Текст книги "Пацан. Воин. Маг. Сражайся или умри! (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Супрунов
Соавторы: Александр Глушков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Дура! – обиделась Юлька и отвернулась от Ленки, поджимая губы.
Губы у нее оставались все такими же, выразительными. Пухленькие, чувственные, аккуратненькие. Правда, немного обветренные, но это все равно не сильно заметно, а так красивые и все такое. Юлька и сама ни капельки не изменилась. Почти. Немного заматерела. Закалили ее невзгоды разные. Появилось в ней что-то такое, неотразимое, но сногсшибающее, как очарование. Женственность какая-то. Может быть. Сумасшедшая немного. И чувственность. Потрясающая и яркая.
Юлька, так сказать, стала более сочной и желанной. Словно хорошо отбитое мясо в правильном маринаде. Она вся – расцвела, распустила лепестки и волокна и похорошела. До невозможности.
– Сама – дура! – обиделась Ленка. – Тебе же помочь пытаюсь! Советы даю! Все делаю за тебя!
Тетки отыскали и принесли Жемчужину. И отдали ее Юльке. Пока отдавали, все время опасливо косились на хищных кошек. И с уважением поглядывали на Ленку. А Ленка злилась, потому что чувствовала себя гладильной доской с ручками, беспрерывно наглаживая то головы котяток, то шею скакуна.
– На! – Ленка сунула в руку Юльке золотую загогулистую дурынду в форме маракаса на длинной ручке и выдохнула, улыбаясь во весь рот. – Ну, в добрый путь! Царица… ёпт…
Единорог внезапно вздрогнул и очнулся от дум своих тяжких. Он повернул голову и посмотрел на Ленку, потом довернул голову и посмотрел на Юльку. А потом посмотрел на толпу беснующихся женщин перед собой и несколько раз энергично потряс головой из стороны в сторону. Словно пытаясь вытрясти из нее разные глупости. Типа – кто все эти бабы?!
– Ой, мамочка моя! – прошептала Юлька с зажмуренными глазами, которую несколько раз ощутимо подбросило, пока Единорог тряс головой и переступал передними ногами, приседая на задние копыта, как овчарка перед броском.
Юлька со всей силы сжимала свои бедра и припадала всей грудью Единорогу на шею, прижимаясь к нему всем телом, чтобы остановить сползание своего зада с крупа этой рогатой лошади.
– В Круг! – проорала высокая, костлявая и хорошо пожившая на белом свете женщина с худой отвисшей грудью и совершенно, почему-то, лысая.
– В Круг! – проорала она еще раз и обвела длинной саблей место вокруг себе.
Сабля нехорошо блеснула. Вокруг этой старухи быстро образовалось пустое пространство, отдаленно напоминающее многоугольник, вписанный в квадрат, с основанием примерно десять метров. Точнее на глаз определить было весьма непросто. Но десять метров в поперечнике в этом многоугольнике точно было.
– В Круг! – проорала женщина в третий раз. – Самозванка! Молокососка! Я – Кларисса! Царица племени мазонов! Настоящая! Вызываю тебя на бой! До смерти!
– Пха-а! – поперхнулась от неожиданности Ленка. – Пха-а, пха-а…
– Кто такая, – с трудом выдавила она из себя, обращаясь к теткам, что помогли пристроить Юлькин зад на Единорога, – бли-ин…
– Кларисса, бывшая царица и… моя мать… – торопливо стала объяснять Ленке тетка, похожая на пересушенную воблу.
– Пфф… – презрительно фыркнула Ленка. – Ладно, разберемся. Твою мать! А вы кто такие? Представьтесь! Обе!
Вобла назвала себя Клариссой. Тетка, стриженная под мальчика, Фусей. Ленка удивилась такому совпадению имен.
– И ты тоже, что ли? А чё, других имен нету, что ли? Хотя…
– Ленка… – С высоты Единорога негромко позвала Юлька. – Лен-ка-а…
– Чего тебе, Юлёк? – отвлекаясь от теток, небрежно спросила Ленка у Юльки и внимательно посмотрела на нее.
– Ленка! – обрадовалась Юлька. – А со мной статуя сейчас разговаривала. Представляешь? Я с ума схожу от всего этого! Так жалко, Ленка… я же еще совсем молодая… что теперь мне делать?
– Пфы! – презрительно фыркнула Ленка. – Эта стерва вообще у меня из башки целый день не вылезает. Беспрерывно верещит, как свистулька в руках Егорки. И нудит, как бабка моя.
«Опять все раскидала! Когда же это кончится!»
– Не твое собачье дело! – во весь голос проорала Ленка. – Пошли вы все! Хочу – кидаю, хочу – одеваю! Сама такая!!!
– Ленка, ты чего? – испуганным шепотом спросила Юлька, прижимаясь к Единорогу всем телом.
– Да-а… – задумалась на секунду Ленка, но досадливо тряхнула головой и преобразилась. – Пофиг! Лариска! Да-да, ты… Ты чего бузишь? Думаешь, кто-то с тобой нянчиться будет? Альцгеймера поймала?! Ну? Куда ты лезешь? На Единорога?! Найди себе старичка и живи спокойно. И тихо, и счастливо, и под присмотром!
– В круг! – с пеной у рта орала взбешенная Ленкой бывшая царица мазонов и размахивала саблей, как на показательных выступлениях новых казаков земли русской, крутя ею сверкающие восьмерки и в воздухе рисуя гудящие, сливающиеся друг с другом круги.
– Пфы… Где твой Единорог, старая ты дура?
– Мне он не нужен! У меня есть перетертый рог и Казлик!
– Ну и натрись этим порошком! Вместе с Казликом! Может поумнеешь!
Ленка оглядела столпившихся вокруг вооруженных до зубов женщин и цыкнула зубом.
– Единорог, – проорала Ленка, – это молодость, красота и здоровье! Кто был не в курсе, тот теперь в курсе. А ну!!! Кто хочет быть красивой и молодой – шаг вперед! А кто хочет быть здоров – закаляйся! Делай зарядку! Повторяй за мной! И… ра-аз!
Ленка расставила ноги на ширину своих плеч и сделала наклон вправо. Выпрямилась и с криком «два!» сделала наклон влево. И снова выпрямилась. Статуя выдала из своего нутра ритмичную, бодрую и живенькую музыку. Несколько женщин неуверенно стали повторять за Ленкой ее движения. Постепенно таких женщин становилось все больше. Музыка звучала все громче, и к уже делающим гимнастику подключалось все большее количество ничем пока не занятых женщин. Не прошло и половины минуты, как вся эта разношерстная толпа воительниц выполняла упражнение за упражнением. Размахивала руками, приседала, качала пресс, делала махи ногами.
– В Круг! В Круг! – надрывалась разъяренная старуха, но ее никто не слушал и не слышал.
Юлька хохотала, как ненормальная. Целовала Единорога в пробор между ушами и ржала, как лошадь. Трясла загогулиной и Жемчужиной, как маракасами, подстраиваясь под ритм и звучание музыки. Напевала в стиле – пам-пам и изображала из себя барабанщика перед ударной установкой. И даже стукнула Единорога по рогу своими импровизированными палочками-погремушками-маракасами.
И Единорог не выдержал – чихнул. Громко. С его рога в этот момент слетела синеватая молния и ударила в то место, где бесновалась бывшая Царица. Круг превратился в одно жидкое грязевое болото. Кларисса провалилась в это месиво почти по пояс. От неожиданности она выпустила из рук саблю и та – утонула.
Ленка кивком головы подозвала к себе Клариссу, дочь Клариссы, и сказала ей:
– Давай, Лорка. Твой выход. Иди, объясни своей матери, что лучше быть советницей у нашей Юльки, чем идиоткой-царицей, над которой все смеются. И Лорка! Не вздумай убить твою мать! Помоги ей вылезти из этой лужи. И веди сюда! Поняла?!
Высушенная Вобла задумчиво кивнула головой и решительно двинулась на выручку барахтающейся в грязи, перемазавшейся в ней с ног до головы бывшей царице племени мазонов.
Юлькино Царство
Ленка задумчиво постукивала ноготочком указательного пальца правой руки по своим жемчужным ровным зубкам, наблюдая за барахтающимися в грязи женщинами-воблами. Одной – старой, второй – совсем уже древней. Вокруг этой грязевой ямы собралась большая толпа хохучущих женщин, которые издевались над бывшей царицей и ее дочкой, как только могли. Комментируя и злословя. Зрелище Ленке не нравилось от слова совсем, но какое-то время она еще терпела. Нужно было проучить кое-кого. Чтоб неповадно было! Но…
– Фуся! Найди веревку и организуй там спасение царских советниц, – приказала она женщине, успешно маскирующейся под мальчика.
Та озадачено посмотрела на Ленку, потом оглянулась вокруг себя и пожала плечами.
– Фуся! Я что-то неясно сказала?
– Где я тебе веревку найду? – проворчала Фуся. – Сами вылезут…
– Фуся?! Ты советницей хочешь быть? – Фуся торопливо и обрадованно закивала.
– Хочешь… – удовлетворенно проговорила Ленка. – Тогда… какого хрена, Фуся, ты до сих пор здесь стоишь и на мой мозг давишь своим присутствием?
Новоиспеченная царская советница сорвалась с места и быстро организовала среди своих сторонниц всеобъемлющие поиски длинной веревки. Веревку нашли быстро. Точнее несколько коротких веревок, которые быстро связали между собой и забросили в грязевую яму. С третьей попытки на эту удочку поймали старшую воблу. И вытащили ее. А потом дружно ловили другую советницу. Пусть и не сразу, но и ее удалось вытащить. Слегка отскоблив, советниц привели к Ленке. Она посмотрела на них и демонстративно сплюнула через левое плечо три раза.
– Лорка! – обратилась Ленка к бывшей царице. – Вот что ты за человек?! Ты же видела, что мы под благословением Богини Греи! Видела же?!
– У мазонов – своя Богиня. И это – не Грея! Это – Зада! – подняла голову Кларисса и с вызовом посмотрела на Ленку.
– Фу, блин… Вы бы еще глистам поклоняться стали! Грея – Богиня Любви, Здоровья и Семейного Счастья!
Неизвестно почему, но Ленкин голос обрел небывалую мощь и буквально давил на уши этой своей мощью. Но тут она закашлялась и после того, как откашлялась, продолжила говорить с советницами своим обычным голосом, только самую малость с бархатной хрипотцой.
– А Зада эта ваша кто? Что у нее есть, кроме зада? И разработанного вашими стараниями передка…
– Не смей так говорить о нашей Богине! Она мне обещала, что я останусь Царицей мазонов! И я уверена, что все так и будет! – гордо и с немалым пафосом выкрикнула Кларисса.
Голос у нее оказался хриплый, клокочущий. К тому же, под конец своей речи, голос подвел Клариссу, и она дала «высоко взлетевшего петуха».
– Ну ты и дура, Лорка! Кто же верит на слово богам? Или мужчинам… Ахах! А тем более таким шалавам, на которых пробы ставить некуда! – Ленка весело и непринужденно рассмеялась.
Тут же она стремительно развернулась к Лорке номер два и требовательно спросила у нее, демонстративно тыкнув в ее сторону указательным пальцем.
– А тебе чего насвистела эта божественная задница?
– Что я буду Царицей мазонов… – покаянно опустив голову вниз, проговорила Лорка Второй Номер. И тяжело вздохнула.
– Еще одна дурочка с переулочка…
– Зада – Богиня Войны, Ненависти и Раздора! – Вступила в дискуссию Иттаэль, как-то незаметно подкравшись к честной компании начальствующих мазонов со своим веским мнением.
Ее ровный, не интонированный голос на всех произвел удручающее впечатление безусловной правдивости и тоскливой обреченности. Безжизненный, как сама Смерть. С толстой русой косой за плечами.
– Что и требовалось доказать! – радостно заявила Ленка. – Дуры! Обе! Эта ваша Зада хотела, чтобы вы друг друга поубивали нафиг! А Царицей бы сделала, вон, Фусю! Сто пудов она ей тоже обещала настоящего принца и всё царство в придачу! Обещала? – Ленка требовательно уставилась на советницу Фусю.
Остальные советницы с удивлением и возмущением посмотрели на нее же. Фуся деланно равнодушно пожала плечами и кивнула, как ни в чем не бывало, молча.
– Так, советницы! Дочери, матери и Фуси! Вон там – статуя нормальной Богини Греи. Идите и без ее благословения обратно не возвращайтесь! Что стоим, кого ждем? Бегом, я сказала! За любовью и счастьем… дуры… – последнее слово Ленка произносила в полголоса и в спины советницам.
Юлька успела уснуть на Единороге, обвив его шею руками и пристроив свою голову между его ушей. Во сне Юлька счастливо улыбалась. В эти моменты ее объятия становились крепче. От чего Единорог, стоявший не шелохнувшись, как статуи в парке вокруг фонтана, оскаливал в недовольной гримасе зубы и бешено размахивал хвостом. Под передними копытами Единорога валялись большая черная жемчужина и странная загогулина из чистого золота. Чуть в стороне от него спал сном праведников весь прайд пятнисто-полосатых голукошей.
Ленка внимательно посмотрела на подругу, досадливо поморщилась и негромко себе под нос пробурчала:
– Еще одна… блондинка, блин… а я – обезьянка, блин… а вон – каштаны и каштанки. И блины с горчицей, блин.
Она нахмурилась, покачала неодобрительно головой и негромко крикнула в сторону вооруженной, но дезорганизованной произошедшими у них на глазах событиями толпы:
– Командиры отрядов – ко мне!
Безгривая взрослая голукоша лениво подняла голову, зевнула, мягко и грациозно поднялась на пушистые лапы и пошла к Ленке, аккуратно перешагивая спящих котят и массивное тело гривастого Коши. Все движения этой кошки были неторопливы, но чувствовалось, что все эта неторопливость – одна только видимость. Толпа затаила дыхание. Кошка подошла к Ленке и потерлась головой об ее руку. Толпа выдохнула. Ленка сурово сдвинула брови, оглядела всю толпу и притопнула ногой.
– Командиры, блин, отрядов… я кому сказала! – сердито и негромко сказала Ленка.
Голукоша сердито рыкнула в ту же сторону. Длинно, раскатисто, протяжно. Призывно и с угрозой. Толпа немного зашевелилась. Из ее недр стали выскакивать короткостриженные тетки со строгим выражением лиц. Что-то сердито говорили своим подчиненным и бегом мчались к Ленке. По мере того, как из толпы выскакивали все новые сердитые тетки, толпа превращалась в более-менее организованное войско, выстраиваясь в колонны и собираясь в отряды серьезных бойцов.
Ленкина бабушка была права – пороть нужно смолоду.
– Так! – зловеще сказала Ленка, оглядев теток-командирш.
Кошка улыбнулась и угрожающе оскалила пасть на секунду. Ленка ее машинально погладила и снова сказала сакральное слово из своего лексикона:
– Так! Построить отряды, установить очередность и принести присягу на верность! Нашей спящей царевне… Блин… И чтоб… – в этот момент Юлька, не просыпаясь, заливисто рассмеялась.
Ленка торопливо приложила пальчик к губам и прошипела, – тшшш, тихо мне тут!
Серьезные тетки, все вместе, дружно, кивнули и разбежались по своим отрядам. Минут через пятнадцать к Ленке вернулись советницы. И стали наблюдать за воительницами, приносящими присягу спящей царице. Беззвучную присягу. Воительницы были без оружия и шли босыми, чтобы не шуметь и не будить спящую белоголовую девушку.
Подходили на расстояние трех шагов до Единорога с Юлькой, активно шевелили губами, скрипели кожаными ремешками, прикладывали обе руки к левой груди и, беззвучно печатая шаг, удалялись обратно. Едва прошел последний отряд, Ленка собрала своих советниц и двинулась в том же направлении. Она молча прошла мимо каждого отряда.
Где-то в середине этого строя Ленка услышала, как чей-то негромкий голос из задних рядов произнес:
– Лучше бы эту кралю царицей сделали…
Ленка остановилась и громко отчеканила. Так, чтобы всем было слышно.
– Царица спит! И слушает Богиню! А советница исполняет пожелания Царицы, которая знает, что сейчас нужно народу! Поэтому голова Царицы должна быть светлой, гмм, а у советницы голова должна быть умной. А у командиров – справедливой. Тогда… будет правильный порядок. И каждая женщина будет знать, что и когда ей делать. И будет радостной и всем довольной. Понятно?!
Послушав немного тишину, Ленка нахмурила брови и еще раз спросила:
– Понятно?! Не слышу!
Из строя стали раздаваться выкрики. Кричали кто во что горазд и вразнобой. Ленка обернулась к своим спутницам и удивилась, явно напоказ:
– Это, блядь, не армия, а хор нанайских мальчиков! Наведите порядок, со-вет-ни-цы!
Смешки и выкрики с мест прекратились, как по волшебству. Советницы пробежали вдоль строя и вернулись. Командиры отрядов что-то негромко поорали и немного помахали руками.
– В последний раз спрашиваю… – громко и четко произнесла Ленка, – понятно?!
Весь строй, как один единый организм слитно выдохнул.
– Ху-у!
– Другое дело… – удовлетворенно сказала Ленка и повернулась к советницам царицы. – Так! Организуйте перевозку статуи и царских вещей. Лично отвечаете за сохранность! Если хоть одна цацка царская пропадет…ну, вы знаете. И, давайте уже выдвигаться к родным пенатам. Да, и отправьте кого-нибудь вперед. Из тех, кто пошустрей, чтобы радостную встречу нашей царице приготовили. И стол накрыли. А то я, когда голодная, могу и в жабу превратить. Любого могу… А вы знаете, какие вкусные у жабы лапки? Чуть на костре поджарить и объедение. Ммм… Очень вкусно. Пробовали, нет? Ничего, еще попробуете.
Назвать это городом язык бы не повернулся даже у самого прожженного коммивояжера. Низенькие, максимум трехэтажные, строения из плохо обожженной глины, разбросанные как попало по большому пустырю. Вялая речка, текущая по руслу, проложенному природой. Несколько прудов, вокруг которых чахли растительные организмы разных видов и форм. Загоны для скота и стога давно заготовленного сена.
После утомительного шестичасового перехода Ленка готова была, как акула, рвать и метать. И тот факт, что пришлось ехать на козле, пусть и на гигантском, с зашибенными рогами, Ленку как-то не успокаивал. А тут еще и такое гэ вместо цивилизации и нормальных условия для проживания.
Чем они здесь вообще занимались все то время, пока Ленки у них не было?
– Казлы, – прокомментировала увиденное Ленка, – вАнючие!
– И чё это за хрень? – она повернулась в скрипучем седле и строго посмотрела на советниц.
Советницы, все три штуки, ехали на таких же козлах, рядом с Ленкой, и оказались не в курсе того, что именно не так и чем в данном случае недовольна госпожа старшая советница царицы.
– Блядь! Кто так строит? И чем это строили? И зачем это вообще построили? На-хе-ра? Можете мне объяснить?
Советницы промолчали и на этот раз. А чего говорить? Нормально все.
Бабьи войска медленно втягивались в столицу мазонов, поднимая в воздух густую и жирную пыль. Солнце палило немилосердно и со всем старанием подогревало плотный настоявшийся воздух. Немногочисленные местные жители встречали доблестных воительниц довольно равнодушно, лениво перебрасывались словами со своими знакомыми и удивленно покачивали головами. Из загонов выглядывали любопытные головы парнокопытных и парноконечных. Последних было немного.
– А где ваши мужчины? – спросила Ленка у советниц.
– Так где им еще быть? В яслях и краалях! – с немалой гордостью и весьма напыщенно высказалась советница Кларисса.
Та, что совсем недавно еще была царицей. Ленка недоверчиво покосилась на нее и тяжело вздохнула.
– Пипец просто какой-то… за что мне такое счастье?! Дура на дуре…
Последний отряд входил в это большое село с некоторой торжественностью. Высокие, почти двухметровые, девахи несли на своих покатых плечах ослепительно белую статую Богини Греи. Перед ними вышагивала бесстрастная Иттаэль. А за ними следовали навьюченные царскими шмотками ездовые козлы. А за этим греко-римским цирком гордо вышагивал Белый Единорог с Юлькой, верхом на нем, и дымчатыми пятнистыми кошками, следующими немного в стороне.
Юлька страдальчески морщилась при каждом шаге своего скакуна и ехала, опустив голову, время от времени шумно вздыхая. Появление статуи, а больше, конечно же, явление светлого Единорога народу мазонов произвело все-таки определенное впечатление. Народу на пыльной улочке явно прибавилось, и весь этот народ стал активно между собой шушукаться.
Ленка страдала, рассматривая неказистые халупы и разваливающиеся мазанки и искоса хмуро посматривая на обрадованных бесплатным представлением жительниц этих самых халуп и мазанок. Так вся эта кавалькада и проехала до центральной площади. Здесь Иттаэль решительно двинулась в трехэтажное и почти круглое строение, единственное во всем городе сделанное из камня, а не из глины. А Ленка огляделась.
– На лабутенах… и на воняющих казлах… на лабутенах… – негромко напевала она, разглядывая длинные двухэтажные сараи, обступившие площадь со всех сторон, и пыльные, посеревшие лица воительниц.
– На лабу…
Жрица Богини Греи вошла в каменное здание, и там громыхнуло так, что вся площадь подпрыгнула, а саму Иттаэль выплюнуло через распахнутые широкие двери на улицу. Приземлилась она удачно, несколько раз перекувыркнувшись в воздухе, упала на четыре мосла. Так и застыла в позе пятнистой серо-зеленой жабы, мотая головой и отплевываясь.
– Вот же… – процедила сквозь зубы Ленка и легко спрыгнула с ездового козла на землю.
Она подошла к Юльке и погладила Единорога по морде его удивленного лица.
– Ленка, – жалобно произнесла Юлька, кривя рот в болезненной гримаске, – помоги мне слезть с Единорога. По-жа-луй-ста.
Ленка цыкнула зубом, придирчиво оглядела царицу мазонов и помогла той спуститься на грешную землю. Юлька встала возле Единорога нараскоряку и закачалась, как тростиночка на ветру. По ее лицу текли слезы, оставляя грязные разводы на белой коже. Длинные чудные волосы сбились в грязный и пыльный колтун. Юльку потряхивало крупной дрожью, как норовистую кобылу после быстрой скачки.
– Что с тобой? – спросила Ленка, рассматривая вход в каменное здание.
– Ноги натерла. Больно…
– А ну, покажь! – потребовала главная советница. – Где у тебя вавочка?
Юлька задрала юбку и вывернула ногу, показывая натертую и воспаленную кожу на внутренней поверхности бедра. Пятно было багрового цвета и огромного размера.
– Ахренеть! – высказалась о наболевшем Ленка. – Ты чего молчала, Юль? Совсем что ли? Как эти…
Рядом послышались сокрушенные и немного злорадные охи и ахи царских советниц, неотступно следующих за Ленкой.
– А вы куда смотрели? – зло спросила она. – Почему за всем я одна должна следить? Вы, в таком случае, на что? Поувольняю всех дур без выходного пособия! Кизяк в степи собирать будете! А не советы царице давать!
Вот тут советницы засуетились. Стали команды раздавать. И первожрицу Греи отряхнули от пыли и подняли. Тут же нашлось и походное кресло для Царицы. И ранозаживляющая мазь. И лекарша. Но, как только Ленка увидела горящие глаза этой лекарши, так сразу пренебрежительно хмыкнула и забрала банку с вонючей мазью из ее рук.
Ибо нефиг аптекарскую морду царским телом баловать.
И сама обмазала царские бедра белокурой царицы мазонов. А затем решительно поднялась, обняла за шею Единорога и пошла вместе с ним в здание, из которого только что выкинули первожрицу.
Зада оказалась широкобедрой и полногрудой белокурой бестией со злой мордой и многообещающей язвительной улыбкой на губах. Ленка вместе с Единорогом подошла к статуе, обошла ее с тыла и покровительственно похлопала эту статую по заду.
– Толстовата ты для Богини Войны, – высказалась Ленка, внимательно осмотрев фигуру, сделанную из красноватого в черных прожилках камня, – нажрала жабью жопу, поперек себя шире. Так хорошие девочки – не поступают. Пора тебе на диету садиться… А мы тебе сейчас поможем.
– Единорожек, хороший ты мой, ткни эту толстуху в зад своим рожиком! Ты же можешь?! Ткни, а? А я тебя за это – поцелую! Вот так поцелую, и вот так еще поцелую. И вот так…
После того, как Ленка зацеловала Единорога во все доступные ей места, он явно поплыл. Ленка подвела его ближе к статуе и дождалась, когда Единорог мотанет головушкой своей, прочищая мозги.
От удара рогом под зад статуя Зады взлетела с постамента, аки птичка небесная, и медленно заваливаясь вниз головой, упала на отполированный камень. И рассыпалась в мелкую красноватую пыль.
Пыли было много. И была она злой и кусачей. Лезла во все щели. И поэтому Единорог чихнул, не удержался. И это было громко. И очень поучительно. И похоже на вакуумный взрыв в замкнутом пространстве мукомольного комбината.
Чуть отдышавшись и немного придя в себя, Ленка вывалилась из дверей пустого храма. Оглядела площадь мутными глазами и выдавила из себя, обращаясь к девахам с гвардейскими параметрами роста и силы:
– Заносите…
Потом были разные церемонии и торжественный обед, переходящий в торжественный ужин. Во Дворце, прямо в парадном зале, расставили столы и скамейки. И тут же набежали женщины, чтобы пожрать на халяву.
– Как нужно поработать, так никого нет, а как пожрать… – думала Ленка, накачиваясь молодым терпким вином с привкусом малины и послевкусием клубники.
– Лен, а мне что, теперь придется спать в этом сарае? Что-то я себе иначе представляла Королевский Дворец. Как-то оно… неказисто…и не богато… Не эстетично! – заявила умытая и причесанная в честь праздничка Юлька.
– Ну, что ты, Юлечка. – стала объяснять очевидные для нее вещи чуть захмелевшая подруга. – Жить тебе здесь совсем не обязательно. Что ты?! И спать ты будешь совсем в другом сарае. Во-он в том…
Ленка махнула в сторону казарм. Все равно сквозь стенки ничего не видно. Так какая разница, куда махать?
– А этот сарай – только для особо торжественных церемоний. Ну, там, послов послать, принять, прогнать, укакашить. Или суд справедливый какой совершить. Кого на каторгу отправить, кого в яму к диким зверям, а кого и… того.
– Чего того? – Возмутилась Юля. – Офигела совсем, что ли? Не хочу я никого судить! И не хочу жить в этом сарае! И ничего мне – не надо! Не хочу я быть царицей! Надоело мне!
– А кем ты хочешь быть, Юлёк? – подперев подбородок рукой, с философским пофигизмом в голосе спросила Ленка. – Владычицей Морскою хочешь? Так ведь нет здесь моря. Совсем нет. Я – искала уже. А вот степь – есть, и леса – валом. Местами, правда, кое-где. Орков разных, тоже, хватает. Баб этих озабоченных выше крыши, а моря нет… Ну.
– Как это нет? – удивилась Юлька. – А что тут, вообще, есть-то? А я хочу, чтоб было! Отправь кого-нибудь, пусть поищут. И пусть найдут! Где я солнечные ванны принимать буду?!
– От же беда! Откуда не ждали! – запричитала по-скоморошьи Ленка. – Негде тебе, горемычной, да?! Жемчужинку свою покатать в одиночестве. А хочется. Да? И чтоб никто не подсматривал! Да?! Так и быть, царица очей и владычица Единорогов, мать наша! Отправлю я пару отрядов на розыски. Как скажешь, краса ты наша колхозная, ненаглядная… Как скажешь…
Ленку немного развезло, и она пьяно икнула.
– И-ик! А че у тебя, Юлек, морда не накрашена?! Ты когда в последний раз умывалась, мымра? Ванну она принимать желает! Счаз! Потерпишь, не переломишься!
– Ленка, ну, а как здесь жить?! Элементарной же расчески нет! Что это за жизнь, без ванны? Здесь же жарко! Очень… – обиженно стала объяснять подруге Юлька, что так жить – нельзя. – Если честно, я бы из ванны вообще бы не вылезала. Слушай, а давай убежим отсюда твоим порталом. А? Ну, не нравится мне здесь! Боюсь я их! Баб этих…
– Терпи, Юлька. Отправим всех на войну, тогда и подпалим этот клоповник. С удовольствием! Блядь! Хоть погреемся! А потом – свалим! А пока – терпи. Ты же – женщина! Женщина должна уметь… Перетерпеть, а потом как дать… По яйкам… ммм… Короче, Царица! Терпи!!! Я же терплю?!
С последними словами Ленка уронила голову в тарелку с кусками вареной козлятины и, счастливо вздохнув, наконец, расслабилась и стала проваливаться в сон.
В этот момент двери с протяжным скрипом распахнулись, и в парадный зал ворвалась чумазая амазонка с выпученными глазами. С её кожаных доспехов сыпались пыль и песок.
– Тревога! – заорала она с порога во весь голос. – Махамаки напали! Сожгли две деревни! Идут сюда! Их больше двадцати тысяч!
