Текст книги "Ничего личного"

Автор книги: Дмитрий Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Что‑нибудь про кузькину мать? – я пожал плечами.

– Дословно не помню, но что‑то вроде того, что он не дурак и собственноручно насыпать себе под рубаху вшей не станет. Вот это и есть их самое точное определение: вши. Многое зависит от целей, которые ставят перед собой тайные общества. Но найди хоть одно из них, которое явно объявило бы: наша цель – власть над людской массой? Нет, все сулят спасение человека, счастье и разные блага – материальные и не очень. Но цель у всех одна – власть. Кто‑то ее ищет для себя, как церковь или коммунисты, а кто‑то для своих хозяев.

Уолтер встал, прошелся по комнате, иногда приседая на корточки:

– Ноги в последнее время затекают. Не в масонах суть. Я много ездил по миру и однажды осознал всю глубину контроля человеческих масс. Возьми обычного человека. Чем его можно заставить делать то, что нужно тебе, а не то, что захочет он сам?

– Контроль его финансов, расходов и доходов, жизненных установок, перемещений, контактов.

– Не этим ли занимаются наши тайные общества? И инструментарий для этого у них очень широк: законы, принимаемые членами этих тайных обществ, банки, контролируемые ими, ценности, что изобретают их философы, пропаганда выгодных им убеждений по телевидению, в прессе и в литературе. И если ты думаешь, что для организации такого спрута нужно тотально контролировать весь мир, то ты сильно ошибаешься. Средний человек читает одну–две газеты, смотрит два–три канала по ТВ, дай бог, если осиливает одну книгу в три года. Но он ежедневно контактирует еще с двумя десятками людей. И когда они все начинают думать одинаково, тогда и проявляется эффект нашего спрута: они вместе занимаются пропагандой навязанного им образа жизни. Для того чтобы контролировать всех – нет необходимости контролировать каждого! Вот в этом и состоит хитрость. Ты можешь не знать о масонах и они не знают о тебе, но ты делаешь ровно то, что тебе предписано: учишься, женишься, растишь одного–двух детей, выплачиваешь кредит, заводишь машину и полжизни горбатишься, чтобы обзавестись жильем. И как бы ты не старался думать, что выбираешь сам себе дорогу, но ты выбираешь только марку машины, на которой предстоит ехать. А на самом деле они все одинаковы и путь один.

– И контролируется масонами?

– И масонами тоже. Но не только. Вот я живу почти круглый год в Швейцарии по простой причине – новшества мира приживаются в этой стране трудно. Здесь даже у женщин кое–где все еще нет избирательного права. И оказался я здесь после того как посмотрел в прошлое, и вдруг осознал, что практически все инструменты закабаления человека и общества изобретены на моей родине. Масонство придумали в Англии, частные эмиссионные банки – в Англии, концентрационные лагеря – в Англии, это Англия сто лет назад сделала кончеными наркоманами половину населения Китая – несмотря на прямой запрет на торговлю опием. Целая империя – светоч мирового либерализма – занимается контрабандой наркотика! Это – благородно? Моей родине наплевать на законы, традиции и убеждения людей, если они мешают получать прибыль. Англия всегда поддерживала любые революционные силы где ни попадя, разжигала национальные, идейные, какие угодно конфликты, оставаясь чопорным королевством. Революции возможны где угодно, только не в Англии. Потому что это Англия устраивает везде революции.

Я даже удивился этому пассажу. Потому что ожидал услышать о происках жидомасонов.

– Не евреи?

– Евреи по сравнению с лордами, собирающимися на Даунинг–стрит и в Вестминстерском дворце – дети в песочнице со всем своим расизмом, Каббалами и ортодоксами. Просто страшилка для плебса. Не было бы евреев, на их роль сгодились бы цыгане, армяне, да кто угодно. Важно, чтобы расселился народ по всему миру, чтобы в каждом городе было такое гетто живущих по иным законам и тогда можно будет перенаправлять "народный гнев" с истинных виновников на этих бедолаг. Это все легенды. Моя драгоценная родина – Британия – как бешеная собака кидалась на любой народ в мире, который ее не устраивал. Хватит пальцев на руках и ногах, чтобы пересчитать страны, в которые она не вторгалась никогда: Швеция, Ватикан, Монголия, Парагвай, Монако, все европейские "карлики", Боливия, Чад, Конго, Берег Слоновой Кости и еще пяток абсолютно бестолковых территорий не испытали поступь британских сапог. Все остальные – сфера прямых интересов наших лордов. Хоть одна страна в мире может похвастать чем‑то подобным? А наш вечный сателлит–соперник – США? Одна доктрина Монро чего стоит. Она ведь не оставляет никому в Западном полушарии шансов остаться без внимания вашингтонских деятелей. В общем, тот мир, что открылся мне, когда я взглянул на реальность без розовых очков и романтических соплей, вызвал у меня чувство отторжения и тогда, это было в начале семидесятых, я сам предложил свои услуги советской разведке. Уже здесь, в Швейцарии, познакомился с несколькими немцами, прошедшими через американские концлагеря Второй Мировой войны. Слышал о таких? В них содержались немецкие военнопленные. Которых янки должны были кормить и лечить – так предполагала Женевская конвенция. Но им этого не хотелось делать. И тогда милашка Эйзенхауэр, светоч демократии, величайший американский полководец "изобретает" новый термин, описывающий большинство заключенных: "разоруженные войска неприятеля"! Не военнопленные, а не пойми кто! Все, одним росчерком пера два миллиона человек были переведены из разряда опекаемых в разряд бесправной скотины. Их не кормили, не лечили месяцами. Они сидели в лагерях, дохли от голода и тифа целый год. Без еды и чистой воды. Это – демократия и гуманизм? При этом колонны с продовольствием от Красного Креста, которые могли бы помочь несчастным заворачивались добрыми янки по причине "переполнения приемных складов". Говорят, число умерших от голода составило больше миллиона. Такого даже гнусный тиран Сталин не делал за тридцать лет своего правления. А здесь всего за год. И не нужны никакие крематории и газовые камеры – все "ненужные" сами передохли. Их рассказ только укрепил меня в желании расправиться с моей Родиной. Любыми средствами. Эти люди не должны править планетой.

– Зачем вы мне это рассказали? Я ведь могу оказаться провокатором?

– Нет, мальчик, – он остановился у меня за спиной, – это кому‑нибудь в Канзасе вы можете рассказать, что родились в индейской хижине в Техасе, а я филолог и разведчик, пусть бывший, и смогу отличить русский акцент от новозеландского. В общем, суть всего моего выступления можно свести к нескольким тезисам, для постижения которых мне потребовалась вся жизнь, а тебе я отдаю это знание за просто так, потому что меня попросили старые друзья. Зак мне сказал, что у вас много денег и вы желаете вложить их в развитие России. И спросил, что этому может помешать? Собственно, о масонах я и говорил только с этой позиции. С позиций того, что вам может помешать. Но лишь масонами угрозы не исчерпываются. Бильдербергский клуб, Тройственная комиссия…

– Богемская роща, тамплиеры…

– Ты зря иронизируешь, мальчик, – одернул меня Уолтер. – Мне трудно убедить тебя в чем‑то, если ты не обладаешь жизненным опытом. Правильно – и Богемская роща и сотня исследовательских институтов, фондов, международных организаций, агентств, экономические убийцы и разведка десятка самых развитых стран. Ты, наверное, наивно полагаешь, что главная цель нашей разведки была – узнать, сколько боеголовок прячутся в шахтах под Челябинском? Нет, мальчик, цели разведки с некоторых пор изменились. Вернее, сменились приоритеты. Теперь это социология, изучение общества, его болевых точек, экономики и способов влияния на элиту. Вот истинные цели разведки. А все остальное – частности и мелочи.

– Вы сказали "экономические убийцы" – что это?

– Это, мальчик, новое слово в обретении власти над подающими надежды государствами. Представь себя президентом какой‑нибудь Индонезии или Боливии. Тебя избрал народ, ты желаешь его развития, но для этого нужны деньги. И вроде бы экономика твоя начала развиваться – ты продаешь нефть, алмазы или еще чего, в общем, живешь не бедно. Но для рывка силенок нет. Где их взять? Разумеется, этому призван помочь Международный Валютный Фонд, который и создавался подобные рывки финансировать. Но вот незадача – у него есть стандарты, которым должна соответствовать документация, есть требования к надежности исполнителей. И тебе, как президенту, остается только обратиться к специалистам – Бектел, Холибёртон, умельцев хватает. В страну приезжают инженеры, экономисты, технологи и учетчики, советники и лоббисты всех мастей, они начинают сновать по территории страны, раздавать всюду взятки, гранты и обещания. Проект обзаводится солидной документацией, рисующей перед Боливией или Индонезией самые радужные перспективы. Электростанции, дороги, карьеры, порты – просто рай на земле! Только есть несколько "но" – в работу идет вся документация, подтверждающая правильность и нужность предприятия – топографическая съемка, экономические расчеты, статистические справки из провинций. И совершенно не учитывается то, что может этому помешать. А иногда и вовсе сделать весь замысел бестолковым. И вот проект предоставляется экспертам из МВФ, все рукоплещут и открывают кредитную линию. И начинается стройка электростанций, дорог, доков и аэропортов. Она пожирает деньги с чудовищной силой и скоростью, требуется дополнительное финансирование и его дают. В конечном итоге – проект реализован, деньги освоены теми же американскими, японскими и английскими фирмами – проектировщиками, поставщиками, строителями, Боливия обзаводится парой гидроэлектростанций в лесной глуши, подъездными путями и карьерами.

– Так это же хорошо?

– Это отлично, если бы не одно "но" – кроме всех этих прелестей Боливия обзаводится долгами. Исправно пожирающими всю возможную прибыль от реализованного проекта. И каждый год заработанные этими электростанциями и карьерами деньги уходят в погашение процентной ставки по кредиту. Оказывается, что в момент начала проектирования была неверно оценена "коньюнктура рынка" и вместо десяти процентов ежегодного роста доходов, наш проект не обеспечивает и трех, а расширение кредитной линии в тот момент, когда работы были выполнены на 70%, отступать было поздно и требовалось дополнительное инвестирование, повлекло за собой увеличение ежемесячных отчислений. И наш "сверхприбыльный" проект начинает сосать деньги со всей экономики страны, чтобы компенсировать процентные выплаты по кредиту на свою постройку! В итоге выходит: МВФ имеет должника, загнанного в долговую кабалу и теперь вынужденного считаться со мнением кредитора при принятии законов и в ведении внешней политики, американские и английские компании считают прибыли и хвалятся перед акционерами, экономисты "прикидывают" новый проект, призванный компенсировать ошибки старого, правительство Боливии решается на приватизацию – чтобы хоть как‑то уменьшить потери, и только народ Боливии остается без денег, без работы и без надежд когда‑нибудь избавиться от долгового бремени. Так было во многих латиноамериканских странах, в южно–азиатских, так будет везде, пока этот механизм работает. Где им позволяют действовать подобным образом. Сдается мне, что впервые этот механизм был опробован в СССР, в годы первых пятилеток. Не секрет ведь, что в строительстве принимали участие все эти Бектелы и Холибёртоны. Но тогда по какой‑то причине случилась осечка. Думаю, ваш Сталин просто послал консорциум доброхотов в задницу. Мне все чаще представляется, что та истерия и травля, что развернулась в мире против СССР после Второй Мировой, вызваны не идеологическим противостоянием! В конце концов, бизнесу без разницы, кто приносит ему прибыль – коммунист, анархист или махровый империалист. Работали английский и американский бизнес и с коммунистами и с фашистами и с нацистами и с японскими империалистами… Думается мне, что речь милашки Уинстона в Фултоне была спровоцирована отказом Иосифа возвращать навязанные ему долги и отдавать завоеванные рынки. Вот это – повод! Ради этого можно развязать любую холодную войну. Но теперь Горби, похоже, согласился рассчитаться и скоро Союза не будет на карте – он станет просто еще одним загнанным в долги рынком.

– А какая у мира альтернатива?

Уолтер сел за стол, сцепил руки в замок и изрек:

– Умерить амбиции и жить по средствам. Но не только. Альтернативу миру показали твои предки, изгнавшие моих из России в 1917 году. Только, как это обычно у русских бывает – перекрутили гайки. Ну да по–другому тогда, видимо, и нельзя было: часть революционеров тянет страну в мировую революцию, вторая когорта "несгибаемых" – начинает распродавать сокровища – от царских запасов и бакинской нефти до уральских изумрудов и ленского золота, и только третья, самая малая, поняла, что им досталась огромнейшая и потенциально самая богатая страна в мире! Альтернатива в том, чтобы все важное действительно служило развитию всего народа, а не обогащению кучки завладевших богатством сволочей. И можно называть это хоть социализмом, хоть коммунизмом, хоть капитализмом с человеческим лицом, хоть с медвежьей лапой – это все неважно, в конце концов все " – измы" придуманы в той же старой, доброй Англии. И не в последнюю очередь к их созданию приложили руки те ребятки, что позже стали называться разведкой.

Скрипнула дверь, и в дом вошел Захар. За ним показался Алекс:

– Свежеет на улице, – сказал Майцев, а я посмотрел в окно и действительно – уже темнело, а в горах с темнотой быстро приходит прохлада.

– Понятно, Уолтер. Скажите, а при чем здесь масоны?

– Сардж, ну что ты как маленький? – спросил Зак. – Даже мне стало понятно, что имеет в виду Уолтер. Он говорит о том, что нам нельзя сосредотачиваться на какой‑то одной стороне работы. Если мы посвятим себя экономике – мы просто разведем поголовье барыг, если целиком погрузимся в политику – потеряем позиции в экономике и в воспитании молодежи. Он говорит о том, что нельзя решать задачи, хватаясь за что‑то одно, потому что ловушек для людей понаставлено в изобилии: деньги, тайные знания, принятие в круг избранных, ощущение причастности к чему‑то большому… Да много чего. И все эти ловушки пока что служат нашим врагам. И сами себя поддерживают. Потому что эффективны. Следовательно, нам нужно потихоньку разрушать их институты и озаботиться созданием своих. Подумай сам, зачем нужны все эти масоны, разведки, ООН, Бильдербергские клубы, все эти бесчисленные закрытые общества аристократии, куда простому фрезеровщику вход заказан? Черт, да он и знать‑то о них не должен! Ты думаешь, американцы, главные поборники демократии и свободы, отказались войти в члены Лиги Наций потому что она была против мира и демократии? Шиш! Только потому, что располагалась эта контора в Женеве и не могла контролироваться американцами! Как появилась возможность создать то же самое, но под контролем США – нате вам ООН! И так делается всюду: все, что служит продвижению их модели общества в жизнь – будет развиваться, а все, что нейтрально или, не дай бог, против них – будет уничтожено и заменено!

– Тут нужно понимать, – проскрипел Уолтер, – что говоря: американцы, англичане, мы имеем в виду не государства, а финансово–промышленные группы, территориально располагающиеся в том или ином регионе. А государство – лишь инструмент принуждения аборигенов к верности и лояльности.

– Дело ясное, что дело темное, – прокомментировал Вязовски.

Мне подумалось, что мои полковники, и те, кто остался в Вероне и те, кто был пока в Луисвилле как раз о чем‑то подобном и писали в своих планах – ведь там очень мало было об экономике и очень много о пропаганде, о национальной идее, построении социально–ответственного общества. Пусть поначалу и драконовскими методами.

– Если ты не понимаешь чего‑то происходящего вокруг, то часто это случается не от того, что у тебя недостаточно информации, но только лишь потому, что тебе непонятна и неизвестна первооснова событий и явлений. Тот, кто все закрутил, отталкивался совершенно от других посылок, нежели доступны тебе. Поэтому для тебя все выглядит сумбуром и хаосом, цепью случайностей, но в реальности всего только реализуется чей‑то строгий план, – сказал Уолтер. – Если ты параноик, это совсем не значит, что за тобой не следят. Вспомни историю своей страны. Когда была первая пятилетка?

– С 1929 по 1933 годы, – заученно ответил Захар. – СССР из аграрной страны превратился в индустриальную за четыре года.

– Даты ничего не напоминают?

Как же! Не напоминают! Великая Депрессия! Америка сидит без денег, в некоторых местах едят перекати–поле, а где‑то и того нет, а СССР за четыре года превращается в один из флагманов мирового производства! И теперь, немножко зная о том, как все устроено в этом мире, я никогда не поверю, что это смогли сделать в едином порыве энтузиазма вчерашние крестьяне и арестанты, из которых и состояло в основном население страны, как принято нам рассказывать на уроках по истории Отечества. Чтобы построить ГЭС, нужны экскаваторы, генераторы, бетон, тракторы и инженеры! Крестьян, тачек и лопат маловато будет. Чтобы построить ЗИЛ – недостаточно уметь ходить за плугом. За этой пятилеткой стояло огромное внешнее финансирование. Хоть лупите меня той же самой лопатой по башке – это очевидно. Что заставило Сименс, Форд и Дженерал Электрик прислать во вражескую коммунистическую Россию сотни своих инженеров, технику, оборудование? Деньги? Откуда у СССР в те годы деньги? Деньги были у кого угодно, только не у СССР. И никакой НЭП – частная торговля, Легпром, Пищепром и услуги, конкуренция государственных предприятий – ну точно, как у нас с Захаром – не способен дать столько денег. Они ведь за четыре года удвоили, а по некоторым позициям и удесятерили промышленный выпуск продукции. Почему‑то раньше я этого не видел. Какая же сделка была заключена между Россией Сталина и теми, кто разрешил и одобрил развитие Союза? Странная история – едва ли не то же самое, что пытаемся сделать мы.

И вторая пятилетка – под стать первой, а САСШ только–только начинают выползать из ямы, в которую их уронили. А в Германии – первые экономические успехи нацистов. И тоже – в разоренной, уничтоженной войной и контрибуциями стране, согласной отдаться кому угодно, лишь бы накормил.

А вот во время третьей пятилетки похоже произошла размолвка с неведомыми ее авторами – пришлось вооружаться, потратив на оружие от трети до едва ли не половины всего государственного бюджета.

И никакого визга про "иностранные инвестиции". Я уже привык к своеобразию буржуазной печати – если вокруг чего‑то пляшут танцы с бубном – это незначительный фактор. Про значительное – молчат.

Голова пошла кругом от сопоставления дат и событий. Что же там происходило? Кто‑нибудь когда‑нибудь напишет реальную историю моей страны? Впору уж поверить в еще один коллектив благодетелей вроде нас с Майцевым.

– Но мало того, в начале тридцатых одним из основных экспортных товаров России было зерно. Как сейчас нефть, так тогда – зерно, – увидев мой зажегшийся интерес, продолжал удивлять Уолтер. – А цену на него устанавливали на Чикагской бирже. Тоже как сейчас – Россия торгует товаром, цену на который устанавливает бог знает кто. Русские набрали кредитов на многие миллионы долларов в тогдашних ценах, главным образом, у американских частных лиц, и обеспечением должны были выступать поставки зерна. Но в 1930–м году его цена на бирже упала с 65 до 8 долларов – в восемь раз! И обеспечение кредита становится проблемным. Но на этом загадки не кончаются: американские миллионеры продолжают занимать деньги коммунистической России! И шведские, и итальянские, и английские и немецкие – России ДАЮТ деньги все! Так много, что внешний долг страны за период с.., – он достал из шкафа книгу, открыл ее на заложенной странице, – с двадцать четвертого года по тридцать второй вырастает в девять раз – со ста пятидесяти миллионов золотых рублей до почти полутора миллиардов в тридцать втором году. И последние, самые крупные займы – как раз во время первой пятилетки. А вот в 1933 году долг сокращается сразу втрое! А в тридцать пятом – его практически нет вообще! Чем, кто финансировал это сокращение в условиях прекращения НЭПа и падения цен на основной экспортный ресурс? Долги‑то ведь валютные. Чтобы их закрыть, нужно продать что‑то за валюту. При том, что в те годы население заставляли покупать Гособлигации – дорожили каждой копейкой и, собрав в год с населения 20 миллионов золотом, были счастливы до дрожи! Но при этом легко занимали за границей… вот в первый год пятилетки – сто тридцать миллионов золотых рублей, во второй – двести пятьдесят, в третий – четыреста тридцать, в четвертый – сто! На, посмотри, – он положил передо мной свою книгу. – Дарю. Когда узнаешь, кто, за что и как списал коммунистической России чудовищный долг – позвони мне.

M. R. Dohan "Soviet Foreign Trade in the NEP Economy and the Soviet Industrialization Strategy" – прочитал я на синей обложке.

– В России искать что‑то бесполезно. Ваша контрразведка финансовые вопросы охраняет особенно тщательно. Вот так‑то!

Мне подумалось, что если он прав, то нам придется совсем кисло. Одно дело – играть против хаотичного рынка с тысячами хозяев, и совсем другое – действовать против единой организованной силы, обладающей ресурсами неизмеримо большими, чем наши.

Видно было, что герра Бильфингера разговор порядком утомил, и я решил, что пришла пора прощаться.

– Спасибо, Уолтер, за содержательную беседу, – поблагодарил я. – Вы смогли меня заинтересовать. Если позволите, то я как‑нибудь к вам еще наведаюсь. Когда проверю вашу информацию о масонах и прочих эзотериках.

Он усмехнулся и погладил свою блестящую лысину.

Когда мы уже сели в машину, Захар спросил:

– Ну как? Зря съездил?

– Не знаю, Зак, не знаю, – я и в самом деле пока даже не "видел".

– Я тебе еще одного старикана хотел показать. Здесь недалеко – в Цюрихе.

– Зак, нам пора возвращаться. Послезавтра свадьба у Эми, да и в Вашингтоне что‑то наклевывается. Бригли собирает журналистов, нам нужно быть там.

Майцев ненадолго задумался.

– И в самом деле, наверное, нужно там показаться. Ладно, я тебе сам расскажу. Завтра, в самолете.

Мы переночевали в гостинице, и утром поехали в Больцано – в ближайший аэропорт. А через три часа мы уже вышли из самолета в городском аэропорту Рима – Чампино. Потом был короткий переезд вокруг итальянской столицы в городок Фьюмичино, и уже оттуда мы вылетали в Чикаго на "Джамбо" – 747SP "Амэрикен Эйрлайнз".

Всю дорогу от Тироло до Фьюмичино я читал подаренную мне книгу и история первых лет моей страны открылась мне совершенно с другой стороны: здесь не было места трудовым подвигам, чудесам энтузиазма и всенародного единения. Эта история была написана языком денег: кто, кому, сколько дал, кто и как их использовал, когда вернул и в каком объеме. И выглядела эта история вовсе не так красиво, как меня учили в школе. Назывались имена забытых воротил, у которых молодая советская республика занимала деньги: Фаркуар, занявший коммунистам в 27 году 40 миллионов долларов – в три раза больше, чем дала вся программа гособлигаций, Фриман, предоставивший 50 миллионов под зерновое обеспечение, вездесущая "Стандард Ойл" предоставившая 75 миллионов в обмен на поставки бакинской нефти – их было много, именованных доброжелателей.

В общей сложности назанимали за несколько лет больше двух миллиардов долларов – для страны, продававшей на внешнем рынке ежегодно продукции всего лишь на 400 миллионов – это были огромнейшие деньги.

А с учетом того, что все, построенное в те годы, было ориентировано на внутреннее потребление, становилось совершенно непонятно – чем молодые коммунисты рассчитались с буржуинами? Где взяли валюту в условиях многоразового падения мирового спроса и цен на зерно? Как расплатились по всем долгам за какие‑то три–четыре года? Сплошные необъяснимые загадки. Если, конечно, верить этому американцу.

Едва мы уселись в удобные кресла салона первого класса – Захар настоял на этой колоссальной трате денег – самолет взлетел. Сказать честно, он часто казался мне транжирой, но потом я быстро понимал, что траты им сделанные – оправданы.

"Джамбо" мог предложить для пассажиров первого класса практически одноместные каюты – выгороженные кабинетики, в которых кресло легко раскладывалось в кровать, с удобными столиками, с телевизором и видеомагнитофоном. Все было комфортно, мягко и спокойно – стоило раз в десять дороже, чем обычный пассажирский билет, но для часто летающих занятых людей, которым всегда нужно быть свежими, подходило однозначно. И я решил больше не упрекать Захара за подобные траты – он уже налетал больше полумиллиона миль.

Алекс разместился в салоне бизнес–класса этажом ниже.

– Ну, стало быть, слушай! – Захар не желал медлить ни секунды, нарисовавшись в моей каюте сразу, как только разрешили отстегнуть привязные ремни. – В то время, когда мы с тобой глазели на Гавану, из Москвы в Цюрих приехала ответственная комиссия во главе с заместителем председателя правления Внешторгбанка Макеевым, имени–отчества не помню. Никогда не догадаешься о причинах ее появления и об итогах работы!

– Не темни, Захар, я уже все знаю, – осадил я его зазнайство. – Давай подробности.

– Тогда ты знаешь, что был такой период в мировой торговле, когда ценами на рынке золота манипулировал Советский Союз?

– Цены на золото определяют банки Ротшильда, – сказал я. – Пять банков Ротшильда устанавливают цену на золото дважды в день.

– Нет, не тогда. Давай, я начну с самого начала? Только вот закажу чего‑нибудь выпить.

– Мы потихоньку становимся алкоголиками.

– Ага, – радостно согласился Майцев, – станешь тут алкоголиком.

Он переговорил о чем‑то с появившейся стюардессой и вернулся ко мне.

– Про Ротшильда ты верно сказал, но в те времена у него были конкуренты – швейцарские банки UBS, Credit Suisse и Swiss Bank Corporation. Скинувшись по 65 тонн золота, они влезли на рынок и стали согласованно торговать. А двести тонн золота – это уже серьезно даже для Ротшильда. Разовая интервенция таких размеров способна очень сильно поколебать курс.

Появилась стюардесса, и постоянно улыбаясь, расставила на столе посуду, закуски и бутылку двенадцатилетнего скотча Cutty Sark.

– Решил попробовать, что там варят шотландские конкуренты Келлера, – подмигнул мне Майцев, а когда стюардесса удалилась, налил сначала в мой тумблер ( американский вариант стакана для виски), потом в свой золотистой жидкости и продолжил: – У Советского Союза было гораздо больше организаций, работающих за рубежом, чем об этом принято распространяться. И одной из таких контор был некий «Wozchod Handelsbank», устроившийся в Цюрихе в 1965 году. Небольшой такой банк с уставным капиталом всего лишь в десять миллионов швейцарских франков, через который Советский Союз и другие «сосиски сраны», – спародировал он Брежнева, – собирались налаживать взаимодействие с миром капитала. И вскоре после открытия приехал из Москвы в этот банк новый директор по валютным операциям – Юрий Юрьевич Карнаух, сосланный в Цюрих с поста начальника валютно–финансового управления Внешторгбанка СССР. Какое‑то время входил в курс дел, а потом случилась оказия – Советскому Союзу понадобились деньги, валюта. В Швейцарию прилетел зампред Внешторгбанка Трускавец… нет, Трусевич! С прямым заданием от Косыгина получить у швейцарцев кредит под залог восьмидесяти тонн золота! Было это где‑то в семьдесят первом…

Мы чокнулись стаканами, выпили.

– Так себе, – скривился Майцев. – Пивали и получше.

– Мягенько, – я был с ним не согласен. И меня уже долгое время мучил один вопрос: – Зак, а что ты делал в Сан–Ремо?

– Хе, – хмыкнул Майцев. – Этот старый конспиролог Уолтер – большой любитель итальянской песни. Я нашел его там.

Он налил еще.

– Но у швейцарцев были свои резоны и давать кредит они не захотели. А пожелали купить это золото. И Карнаух убедил Трусевича и Косыгина такую сделку провести. Советский Союз и до того продавал золото, но велась эта торговля через американцев по фиксированным ценам – как и полагается государственным органам. Но с 1968 года появился еще и плавающий курс – то самое детище Ротшильда – для частных организаций. Государства торговали золотишком между собой по фиксированным ценам, а частники – по курсовым. И если для каких‑нибудь французов было затруднительно быть и государственной и частной структурой, то для СССР в этом не было никаких сложностей. И Карнаух начинает продавать золото швейцарским банкам. Оно прибывает партиями по семь тонн. Как его везут – отдельная история, ухохочешься!

– Что смешного в перевозке золота?

– В той перевозке – все смешно. Слитки складывали в рейсовые самолеты Москва–Цюрих прямо под пассажирские сиденья. Люди летели в Швейцарию сидя на золоте. Представляешь степень срочности и головотяпства? Ладно бы это случилось пару раз, но в том‑то и дело, что даже когда торговля золотом была поставлена на поток – никто не удосужился поменять схему доставки!

Я знал, что Захар не лжет, и мне стала понятна легкость, с которой мы получили деньги у Павлова. Похоже, старые коммунисты были теми еще авантюристами.

– Ну вот, и Карнаух продает это золото по семь тонн за раз по цене в 35 долларов за унцию. Деньги немалые – по восемь с половиной миллионов долларов за раз. Но дело в том, что параллельно наш Юрий Юрьевич смотрит на текущий курс золотых котировок, который за это время поднимается с 35 баксов до сорока. По курсу в 35 долларов эти восемьдесят тонн стоят точненько сто миллионов, а по курсу сорок – почти сто пятнадцать! И наш финансист такого вынести не может. К тому же выясняется, что в тройке банков–покупателей начался разлад: один из них зажал советское золотишко! Потом обращается второй банк, а потом и сам "нарушитель конвенции" – UBS. Каждый из них желает единолично в будущем проводить подобные операции! Карнаух чешет репу и завязывает знакомство плотнее. Учится премудростям торговли благородными металлами, и в конце концов – решается! Он обращается к руководству с предложением наладить через банк "Восход–Хандельсбанк" продажу золота по текущим котировкам. А продажей золота тогда монопольно занимался еще один "серый конь" из СССР – Моснарбанк, торговавший на площадке в Лондоне по фиксированным ценам. Каким‑то образом Карнаух и его начальники продавили опытную продажу пары тонн и прибыль превзошла самые смелые ожидания! Следующие "опытные" две тонны тоже ушли со значительным сверхплановым профитом… Ничего не напоминает?