Текст книги "На все четыре... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сысолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Разумеется, я болел – за девчонку. Вот, казалось бы, какое мне дело до них обоих? А вот поди ж ты. Заносчивый Курок не вызывал у меня ничего, кроме неприязни, а девчонка, идущая буквально на смерть, ради того, чтоб продлить жизнь братишки, невольно вызывала уважение. Впрочем, сама она с мнением большинства о своём предопределенном проигрыше была категорически не согласна.

И, пусть Курок был явно сильнее (как он кичился перекатывающимися под кожей мускулами! Ну да, действительно так-то было чем), но и сама Скотинина была далеко не тростиночкой. А её шестопер был заметно длиннее мачете кавказца.

И начало боя прошло полностью под её диктовку. Своей железякой она управлялась просто мастерски, гоняя Курка по всей арене. Он только и успевал уворачиваться от её атак, да пару раз блокировал их своим мачете. Онако, увернуться ему удавалось далеко не всегда. Пару раз девчонка таки зацепила своего противника, украсив его кровавыми порезами на груди и предплечье. Впрочем, оба раза она едва-едва достала его. И раны были шуточные, хотя и весьма кровавые.

Но, вообще, складывалось впечатление, что она-таки сейчас дожмёт своего противника. Рано или поздно догонит его, но тут… Какого чёрта? Девчонка буквально замерла, приоткрыв в изумлении рот и глядя расширенными глазами куда-то на трибуну. Там появился маленький белобрысый мальчик. Её брат, которого Кержак заботливо провел в самый первый ряд, прямо к решетке. Что за подстава?

Для девчонке это явно стало неприятным сюрпризом. Она словно оцепенела буквально на пару мгновений, но Курку и этого хватило. Резко отпрыгнув в сторону (и, тем самым, открыв ей вид на брата, который был у него за спиной) он, воспользовавшись замешательством девушки, зашел ей за спину и подленько так рубанул по спине.

Удар пришел куда-то в область поясницы и, похоже, он ловко повредил ей позвоночник, ибо, у девчонки сразу же отнялись ноги. Вскрикнув от боли, он выгнулась дугой и кулем повалилась на песок. А осатаневший кавказец сначала рубанул по её руке, всё ещё сжимавшей шестопер, практически отрубив её напрочь, а потом нанес финальный завершающий удар, раскроивший ей голову.

– Не-е-е-ет! – тонкий детский крик казалось перекрыл на мгновенье рев толпы. – Оля!!! Олечка!

Но Кержак, явно выполнивший свою миссию, поволок мальчишку прочь. А здесь нечестно играют! Шулерские приёмчики используют. Явно же всё срежиссировано заранее было! А, если, учитывать еще и выкрик Иуды-Краба во время боя Навы с Качаном, то и вовсе приходит на ум, что этот трюк они на поток поставили. Суки!

А Курок, словно победа таким бесчестным способом целиком его заслуга, победно вскинул руки вверх с презрением глядя на распростертое перед ним тело. Потом и вовсе не удержался и харкнул на неё. И, уже уходя, ещё и пнул уже мёртвую девчонку. Подонок!

Вот, казалось бы… Мерзость всех боев идёт, вроде как, по возрастающей. Если первый бой был честным, ко второму уже были огромные вопросы, позавчера я думал что увидел вообще самое отвратительное зрелище, но вчера цыганенок убедил меня в обратном. Но сегодняшнее происшествие и вовсе выходит за всякие разумные рамки!

Но, как ни странно, оно не сорвало мне крышу как вчера. Видимо, я вчера уже перегорел. Резко заныло сердце. Но звериной ярости не было. К выигравшему кавказцу я испытывал только глубочайшее презрение. Даже не ярость, нет. Только презрение и ничего больше.

А к ситуации, в целом, какое-то наивно-детское удивление, легко умещающиеся в одной фразе: "Здесь нечестно играют!" (как у молодого американца Фрэнка Скримджера в фильме «Приключения принца Флоризеля»). И ещё мысль мелькнула, что подобное могут и против меня провернуть. Вытащить в самый неподходящий момент Сову на трибуну, да ещё заставить крикнуть что-нибудь… В любом случае, на арене нельзя отвлекаться. Этот урок я запомню прекрасно. Нечего по сторонам смотреть. Всё внимание только на противника.

С этой мудрой мыслю я, в итоге, и уснул. И спал всю ночь. И кошмары мне не снились. И, даже, выспался отлично. Правда, и настроение утром было препаршивейшее. Подавленное. Впрочем, как оказалось, не у меня одного.

Утром, как ни странно, всех нас снова выпустили из своих коморок. И меня, в том числе, тоже. Видать посчитали, что подцепили меня на крючок, взяв Сову в заложники, и больше могут не опасаться моего побега. Правильно, кстати, эти сволочи рассчитали. Бросить Сову я не мог никак.

Ко мне подтянулись мрачные и не меньше меня подавленные Грека и Хиросима. Дона не было. Встревоженные, мы подтянулись к его комнатке. В открытую дверь было видно, что он спит на скомканной постели. Причём в комнате ужасный кавардак, на полу валялась какая-то бутылка и, похоже (я втянул воздух ноздрями), наблевано. Он что, напился, что ли?

Выяснить это, растолкав пацана, нам не дали. Стоило нам попытаться войти в его комнату, как… тут же появилась пара охранников и преградила нам путь.

– В личные комнаты другим участникам вход запрещен. Только хозяин комнаты или администрация арены.

– Да ему, может, хреново? Может помочь ему надо? – подала голос Хиросима. – Что будет если он загнется?

– Ему сейчас хорошо! – отрезал Сиплый, и решительно завернул нас.

– Сорвался пацан, – печально проговорил Грека, когда мы вернулись в наш любимый угол.

– Да какой сорвался, – возразил я. – Готов биться об заклад: он напился первый раз в жизни.

– Да это понятно, – отмахнулся Грека. – Я не так выразился. Не сорвался, а сломался. Не выдержал.

– Вполне могу его понять, – пробормотал я, – от последних двух боев даже меня в озноб бросает.

– Не надо об этом, – попросила Хиросима, – давайте о чЁм-нибудь нейтральном поговорим?

– Давайте, – согласился я. – Давайте хоть поближе узнаем друг друга? Кто начнет?..

В итоге, время до обеда мы провели, рассказывая о жизни в своих анклавах. Больше всего рассказывать пришлось именно мне. Признаюсь честно, мои россказни оба моих собеседники поначалу принимали за не очень умелые байки. Не особо верили, что такое возможно сейчас. С трудом удалось убедить, что я не шучу, и дела в Малиновке обстоят именно так, как я и говорю. Наконец-таки поверив, ребята откровенно позавидовали мне. У них у самих все было намного печальней.

Ну, историю крохотного анклава Греки я уже в общих чертах представлял, но вот кто действительно сумел меня поразить – так это Хиросима. Мы с ней, оказывается, почти соседи!

Их анклав обитал в поселке Чистое Поле. Это такой поселок где-то в центре между Рябково, Левашово, Заозерным и нами. Ближе всего к Рябкову, конечно. Но и от нас, по крайней мере, от дальнего поста, что возле кольца, до их поселка было не больше километра. Ну, может, самую малость побольше. Да рядом, короче! Вот только я всегда был уверен, что Чистое Поле, точно так же как и Рябково, зачищено цыганами наглухо. Ошибался.

Собственно, большая часть их анклава и была из Рябково. Когда цыгане начали зачищать район, все те, кто имел хоть какое-то соображение, разбегались во все стороны. На КМЗ к Старику. В Большое Чаусово. В Чистопрудный. И вот, в Чистое Поле.

Вот только если КМЗ смогли дать вооруженный отпор цыганам, Большое Чаусово оказалось у них в союзниках, а Чистопрудный в лесу ещё пойди найди (да и дорогу они перегородили. Просто так к ним не подобраться), то вот Чистое Поле оказалось, как раз, под боком у цыган. Буквально по соседству.

И, самое главное, что у их, не такого уж и большого анклава, не было огнестрела. То есть, совсем не было. Никакого! Да и бойцов-то тоже не особо. То есть, сопротивленья цыганам они оказать бы не смогли никак. Вот и предпочитали они не сопротивляться, а прятаться. И, даже, достигли в этом определённых успехов. Цыгане дважды прочесывали Чистое Поле (правда, не очень старательно) и оба раза анклав словно растворялся. Никого не находили.

Так вот, огнестрела у них не было. Анклав слабый. От соседей-цыган предпочитают прятаться. И главной проблемой (и главным соперником тоже) у них были стаи бродячих одичавших собак-людоедов. «Спасибо за это» всё тем же цыганам, которые не хоронили погибших, а просто стаскивали тела на окраину (как раз на стык Рябково и Чистого Поля), чем и создали кормовую базу и приманили одичавших псов, как бы не со всего города!

Для анклава эти стаи стали настоящим бедствием. Вот именно тогда-то Сима (и не только она. Почти все в анклаве) и выучилась махаться длинными палками. Потому-то, и оружие она себе выбрала глефу.

А попалась цыганам Сима, считай, полтора месяца назад. Ещё до того, как мы их шугнули из Рябково. По собственной глупости, надо сказать, попалась. Или наглости? Ибо, покинула хорошо им известную локацию поселка и попыталась пройтись по краю Рябково. Об цыганских постах дозорных она понятия не имела. И, поплатилась за это.

Крадущуюся девчонку дозорный заметил издалека. По рации вызвал подкрепление и они устроили настоящее сафари, гоняя ее по району. Убегая Хиросима предусмотрительно уходила не в сторону своего поселка, а рвалась к лесу. Не помогло. Её поймали. Она дралась отчаянно. Благо, и загонщики, в основном, были помладше ее. Но, одна против восьмерых… Без шансов.

Что было дальше – понятно без слов. Разгоряченные и одуревшие от безнаказанности мальчишки, и новая, свежая девчонка… Вот только Серафима-то была из детдома. Половую жизнь начала, как бы, не в двенадцать лет. И, даже, бравировала этим. Так что произошедшее не оставило на её психики таких тяжелых шрамов, как у той же Совы или Малинки. Не сломало ее.

А сломать её пробовали, и не раз. Но ни изнапсилования, ни побои не помогали. Рабыни из неё не получилось. При любой возможности она сама кидалась на своих мучителей. В итоге: один сломанный нос, одна прокушенная рука, несчетное количество синяков. А когда по недомыслию ей в руки сунули лопату и приказали копать… О-о-о! Это они лопухнулись. С длинными палками она обращаться умела. Как итог – двое цыганят были серьёзно покалечены. Одному пленная медичка потом руку ампутировала. Ну, а Симу… Будь дело в феврале или в марте, её бы пристрелили не задумываясь. Но на дворе стоял конец мая и непокорную девчонку продали восточникам на арену. Хоть какая-то выгода.

Во время её рассказа на арену из своей каморки вылез бледный, как полотно, и едва живой Браза. Опираясь на костыль он с трудом проковылял в тенёк, и замер там около бочки. Прошло почти двое суток с момента его боя, но рана в бедре, видать, очень серьеёзная, и крови много потерял.

– Хана хачику, – прокомментировал наблюдавший за ним Грека – в следующем туре, на кого бы он не попал, проиграет всё равно.

– Да. Не боец, – согласился я. – Впрочем, нам всем до второго тура ещё тоже, дожить нужно.

С этим никто спорить не стал. Вообще, обсуждать турнир не тянуло. Не знаю, специально ли так было сделано, или случайность, но мы все трое ещё не участвовали в боях. А их, боев, то есть, осталось всего три в первом круге. Теоретически мы, конечно, могли разойтись по всем трех боям по одиночке. Но шансов на это, надо признать, было немного. Уж очень вероятен сценарий, когда двоим из нас прийдется встретиться на арене друг с другом. Поэтому и говорить что-то по этому поводу не хотелось.

Наши размышления прервало появление единственного в нашей компаниия, уже прошедшего первый круг. Из своей комнаты вышел Дон. Он ковылял в сопровождении того самого Чёрта-Додика, опираясь на него, и снова был пьян.

Додик явно не хотел выпускать его на улицу, но Дон с пьяной настойчивостью стремился к нам. Пьяный мальчишка был смешон и отвратителен. Пьяные все и всегда смешны своей нелепостью. Но пьяные дети – это вообще нечто! Особенно, если до этого они никогда даже не пробовали алкоголь. Он всё пытался рассказать нам о своих переживаниях после первого, убитого им, человека. Но эта серьёзная тема в устах пьяного превращалась в сущую нелепость.

Мы, конечно, попытались привести его в чувство. Шуганули Додика. Облили пьяненького холодной водой. Потом еще раз. Потом… А потом появились охранники, во главе с Кержаком, и забрали у нас мальчишку. Мол, «он сам решает как ему проводить дни между боями. Вам же говорили, что можете просить всё, что угодно. Вот он захотел выпить. Это его священное право и вы не смеете ему мешать». И увели его обратно в каморку.

– Пи…ы, – выдохнула им в спину Хиросима. Кержак дёрнулся, как от пощечины, но оборачиваться не стал.

– Они это специально, – печально заметил Грека. – Чтоб мы сбежать не могли. У Шиши, вон, девку его забрали в заложники, Дона спаивают, чтоб он от нас откололся. Арбуза в первый же день на арену вызвали.

– Нам уже не собрать достаточно народу, чтоб бунт замутить. Прав был Качан. Это нужно было в самый первый день делать.

– Но как? – возражает Сима. – Сначала никто никого не знает. Пока познакомимся, пока поймем кто чего стоит, а тут ещё эти гады-»добровольцы»… Недели не прошло, и уже поздно.

– Всё так и задумано. Разделяй и властвуй. Истина старая, как сам мир, но от этого не менее верная.

– И что нам теперь делать?

– Драться. У троих шансы больше чем у одного, чтобы там не говорил Качан. Чем дальше мы пройдем по турниру, тем больше шансов у одного из нас. А победитель будет жить… Будет жить не только за себя, но и за всех погибших товарищей.

– Сильно сказано, – Грека с уважением поглядел на меня – Глубоко копнул. Точно подмечено.

В это время на арене появился Курок. После вчерашней своей победы он, казалось, стал еще более заносчив, чем раньше. Хотя, казалось бы, куда уж больше то? Но вот, он-таки смог найти куда. Ну как же! Он же прошел первый круг. На нас, простых смертных, он после этого вообще смотреть перестал.

– О! Слышите скрежет? – глядя на этого высокомерного верблюда внезапно спросила Хиросима.

– Нет, – недоуменно ответил Грека – Какой скрежет?

– Ну как же… Он же носом небесный свод царапает.

Пару мгновений у нас с Грекой ушло на то, чтобы понять, что она имела в виду, а потом мы весьма неинтеллигентно заржали. На свою беду её шутку услышал и сам Курок, и не смог пройти мимо.

– Э, ты чего базаришь, курица? Тебя что не…

Пройди он молча, я, скорее всего, не взорвался бы. Но стоило увидеть эту мерзкую рожу, цедящею презрительные слова, и я тут же вспомнил вчерашний бой. Его финальную стадию. Подлый удар в спину, перерубивший позвоночник, мясницкий удар, отрубивший руку с зажатым в нем шестопером, добивающий удар в голову…

Дальнейших несколько минут я совершенно не помню. У меня сорвало планку. Впоследствии Хиросима и Грека рассказывали, что я, совершенно по звериному взрыкнув, кинулся на Курка прям из того положения, в котором сидел. Приемы рукопашного боя? Самбо? Дзюдо? Я вас умоляю! Я не помнил в тот момент вообще ничего. По сути, это был не я, а какой-то дикий зверь. Ударив всем своим телом, я опрокинул куда более рослого и массивного противника. Ударив согнутыми пальцами, на манер когтей, Курка по лицу, я пропахал сложный четверной шрам по его щеке, а затем вцепился обеими руками в горло.

Спасли азербайжанца охранники. Они всё-таки очень внимательно наблюдали за всеми нами. И, стоило возникнуть конфликту, как они тут же летели разнимать. Так что у меня было всего несколько секунд. И задушить его я не успел. Соображай я хоть что-то в тот момент, я вместо банального душения, просто вырвал бы ему кадык. Но, как уже говорилось, разум в тот момент меня совершенно покинул.

Очнулся я уже у себя в комнатке. Ну, на этот раз, хотя бы, шокером меня приголубили, а не по многострадальной голове прилетело. Итак два сотряса в течении двух недель. Это перебор, по моему. Третьего не надо!

Как оказалось, заперли не одного меня. По комнатам разогнали всех. Ага. Типа: «не умеете себя вести – сидите взаперти». Впрочем, и времени-то уже прилично. Скоро вечер. Так что часом раньше, часом позже, всё равно бы всех разогнали.

А у меня в преддверии вечера от тоскливого ожидания сжимается сердце. Так и фобию недолго заработать. Раньше наступление вечера означало окончание трудового дня, возможность немного расслабиться, повозиться со своими малявками. Теперь же каждый вечер сулил лишь километры сожженных нервных клеток и боль в груди.

– Сегодня в шестом бое первого круга участвуют… – опять надрывается ведущий. – Номер 10. Это Хиросима…

Сима? О, нет. Что за чертовщина? Стоит только поговорить с человеком, чуть лучше его узнать и, в этот же вечер, его тянут на арену. Так было с Кадетским Блюзом, Навой, Арбузом… С Корнеем я даже и поговорить не успел, только собирался. И вот опять. Только с Серафимой по настоящему познакомились, и ее на ринг вызывают. Только бы не меня к ней в противники вызвали. Ой, не хотелось бы…

– Ее соперником становится номер 1… Шарфик. Он же Фрик. Итак, в шестом бою первого круга Сима против Шарфика. Да пусть победит сильнейший!

Глава 14

Я даже забыл дышать, переживая за Серафиму. На арене впервые сошлись два противника с длинным древковым оружием. Глефа Симы против копья Фрика. Вот и настал черёд проверить – чему она научилась, отмахиваясь от собак у себя в Чистом Поле. Впрочем, Шарфик-то, пожалуй, куда как поопасней всех тех собак будет.

Как ни странно, но до этого боя я как-то не рассматривал Фрика как серьёзного соперника. Наоборот, его вызывающий внешний вид создавал у меня, скорее, презрительную к нем реакцию. Ибо, был этот самый Фрик-Шарфик довольно-таки серым и скучным персонажем во всем, кроме внешности. Ну вот совершенно ничем себя не проявил! Да, он присоединился к "Бразовской" коалиции, но, даже, и там показать себя не сумел.

Я уже давно знал, что те, кто вот так, как он, изгаляются со своим внешним видом, пытаясь хоть чем-то выделиться – маскируют этим эпатажем собственную серость и заурядность.

Внешность у него, конечно, была запоминающаяся. Этого не отнять. Что есть, то есть. Одни только чёрные дреды (ну, или, афрокосы, честно говоря, я не разбираюс, ь чем одни от других отличаются), спускающиеся ему на лопатки, чего стоили. А полностью покрытая замысловатой татуировкой рука? Полностью, то есть, вся. Начинаясь от основания пальцев на тыльной стороне ладони и заканчивая, буквально, шеей, на которую протягивались отдельные «языки» наколки. Всякие там колечки в ухе, ноздре и верхней губе на этом фоне уже просто терялись. Подумаешь, «мелочь» какая.

И, только, когда он вышел на арену, я взглянул на него, в первую очередь, как на бойца, а не как на размалёванного клоуна и, надо признаться, занервничал. Парень он был крепкий (ну, до Греки-то ему далеко, конечно, но и не задохлик какой, типа Дона или Куктая). Впрочем, Хиросима и сама была крепкой девчонкой. Но она всё ж таки девчонка. А женский организм всё равно остается женским. С мужиком на равных не потягаешься.

Да ещё и вооружен он, как назло, копьем, практически сводя на нет всё преимущество Симы с её длинным оружием. Похоже, там под копной этих искусственных волос всё-таки притаился какой-никакой умишка. Допетрить о преимуществах копья у него же хватило мозгов?

Бой начался не особо зрелищно. Сима и Фрик пошли по кругу, выставив навстречу друг другу свои палки с наконечниками. Изредка, то один, то другой делали попытку отбить жало вражеского оружия в сторону и провести собственную атаку. Но все они заканчивались ничем.

До тех пор пока Серафима не решила сменить тактику и, в очередной раз, отбив острие копья Фрика, пошла в атаку не на него самого (всё-таки он находился довольно далеко и успевал увернуться), а на его руку, сжимающую копье и, потому, выставленную вперед.

Удар был хорош! Пальцы, сжимавшие древко, от удара по ним глефы, так и посыпались на песок. Похоже, Сима сама не ожидала такого результата, поскольку, отшатнулась, явно потрясенная произошедшим. Но, к её чести, быстро сумела взять себя в руки. Арена – не место для сантиментов.

А Фрик был, по сути, уже обречен. Не сумев воспользоваться тем мгновеньем, когда ошарашенная Сима раскрылась, отступая, он (сосредоточившийся на собственных ощущениях боли) упустил свой единственный шанс на победу. Всё. Больше ему с его искалеченной рукой уже ничего не светило.

Дальше было уже дело техники. Копье, всё-таки двуручное оружие. И с одной рукой им много не навоюешь. Нет, Фрик, конечно, пытался ещё кое-как отбиваться, но всё это уже было совершенно бесполезным трепыханием. Хиросима решительно пошла в атаку. Отбила глефой его копье и, в длинном выпаде, проткнула его, мало не насквозь.

Тут, надо вам сказать, что глефа это совсем не то же самое, что пика или копье. Здоровенное лезвие распороло живот Фрику почище лопаты. Он упал на колени, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности. А Сима, второй раз за бой, отшатнулась и не выдержала-таки. Её вырвало. Ну её трудно винить за несдержанность. Выглядело это всё действительно крайне неаппетитно. Даже меня, находящегося в своей каморке на приличном расстоянии, изрядно замутило. Что уж тут говорить о девушке?

– Победитель сегодняшнего боя – Хиросима! – Ликующим криком возвестил ведущий, стоило только Фрику затихнуть на песке арены. Сима же, диковато глянув на него, вытерла рот тыльной стороной ладони и гордо выпрямилась. Вот так, сразу. Только что из себя извергала остатки ужина сломленная девчонка, и р-раз, словно переключателем щелкнули. Стоит гордая Королева. Обведя злым взором беснующуюся вокруг толпу, она встретилась взглядом с развалившемся на своем ложе Шварцем и, презрительно улыбнувшись ему, она вскинула в его сторону ладонь с оттопыренным средним пальцем. А потом развернулась и прошествовала, по иному и не скажешь, в свою каморку.

Гвоздь

– Игорь, а ты слышал, что малиновские к Горынычу в Левашово снова кинозал отправили? Как раньше. И к себе, говорят, кого-то там пускают.

Гвоздь резко повернулся к говорившему. Парень, по прозвищу Му-му (столь «литературное» прозвище он получил за свое довольное редкое имя – Герасим) был не особо уважаем другими парнями и не популярен у девчонок. Но, зато, был пронырлив и полезен. Своей тайной службы, как у Князя, у Гвоздя не было. Но, если бы он надумал её создавать, то лучшей кандидатуры на нее, чем этот Му-му, трудно было бы подобрать.

– Это что значит? Они – и решили помириться?

– Не похоже. Блокпост на мосту по прежнему стоит. Там, вроде как, они только конкретно с Горынычем помирились. А про нас и слышать не хотят, по-прежнему.

– Ну, возможно это первый шаг? Намёк. Приглашение к переговорам. Их конфронтация с нами тоже, наверняка, достала. Пошли в Левашово, на месте и разберемся.

Сложившаяся ситуация донельзя угнетала лидера колхозанов. В последнее время вообще всё и везде шло у них через пень-колоду. И началось это задолго до беспредельного захвата Жмуром Шиши на его, Гвоздя, территории. Этот момент только вскрыл все проблемы, копящиеся уже не один месяц.

Гвоздь не признавался в этом даже самому себе, но, похоже, он просто не справлялся с таким количеством детей, что свалились на него. Поначалу всё, вроде, шло успешно. Он удачно боролся с беспредельщиком Герцогом. Переманивал к себе поток беженцев из Заозерного. И, вроде бы, всё получалось. Вот только увлекшись противостоянием с Левашово, он упустил заботу о самых маленьких и, как результат, получил сначала сгоревший дом (ладно, никто не пострадал, хотя сам дом было жалко до слёз), а потом и шесть детских трупиков, которые угорели, невовремя закрыв вьюшку у печи.

И с тех пор всё так и шло. По нарастающей. С одной стороны, успешное расширение анклава, появление новых территорий. Заозерный, Левашово, СтальМост, СНТ Западное… Но, в то же время, разрыв между старшими парнями, «элитой» его анклава, и всеми остальными – только рос. У первых было всё самое лучшее. Лучшие дома, машины, немногочисленные генераторы. У всех остальных не было почти ничего! Мрак и нищета. Только, что с голода Гвоздь не давал им сдохнуть. Что, уже немало. Вот только благодарности ему за это никто не высказывал.

Чуть полегче стало, когда появился Шиша со своей кинопередвижкой. Тот и сам не понимал какое удачное решение он нашёл и как необходимо было его изобретение здесь, в Откормочном. Да вся жизнь малышей (старшим оно не так критично было) была подчинена графику посещений кинопередвижки. А если учесть ещё и навар, который Гвоздь имел с «левака», тайком приторговывая с Толстым, так и вовсе всё красиво выходило.

Левак, с отстранением Толстого, увы, закончился. Новый оператор упорно отказывался понимать его намеки на взаимовыгодное сотрудничество и брал твёрдую плату. А когда этот сраный Жмур кинул его с переговорами и, по беспределу, захватил Шишу, всё резко кончилось.

Как оказалось, Гвоздь даже сам не представлял, как они зависят от этих сеансов. А ещё же и торговля накрылась. А при полном отсутствии топлива (свои заправки за эти месяцы уже выбраны досуха) они и вовсе провалились в каменный век. Ребята ропщут. Макс, вообще, глядит волком. Мелкие пищат и разбегаются. За десять дней, прошедших с момента инцидента уже десятка полтора разбежалось. Причём, большинство – именно к малиновским бегут.

Так что за шанс всё вернуть "как было" Гвоздь уцепился обеими руками. Как оказалось, его огромная "империя" в почти полторы тысячи жителей очень и очень зависит от куда более меньшего, но, зато более экономически устойчивого, анклава Шиши.

Увы, идея приехать мириться с малиновскими с треском провалилась. Стоило ему с Му-му появиться возле кинопередвижки (пусть расстояние до Левашово не так и велико, но раньше его Гвоздь, по любому, бы преодолел на машине, а тут почти сорок минут пришлось тащиться пешком), как откуда не возьмись выскочила эта злющая дылда из Малиновки.

– Ты что тут делаешь, п…р гнойный?

– Ты ох…а, что ли? – опешил Гвоздь. – Это мой поселок, вообще-то.

– Ну и иди на х. й со «своим» посёлком!!! Шаман, глуши шарманку. Сворачивайся. Едем домой. Ноги нашей здесь не будет, пока тут это говно бултыхается.

– Ты что несешь, дура? Сама приперлась ко мне домой и тут свои законы устанавливаешь?

– Ах ты, гнусь, – Эльба скинула с плеча свой укорот и передернула затвор.

По её бешенному взгляду Гвоздь понял, что она действительно способна его пристрелить сейчас. К тому же, на крыше кинопередвижки он заметил ещё пару автоматчиков. Этот, как его, Шрам, что ли? И ещё одна девка, тоже с калашом. И они тоже навели свои стволы на него с Му-му. А его макров на поясе против трех автоматов вообще не канает. "Почему я не взял с собой охрану?" – мелькнуло у него в голове. Ну так, вроде как, мириться шел. Кто же знал, что тут так получится?

Спасли Игоря от расправы Шаман и Горыныч. Они дружно кинулись на Эльбу, буквально повиснув у неё на плечах, не дав ей расстрелять ненавистного ей колхозана. Горыныч обхватив и удерживая девушку, повернул голову в сторону своего лидера и выкрикнул:

– Уходи! Не видишь – она не в себе. Свали отсюда быстрее.

Гвоздь аж задохнулся от подобного нарушения субординации. Это ему-то? Собственные же подчиненные говорят «Свали»? Ну, Горыныч… Ну я тебе это припомню… Но выяснять отношения под прицелом чужих автоматов не стал, и послушно отступил из поселка.

Возвращаясь в Откормочный он буквально кипел от гнева. Вот суки! Он к ним с открытой душой, а они его чуть ли не в говно мордой макнули. Гады.

Му-му, прекрасно чувствовавший настроение лидера, молчал, стараясь не особо отсвечивать. Что, однако, не помогало. Гвоздя это тоже бесило. Но он сдерживался.

– Значит так. С сегодняшнего дня в Левашово переводишься. Выясни мне всё, что там происходит. Что-то Горыныч стал себе много позволять. За моей спиной с малиновскими хороводится, а мне не докладывает, и вообще… Оборзел. Понял?

– Да, – послушно закивал Му-му, – когда идти?

– Прям сейчас п….уй. Посмотри, что там и как. Давай, бегом.

– Понял, – парень, прекрасно понимающий в каком состоянии Гвоздь, и не думал спорить, и, хотя, они уже почти вернулись в Откормочный, послушно развернулся и припустил обратно.

– Черт те что творится! – выдохнул Гвоздь и вошеёл в свою столицу.

Но стоило ему сделать несколько шагов, как он замер, прислушиваясь к звукам стрельбы, раздающимся не так уж и далеко. В Заозерном" – с тоскливой обреченностью определил Гвоздь. – Неужели Жмур пронюхал о том, что я забрал оттуда половину стволов, и решился-таки выбить меня из первого-второго микрорайонов?

Проблема вооружения в Откормочном стояла необычайно остро. Его постоянно не хватало. До недавнего времени большинство всех стволов (охотничьих ружей, в основном) было собрано у Кабана в Заозерном. Н, это объяснимо. Фронтир. Граница. Беспокойный Жмур под боком, с которым были постоянные тёрки. Потом, вроде как, договорились, но разоружать отряд там не стали. С таким соседом лучше быть начеку.

И, в итоге, это-то, как раз, и аукнулось. Когда Жмур появился на переговоры со своими боевиками, в Откормочном банально не нашлось достаточно стволов, чтоб удержать его от произвола. Бойцы нашлись бы, а стволов нет. Таким униженным себя Гвоздь до той поры никогда не чувствовал. Прихватил его тогда Жмур, что называется, «без штанов».

После этого половина стволов у Кабана была отобрана в пользу "столицы", дабы подобный конфуз не мог больше повториться. А Жмур, похоже, прознал об этом и ударил-таки в ослабленный гарнизон в Заозерном. Стрельба-то явно оттуда идет. Причём слышны как гулкие, раскатистые выстрелы из гладкоствола, так и короткая трескотня автоматов. А автоматы – это Жмур.

На весь анклав Гвоздя имелся всего один калаш (всё тот же ментовской укорот), к которому, опять же патроны буквально наперечет. До стыдного доходило! Патроны к нему выменивал всё у того же Шиши поштучно. Причём, не втридорого, а, скорее, встодорого. Соседушка своего не упустит. И Гвоздь платил. А что делать? Этот укорот – главная ударная мощь его анклава. Все остальное – обычные охотничьи ружья, несколько, опять же, ментовских пистолетов, да ещё несколько воздушек из школьного тира. Вот и весь его «могучий» арсенал. И, даже, его, как показала практика, катастрофически не хватало. Ну не растянуть его на все направления. Никак! Как то одеяло. Натянешь на голову – ноги голы. Натянешь на ноги – плечи стынут. Так и тут.

Всё это промелькнуло в голове у Гвоздя, пока он торопливо поднимал "в ружье" свой столичный гарнизон и спешил на выручку Кабану. День сегодня откровенно не задался.

Шиша

Ночью почему-то плохо спалось. В душе был полный раздрай. Несколько противоречивых эмоций бурлили внутри меня. Тут и искренняя радость за победившую девчонку. И, в то же время, не менее искреннее сочувствие ей. Как она сейчас? Убить человека – не так просто, как думает большинство. Нет, физически-то, как раз, очень просто. Раз и все. А вот морально… Вон Дон – не смог этого выдержать. Сломался. Запил. Страшно представить, что сейчас чувствует эта девчонка. Она, все-таки женщина. В ней самой природой заложено дарить и сохранять жизнь, а не отнимать её. Она, конечно, да – девка боевая, но всё же, всё же…