Текст книги "Созвездие Ворона"
Автор книги: Дмитрий Вересов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Глава 4. Танафос
(1)
Поместье Западу готовилось к приему гостей. Прислуга суетилась, но у Татьяны Захаржевской было впечатление, будто они не успевают. Будь жив Макс Рабе, может, он соорудил бы несколько десятков хитроумных аппаратов, которые быстренько навели бы здесь порядок, не тратя время на пустые разговоры.
Ревизии подверглось все, от подвала до высоких башен, которыми заканчивались оба крыла поместья. Захаржевская даже посетила вертолетную площадку. Баренцев, который прибрел туда же с Нил-Нилом, попрыгал с серьезным видом по покрытию и предположил, что оно продержится до конца праздника.
– А вот травку можно покрасить! – добавил он серьезно. – А то она какая-то невзрачная, глаз не радует!
Нил-Нил нахмурился, не понимая шутки.
– Это старая русская боевая традиция! – пояснил Нил. – Перед прибытием высоких чинов траву близ военной части принято красить в зеленый цвет. Правда, это обычно делают осенью, но мы пойдем дальше…
– Прекрати! – негодовала Татьяна. – Не нужно учить ребенка маразму!
– А ты не бойся! – он нежно обнял супругу. – Все будет хорошо!
Здравый совет, но последовать ему она не могла. Нил вряд ли был способен понять, насколько важна была для нее эта свадьба. И не только потому, что здесь будет Нюта, которую она увидит впервые после… В общем, впервые. То, что случилось в Африке с ней и с ее отцом, показалось Захаржевской предупреждением. Словно кто-то напоминал ей о том, как она уязвима, что ей есть что терять. И снова она получила подтверждение невидимой связи между ней и дочерью. В час, когда далеко, в забытой богом африканской республике, в Нюту и Павла стреляли, она почувствовала приступ необъяснимой паники. Через несколько дней пришло сообщение о происшествии в Маконго, и Татьяна готова была вылететь туда сама, если бы не знала, что все равно не успеет застать дочь.
Нюте не удалось в этот раз погостить вволю у Лизы с Джошем. Баренцев считал, что безопаснее будет, если Павел и она вернутся в Штаты. Он постарался внушить эту мысль Розену, устроив по просьбе последнего ту самую бесполезную встречу с консулом. Как и Розен, Нил был возмущен фактическим бездействием африканских властей, однако предпринять что-либо был бессилен. Труп Пабло Васкеса был переправлен в Соединенные Штаты, несколько десятков детективов, нанятых Баренцевым, денно и нощно шныряли по Бенвиллю, пытаясь нащупать какие-нибудь ниточки. Ежедневно, вместо утренних газет, Нил просматривал отчеты. Детективы сумели найти слугу, нанятого Васкесом, – согласно его показаниям, Пабло Васкес никак не мог стрелять в доктора Розена. Следовательно, был кто-то еще… Это соображение и послужило причиной быстрого отъезда Павла из Африки. О том, что второй стрелок покоится на дне мутной речки близ дома Ату, осталось тайной для всех, включая даже Нюту. Охотник не хотел неприятностей с властями.
Учитывая обстоятельства, даже в Штатах Павел и Нюта находились под усиленной охраной. По одной из версий, причиной покушения могло стать дело Розена. Кто-нибудь из богатых мексиканцев, оскорбленных оправдательным приговором, вполне мог нанять убийцу. Однако, ни эта, ни другая версия не были ничем подтверждены. Оставалось радоваться, что история не просочилась в прессу. Нетрудно было представить себе, каким лакомым кусочком могла она стать для акул пера.
С другой стороны, Баренцев предполагал, что заказчиками покушения могли быть конкуренты на научном фронте.
– Я думал, у нас все засекречено до предела, – говорил Розен. – Как они могли узнать, что я буду там?
– Секретность – понятие относительное, – отвечал на это Нил. – Утечка информации могла произойти даже из Пентагона.
Татьяна не могла дождаться встречи с Нютой. Но первой в Занаду прибыла другая гостья. Уоллер сообщил, что он и Анна Давыдовна уже в Лондоне. Оттуда авиарейсом они переправились в Грецию, где их ждал один из вертолетов Нила Баренцева. Второй раз Уоллер связался с хозяйкой, когда машина уже приближалась к острову. Анна Давыдовна, поддерживаемая с двух сторон Татьяной Захаржевской и Нилом Баренцевым, спустилась на землю. За старухой выглянул барашек-Уоллер, явно довольный тем, что миссия успешно окончена.
– Ну, здравствуй, Таня! – просто сказала Анна Давыдовна, разглядывая внучку. – Вот ведь где довелось свидеться! И ко времени подоспели, к самому времени… А у кого-то его мало осталось!
Татьяна вздрогнула, но выдержала ее взгляд.
– Не горюй! Долго жить должна, коли похоронили тебя загодя! – продолжила весело Анна Давыдовна. – Я как увидела тебя по телевизору – едва сама богу душу не отдала. Впрочем, чувствовала давно – не умерла ты, и под камнем тем на кладбище нет никого. Где ты маешься – скитаешься, было только неведомо. Искала тебя, звала, но голос мой ты не слышала!
Захаржевская кивнула.
– Слышала бы, откликнулась, – продолжала старуха, которая сейчас говорила, словно сама с собой. – Где Нюта?
– Они скоро будут здесь! – сказал Нил.
– Пойдемте, – Татьяна предложила Анне Давыдовне руку.
Прежде чем принять ее, старуха еще раз посмотрела на море, серебрившееся в лучах яркого солнца.
– Здесь красиво, – сказала она задумчиво. – Море всегда красиво, и везде оно разное. Я так рада, что успела…
Она не договорила и, неожиданно крепко ухватив Татьяну повыше локтя, распорядилась:
– Иди, показывай свои владения!
Розены прибыли немного позже, на специально нанятом самолетике, в котором помимо супругов и Нюты поместились еще двое мужчин – Иван Ларин и Леонид Рафалович. Рафалович оказался в курсе африканских приключений Павла – Татьяна Ларина, ожидавшая мужа из Африки, успела кое-что ему рассказать.
Не взять Леонида с собой было невозможно, тем более, что он имел какое-никакое отношение к студии «Мунлайт Пикчерз». Иван Ларин получил персональное приглашение от Нила Баренцева, но предпочитал путешествовать в компании, поэтому с удовольствием присоединился к Розенам. Заодно избавился от всех хлопот – поездку организовал секретарь Лариной, а Иван, как и многие творческие люди, не любил обременять себя хлопотами. Правда, была еще одна проблема, с которой ему пришлось разбираться перед самым отъездом. И у проблемы было имя – Алиса.
К счастью, Алиску удалось пристроить. Некоторое время она пыталась снова закрепиться при Иване. Словно рыба-прилипала на огромной и сильной акуле, которой он уже начинал чувствовать себя. Встреча с Брюшным, закончившаяся с сухим счетом в пользу Ларина, резко повысила его самооценку, восстановив статус-кво. Кроме того, воодушевлял нешуточный интерес к его персоне со стороны голливудских заправил. Голд, который вряд ли прочел хотя бы строчку из написанного Иваном, продолжал приглашать в свой блошиный цирк.
Алискино фиаско с португальцем и последовавшее за ним обращение к нему, великому русскому писателю, с просьбой о помощи тоже было приятно! Ларин укорял себя, слушая по автоответчику ее униженное щебетание – стыдно все-таки самоутверждаться за счет глупой девчонки. Однако стыдно почему-то не было. Верно говорят – нет ничего слаще мести! Еще говорят, кажется – французы, что лучшая месть – это успех. Тоже верно, Иван Ларин готов был под этим подписаться!
Надо сказать, что кое-какие шансы на успех у Алиски имелись. Дело в том, что, несмотря на весь энтузиазм неофита, Иван пока что ощущал себя в Голливуде чужим, Алиска же была не просто своей, русской, а бывшей любовницей, к тому же весьма эффектной. С такой и в свете появиться можно. Надо думать, на это она и рассчитывала. Роскошный лимузин прибывает на очередной светский раут, и вот она, под ручку с Лариным выходит, ослепительно улыбаясь репортерам.
Только Иван Ларин второй раз на те же грабли наступать не собирался. К тому же, в Голливуде такая прорва если не португальцев, то испанцев и мексиканцев. Следить за каждым из них некогда.
А Алиска не отставала, несмотря на оплеуху у аэропорта. Прежняя Алиска таких штучек, кстати, не прощала. Но люди меняются. «Уж не португалец ли сбил с нее спесь?» – удивлялся Иван. Или просто боится упустить очень денежного мужичка? Дошло до того, что она всерьез предлагала ему заняться его финансовыми делами, ссылаясь на свой опыт работы в Петербурге.
– Твой опыт мне хорошо известен! – безжалостно говорил Иван, имея в виду ее побег с деньгами. – Разыскивать тебя потом по всему миру я не собираюсь!
– Ну что ты? – горестно вздыхала она и заламывала руки.
Мол, все в прошлом, милый. Прости и поверь – перед тобой другой человек. Однако Иван Ларин был изрядным пессимистом и в перемены не верил.
– Что мне делать?! – задавала она вопрос по телефону.
Тот же вопрос задавал себе сам Ларин. Алиска с каждым днем все больше ассоциировалась у него с подобранной на улице собачкой, которую и выгнать нельзя – совесть не позволяет, и дома держать невозможно – замучила совсем, и отдать вроде некому. Правда, в собственные апартаменты Иван ее не допустил, слишком много чести. Ведь тогда бы непременно дошло до постели. А Ларин понимал, что потом может дать слабину. И очень просто. Встреча в аэропорту была пределом его человеческих возможностей. И то, если бы он не был уверен, что «его ребята» в случае чего тут же бросятся за полицией.
И аэропорт он выбрал не случайно. Из-за угрозы террористических актов все крупные общественные здания сейчас находились под особенной охраной.
Нет, от Алиски нужно было избавляться. И он ее пристроил. Не в публичный дом и не в какую-нибудь забегаловку в мексиканском квартале – мыть посуду и отбиваться от похотливых посетителей. Хотя эта мысль казалась ему весьма заманчивой. Месть в старинном духе. Однако не для того он спас ее от Брюшного.
Пришлось обратиться к Колину. От идеи написать совместно с Алисой сценарий о русской принцессе и коварных бандитах Иван отказался категорически. Колин предложил пристроить Алису в штат компании младшим клерком. Ивану не очень улыбалось, что он может столкнуться с Алиской в «Мунлайт Пикчерз», но, подумав, он решил, что это единственно возможный выход. Оставались кое-какие проблемы с видом на жительство, но он был уверен – Баренцев поможет с этим справиться.
Последняя встреча с любимой закончилась банальной попыткой соблазнения. Иван устоял.
Алиска сопела обиженно и была близка к тому, чтобы заподозрить его в смене половой ориентации. Что-то такое было написано на ее лице. Ну, само собой – в Голливуде других и не держат. Но у нее хватило ума придержать свое оригинальное суждение при себе. Как ни крути, а ее судьба по-прежнему зависела от этого человека. А Алиса в колодец не плевала, по крайней мере, пока в пределах видимости не было другого. После получасового стриптиза она собрала шмотки и, сверкая яростно очами, ушла. Кое-что оставила. Купит другое, Иван подивился на затейливое белье и отправил его в корзину для бумаг. Если Алиска думала, что будет повод для возвращения, то напрасно. Будем все отрицать. Оставшись в одиночестве, Иван отдышался, вытер пот со лба, выкурил еще одну беломорину и позвонил в службу эскорта.
Некоторое время барышни из специализирующихся на этом агентств занимали его досуг. Встречались среди из них, кстати, и уроженки бывшего Эсэсэсэр. Периодически заглядывал в гости к Розенам. После того, как Павел едва не отдал богу душу в Африке, он получил солидную компенсацию от Баренцева и сейчас прокучивал ее, считая шальными деньгами. Поначалу он всерьез собирался отказаться от них.
– Ты не понимаешь! – говорил серьезно Нил. – Это ведь и моя вина, как руководителя. Я должен был снабдить тебя и Нюту охраной. Слышал бы ты, что по этому поводу сказала мне Таня, Повторять тебе этого не буду.
Ларин, бывая в гостях у своей бывшей жены, чувствовал поначалу некую неловкость. Ведь своим нынешним положением в Голливуде он во многом был обязан именно ей. Собственных заслуг на чужбине пока за ним не числилось. Только прожекты, один другого круче.
– Я к вам пришел навеки поселиться! – с порога цитировал он Васисуалия Лоханкина. – Надеюсь я найти у вас приют!
– Не прибедняйся! – отвечала Татьяна. – Ты теперь и сам можешь приют дать!
– Колин наябедничал? – спрашивал Ларин, полагая, что речь об Алисе.
– Нет. А о чем мог наябедничать Колин?
Ларин выругал себя за то, что едва не проговорился – выносить сор из собственной избы ему не хотелось. Поэтому он рассказал о проекте Голда.
– Слушай, Ваня, – сказала Татьяна. – Я рада, что ты у янки теперь нарасхват, но лучше не распыляйся! Тебе поручен важный проект, и это не какая-нибудь очередная сопливая мелодрама, это моя жизнь, понимаешь. И твоя отчасти тоже, так что будь добр, постарайся не опозориться перед потомством!
И она была права. Постепенно проект Татьяны Лариной приобретал очертания, трансформировавшись из простой душещипательной повести о судьбе русской актрисы в Голливуде в сложное повествование, где переплетались несколько женских судеб. Иван потирал руки, материала хватило бы на целый сериал. Этак лет на двадцать, вроде «Центрального госпиталя». И с сожалением думал о том, что из написанного им большая часть пойдет в корзину, а оставшееся будет безжалостно кроиться и перекраиваться. Еще думал о том, что стоит подпустить к материалу Татьяну Ларину, как начнутся поправки и улучшения в том, что касается ее жизни. «Глазки побольше, ротик поменьше». А потом еще и Захаржевская присоединится на правах совладельца студии – и, между прочим, прототипа одного из персонажей. Мама родная! Иван вздыхал, но писал дальше. А там пусть будет, что будет.
В перерывах между работой смотрел классические фильмы. «Гражданин Кейн» просмотрел три раза. Настоящее искусство не стареет. Кто сказал, что кино не искусство? Посадить его в кинозале и прокрутить все лучшее, что было снято по обе стороны океана за сто лет! Имеющий глаза да увидит! А вот Владимир Ильич был не дурак. Важнейшим из искусств для нас является кино. Правда, обычно опускают часть фразы – «при тотальной безграмотности населения». Население стало грамотным, а кино осталось если не важнейшим, то одним из главных.
Вдохновленной шедеврами Орсона Уэллса, Хичкока и Козинцева – последний тоже был в американских фильмотеках – Ларин возвращался к своему нелегкому труду.
Однако вскоре пришлось взять небольшой тайм-аут. Приглашение в Западу прислали обычной, не электронной почтой, на карточке почерком Нила Баренцева было приписано: «Быть непременно». Иван и не думал отказываться. Встреча с Захаржевской в аэропорту заинтриговала его. Вытягивать из Нила детали, несмотря на товарищеские отношения, казалось не очень красиво, а сам Баренцев говорил мало, но давал понять, что скоро он все узнает. Похоже, момент этот наступил.
Из Штатов летели инкогнито, в обстановке строжайшей секретности. Ларина готова была даже снова прибегнуть к гриму. Опытный Фитцсиммонс посоветовал сбросить через пресс-службу студии информацию о якобы готовящемся визите звезды в Австралию. Это должно было охладить пыл бульварных писак – бюджеты желтых листков не позволяли преследовать Таню Розен на далеком континенте.
– Теперь в самом деле придется съездить туда! – сказала Ларина. – А не то австралийцы обидятся, да и Голд настоятельно рекомендовал.
– Посмотрим на кенгуру! – прокомментировал Иван.
– Боже мой, Ваня, ты как те иностранцы, которые приезжают в Россию, ожидая увидеть медведей на улицах! – сказала на это Татьяна и добавила: – Впрочем, на кенгуру хотелось бы в самом деле посмотреть!
Нюта ступила на землю Занаду со смешанным чувством радости и тревоги. Радости, потому что африканский вояж со всеми его ужасами наконец-то остался позади. Потому что сейчас она увидит мать. Это так ее разволновало, что она не могла сосредоточиться на болтовне Рафаловича, который всю дорогу рассказывал о своем пребывании в канадской тюрьме. Судя по его рассказу, можно было решить, что канадская тюрьма – самое веселое место на свете.
– Мой сосед был осужден за торговлю наркотиками, – рассказывал он. – У него была прекрасная идея – прикрепить капсулы с кокаином к ручным крысам. Он высаживал их возле границы, а потом забирал на другой стороне. Крысы – чертовски умные твари, кое в чем даже умнее собаки, так что дело вначале шло неплохо. Но потом они стали исчезать. Оказалось, что на заставе канадская горная полиция – та, что в красных мундирах и круглых шляпах – жарит стейки. Крысы успевали здорово проголодаться по дороге и сворачивали к заставе, вместо того, чтобы тащить кокаин к месту назначения. А на заставе были и кошки, и крысоловки. Словом, блюстители закона отловили сначала его грызунов, а потом самого контрабандиста. Причем судили по двум статьям – контрабанда наркотиков и издевательство над животными!
Ларина смеялась.
– Сдается мне, что кто-то большой выдумщик – или ты, или твой тюремный знакомый!
– Ничего подобного, – возражал Леонид, – об этом деле даже писали в газетах! Кстати, вы знаете, что по канадским законам каждому, кто покидает стены тюрьмы, ее дирекция обязана предоставить коня и заряженный револьвер? Какой-то древний пункт в законодательстве, который до сих пор не отменен. У меня была идея – потребовать коня и револьвер после всего, что мне пришлось пережить!
– Слушаю и начинаю завидовать! – заметил Павел. – Мои переживания ни во что не идут рядом с твоими.
Спустившись по трапу, Нюта с интересом огляделась, но тревожное чувство не покидало ее. Тревога была растворена в атмосфере острова. Странно, что никто не ощущает этого. Ее способностей не хватало, чтобы определить причину. Она вообще была до сих пор не уверена, что они у нее есть – эти самые способности. После возвращения из Африки они с отцом никогда не говорили о том, что случилось тогда – об этом странном исцелении.
Словно на эту тему было наложено нерушимое табу. И сейчас она решила никому ничего не говорить. Возможно, дело в том, что она просто утомлена перелетом, волнуется перед встречей с матерью.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она у отца.
Татьяна Ларина смутилась – это была ее реплика. Но состояние мужа не внушало никаких опасений – сейчас рядом с ней шел здоровый сильный человек, которому под силу совершить вместе с Конюховым кругосветное путешествие в лодке.
– Все хорошо! – сказал Павел и вдохнул полной грудью воздух Западу. – Здесь легко дышится, легко думается…
– Я понимаю, что ты хочешь сказать! – к ним подошел человек, держащий за руку мальчика. – Есть много мест, где, кажется, все сковывает и мысли и чувства и хочется бежать, только не всегда есть такая возможность. А Занаду – это рукотворный рай на земле, в таких местах нужно селиться художникам! Мой дед, Вальтер Францевич Бирнбаум, волей обстоятельств ставший Максом Рабе, был тоже художником.
– Привет, Нил! – Павел протянул руку.
Нил поцеловал руку Нюте, взглянув ей в глаза.
– Тебя, я вижу, никуда пускать нельзя, ни в Европу, ни в Африку. У тебя изумительный талант находить неприятности!
Нюта улыбнулась. Ощущение грядущей катастрофы не оставляло ее. Подумала, что хорошо, что дети Розенов остались в Штатах под присмотром няньки Но что здесь может случиться? Мы не в море и не в воздухе, остров не уйдет под воду, аки Атлантида. А кругом одни друзья, Нил просто не мог бы допустить сюда чужака! Ад он и позаботился об охране. Том, его личный секьюрити, маячил где-то в отдалении, но Нюта сразу поняла, кто этот человек. Нил кого-то боится или это обычная мера предосторожности… Она передернула плечами – как жаль, такое торжество, а в голову лезут мысли – одна мрачнее другой. Может, это расплата за открывшийся… Нет, она не хотела произносить это слово. Даже про себя. «Дар?! Нет, чушь. Просто неизученные способности организма», – убеждала она себя с настойчивостью советского материалиста. В экстремальных ситуациях у человека могут открыться способности, о которых он не подозревал. Она боялась, что ее предположения окажутся правдой. Что она станет одной из тех, кто отмечен рукой, может, дьявола, а может, бога. «Неважно – пусть минует меня чаша сия. Не хочу стать похожей на одну из этих толстых вещуний, которые продают свои колдовские услуги через бульварные газеты». Почему-то ей сейчас казалось, что это то, к чему она неизбежно должна придти. Но и забыть сказочное чувство единения с миром, благодаря которому она сумела спасти Павла, забыть шепот африканской ночи и колдовской свет луны, благословивший ее и давший силы, – забыть все это было невозможно.
Сделав несколько шагов, она остановилась, увидев женщину, о которой думала всю дорогу сюда.
Захаржевская ждала их у взлетной площадки, нервничая не меньше дочери. Многое им нужно было сказать друг другу, но слова куда-то исчезли. Розены тактично оставили их, отправившись вместе с Баренцевым к поместью. Несколько долгих мгновений мать и дочь смотрели друг на друга. В конце концов, Татьяна просто обняла Нюту.
– Пойдем, мама! – сказала Нюта, чувствуя, что еще немного, и она заплачет.
– Добрый день! – поздоровался с ней подбежавший Нил-Нил.
– Привет! – она наклонилась к мальчику. – Ты Нил?
– Нил! – подтвердил он. – А ты Нюта – мне папа сказал, когда вы еще только садились!
– Да, у меня есть два брата. Только они маленькие, и остались дома.
– Ммм… – Нил не стал притворяться, будто очень огорчен этим обстоятельством.
Общество малышни его не интересовало, а вот с русским мальчиком Данилой, который должен был прибыть в Занаду, он хотел бы встретиться, хотел услышать что-нибудь о России, где Нил еще никогда не был.
Следующими в Занаду прибыли Питер Дубойс и профессор Делох. Питер Дубойс не получал официального приглашения на бракосочетания Татьяны Захаржевской и Нила Баренцева. Правда, у Нила не было сейчас никаких оснований сомневаться в высоких моральных качествах Дубойса. Роль Питера в африканских злоключениях Павла Розена была ему неизвестна, но видеть сейчас этого человека ему не хотелось. Кроме того, он полагал, что Дубойс может расценить приглашение, как злорадную шутку победившего соперника.
Оказавшись в кабинете, Нил опустился в удобное кресло, словно созданное для того, чтобы в нем дремать. В последние несколько дней он спал урывками и сейчас, едва сомкнув глаза, погрузился в сон. Питер и Павел. Петр и Павел… Петр с ключами от рая, Павел с мечом. Но в этом сновидении они поменялись атрибутами. В руках у Павла оказались ключи, только вряд ли от рая, зато Петр приобрел меч и рассматривал его с интересом заядлого знатока оружия. Потом оба апостола растворились во мраке, оставив Нила в легком недоумении. Вместо них явилась Татьяна Захаржевская и немилосердно стала трясти его за плечо.
– Что ты так расшумелась, милая? – спросил Баренцев.
Татьяна стояла над ним – вполне реальная, и вид у нее, как и во сне, был далек от благодушного.
– Что здесь делает Дубойс?
– Милая, он узнал о нашем бракосочетании и по-американски ненавязчиво напросился! – сказал Баренцев, растирая виски. – Я забыл тебе сказать, это было сегодня утром. Разве это так уж существенно?
– Не хотелось бы мне видеть никого из этой братии… Достаточно Джо и Ирэн.
– Их как раз не будет. Дела Ордена! Да и мне кажется, что лучше не привлекать сейчас внимания твоих бывших подданных, а они, можешь не сомневаться, внимательно наблюдают за Цоресом.
– Я полагала, что у нас будет скромное домашнее торжество!
Нил покосился по сторонам.
– Радость моя, для скромного домашнего торжества следует вернуться в Россию и поселиться в хрущовке! У таких, как мы, не бывает скромных домашних торжеств!
– К тому же он притащил сюда эту дамочку, Безансон!
– Клэр Безансон? – Баренцев нахмурился.
Он еще не занимался вплотную ее делом. Мысль о том, что в угоду Питеру Дубойсу придется выпускать на свободу расчетливую убийцу, ему не очень нравилась. Возможно, он отказался бы этим заниматься вообще, если бы не один нюанс.
В последнем разговоре с Питером, когда тот снова затронул тему Клэр Безансон, Баренцев попытался пойти на попятную, ссылаясь на моральную сторону вопроса.
– Вы ведь сами работали в правоохранительной системе, Питер, – начал он, – и должны хорошо понимать…
– Благодарю за то, что напомнили, – прервал его обычно деликатный Дубойс, – но позвольте и мне освежить вашу память! Работу в Бюро мне пришлось сменить на палату в психиатрической лечебнице после того, как я слишком вплотную подошел к другой расчетливой убийце…
Баренцев посмотрел ему в глаза, но ничего не ответил. Питер был прав.
Однако, несмотря на этот разговор, к делу Безансон он пока не обращался – времени не было. И то, что Питер вытащил девушку в Занаду, показалось ему тревожным признаком.
Он вышел к вновь прибывшим. Клэр была ослепительна.
– Мне хотелось услышать ваше мнение по поводу Клэр, – начал Дубойс. – По-моему, она вполне заслужила отпуск в Европе…
– Я вижу, вы уже приняли решение! – сказал Нил. – И более того, воплотили его в жизнь!
Из-за плеча Дубойса он видел, как Клэр поздоровалась с Павлом Розеном. Поздоровалась с таким видом, словно они были едва знакомы. Хотя Нил не мог видеть выражения ее лица, но со стороны все выглядело пристойно.
– Мне казалось, что вы с ним согласны.
– И все же вам следовало дождаться моего разрешения! – заметил Нил раздраженно.
– Я знал, что у вас сейчас хватает хлопот, – сказал Дубойс. – И решил вас не беспокоить лишний раз. Кроме того, говоря по правде, эта история слишком затянулась… Я думаю, Нил, вам просто не понять, что значит потерять свободу!
Последние слова были произнесены с некоторым вызовом. Баренцев счел за лучшее это проигнорировать.
– Меня в любой момент можно было найти по телефону, – ответил он. – Вы хороший человек, Питер, но прошу вас, никогда не забывайте, чья это компания! Однако теперь уже поздно что-либо менять! Я рад видеть вас и госпожу Безансон в Занаду, – добавил он дежурно.
Питер улыбнулся. Так же дежурно.
– Госпожа Безансон… – Баренцев приветствовал подошедшую девушку.
Клэр непонимающе нахмурилась:
– Питер не сказал вам?
– Не сказал что?
– Мы поженились!
– Вот как? – Баренцев был в самом деле удивлен.
Мелькнула мысль, что следовало все-таки оставить кое-какой контроль над господином администратором. А то Дубойс, подобно сумасшедшему защитнику природы, выпускающему из лаборатории зараженных крыс, распахнет двери Ред-Рока, и весь его ученый контингент разбредется по пустыне, где неминуемо погибнет.
«А они ведь такие хрупкие!» – всплыла в памяти фраза пьяного тюремщика из «Летучей мыши».
Нил поборол порыв броситься к телефону и выяснить обстановку в Ред-Роке. В конце концов, если бы там и в самом деле что-нибудь произошло, ему должны были сообщить так или иначе.
– Что ж, – сказал Нил, – от души поздравляю!
– Теперь вы понимаете, Нил, что я не мог оставить Клэр в этой клетке…
– Мне следовало бы рассердиться на вас, господин Баррен, – подхватила она, – вы слишком затянули с моим освобождением. Но, по случаю вашей свадьбы, я вас прощаю!
Нил поклонился. Он давно уже знал, что Питер нашел в Ред-Роке любовь в лице Клэр Безансон, бывшей подруги Павла Розена. До сегодняшнего дня это его не могло беспокоить. Он полагал, что Питер теперь счастлив и не должен держать фиги в кармане. Но теперь все они оказались здесь, в Занаду. Розен, Питер Дубойс и Клэр. И Делох. Коктейль Молотова. «Как бы не рвануло», – подумал он. С другой стороны, Павел в свое время тоже был спутником жизни его Татьяны, но не спешит бросаться на Нила с мясницким ножом, Любовь смягчает сердца. В любом случае, Нил Баренцев оставался гостеприимным хозяином и, приняв незваных гостей как можно радушнее, приказал подготовить комнаты.
Чуть позже Питер и Клэр повстречались в гостиной Занаду с Павлом Розеном. Питер уверенно пожал ему руку, глядя в глаза. Подумать только, еще недавно он ждал известия о смерти этого человека, как самого дорогого подарка в своей жизни. Хотя до сих пор они даже не были друг другу представлены. Неужели Клэр права, и Делох сумел заразить его своим безумием? Павел поздоровался с Клэр Безансон, как со своей старой знакомой и представил ее супруге. Дубойс на мгновение снова ощутил укол ревности.
Вечерело. Над берегом Танафоса кружили с печальными криками светлые птицы.
– Это гордый буревестник реет гордо и свободно, – пробурчал Нил, уткнувшись в плечо Захаржевской.
– Это не буревестники, – сказала она. – Это всего лишь чайки.
– Ты различаешь их на таком расстоянии?
– По крику! Словно потерянные души кричат…
– О, как это романтично!
– Да, знаешь, я иногда думаю, что страшнее всего не адское пламя… Страшнее всего затеряться в море, навсегда.
– И носиться по волнам вечно, подобно Летучему Голландцу, – Баренцев посмотрел на нее с удивлением. – Я и не подозревал, что тебя одолевают подобные мысли. Откуда такая мрачность?
В самом деле, жизнь Татьяны Захаржевской вступала в новую фазу. Со стороны ее волнение было непонятно, но в последнее время слишком часто она вспоминала о Вадиме Ахметовиче. Проклятом чертяке. Вспоминала со злорадной улыбкой его беспомощное недоумение, когда в авиалайнере она дала ему решительный отпор. Слава богу и Георгу Делоху, подсказавшему ей правильный ход. Но в следующий раз на такое везение рассчитывать не приходится. И Делох не поможет, хотя и под рукой сейчас. Профессор шнырял по Занаду с утра до вечера. В предыдущий визит подобной активности за ним не наблюдалось. Если бы речь шла о ребенке, то диагноз «гиперактивность» верно отразил бы суть вещей.
Вечером пили чай. С Делохом. Питер Дубойс и Клэр предпочли уединение. Профессор проводил Питера взглядом, в котором явно читалась ревность. «Бедняга Делох, – подумалось Захаржевской, – теперь он остался один. Следовало бы подыскать ему пару. Только вот трудно представить себе женщину, которая смогла бы выдержать такой причудливый характер». И для роли свахи у Татьяны сейчас не было времени. Впрочем, чем больше она наблюдала за чудаковатым профессором, тем больше убеждалась, что в нем произошла некая перемена. И перемена не к лучшему.
Этот вечер сильно напоминал безумное чаепитие из «Алисы в стране чудес». Разговор прыгал с темы на тему, следуя прихотливым ассоциациям, рождавшимся в мозгу Делоха. Нил поначалу пытался вставлять свои комментарии, но потом сдался и только молча слушал. Да и Рафалович, который присоединился к ним сначала с какими-то цветастыми речами, тоже быстро сник. С профессором Делохом в самый раз было бы появиться на привозе в Одессе. Стал бы новой звездой.
– Профессор, а вы не планируете обзавестись семьей? – спросила Захаржевская, решив перевести разговор на другие рельсы.
Делох нахмурился.
– Я прекрасно понимаю, что вы намереваетесь наслаждаться супружеским счастьем, однако сейчас, мне кажется, как никогда остро встала проблема…
