Текст книги "На все четыре... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сысолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

На все четыре…

Глава 1

Очнулся я от пинка по ребрам и противного крика сверху:

– Что, б…ь, спать полюбил? А ну подскочил живо и за работу! Солнце уже высоко, нигер!

И нога, обутая в грязный поношенный кроссовок, снова приложила меня в бок. Да уж… Да уж! Это пробуждение однозначно не входит в тройку моих самых приятных пробуждений. И, даже, в десятку.

Когда грязно матерящийся подросток в третий раз засадил мне ногой по ребрам, я, чисто инстинктивно, поймал его ступню ладонями. Ни о каком сопротивлении я в этот момент и не думал, просто хотел уберечь свою нежную тушку от новых побоев. Но стоило мне поймать его ступню, как в мозгу словно щелкнуло.

Всё-таки занятия с Немцем, как ни отрывочны и фрагментарны они были (ну где найти время на эти занятия сверх-занятому лидеру анклава? И без того забот не продохнуть) научили меня главному. Самое главное – захват. Приёмы, конечно, знать тоже надо, но если у тебя не получилось нормально захватить противника, то никакие приёмы тебе не помогут. По большому счету все схватки между настоящими борцами – это борьба за захват. Кто лучше ухватился сам и не дал схватить себя, тот и победит. А вот этот конкретный придурок только что сам, самолично преподнёс мне собственную ступню. Ну и кто тебе после этого злобный Буратино? Вот и не обижайся.

Ухватив ступню за носок и пятку, я резко и со всей силы своей злости, абсолютно не сдерживаясь (отбитые ребра болели зверски) рванул её, выворачивая носком внутрь. В суставе что-то явственно хрустнуло, а мой мучитель заверещал неожиданно тоненьким голосом, словно я ему не ногу вывернул, а яйца защемил, и рухнул на спину.

Я же, наоборот, прижимая локоть к отбитым ребрам и чуток скособочившись, вскочил на ноги. Быстро обшмонал тоненько воющего надсмотрщика. Увы, но оружия, кроме небольшой и не слишком толстой палки (похоже черенок от швабры), при нем не было. Эх, мне бы сейчас мой ПМ. Но он, похоже, остался там у Жмура. Так что действуем тем, что имеем. И, подхватив эту палочку, я рванулся в раскрытую дверь на улицу.

Увы, но этим мои успехи и закончились. К этому сараю на визг потерпевшего уже бежали трое, не особо обремененных интеллектом особи, а от крыльца "хозяйского" дома повелительный голос командовал:

– Не стрелять! Палками его поучите! Только не сломайте ему ничего. За него деньги уплочены.

Ну нашим лучше. Так что первого подбежавшего, пока он совершал свой богатырский замах дубинкой, я коротким выпадом, держа двумя руками, словно копье, бью концом палки ему в солнечное сплетение. Из него словно воздух выпустили. Только кхекнул. И, хотя, он завершает-таки свой замах, огрев меня своей дубинкой по плечу, но силы в этом ударе уже нет. Чисто ж по инерции дубинка долетела. Хотя больно всё равно адски.

Не ввязываясь в дальнейшую мясорубку, я проскакиваю мимо него, не отказав себе в удовольствии сбить с ног ударом плеча (правого, непострадавшего) противника, пока он находится в прострации. И припускаю к калитке в заборе, ограждающем весь двор… Точнее, пытаюсь припустить, но, увы. Второй противник успевает добежать до меня, и припечатывает меня своей дубинкой по бедру. Нога отнялась сразу, Ну, еще бы! У этих-то палки потолще и потяжелее. От лопат черенки, наверное. Как бы ногу не сломал. Уже падая я ещё пытаюсь слепо отмахнуться своим прутиком и, даже, попадаю ему в харю! Но тут замечаю летящую прямо мне в голову дубинку третьего и понимаю, что увернуться я уже никак не успеваю…

Последнее, что промелькнуло у меня в голове: "Только бы не насмерть!", и я провалился в темноту. Резко. Будто свет выключили.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Ну ещё бы… Досталось мне знатно. Всё тело болело. Голова кружилась. Тошнило. Сотрясение, по любому. Болели ребра, плечо, бедро, под глазом припекало. И во рту мерзкий привкус крови. Осторожно провожу языком по губам. Точно, губа разбита. Словно слива раздулась. Это, похоже, уже после того, как я отрубился, мне добавили. Не сдержались. Вот и повоевали. Всё, чего я добился своей эскападой.

Блин, да как вообще так получилось, что я, лидер не самого последнего анклава в городе, оказался на положении бесправного раба, которого колотят палками за попытку бунта? А вот… Получилось как-то. Ну кто в самом деле мог знать, что Жмур насколько прогнул Гвоздя-то? И откуда мне было подумать, что в Откормочный, который давно считал самым безопасным местом в городе, после собственного анклава, нужно ехать с вооруженной охраной? Да никогда такого не было. Всегда один ездил… Доездился вот.

Но Гвоздь тоже «хорош».

– В моем доме тебе ничего не угрожает. Приедешь, поговоришь со Жмуром, разрулить ситуацию на нейтральной территории. Чтоб ни ему, ни тебе.

И я повёлся. Поверил в его "нейтральность". И поехал один. Ну, не один. С Совой, куда я без неё, но сути этого не меняет. Считай, один. А когда Жмур ввалился с десятком своих нукеров и, без разговоров, сразу меня пеленать стали, уже поздно что-то делать было. Опять туплю не по детски. Знатного косяка упорол. В который раз уже… Ничему меня жизнь не учит.

А Гвоздь тоже… Сразу хвост поджал, как Жмура увидел. Нет, он, конечно, пытался там что-то вякать:

– Ты обещал!

На что Жмур (крайне неприятный тип, нужно заметить) в ответ сам на него наехал:

– Ты что, мне предъявляешь, что я п….бол? Я тебе что обещал? Что ни я, и никто из моих людей его убивать не будет. Никто и не убивает. А насчет свободы, извини, разговору не было.

Гвоздь ещё пытался там что-то протестовать, но сам-то бойцов на «встречу» не подготовил, так что помощи от него ждать не стоило. И потому я тогда решил сам побарахтаться, пытаясь выдернуть пестик из кобуры, но, увы. Вот тогда-то в первый раз по голове мне и прилетело. Так что куда меня отвезли, да кому «продали» я уже плохо себе представляю. Чуть не сутки в отключке провалялся. А сегодня вот «проснулся» от пинка под ребра.

И, кстати, чего на меня нашло-то? Полез в драку, даже не оценив степень угрозы и шансы на благоприятный исход. Не очень-то на меня похоже, честно говоря… По крайней мере, не похоже на меня прежнего. Ещё месяца три-четыре назад я бы молча покорился (по крайней мере, внешне). Выполнял бы все требования «хозяев». Ходил бы согнувшись, опустив плечи и не поднимая глаз… До поры до времени, понятное дело. И, выждав подходящий момент, сбежал бы, возможно завалив охранника. Но зряче, всё рассчитав заранее и, как можно надежнее, и чтоб, без риска. А тут…

Нет, полгода в этом мире всё-таки изрядно меня изменили. Не могли не изменить. Убийства, совершенные мной, не могли не оставить своего отпечатка. Причём, убийства такие, когда глаза в глаза, когда чувствуешь, как нож вспарывает плоть… Я определенно стал жестче. Если не сказать хуже. Кто-то, может, и скажет, что я стал храбрей и решительнее, а я скажу, что я стал более жесток и бескомпромиссен.

Хорошо это или нет, я не знаю. Но это данность. Раньше бы я ни за что на свете не стал нарываться на неприятности с этим охранником. А тут, словно молния ударила. Стоило его ногу поймать, и как огонь по жилам пробежался. Мозг не то, чтобы отключился, скорее просто… Не знаю, короче, как объяснить. Я словно взорвался изнутри движением и агрессией… Ну и – вот результат. Еле лежу. Сесть проблема.

Кстати, а где я? Не сарай, не баня. Дом какой-то. На полу грязный линолеум, стены кирпичные, окно довольно большое и светлое, но за окном – решётка. Мебели в комнате нет. Я лежу на голом полу. Понятно. Карцер, или что-то подобное. Наказать строптивого…

Кстати, я так же гол, как и комната. Ни одной ниточки мне из одежды не оставили. Ага, психологический прессинг. Без одежды человек становится не уверен в себе и более податлив к внушению. Ну и воля его к сопротивлению падает. Чистая психология. Я, конечно, все эти фокусы знаю, и на меня они действуют в куда меньшей степени, чем на какого-нибудь мальчишку моего возраста, но, ведь, действует же! Все равно действует.

Стоило мне с горем пополам, преодолевая приступы головокружения и тошноты, привести себя в вертикальное положение и, держась рукой за стеночку (не упасть бы), направиться в сторону окна (хотя бы оценить визуально где нахожусь), как лязгнул засов на двери и внутрь помещения полезли посетители, мать их.

Тут была парочка давешних охранников, тот "хозяин", что командовал ими с крыльца, ещё парочка каких-то мордоворотов, но не они приковывали взор. Вместе с ними в комнату впихнули Сову. Девчонка так же, как и я, была абсолютно обнажена и явно лишена сил. Она мешком рухнула на пол, стоило одному из мордоворотов, слегка толкнув ее, в угол. Ах вы, п….ы малолетние, ну я сейчас вас…!!! Так, спокойно... Ничего я им сейчас сделать не смогу. А если покажу, что на этот рычаг-девчонку, на меня можно надавить – они им непременно воспользуются. И, как бы, Соне хуже не стало, от моих попыток помочь ей. Так что скользнуть по ней как можно более равнодушным взглядом, и уставиться на главного вошедшего.

А главный-то тут, как не странно, не "хозяин". Он, вон, скромненько сбоку встал и особо не отсвечивает. А вот чернявый толстячок удобно расположился на пластиковом стуле, который один из холуев ловко подсунул ему под задницу, по едва заметному движению его руки. Скрестив пухлые ладошки на животике, он с интересом рассматривал меня.

– Знаешь кто я? – наконец спрашивает он.

Я каменно молчу. О, нет, слова-то вертятся у меня на языке, самые разнообразные. Матерные, в основном. Вот только, боюсь, начни я ими сыпать, и остановиться уже не смогу. Точно лишнего наговорю. И назад потом уже не отыграть будет. Отношения будут испорчены раз и навсегда. А это явно очень Большая Шишка. Вон как местный хозяин перед ним расстилается. Не стоит сразу вот так рубить варианты действий и сужать самому себе свободу маневра. Посмотрим, что он ещё скажет. А тому явно не понравилось даже мое молчание.

– Невежливо молчать, когда тебя спрашивают. Нужно поучить тебя хорошим манерам, – заявил он лениво, и слегка шевельнул рукой. Хозяин дома тут же ткнул в бок одного из своих охранников, направляя его ко мне. А Большая Шишка продолжал не меняя тона. – Только нежно. А то он опять отрубится. Он, вон, едва на ногах стоит.

Это была правда. Я и действительно едва стоял. Голова кружилась, а на каждое движение организм отзывался новыми приступами тошноты. Но я всё равно качнулся навстречу подходящему охраннику. Кстати, тому самому, которого я недавно чуть не проткнул своей палочкой как копьем, а потом ещё с ног сбил плечом. Кажется, он на меня обиделся. Но и ослушаться большого босса и врезать мне от всей души он тоже не мог, и попытался повторить против меня мой же прием. Толкнуть меня торцом своей дубинки. Но, если, я делал резкий выпад, вкладываясь в него, то этот попытался легонечко толкнуть меня, уверенный, что мне этого хватит.

В принципе, он был прав. Мне много и не нужно было. Вот только кто ж так выставляет свое оружие? Медленно, словно специально, чтоб противник его выбил. Вот и я вцепился в его дубинку обеими руками. Вырвать ее у противника у меня не было ни единого шанса. Да я, в принципе, и не старался. Я вцепился в нее, скорее, чтоб сохранить равновесие, и не рухнуть ему под ноги самостоятельно. Как еще одну точку опоры использовал.

Вот только охранник тоже не смог выдерживать весь мой вес на вытянутой палке (а я навалился на нее без стеснения) и дубинка пошла к земле, а сам охранник подшагнул ко мне ещё на полшага. Точно так же, как и я. Потянувшись вслед за уходящей от меня точкой опоры, я тоже сделал полшага вперед, и оказался совсем близко от противника.

Удар босой ногой совсем не то же самое, что тяжёлым ботинком. Но косточка под коленкой – крайне болезненное место. Так что, хоть я и отбил себе пальцы на ноге, охранник тоже зашипел от боли, и согнулся ещё сильнее, приблизившись ко мне уже практически вплотную. И я, увидев его маленькие глазки в каких-то двадцати сантиметрах от своего лица, больше уже не думал. Я и так уже практически падал вперед, потеряв равновесие, так что наклоняем голову и ускоряем падение, стараясь попасть лбом ему в переносицу.

Попал! Так что на пол мы падаем одновременно. В каких-нибудь боевиках главный герой тут же вскочит на ноги, уже вооруженный дубинкой охранника… Меня же от резкого движения и удара головой всё-таки вырвало. И главной мыслю было – только бы не захлебнуться собственной блевотиной… Полоскало меня знатно.

Но Большой Босс заценил. С его стороны раздался негромкий смех и он, даже, пару раз совместил ладошки. Типа обозначил, что он похлопал.

– Неплохо, неплохо… Ничего выдающегося, но всё равно – очень достойно. Особенно, если учитывать его состояние. Видишь как его полоскает? Сотрясение у него, по любому. Перестарались твои парни.

– Он Грине ногу сломал, – подает голос местный хозяин. – Просто вот так схватил за ступню и вывернул… Гриня ходить не может. Как бы инвалидом не остался.

– Охотно верю, – кивает Большой Босс. – Этот может… Дайте ему воды напиться. И пусть приберут здесь.

Как по мановению волшебной палочки тут же появился ковшик с водой, и пугливая служанка с тряпкой. Меня усадили на пол у стены (без стены вряд ли усидел бы даже) и напоили. (Опасаются, суки, даже ковшик мне в руки давать. А ну как я его в оружие превращу? Правильно опасаются, кстати. Это я запросто… Вот только не в моем теперешнем состоянии.)

А Большой Босс, поглядывая на меня, заговаривает снова:

– Меня зовут Шварц. Слышал?

Я упрямо молчу, рискуя вызвать его недовольство, и пытаясь осознать всю глубину задницы, в которую я угодил. Про Шварца я, конечно, слышал. Если это тот Шварц, что я знаю – то это лидер восточников собственной персоной. Глава не просто мощнейшего анклава, глава альянса анклавов. И он, без всяких там смехуёчков, действительно Большой Босс.

Мое молчание ему явно не понравилось. Но он не стал метать громы и молнии, наоборот, гнусно так улыбнулся (типа по доброму, как он думал. Хотя вышло мерзко), и ласковым голосом продолжил:

– Упрямый… Слышишь, упрямый, ты же понимаешь, что ты в полной моей власти? Я вот только щелкну пальцами и тебя не станет. Прям вот сразу. Р-раз и нету.

Я молчал, устало смотря прямо в его маленькие глазки. Страх? Да, страх был. Умирать не хотелось. Но он был не такой острый, как я сам ожидал. Какое-то странное равнодушие накатывало на меня. Похоже, пошел откат после вспышки движения. Сил не остается даже на страх. А Шварц, разглядывая меня и, видимо, не уловив в моих глазах этого самого страха, кивнул, словно самому себе, и продолжил свой монолог:

– Хотя смерти ты, возможно, и не боишься… Но тебя можно сломать. Можно. Даже самые упрямые и твердые ломаются… Опустить тебя. И девку вон твою по кругу пустить. У тебя же на глазах. Да ты потом сам повесишься с позора.

Я молчал. Этот жирный боров заставил-таки меня выйти из равнодушного созерцательства. Внешне я не шевельнул ни одним мускулом, но внутри по жилам вновь заструилась энергия. Злость придала сил… Немного. Последние ресурсы организма, видимо. Только бы выбрать удобный момент…

– Но я не буду этого делать, – продолжает этот Джабба Хатт. – Это вон Колесо, – он кивает на кого-то за своей спиной, – любит людей ломать. Ему это удовольствие доставляет. А я не верю во все эти психологические штучки. Если у человека есть характер, то его можно избить, изнасиловать, пытать каленым железом и он, вроде как, со всем согласится. Возьмется за любую работу. Будет унижаться и лебезить… Но только до того момента, когда не увидит шанс за все поквитаться… Вот тогда горе его мучителю.

Он помолчал, разглядывая ногти на собственной руке, о чём-то размышляя. Затем улыбнулся и продолжил:

– Рабом, конечно, никто не рождается. Рабов нужно воспитывать. Вот только не каждый материал подходит для заготовки будущего раба. Есть буйные, упрямые, несгибающиеся. Можно заставить работать и их… Но тогда жди бунтов и неповиновения. Стычек с надзирателями и охранниками. И для других рабов дурной пример. Нет. Таких буйных нужно утилизировать. Чтоб не смущали остальных. А унижать их для этого совсем не обязательно.

И снова томительная пауза. Как же он любит эдакое многозначительное молчание. Небось думает, что выглядит в эти моменты мудро и величественно. Тоже ахиллесова пята, если подумать… А насчет Колеса – это интересно. Неужели это тот самый Колесо, что на Просвете озоровал? Выжил таки, гад? К восточникам прибился? Что же они всякую нечисть у себя собирают? Сперва цыгане, теперь вот Колесо ещё…

– Но и утилизировать можно по разному. Можно, конечно, просто всех отволакивать в ближайший овраг. Чик по горлу, и всё готово. Но, на мой взгляд, это слишком просто. А вот гладиаторские бои... Когда утилизируемые сами уничтожают друг друга, выполняя за меня всю работу… Да еще и зрелище, конечно. Главное – правильно замотивировать. Ты хочешь жить, упрямый? Не просто жить, а еще и свободу?

Я по прежнему каменно молчал, предоставляя этому фашисту недоделанному раскрываться во всей красе. Как же любят подобные типы разглагольствовать. Вот всегда считал, заезженным и неубедительным штампом, когда в фильме, в финальной сцене схватки главного героя и главного злодея последний начинает изливать душу, куражась над главгероем, вместо того, чтоб побыстрее прихлопнуть его. Но, оказывается, такие типажи действительно существуют!

– Я даю тебе шанс. ШАНС! Ты слышишь? Пусть один из шестнадцати, но это ШАНС! Я провел уже четыре таких турнира и всегда, слышишь, всегда отпускал победителя и запрещал его преследовать. Никто не сможет обвинить меня в том, что я нарушил данное слово и не отпустил победителя.

Тут не поспоришь. Что есть, то есть. Шрам, выигравший, похоже, первый подобный турнир, действительно ушёл от него на своих ногах и никто его не преследовал. Так что, по крайней мере, насчет того, что отпустит победителя, он, похоже, не обманывает. Но ведь надо ещё и победить! А я – не Шрам. И с оружием не очень. Нет, Шрам меня, конечно, натаскивал слегка, но именно что слегка. Мне, даже, до его уровня как до Пекина раком. А ведь Шрам сам едва выжил тогда.

– Ты так и будешь молчать? – начал терять терпение Шварц. – Скажи что-нибудь! Или ты мне всё-таки отдать тебя Колесу, чтоб он проверял на тебе свои методы ломки непокорных?

– Я согласен, – словно со стороны слышу собственный хриплый голос. – Но, с одним условием.

– Не в том ты положении, чтоб условия диктовать! – победно улыбается Шварц. (Добился-таки своего, я заговорил) – Но я люблю наглых. Чего ты хочешь?

– Девчонку, – я киваю на забившуюся в угол испуганную Сову, – вы отпустите тоже. Причём, вне зависимости от того, выиграю я турнир или погибну.

– Наглец! – одобрительно улыбается жирдяй, и задумывается. – Но знаешь, это как то неспортивно… Давай так: если ты не сдохнешь в первом же бою, если сумеешь выиграть хотя бы один бой – её отпустят. Даю слово. Но если ты глупо сольешься, то извини. Она остаётся. И ребятки с ней славно покуражатся… Как тебе такая мотивация? Ха-ха-ха…

– Хорошо, – через силу выдавливаю из себя согласие. – Так будет справедливо… Надеюсь, мне дадут хотя бы пару дней на прийти в себя?

– Даже больше чем пару дней. Как бы не пару недель. Начало турнира назначено на 1 августа. Поправляйся. Убивать того, кто не может стоять на ногах, по меньшей мере неспортивно. Хе-хе-хе…

– Она будет со мной всё это время, – торопливо вставляю я, видя, что он собирается вставать и уходить. – И её никто не тронет за все это время.

– Это с Фиксой обсуждай, – отмахивается Шварц, словно от комара. – Мне эти частности не интересны. Но, если что – я не возражаю. Пусть сиделкой, как раз, и поработает. Фикс, слышишь?

Один из его окружения, молодой, в принципе, пацан с неприятным взглядом, согласно кивнул.

– Вот и забирай их себе. Приводи в форму. К турниру он как огурчик чтоб был. Понял?

– Всё сделаем в лучшем виде. Не сомневайся… Хлюст, Сиплый, грузите их. На стадион везём…

Глава 2

Эльба

Эльба не находила себе места от беспокойства. Прошло уже шесть часов, как Шиша с Совой уехали к Гвоздю на переговоры со Жмуром, чтобы разрулить этот неожиданный конфликт. Ведь на ровном месте схлестнулись-то! Это все Винтик виноват, все он! Вылез, придурок, со своей инициативой.

Все началось с электрогенераторов. Электричества на весь поселок катастрофически не хватало. Генераторы маломощные, да и мало их. Только-только самые насущные нужды общины покрыть. А тут в анклаве появляется автокран! И Шиша, буквально за пару дней подготавливает операцию и привозит из "нейтральной" земли возле кольца два довольно мощных генератора. С заправок. На заправках частенько стоят такие, на случай перебоев с электричеством. Положено, наверное, им такое, по закону.

Очень радовались все. Особенно Винтик, как раз. Но, привезя эти два генератора и на этом всё? Конец поискам и находкам…? Застопорилось тоже все. Где еще брать-то? В сторону Просвета по трассе искать? Так вблизи-то уже и нет ничего такого, смотрели, проверяли, а те, что уже дальше – под Мельником, его территория. Нехорошо у своих же тащить. По трассе в сторону Тюмени, разве что? Так там через Большое Чаусово надо ехать. Враги там, считай. По трассе на Челябинск? Там и подавно – самого Князя территория. В город наобум соваться? Тоже, не лучшая идея. Так и приостановили пока изъятие других генераторов. Шиша еще говорил – договариваться надо.

А Винтику будто шлея под хвост попала. Говорит, «а давайте с Заозерного привезем? Там всего-то делов приехать, отсоединить его и краном подцепить. Полчаса работы». Руку, мол, типа, мы уже набили. Но Шиша ему запретил. Не хватало, мол, ещё нарваться. И, тогда, Винтик со своим напарником Говором подговорил её же девчонок. Юшку с Марей – с ними съездить. Вчетвером. В тайне от всех. Типа, героями вернутся с ещё одним генератором вечером. Девчонки согласились, и они и поехали. Вчетвером. И, разумеется, по закону подлости, тут же и нарвались на патруль Жмура. А те, не раздумывая – начали стрелять…

Спасла всех Юшка. Выскочив под пули, она за шиворот втащила уже раненую к тому времени Марю, в укрытие за кран, а потом в одиночку, чуть ли не полчаса отстреливалась от жмуровских патрульных, пока вызванный по рации Шиша, матерясь, на пару с Немцем, поднимал по тревоге штурмовой взвод, и они летели спасать "инициаторов".

Итог вылазки – раненая Маря, разбитый и расстрелянный автокран и, весьма вероятная, на носу война с сильным и злопамятным соседом. Шиша рвал и метал! Не сдержавшись, отвесил оплеуху Винтику, которого весьма уважал и всегда выделял из общей кучи малолеток. Но тут и он не сдержался, съездил по уху и посадил под замок. Потом смотался к Гвоздю и договорился с ним о переговорах. Чтоб тот организовал ему встречу со Жмуром на своей нейтральной территории. Чтоб разрулить текущий конфликт, не доводя дела до самой крайности. Гвоздь обещал помочь.

И, вот, уже шесть часов прошло, как Шиша уехал на эти самые переговоры! И от него до сих пор – ни слуху, ни духу. Что-то там точно случилось!

Эльба давно бы уже и сама помчалась узнавать, что там произошло, но Шиша, уезжая, оставил её за Старшую. А им ведь, возможно, придется нападение отражать! Все войска Малиновки приведены в полную боевую готовность. Посты удвоены. Немец со своими штурмовиками занял стратегическую позицию на мосту. Все ждут – чем закончатся переговоры.

Наконец Эльба не выдержала. Подозвав Шрама, она попросила его сгонять в Откормочный. Узнать, почему так долго нет никаких вестей… Мрачный Шрам (Юшка с Марей-то ведь в его подчинении находились. Не уследил, выходит!) только и кивнул, соглашаясь. Компанию ему неожиданно вызвался составить Шаман. Эльба слегка заколебалась, но подумав, все же, согласилась. В конце концов, Шаман тоже уроки шпионажа у Миши Марта посещал. Вот пусть тогда и он поедет. Глядишь, чего и узнают.

Шрам

Саня был зол. На дурного Винтика, заварившего эту кашу, на своих девчонок, ослушавшихся приказа и влипнувших в неприятности, и вообще на весь свет. На всех! Ещё и потому зол, что не удавалось это раздражение выплеснуть. Так, а на ком бы? Винтика предусмотрительно спрятали, посадив под замок. Маря и так раненая лежит. Оставалась только Юшка, но справедливый Шрам не мог не признавать, что только благодаря её самоотверженности все ребята остались живы. Не будь там смелой и решительной Юшки – всё могло бы кончится совсем по другому. Считай, подвиг совершила. Сперва сама напортачила, конечно, но сделала всё, чтоб катастрофы не допустить.

Подъезжая к Откормочному они с Шаманом заметили какую-то нездоровую суету в посёлке. Все тамошние суетились и бегали как в растревоженном муравейнике. То и дело мелькали вооруженные парни. Такое ощущение, что Гвоздь готовился к войне. Да что тут у них происходит-то?

Да что там говорить, их, даже, в сам поселок не пустили! Тормознули прямо на въезде. На просьбу позвать Шишу или Гвоздя, ответили "Ждите" и снова суета, шепотки и непонятное напряжение. Шаман шепнул "Я сейчас" и растворился в переплетении улиц. Охранники-конвоиры, кстати, этого, даже, и не заметили. Ну он-то тут каждый уголок знает. Сколько раз он тут был со своей кинопередвижкой? Все закутки выучил. Пусть идет. Может чего разнюхает?

А Шрам всё ждал и ждал. Никто не спешил к нему выходить. Беспокойство всё больше нарастало. Что за чертовщина тут у них творится? Ни Шиша с Совой, ни Гвоздь так и не появились. Вместо них к Шраму вышел Потап.

– Ну, чего надо? – недружелюбно буркнул он, отводя бегающие глазки.

– Где Шиша? До чего договорились-то?

– А я откуда знаю?

– Ну здрасьте! Он у нас или у вас разговаривает?

– Всё уже. Поговорили. Нет его.

– В смысле – нет? А где он?

– Уехал. Наверное, уже у вас дома.

– Нету его у нас. И по дороге не попадался навстречу. Он давно уехал?

– Давно. Часа три уже.

– Да тут за пять минут доехать можно! За три часа можно вокруг всей Малиновки пешком два раза обойти.

– Короче, я ничего не знаю. Его тут нет. Уехал. Вместе с секретаршей своей. Всё. В Откормочном его точно нет. Отвечаю. Где он сейчас – я не знаю.

Шраму очень хотелось врезать ему по уху. Ведь врёт же! Явно что-то знает. Но позади Потапа маячила тройка вооруженных парней. Видать Потап заранее предугадал такое желание Шрама и подстраховался. Сука!

– А что у вас тут за кипишь? Вы что, к войне готовитесь?

– А это уже не ваше дело. Всё, свободен. Давай, кати домой. Может Шиша твой как раз вернулся, пока тут трёшься.

Шрам ещё раз тяжелым взглядом обвел всю четверку. В машине на сиденье лежит его автомат. В принципе, против трёх охотничьих ружей вполне пляшет… Вот только вступать в схватку, не понимая, что происходит… Потому Шрам молча сел в машину и выехал с Откормочного. Остановился возле переезда. Шамана же нужно дождаться.

А тот и не заставил себя долго ждать. Выскочил откуда-то сбоку. Да не один, а с каким-то шкетом лет семи-восьми. Сам неестественно серьёзен. Бледен и встревожен. Усадив своего попутчика в машину на заднее сиденье, он плюхнулся вперед рядом со Шрамом.

– Поехали.

– Ты выяснил что-нибудь?

– Да! Поехали быстрее. А то они скоро Пистона хватятся. А ему обещал, что с собой заберу.

– На хрена?

– Поехали, говорю. По дороге всё расскажу.

Шраму ничего не оставалось, как скрежетнуть зубами и, заведя машину, развернуться в сторону дома…

Шаман

Вовке дико повезло, когда только тайком, отойдя от машины, он в первой же подворотне встретил унылого Пистона, тащившего охапку деревяшек на растопку. Редкая удача.

Пистон был личностью знаменательной. Ещё Толстый жаловался, что тот норовит всё время спрятаться где-нибудь в автобусе после сеанса, чтобы уехать в ту сказочную страну – Малиновку, откуда приезжает такой прекрасный кинотеатр. Что-то из прошлой жизни, где была мама, папа, мультики и шоколадные конфеты. Но ссориться с Гвоздем, принимая у себя его людей, Шиша строго-настрого запретил. Потому его вновь и вновь высаживали, и оставляли на месте.

Шаман, приняв в свои руки кинопередвижку, принял на себя и задачу выискивать после сеанса Пистона. А тот был упрям и настойчив. Да что там, он трижды уходил пешком в эту самую Малиновку. В первый раз его перехватили парни Пастуха (разжалованного из первых замов Гвоздя и отбывающего «ссылку» на СтальМосте). Второй раз он сумел добраться до заправки возле СМП, где его поймали Белка с Тёткой, охранявшие её и после переговоров по телефону со штабом (ещё одно подтверждение. Рабочий телефон!) – завернули восвояси. Ну а в третий раз он сумел-таки почти добраться до Малиновки, но, уже возле самого моста, его завернул патруль Горыныча из Левашово.

В общем, не везло пацаненку жутко. Но он не сдавался! А Вовка, в отличии от Толстого, сумел наладить с ним весьма дружеские отношения. А свои действия по выискиванию Пистона и его возвращение обратно он сумел выставить в виде игры. Типа: «найди Пистона». Каждый раз, вытаскивая находчивого мальчишку из очередной нычки, Шаман искренне восхищался его находчивостью, и уверял, что в следующий раз у него обязательно, ну непременно получится.

Так что негативных чувств к нему пацан не питал, а наоборот, готов был бегать за ним хвостиком. Шаман был уверен. Стоит его кинопередвижке появиться в Откормочном, и первым, кто появится возле неё, будет именно Пистон. Так что увидев его, Шаман обрадовался ему как родному.

– Пистон, иди сюда.

Мальчишка тоже оживился и тут же подскочил. Но, все равно, с какой-то опаской оглянулся назад. А не видит ли их кто? Вовка правильно понял его здравые опасения и затянул за угол заброшенного дома с провалившейся крышей, стоявшего на углу возле автомастерской. Там их никто не увидит.

– Пистон, что у вас тут происходит?

Пацан зябко поежился, ещё раз, чисто рефлекторно, оглянулся и, всё-таки выдал:

– Гвоздь сказал всем готовиться к обороне. Что на нас вы нападете и всех тут поубиваете.

– Вот те и здрасьте! – искренне удивился Шаман, – а с какой это стати?

– За Шишу! – тоненько пискнул мальчишка.

– Что случилось? – побледнел Вовка.

– Я не знаю… Они там собрались, разговаривали, вроде, нормально. А потом… – Пистон ещё раз автоматически оглянулся и, всё же, закончил. – А потом приехали чужие парни с автоматами. Человек десять. Зашли в дом, а потом из него вынесли Шишу. Он не шевелился и вообще был как неживой. А потом и Сову вывели. Посадили в машину и они все уехали.

– Та-а-ак… – протянул Шаман, у которого внутри всё сжалось. Значит, всё-таки Гвоздь предал. Похищение лидера анклава – это война. Без вариантов. То есть, война-то ещё не объявлена, но она уже идёт.

– А можно мне с тобой уйти? – просяще заглядывает ему в глаза напуганный малыш. – А то, если узнают, что я тебе всё рассказал, мне тут совсем не жить.