Текст книги "Рапсодия гнева. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 80 страниц) [доступный отрывок для чтения: 29 страниц]

Они обогнули облупленный деревянный домик, из-под которого густо выбивалась трава. Машин действительно становилось все больше – лето, многие едут на Южный берег. Если бы не напряженка с бензином, тут бы уже была настоящая беда.

За дорогой раскинулось довольно большое озеро, при такой жаре оно выглядело особенно заманчиво – как изумруд в светлой оправе известковых гор. Со стороны блокпоста, наоборот, горы настолько заросли лесом, что обнаженного камня почти не было видно, густо шумел дубняк и кизиловые заросли. Стекая с гор, лес почти докатывался до деревянного домика поста, только распаханная полоса шириной метров сто отделяла дорогу от кривых и раскидистых крымских деревьев. Машины сипло урчали на холостых оборотах, время от времени скрипел открывающийся шлагбаум, на озере крякали утки, кричали хрипловатые жабы.

Иван Андреевич остановился у кромки дороги, глядя, как собровцы и молоденький сержант, которого все в полку звали Рыжиком, справляются с прибывающим потоком машин. Рыжик проверял документы, а собровцы заученными движениями осматривали багажники, иногда не ленясь заглядывать даже под автомобильные днища.

– Вам уже передали, что сегодня часам к пятнадцати тут снова будут ездить американцы? – спросил Эдик у старшего смены.

– Да. Радость, конечно, зашибенная… – фыркнул старший сержант. – Надеюсь, перед их проездом дадут добро пропускать машины без проверки?

– Как надо будет, так и поступим, – улыбнулся Эдик. – Меня сюда для того и направили, чтоб можно было действовать по обстановке. Короче, за все, что вы тут наделаете, я несу полную ответственность.

– Так, может, сразу откроем шлагбаум? – хитро сощурился старший сержант. – Чего ждать? Потом попробуй их разгони за десять минут…

– Халявщик ты, Иван Андреевич, – шутливо покачал головой лейтенант. – Ладно, командуй своим бойцам отдых, нечего мучить народ на жаре.

Через пятнадцать минут от автомобильной сумятицы не осталось и следа, только иногда без остановки проезжали машины с пассажирами в пестрых пляжных нарядах да ветер пел в раскрытом шлагбауме.

Пост был старый, сохранившийся с тех давних времен, когда город считался пограничной зоной и закрытой военной базой. Тогда пропускной режим был строжайший – до сих пор все объездные проселочные дороги прерывались выкопанными траншеями. Пешком обойти систему постов еще можно было, а вот объехать никак. Мешали не только траншеи на лесных дорогах, но и сам крымский лес, густой и цепкий, южный, похожий на заросли амазонских джунглей. Мешали и горы, отвесными стенами стоявшие на южных и восточных путях к городу.

Потом, после развала Союза, все люди стали братьями, пограничный режим упразднили, но посты остались, как покосившийся памятник некогда могучей империи. В деревянных домиках возле поселков долго жили бомжи, несколько постов сгорело дотла, но на ключевых магистралях остались. И когда появилась надобность в сопровождении американцев до Тылового, пост возле Гончарного привели в порядок – сегодня в девять утра на него заступила уже шестая суточная смена.

Сначала личный состав полка воспринял идею радостно – для лета службы лучше нет, чем сидеть в тридцати километрах от города, любоваться горными видами, по вечерам попивать водочку и отстреливать по бутылкам годами накопленный неучтенный боезапас. Но когда с 14 июня ввели усиленный режим проверки, народ откровенно взвыл. И водители, и личный состав полка. Такого единения милиции и народа не наблюдалось уже давно – и те и другие дружно костерили заокеанских гостей, некоторые откровенно поддерживали Фролова, кое-кто даже мысленно повесил ему на грудь здоровенный орден Святого Народного Мстителя.

Обо всем этом Эдик хорошо знал, но своего мнения вслух не высказывал никогда. Бесполезно. Языком все равно ничего не изменишь.

Из распаренного солнцем поста милиционеры вытащили матрасы и впятером расположились под деревом так, чтоб не сильно бросаться в глаза с дороги. Высокий худощавый Рыжик растянулся прямо в траве, привычно примотав автомат ремнем к руке, остальные расселись и дружно принялись потрошить выданный на сутки сухой паек.

– Проверяющего не принесет? – озабоченно спросил один из собровцев.

Кажется, он представился Витей. Да, тяжело им в черной форме на солнце… Хорошо хоть разрешили рукава закатать.

– Я ваш проверяющий, – усмехнулся Эдик. – Так что давайте мне взятку, а то я еды никакой не взял. Что тут у вас за консервы? Тушенка, гречка с мясом… Перловка… Нет, перловка на взятку не катит. А вот тушенка как раз пойдет.

Со стороны Гончарного послышался стук раздолбанного дизеля.

– О, это Миджит на тракторе! – оживился Иван Андреевич. – Рыжик, поди встреть хорошего человека. Бегом давай, разлегся!

Рыжик подхватил автомат и, чертыхаясь, побрел к посту. На дороге действительно показался небольшой колесный трактор – красный, ухоженный, но, судя по звуку мотора, доживающий предпоследний год.

– Кто это? – поднял брови Эдик.

– Татарин один. Хороший человек. На прошлой смене капусты квашеной привез, огурцов маринованных, жена его картошки наварила с жареным луком.

– Взятка?

– Да какая взятка? Это же уважение! Понимаешь, Эдик, татарам местным выгодно, когда пост не пустует. Им спокойнее. Помнишь, в две тысячи втором их снова пробовали громить? А когда менты под боком, они себя уверенней чувствуют.

– Так… – Лейтенант лениво напустил на себя строгий вид. – Ты хочешь сказать, что он привез одну только закуску?

– Ну… – Иван Андреевич напрягся, а собровцы навострили уши. – Самогонки еще привез.

– Хорошей хоть? – Эдику надоело играть роль проверяющего.

– Нормальной! – успокоил его старший сержант.

– Эх… Подведете вы меня под монастырь… Только до вечера чтоб ни капли! И с оружием поосторожней.

Татарин слез с трактора и приветливо помахал рукой.

– А, Рыжик-джан! Привет тебе, уважаемый. А это кто? – показал он глазами на Эдика.

– Проверяющий. Но ты не грузись, он вроде нормальный, оперативник из управы.

– Эх… Вас, ментов, не понять, кто нормальный, кто нет, – посетовал Миджит. – А в городе, как назло, шерстить начали просто бессовестно, Байрама вчера взяли с кисетом травы. До сих пор не выпустили. Говорят, что кто-то троих американцев убил. Вообще тревожные какие-то слухи. Ладно, я сейчас вам кое-чего принесу.

Татарин вернулся к трактору, порылся под сиденьем и вытянул оттуда огромный, даже на вид тяжелый пакет. В нем что-то аппетитно позвякивало крышечками и скляночками.

– Тут жена приготовила покушать, Рыжик-джан, я оставлю, да?

Старший смены вопросительно глянул на Эдика.

– Ладно вам кокетничать! – усмехнулся лейтенант. – Будто я не знаю, чем вы тут питаетесь на постах. Будем называть это не взяткой, а как, Иван Андреевич?

– Уважением гражданского населения, – улыбнулся в ответ старший сержант и громко позвал: – Эй, Рыжик! Тащи сюда продовольствие!

– Иван Андреевич! – Эдик сконфуженно помотал головой. – Неудобно же… Надо и татарина этого к столу пригласить.

Через десять минут все содержимое пакета уже красовалось на траве, на матрасах и в казенных алюминиевых тарелках. Только объемистая бутыль самогона нетерпеливо притаилась в траве. Жара нарастала.

Миджит за милицейским столом освоился быстро, был он похож на нагловатого хитрого кота – черного и вездесуще-пронырливого.

– Вот, жена петушка домашнего пожарила, – нахваливал стряпню татарин. – Попробуй, командир-джан. Да? Лепешку возьми – хороший хлеб, без дрожжей.

Рыжик ел молча, осторожно поглядывая на лежащую в засаде бутыль, но так же осторожно отводил взгляд. Собровцы погядывали в кусты значительно откровеннее.

– Куришь, командир-джан? – как-то неожиданно спросил Миджит лейтенанта.

Эдик сразу понял, о чем речь, но почему-то жутко сконфузился.

– Нет, – запнулся он. Потом невпопад добавил: – Спасибо.

Татарин безразлично пожал плечами, достал из необъятных карманов кисет и маленькую курительную трубку-сопилку. Из раскрытого кисета густо запахло анашой – Миджит принялся набивать трубку.

Милиционеры продолжали хрустеть петушиными крылышками как ни в чем не бывало, даже собровцы бровью не повели, и Эдик подумал, что развал страны – это очень уж плохо. Еще лет восемь назад, в самом начале двадцать первого века, любой мент за такое количество наркоты свернул бы в бараний рог. Даже посадили бы незадачливого наркомана. А тут… Кому сейчас это нужно, когда в кражах, убийствах и экономике путаемся. Курят и курят… Хотя с приходом американцев кое-что изменилось. Эдик вспомнил, что по вчерашней сводке проходило задержание гражданина с большим количеством анаши. Но это понятно – зам по оперативной прогибается перед мэром. Иногда создается ощущение, что они давняя гомосексуальная пара. А может, так оно и есть…

Все ели, только Миджит посапывал трубочкой, стараясь с дымом засасывать больше воздуха. Жара начинала бесить.

– Я тут относил траву в Тыловое, – как всегда неожиданно начал Миджит. – Там морячки из украинского спецназа стоят. Они мне такое рассказали, что я сначала и не поверил. Теперь смотрю, у вас СОБР работает, целого лейтенанта прислали… Думаю, правда.

– А что говорили-то? – навострил уши Эдик.

– Говорили, что американцы хотят оккупировать город.

– Что? – хором воскликнули все.

– Гонишь, – хмуро добавил второй собровец, Игорь.

– Зачем так говоришь, командир-джан? Я же видел все сам! Они всю технику в Тыловом в строй поставили. А солярки им привезли столько, что ужас. Я за коробок травы четыре канистры для трактора взял. Откуда взяли солярку, спроси? Я знаю!

– Откуда? – чувствуя отчаянный наплыв тревоги, спросил лейтенант.

– А… – Татарин выглядел очень довольным от сознания собственной значимости. – В Ялту пришли еще четыре американских корабля. Три десантных и один здоровенный танкер. Сейчас на рейде стоят. В Тыловом говорят, что эти корабли специально болтались у берегов Болгарии, на всякий случай. Слышишь, да? Они поняли, понимаешь, что этот случай пришел. Я так думаю. Американцев троих убили? Да. Разве не повод? Как думаешь, командир, Ялта ведь не случайное место? Очень удобное. Русских войск нет, морской пехоты нет. Никого нет. Можно спокойно собрать силы и маршем войти в город. Русская морская пехота где? В Казачке. Разведки нет, никто даже сделать ничего не успеет. А тут еще спецназ хохляцкий в Тыловом. Я же служил. Знаю. Если русские не уйдут сами, совсем плохо будет. Понимаешь, командир? Русские больше никого бить не будут. Страны большой нет, командира одного нет – на каждом куске свой. Договориться не могут. Теперь русских будут бить.

Эдик вздрогнул и вдруг почувствовал, что мир вокруг как-то странно содрогнулся вместе с ним. Знакомое ощущение, полузабытое воспоминание детства.

Когда Эдик был совсем маленьким, ему в руки попала книга о войне. Больше всего запомнилось переданное автором ощущение надвигающейся грозы – двадцать второе июня, ночь, еще ничего не случилось, но в воздухе, в самой структуре пространства уже чувствуется отчаянное напряжение, грозящее расколоть, разорвать само пространство и судьбы живущих в нем людей. Какие-то мелкие намеки, сплетни, слухи, обрывки газетных сообщений, куцые сводки радиостанций.

Что-то случится. Обязательно. Потому что все эти мелочи не разнятся, как это бывает обычно, а бьют в одну и ту же болевую точку. Что-то случится.

Эдик подумал, что это еще даже не страх, только ощущение намека на приближающуюся тревогу, но в звенящем от жары воздухе уже чувствовалось что-то, подтвержденное словами Миджита. Лейтенант даже мотнул головой, отгоняя навалившееся наваждение, и оно тут же исчезло. Снова обыденно зашумела древесная крона над головой, закрякали утки, зашуршали проезжающие мимо поста машины.

– Откуда ты знаешь про планы американцев? – встревоженно спросил он.

– Я же говорю… Морячки рассказали, – пожал плечами татарин. – Там весь спецназ Тылового на голове стоит. Один лейтеха даже говорил, что в городе уже намечается американская комендантская власть, а хохляцкий комендант у них будет в подчинении.

– Да ну… – отмахнулся Эдик. – Свист это все. Хохлы не такие дураки, чтоб отдать военную власть американцам.

– Эх, командир-джан… Может, они даже очень умные. Власти все равно ни у кого сейчас нет, а придут американцы, станут платить деньги. Много денег. Всем будет хорошо. Настоящая власть – это деньги, знаешь? Хохлам хватит того, что американцы дадут. Сейчас и того нет.

– Россия не отдаст, – не очень веря в сказанное, произнес лейтенант.

Татарин не ответил, только блаженно затянулся своей сопилкой. Сладкий наркотический дым густо повис в недвижимом воздухе.

– А Россия ни о чем не узнает, пока все не кончится, – влез в разговор Витя из СОБРа. – Сидят морпехи в Казачке, оттуда их и отзовут, когда американцы займут город. Причем Украина во всем права – это ее территория. Так что дурной это разговор. Не будет никакой оккупации. Украина официально пригласила НАТО, они прибыли. Вот и все. Россия тут ни при чем. Отвоевалась. Да и нечего ей тут делать, пусть уводит остатки флота в Новороссийск или Поти. А то Крым им подавай… Обойдутся!

– Элитные части МВД Украины снова в строю… – не удержал иронии Иван Андреевич. – Ты, Витек, очень уж горячишься. Хотя, может, и прав. Вот только драки никакой не будет. Даже россиян никто не погонит из города. Американцы проедутся на своих тарахтелках, потрясут винтовками, покажут мощь, как уже было не раз, и уберутся. Ну, может, базу какую оставят. Как псы, которые просто метят территорию, не собираясь, да и не имея возможностей, на ней охотиться.

– Ты на наши элитные части не наезжай! – лениво подал голос второй собровец. – Хрен у тебя слишком короткий… И старый.

– Хамло ты, Игорь… – вступился за старого знакомого Эдик. – Хреново на вас расслабуха действует. Все. Поели? Тогда кыш на шлагбаум.

– А чего я? – сразу скуксился собровец.

– Ничего, – сверкнул глазами Эдик. – Вдвоем и пойдете. Ну? Это, между прочим, официальный приказ.

Собровцы недовольно встали с травы и, подхватив автоматы, пошли работать.

– Рыжика хоть поставь на шлагбаум… – недовольно фыркнул Витек.

– Работать! – напомнил о старшинстве положения лейтенант. – Рыжик и так полдня железяку тягал. Все, один на проверку, второй на железку. Вопросы есть?

Раньше за собой Эдик такого командного тона не замечал. Что-то зацепили в нем собровцы, Может быть, честь? Или то, что этим словом чаще всего называют.

– Хохлы хреновы… – расслабившись от анаши, фыркнул татарин.

– На себя посмотри… – махнул рукой Иван Андреевич.

Миджит только шире улыбнулся и засопел трубкой.

– Любите вы, менты, над людьми издеваться… – снова ни с того ни с сего заявил он. – Вот разозлил мужиков, да? Они же сейчас так станут трусить машины, что всем тошно станет.

Эдик отмахнулся и снова принялся за аппетитно прожаренных петушков. Пальчики оближешь!

– Хорошо татары готовят… – искренне похвалил он стряпню.

– У меня жена русская, – хохотнул татарин. – За нашу надо калым платить, а вашу даром дают, еще и приданым приплачивают. Чудной вы народ, понимаешь, да?

Настроение у Эдика совсем испортилось.

На посту зазвонил телефон, Рыжик вскочил и, повесив автомат на плечо, бегом рванулся к домику.

– Да! – донесся изнутри его зычный голос. – Понял. Хорошо. Да, приехал. Работаем.

Он положил трубку на стол и поспешил выйти из душного помещения. В коридорчике густо гудели мухи.

– Дежурный из управы звонит, – доложил Рыжик. – Говорит, что скоро в сторону Ялты пройдут три обещанные машины с американцами.

– И что? – устало вздохнул Эдик. – Дорога для того и есть, чтоб по ней ездили.

– Ну… Я не знаю. – Сержант безразлично пожал плечами. – Сильно хотят слышать проверяющего.

Лейтенант зашел в домик, морщась от духоты, приложил к уху старенькую телефонную трубку.

– Слушаю. Да, работаем. Ну. Как? Я не понял, что значит – сниматься? Американцы пришлют свой комендантский наряд? Нет, погодите! На это мне нужен письменный приказ. Можете передать его с нарядом, но без письменного указания Деда я пост сдать не могу, вы же сами понимаете. Да при чем тут сложная обстановка? Что за чушь собачья? Почему это Дед не может давать указаний? Что?! Как это – уволился? Он мне утром распоряжения отдавал! Что там у вас происходит, в конце концов? Да не кричите вы на меня! Почему я должен выслушивать этот испорченный телефон, почему я получаю такие распоряжения через дежурного, а не через лиц, уполномоченных их отдавать? Да, распоряжение зама меня устроит. Письменное. Хорошо.

Эдик изумился, увидев, как дрожит рука, укладывая трубку на телефон.

– Что там стряслось? – подозрительно спросил Иван Андреевич.

– Не знаю… Дурдом какой-то. Дежурный сказал, что нас на посту сменят американцы, а когда я потребовал письменный приказ Деда, мне заявили, что начальник городского управления уволился. Это нормально?

Рыжик закинул автоматный ремень на плечо и протяжно присвистнул.

– Похоже, что ваш татарин целиком прав, – хмуро кивнул Эдик. – Американцы готовят что-то крупномасштабное. Что будем делать?

– Можно подумать, у нас есть выбор… – пожал плечами Иван Андреевич. – Ждать будем, когда сменят.

– Лично меня очень волнует неясность с Дедом… – поделился беспокойством Эдик. – Ну сам подумай, Иван Андреевич! Разве Дед мог бы уволиться просто так?

– У меня такое ощущение, что нас просто решили подставить, – хмуро заметил Рыжик. – Если выполним указание зама, то потом выплывет, что Дед отдавал совершенно другой приказ. Еще и под суд попадем… Но в то же время, если не выполним, может получиться то же самое, только в профиль.

Иван Андреевич открыл было рот, но говорить ничего не стал, призадумался.

– Что там у вас, уважаемые? – лежа на матрасе, подал голос Миджит.

Рыжик небрежно от него отмахнулся.

Татарин пожал плечами и, продув трубку, засунул обратно в карман. Он явно чувствовал себя лучше всех. Мировые проблемы его не интересовали.

– Ну и задача… – Рыжик снял фуражку и почесал короткую рыжую шевелюру. – Но какое-то решение принимать все равно придется. Либо мы выполняем приказ зама, либо настаиваем на подтверждении Деда.

– Да уж прямо! – вспылил Иван Андреевич. – Так тебя и спросили. Через час приедут, снимут с поста, и все. Драться будешь, что ли?

Рыжик сел в траву и поставил автомат между коленей.

– Хреново… – тяжело вздохнул он. – Слышь, лейтенант, может, по пятьдесят грамм? Для снятия стресса?

– Нашел время… – зыркнул на него Эдик.

Помолчали. Жара откровенно начала донимать.

Иван Андреевич тоже снял фуражку и небрежно бросил в траву.

– Как меня все это достало за двадцать лет безупречной службы… – зло сказал он, поправив ремень с кобурой. – Дрязги эти бестолковые… Дележка власти… Надо доесть, что осталось, не оставлять же американцам.

– Насухую не влезет, – напомнил о самогонке Рыжик.

Никто ничего не ответил. Рыжик скис.

– Зря вы мучаетесь… – снова подал голос Миджит. – Хотите совет, да? Вы сейчас думаете не о том, как сделать правильно, а том, чтоб не подставиться. Так? Значит, надо ставить на того, кто сильнее. Всегда выиграешь.

– На американцев, что ли? – презрительно скривился Иван Андреевич.

– Зато вам точно ничего не будет, – широко улыбнулся хитрый татарин. – Но я сейчас скажу, почему это вам не пришло в голову. Потому, что и среди ментов иногда встречаются нормальные люди. Вам стыдно сдать позиции. Да?

Иван Андреевич только рукой махнул, а Рыжик сильнее ссутулил плечи.

– Только я вам скажу, как надо делать, – успокоил Миджит. – Русским звоните. Они тоже сильные, но свои. Совесть мучить не будет. Они ничего не знают, а вы им скажете про планы американцев. Тогда сразу станет понятно, как поступать.

Идея понравилась всем, даже Рыжик заметно оживился. Готовилось что-то, выходящее за рамки скучной рутины.

И тут же на площадку въехал знакомый каждому городскому милиционеру сверкающий белым лаком «мерседес».

– Мля… – ошарашенно поднялся с травы Рыжик и бросился надевать фуражку.

– А вот и Дед… – на этот раз присвистнул Иван Андреевич.

15 ИЮНЯ. ЛАГЕРНАЯ

– Значит, по воде шел? – напряженно спросил Джека Фролов.

– А то я совсем дурак… – скривился парень. – Лучше бы помазали мне спину зеленкой, а то еще получу заражение от этих стекол на мусорке.

Он расслабленно лежал на диване, словно подрался с соседской собакой, а не сбежал от ментовского задержания. Японец наконец вышел из оцепенения и вопросительно глянул на Таню.

– На кухне зеленка… В угловом шкафу, – напомнил Саша.

Таня сорвалась с места. Тут же в кармане Джека зазвонил телефон.

– На, – передал он трубку Фролову.

– Привет… – раздался из динамика рокочущий голос Громова. – У меня тут важные новости.

– Говори. – Саша знал, что Гром просто так звонить бы не стал.

– Нам только что звонили менты с Гончарного. Они говорят, что американцы готовят вооруженный прорыв в город по ялтинской трассе. Я бы решил, что они обкурились, но угадай кому они передали трубку?

– Это сотовый, говори короче… – буркнул Саша.

– Самому Деду! Так вот он сказал, что управа полностью захвачена америкосами, а зам по оперативной и мэр, наша сладкая парочка, полностью на стороне врага. Поскольку у нас указание из Москвы предпринимать любые действия для отстаивания интересов России, мы собираемся послать в Гончарное подмогу. Знаешь, мы рассчитывали на тебя.

– Я гражданский.

– Хрен ты, а не гражданский! – вспылил Гром. – То он мне плачется, что ронин, то ему предлагают стать самураем, а он в кусты. Сейчас обстановка такая, что надо собрать всех, кого только можно. Из старых, обстрелянных. Ты ведь слышал, что Андрюха погиб? Все же достали они его. Гады… Понимаешь, у америкосов сейчас новые броники из армированного стеклокевлара, так их, блин, никакая пуля не прошибает, а у нас ни одной «Рыси», все давно забрали в Москву. Ты же брал у меня патроны, я же знаю, что там, в Каравьюрте, ты пришхерил пушку. Саня, решайся. Надо их остановить. Это тебе даже не Каравьюрт, это уже прямо под носом.

– Патронов надо штук пятьдесят.

– Ха… – Голос Грома прозвучал очень довольно. – Будет тебе хоть ящик. Только от КПВТ, стандартных нет, все забрали.

– Пойдут.

– Все, готовься, заезжаем за тобой через полчаса. Где искать?

– Сюда не подъедете. Доезжаете до лесопарка, а тут пешком. Лагерная, 12.

– Принял. Все, конец связи.

– Погоди! – остановил его Саша. – Есть еще проблема! Если у них силы в Ялте и здесь, ты мы получаемся меж двух огней! У меня есть человечек, который может рвануть калоши у Графской. Андрей ведь брал у тебя взрывчатку. Так я сделал бомбочку из нее.

– Отлично! Все!

Саша выключил телефон и почему-то очень довольно оглядел ребят:

– Ну что, салаги… Пришел и ваш главный полдень. Война началась, вот что я вам скажу.

Он больше не чувствовал себя ронином.

15 ИЮНЯ. БЛОКПОСТ У СЕЛА ГОНЧАРНОЕ

– Стой, говорю! – помахал рукой Рыжик, останавливая колесный экскаватор Орлиновской теплосети. – Дело особой важности!

– Да, блин… – не выключая двигателя, сплюнул в открытую дверцу тракторист. – Чего надо? У меня наряд.

– С тобой мент разговаривает, а не хрен собачий! – возмутился Рыжик и поправил на плече автомат. – Полную канистру солярки хочешь?

В глазах тракториста быстро разгорелся неподдельный интерес.

– Целую? Что надо делать?

– Выкопать вот так. – Он протянул засаленную бумажку из журнала сдачи нарядов. – Вот здесь, прямо у домика.

– Глубокую яму-то?

– По грудь. – Для наглядности Рыжик провел ребром ладони чуть ниже шеи. – Давай!

По голосу и движениям сержанта было видно, что до бутыли самогона он в суматохе все же добрался. Может, даже не один раз. Тракториста можно было не упрашивать, он только потребовал плату вперед, и когда Миджит перегрузил топливо из своего трактора в государственный, работа пошла полным ходом.

Генерал Дед в полной парадной форме стоял возле домика блокпоста и оглядывал возможное поле битвы. Распоряжения он отдавал Эдику, выбрав его адъютантом. Оба собровца без особых возражений перешли на сторону защитников блокпоста, хотя идея помогать москалям их вдохновляла не очень. Но во-первых, тут был генерал, а во-вторых, американцы все же вели себя хуже москалей. Это, собственно, и склонило чашу весов на сторону русских.

Теперь они сидели под деревом и слушали наставления старшего смены.

– Мой дедушка рассказывал, что во время войны они такими штуками танки останавливали. А чем американские танки лучше немецких? Тем более танков, скорее всего, не будет, а вот «хаммер» или грузовик остановить – самое дело.

Он взял в руки пустую бутылку из-под водки и продолжил:

– Сначала готовим смесь. Чистый бензин наливать нельзя, потому что он быстро сгорает и горят у него только пары, а это не очень удобно, нужно, чтобы металл горел. Поэтому мешаем бензин пополам с соляркой, а для особого повышения длительности горения кидаем в смесь смолу с крыши. Перед тем как налить смесь в бутылку, выпотрашиваем из матраса вату, рвем на кусочки и запихиваем в бутылку.

– Это еще зачем? – спросил Витя.

– Когда бутылка разобьется, пропитанная горящей смесью вата разлетится и прилипнет ко всему, до чего долетит. Настоящий напалм мы тут все равно не сделаем, нужен загуститель хороший, а вот вата здорово усилит поражающее действие.

Он набил бутылку и оторвал от матраса лоскут ткани.

– В конце делаем фитиль. Просто скручиваем ткань и забиваем в горлышко наподобие пробки. Ясно? Смесь пропитает его изнутри, и можно будет поджечь в любую минуту. Все. Заливай, и готово. Солярка у Миджита, бензин в «уазике», смола на крыше, бутылки на мусорке. Под фитили можно простыни порвать. Все, за дело.

Экскаватор гремел жутко, зарываясь ковшом в землю. И если бы кто-то посмотрел сверху, он бы уже понял, что это будет не просто яма, а П-образный окоп в полный профиль.

– Эй, гвардия! – шутливо окликнул всех генерал. – Смену встретить готовы?

– Так точно, товарищ генерал! – подмигнул Иван Андреевич и похлопал себя по кобуре.

Собровцы тоже растянулись в улыбках – элитные подразделения быстро устают без стрельбы.

– Скоро они подъедут, так что будьте наготове. Витя и Игорь, бутылки забьете позже. Сейчас надо устроить засаду в кустах. Иначе можем не справиться. Нам ни одной потери допустить нельзя – и так мало народу. Хотя кусты – ненадежно. Лучше в окоп, думаю, экскаваторщик успеет до их приезда.

Экскаваторщик успел. Закончив работу, он поспешил убраться подальше от ненормальных ментов. Собровцы заняли боевую позицию, прихватив в окоп шесть готовых бутылок с зажигательной смесью.

Минут через двадцать со стороны города послышался басовитый рев «хаммера».

– Едут! – дал отмашку генерал. – Я пойду в домик, чтоб не распугать их раньше времени.

К шлагбауму подъехали три машины. Здоровенный жабообразный «хаммер», замовская «Волга» и длинный черный лимузин мэра. Хлопнули дверцы.

Мэр и зам подошли к посту едва не под ручку, в сопровождении такой же педоватой охраны – двух задастых американских десантников с «М-16».

– У вас тут все нормально? – щурясь от солнца, спросил мэр.

– За время несения службы происшествий не случилось! – приложив ладонь к козырьку, доложил Эдик.

– Вольно, – скомандовал зам. – Что это там за яма?

– Личный состав отрыл яму для мусора! – Эдик даже глаза выпучил для достоверности.

– Понятно. А трактор чего стоит?

– Сломался!

– Ясно. Минут через десять приедет ваша смена. Шестеро американцев и один наш лейтенант-переводчик. Все, мы поехали. Так, ваш наряд может отдыхать до конца недели. Благодарю за службу.

– Служу народу Украины! – выпятил грудь лейтенант.

Зам одобрительно кивнул, и они с мэром снова уселись в лимузин – в замовской «Волге» сидел только водитель. Небольшая колонна вслед за ревущим «хаммером» тронулась в сторону Ялты.

Когда Эдик обошел домик поста, он услышал тройной раскатистый хохот. Рыжик, Иван Андреевич и Дед просто заливались смехом – генерал даже выступившую слезу смахнул.

– Правдолюбец хренов… – еле выговорил он. – Значит, яму для мусора, да? Для двух мусоров…

– Товарищ генерал… – сконфузился Эдик.

– Ладно! Всем занять позицию! Теперь едут настоящие враги. Эти уже будут драться, если что.

Рыжик снял автомат с предохранителя и зашел в домик. Если что, будет удобно палить через стену, оставаясь невидимым. Собровцы показали из окопа макушки и стволы автоматов.

– Мы в Афгане броники клали поверх бруствера, – посоветовал им генерал. – На себе таскать все равно без толку – «М-16» прошибает их, как вату. А вместе с землей точно пулю удержат.

Ребята спорить не стали, выложили бронежилеты на свеженасыпанный земляной вал.

Из кустов вышел совершенно счастливый Миджит.

– Генерал-джан, – обратился он к Деду. – Ты говоришь, народу мало, да? Я пойду в село, скажу мужикам. Будет много народу. Американцев все бить захотят. Еще и орлиновские приедут.

– А оружие? – с сомнением сощурился генерал.

– Это совсем просто, генерал-джан! В селе все денег мало получают. Как жить? Охотятся! У каждого ружье есть, у половины карабины немецкие, копаные. У Вадика даже пулемет есть. Такой, с диском.

– Кхе… – Дед надвинул фуражку на затылок. – Куда ни плюнь, одни преступники. Выдеру я вас, когда война кончится. А сейчас давай за подмогой. И покушать что-нибудь захватите.

– Есть, генерал-джан! – через плечо отозвался Миджит, садясь в трактор. – Могу и еще кой-чего принести. Много, на всех хватит. За семь бед, как вы, русские, говорите, все равно один ответ.

– Травы, что ли? – нахмурился Дед. – Прям как в Афгане, точно. Лучше водки принеси. «Военные» сто грамм я бойцам разрешу.

– Водки нет, а вот самогонка…

– Вези! – махнул ему генерал.

Не успел смолкнуть стук трактора, как на дороге послышался гул военного «Урала».

– Едут! – отрывисто сказал генерал и с необычайной для его возраста ловкостью запрыгнул в окоп.

Иван Андреевич и Эдик пошли к дороге.

– Нас только не зацепите! – Лейтенант погрозил собровцам кулаком.

– А вы не стойте как истуканы! Что там? – спросил генерал.

– Да, точно! – выглянул из-за домика Иван Андреевич. – Жовто-блакитный флаг на двери.

– Давайте в окоп! – скомандовал Дед. – Нечего карнавал разводить!

Эдик и старший сержант прыгнули в яму. «Урал» остановился возле шлагбаума, послышался хохот, английская речь.

– Бить на поражение, – шепнул генерал.

Американцы, шурша мягкими подошвами ребристых ботинок, попрыгали с борта грузовика. Игорь звякнул зажигалкой, подпалив фитиль одной из бутылок. Витя взвесил в руке вторую.

Американцы как раз успели дойти до середины дороги, когда первая бутылка, оставляя густой дымный след, раскололась на горячем асфальте полыхнувшим огненным озерцом. Клочья горящей ваты разлетелись фейерверком, и тут же трое вооруженных людей в пятнистой форме превратились в высокие огненные столбы. Оставшиеся трое рванули обратно к грузовику, и вторая бутылка, блеснув в лучах солнца, шарахнула гудящим пламенем за их спинами.