Текст книги "Пацан. Воин. Маг. Сражайся или умри! (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Супрунов
Соавторы: Александр Глушков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Трактир по пятницам
– Парни, – сказал Димка, когда они снова тронулись в путь по извилистой лесной дорожке, движимые одной флегматичной лошадиной силой, – надо обмозговать ситуёвину. Смотрите, заданьице мы себе отхватили, конечно, нехилое. Но мы пока даже не знаем, какая у меня и у Сашки магическая способность. И как её прокачивать? А ведь еще меч искать надо.
– Да найдем мы меч, Диман, не переживай! Или он нас найдёт! – махнул рукой Сашка. – Ты что конкретно сейчас сказать хотел?
– Я предлагаю, раз мы немного деньжат надыбали, купить оружия, доспехи какие-нибудь, – он представил себя с ног до головы закованным в красивое блестящее железо, как на том рыцаре, которого видел в музее в Питере, куда их класс возили на экскурсию, и картинка ему понравилась.
– А я предлагаю сначала пожрать, – сказал Сашка, – в животе – пусто. Вон, деревня какая-то, спорим на сто баксов, там есть трактир? Там и пожрать можно. Вы как?
Кабак оказался самым обычным. Типовым. Лавки, столы, барная стойка с барменом, бутылками, бочками и посудой.
Парни зашли уверенно, как к себе домой, и осмотрелись. Заказали у бармена по порции курицы и по румяной лепешке на человека. Пока ели, Сашка приметил несколько странных субчиков, режущихся в уголочке кабака в карты.
– Щаз, – сказал он Димке и Андрону и двинулся в сторону компании заядлых картежников.
Постоял возле них, посмотрел-послушал, взял с их разрешения в руки карты, задумчиво перебрал, коротко переговорил с незнакомцами и вернулся к заинтригованным парням.
– Короче, тут такая тема, пацаны, вон, видите, орк с поломанным клыком – Кривой у него кликуха. Он там главный, у картежников. Нужна ставка.
– А ты уверен? А если проиграешь? – спросил Димка.
– Да не проиграю я, – досадливо поморщился друг, – там все просто, как два пальца об штанину. Мастей только больше, а так то же самое, что у нас. Ничего сложного.
Андрон вопросительно покосился в сторону Димки. Тот хмыкнул и заявил:
– Играй, раз уверен. Я – пас. Я только в мордовского дурака могу.
– Почему в мордовского? – заинтересовался Сашка.
– Потому, что правил не знаю, – засмеялся Димка.
– Так, а что там за масти? Чисто для интереса, – вклинился в разговор Андрон.
– Фигня фентезийная. Масти – гномы, орки, люди, эльфы, гоблины, тролли, скелетоны, какая-то хрень типа русалок. Ну и старшие карты – Рыцари, Прекрасные Дамы, Шуты, Короли, Повелители, Жрецы, и еще чудики какие-то в коротких штанишках. Шапки еще у них, как каски у фашистов.
– Незнакомая игра с неизвестно кем. Пролетишь, Сашка, – подытожил разговор Андрон.
– Вам чё, деньги лишние? – не унимался Сашка. – Я, между прочим, в матшколе учусь, и память у меня сумасшедшая! Все расклады враз посчитаю и запомню. Ставка нужна. Ну?!
– Ладно, – проворчал Андрон, доставая из своей олимпийки мелодично звякнувший мешочек. – Но, смотри у меня, просвистишь добычу, не обижайся тогда…
– Вот ты жадина. Не ожидал я такого, если честно… Все будет типа-топ, – рассмеялся Сашка и, ухватив мешочек, двинул в сторону игрового стола.
– Деньги, Сашка, счет любят. За них драться приходится. Кровь проливать, – вздохнул Андрон и потер затылок.
За столом сидели потертые песочком, пылью и солью с перцем, мужики, и один, такой же, потертый и бородатый, но орчина. Левый клык ему кто-то отломил, а правый глаз немного косил налево и был лиловым от природы. Орк и заправлял в этой шайке-лейке.
Сашка положил несколько монет из мешочка на центр стола и схватил колоду карт. Виртуозно перемешал. Карты были засалены до невозможности распознавания рубашки на них, но Сашку это не смущало, тасовал он не глядя, как и раскидывал.
Мужики хмурились и смотрели исподлобья на его манипуляции с картами и на настороженных Сашкиных друзей у него за спиной. Орчина отхлебнул из большой кружки, закинулся какими-то листьями из тарелки, смачно все переживал и сплюнул под лавку. А потом лениво взял лежащие перед ним карты.
– Добавляю, – сказал он хрипло и подвинул на центр стола пару потемневших серебряных монет.
– Поддерживаю, – ответил Сашка.
Мужчины переглянулись и сбросили свои карты. Кривой задумчиво посмотрел на Сашку и еще раз отхлебнул из кружки.
– Еще по одной, – прохрипел он и стукнул рукой по столу. Два раза.
Сашка раскинул еще по одной.
– Добавляю, – процедил орк, не открывая свою новую карту.
К кучке монет добавилось еще две серебряных.
– Поддерживаю, – повторил свою фразу Сашка и тоже новую карту открывать не стал.
Добавил в банк уже со своей стороны.
– Вскрываемся, – поразмыслив, проговорил орк задумчиво и настороженно.
Карты легли на стол. У орка оказалось две Дамы, два Повелителя и десятка орков. Кривой медленно перевернул свою последнюю карту рубашкой вниз и осклабился. Последней его картой оказался Повелитель орков. Сашка не торопясь стал выкладывать свои карты по одной, приговаривая после каждой выложенной карты.
– Четыре скелета, три скелета, два скелета, это, это и вот это! – этим, этим и вот этим оказались пять скелетов и два шута.
– Стрит-флешь! – торжествующе провозгласил Сашка и потянулся на середину стола, чтобы забрать выигрыш. – Банк наш!
– Не трогай чужое, мальчик, – проворчал орчина, хватая Сашку за руки и придавливая их всей массой своего тела к столу. – Не твоя эта банка. Мой раскладка лучше, чем твой.
– Лучше, намного лучше, – прогудели тертые мужики.
– Малая орда орков легко кроет всех твоих шкелетов. На раз. Не говоря уже о Повелителях и Ведьмах. Шуты твои – парни серьезные, но для выигрыша у тебя их немного не хватает. Было бы их штук десять – и забрал бы банка. А так, банка – моя!
– Дядя! Руки убери! Отхватишь пи*дюлей за здорово живешь… Ну?!
Из другого, куда более темного угла трактира, послышался надсадный кашель и звонкий, мелодичный смех. Все – и тертые мужики, и парни, и тертый орчина синхронно повернули головы в ту сторону, откуда слышались громкий смех и смущенное покашливание.
Из темноты на тусклый трактирный свет выступила долговязая фигура. С головы этого весельчака упал глухой капюшон, являя миру удлиненное лошадиное лицо. С гладкой кожей, миндалевидными глазами и пухлыми губами, кривящимися в насмешливой улыбке, и ушастое. Форма ушей весельчака была похожа на ослиную, но ослы с таким количеством сережек в ухе в живой природе не встречаются.
– А ведь мальчик прав, – веско проговорил стройный, высокий эльф и показал длинный язык с приколотым к нему фиолетовым камешком, размером с лесной орех. – Ты, Кривой, пролетел с Ведьмами, потому что сегодня пятница. И с Повелителями, потому что число сегодня тринадцатое. А что может сделать твоя малая орда орков с парой Шутов в полнолуние? Только жиденько сходить и сбежать куда подальше, пока не пришибли!
– Убью-ю, шлюха лесная! – зарычал орк. При этом он продолжал прижимать руки Сашки к столу.
Тертые мужики достали большие раскладные ножи, но тоже не сдвинулись со своего места. Лишь многозначительно переглянулись между собой.
– Вы, урки, только со скелетами в этих своих прериях и горазды воевать. Ну, и глаза еще пучить умеете, – неприятно осклабился эльф.
– А вы…
– А мы, эльфы, всегда отменно стреляем. Из всего, что стреляет, Кривой. Хочешь покажу? – с ехидной ухмылкой проворковал эльф ушастый, доставая длинный, изогнутый лук.
– Ща будет… – начал говорить Андрон, одновременно с этим закатывая рукава своей куртки.
Но договорить ему не дали. Ушастый щелкнул пальцами, и Андрон застыл над столом, его одежда стала стремительно покрываться инеем, а на носу повисла белая сосулька.
– Эх, сейчас бы лучемет какой завалящий, – вздохнул огорченно Димка. – Или калаш, на худой конец.
– Димка! Андрона по голове-е… отоварь… – проорал Сашка, которого протащили за руки по всему игровому столу и уронили головой вниз.
Со стола посыпались монеты, кружки, тарелка с салатиком. Веером разлетелись во все стороны засаленные карты. Вскочившие со своего места тертые мужики уронили лавку, на которой сидели. Стол массивно и медленно накренился и перевернулся, чтобы долбануть по хребтине Сашку, завозившегося на дощатом полу и глухо матерящегося на двух языках сразу. Он возмущенно орал, громко и с выражением декламируя:
– Дима-а!!! Ёхарный барбыхан якша секыр мать его!
В этот момент Димка с натугой поднимал трактирную лавку и примеривался, как бы половчее стукнуть ею по голове Андрона.
«А вдруг я ему башку проломлю?»
Он на мгновение застыл вместе с задранной вверх лавкой. И тут его накрыло удушливым зеленым облаком. Откуда прилетел пузырек с вонючим и ядовитым содержимым – никто из присутствующих так и не понял. Да и какая разница.
Эльф с удовольствием комментировал каждую свою стрелу, выпуская их со скоростью картечницы Гатлинга в сторону орка.
Тот одной рукой душил извивающегося на полу Сашку, а другой удерживал стол в вертикальном положении. Он низко пригибал свою голову всякий раз, когда стрелы эльфа с громким стуком втыкались в старое дерево, пробивая его насквозь.
Сашка рычал и пинался, как жук-носорог, пришпиленный к сырой земле, пытаясь оторвать орочьи пальцы от своего горла. Сходство усиливалось из-за листьев салата, живописно разбросанных вокруг борцовского круга. Орк орал что-то непереводимое на обычный человеческий язык.
В общем, все были заняты своим делом.
Две молчаливые статуи таращили глаза. Заиндевевшая – все также закатывала рукава. Но статуя зеленого Димки, с занесенной над головой Андрона скамейкой, медленно шевелила зелеными губами и один раз моргнула левым глазом. Эту мощную, богатырскую фигуру окутывал большой пузырь зеленоватого газа, от которого за километр пахло активным хлором и тухлыми яйцами.
Бармен лихорадочно щелкал ставнями, закрывая толстыми досками, собранными в небольшие щиты, дорогостоящее содержимое разномастных бутылок. И как только он со вздохом облегчения поставил на место последний щит, раздался громогласный вопль всеобщего ужаса и единичный хриплый вздох восхищения. Зеленая статуя вошла в стадию неконтролируемого роста.
С громким скрипом сухожилий и быстрыми щелчками костей, выворачиваемых под невообразимыми углами, и резкими движениями конечностей фигура Димки быстро налилась мощью и первобытной дикостью. Мышцы распухли, как тесто на живых дрожжах, вздуваясь гротескными буграми и кубиками. Димка уже уперся головой в потолок зала и неудержимо пёр в высь, пробивая перекрытия навылет, как баллистическая ракета.
– Халк!!! Мочи казлов! Ты мой герой! Халк! – орал в совершеннейшем восторге Сашка.
За спиной эльфа из самого темного угла вылез полный и короткий толстячок с большой бородавкой на носу в типичном сером плаще колдунов этого мира и стал закидывать Димку-Халка разнообразными заклинаниями. Огненные шары и разноцветные бутылёчки с особо ядреной алхимией сменялись земляными и воздушными кулаками и длинными сосульками, со страшной скоростью стремившимися проткнуть зеленоватую шкуру великана.
Зато Димка легко пробил трехдюймовые доски свода, но перекрытия недолгое время еще держались на полутораметровых плечах новоявленного идеального солдата. Они трещали всеми своими поперечными балками и разваливались буквально на глазах. Вниз сыпалась пыль и неопознаваемые разнокалиберные обломки.
Эльф, выпустивший в Димку три стрелы, обнаружил перед собой колдуна и, пристукнув его для острастки кулаком по блестящему кумполу, поволок в сторону черного хода бессознательное колдунское тело, прочь из этого гнезда порока и азарта, ставшего таким неуютным.
Тертые мужики давным-давно слиняли. Опытные оказались.
Орк тоже быстро сориентировался и, перевернув столешницу, обломал с ее поверхности все древки воткнувшихся в нее эльфийских стрел. После чего разбежался и ласточкой вылетел через окно трактира, выставив столешницу впереди себя на манер щита. Немного попрыгав по земле, как заправский сёрфер, он вовремя соскочил с волны и кинулся бежать со всех ног в сторону заката.
Сашка поднялся, ощупал помятое горло, прохрипел что-то маловразумительное, но восторженное, взвалил заледеневшего Андрона на свои плечи и побежал в сторону выхода. Пригибаясь под тяжестью андроновского тела и раздраженно хрипя. В дверях он случайно крепко приложил товарища об косяк. Послышался треск, и обломившаяся посередине балка выпала из косяка и упала под ноги улепетывающим из трактира парням.
Едва выскочив на свободу, Сашка оглянулся.
Трактир расползался по швам. В воздухе висел пылевой столб, в нём время от времени мелькали полуметровые в диаметре бревна. Стоящий рядом с Сашкой бармен рыдал во все горло, размазывая по щекам и глазам слезы, не забывая выкрикивать волшебные слова.
– Ё* вашу мать! Где, ё* вашу мать, эти ё*аные стражники! Среди бела дня, ё* вашу мать! Уй, бля… – проорал бармен и присел, когда поверх их с Сашкой голов просвистело массивное, почерневшее от времени бревно.
Сашка тоже успел присесть. Бревно успело несколько раз подпрыгнуть и с грохотом впечаталось в березу, разбивая городошную фигуру под грозным названием Ракета. Ракета переломилась, упала и медленно выкатилась за границу зоны.
Подпрыгивая на ухабах, из-за поворота выкатилась обычная крестьянская телега, доверху груженная бочками и корзинами. Бряцая железом, из-за того же поворота выбежали стражники и застыли от удивления.
На месте трактира клубился дым, медленно оседала столбовая пыль. Внутри этого смерча крутился зеленый орангутанг выдающихся форм и размеров. Он яростно топтался на остатках деревянного строения, иногда поднимая голову к небу, чтобы провыть что-то людоедское и возвышенное. После чего принимался топтать остатки сооружения куда яростнее и злее.
К стражникам подбежал эльф с колдуном. К ним же целенаправленно и целеустремленно выдвинулся бывший владелец трактира и бармен, по совместительству. Колдун показывал стражникам круглый светящийся знак и энергично размахивал руками. Стражники хмурились и топтались на месте.
Сашка подумывал о том, что было бы неплохо свалить куда подальше и как можно скорее. Андрон, лежа на траве грациозно потянулся, мягко, по-кошачьи, вскочил на ноги, перетек в боксерскую стойку и произнес задумчиво:
– Ща будет…
С этими словами он заскользил в сторону сгрудившихся вокруг телеги стражников, командовавшего ими эльфа и серого колдуна, боязливо поглядывающего на доламывающего трактир великана.
Сашка содрогнулся, перевел взгляд с одного ненормального на другого, зеленого и большого, ненормально крутого. И произнес сакраментальную фразу дня:
– Ну, вы, блин, пацаны, даете…
Но чего именно дают пацаны и, главное, кому они дают, сказать уже не успел.
Андрон добрался до телеги со стражниками. Лениво отмахнулся от очереди эльфийских стрел, мимоходом опрокинул вверх ногами трактирщика и стал отбивать костяшками пальцев неровный нервный ритм на панцирях и хауберках. Стражники высоко взлетали в воздух, теряя в движении металлические портки и шоссы.
В сторону трактира быстро катился одинокий, немного помятый шлем, с лязгом подпрыгивая на неровностях почвы. По обе стороны от телеги с глухим стуком ссыпались на землю базубанды, наплечья и сияющие полированные нагрудные пластины, вперемежку с телами страдальцев. В воздухе пахло грозой и гарью. Гудело, звенело, трещало и разваливалось на составные части.
Димка вышел из клубов пыли, сам весь в пыли, но уже обычного размера и уже почти нормального цвета, так, с легкой прозеленью. В руках он держал огромный говяжий окорок и на ходу вгрызался в него, не обращая внимания на то, что мясо, как и все вокруг, было в пыли, а с одного бока изрядно подгорело.
– М-м, Андрон красавчег, – проговорил он с набитым ртом. – Ниндзя, блин.
– Ага, ща он их уделает, как греки троянцев, – блеснул историческими познаниями Сашка.
Но тут события вдруг перехотели идти по ожидаемому парнями сценарию и приняли совсем другой оборот.
Эльф заорал колдуну:
– Лечи его, быстро! Ты же видишь, он одержимый, срочно отхиливай! – и показал пальцем на Андрона, который в этот момент соударял двух стражников с закованными в железо головами и улыбался. Наверное, ему нравился звук, извлекаемый из этих не вполне музыкальных инструментов.
Колдун наконец сообразил, чего от него хотят. С его выставленных вперед ладоней сорвался сноп алых искр, он начал распухать в белое, почти идеально круглое облако, посередине которого четко прорисовался жирный красный крест.
Облако накрыло Андрона с головой, тот громко чихнул. Открыл глаза, выпустил из рук головы стражников и сел прямо в дорожную пыль.
– Два-пятнадцать, – пробормотал он, – как же кочан раскалывается! И какая сволочь меня опять?
– Хватайте их! – заверещал колдун стражникам. – Вяжите их, только не бейте, чтоб опять сознание не потеряли!
И стражники, сначала с опаской, а потом, сообразив, что мычащий от боли Андрон ничего сделать с ними не может, быстро, с профессиональной сноровкой, скрутили парня, а потом и Сашку с Димкой. Димку больше всего разозлило, что отобрали окорок, не дали доесть.
– В тюрьму их, – распорядился эльф. – А утром – повесить!
Небо в клеточку, лови ответочку
В большой холодной камере местной тюрьмы не наблюдалось ни нар, ни кроватей. На грязном полу – куча гнилой соломы. Три каменных стены. В одной – узенькое, в ладонь, окошко, а вместо четвертой – решетка с толстенными прутьями. За ней – трое стражников со злыми рожами и в полном прикиде, с секирами и моргенштернами на руках. Выглядели они злыми и помятыми.
– Да, – сообщил друзьям Сашка, оглядевшись, – совсем не отель. Даже не Хилтон.
– Эх, попали мы, парни, блин, – сказал Димка с горечью. Его подташнивало и по-прежнему очень хотелось есть. – Пожрать дадут, интересно? И чего делать будем?
– Чего-чего, – пробурчал Андрон. – По старой схеме: я сейчас чуток отдохну, вы меня по голове стукнете, я этих железноголовых отметелю, и сбежим отсюда.
Он прикладывал свою многострадальную голову к холодной стене – то лбом, то затылком. Лечился.
– Боюсь, не выйдет, – сказал Сашка. – Видишь, какая решетка? А ты же в бойца превращаешься, а не в электропилу…
– Тогда Диману дадим по башке, он перекинется в Халка и разнесет эту халабуду вдребезги и пополам! – с мученическим выражением лица прошипел Андрон, чувствительно приложившись отбитым затылком к штукатурке.
– Сейчас объясню тебе, Андрончик, как ты не прав, – вздохнул Сашка. – Диман в Халка превратился не тогда, когда сознание потерял, а когда этот гадский колдун, этот лысый хрен с бородавкой на носу, его какой-то не полезной химией угостил, понимаешь?
– Ага, – согласился Димка, – меня до сих пор колбасит! А как жрать охота! Сил просто нет никаких, буйвола бы сожрал!
– Но сознание ты не терял? – решил уточнить важный момент Сашка.
– Не-а, только дурной какой-то стал. Очень хотелось чего-нибудь поломать, поорать и оторваться, как следует. Напоследок. Веселья дурного хотелось и вытья. И всё это – одновременно.
– Вот! – поднял палец вверх Сашка. – Даже если он сейчас станет Халком и поломает тюрьму, то всех нас здесь и похоронит – потолок рухнет, а сбежать нам будет некуда.
– А, точно, некуда здеся, – подтвердил Андрон, разглядывая закопченный каменный свод камеры.
– В общем, приплыли мы, нагибаторы, блин. А я говорил…
– Хреново, – сказал Андрон и почесал голову.
– Не то слово, – вздохнул Димка и почесал пузо.
Оба они пригорюнились, растеряли задор и веселуху. Сидели нахохлившись, привалившись к стене, как два больных, ощипанных ворона.
Только Сашка продолжал беспокойно бродить по камере, о чем-то раздумывая. Попинал зачем-то клочья соломы на полу. Пнул и кучу грязного тряпья, брошенного в углу. А куча внезапно зашевелилась, села и превратилась в молодого, чумазого паренька с щегольскими усиками и заломленным на ухо лихим беретом. Куча тряпья оказалась видавшим разные виды плащом, завернувшись в который, этот парень беззастенчиво дрых. Пока его не пнули.
Он сладко зевнул, посмотрел на парней и сказал:
– Привет, соседи! Выпить чего есть?
– Здоров и ты, брателло, – ответил Сашка, рассматривая сокамерника. – Как звать? Кто по жизни? За что чалишься?
Парень глянул на него с интересом:
– Ух ты, какие ты слова интересные знаешь! Отрок. Это на орочьем, да?
– На уркоганьем, – улыбнулся Сашка. – Я – Сашка, а это мои кореша – Андрон и Димон. А ты кто?
– Позвольте и мне, – тут парень встал и шумно отряхнулся, – представиться.
Во все стороны полетели пыль, пух и перья. Парень оказался невысок ростом и очень худ. Снял беретик, обнажив давно не мытую шевелюру, и немного напыщенно произнес одну длинную фразу.
– Широко известный в Восточной и Западной Мирагадии! А также – в иных землях. Всенародно прославленный и обласканный аплодисментами самой притязательной публики трубадур, менизингер, бард Эдуардий Лютиков-Незабудкин виконт фон Глухфраух! Прошу любить и обожать! Все равно здесь жаловаться некому!
После выпаленной одним духом фразы, парень шумно выдохнул.
– Это всё нужно запоминать? – вытаращился на него Сашка. – А покороче никак? Наух там, или Лютиковский? Не?
– А, ладно, – махнул рукой трубадур, – можете звать Эдиком!
И нарисовав беретом в воздухе восьмерку, отвесил изысканный поклон.
– А мне сдается, что это не трубадур, а трубочист, – буркнул из своего угла Димка. – У тебя пожрать ничего нет, Эдик?
– С прискорбием могу сообщить, что два дня ничего не ел, ни единой хлебной крошки. И сыт по горло местным воздухом и гостеприимством.
В камере попахивало настоявшейся гнильцой и застарелым дерьмецом. Соответственно, от деревянного ведерка у решетки и соломы на полу.
Ну её нафиг, такую диету, подумал про себя Димка.
– Тебя за что посадили, фраерок? – кинул свой вопрос Андрон, в очередной раз пристраивая свою головушку поудобнее.
– Вы представляете, господа, эти дегенератипы, – он указал на мордоворотов по ту сторону решетки, – не поверили моему честному благородному слову. Я им дал слово дворянина, что рассчитаюсь за взятую мной у местной селянки худую курицу, честь по чести. Естественно, чуть позднее, пока, увы, я несколько поиздержался.
– Неудивительно, я бы тоже не поверил, – заржал Андрон и тут же страдальчески сморщился. – Сссука, как же болит, тварь!
– Эх, судари мои, видели бы вы, как я блистал на сцене! Всего какой-то месяц назад, при дворе маркиза Шалвино! Зал, на пятьсот человек, аплодировал – стоя, господа! О! Мне рукоплескали двадцать минут подряд! А мешок с золотом?! От моих благодарных восхищенных слушателей, разумеется! Его носили за мной двое носильщиков! Посменно!
– И где сейчас это золото? – лениво поинтересовался Андрон.
У него тема золота явно была особой, триггерной.
– Эх, – снова вздохнул Эдик, – позволю вам ответить словами классика: карты, любовь и два взведенных арбалета. Ну и столы, разумеется, столы.
– Какие столы?
– Игорные, господа! Какие же еще? Неужели вы не слышали песню про казино в Монте-Кларе? Как там?
… Останутся у них…
в домах игорных…
одни хваленые, зеленые столы…
Патетически завывая, Эдик встал в красивую, элегантную позу и сделал глаза. Глаза у него оказались самыми обычными – карими, а поза выглядела вычурной и нелепой. В тюремных стенах любая поза выглядит смешно.
– Эх, там мне было почти так же весело, как на турнире Розенталя! А еще там есть…
– Постой-постой, – перебил его Сашка. – Что за турнир?
– О! Да неужели вы и про самый знаменитый турнир в Западной Миргадии ничего не слышали? Откуда вы, господа? Впрочем, это не мое дело. Там, на турнире, каждый год победитель получает уникальный меч. Розенталь, так он зовется. Есть у него какое-то волшебное свойство, но кузнец мне не рассказал, какое именно. Смешно, правда? И каждый рыцарь в Миргадии мечтает, что именно он раскроет однажды секрет меча и впишет своё имя во все летописи!
– Понятно, – сказал Сашка. – Где турнир? И когда?
– Через неделю, во дворе графского замка в городе Ляйлек. Тоже хотите посмотреть? Славное будет зрелище! Славное…
– Обязательно, – заверил его Димка.
– О! Если мы там увидимся, я вам покажу лучшие игорные дома города! Не Монте-Клара, конечно, но тоже можно оттянуться по полной! – и он с радостной улыбкой показал пассы руками, словно тасовал карточную колоду.
– А ты, братуха, мне уже начинаешь нравиться! – обрадовался Сашка. – Сыграем, трубадурище, у тебя карты есть? Гражданин Паниковский! Почто кур воруете, конвенцию нарушаете, а?
– Не всех, а только одну! И самую маленькую, – огорченно возразил Эдик. – Там и смотреть было не на что…
– Да я это так, для рифмы, не обижайся, – отмахнулся Сашка, – Карты у тебя есть, Незабудка?
– Стопэ, – сказал Димка. – Сашка, прекрати, мы уже сыграли один раз, теперь в тюрьме из-за этого сидим…
– Да что ты, как мамка моя! Не играй, да не играй! Расслабься, Димон, хуже все равно уже некуда! Уже сидим, прикинь? Так хоть развлечемся, – весело проговорил Сашка, потирая ручки и подмигивая.
– Ну так что, братуха, есть карты? – спросил он Эдика.
– Нет, к моему величайшему сожалению, – вздохнул трубадур, – моя чудесная крапл… краповая, то есть, волшебная колода карт, с прекрасными узорами, с обнаженными феечками, осталась вон у тех неучтивых солдафонов.
– Блин! – огорчился Сашка.
Но тут же вскочил и кинулся к решетке.
– Эй, бородатые! А дайте колоду на поиграть! – прокричал он жизнерадостно.
– Не положено! А ну, отрок, свали в свою конуру! – равнодушно проговорил стражник и жестко провел по решетке своей железной палкой.
Сашка еле успел убрать руки. С решетки посыпались разноцветные искры.
– Злой ты, дядя! Дубак шмойный!
– Поагитируй мне здеся еще, щенок! – зло ощерился стражник и влупил по решетке со всей дури.
Дури у него оказалось немерено.
– Успокойся ты, Хрипатый! Скучно им тама сидеть, вот и ищут приключения на свою задницу. Молодые, че?! – проворчал укоризненно пожилой стражник своему товарищу. – Давай лучше, сдавай, еще кон раскинем. Ох и забавные карты у этого трубадура! Первый раз такое непотребство в руках держу.
– Дай посмотреть, дядя! – прокричал Сашка.
– Угомонись ты, сопля зеленая! Не мешай! Карты тишину любят, – пожилой стражник нахмурился. – Будешь орать – соломы в пасть натолкаю! И жрать заставлю!
– Не расстраивайтесь, друг мой, – воскликнул внезапно трубадур из глубины узилища. – Я могу предложить вам более возвышенную, эстетически продвинутую, чудесную и доступную далеко не каждому, настоящую игру. Мне почему-то кажется, что вы сможете в неё сыграть куда лучше, чем в карты.
– Это какую? – Сашка встал в стойку, как завуч, учуявший запах табака из школьного туалета. – Что за игра?
– Игра очень легкая в своей изящной небрежности, поэтическая. Правила простые. Я исполняю балладу, потом вы исполняете. У кого лучше получится – тот победил.
– А кто будет определять победителя?
– Ну, ваших друзей мы в рефери взять не можем по понятным причинам, поэтому пусть судят вот эти трое мудрых слушателя, – он указал на стражников.
– А они смогут? Че они в лирике понимают? – засомневался Сашка.
– О! Искусство доступно всем! – выдал Эдик и задрал нос. – Я верю в возвышающую и воспитывающую силу поэтического слова!
– Ладно, можно позабавиться, – решил Сашка. – На что будем играть?
– Могу поставить на кон мою лютню, – Эдик дернул ремень на плече и оказалось, что у него за спиной под плащом висела лютня – небольшая такая гитара с овальной декой и очень широким грифом, на котором серебрились четыре двойных ряда струн. Больше похожая на балалайку из музмагаза. Дубовую, надежную, звонкую, как табуретка. Сашка понял, что перед ним профи, потому что балалайка выглядела ухоженной, как женщина, что отлично знает себе цену. А это – главное правило любого ремесла. Сам можешь быть в каком угодно непотребном состоянии, но твой инструмент должен быть ухожен и обихожен!
– Слушай, а как это? Карты отобрали, а твою балалайку – нет? – удивился Андрон.
– О, да вы, наверное, очень издалека, судари мои, раз не знаете главного местного обычая! Откуда вы – Восточная Миргадия?
– Неа, еще дальше, – подмигнул ему Сашка. – Совсем далеко. Но это секрет. А что за обычай?
– Обожаю секреты, – заинтересовался Эдик, – шепнете потом на ушко? А обычай простой и соблюдается в местных землях неукоснительно – нельзя отнимать конфетку у ребенка, лютню у трубадура, обувь у колдуна и цветок у невинной девушки!
– А, тогда понятно, – кивнул Сашка. – Вот только мне в ответ поставить нечего, всё отобрали.
– Почему же нечего? Я гляжу у вас очень интересная обувь. Удобная? Прочная?
У самого трубадура обуви как раз не было.
– Сносу нет! Это же настоящий Найк, а не какая-то китайская подделка, – соврал не моргнув Сашка и строго глянул на пацанов, чтоб не заржали. – Они вечные, даже мыть не надо, только шнурки меняй раз в пять-семь лет и всё!
– Сашка, – решил еще раз вмешаться Димка. – С обувью у них тут хреново, если ты не заметил. Будешь, блин, в лаптях шлындать, как крепостной!
– Да ладно, – подал тут голос один из стражников с длинной рыжей бородой. – До виселицы и босиком дойдёт! И давайте, пойте уже, ваганты. Давно мы турнир трубадурный не слыхали!
Димка вспомнил, как совсем недавно Андрон, удерживая этого ценителя поэтических конкурсов за бороду, бил его головой о голову другого стражника, с черной бородой. И немного удивился. Умеют, значит в этой Миргадии хорошие, крепкие шлемы делать! Сносу им нет. Вмятины поправил и дальше носи. На здоровие.
– Играем? – спросил трубадур. – Лютня против вашей обуви?
– Ладно, Эдик! Будь по-твоему. Играем! – решился все-таки Сашка, пусть и понял уже, что просто ему не будет. Но не отступать же.
Эдик взял лютню в руки, умело пробежался по струнам, и проговорил нарочито небрежно:
– Ну, давай, для разминки…
Ехали рыцари троицей веселой
По городам, полям и селам…
Голос у Эдика оказался красивый, бархатный, завораживающий. Такой тенорок в России, с легкой руки Баскова, часто зовут золотым. Но, конечно, к золоту голос никакого отношения не имеет. Манера у Эдика оказалась слащаво-напыщенной.
Такую манеру исполнения в народе зовут кобылячей, а исполнителей подобного рода метко окрестили мушиными жеребчиками.
Повествование шло о трех веселых друзьях-рыцарях, которые много пили, много ели и выполняли различные поручения своих любовниц – то сережки королевские умыкнут, то осла с драконом поженят. Песня оказалась длинной и текла, как патока в сусло, шипя и пенясь. Эдик разливался соловьем, завораживая переливами и обволакивая бархатом и дамскими духами. Теми удушливыми ароматами парфюма, которые готовы задушить любого неосторожного, случайно оказавшегося поблизости.
Стражники так и сказали.
– Вот, правильно тебя арестовали. Что за песни ты поешь? Ни уму, ни жопе, ни сердцу. И куриц воровать не умеешь, и поёшь для бабенок. Не, гавно твои песни, не для народа. Давай, отрок, твою песню теперь послушаем. Только смотри, будешь петь, как этот мыныстрел, накажем.
