Текст книги "Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы"

Автор книги: Дмитрий Стародубцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Из обитых бронзой сундуков бережно извлекались всё новые и новые «отряды» авидронов и иргамов. Недавно вырезанные фигурки воинов Тхарихиба, покрытые яркими эмалевыми красками, выглядели значительно лучше, чем их выцветшие соперники. К тем, кто занимался расстановкой «войск», то и дело подходили следопыты, наблюдатели, слухачи и посыльные. Они сообщали свежие сведения, и отряды, о которых шла речь, тут же перемещались в указанные места.

Рядом с куполом, на вершине которого находился Алеклия, было не протолкнуться. Мимо шли пешие колонны, резво проезжали колесницы, передвигались большие конные отряды, медленно катились валилы и тащились повозки с оружием, дротиками и стрелами.

Неподалеку от башни расположился передвижной почтовый пост. Легковооруженные воины с беспокойством оберегали свое бесценное имущество – почтовых голубей розового оперения, замкнутых в огромные бамбуковые клетки. Недалеко от почтового поста толпились порученцы и посыльные, держа под уздцы своих лошадей. Некоторые из них, получив приказ, взлетали в седло и трогались с места в галоп. Запыленные, на взмыленных животных, подъезжали из разных мест гонцы с устными сообщениями от военачальников.

У самого входа в башню замерли выстроенные в ряд два десятка воинов Белой либеры с копьями в руках. Один из них держал за поводья Анхаса – того самого коня красного окраса, на котором Алеклия объезжал с речью партикулы. Он был убран, как и подобает любимой лошади Инфекта: шелковистую гриву и расчесанный хвост окрасили пурпуром, на бабках пестрели зеленые лоскуты, а на голове красовался короткий золотой султан. Красивую сбрую дополняла попона и богатое седло с высокой передней лукой и задней лукой в виде спинки. К седлу приторочили тяжелый меч с удобной рукоятью и в неброских ножнах. Красавец конь стоял спокойно, хотя его и несколько тяготили сияющие пластинчатые доспехи.

Инфект поднял глаза кверху и долго наблюдал за авидронскими матри-пилогами. Яйцевидные шары, опутанные снастями и снабженные парусами, медленно проплывали над головой, покачивая при маневре или внезапном порыве ветра небольшими корзинами. Все триста девяносто четыре матри-пилоги, которые Алеклии удалось собрать в этой битве, сейчас бросили в бой. Им надлежало уничтожить иргамовские воздушные шары, а затем подняться на безопасную высоту и метать в иргамовские фаланги зангнии, стрелы и камни.

Опустив глаза, Инфект вернулся к глиняному ландшафту. Все фигурки уже расставили. Авидронские партикулы заняли место, которое определил им сам Алеклия со своими советниками, а иргамовские армии располагались согласно тем сообщениям, которые поступили за последнее время. Большая часть фигурок иргамовских воинов стояла в куче за лагерем Тхарихиба. Это значило, что авидронам известно о наличии этих партикул в армии противника, но не ясно, в какое место эти отряды направили.

Прямо на кадишской дороге расположился центр авидронской армии, возглавляемый Лигуром. Он состоял из двух мощных линий, выстроенных в оборонительном порядке, и выдвинувшейся вперед целой армии вспомогательных пеших и конных отрядов. Костяк построений образовали три монолита общей численностью в семьдесят тысяч цинитов: авидронский, корфянский и яриадский.

Справа плотные фаланги Полководца Инфекта упирались в извилистое русло реки Палисирус. За рекой расположились отряды правого фланга, который был вверен сыну Седермала – Карису, стойкому и весьма талантливому военачальнику, воину от рождения. Он имел в своем распоряжении стрелков-метателей, конных лучников, наемные партикулы всадников-корфян и полторы тысячи метательных механизмов. Все эти отряды расположились на берегу Палисируса и должны были помешать противнику перейти реку вброд.

Одна половина левого фланга авидронской армии примыкала к построениям Лигура на равнине, но другая часть располагалась в холмистой местности и труднопроходимом предгорье, где были невозможны активные действия конницы и бой сомкнутым строем. Командовал левым флангом шестидесятисемилетний Полководец Инфекта – Дэс. В его распоряжении находился знаменитый пеший монолит «Черные драконы» и несколько пеших либер, прикрытых двумя сотнями валил. На гористых склонах расположились лучники, вооруженные дальнострельными составными луками.

Алеклию удовлетворяло состояние его флангов, но он считал, что в этой битве они вряд ли будут что-то решать. Центр боевого порядка уже сам по себе был достаточно хорошо прикрыт справа рекой, а слева – холмистой местностью, и «крылья» больше служили резервом или дополнительной опорой и позволяли противодействовать глубоким боковым охватам. Именно в центре, занимавшем едва ли не всё равнинное пространство, состоится главное сражение. Недаром большую часть всех авидронских партикул и наемных отрядов подчинили энергичному Лигуру.

Ближе к лагерю скрывались многочисленные резервы. Среди них были лучшие отряды Авидронии: Белая либера, Вишневые плащи, партикула «Смертники», а также небольшая, но всегда наводящая на противника ужас конница «Небесные воины». Чуть в стороне, заслоняя подступы к стоянке авидронов, разместились циниты партикулы «Неуязвимые». Алеклия в последний момент приказал Лигуру, к его крайнему удивлению и досаде, отвести партикулу в глубокий тыл.

ДозирЭ, впрочем, как и все воины партикулы «Неуязвимые», не имел возможности наблюдать за ходом сражения. Циниты недоумевали: вместо того чтобы расположить прославленный и надежный отряд на передовой линии, людей Эгасса оставили в заграждении, то есть отстранили от участия в сражении. Многие монолитаи связывали это с недавним событием в лагере, которое едва не привело к столкновению с Вишневыми, но закончилось, слава Гномам, лишь словесной перебранкой.

Сам суровый партикулис не привык обсуждать приказы. Если б ему сказали немедленно возвращаться в Авидронию, вскоре партикула уже передвигалась бы на марше. Но на самом деле Эгасс страдал, и страдал всем сердцем. Для того ли он столько сил потратил на воспитание воинов, превратив их в неустрашимых беспощадных гароннов, способных не только умирать, но и выживать в самой тяжелой ситуации, чтобы сейчас, когда настало время решительных действий, они просто охраняли лагерь? Разве можно сравнить способности наемных корфян или яриадцев с военным талантом «неуязвимых»?

ДозирЭ, как и его соратники, сидел на земле и прислушивался к звукам, доносящимся с поля сражения. Кусок за куском он поглощал мясо и запивал его водянистым подслащенным нектаром – перед битвой авидронским цинитам раздали в кожаных флягах нектар и полосы вяленого мяса, чтобы они могли подкрепляться прямо в строю во время сражения. Над головой проплывали матри-пилоги. Сначала в сторону иргамов, потом обратно. Иногда заблудившийся каменный снаряд, выпущенный метательным механизмом, падал недалеко от воинов партикулы, взметая комья земли. Вскоре после начала сражения появились многочисленные повозки лекарей, нагруженные ранеными. Все они направлялись к стоянке: по приказу Алеклии внутри лагеря был разбит целый город из лечебных шатров.

Огромное иргамовское войско наконец выстроилось в боевые порядки и двинулось вперед. Заиграли тысячи иргамовских труб.

Из корзины матри-пилоги «небесные» воины могли наблюдать, как большие ровные фаланги иргамов в окружении вспомогательных отрядов приближались к линии противника. Пройдет совсем немного времени, и произойдет страшное столкновение, в котором насмерть сойдутся тысячи и тысячи воинов. Невиданное зрелище, ужасное зрелище.

На Лигура надвигались сразу три пятидесятитысячных монолита. Перед ними россыпью мчались легковооруженные конники. Подойдя к озеру, фаланги тяжеловооруженных иргамов неловко разомкнулись и обогнули препятствие. Восстановив геометрию строя, они вновь двинулись вперед. Авидроны передней линии наконец различили в пелене пыли, поднятой тысячами ног и копыт, толпы своих врагов, самые отчаянные из которых, лучники и дротометатели из числа легких всадников, уже подъезжали совсем близко и задирали соперника.

Вскоре, однако, иргамовские фаланги остановились. Не успел Лигур опомниться, как перед тяжеловооруженными воинами Тхарихиба выросли многочисленные линии средней конницы.

Ловкий маневр иргамов смутил авидронских военачальников. Трудно было ожидать от прямолинейного, тяжелого на подъем противника столь сложных хитроумных действий. Однако Алеклия незаметно усмехнулся и промолчал, продолжая наблюдать за ходом событий, а Лигур, находящийся во второй линии центра, также на вершине одного из куполов, решил ничего не менять, тем более что времени на это не было. Он лишь выслал на усиление передовых отрядов несколько сот дополнительных заградительных колесниц и легких метательных механизмов на повозках.

Средневооруженные конники иргамов бросились в атаку. Они надвигались молча, всё быстрее и быстрее разгоняя широкогрудых разномастных лошадей.

Со стороны авидронов застучали калатуши. Заиграли лючины, издавая резкие, пронизывающие, невыносимые для слуха звуки. Легковооруженные наемники-эйселлы вдруг разом издали губами странный сильный звук. Лошади иргамов, напуганные этим шумом, умерили пыл. Атака захлебнулась, линия строя сломалась. В тот же момент раздались сигналы раковин, и тысячи стрел, камней и метательных снарядов полетели во всадников. Вспыхнуло синеватым пламенем дорианское масло, которым наполнили желоб в земле. Зангниеметатели подожгли стеклянные шары, раскрутили их и метнули во врага. Один раз, второй, третий. Не отстали от других и пращники, которых в передовых порядках было не менее тысячи. Во всадников полетели свинцовые пули.

Первая шеренга иргамов была уже основательно прорежена и остановилась. Метались напуганные и раненые кони. Всадники, выбитые из седла, пытались подняться с земли. Вскоре, получив команду, иргамы развернули лошадей и отступили…

Авидроны ликовали.

Пока Хавруш прощупывал в центре и на флангах переднюю линию Алеклии, в воздухе началось сражение матри-пилог. Еще никогда в континентальных сражениях не вело бой такое количество воздушных шаров. Сейчас, прямо над головами воинов, развернулась удивительная битва. Весь небесный простор закрыли чудовищных размеров шары с парусами-крыльями. Сходясь на разной высоте, они метали друг в друга стрелы и камни. Заработали авидронские стрелометы, издавая при выстреле характерный громкий щелчок. Сразу же у нескольких иргамовских матри-пилог прохудились оболочки, и они провалились вниз, рухнув между первой и второй линией Лигура. Сотни тысяч авидронов, наблюдавших за этой воздушной схваткой, радостно закричали.

Передвигающиеся иргамовские армии подняли такую пыль, что Тхарихиб и Хавруш не могли видеть со своего холма того, что происходило на земле и в небе.

– Что это? – спросил взволнованно интол своего брата, когда до его слуха докатился восторженный возглас авидронских цинитов.

Хавруш давно испытывал крайнее раздражение от его глупых вопросов: в них всегда звучали испуг и уныние, и теперь, полностью занятый планированием сражения, он только пожал плечами.

– Может быть, на всякий случай мне вернуться в Кадиш? – не унимался Тхарихиб. – Я больше волнуюсь не за себя, а за интолью и за сына. Да и статуя Слепой Девы была бы там в большей безопастности. Ведь мы с тобой знаем истинную ее цену!

«Какой гнусный трус! – подумал Хавруш. – Не успела битва начаться, как он уже думает о поражении. А что ж тогда решит армия, завидев бегство интола? Впрочем…»

– Возможно, ты прав, брат мой. Однако твой отъезд следует сделать незаметным. Я думаю, для этого надо оставить золотую Деву там, где она сейчас находится. И еще: не забирай своих телохранителей – Синещитных. В решающий момент они могут оказать неоценимую услугу нашей армии…

Тхарихиб на мгновение задумался, поморщился, но вскоре молча, только коротким кивком головы, со всем согласился.

Глава 14. Дух монолита

Иргамовская армия наступала широким фронтом. Правый фланг авидронов, находящийся за Палисирусом, атаковали шестьдесят тысяч всадников. Хаврушу было неизвестно, что авидронские землекопы, работая ночами, углубили русло речки и срыли многочисленные отмели. Теперь, пытаясь перейти реку вброд, конные иргамы, знавшие о глубине русла Палисируса только со слов местных жителей, тонули сотнями. Карие, возглавляющий фланговые войска, в свою очередь, использовал все имеющиеся у него возможности, чтобы препятствовать переправе противника. Вода закипела, и повалил густой пар, столько горящих стрел и метательных снарядов разом обрушились на атакующих. Колонны иргамов особенно страдали от гигантских камнеметов. Одна из каменных глыб, запущенная этим метательным механизмом, попав в самую гущу всадников, раздавила не менее десятка воинов.

На левом фланге, в предгорье, на авидронов неспешно надвигались отряды средневооруженных пеших воинов, выстроившихся в мозаичном порядке. На равнинной части фланга в бой были брошены многочисленные колесницы, которые сразу же наскочили на тайно вырытые авидронами «волчьи ямы». Атака захлебнулась. Дэс, отвечающий за свой фланг, тут же отправил навстречу врагу легковооруженных. Колесницы пытались отступить, но в сумятице не смогли развернуться и были уничтожены. Алеклия выказал удовлетворение действиями Дэса, а Седермал отпустил несколько шуток, касающихся Хавруша, совершающего элементарные тактические ошибки.

Но всё это было только начало. Еще не столкнулись монолиты, от мужества которых, по мнению большинства, и зависел исход сегодняшнего сражения.

В центре, после безуспешных атак конницы, на авидронских легковооруженных метателей и наемников-эйселлов накинулись пешие вспомогательные отряды иргамов. Пока противники не имели желания сближаться и вступать в рукопашную, а лишь принялись обмениваться градом стрел и метательных снарядов. Расстояние между воюющими было столь небольшое, что пущенные стрелы насквозь пробивали щиты и доспехи. С обеих сторон гибли тысячи цинитов. Вскоре эйселлы, не выдержав натиска, побежали. Увидев это, авидроны-метатели отошли за спины наемников Алеклии – тяжеловооруженных яриадцев и корфян.

Наконец пятидесятитысячные монолиты Тхарихиба медленно тронулись с места. Наступая, они двигались всё быстрее и быстрее. Обходя убитых цинитов и павших лошадей, они с трудом сохраняли ровные ряды. Вскоре иргамы оказались лицом к лицу с тяжеловооруженными фалангами Лигура и опустили копья.

Все, кто наблюдал за сближением этих огромных закованных в железо армий, с замиранием сердца ожидали самого ужасного в истории войн столкновения.

Три огромных фаланги тяжеловооруженных иргамов уже вплотную приблизились к корфянскому, яриадскому и авидронскому монолитам.

Авидронский монолит, располагающийся на правом крыле центра, численностью в двадцать пять тысяч человек был выстроен двадцатью рядами и занимал по фронту тысячу триста шагов. Фаланга, которая на него надвигалась, была той же ширины, но состояла из пятидесяти рядов. Это были «чернощитные» – самый опытный отряд иргамовской армии.

Бешено забили калатуши. Зазвучали пронзительные, режущие слух звуки лючин. Первая шеренга авидронов издала гортанный крик, ее по очереди поддержали другие шеренги. Когда противник приблизился на расстояние пятидесяти шагов, авидронский монолит встретил его стрелами и камнями, выпущенными из самострелов и ручных камнеметов, а потом во врага полетели дротики, метательные ножи и топорики. После этого авидронские циниты плотно прижались друг к другу.

Метательное оружие не нанесло наступающим серьезного ущерба. Иргамовский монолит надежно прикрывался высокими черными щитами, к тому же воины в коротких черных плащах были сплошь закованы в доспехи. Иргамы продолжали стремительно надвигаться, выставив перед собой лес копий.

Авидронские копьеносцы, составлявшие первые три ряда, сомкнули щиты и опустили свои копья. Теперь перед иргамами была стена из широких и тяжелых металлических щитов «первой шеренги» с умбонами в виде острозаточенного клинка, стена, ощетинившаяся очень длинными иглами-копьями.

Еще мгновение, и огромная иргамовская фаланга на полном ходу врезалась в авидронский строй. Звон, треск, скрежет слились воедино. Авидронский монолит пошатнулся, казалось, надломился в нескольких местах, но устоял…

Алеклия продолжал следить за развитием битвы, наблюдая за перемещением костяных фигурок на макете. Пока он одерживал верх только в воздухе, где его «небесные корабли» уничтожили все иргамовские матри-пилоги. Теперь, безраздельно владея небом, авидронские воздушные шары атаковали противника на земле. Сверху, с огромной высоты летели стрелы и камни. Когда метательные снаряды заканчивались, матри-пилога возвращалась на землю, в расположение своего отряда, чтобы вновь наполнить корзину всем необходимым.

Авидроны выдержали первый мощный удар Тхарихиба, или, если говорить точнее, Хавруша. Шестисоттысячная армия иргамов не смогла с ходу прорваться ни на одном из направлений. Везде атакующие встретили ожесточенное сопротивление. Только значительно позже иргамы стали теснить некоторые обороняющиеся отряды. На правом фланге им удалось перейти Палисирус и откинуть легковооруженных лучников. Карие бросил в бой все резервы, и ему с огромным трудом удалось остановить противника. На левом фланге Дэс не уступил Хаврушу ни пяди земли, но его партикулы были уже достаточно измотаны, а некоторые отряды поредели наполовину.

По центру у авидронов тоже не всё обстояло благополучно. Слоны авидронов сразу после столкновения напугались и обратились в бегство, сильно помяв ряды союзников-лагов, стоявших за ними. Наемные фаланги корфян и яриадцев пятились назад. Только авидронский монолит не отступил ни на шаг и продолжал сражаться на равных с иргамами. Когда же в бой вступили «бессмертные», пришлось защищаться уже воинам Тхарихиба. Под мечами «бессмертных» пали уже три иргамовские шеренги…

На мгновение Инфект Авидронии оторвал взгляд от глиняного макета поля битвы. Его внимание привлекла работа Неоридана Авидронского. Только он удостоился чести быть рядом с Божественным: прочие художники, не меньше пятидесяти человек, окруженные многочисленными помощниками и учениками, расположились внизу, неподалеку, под защитой специально выделенного отряда. Их лучшим картинам об этом сражении предстояло занять место в Дворцовом Комплексе и в залах Форума Искусств. Остальные разойдутся по частным дворцам и, несомненно, будут цениться на вес золота.

Вновь внимание Алеклии привлек новый ученик Неоридана – кроткий юноша с женственными чертами лица, который быстро и точно выполнял поручения художника. Инфект отметил что-то странное в его поведении, но так и не смог понять, что же его насторожило. Вот юноша посмотрел в его сторону, их глаза неожиданно встретились на мгновение, и Алеклию неприятно кольнул острый взгляд, какой-то безумно горячий, который так не вязался с этим жалким юнцом, имеющим повадки пугливой девушки.

– О Божественный! – вдруг воскликнул Седермал. – Обрати внимание на неприкрытый участок на стыке центра и правого фланга иргамов. Видишь? Нам следует немедля воспользоваться этой оплошностью!

Алеклия тут же позабыл о неоридановском ученике и подошел к бойницам. Великий Полководец был прав: иргамовские военачальники совершили непростительную ошибку, разорвав свою боевую линию. Инфект тут же приказал подготовить к атаке Белую либеру и решил лично повести ее в атаку.

У Белой либеры не было единого военачальника. Личный отряд Инфекта по давней традиции возглавлял сам правитель. Ему подчинялись пять партикул – четыре конных и одна колесничная, состоящая из двухсот быстроходных четырехколесных повозок. В Белую либеру отбирались самые лучшие воины, которые имели звание не ниже десятника.

Когда военачальники узнали, что Алеклия собрался сам возглавить атаку, они бросились в ноги Божественному. Теперь им стало понятно, почему сегодня утром Инфект предпочел церемониальной накидке обычный белый плащ.

– Внемли мне, мой Бог, – неуклюже рухнув на колени, преградил дорогу Инфекту Седермал. Старец едва не плакал. – Ты не можешь бросить армию в такой тяжелый момент. Ты нужен Авидронии здесь, на вершине башни, чтобы отдавать приказы всем четыремстам тысячам преданных тебе авидронских цинитов.

– Дай пройти, Седермал, не гневи меня! – возмутился Инфект.

– Я стар, Великий и Всемогущий, слишком стар, чтобы чего-то бояться. Даже изгнание и позор – ничто по сравнению с тем бесконечным горем, которое постигнет меня, если ты случайно погибнешь. А сколько горьких слез прольет армия, да и весь авидронский народ! И как в этом случае закончится сражение? Останься! Доверь возглавить рейд самому отчаянному из твоих либериев. А сам управляй сражением с этой башни.

К Седермалу присоединились другие военачальники. Хор их голосов смягчил сердце Божественного.

– Будь по-твоему, Седермал…

Белая либера незамедлительно выдвинулась в указанном направлении. Оказавшись на передней линии, телохранители Инфекта перестроились. Вперед выехали «панцирные» копьеносцы, за ними расположились меченосцы и лучники. В самом центре разместились конные «бессмертные», вооруженные нагузами, молотами, кистенями и палицами. На флангах и в тылу изготовились колесницы, запряженные тройками, в каждой из них находилось по три воина – возница-меченосец и два лучника-метателя.

Белая либера совершила хитроумный обходной маневр и вышла во фланг иргамовской тяжеловооруженной фаланге, атакующей центр авидронов. Появившись совершенно внезапно, телохранители Инфекта смели легковооруженных, охранявших фланг монолита, и врезались всей мощью «панцирных» копьеносцев в плотный пеший строй.

Несколько рядов тяжеловооруженных рухнули сразу, многие были пронзены копьями или подмяты лошадьми.

Первое время схватка напоминала избиение. Иргамы превратились в толпу и дрались каждый за себя.

Всадники Белой либеры бились отчаянно, пытаясь опрокинуть иргамов. Сначала казалось, что это удастся. Но даже того бешеного напора, с которым белоплащные обрушились на воинов Тхарихиба, не хватило, чтобы обратить их в бегство: слишком многочисленным был враг, слишком плотны его ряды и слишком самоотверженно он бился. Мало того, постепенно противники авидронов собрались с силами и начали оказывать организованное сопротивление.

И всё же неизвестно, устоял бы иргамовский пеший монолит, если бы на помощь не подоспел большой отряд иргамовской тяжелой конницы. Вся эта тяжеловооруженная армада галопом неслась на авидронских всадников.

Военачальники белоплащных пригляделись и ужаснулись: в тылу их отряда, в пределах прямой видимости, показался иргамовский конный монолит, который на огромной скорости накатывал стеной. Времени для перестроения не оставалось…

Близился полдень. Сначала солнцепек был невыносимый, и доспехи накалились так, что многие воины падали замертво, но вдруг подул спасительный ветер, со стороны Кадиша небо заволокло молочной пеленой облаков, и жара тотчас спала.

Воды Палисируса пенились кровью. Всё его мелкое русло заполняли тела людей и животных. На правом фланге Карие из последних сил отбивал настойчивые атаки иргамов и был практически разгромлен.

Он послал к Алеклии уже десять порученцев с просьбой о помощи, но тщетно. Божественный хранил странное молчание. И тогда Карису пришла в голову самая ужасная мысль, которая только могла посетить его в подобных обстоятельствах: авидронов бьют на всех направлениях, а многочисленные резервы уже давно использованы.

Карие больше не отправлял посыльных. Вместо этого он велел собрать тех, кто еще мог сражаться – всех до последнего телохранителя, и сам повел цинитов в бой, собираясь или отогнать иргамов за реку, или умереть.

Белая либера еще никогда не была так близка к полному поражению. Огромная тяжеловооруженная плотно сомкнутая фаланга иргамовских всадников на бешеной скорости приближалась к авидронскому отряду с тыла. До столкновения оставались считанные мгновения. И тогда партикулис Аквар, возглавлявший отряд колесниц, подъехал к Либерию Тантрису – военачальнику, замещающему Алеклию.

– Я это сделаю! – сказал партикулис. Он всегда был отважен и краток. Сам Божественный почитал его за эти качества.

Тантрис быстро оценил замысел Аквара и внимательно посмотрел на воина. Тот стоял в своей великолепной колеснице, за спиной возничего. Грохот тысяч копыт усиливался с каждым мгновением. Земля уже дрожала под золоченой повозкой, словно началось землетрясение.

– Думаешь, получится? – спросил Либерии.

– Несомненно, – всё так же лаконично отвечал Аквар.

– Ты понимаешь, что вы все погибнете?

– Не иначе, – пожал плечами он.

– И ты готов?

– Да.

Тантрис вздохнул и коснулся пальцами лба. Партикулис махнул рукой музыканту, и тот приложил к губам сигнальную трубу.

Развернувшись в широкую линию, дворцовые колесницы помчались навстречу врагу. Их было всего двести, и они шли лоб в лоб несущейся с огромной скоростью конной армаде.

Произошло одно из самых жутких столкновений этой битвы. Колесницы на полном ходу врезались в тяжеловооруженных всадников. Всё смешалось: повозки, лошади, люди, ломающиеся копья. Клубы пыли объяли столкнувшихся. Ничего нельзя было разобрать. Хруст и треск, крики людей слились в единый оглушающий грохот боя. Но одно стало ясно: иргамы остановлены…

Карие в какой-то мере был прав, предположив, что авидронов бьют на всех флангах, а многочисленные резервы уже давно использованы. На правом фланге иргамы перешли Палисирус и почти разгромили партикулы сына Седермала. На левом – заставили Дэса и его знаменитых «Черных драконов» пятиться. В центре воины Тхарихиба разметали все вспомогательные отряды и разбили яриадский и корфянский монолиты (держался только авидронский монолит). Казалось, никакая сила не сможет остановить разъяренную иргамовскую армию. Алеклия приказал ворчливому Седермалу, который не уставал ругать наемников и союзников, проигравших, по его мнению, все схватки этой битвы, немедленно замолчать и послал в бой оставшиеся резервы. Впрочем, прошло совсем немного времени, когда стало ясно, что новые отряды не смогут существенно повлиять на ход событий. Даже бешеный удар всадников Вишневой армии, на который Алеклия более всего уповал, закончился неудачей. Им навстречу выдвинулись Синещитные, и атака воинов Круглого Дома, начавшаяся было с головокружительного прорыва, захлебнулась. Теперь всё внимание Инфекта сосредоточилось на центре, где, опрокинув большую часть первой линии авидронских построений, иргамы бодро атаковали вторую боевую линию Лигура. Именно здесь решалась судьба сражения.

Алеклия уже не замечал ничего вокруг, он вновь и вновь пристально всматривался в цветные фигурки отрядов, расставленные на макете. Что еще он может предпринять? Как помочь обескровленным партикулам? Что надо сделать, чтобы спасти положение? Если бы он точно знал, что для этого достаточно ему самому броситься в бой, он, не раздумывая, вскочил бы на Анхаса и поскакал туда, где идет самое жаркое побоище…

Вдруг у Алеклии задрожала бровь, и он поспешил прикрыть ее рукой, чтобы никто не догадался о том, что творится у него в душе.

– Лигур устоит, у него еще много сил! – попытался успокоить его Седермал, видимо всё же что-то заметив. – Смотри, как доблестно сражаются его партикулы. Иргамы не вынесут столь долгого боя, их монолиты давно обессилели.

Алеклия в надежде устремил взгляд в сторону построений Лигура, но увидел лишь то, что никак не вязалось со словами Великого Полководца. Противник в некоторых местах разорвал вторую боевую линию центра, уничтожил многие метательные механизмы. Иргамов было заметно больше, и напирали они с таким воодушевлением, будто только что вступили в сражение.

Тут один из приближенных советников слегка склонился к уху Инфекта:

– Мой Бог, у нас еще есть монолит «Неуязвимые». Один из лучших отрядов армии. Почему бы не послать его в помощь Лигуру?

– «Неуязвимые»?

Алеклия впервые за время сражения вспомнил о партикуле Эгасса. Та по-прежнему располагалась в тылу, у лагеря. Действительно, бросить в бой «неуязвимых»? Но может ли он так рисковать? Вдруг в недавних сообщениях Вишневых есть хоть доля правды? Предательство нескольких десятков или сотен человек только усугубит и без того печальное положение дел.

– Нет, пусть остаются там, где стоят, – ответил Инфект и тут же добавил, отведя взгляд: – Они могут понадобиться на случай нашего отступления…

Советник отвел удивленный взгляд и отошел в сторону.

Многие из тех, кто ранее заполнял площадку передвижной башни, разбежались по поручениям, так что теперь здесь стало заметно свободнее. Оставшиеся воины хмурились и больше молчали или тихо переговаривались между собой. Никто не ожидал от иргамов такой мощи, такой слаженности – и это главное, о чем думали и говорили военачальники. Только один Неоридан не скрывал удовольствия: он, не обращая никакого внимания на перипетии сражения, сделал уже бесчисленное количество набросков и был как никогда доволен собою.

Вскоре художник, израсходовавший свои холсты и краски, попросил нового ученика спуститься вниз и принести всё необходимое для работы: роскошная крытая повозка с имуществом любимца Инфекта стояла в ста шагах от башни. Юноша приложил пальцы ко лбу, давая понять, что немедленно выполнит поручение, но вдруг в нерешительности замялся, будто чем-то сильно обеспокоенный. Он оглянулся, бросив косой взгляд на Алеклию. Правитель в это время, заложив руки за спину, задумчиво прохаживался у самой лестницы.

Юноша медленно двинулся к выходу. Что-то странное было в его неуклюжей походке и во всем поведении, но этого никто не заметил: все были слишком озабочены происходящими событиями. Впрочем, один воин Белой либеры, сотник Семерик с двумя золотыми платками на шее, прославленный телохранитель Инфекта, давно приглядывался к этому новичку. Он уловил и этот короткий ядовитый взгляд, и подозрительное замешательство помощника Неоридана, и насторожился.

Юноша был уже рядом с Инфектом и через мгновение прошел мимо, не смея поднять головы. Вот он ступил на первую ступеньку лестницы, но вдруг остановился, резко обернулся, проворно прыгнул к Алеклии и выхватил из-под одежды кинжал. Стремительный выпад, и длинный узкий клинок, казалось, вот-вот пронзит грудь и сердце Инфекта. Правителя уже ничто не могло спасти. Алеклия не успел ничего понять. Все оторопели, кто-то вскрикнул. Неожиданно кинжал злоумышленника, успев лишь слабо скользнуть острием по доспехам Инфекта и царапнув его подбородок, крутясь, взлетел в воздух и упал на макет сражения, разметав в стороны фигурки воинов. В следующее мгновение помощник Неоридана почувствовал слабое жжение в области живота, посмотрел вниз и увидел клинок меча, глубоко вошедший в его тело. Тут же в глазах у него потемнело, и он рухнул…