Текст книги "Клинок заточен"

Автор книги: Дмитрий Распопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Настоятель, – чуть склонил голову я, в уважение к его сединам.

– Мы решили допустить тебя к тренировкам, так что следуй за мной, следующий месяц ты проведёшь в одиночной келье.

– Каким тренировкам, настоятель? – осторожно спросил я, не совсем понимая его слова.

– Тем, за которыми ты сюда и прибыл, – желчно отозвался он, – не за тем же, чтобы изводить учителей.

– О, круто! – я не ожидал такого, поэтому вскочил на ноги, приготовившись следовать на паладином.

– Не торопись, тебе нужно сначала узнать несколько правил поведения в келье, – он не шелохнулся, с усмешкой посмотрев на меня, так что пришлось сесть следом.

– Хочу, чтобы ты сразу понял, что выйти оттуда тебе не удастся, это не комната в прямом смысле, а каменный мешок, куда тебе будут два раза в день спускать еду. В ней тебя ждёт абсолютное одиночество и тишина, так что ты уверен, что готов к такому испытанию?

– А чём тогда суть тренировки заключаются? – не понял я.

– Ты поймёшь, пробыв там достаточно долго, – уклончиво ответил он.

– То есть мне по сути всего лишь надо пробыть там некоторое время? – я всё никак не мог понять, что от меня требуется.

– Верно, – кивнул настоятель.

– Хорошо, тогда давайте начнём быстрее, у меня не столько много времени, чтобы впустую его тратить, – прошедший месяц в монастыре я считал бесцельно потраченным, так как выполняя ту же работу что и все, ведя тот же образ жизни, я кроме внутреннего раздражения ничего более не испытывал.

– Максимильян, – настоятель тяжело на меня посмотрел, – я не знаю причин, по которым ты оказался у нас, но имей терпение, никто до тебя не получал доступа к сокровенному так быстро, умей это ценить!

– Мастер, – после его слов я частично взял себя в руки, – моя жена и ребёнок в большой опасности, и единственный способ чтобы их спасти, находится в руках Ордена, так что как вы думаете, насколько я готов ждать танцев вокруг да около?

Он задержал на мне взгляд и понял, что я не вру и не шучу.

– Следуй за мной, – он поднялся и пошёл к задней двери своей комнаты, не той, через которую я к нему вошёл.

Мы вышли в глухой коридор и пошли по нему, было видно, что им не часто пользовались: пыль, паутина и общее запустение говорили об этом лучше всего. Вскоре коридор перешёл в винтовые ступеньки, спускающиеся вниз, и вынув факел из одного из держателей, настоятель стал аккуратно спускаться, подсвечивая нам дорогу. На моё удивление, путь вниз занял значительное время, так что я даже сбился со счёту, пытаясь сосчитать количество ступеней, которые мы прошли. Пытаясь вспомнить на какой тысяче я сбился, я едва не уткнулся носом в спину паладина, который резко остановился, затем проделал какие-то манипуляции, и нагнувшись, сдвинул люк у себя под ногами.

– Спускайся, – он повернулся ко мне, посветив факелом дырку в полу, и крюк, к которому был привязан канат.

– Эм, – мне стало страшновато, едва я представил, что проведу в этом застенке месяц.

– Боишься? – он удовлетворённо кивнул головой, – наших воспитанников годами готовят к этому испытанию, уверен, что осилишь его?

Я покачал головой, но тем не менее молча подошёл, и ухватив руками канал с узлами, стал быстро спускаться вниз, в кромешную темноту. Судя по длине верёвки, высота от пола комнаты до люка была метров пять, так что без вариантов мне отсюда было не выбраться, если бы я сам захотел этого. К тому же, едва я выпустил из рук канат, как настоятель тут же его поднял к себе, следом за этим с грохотом опустил люк, отрезав меня от единственного источника света – так я остался один. Через минуту я услышал его удаляющиеся шаги, а ещё через пять на меня навалилась тишина, да такая, что я сначала подумал, что полностью оглох, так непривычно это было чувствовать. Чтобы убедиться, что со слухом всё в порядке, я временами хлопал в ладоши, убеждая себя, что всё хорошо.

Глаза мои вскоре привыкли к кромешной темноте и я смог разглядеть очертания контуров комнаты, а также деревянную кровать, стоявшую в углу. Полазив на четвереньках, я ощупал её и всё остальное, убедившись, что ближайшее время мне кроме всего прочего придётся ходить в горшок, который тут же наличествовал, а затем, пока его не заберут, чувствовать запахи, которые из него будут исходить.

– Что же, – я едва узнал свой голос, который оглушающе громко прозвучал в полной тишине, – пожалуй пора придумать, как не сойти тут с ума. Я для начала решил спланировать весь день, чтобы не тупо лежать на кровати, а быть всё время чем-то занятым. Поскольку узнать его мне было негде, то я решил ориентироваться на то, когда мне будут приносить еду, разделив день на три части. Утром до приёма пищи я решил заниматься физическими упражнениями, после чего поесть и немного отдохнуть, затем повспоминать всё то, что я знал, после чего снова тренировка и приём пищи. Конечно всё это было очень условно, так как точных временных промежутков не было, но я попадал в похожую ситуацию однажды, когда казалось, что из пещеры я не смогу выбраться, но стоило поверить в себя, свои силы и заняться делом, как я вскоре нашёл кобольдов и выход на поверхность – это был хороший жизненный урок и нужно было его просто повторить.

***

Утром я самостоятельно проснулся и заставил себя встать, выбить соломенный матрас, чтобы он был без комков и выполнить зарядку. Затем я металлической крышкой ночного горшка выскреб на стене рядом с кроватью две палочки проведённых здесь дней, по своему пребыванию в пещере я помнил, как важно знать, сколько я нахожусь на месте – это позволяло в том числе и ориентироваться по времени. Затем на четвереньках облазил и изучил досконально размеры своей кельи, а также постарался запомнить сколько шагов до каждого из предметов в ней, потом встал на ноги и стал повторять тоже самое, передвигаясь на ощупь. Я хотел запомнить всё, чтобы спокойно передвигаться, не обращая внимание на кромешную темень, рассчитывая только на свою память.

Набив синяки и шишки я остановился только тогда, когда сверху раздался шум шагов, затем лязг люка и вниз мне спустили корзинку на тонкой бечёвке. Я бросился к ней, так как живот давно отчаянно сообщал о том, что его пора кормить, вот только внутри, при бликах факела, который светил сверху, я увидел только графин воды, хлеб, головку сыра и пару яблок – слишком мало для моей привычной трапезы. Поскольку выбора не было, я опустошил корзину, которая не спешила подниматься вверх.

«Горшок! – догадался я, аккуратно положив еду на кровать и достав горшок, поставил его в корзину». Её подняли и вскоре вернули горшок обратно.

Я заметил, что бечёвка, на которой проделывали все манипуляции такая тонкая, что не выдержит вес человека, а это значило, что моё пребывание здесь затянется настолько, насколько это нужно будет паладинам, если решат сгноить меня здесь навсегда, то я ничего не смогу с этим поделать.

«Яблоки нужно растянуть надолго, – решил я, разрывая их руками на четыре части, чтобы хватило надолго, еда в виде хлеба, сыра и воды нисколько меня не порадовала, поскольку организм требовал мясо и разнообразие».

К счастью, когда принесли еду второй раз, в миске присутствовала чечевичная каша с куском мяса и даже несколько луковиц, которые я обычно не воспринимал за еду, в этот же раз съел подчистую.

Не оставляя себе времени на ничего неделание, я забивал время всем, чем только можно было, собираясь повторять это на протяжении всего месяца. Упражнения и тренировки стали чаще и продолжительнее, хотя еды стало гораздо меньше, чем я привык питаться в обычной жизни, но я прекрасно понимал, что если себя не буду занимать, то очень быстро превращусь в овощ, которому ничего не нужно, лишь бы спускали еду. Так что зная себя, я насиловал организм, делая между занятиями перерывы на размышления и планирование своего будущего похода. Я представлял маршруты, по которым поеду, а также возможные препятствия на своём пути, которые нужно будет преодолеть, подыскивая лучшие решения, чтобы двигаться дальше.

Первый день пролетел словно одно мгновение, я даже не заметил, как от усталости во время очередных размышлений свалился в сон, заснув сидя на кровати.

***

Неделя спустя

Апатия накатила на меня с такой силой, что я превозмогая себя, поднялся на ноги, чтобы начать зарядку с отжиманий. Мои первоначальные желания и распорядок существенно трансформировались за эти дни и я с огромным трудом заставлял себя вставать и делать то, что планировал. Вчера даже пропустил одну тренировку, поскольку нежелание что-либо делать превозмогло все мои договорённости с самим собой. Голова была последние дни словно пустая, мне начали слышаться какие-то голоса и я вздрагивал, застывая на месте.

По келье я теперь передвигался уверенно, даже не видя предметов, я заучил расположение всего и расстояние до них, так что отсчитывая в голове шаги, мог уверенно дойти куда нужно. Тренировки также перестали быть особой проблемой, так как я ощущал границы своих передвижений и не стукался как раньше, обо всё подряд. Вот только я не представлял себе, какой большой проблемой станет апатия и не желание двигаться, помноженное на странные голоса в голове, которые в абсолютной тишине подземной камеры слышались лучше монастырского колокола. Пока я не понимал, о чём они говорили, поскольку язык был мне не знаком, но списывая эти глюки на одиночество, я старался не обращать на них внимание, занимаясь своими делами.

– Так Макс, – я преодолевая себя, заставил подняться с кровати и представить, что в руках копьё, – нужно тренироваться.

«Зачем? Какой смысл? – шептал мне внутренний голос, – месяц в келье и ты выйдешь отсюда, зачем тратить силы и время на ненужные телодвижения?».

Я с трудом отмахивался от него, и начинал разминочный комплекс упреждений, вскоре должны были принести еду, и мне следовало поторопиться, из-за собственной лени я не успевал закончить всё, что хотел.

Две недели спустя

«Я прекрасно понимаю это, господин Эр’дел, у моего помощника даже есть мысли как привязать активацию вируса не только на синаптические реакции мозга носителя, но и на слова-ключи. Древнеспиктский алфавит прекрасно подойдет для этих целей, их руны никем толком не изучены, а мы знаем их точный перевод, его и можно использовать для активации вируса».

Я не понимал сплю ли или это происходит наяву, но голоса двух разговаривающих существ, стали посещать меня чаще, я даже начал разбирать то, что они говорили! Пока правда частично и отрывочно, но с каждым днём всё отчётливее и отчётливее. Как только я понял, что эти голоса не мои собственные глюки, то каждый день и раз, когда лень или апатия пытались завлечь меня в свои сети, я специально вставал и делал незапланированные упражнения, словно показывая сам себе, что последует наказание за подобные желания.

Перечёркнутые палочки на стене показывали мне, что прошло две недели, а результатов особых я за собой не замечал. Я сколько не пытался вызвать у себя золотистое свечение, как у паладинов или же представлял, что могу овладеть магией, ничего не получалось. Фаерболов на ладони не зажигалось, золотого кокона не появлялось и я старательно гнал от себя мысли о том, что впустую трачу здесь время.

Месяц спустя. Комната настоятеля монастыря.

– Брат Гнат? – настоятель внимательно посмотрел на паладина, который задумчиво склонился над кружкой с вином, – твоё мнение?

– Нужно продолжать, наше зелье не даёт никакого эффекта, – наконец ответил он, – не понимаю, мы все прекрасно знаем, что не все могут стать паладинами, но те, кто не прошёл испытание, всё равно показывали хоть что-то!!! Изменение навыков, новые языки, каждый раз было что-то новое!!

– Может он что-то может, но не показывает? – осторожно поинтересовался брат Ивор, – если он заметил, что стал магом, то специально не показывает нам свои умения, зная, чем это грозит.

– Нет! – отрезал седоусый паладин, – я лично спускаю ему еду и в его энергетике нет изменений, нет всполохов, характерных для ведьм и магов.

– Выше озвученные тобой сущности, брат Гнат, могут легко это прятать, – с усмешкой заметил Ивор, – и ты это прекрасно знаешь.

– Но не тогда, когда они этот дар только получили, не нужно обвинять брата в невежестве, – настоятель мягко укорил паладина, – если бы Максимильян получил любой дар под воздействием нашего зелья, он не смог бы контролироваться себя, так как не знал, как правильно с этими возмущениями бороться.

– Поддерживаю, – откликнулся со своего места третий паладин, – давайте продержим его ещё месяц, если уже и тогда не будет результата, то хотя бы скажем главе Ордена, что попытались сделать всё, что в наших силах.

– Братья? – настоятель посмотрел на двух основных спорщиков, те нехотя, но кивнули.

– Хорошо, тогда ещё месяц!

***

Я не сразу понял, когда вместо обычной корзины с бечёвкой, ко мне упал канат, и сверху раздался голос, который оглушил меня.

– Взбирайся, только осторожно!

Я окинул взглядом свою келью, ставшей мне домом последние два месяца, и забрал из под матраса брусок метала размером с мизинец, надеясь, что никто не заметит пропажу крышки от ночного горшка. Обтерев его рукавом грязной одежды, я тем не менее положил его за щёку, не нужно было, чтобы его видели паладины.

Тренировки дали о себе знать, как и изрядно похудевшее тело, так что наверх я взлетел, быстро перехватывая узлы каната руками, и лишь слегка помогая себе ногами.

Свет факела так резанул по глазам, что я вскрикнул от боли и зажмурился.

– Погоди, надень мешок, а то ослепнешь, – знакомый голос настоятеля был для меня слишком громким, но боль в глазах была сильнее, так что я дал одеть себе на голову мешок из очень плотной материи, которая не пропускала ничего и я смог снова открыть глаза.

– Я поведу тебя за руку, и буду говорить о ступеньках, – предупредил меня паладин и следом я услышал лязг крышки люка, которая недавно отрезала меня от всех звуков внешнего мира.

– Мы не пойдём сразу наверх – это будет слишком тяжело для тебя, – по пути он стал меня инструктировать, – у нас есть специальная келья, где воспитанники приходят в себя, так что поживёшь там столько, сколько тебе нужно привыкнуть к звукам и свету.

Я попытался ему ответить, но отвыкшие от речи голосовые связки, отказывались мне подчиняться, я лишь прохрипел в ответ нечто невнятное.

– Разговаривать тебе тоже надо, хотя бы самому с собой, – хмыкнул он, – ещё никто так долго не находился под землёй, так что можешь гордиться, я впервые вижу кто бы так отлично выглядел после долго пребывания, обычно мы достаём оттуда полутрупов.

– А с ума часто сходят? – прохрипел я, вспомнив свои галлюцинации.

– Бывает и такое, – не стал скрывать он, – но обычно всё проходит хорошо, мы долго готовим воспитанников к этому испытанию, так что лишь слабые духом проваливают его. Зачем нам такие в Ордене?

– Хорошо ещё, что вытащили меня, – я с радостью пытался общаться, мне часто не хватало человеческой речи в одиночной келье, так что сейчас я был рад даже обществу паладина, – почему так долго? Я насчитал два месяца, как провёл там.

– В тебе что-то изменилось? – вопросом на вопрос ответил он.

– Я не заметил наставник, – быстро ответил я.

– Значит наша тренировка не дала результата, – его голос изменился, – к моему сожалению Максимильян, мы сделали что могли.

– Я не виню вас, видимо дело во мне, – продолжал врать я, ощущая за щекой брусок, который изменил всё моё мировоззрение, – но зато испытание помогло мне стать сильнее и понять, что я могу сам многое преодолеть, только за это я безмерно благодарен вам.

– Не стоит Максимильян, – голос паладина был грустен, – обычно после испытания мы получаем либо паладинов, либо тех, кто не прошёл, ты впервые за всё время, что я возглавляю монастырь, не получил ничего.

– Как часто в своей жизни, я слышал эти слова наставник, – я попытался рассмеяться, но голосовые связки снова меня подвели, и раздавшиеся звуки были похожи на карканье ворона.

Спустя какое-то время, мы дошли до нужного места, поскольку ступеньки закончились и скрипнула дверь, меня за руку подвели к лавке.

– Здесь есть всё нужное тебе: вода, мыло, бритва, чистая одежда и постель, – мою руку отпустили, как только я уселся на лавку, – мешок снимай аккуратно, окно хоть и находится вверху комнаты, но солнце скоро будет светить ярко, поскольку сейчас раннее утро. Я зайду за тобой вечером, весточку графу Стольскому мы послали с ближайшим курьером, меня предупреждали, чтобы он встретил тебя сразу после испытания.

– Спасибо наставник, – я искренне поблагодарил его, с силой сдерживая себя, чтобы не показать, что с дрожью в руках жду, когда он наконец свалит. Мне нужно было увидеть плоды своего творения, то ради чего я пошёл на такие жертвы и едва не сошёл с ума в этой келье, то, что упустили в моём перерождении паладины.

Дождавшись, когда настоятель уйдёт, я стал приучать свои глаза к свету, раз за разом на более длительное время поднимая мешок, мне так не терпелось увидеть металл, что я постукивал рукой в нетерпении по лавке, когда всё ещё не мог смотреть без мешка. Едва лучи света не стали для меня словно кинжалами, пронзающими глаза, как я тут же вытащил брусок изо рта и посмотрел на него.

«Да...дела, – я сидел и восторженно смотрел на маленький золотой брусок, который был когда-то простой железной крышкой горшка для испражнений».

Мысли роились в голове, вспоминая разговор двух странных существ, который я наконец расслышал от начала до конца и считал сначала за свою особенную галлюцинацию, но в итоге он подтолкнул меня к проверке того, о чём они говорили – использовал на крышке горшка фразу активатор из их разговора. Только после того, как я почувствовал, как в руках сминается словно пластилин металл, подчиняясь моим пальцем и мыслям, то понял, что это были точно не глюки, они и правда в итоге смогли модифицировать вирус, основанный на фемтороботах и внедрили его в людей.

Я не понимал кто эти существа, откуда и из какого времени они мне почудились, но одно было точно – если я смог превратить железо в золото, пусть и с соотношением в весе один к трём, то всё это наверно когда-то происходило в реальности и нахождение в келье дало именно те результаты, к которым я стремился. Я пока не знал, чем это мне поможет в борьбе с магами, но ощущение удовлетворённости и того, что я получил то, за чем сюда пришёл, меня не оставляло. Со всем же остальным, как и с моим новым умением, я мог разобраться опытным путём.

«Может превратить брусок опять в железо? – подумал я, но остановился, как-то это было слишком кощунственно, превращать благородный металл обратно в простое железо».

Покрутив брусок в руках, я встал и подошёл к столу, на котором лежала бритва и хотя металл был пластичен и мялся на зуб, но я всё равно решил разрезать его, чтобы убедиться, что он полностью однороден. Острая стальная бритва быстро справилась с делом и я ещё раз убедился, что ощущения меня не подвели. Когда я представлял трансформацию железа в золото, я вспомнил таблицу Менделеева и все, что знал о золоте, чтобы получить его чистым. Я также помнил, как сильно нагрелся металл у меня в руках, когда я лепил из круглой крышки прямоугольный брусок, а также как он стал уменьшаться и по другому ощущаться, когда я с ним закончил. Понятное дело в келье было темно и я не видел результатов своей деятельности, только чувство, что у меня всё получилось, и нетерпение скорее увидеть творение своего желания и рук.

«Я говорю, я есть суть всего, – прошептал я фразу-активатор и приставив отрезанную часть к основному бруску, пожелал, чтобы они стали единым целым».

Нагрев, небольшое уменьшение массы и у меня в руках снова цельный кусок золота. Повертев его в руках, я решил спрятать его и привести себя в порядок, от меня наверняка сейчас воняло так, что мухи падали бы замертво, подлетая ближе. Так что быстро сняв одежду и замотав её в узел, я выкинул её в корзину, которая стояла рядом с дверью, затем вооружившись мылом и большим кувшином воды, стал мыться. Последним этапом преображения заросшего, лохматого и грязного существа в дворянина, стало бритьё и подрезание волос бритвой, чтобы они так явно не лезли в глаза. Позже я собирался посетить лучшего цирюльника, но…

«Пока и так сойдёт, – решил я, – глядя на получившийся результат в небольшом начищенном до блеска металлическом зеркале».

Одевшись в свою дворянскую одежду, а именно она ждала меня на стуле, я наконец смог прилечь на кровать, с удовольствием прислушиваясь к крикам малышни, раздававшимся совсем неподалёку, а также запахам еды, которые залетали ко мне в комнату. Не опостылевшая чечевичная каша, которую я с каждым разом насильно в себя запихивал, чтобы были силы жить и тренироваться дальше, а что-то такое, что будоражило моё обоняние: специи, говядина, овощи.

Я ошибся, рассчитывая отдохнуть здесь пару дней, поскольку вечером за мной зашёл граф и мы покинули монастырь, не успев даже попрощаться с настоятелем и остальными моими учителями. Под внимательным взглядом, которым он словно ощупывал меня с ног до головы, я надел очередной мешок на голову, когда сел на лошадь и мы тронулись в обратный путь.

Едва мы выехали за ворота монастыря, я расслышал, как они со скрипом за нами закрылись, он тут же набросился на меня с расспросами, что чувствую, что я ощутил в себе, после прохождения испытания. Пришлось врать и выкручиваться, поскольку то знание, которое ко мне пришло, я не был готов делить с кем-то, шутка ли, я мог превращать железо в золото, а возможно и вообще, что угодно смогу трансформировать по своему желанию. Этого я пока не знал, но собирался проверить, как только останусь один без посторонних наблюдателей.

– Ты не выглядишь недовольным, – не оставлял он свои попытки, видя, что я слишком в хорошем настроении и не огрызаюсь на его подначки, – что всё же с тобой произошло?

– Скажем так Вильям, – осторожно подбирая слова, ответил я, – я понял, что мне не нужна сила паладинов, чтобы победить магов. Моих знаний, сил и возможностей вполне хватает, чтобы противостоять им, нужно просто начать. И это я понял только благодаря испытанию, так что спасибо тебе и Ордену за это.

– Брат Антоний упоминал, – осторожно отметил он, – что ты должен Ордену и ему лично услугу. Что это?

– Если он не поведал тебе, то и я не стану, – из вредности ответил я, вспомнив про своё обещание достать главе и герцогу эликсиры долголетия.

– Вот же ты скотина! – изумился он, но настаивать не стал, понимая, что некоторые тайны его не касаются.

– Ладно, только потому, что ты мне помогаешь, – отсмеявшись, продолжил я, – маги делают из той каменной смолы, что я им отдаю в качестве дани, эликсиры долголетия, ну а дальше ты сам прекрасно понимаешь, почему вы все так резко начали мне помогать – я пообещал достать парочку.

– А-а-а! – догадливо протянул он, задумавшись.

– Макс, – он потолкал меня в бок рукой, – раз ты прихватишь для Ордена, может и мне перепадёт что?

– Вильям?! – изумился я, – тебе-то он зачем?!

– Мы все когда-то постареем, – философски заметил он, – а если у меня под рукой будет подобное зелье, я как-то спокойнее буду к ней относиться.

– Даже несмотря на то, что этот эликсир получен от «проклятых магов, имя которых запрещено произносить вслух»? – передразнил я общий указ по королевству.

– Максимильян, – простонал он, – не начинай, а то я при следующей встрече с твоей женой, начну вспоминать об одной весьма энергичной ведьме.

– Понял, молчу, – тут же рассмеялся я, от его попытки шантажа. Никки конечно не обрадуется его рассказу и меня не сильно оправдает то, что я был околдован сильной ведьмой.

«Никки, – я с тоской вспомнил озорное лицо жены, когда она обычно готовилась сделать мне какую-то мелкую ответную пакость, – надеюсь у тебя всё сейчас хорошо, дорогая».

– Не унывай Максимильян, – граф понял по моему молчанию, что задел за больное место, – я уверен, что у тебя всё получится. Я слышал пару разговоров главы с твоим господином, герцог абсолютно уверен, что ты и в ад можешь спуститься, заболтать там всех и вернуться назад, разбогатев по дороге.

– Да ладно, – я был удивлён подобной характеристикой от обычно весьма сдержанного главы Тайной канцелярии.

– Не слово в слово конечно, – я почувствовал тычок в плечо, – но очень близко к этому.

– Какие ваши дальнейшие планы, по отношению ко мне? – поинтересовался я у него, меняя тему разговора.

– Никаких Максимильян, – я прямо почувствовал, что он в этот момент пожал плечами, – мне было приказано доставить тебя домой и проследить, чтобы ты вскоре благополучно покинул город.

– То есть Орден больше преград мне чинить не будет и я могу спокойно сюда вернуться? – решил уточнить я.

– Я не знаю о договорённостях главы с твоим господином, но судя по всему пока ты не выполнишь обещанное, проблем с нами у тебя не будет.

– А как дальше, будет видно, да? – тихо усмехнулся я, но он меня услышал.

– Говорю же тебе, я не в курсе всех ваших договорённостей, я простой солдат, – он прикинулся валенком, поэтому я не поверил ему ни на грош. Я помнил, как он одним жестом открыл ворота на королевском балу, которые были закрыты для всех, так что его власть и влияние я понял ещё тогда.

Мои раздумья были прерваны через пару часов, когда мы выехали на королевский тракт и с меня сняли мешок, восстановив обзор. Я огляделся вокруг и потёр ладони под внимательным взглядом графа.

– Не против, если мы заедем в ближайшую таверну и поедим там? Два месяца на каше, воде и хлебе превратили меня в зверя, – пожаловался я ему, – хочу перепелов в подливке, пирогов с начинкой, свиную рульку с мясной заливке, чтобы можно было хлеб в неё макать и графин холодного сока или морса. Как смотришь Вильям на всё это?

Он едва слюнями не подавился, когда я стал перечислять всё с подробностями.

– Начинаю понимать, что возможно речь герцога про ад и твои возможности уговорить кого угодно были правдой, а не преувеличением, – заметил он, – кто же будет от такого отказываться, только я предпочитаю вино.

– Тогда я плачу, – решительно сказал я, и тронул бока лошади пятками, переводя её на рысь.

Вскоре требуемое показалось на горизонте и мы ускорились. Не знаю какое лицо было у хозяина заведения, когда мы отдав лошадей мальчишке, завалились в трактир и я сразу бросил подошедшей служанке три золотых монеты, со словами.

– Неси лучшее, что есть: еду, питьё, вино.

Она округлившимися глазами смотрела на богатство в своей руке и только шлепок по попе от графа, вывел её из ступора. Она ойкнула и бросилась на кухню. Хозяин появился очень быстро и самолично протерев стол и расстелив на ней практически белую скатерть, стал заверять, что для дорогих гостей сейчас повар приготовит всё самое лучше, что у них есть в запасах, а сейчас будут подавать то, что уже готово на кухне. Он не соврал, поскольку три служанки, сгибаясь под тяжестью блюд, стали таскать нам еду.

Я предусмотрительно ослабил пояс, напоминая себе не есть одного блюда много, а лучше пробуя всего по чуть-чуть, принялся за еду, разломив свежий, благоухающий хлеб и начав макать его в мясную подливку, заедая всё это текущим жиром мясом птицы и запивая кислым морсом. Граф не стал ждать особого приглашения и присоединился ко мне.

Осоловелость пришла тогда, когда служанки сбились с ног, таская нам всё новые и новые блюда и забирая те, что мы попробовали и не стали доедать, зато графины с вином рядом с графом стремительно опустошались, говоря о крепости его желудка и рассудка, поскольку его речь лишь немного стала путанной и развязанной, в остальном же он вёл себя как обычно.

Внезапно дверь в таверне открылась и в неё практически вбежала молодая дворянка в разорванном платье, она одной рукой прикрывала обнажившееся плечо, а вторую протянула к нам, как к единственным дворянам, сидящим в зале.

– Господа, прошу вас, на нас напали, бандиты, – спутанно воскликнула она и упала в обморок.

Мы с графом, не смотря на набитые животы, через секунду были возле неё, и поручив заботам служанок молодое и приятное во всех взглядах тело, выбежали во двор. Там шёл бой, между тремя мужчинами в ливреях, видимо слугами дворянки, и десятком бандитов, одетых в чём попало, но мой взгляд зацепило, что оружие у всех было очень хорошего качества, что было странно. На рассуждения не было времени, поэтому граф выхватил меч, а я кинжал, так как копьё оставил на лошади, и оба бросились на помощь. Едва увидев подкрепление, бандиты разочаровано закричали и повернули назад, бросив карету с вещами, не став ввязываться в затяжной бой.

Мы не стали их преследовать, а оказали помощь раненому, один из слуг дворянки был ранен в бедро, пришлось туго его перевязать и помочь дойти до харчевни, где испуганный хозяин причитал, что бандиты совсем распоясались, если осмеливаются нападать на дворян прямо на королевской дороге. Мы с графом оставив слугу на попечение хозяина и его товарищей, отправились конечно же посмотреть на состояние бедняжки, которая лишилась сил прямо у нас на глазах.

У меня давно не было женщины, ещё и эта келья подземная, так что едва я увидел, какой красоты была лежавшая на кровати девушка, которая пришла в себя и стыдливо укрылась под подбородок одеялом, чтобы мы не видели непотребство в её одежде, то сразу почувствовал, как у меня приливает желание. Дворянка была молода, не старше шестнадцати лет, с мелкими чертами лица, очень аккуратными ушками и самое главное божественно красивая. Сейчас при ярком свете я отчётливо рассмотрел, насколько же она прекрасна, я за свою жизнь повидал множество женщин – эта была одной из красивейших.

– Миледи, всё в порядке, – первым обратился к ней граф, видя, что я ошеломлён увиденным, – бандиты убежали, едва увидев нас, ваши слуги живы, раненному оказали помощь. Вам не о чем больше беспокоиться.

– Господа! – она широко раскрыла глаза и моё сердце стремительно забилось при виде такого зрелища, – я вам так благодарна, если бы не ваше вмешательство, я бы лишилась всего. Кому я буду обязана спасением? Кто вы, мои благородные спасители?

– Граф Стольский и виконт Максимильян, – представил нас обоих паладин, показав рукой, кто есть кто.

– Такое счастье, что вы были здесь, – я едва не уронил челюсть, когда одеяло, ненароком сползло с её шеи и приоткрыло красивейшую ключицу и плечо.

Девушка ойкнула, прервалась, и снова закуталась по самое не могу, при этом сильно покраснев.

– Максимильян, давай не будем смущать нашу прекрасную незнакомку, – с намёком произнёс граф, – вернёмся к себе и дадим её прийти в себя.

Девушка ещё сильнее смутилась и мы вышли за дверь её комнаты.

«Странно, почему с ней нет служанок, – озадачился я, не увидев очевидного, – молодая девушка, в компании только слуг-мужчин».