Текст книги "На все четыре... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сысолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Перед началом боя Курок, глядя с презрением на Качана, красноречиво провёл большим пальцем у себя под подбородком. Толстяк никак не среагировал на эту угрозу. Даже ухом не повел. Как уже говорилось, он был максимально собран и сосредоточен.

После начала боя Курок, поигрывая мускулами, красуясь на публику, завертел своим мачете восьмерки перед собой. Качан не реагировал. Как и в прошлый раз, он просто выставил перед собой свой дрын, не подпуская к себе противника и замер, ожидая ответного хода. По моему, он даже не моргал, внимательно наблюдая за Курком. Тот же, посчитав, что достаточно впечатлил противника и заморочил ему голову, резким ударом своего мачете попытался отбить меч Качана в сторону и прорваться на ближнюю дистанцию. (Куда ему, с его коротким клинком, против длинного полуторника?) Но, как и в первом бое, отбить меч не получилось. Курок, конечно не Нава, он парень крепкий. Даже сильный. Но, все-ж таки, не сильнее Качана. И действует он всё равно одной рукой, а Качан свою оглоблю держит двумя. Так что отбить, вроде как, получилось, но едва-едва. И, стоило Курку кинуться в атаку в образовавшуюся, как ему казалось, брешь, как он буквально сам напоролся на молниеносно вернувшийся в прежнюю позицию клинок.

Красивого боя не получилось. Один отбой, рывок и вот Курок уже таращит свои изумлённые глаза, насаженный на полуторник Качана, как бабочка на булавку. Качан же, стряхнув его с меча на песок, все так же внимательно всматривался в его стекленеющие глаза. И только когда тот совсем затих, позволил себе фыркнуть, глядя на поверженного противника. Развернувшись, чемпион с достоинством удалился в свою комнату.

Я чувствовал странное удовлетворение. Человек такое существо, что ему крайне трудно оставаться полностью нейтральным. Нам свойственно подсознательно выбирать одну из сторон конфликта и сопереживать ей. Даже если оба противника не вызывают особых эмоций, всё равно стоит начаться схватке, и ты, волей-неволей, начинаешь болеть за "своего". Даже если ещё пять минут назад своим он для тебя не был.

В этой паре я, разумеется, болел за Качана. Несмотря на драматичный первый бой толстяк показал себя человеком чести. Со стержнем внутри. Кавказец же, наоборот, уже просто достал всех окружающих своим высокомерием и снобизмом. Эта брезгливая гримаса, которая никогда не сходила с его лица, никак не вызывала симпатию к её обладателю.

Так что исход боя вызывал у меня именно что – удовлетворение. Всё произошло именно так, как и должно было произойти. Всё правильно. К тому же, он наложился на то состояние душевного подъёма, которое было у меня после того, как я увидел Князя. Всё идет как надо. Хорошо или плохо – не берусь судить. Главное, правильно! И лязгнувший спустя час после окончания боя запор моей комнатки, впускающий внутрь шмыгнувшую Серафиму – это тоже правильно.

Сова

Соня была готова заорать в голос. Последние сутки почти свели её с ума. Это воякам этим хорошо. Заняли Стальмост и удерживают его, изредка постреливая. А разместить без малого сотню новых жильцов, накормить, умыть, одеть, выделить каждому койко-место, да ещё и найти занятие… Это всё свалилось на её плечи.

Нет, ей, конечно же, помогали. Кирза, Малинка, Мамлюба. Даже Эльба с облегчением самоустранившаяся от управления анклава, живо съехала на чисто военную тематику, и одним только своим авторитетом подтверждала каждое решение Сони. Но, всё равно, всё приходилось делать самой. За всё отвечать только ей. Как с этим управлялся Шиша – просто уму не постижимо.

В Малиновке стояла жуткая неразбериха. Все бегали как оглашенные, кто-то куда-то что-то тащил, Щепа со своей бригадой торопливо колотил нары, Малинка чуть ли не силком загоняла новоприбывших партиями в баню… Сам по себе ритуал приема новеньких был уже отработан и многократно опробован. Вот только ещё ни разу анклав не увеличивался на такое количество людей разом. Так что получалось ожидаемо так себе. Хреново получалось, надо признаться откровенно.

Всё осложнялось ещё и тем, что все старшие, и наиболее уважаемые, ребята сейчас, как раз, держали фронт, и в самой Малиновке их не было. А их очень не хватало. Вот прям очень!

А когда где-то там у леса (максимально далеко от «линии соприкосновения») громыхнул гулкий, раскатистый выстрел из охотничьего ружья, а вслед за этим послышался звон бьющегося стекла и многоголосый испуганный детский плач и крики, Сова и вовсе растерялась. Кто стрелял? Гвоздевцы обошли лесом? Или среди новеньких был засланный шпион? Что делать вообще? Куда бежать? За что хвататься??

Глава 20

Кирза

Когда Таня со своим личным "запасным" взводом резервистов (основной взвод из Кобры, Щепы, Винтика и Вилки находился на блокпосту на мосте) ворвалась в «главный» дом, все там уже кончилось. Провинившаяся Черепашка стояла, сжавшись в комочек, а успевший к месту ЧП Шаман что-то сдержанно, но от этого не менее выразительно, выговаривал ей.

– Что тут произошло? – поинтересовалась Кирза, опуская ствол своего любимого Вепря вниз. Противников вокруг не наблюдалось.

– Разгильдяйство! – коротко взглянув на свою подчиненную, признался Шаман. – Из коммуникаторной проходной двор устроили. На посту, где кроме дежурной, никого быть не должно, толпы праздношатающихся.

– Стрелял-то кто? – перебила его Таня, заметив явно кровавое пятно на полу в углу возле разбитого окна.

– Из новеньких кто-то. Мелкий пацан. Увидел лежащий без присмотра обрез на подоконнике, ну и потянул за спусковой крючок.

– Почему – без присмотра?

– По дурости. Я же говорил тебе: этим девкам, что Гайке, что Черепашке – стволы выдавать чревато. А ты "важный пост, важный пост"… А то, что они обе стрелять не умеют и вообще оружия боятся, ты не подумала?

– Кого-то зацепило? – оборвала его защитно-агрессивную речь Таня.

– Самого «стрелка». Ладно он хоть догадался в сторону окна ствол повернуть. Но отдачей обрез ему же в лицо и бросило. Морда в кровь разбита. Пару зубов выбило. Боюсь, как бы челюсть не сломало. Малинка его уже забрала. Увела в больничку.

– Обрез где?

– Вот, – парень вытащил из-за пояса злополучный обрез и протянул "начальнице резервистов".

– Что думаешь делать с ней? – кивнула на провинившуюся Кирза, забирая ствол.

– Пока ничего, – пожал плечами Шаман, – заменить её пока всё равно некем. Только если самому сесть за коммутатор.

– А Гайка?

– Она только два часа как сменилась. Всю ночь на посту. Отсыпаться отправил.

– И что теперь: всё, как так и надо?

– Мы вечером решим, что с ней делать, – заявила стоящая, как оказалось, у Кирзы за спиной Сова, пришедшая на место ЧП вместе с нею, – пока пусть работает. Сейчас не время менять сотрудников. Пока еще Вова нового специалиста подготовит… Вечером решим, – повторила она ещё раз.

– Ну, смотрите, – буркнула Кирза, жестом отправляя на улицу свой запасной взвод, толпящийся в уголке. Толку от того взвода, конечно… Ну что поделать, если все боевые ребята уже при деле. Вот и приходится вооружать кого попало. Этот ее взвод состоял из тех бывших рабов, кто хоть какие-то зачатки характера подавал. Сломлены они все были качественно. Слякоть, а не парни, честно сказать. Но эта четверка, всё же, чуть получше остальных. Недаром же она, тогда еще, когда ее только старшей на агросектор поставили, их всех в один взвод свела. Первый взвод первой роты. Щегол, Сальник, Михей и Абрам. Так что, когда понадобилось сформировать "ополчение", пришел и их черед. Вот только толку от них…

– Таня, – Сова перехватила Кирзу, не дав ей уйти, – вы с ребятами посмотрите пожалуйста, куда вон тех ребят можно разместить. – Соня кивнула на десяток мелких, толпящихся у входа, – чтоб они без присмотра не болтались.

– Так пусть Мамлюба этим и занимается? – попыталась увильнуть Татьяна.

– Детсады переполнены, – печально заметила Сова. – Там по двое ребятишек на одну кровать сейчас. Таня, их просто некуда девать. А ты еще Щепу забрала. А без него, его работники ничего толком не могут. Мест нет нигде.

– А у меня, типа – места есть?

– По взводам своим раскидай их. Пусть, типа, сыны полка будут. Или девчонкам своим отдай, пусть возятся. Всё равно, пока погода, вон, мерзкая стоит, не до огорода. А так им и занятие какое-никакое будет.

– Ладно, – недовольно буркнула Таня, но больше спорить не стала. – Эй, мелкие, кто хочет живого кролика погладить? И курочек. Айда за мной…

Шиша

Очередное подтверждение тому, что всё идет так, как оно и должно идти, мы получили на следующее утро, когда из запоя внезапно вышел Дон. Не знаю, что там у него произошло ночью, с вот уже практически неделю спаивающим его Додиком, но утром мальчишка, мучающийся жутчайшим похмельем, выполз из своей норы. А, поскольку, на улице опять, то и дело, начинался противный дождь, то он пришел проситься к нам с Серафимой.

Конечно, мы впустили его. Всё-таки, что ни говорите, а он был неплохим парнем. А то, что сломался… Так кто ж его осудит? Мальчишка же совсем. Да ещё и помогли ему сломаться-то. Пока Хиросима на пару с появившейся медичкой отпаивали парня вытребованным у охраны куриным бульоном, я осторожно расспрашивал у него о его прежней жизни.

Саша Самохвалов родился в обеспеченной семье. Отец мальчика был успешным бизнесменом. Однако, в отличии от большинства подобных типов, скидывающих заботу о ребенке на мать, а сам с головой погружающийся в собственный бизнес с головой, отец Саши был не таков. Он очень много времени проводил с сыном и поддерживал все его увлечения. «Большой теннис? Пожалуйста. Фехтование? Паруса? Ну, в Кургане, конечно, проблематично, но мы что – то придумаем. Вон в Тюмени, говорят, есть кружки. Конные прогулки? Легко. Походы всей семьей на природу на несколько дней? С удовольствием."

В общем, детство у Саши было максимально счастливое… До того, как в их мир пришла Беда. Гибель родителей стала для мальчишки потрясением, куда более сильным, чем гибель всего остального мира. Вполне вероятно, что он мог бы не пережить это свалившиеся на него горе, если бы не Скользкий. Глава образовывающегося буквально на ровном месте анклава западников нашёл способ выдернуть мальчишку из пучины чёрной депрессии, в которую тот погружался с каждым днем все сильнее и сильнее.

Способ был старый и проверенный временем. Мальчишке была подсунута совсем маленькая девочка, страдающая от потери собственных родителей, ничуть не меньше, чем сам пацан. И тому, вынужденному ухаживать за малявкой, волей-неволей, пришлось выходить из собственного анабиоза. Парень ожил. Сжал зубы и стал жить и бороться. Он обрел для себя новую цель. Жить уже не для себя любимого, а для того, чтоб жила на свете маленькая Люся.

Со временем Дон освоился, ожил и, даже, был вполне себе на хорошем счету у Скользкого, сумевшего-таки создать большой и сильный анклав, подмявший под себя не только Западный, но и район бульвара Солнечный, и Шевелёвку с ЦПКиО, и всерьез бодавшуюся с КЗКТовцами и теми же восточниками за контроль над центром города. Сказать, что Дон стал правой рукой Скользкого, конечно, нельзя. Мелкий он ещё для таких должностей. Но и рядовым бойцом его тоже не назовешь. Своими талантами и трудолюбием он сумел доказать всем, что, несмотря на возраст, ему можно поручать и командные должности.

Всё закончилось во время очередного "приграничного конфликта" с восточниками в центре. Его пятерка угодила в хорошо подготовленную засаду. Двое его ребят были убиты там же на месте. Сам он с ещё одним мальчишкой угодил в плен, и только одному, вроде как, удалось скрыться.

Напарник Дона оказался хлипковат и сломался почти сразу. Он отправился на плантации, а твердый и несгибаемый Дон – на арену. Ну а дальше мы всё уже знали и сами. Поединок, первый собственноручно убитый противник и срыв. Жесточайший запой мальчишки, не пробовавшего до того момента ничего спиртного. Что там у них произошло с Додиком – пацан так и не сказал. Скупо обронил только, что избил своего собутыльника черенком от его же швабры. Ну, типа, тот нож достал, а у Дона оружия не было совсем. Но он же фехтовальщик (пусть и пьяный до изумления в тот момент). А в углу уже который день стояло ведро Додика со шваброй, ну он и… Обломил черенок ударом ноги, а потом, им словно шпагой, в два финта обезоружил допившегося противника и чуть не проткнул его насквозь удачным выпадом. Короче: «весело, похоже, ночка у него прошла.

Так за разговорами мы и провели весь день. (все равно, что еще делать то в такую погоду?) В качестве ответной любезности свои истории рассказали и мы с Симой. Мальчишка, до этого зациклившийся на собственном горе, на глазах оживал. Впрочем, с приближением вечера росло и наше общее напряжение. Я всеёожидал какой-то подляны от Щварца. Теперь, самым очевидном способом ударить меня посильнее – было свести меня на арене именно с Серафимой. Признаться, я с откровенным страхом ожидал чего-то подобного.

Но нет! На арне вечером, после того, как нас всех разогнали по своим комнатам, вызвали Бразу и Куктая.

Услышав вызываемых поединщиков я испытал жутчайшее разочарование. С одной стороны – ещё один день жизни, а с другой – если сейчас встречаются эти двое, то на следующие два боя остаемся только мы трое и все тот же Мосол. То есть кому-то из нашей троицы не повезет попасть на Мосла, а оставшимся двоим придется драться между собой. И ещё неизвестно что хуже.

Признаться, я очень рассчитывал, что подраненный Браза достанется или мне или Симе. С ним справиться, по идее, проблем не должно было возникнуть. Да и Куктай, честно говоря, не казался таким уж непобедимым противником. Да, сложный соперник с неудобным оружием. Но лично я предпочел бы скорее выйти против него, чем против Хиросимы. Или, не дай бог, Мосла. А тут…

Я, даже, не стал смотреть сам бой. У Бразы просто не было шансов. Конечно, прошла, считай, неделя с его боя, раны уже не представляли особой опасности для жизни… В обычной жизни… Но вот до полного выздоровления было ещё ой как далеко. Он еле двигался. Не… Без вариантов. Ну, а во-вторых, смотреть на то, как Куктай располосует его своей шипованной цепью… Не хочу. Я помню как меня скрутило после того, как он Корнея распластал. Крайне неприятное зрелище.

Так что я даже не смотрел на бой, улегшись на кровать и попробовав отрешиться… Бесполезно. Пусть я не глядел бой глазами, так весь в слух ушел, ориентируясь на рев трибун и выкрики ведущего. Как уж тут отрешиться?

Впрочем, долго бой не продлился. Бразе действительно нечего было противопоставить цыгану. Не прошло и пяти минут, как ликующий ведущий объявил Куктая победителем второго четвертьфинала. Кто бы сомневался. Хотелось встать и всё-таки подглядеть, что там, но я буквально волевым усилием заставил себя продолжать лежать. Чего там смотреть? Во что цыган превратил армяшку? Бр… не хочется. И так догадываюсь. Не стоит делать себе нервы.

А вот Серафима бой смотрела. Зря, конечно. Потому что, когда спустя час она всё-таки пришла ко мне, была она бледнее мела. Только настроение себе испортила. У меня, конечно, тоже настроение не очень. Но у меня-то по поводу ожидания завтрашнего боя, а у нее в глазах всё ещё растерзанный труп Бразы стоит. Пришлось успокаивать.

Гвоздь

Ввалившись в дом и не разуваясь Игорь прошел к бару, оставляя грязные отпечатки ботинок на ковре. Налив полстакана дорогого коньяка он залпом выпил его, сморщившись, и рухнул в кресло, даже не сняв насквозь мокрую ветровку. Настроение было просто отвратительное.

Ведь, казалось бы два дня назад, что ещё возможно всё исправить. О зреющем заговоре он узнал вовремя. Успел принять меры. Подготовился к этому «мятежу». Правда, Горыныч расстроил своим неповиновением, но и с этим сумел разобраться. И, даже, то, что Макс откуда-то прознал, что его ждут и не полез в ловушку, и ему пришлось самому идти к нему, вроде как, неплохо получилось.

Ну, по крайней мере, один из автоматов его ребятам достать удалось. Правда, это стоило трех раненых. А Малёк, который с этим калашом и бегал, был убит, но Малёк после бунта, вроде как, уже и не совсем свой. А свои все живы. Но всё равно. Рассчитывал-то Гвоздь на все пять автоматов. А получил только один. Зато – почти три рожка патронов. Богатство, для того, кто эти самые патроны поштучно покупал (после схватки с пришедшими в Заозерный северцами его укорот вообще без патронов оказался, а тут вот удалось выкроить.) Два автомата, да с каким-никаким запасом патронов – это уже сила… По крайней мере, сам Гвоздь так думал. Увы, в ближайшие дни ему пришлось убедиться в обратном.

Малиновцы захватили Стальмост. И упрямые попытки Гвоздя выбить их оттуда раз за разом проваливались с катастрофическим результатом. Он перепробывал всё. И тайком пробраться по зеленке, чтоб потом зайти с фланга (народу-то у малиновцев не хватит весь периметр держать) и ночную вылазку, и подкрадывание в слепой зоне вдоль заборов… Всё тщетно, ВСЁ! Малиновцы были везде! Везде его бойцов встречали автоматные, (а то и пулемётные) очереди. Казалось, они видят все их передвижения. И встречают на дистанциях, на которых его ружья не могут причинить особого вреда противникам, а вот их автоматы легко находили свои цели. Даже ночью, в кромешной тьме (тучами все небо заволокло, ничерта не видно) им не удалось подобраться на ближнюю дистанцию. Они видели их!

Как итог – трое убитых и десяток раненых (это в придачу к тем троим, что были ранены в Западном и тем пятерым, что в Заозерном). Итого, за последние четыре дня у него пятеро двухсотых (не считая Малька) и почти два десятка раненых. И больше чем полторы сотни сбежавших.

Да, бежать началии сразу после того как они рассорились с малиновскими. Но, поначалу, это были единичные случаи. за первую неделю с десяток мелких набралось наверное. А вот после мятежа, когда Макс успел увезти больше семи десятков человек, да ещё и Горыныч, ушедший с двумя десятками, бегство стало массовым. За эти два дня сбежало изрядно за полсотню человек. И большинство бежало именно в Малиновку. Нет, были такие, которые уходили в Зайково к Бивню, несколько человек ушло к Жмуру в Карчевку. Но это мелочи. Большинство бежало именно в Малиновку.

Это был удар… Одно дело, когда ты руководишь без малого тысячей человек (ну ладно, пусть не тысячей. Пусть, чуть меньше девятисот), и совсем другое, когда буквально через пару дней у тебя остается чуть больше семи сотен. Причём, твой враг как раз на эти полторы сотни становится сильнее. Да. Недооценил он Малиновку. Даже без Шиши они смогли нанести ему такой удар, от которого он до сих пор не в силах оправиться.

А самое обидное в том, что его ребята, понеся такие потери, сожгя почти все патроны (как новообретенные к калашу, так и к ружьям) не добились НИ-ЧЕ-ГО! Словно тупой головой в каменную стену долбишься. Такое ощущение, что они даже никого из малиновцев зацепить не смогли! А вот у тех с патронами никаких проблем не наблюдалось. Поливают так, что будь здоров…

– Игорь! – в комнату заглянул встревоженный Потап. – Там Клоп с Заозёрного пришёл… Их северцы окончательно выбили.

– Да е….й в рот! – выругался Гвоздь, запустив пустой стакан в стену. Да что ж оно всё одно к одному-то!

Так, нужно сесть и успокоиться. Оно понятно, что сейчас хочется что-нибудь сломать, кого-нибудь убить или просто врезать. Но нужно сесть и подумать. Эмоции – плохой советчик в делах управления. Пора включать голову.

Итак, нужно понять, почему у него всё идет так через жопу? Ведь как всё поначалу удачно складывалось? Анклав развивался просто семимильными шагами. Присоединились Западное, два микрорайона Заозёрного, Левашово, Стальмост. Когда же оно начало всё рушиться? Ну вот тогда и началось, когда Шишу Жмур забрал. Получается, что если все его достижения и не напрямую заслуга его дружбы с Малиновкой, то, по крайней мере, Шиша как талисман удачи был у него. А стоило ему исчезнуть – и всё разрушилось.

Стальмост, похоже, потерян окончательно. Вон как малиновские в него вцепились. Как кот в кусок мяса. Не отодрать. Заозёрный, похоже, тоже. С северцами ему не тягаться (хотя готов спорить на что угодно, ни сегодня, так завтра, Жмур тут появится, будет агитировать, чтоб они совместным фронтом на северцев пошли), Левашово вроде устояло, (хотя дорога туда изрядно сузилась, после того как Малиновцы заняли и эту дорогу через Стальмост и, даже, железку. Так что так и получается, что доступна только та дорога за железкой из Левашово в Зазик), СНТ Западное, после прошедшего на его территории боя, представляет жалкое зрелище.

Вот и получается, что у него осталось только его родной Откормсовхоз из которого все разбегаются. Ну не все, конечно, но многие. И что ему делать? Продолжать биться головой об стену, пытаясь выбить или малиновцев со Стальмоста, или вместе со Жмуром северцов из Заозерного, теряя своих ребят? Или махнуть на всё рукой, смириться, что империи у него не получилось, и замкнуться в пределах своего поселка, никуда не высовываясь?

– Игорь, так что делать-то будем? – нудел под носом встревоженный Потап.

– Ничего! – хрипло выдохнул Гвоздь, невидяще глядя в стену. – Ничего не будем делать. Кобылу сюда. Пусть скажет, чего ей нужно для работы. Ребят на ноги поставить нужно.

– А с бегунами?

– Никого не ловить. Наоборот: объявить, что все, кто хочет уйти – могут валить. Им ничего не будет. Могут даже забрать имущество… Что на себе смогут унести. Меньше едоков останется. А то нахлебников вон сколько, а работяг раз-два и обчелся.

– А Валета?

– Валета и его команды это не касается. Они – пленные. Свои грехи отрабатывают.

– А что с Заозёрным?

– Я же сказал – ничего. Чем мы туда полезем? Половину парней потеряли. Давай и вторую потеряем? И с чем останемся?

– А если Жмур приедет?

– Как приедет, так и уедет. Его тёрки с северцами не наше дело. Наоборот, из-за него и мы своё потеряли. Так что это он нам должен. Так что посочувствуем, попереживаем с ним, но помощи он от нас не дождется. Мне мои ребята дороже его интересов.

Князь

На столе в кабинете у Князя зазвонил телефон. Юрий снял трубку. Ему до сих пор грело душу такой вот незамысловатое подтверждение сохранения какого-никакого уровня цивилизации, как телефонная связь.

– Да?

– Юра, – в трубке послышался взволнованный голос Сазана, – Серый на связь выходил. Завтра утром они выезжают. Двумя колоннами. И Серый со всей своей экспедицией, и Москвич с делегацией со своим конвоем. Ближе к обеду будут уже здесь. Встречать надо.

– Та-а-ак… – протянул Князь. Ну вот, похоже, и кончилась вольница безвластия. Государство возвращается.