августа глубоко вдохнула и резко выдохнула. – Итак, какие сроки для исполнения пари установим?

– Последнюю помолвку Ридли разорвал спустя четырнадцать дней после ее заключения, – заметила Мелисса. – Почему бы нам не остановиться на этой цифре?

– Отлично! Две недели на исполнение задуманного. Тебя устраивает такой срок, Лаванда? – Синтия с вызовом взглянула на стоящую перед ней молодую женщину.

Лаванда невозмутимо встретила ее испепеляющий взгляд и ответила на него ослепительной улыбкой.

– Вполне. Ровно через две недели я обещаю повторить трюк Ридли и брошу его у алтаря. Да свершится возмездие!

– Почему? Ну почему я ввязалась в подобную авантюру? – спрашивала себя Лаванда, проснувшись на следующее утро в своей квартире.

Она лежала в постели, искренне кляня охвативший ее накануне азарт. Сегодня ей уже не казалось, что победа над Николасом Ридли достанется малой кровью.

Нет, Лаванда вовсе не разуверилась в собственных силах. Мужчины, окружающие ее в повседневной жизни, не являлись для нее загадочными и непостижимыми существами, однако Ридли несколько выбивался из общей массы.

Сделавший к тридцати семи годам блестящую дипломатическую карьеру, он постоянно потрясал общество скандалами, связанными с его нетерпимостью к женскому легкомыслию. Даже самая незначительная вольность со стороны очередной подружки вела к безоговорочному разрыву всяческих отношений. Недавний случай с Дайаной Уорвик был тому ярким примером.

– Синтия права: у меня нет никаких шансов, даже если я предстану перед ним в образе идеальной женщины. Любой из его приятелей по первому требованию представит Ридли полный отчет обо мне. И если его не испугает моя репутация, то, значит, небеса перевернулись.

Беседуя сама с собой, Лаванда выбралась из-под одеяла и, набросив на плечи халат, принялась мерить спальню шагами. Она всегда так поступала, когда требовалось привести мысли в порядок и принять какое-либо решение.

– Что ж, надо набраться мужества и признать свое поражение. В конце концов в Лондоне немало клубов, которые будут рады принять меня в свои члены, после того как Синтия Бойль отпразднует победу.

Молодая женщина глубоко вздохнула. Вот если бы свершилось чудо и Николас Ридли уехал из Лондона, тогда все сложилось бы иначе. Встретиться с ним там, где ее никто не знает…

Лаванда остановилась и устремила задумчивый взгляд в окно, из которого открывался прекрасный вид на Темзу. При покупке квартиры она руководствовалась прежде всего тем, чтобы других зданий в поле зрения не наблюдалось, поэтому можно было не закрывать великолепную панораму шторами.

Наблюдая, как утренний туман серой дымкой стелется по реке, Лаванда подумала о том, что ее будущее представляет собой аналогичную картину: расплывчато и непредсказуемо.

Мысли плавно перешли с Николаса Ридли на мужчин вообще, а затем и вовсе перескочили на неустроенность личной жизни. Обычно Лаванда гнала их прочь, но в некоторых случаях, как, например, сейчас, они обходили внутреннюю цензуру и мучили ее, рисуя самые мрачные картины.

Независимость и самоуверенность, которые она нарочито выпячивала при общении с окружающими, были лишь попыткой скрыть боль одиночества. Видит Бог, как сильно ей иногда хотелось поменяться местами с самой пустоголовой, но очаровательной представительницей своего пола только для того, чтобы ощутить любовь мужчины, страстную и всепоглощающую…

Резкий звонок телефона вывел ее из задумчивости. Гадая, кому она обязана подобным вниманием в такую рань, Лаванда поспешила снять трубку.

Это оказалась Индия Гарви, которая с самых первых дней появления мисс Лир в клубе стала ее преданной подругой. Индия неизменно восхищалась всем, что она делала, говорила или думала, и стремилась подражать ей в образе жизни. Интересы Лаванды были для нее превыше всего.

Если кто-то и сомневался в женской дружбе, то Индия Гарви являлась живым доказательством ее существования. Лаванда ценила это и старалась отвечать взаимностью, хотя подобное обожание немного веселило ее. Вот и сейчас, услышав в трубке взволнованный голос приятельницы, она не смогла сдержать улыбки.

– Что случилось, Инди?

– У меня ужасные новости, Лаванда! – с безмерным отчаянием воскликнула собеседница.

– Милая, в прошлый раз твои «ужасные новости» касались мыши, которую ты увидела на лестнице клуба. Что же на этот раз? – Нарочитой бодростью Лаванда попыталась успокоить приятельницу, но безуспешно.

– О! Все много хуже! Я только что узнала от своего мужа, а он, как тебе известно, состоит секретарем при министре иностранных дел, что Николас Ридли получил новое назначение и сегодня вечером покидает Англию!

Лаванда почти перестала дышать, боясь поверить в услышанное. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Однако муж Индии действительно занимал важный пост в министерстве и вполне мог располагать подобной информацией.

Мысли в голове молодой женщины лихорадочно заметались. Неужели Бог услышал ее молитвы? Стараясь не спугнуть удачу, она осторожно поинтересовалась:

– Инди, а тебе случайно не известно, куда получил назначение мистер Ридли?

– Лаванда, он улетает в Японию, а это так далеко! Подозреваю, что Синтия знала об этом заранее, поэтому с такой легкостью согласилась на пари. Ее дядя входит в нынешний кабинет министров…

– Не думаю. Впрочем, если честно, то я рада такому повороту событий. Это значительно облегчает мою задачу. – Лаванда не скрывала внезапной радости.

– Но Николас Ридли уезжает, неужели ты меня не поняла? – Индия сделала попытку образумить подругу, которая отреагировала на ее новость совсем не так, как она ожидала.

– О! Я тебя прекрасно слышала. Все складывается просто замечательно!

Лаванда торжествовала. Если бы приятельница могла видеть, как она кружится по спальне с телефонной трубкой в руке, то это поставило бы ее в тупик.

– Что ты собираешься делать? – обескураженно поинтересовалась Индия.

В ответ она услышала звонкий смех Лаванды.

– Как «что»? Лететь в Японию!..

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

– Мистер Ридли, через десять минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Нарита, – сообщила стюардесса, вежливо улыбнувшись красавцу дипломату.

Демонстрируя великолепную грудь, зажатую в тиски форменного жакета, она склонилась над ним настолько низко, что Николас ощутил дразнящий аромат ее тела, и поинтересовалась:

– Вы чего-нибудь желаете?

Он пробежал внимательным оценивающим взглядом по стройной фигуре девушки и, прочитав в ее глазах откровенный призыв, отрицательно покачал головой. По лицу стюардессы скользнуло разочарование, и она неспешно удалилась, все еще надеясь на что-то.

Николас грустно усмехнулся. Эти «надежды на что-то» со стороны хорошеньких женщин преследовали его с того самого момента, когда он впервые испытал сексуальное возбуждение.

В подростковом возрасте ему это льстило, в юношеском – забавляло, а дальше наступило пресыщение. Легкие победы на любовном поприще уже не приносили удовлетворения, как прежде.

Голубоглазый блондин, высокого роста – классический мужчина-идеал, – Николас Ридли в окружении самых блестящих красавиц испытывал скуку, прекрасно сознавая, что, пожелай он, и любая из них окажется в его постели.

Постепенно где-то в глубине его души зародилось презрение ко всем представительницам прекрасного пола. Он стал смотреть на женщин лишь как на объект сексуального вожделения, практически ограничивая этим их предназначение. Но даже это не останавливало полчища прелестниц, надеющихся заполучить его в свое личное пользование.

От нечего делать Николас играл с ними, как кошка с мышами, не испытывая ни малейших угрызений совести, полагая: они знают, на что идут.

Скандалы, связанные с неудачей очередной подружки затащить его к алтарю, уже стали считаться неотъемлемой частью светской жизни. Начальство смотрело на эти забавы Николаса сквозь пальцы, поскольку, будучи жестким и прямолинейным в личных отношениях, он являлся искуснейшим в международной дипломатии.

Министр, близкий друг отца и крестный самого Николаса, однажды пожурил его за предосудительное поведение, но не более того…

От сексуальной стюардессы мысли молодого человека плавно перешли к новому назначению в японское посольство. Собственно говоря, это должно было стать для него первым опытом в области азиатской политики. С успехом проявив себя в европейских странах, Николас ожидал от Японии чего-то нового и интересного.

Одна из старейших и загадочных культур на земле привлекала его уже давно. В юности, еще не зная, что ему придется когда-либо работать в стране самураев, саке и сумо, он брал уроки японского языка и овладевал техникой боя на длинных мечах.

Помимо этнографического интереса, эта поездка радовала Николаса еще и тем, что являлась благовидным предлогом для того, чтобы исчезнуть из Лондона в самый разгар скандала, вызванного разрывом его отношений с Дайаной Уорвик.

Вспомнив о бывшей невесте, Николас усмехнулся. Неужели она считала, что до него не дойдут разговоры о ее намерении «взять этого Ридли на короткий поводок после свадьбы»? Спасибо старому приятелю Кавендишу, который предоставил ему отличный повод для расторжения помолвки.

Итак, все складывается просто замечательно. Он опять свободен от каких-либо обязательств по отношению к подружкам и вот-вот прибудет в Японию – страну своей давней мечты…

Когда самолет приземлился в токийском аэропорту, вечерний сумрак уже раскинул темно-синее покрывало над кварталами города, чье старое, умудренное не одним веком лицо гармонично сочеталось с новомодными одеждами – влиянием западных культур.

Проходя таможенный досмотр, Лаванда подумала о дяде Берте, который обещал оказать ей гостеприимство, когда она позвонила ему два дня назад.

Собственно, сэр Роберт Севилл приходился кузеном мачехе ее отца, но в многочисленном семействе Лир не слишком-то обращали внимание на степень родства. Тот, кто попадал в нее, навсегда оставался крепко связанным с каждым из членов этого клана.

Давным-давно Роберт был откомандирован в качестве торгового атташе при британском посольстве в Японию. Добросовестно послужив родине на дипломатическом поприще два десятка лет, он не пожелал возвращаться в Англию и остался в полюбившейся ему стране.

Дядя Берт – чудаковатый джентльмен старой закалки – был особо любим Лавандой, и, несмотря на редкие встречи, она поддерживала с ним самую тесную связь…

Лаванда прошла в зал, где находились те, кто ожидал прибывших в страну пассажиров. Азиаты и европейцы держали в руках плакаты и таблички с именами, написанными на разных языках. Молодая женщина посмотрела по сторонам и увидела пожилого японца, встречающего ее. Что-то в нем показалось ей знакомым. Она подошла к нему и сделала приветственный поклон.

– Госпожа Лир? – с улыбкой поинтересовался мужчина неожиданно на чистом английском языке и, получив подтверждение, спросил: – Вы не помните меня?

В его глазах вспыхнули лукавые искорки. И Лаванда тотчас признала в собеседнике веселого слугу, неизменно сопровождавшего сэра Роберта, когда тот наносил редкие непродолжительные визиты в Англию.

Будучи маленькой девочкой, она всюду преследовала тогда еще сравнительно молодого мужчину, требуя от него долгих рассказов об удивительной стране, из которой он прибыл, об отважных самураях и хрупких принцессах с набеленными лицами.

Хидэмаро никогда не отказывал маленькой мисс в ее просьбах. Именно эти встречи и зародили в девочке интерес к японской культуре.

– Неужели это вы, дядюшка Хидэмаро?

Лаванда улыбнулась, она была рада видеть старого знакомого. Услышав свое имя из ее уст, японец покраснел от удовольствия и заметил:

– Со времени нашей последней встречи вы очень выросли, мисс Лаванда. Очаровательная девочка превратилась в прекрасную женщину.

– А вы остались все таким же любезным, дядюшка Хидэмаро, – вернула комплимент собеседнику Лаванда. Оба одновременно рассмеялись, после чего она поинтересовалась: – А где дядя Берт?

– Сэр Роберт ожидает вас в отеле «Нью Отани», ему немного нездоровится, – пояснил Хидэмаро. – Со мной только шофер.

– Надеюсь, с дядей ничего серьезного? – В голосе Лаванды прозвучало искреннее беспокойство.

– О, не стоит волноваться, – поспешил успокоить ее собеседник. – Обычное недомогание. По сравнению с частыми в его возрасте болезнями сущая мелочь. Сэр Роберт собирался встретить вас лично, но я настоял, чтобы он остался.

– И поступили совершенно правильно, – согласно кивнула Лаванда, давая спутнику увлечь себя к выходу, возле которого, поблескивая хромированными деталями в ярком освещении аэропорта, их поджидал серебристый «роллс-ройс».

Сэр Роберт Сэвилл обитал в пентхаусе фешенебельного отеля в одном из самых престижных токийских районов – Акасака. Это было удобно: постоянно проживать на всем готовом в окружении многочисленной прислуги, если, конечно, позволяют средства. Сэр Роберт не испытывал нужды в деньгах, поэтому вполне мог наслаждаться подобным комфортом.

Еще в молодости, как и большинство представителей семейства Лир, он сделал несколько удачных финансовых вложений, которые со временем позволили ему считаться далеко не бедным человеком. Убежденный холостяк, он так и не завел семью. Однако ему никогда не приходило в голову сожалеть об этом.

Сколько помнила Лаванда, дядя Берт всегда был окружен парой-тройкой красоток. О его победах на любовном поприще ходили легенды. Поговаривали, что некогда Роберт Сэвилл имел связь с герцогиней М., знаменитой светской красавицей. И будто бы именно герцог, ее муж, содействовал отправке пылкого молодого человека с дипломатической миссией в Японию. Впрочем, в биографии дяди Берта существовало несколько подобных историй, скрытых туманной завесой времени.

В отличие от большинства родственников Лаванда была не склонна доверять этим толкам, но сейчас, рассматривая лицо сидящего перед ней пожилого аристократа, не могла не признать, что упомянутая герцогиня вполне могла потерять голову от любви к такому мужчине.

Благородная седина, сменившая некогда жгуче-черный цвет шевелюры, только добавила ему привлекательности, а острый ум и тонкое чувство юмора заставляли испытывать радость от общения с ним даже самого придирчивого собеседника.

Не имея своих детей, сэр Роберт с трогательной заботой относился ко всем младшим отпрыскам семейства, при случае оделяя их вниманием и заботой в равной степени. Лаванда же являлась исключением.

Дядя Берт ее просто обожал, считая, что «эта девчушка» многим напоминает его самого, и обращался с ней так, словно она приходилась ему родной дочерью. Во время редких визитов в Англию, несмотря на обычную занятость – приемы, деловые встречи, – он всегда находил возможность встретиться с Лавандой и поинтересоваться ее жизнью. Именно сэр Роберт поддержал юную родственницу, когда она, вопреки воле семьи, решила избрать свой собственный путь и делать карьеру в необычной для девушки ее круга области.

Лаванда ценила внимание со стороны дядюшки и платила ему искренней привязанностью, не забывая поздравлять его с праздниками и просто звонить, чтобы спросить совета или поболтать о пустяках. Со временем родственная связь переросла в близкую дружбу, и разделяющее их расстояние не стало тому помехой.

Возможно, поэтому они встретились сейчас так, словно расстались лишь вчера, не чувствуя той стесненности в разговоре, которая неизменно возникает между людьми, которые давно не виделись.

– Ну-с, милая Лаванда, признавайся, какова подлинная причина того, что ты решила навестить своего старого дядюшку. Неужели ты думала, будто я поверю во внезапно вспыхнувшее желание увидеться с престарелым родственником, плутовка? Вспомни, ведь это я тебя учил азам семейной дипломатии.

Сэр Роберт сверкнул по-молодому ясными глазами из-под седых бровей и, улыбнувшись, устремил проницательный взор на племянницу. Лаванда, расположившаяся в кресле напротив него, отняла от губ чашку с зеленым чаем, заботливо приготовленным Хидэмаро, и заливисто рассмеялась.

– Ох! Дядя Берт, от тебя так сложно скрыть правду! Признаюсь, я несколько слукавила с причиной своего приезда в Японию, но лишь потому, что не желала рассказывать об этом по телефону. – Она замолчала, обдумывая следующую фразу, затем вновь заговорила: – Я попала в несколько щекотливое положение, и мне необходима твоя помощь.

– Что ж, если это в моих силах, обещаю сделать все от меня зависящее, но предупреждаю: мне необходимо знать детали.

Сэр Роберт откинулся на спинку кресла и приготовился внимательно слушать. И Лаванда четко, по-мужски, отделяя эмоции от фактов, обрисовала свою задачу в связи с заключенным пари и закончила повествование такими словами:

– Надеюсь, ты сможешь посоветовать мне, как свести близкое знакомство с женоненавистником, подобным Николасу Ридли.

Выслушав племянницу, дядя Берт не стал торопиться с ответом. Сложив вместе кончики тонких пальцев, он задумчиво молчал. В его голове рождались и укладывались в отведенные им ячейки самые разные мысли. Постепенно, когда картина, обрисованная Лавандой, обрела четкость и законченность, сэр Роберт заговорил:

– Я несколько раз встречался с Николасом Ридли, правда, тогда он был еще совсем мальчиком, но ему удалось оставить по себе самое благоприятное впечатление. А что до его нынешних отношений с женщинами, то, мне кажется, не стоит винить Николаса в излишней жестокости к ним. Вполне вероятно, что за таким поведением скрывается какая-то обида или даже пережитая драма.

– Драма?! Ты шутишь?! Кто-кто, а Николас Ридли и понятия не имеет о том, что человек может испытывать какие-либо чувства! – воскликнула Лаванда.

Сэр Роберт укоризненно покачал головой.

– Ты уже взрослая женщина, Лаванда, а рассуждаешь как девчонка. Вполне возможно, какая-нибудь юношеская неудача вынуждает Николаса…

– О! Дядя Берт, фрейдизм уже вышел из моды, – перебила его Лаванда и, встав из кресла, принялась расхаживать по гостиной, возбужденно жестикулируя. – Теперь редко кто ищет ответы в прошлом. Ридли – самонадеянный мерзавец, и я надеюсь проучить его.

Она остановилась и, взглянув на собеседника, добавила:

– Разумеется, с твоей помощью.

– Увы, не вижу, в чем могу тебе пригодиться. – Сэр Роберт покачал головой. – И должен тебя предупредить: ты затеваешь опасную игру. А что будет, если ты влюбишься в Ридли?

– Я?! Влюблюсь?! – Лаванда запрокинула голову и звонко рассмеялась. – Шутишь! Я слишком серьезна для того, чтобы затевать интрижки.

– Именно этого я и опасаюсь. – Сэр Роберт сокрушенно вздохнул. Племянница определенно ничего не поняла…

Николас вошел в зал и почти сразу же остановился, отыскивая глазами посла. Стоило решить несколько деловых вопросов до того, как к нему прилипнет какая-нибудь назойливая особа. В том, что это будет именно так, Николас не сомневался.

Он уже заметил, как некоторые из присутствующих на приеме дам бросают в его сторону весьма красноречивые взгляды. Словно не было долгого перелета из Лондона в Токио. То же общество, те же нравы.

– Ридли!

Посол сам отыскал его в толпе приглашенных и уже шел навстречу в сопровождении высокого седовласого джентльмена. Николас улыбнулся начальнику. Этот живой, немного тучный мужчина, более похожий на радушного хозяина трактира, нежели на серьезного политика, вызвал у него симпатии с самой первой встречи.

– Добрый вечер, господин посол, – приветствовал он подошедшего.

– Оставьте, Ридли, к чему столько официальности. Мне вполне хватает ее на дипломатических мероприятиях. Разрешите познакомить вас с моим старинным другом. – Посол представил спутнику Николаса, затем сказал: – А это сэр Роберт Сэвилл. Он один из ваших предшественников, Ридли. Поверьте, если кто из европейцев и знает Японию, так это он.

– Вы мне льстите, – проявил скромность сэр Роберт. – Кроме того, нас нет нужды представлять друг другу, мы уже встречались с мистером Ридли в Англии. Я даже гостил в поместье его отца. Правда, тогда он был еще подростком и вряд ли помнит об этом…

– Что вы, сэр Роберт! Такие встречи не забываются. Я горжусь тем, что такой серьезный человек, как вы, проявил внимание к глупому мальчишке, каковым я тогда был.

– Так вы, я вижу, старые знакомые. Значит, вам есть о чем поговорить. – Посол улыбнулся и добавил: – Тогда с вашего разрешения я удаляюсь, чтобы перекинуться парой слов с господином Инамурой…

Оставшись вдвоем, мужчины окинули друг друга изучающим взглядом и, очевидно оставшись довольны увиденным, продолжили начатую беседу.

– Вот уж не думал, сэр Роберт, что наша новая встреча состоится в Японии. Мне казалось, что по истечении срока службы в посольстве вы должны были вернуться на родину, в Англию…

– Я и сам не знал, что предпочту встретить старость именно здесь. Однако Япония – потрясающая страна. Нравы и образ жизни ее обитателей сложны для восприятия европейца, но когда постигаешь скрытый смысл многовековой японской культуры, то понимаешь: это привязанность на всю жизнь. Я действительно полюбил здешние закаты, цветение сакуры по весне, гибких, словно ивовые ветви, женщин в красочных кимоно…

– Вы поэт, сэр Роберт, – с улыбкой заметил Николас.

Пожилой джентльмен сумел в течение нескольких минут всецело завладеть его вниманием. И если бы не обязательное присутствие на приеме, он предложил бы ему продолжить разговор о Японии в каком-нибудь более спокойном месте за чашечкой саке.

– Я не поэт, Ридли. Я старый романтик, каковым и вы когда-нибудь станете. Хотите того или нет, а эта страна уже вливается в ваши жилы, смешиваясь с кровью и заставляя сердце учащенно биться при звуках сямисэна. – Сэр Роберт похлопал Николаса по плечу. – Вам уже доводилось бывать в «цветочном квартале» и наслаждаться общением с гейшами? Если нет, то я могу взять вас собой как-нибудь. Уверяю, после этого вы станете иначе смотреть на окружающий мир.

– Не думаю, что японские куртизанки лучше английских. Разве что есть в них для нас, европейцев, некая доля экзотики. – Николас скептически приподнял бровь.

– Не спешите с выводами, Ридли, – мягко предостерег его сэр Роберт. – Вы, насколько мне известно, проявили себя талантливым дипломатом в Европе. Если хотите добиться успеха здесь, то должны постичь все, чем так славится эта страна. Гейши – это не женщины, которых можно купить за деньги, это сама сущность японской культуры. Покорите хоть одну из них, и перед вами раскроются многочисленные двери…

Сэр Роберт не смог высказать до конца начатую мысль, поскольку его прервала внезапно возникшая рядом молодая женщина.