Текст книги "Записки командующего-десантника"

Автор книги: Дмитрий Сухоруков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Еще более странным показалось то, что в начале мая штаб ВДВ получил директиву генштаба о расформировании 105-й воздушно-десантной дивизии, вместо нее в Фергане надо было оставить, сформировав, отдельный парашютно-десантный полк, но значительно большего состава, чем обычный. Остальной личный состав дивизии обращался на восполнение некомплекта в других соединениях ВДВ.

Неверность данного решения генштаба стала очевидна, когда в конце года встал вопрос о вводе наших войск в Афганистан. Ведь 105-я воздушно-де-

107

сантная дивизия находилась на территории Туркестанского военного округа, и ей потребовалось бы не более полутора-двух часов, чтобы оказаться в Афганистане, да и вопросы тылового обеспечения решались бы проще и оперативнее.

Я должен признать и свою вину, не настоял на том, чтобы не расформировывать дивизию, но это стало очевидным позже, а тогда я и не предполагал, что мы будем в Афганистане. Да, наверное, в первой половине года и в руководстве страны, и в Министерстве обороны не предполагали, что потребуется экстренный ввод наших войск в Афганистан.

В августе по согласованию с Афганской стороной один батальон из Ферганы был переброшен самолетами на аэродром Баграм для охраны нескольких советских транспортных самолетов, которые уже базировались там. Этот батальон затем в декабре сыграл решающую роль в обеспечении высадки десантников, блокировав подразделения охраны, зенитные батареи, осуществлявшие противовоздушную оборону аэродрома, а также предотвратив несанкционированный взлет афганских самолетов и вертолетов.

В середине декабря 1979 года на базе одного из полков 103-й воздушно-десантной дивизии, дислоцированной в Витебске, в учебном центре дивизии, в Боровухе (Белоруссия), проводился сбор командного состава ВДВ. Поздно вечером, я уже был в гостинице, позвонил начальник Генерального штаба и приказал на следующий день мне быть в Москве. Я поручил продолжать сборы своему заместителю генерал-лейтенанту Курочкину и утром улетел в Москву. По телефону доложил Огаркову о прибытии. Он подтвердил необходимость моего присутствия в штабе и велел ждать вызова к нему.

Где– то около 19.00 часов позвонил его помощник и передал, чтобы я прибыл в генштаб с картой дислокации 103-й воздушно-десантной дивизии.

В приемной начальника генштаба ожидал вызова начальник штаба Военно-транспортной авиации, в кабинете Огаркова находился начальник главно-

108

го оперативного управления генштаба генерал-полковник Валентин Иванович Варенников.

Заслушав наши доклады, маршал Огарков спросил, сколько надо времени, чтобы части дивизии вышли, а авиация сосредоточилась на аэродромах взлета? Я ответил, что исходя из расстояния до дальних аэродромов, – порядка 10-12 часов.

На наш вопрос, каковы задачи и способ десантирования, был ответ: «Когда будет необходимо, вам все будет сказано».

Я понял, что мой вопрос был неуместен. Уходя, спросил разрешения привести дивизию в повышенную готовность с утра. Разрешение получил.

Ночью штабы воздушно-десантных войск и военно-транспортной авиации уточняли расчеты на десантирование, маршруты выдвижения частей, порядок сосредоточения авиации на аэродромах. В 6.00 15 декабря 1979 года 103-я воздушно-десантная дивизия получила из штаба ВДВ сигнал на приведение частей в повышенную боевую готовность.

Для всех нас десантников и летчиков военно-транспортной авиации самый больной вопрос был о способе десантирования: парашютный или посадочный?

Мы догадывались, что речь шла об Афганистане, но какие там условия, к чему быть готовым, – нам это было неизвестно. После долгих колебаний и совещания с начальником штаба генералом П. Ф. Павленко, начальником оперативного отдела генералом Н. Д. Мушенковым и полковником В. Н. Беляевым было принято решение: в каждом полку иметь головной батальон готовым к десантированию парашютным способом для захвата аэродромов, остальные – посадочным способом. Для этого надо было демонтировать средства десантирования, установленные на боевой технике и заложить их на склады.

Ночью я позвонил в Боровуху и приказал генералам К. Я. Курочкину и В. Н. Костылеву сборы прекратить, командиров отправить в свои части, самим оставаться в дивизии и быть готовыми оказать помощь частям в выполнении ими задач, которые они получат.

109

В 17.00 в тот же день по указанию Генерального штаба в дивизии была объявлена «боевая тревога». Все пришло в движение. Начался марш частей в районы ожидания. Из Витебска и Боровухи шли полки: на ближние аэродромы – своим ходом, а на дальние – грузились в эшелоны и перевозились по железной дороге. К моменту подъема дивизии по тревоге, железнодорожные эшелоны под технику уже стояли наготове на станциях. В этом виделась организующая роль генштаба. Штаб ВДВ крепко держал руку на пульте управления выдвижением частей дивизии, каждый час было известно, кто где находится.

В это же время был поднят и 345-й отдельный парашютно-десантный полк, дислоцированный в Фергане. Аэродром был на окраине Ферганы, поэтому я разрешил полку находиться в городке и ждать команды на посадку в самолеты. Районы ожидания других частей находились в 6-10 километрах от аэродромов.

Советская военная мысль учла уроки начала Великой Отечественной войны, когда немецкая авиация нанесла серьезное поражение нашим самолетам на аэродромах. В памяти также еще были свежи действия японской авиации при ударе на Перл-Харбор, главную военно-морскую базу Тихоокеанского флота США на Гавайских островах. 7 декабря 1941 года японские ВВС внезапным ударом нанесли огромный урон Флоту и ВВС США, в первый же день было уничтожено 272 самолета.

Конечно, мы не думали, что в 1979 году кто-то осмелится нанести удар по нашим аэродромам. Тем не менее части дивизии вышли в те районы ожидания, которые им были определены по плану.

Пять– шесть дней десантники находились в районах ожидания. Уточнялись маршруты выдвижения к аэродромам, расчеты для посадки в самолеты, пополнялись материальные запасы, личному составу были подвезены валенки и теплые куртки вместо шинелей, то есть шла нормальная подготовка к предстоящим действиям, правда не до конца было ясно, каким. Никакой задачи никому не ставилось,

110

хотя практически все догадывались, к чему быть готовыми.

Определенная сложность состояла в том, что в дивизию в конце ноября – в декабре пришло молодое пополнение, вместо уволенных в запас солдат и сержантов. Новобранцы даже не успели принять присягу и принимали ее в районах ожидания, а ведь они составляли четвертую часть списочного состава. Срочно были организованы занятия с ними там же в лесу. Старослужащие солдаты взяли под свою опеку новобранцев, вот здесь уже не было никакой «дедовщины», а наоборот, «деды» учили «салажат» как уберечься от пуль и поразить противника. Все, что было негативного по отношению к молодым солдатам на зимних квартирах, ушло в сторону. В первые дни боевых действий в Афганистане в дивизии не погиб ни один молодой солдат, старослужащие просто прикрывали их и на себя принимали огонь мятежников. Вот вам и «дедовщина», о которой так много трубили все средства пропаганды, показывая неприглядные стороны Вооруженных Сил.

На седьмой день пребывания в районах ожидания Генштаб дал команду на взлет. В генштабе была отработана карта посадки самолетов военно-транспортной авиации на аэродромы подскока в Казахстане и Узбекистане. Главком ВВС Главный маршал авиации П. С. Кутахов отдал соответствующие распоряжения командующим ВВС округов. На аэродромах подскока десантникам были подготовлены полевые кухни, а кое-где и стационарные, предоставлялись все аэродромные помещения для обогрева личного состава.

Директивы генштаба и указания главкома ВВС выполнялись безукоризненно. Авиационные начальники аэродромов делали все возможное, чтобы создать нормальные условия пребывания десантников и летчиков военно-транспортной авиации на аэродромах. Дивизия уже четвертые сутки находилась там. Боевой задачи все нет. Приказано ждать!

С разрешения начальника генштаба в Кабул была отправлена небольшая оперативная группа Воздуш-

111

но– десантных войск во главе с генерал-лейтенантом Н. Н. Гуськовым. Генералу Курочкину была поставлена задача, оставаясь в Витебске, организовать охрану военных городков и оставшегося имущества, генералу В. Н. Костылеву -лететь с командиром дивизии.

Обстановка в начале 1979 года в Афганистане с каждым днем становилась все более взрывоопасной.

Генерал– лейтенант Горелов Лев Николаевич (десантник, бывший командир 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, в 1968 году вместе со своими подчиненными, принимавший участие во вводе войск в Чехословакию) в 1979 году был главным военным советником в Афганистане. В связи со сложившейся обстановкой в Афганистане, хорошо зная положение дел в Вооруженных силах республики, настроение высшего военного руководства и младших офицеров, неоднократно письменно и устно обращался к советскому послу в Афганистане А. М. Пузанову с информацией, что военные просят помощи от Советского Союза. Во время визитов в нашу страну руководителями Афганистана руководству Советского Союза Л. И. Брежневу, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинову и другим высказывались просьбы о помощи. Понятно было, что афганские лидеры сами не могут по-настоящему влиять на ход событий в республике и, более того, не знают, как это сделать. Поэтому они хотели бы напрямую втянуть Советский Союз в решение своих внутренних и внешних проблем.

В марте 1979 года в городе Герат вспыхнул антиправительственный мятеж. Организатором его стали офицеры дислоцированной там пехотной дивизии. Возглавил этот мятеж капитан Туран Исмаил, командир артиллерийской батареи артиллерийского полка пехотной дивизии. Впоследствии Туран Исмаил возглавит и объединит всех моджахедов провинции Герат. Мятеж был подавлен верными правительству войсками.

С бандами моджахедов до конца афганской войны постоянно приходилось вести боевые действия частям мотострелковой дивизии (командир дивизии

112

генерал– майор А. В. Учкин), расположенной в городе Шинданде (в 60 км от Герата), частям пехотной дивизии вооруженных сил Афганистана (в 1987 году дивизия была развернута во 2-й армейский корпус) под командованием полковника Али Акбара и военным отрядам местного племени под командованием полковника (позже генерала) Фазыл Ахмата и двух братьев Арефа (старший) и Асефа. Как правило, все афганские военные части и отряды вели боевые действия в провинции Герат или других провинциях только совместно с частями мотострелковой дивизии генерала Учкина.

В связи с событиями в Афганистане, неясностью обстановки, министр обороны СССР Д. Ф. Устинов приказал провести ряд мероприятий, направленных на повышение боевой готовности войск Туркестанского военного округа и части сил Среднеазиатского военного округа.

Как сейчас стало известно, в середине марта 1979 года ситуация, которая к тому времени сложилась в Афганистане, и просьба руководства республики ввести советские войска, обсуждались на заседании Политбюро ЦК КПСС.

Сегодня я могу сказать, что обсуждение этого крайне тяжелого вопроса проходило в обстановке резких заявлений о несогласии с вводом войск в Афганистан Ю. В. Андропова, председателя КГБ. Он сказал: «Я, товарищи, внимательно подумал над этим вопросом и пришел к выводу, что нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан…

Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации. О какой ситуации может идти речь в Афганистане – там нет такой ситуации. Поэтому я считаю, что мы можем удержать революцию… только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас. Мы не можем пойти на такой риск».

Его поддержали члены Политбюро А. П. Кириленко, К. У. Черненко и А. А. Громыко. С ними согласился и Л. И. Брежнев.

113

Но обстановка в Афганистане, по сути, вышла из-под контроля. Вспыхнули вооруженные мятежи в Ферахе, Баглане и других городах. В армии начались репрессии против офицеров.

В мае 1979 года в СССР был сформирован батальон специального назначения из лиц коренных национальностей Среднеазиатских республик. Его укомплектовывали боевой техникой и вооружением. Потом этот батальон совместно с подразделениями КГБ принимал участие в отстранении от власти X. Амина, с приходом которого обстановка в Афганистане резко ухудшилась. Народ уже не верил тем, кто управлял страной. Недовольство искусственно подогревалось враждебными режиму НДПА силами из США, Пакистана и других стран.

Моджахеды контролировали и удерживали более 80 % территории республики. Правительство X. Амина смогло удержать власть только в центральных провинциях: Кабуле, Кундузе и Баглане.

Руководство СССР искало пути разрешения тех проблем, которые возникли к октябрю 1979 года на территории Афганистана.

Много было неясностей в докладах, поступавших от наших советников в Кабуле.

В середине декабря 1979 года я получил приказ подготовить группу офицеров ВДВ, которые должны были вылететь в Кабул. Я поручил возглавить группу десантников своему заместителю по воздушно-десантной подготовке генерал-лейтенанту Н. Н. Гуськову

Руководство СССР беспокоила та политика, которую проводил Амин и его правительство. Мы не могли согласиться с тем, что Амин, провозглашая социалистические лозунги, в то же время смотрел на Запад, начал кампанию репрессий против всех, кто не был согласен с его политикой, особенно в НДПА и армии.

В ноябре 1979 года в Москву привезли одного из лидеров партии «Парчам» Б. Кармаля, который обещал, что в случае прихода его к власти в Афганистане будет покончено с войной внутри страны, установится мир и южные рубежи СССР будут надежно прикрываться дружественной страной.

114

В декабре на совещании у Л. И. Брежнева, на котором присутствовали А. А. Громыко, М. А. Суслов, Д. Ф. Устинов и Ю. В. Андропов, было принято решение о вводе небольшого количества Советских войск в Афганистан.

Генштаб, во главе с Н. В. Огарковым, его заместителем В. И. Варенниковым и Главкомом Сухопутных войск И. Т. Павловским до последнего были против ввода войск и только получив приказ, выполнили его.

Меня учили: если принято решение, то его всегда надо доводить до конца. История всегда подтверждает правило: в войну не играют, уж если воюешь, то воюй всем, что у тебя есть.

Соединения и части Вооруженных Сил приводились в готовность к вводу в Афганистан после устных указаний министра обороны и начальника генштаба.

Утром 24 декабря меня вызвали на совещание к министру обороны Д. Ф. Устинову. На совещание прибыли заместители министра обороны, главнокомандующие видами Вооруженных Сил, начальники главных управлений. Министр обороны объявил о решении руководства страны ввести войска в Афганистан и отдал мне приказ ввести в Афганистан одну воздушно-десантную дивизию и отдельный парашютно-десантный полк.

Вечером 24 декабря я был снова вызван к министру обороны.

В кабинете министра по карте была поставлена задача 103-й воздушно-десантной дивизии – десантироваться на аэродромы Баграм, Кабул, взять под охрану в столице наиболее важные объекты: почту, радиостанцию, телевидение, Президентский дворец, Министерства обороны и внутренних дел, посольство СССР и ряд других объектов. Таков был первоначальный план.

После получения задачи у министра я вместе с Огарковым зашел в его кабинет. Туда же через несколько минут вошел В. А. Крючков – первый заместитель Андропова, председателя КГБ.

– Кто и когда даст команду на взлет? – спросил я у Огаркова.

115

– Министр обороны или я, – был ответ.

Спросив разрешения, я вышел.

Все стало на свои места. Задача была понятна. Штаб срочно начал готовить карты и план города с нанесенной графически задачей и краткой пояснительной запиской. Я подписал эти документы. Срочно самолетами в ту же ночь офицеры повезли их на аэродромы взлета 103-й воздушно-десантной дивизии.

В 15.00 25 декабря 1979 года сухопутная группировка войск 40-й армии перешла госграницу, в то же время самолеты военно-транспортной авиации с десантом на борту вошли в воздушное пространство Афганистана. На аэродромах Туркестанского округа в готовности номер один находились истребители в ожидании команды на взлет для прикрытия десанта в случае необходимости.

25– 26 декабря 1979 года в ходе воздушно-десантной операции был высажен посадочным способом на аэродромы Кабул (основные силы дивизии) и Баграм (часть сил дивизии и 345 отдельный парашютно-десантный полк) воздушный десант в составе 103-й воздушно-десантной дивизии и 345 отдельного парашютно-десантного полка.

Для переброски десантников на аэродромы Кабул и Баграм было совершено 343 самолето-вылета и затрачено 47 часов. Первый самолет приземлился на аэродром в Кабуле 25 декабря 1979 года в 16.15, последний самолет сел в 14.30 27 декабря с материальными запасами тыла.

К несчастью, не обошлось без потерь среди десантников и летчиков. Кабул расположен на плато, которое со всех сторон окружено горами. Для взлета и посадки на аэродром летчики вынуждены были резко набирать высоту при взлете, а при заходе на посадку кружиться над Кабулом.

25 декабря в 19.30 (а это в горах глубокая ночь) при заходе на посадку на аэродром Кабула врезался в гору и взорвался самолет Ил-76 с 37-ю десантниками на борту. Погибли все, в том числе и 7 человек экипажа.

Около 22 часов позвонил Н. В. Огарков. Он уже знал, что разбился самолет.

116

– Что будем делать? – спросил он меня.

– Продолжать десантирование и выполнять поставленную задачу, – ответил я.

– Хорошо, министру я уже доложил. На этом разговор был закончен.

103– й воздушно-десантной дивизией командовал генерал-майор И. Ф. Рябченко, командиры полков подполковник Н. В. Батюков, подполковник Г. И. Шпак, подполковник К. Г. Литовчик, командир 345-го полка подполковник Н. И. Сердюков. В составе сухопутной группировки вошла своим ходом 56-я десантно-штурмовая бригада подполковника А. П. Плохих.

Ко времени высадки десантников обстановка в Кабуле резко изменилась по сравнению с той, что была за несколько суток до этого. Активизировалась оппозиция, решив оказать вооруженное сопротивление советским войскам. В этих условиях было принято решение раньше установленного срока приступить к выполнению поставленных задач. В ночь с 26 на 27 декабря началось стремительное выдвижение батальонов к объектам захвата, очаги сопротивления подавлялись огнем из всех видов оружия. Совершив ночной рейд, один из полков дивизии вышел к военным гарнизонам вблизи Кабула и взял под контроль штабы пехотной дивизии и бригад, казармы, парки боевых машин и танков, тем самым воспрепятствовав их выступлению. Была блокирована тюрьма Пули-Чархи вблизи города. К утру 27 декабря практически все необходимые объекты были захвачены, организована их оборона. Столица Афганистана была под контролем десантников. И опять десантники, в который раз, доказали, что для них нет задач невыполнимых.

На аэродроме Баграма, парашютно-десантный батальон, находящийся там еще с лета, накануне высадки 345-го полка разоружил расчеты афганских средств ПВО, прикрывающих аэродром. Когда возникла перестрелка, десантники вынуждены были открыть ответный огонь.

Для встречи Сухопутных войск к южной части туннеля на перевале Саланг из Баграма направили

117

один батальон. Ему была поставлена задача захватить южную часть перевала и обеспечить беспрепятственное продвижение наших войск.

Предполагалось, что после ввода войск на территорию Афганистана части «ограниченного контингента советских войск» должны были стать отдельными гарнизонами и не ввязываться в боевые действия. На деле так не получилось, да и не могло получиться. Советские войска вынуждены были втянуться в боевые действия.

В первые дни после ввода десантников в Кабул и Баграм большая часть населения внешне тепло встречала советских солдат. Проезжающие машины с солдатами встречались толпами людей с аплодисментами и криками «шурави!» (русские).

Но в феврале 1980 года все резко изменилось, начали раздаваться призывы, в том числе и с минаретов мечетей, к борьбе с «неверными». Мне кажется, что наше руководство делало ставку на силу, не в полной мере представляя особенности этой нищей, полуфеодальной исламской страны. Подтвердилось, что «Восток – дело тонкое».

С приходом 40-й армии 103-я воздушно-десантная дивизия и 345-й отдельный парашютно-десантный полк вошли в оперативное подчинение командующему армией.

В Афганистан также прибыла с первого дня ввода оперативная группа Министерства обороны во главе с первым заместителем министра обороны Маршалом Советского Союза С. Л. Соколовым и генералом армии С. Ф. Ахромеевым. На них возлагались координация и согласование действий советских войск, а через советников, с афганской армией и с представителями других силовых структур.

Все части воздушно-десантной дивизии располагались в Кабуле: управление дивизии, полк и другие части вблизи аэродрома, полк в крепости Бала-хисар. Один полк разместили в парке рядом с резиденцией президента, ему была поставлена задача по внешней охране дворца.

Хочу заметить, в крепости Бала-хисар в бетонированных казематах были склады оружия: от крем-

118

невых ружей, пистолетов, старинных крепостных орудий до современного вооружения.

При организации обороны столицы и охраны важных объектов город был разделен на зоны ответственности командиров полков, были разработаны соответствующие планы. Постепенно части дивизии втягивались в боевые действия с формированиями оппозиции, подпитываемыми из Пакистана американским вооружением, боеприпасами, медикаментами, снаряжением и даже автоматами китайского производства.

Характер действий был различный, в зависимости от того, с какой группировкой моджахедов – так стали называть себя вооруженные стороны оппозиции – приходилось иметь дело. Части дивизии участвовали в плановых операциях 40-й армии, проводили рейдовые действия, устраивали засады, перехватывали караваны с оружием, высаживали тактические воздушные десанты и т. д.

В период пребывания советских войск в Афганистане они почти не проводили крупномасштабных боевых операций, за небольшим исключением. В основном это были спланированные отдельные боевые действия частей и подразделений 40-й армии. И уже первые стычки с моджахедами показали, что быстро и без потерь решить все задачи войска 40-й армии не смогут. Им впервые пришлось вести бои в горах, пустынях, в условиях резких перепадов температур. Личный состав наших соединений и частей (в том числе и воздушно-десантных) был плохо подготовлен к войне в Афганистане. Пришлось переучиваться на ходу.

Сейчас появилось большое количество литературы, в которой авторы описывают причины ввода советских войск в Афганистан и наши военные действия в Афганистане. Это книги генералов Б. В. Громова, М. А. Гареева, А. М. Майорова, А. И. Лебедя, а также ряд других публикаций. Поэтому мне нет необходимости повторять уже сказанное, остановлюсь коротко только на некоторых эпизодах, участником которых я был.

В Фергане на фондах ушедшего в Афганистан 345-го полка был сформирован отдельный учебный

119

полк по подготовке молодых солдат, призванных в армию, к службе в Афганистане. Обучение шло по специальной программе в течение сначала трех, затем шести месяцев, и пополнение направлялось в 103-ю дивизию и 345-й полк на замену увольняемых в запас и на восполнение потерь. Такое решение было вполне оправданно.

При неоднократных полетах в Афганистан я останавливался в Ташкенте для дозаправки самолета. С особой теплотой и искренней благодарностью вспоминаю свои встречи с командующим войсками Туркестанского военного округа генерал-полковником Юрием Павловичем Максимовым. У него было сложное положение. Он нес ответственность за боевые действия 40-й армии, за снабжение войск, за их боевую поддержку в ходе операций и за многое другое. Это практически был воюющий округ. За руководство боевыми действиями в Афганистане ему было присвоено звание Героя Советского Союза, а затем и воинское звание генерала армии. В последующем Юрий Павлович был назначен главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения.

В январе 1980 года я впервые полетел в Кабул. Прибыв в 103-ю воздушно-десантную дивизию, сразу же представился маршалу С. Л. Соколову. Сергей Леонидович, будучи первым заместителем министра обороны, курировал Воздушно-десантные войска. Теперь, возглавляя оперативную группу Министерства обороны, он очень много делал для успешного решения боевых задач войсками. Обладая большим трудолюбием и твердым характером, он вникал в детали организации операций, побывал лично в самых опасных точках.

В присутствии Соколова и Ахромеева мне пришлось однажды выдержать серьезный «бой» с генерал-полковником В. А. Меримским, работающим в составе группы Соколова. При проведении операций против душманов («духи» – называли их в наших войсках), в случаях, когда не было достигнуто большой результативности, Меримский всегда винил десантников. Почему, он и сам не мог объяс-

120

нить. Опаздывали выйти на какой-то рубеж мотострелки или танкисты, все равно виноваты были десантники. На фактах я доказывал ему обратное. Маршал Соколов, присутствуя при одном таком споре, согласился со мной, и только после этого изменилось и отношение Меримского.

Южнее населенного пункта Лашкаргах, с целью прикрытия пути возможного движения караванов с оружием для моджахедов, был переброшен парашютно-десантный батальон, командовал которым капитан Соколов. С командиром дивизии генерал-майором А. Е. Слюсарем (он прибыл на замену генерала Рябченко) летим в батальон. На самолете прилетаем на аэродром Кандагар. Неимоверная жара обжигает горло – спасает только то, что воздух сухой. Пересаживаемся в вертолеты. Они летают всегда парой. Летим над пустыней Регистан. Кругом один песок, никакой растительности. Идем на предельно малой высоте, и, во избежание обстрела, «ныряем» между барханами, так что нас заметить можно только непосредственно над собой. Пустыня кажется безжизненной. Неожиданно внизу среди песчаных барханов увидели несколько кибиток, вокруг ходят козы, стоят два-три верблюда, вот проходит женщина с каким-то грузом на голове. Летим дальше, опять только песок, а затем еще такое же стойбище. Оказывается, в безжизненной на первый взгляд пустыне живут люди – кочевники. Справа по борту мелькнула текущая среди песков речка, как маленький ручеек.

Сделав круг над лагерем батальона, садимся. Стоят лагерные палатки, позади полевые кухни. Комбат построил личный состав, одна треть несет службу на постах. В штабной палатке висит карта, командир докладывает обстановку в зоне ответственности батальона. Капитан Соколов произвел на меня очень хорошее впечатление своей осведомленностью и четким докладом. Генерал Слюсарь сообщил, что это лучший командир батальона дивизии, и он хотел бы, чтобы ему разрешили поступить в этом году в Академию им. Фрунзе.

121

Я обещаю сделать все, чтобы его приняли. К лагерю на поджарых верховых лошадях подъезжают четыре человека в халатах и чалмах. Знакомимся. Средних лет мужчина – вождь племени белуджей, второй, постарше его, переводчик, учился в Англии, говорит по-русски, но с трудом подбирает слова, двое других с автоматами Калашникова – охранники. Заходим в палатку. Охранники берут автоматы на изготовку – один снаружи, другой внутри. Сразу же – откуда они взялись – рядом с ними становятся десантники, тоже с автоматами. Предводитель что-то сказал, охрана исчезает, уходят и десантники.

Садимся на кровать и на ящики из-под снарядов, через переводчика разговариваем.

Вождь (так назовем его) рассказывает, что он учился во Франции, владеет французским и английским языками. Он со своим родовым племенем ушел из Пакистана, так как там притесняют белуджей.

Комбат добавляет, что белуджи находятся рядом в двух-трех километрах от лагеря, в крепости, и что по обоюдной договоренности белуджи прикрывают их с юга. Вождь передал мне письмо на имя министра обороны СССР, в котором он просит дать им оружие и гарантирует, что белуджи будут совместно с советскими солдатами воевать против бандитов. По приезде в Москву я это письмо передал по назначению. Затем комбат пригласил всех на обед. Зашли в другую палатку, из снарядных ящиков составлен стол, накрытый простыней. Охранники-белуджины принесли только что запеченного ягненка, адъютант комдива поставил бутылку водки. Выпили и закусили ягненком за знакомство и успехи в делах.

Прощаясь, этот приятный с виду человек пригласил меня к себе в гости и показал рукой на виднеющиеся вдали строения – крепость. Я пообещал в следующий приезд побывать у них. Но больше в тех местах мне, к сожалению, не пришлось быть.

Прилетели в Кабул. Утром оперативный дежурный дивизии доложил о трагедии. На другой день

122

после нашего отлета комбат с двенадцатью десантниками на борту полетел на перехват каравана, идущего от пакистанской границы в сторону Лашкаргаха. Вертолет был сбит, погибли все, в том числе капитан Соколов. Для меня это была тяжелая утрата, ведь только вчера я обещал ему, что он поступит на учебу в академию.

В один из прилетов в Афганистан я имел встречу с Бабраком Кармалем.

С генералом Слюсарем подъехали на «Волге» к воротам дворца. Два солдата в афганской форме с автоматами наперевес отдают честь с характерным для афганцев пристуком ноги. Смотрю, что-то лица их расплываются в улыбке. Оказывается, это наши десантники, охраняющие дворец. У подъезда нас встретили и проводили на второй этаж. Заходим вместе с переводчиком в кабинет Генерального секретаря ЦК НДПА. Из-за стола встает и идет нам навстречу невысокого роста, полноватый, в черном костюме человек – это Бабрак Кармаль. Пожимает нам руки, приглашает сесть, приносят кофе.

В ходе беседы он несколько раз высказывает свое восхищение действиями десантников.

Обращается ко мне:

– Товарищ генерал, вы можете оказать нам помощь в формировании такой же, как у вас, воздушно-десантной дивизии?

Я пытаюсь объяснить, что для формирования такой дивизии кроме людей, парашютов, специальной техники и вооружения необходимы еще военно-транспортные самолеты. Видимо, он совершенно не представляет, о чем говорит.

Комдив вступает в разговор и докладывает, что вчера освобожден от душманов курортный городок в восемнадцати километрах северо-западнее Кабула, бывшая летняя резиденция королей.

Бабрак оживляется: вот теперь можно туда поехать отдохнуть! Нас это удивляет: выходит, для него главное – это то, что можно отдохнуть, а ведь мы вчера там потеряли несколько человек. На этом наш визит заканчивается.