Текст книги "Вернуться или вернуть? (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Своей традиции собираться полной компанией попаданцев на Рождество мы не изменили. В прошлом году Серега не смог к нам вырваться, но в этом замену и помощников себе подобрал. Так же и Вера Степановна нашла на кого перебросить часть своих дел. Хотя какие дела перед Новым годом? Даже не верится, что прошло уже шесть лет с того времени, как я открыл портал.

Сергей привез новости и мешок писем. Письма были от читателей журнала. Сам Сергей развлекался этой литературой в поезде. Что-то отсортировал. Большую часть можно было сразу выкинуть. Люди предъявляли какие-то необоснованные претензии. На Екатеринодарский адрес магазина письма тоже присылали. Мне даже предложили выступить с рядом лекций. Если бы не загруженность в школе и в других проектах, я бы лекции прочитал. На какие-то вопросы отвечал сразу в журнале.

Поскольку я занимался в журнале рекламой, то были вопросы и на эту тему. Спрашивали про аспирин, про новый вид топлива, про то, где купить двигатели, и так далее. В целом, оказалось познавательно. Сразу видно, что интересует народ.

По поводу господ из технического общества тут все было неоднозначно. Оба изобретения заинтересовали. Для поддержания и открытия кинобизнеса нам не требовались ни помощники, ни денежные покровители. Техника тоже вызывала интерес, но, узнав, что у будущего завода имеются только стены, никаких конкретных планов сотрудничества с нами не рассматривали.

Само Рождество с елкой и подарками праздновали в школе. Не у всех детей имелись семьи. Зарян, Клим и Васька также считались у нас одинокими. И пожилые казаки из числа сторожей предпочли остаться в школе. Я пригласил Машку, Сергей позвал Екатерину Михайловну, добавились еще девушки-фасовщицы. Народа набралось много. Было весело, шумно, сытно. Собрали всех одиноких в одну семью.

В очередной раз удивила госпожа Губкина. Отозвав меня в сторонку, она поинтересовалась, чем буду дальше занимать близнецов. Это не те парни, которых можно ограничить рамками. Им требуется простор и размах. Лекарства это, конечно, хорошо, но для двух крепких парней этого мало.

– Иван Петрович владение неподалеку от Гранд-отеля имеет и не живет в нем, – продолжала Екатерина Михайловна.

Насчет дома женщина была права. Артём в нем не жил. Одно время я там занимался с купеческим сыновьями. Теперь в этом доме находились типография и жилье Клима. Но владение в два этажа использовать таким образом нерационально. Только зря налог на домовладение платим. Артём уже стал подумывать о продаже дома. Клима я могу и в школе пристроить. Да и для типографии лучше у нас (освещение электрическое). Екатерина Михайловна предложила перестроить первый этаж дома под аптеку, а второй жилой выделить близнецам.

– Разрешение на этот вид деятельности нужен, – напомнил я. – У нас никого нет с образованием аптекаря.

– Человека я найду. Подпишите с ним документ, дадите пять процентов, и будет он присматривать за аптекой.

Такую идею стоило обсудить с друзьями. Мне самому все нравилось. Близнецы получат простор для деятельности, а мы нормальную аптеку в городе. Вера Степановна за эту тему ухватилась моментально.

– Парни, это же отлично! – обрадовалась она. – Мы сами станем торговать всем. От аспирина до дегтярного мыла от вшей.

– Активированный уголь, – напомнил Артём, что еще хотели выпускать. – Он ещё никем не запатентован.

– Настойки боярышника, валерьяны, пустырника, – начал припоминать Серега препараты для сердечников.

– И продавать их не в виде чаев, как в здешних аптеках, а на спиртовой основе в стеклянных флаконах, – добавил я. – Корвалол, кстати, тоже еще не изобретен.

– Самогонный аппарат устроим в школе, – радостно потер руки Артём.

– Я могу организовать поставки гипсового бинта, – не дала себя сбить с мысли Вера Степановна.

– Еще можно нитроглицерин для больных стенокардией, – продолжал вспоминать я содержимое аптечек, купленных в другом времени.

– Зеленка уже давно открыта, но не используется в качестве антисептика, – припомнила Вера Степановна.

– Тогда уже и йод, – добавил Артём.

В общем, в очередной раз мы вешали себе на шею ярмо. Лаборатории придется достраивать. И ведь всё нужное, полезное. Как отказаться?

Часть 31

Медицинская тема нашла неожиданное продолжение в первых числах января. Забирая из магазина очередную стопку писем, куда они приходили от читателей журнала, я зацепился за чей-то московский адрес. Не сразу разобрал в заковыристых вензелях почерка, что это послание от декана медицинского факультета Московского университета… (туда-дум, фанфары!) Николая Васильевича Склифосовского!

Жаль, Серега уже уехал в Петербург, но с Артемом мы даже напились на радостях. Впервые за все время нашего прогрессорства в различных областях кто-то не просто обратил внимание, а ещё высоко оценил. И это был выдающийся хирург нашего времени.

Николай Васильевич писал, что ему самому с трудом удается преодолевать сопротивление коллег по теме антисептиков. На Первом Пироговском съезде в 1885 году он выступил с большим докладом. Но популяризация антисептиков идет по-прежнему плохо. Беднейшие слои населения в этом вопросе поголовно безграмотны, даже средний класс пренебрегает элементарной гигиеной. Земские врачи сами не слишком чистоплотные и не особо следят за выполнением предписаний пациентами. Отсюда высокая смертность.

Ответное послание мы писали вдумчиво и обстоятельно. Я набрался наглости и просил предоставить мне возможность выступить перед студентами факультета. Также обещал продемонстрировать "движущиеся картинки".

Ответа от Николая Васильевича еще не было, а мы уже собирались в дорогу. Прежде всего пришлось поторопить наших художников. Общую раскадровку я им сделал сразу. Но теперь и мы с Артемом сами помогали рисовать, чтобы успеть все сделать до нашего отъезда. Чернов пробовал отснять на пленку. К сожалению, получалось это у него плохо. Несколько метров были полностью испорчены. Не тот свет в студии, не та скорость. Он не мог сдвигать ленту ровно на один кадр, пришлось обращаться к специалистам, чтобы сделали приспособление.

К тому моменту, когда была готова стопка блокнотов с рисунками, Афанасий Петрович уже наловчился снимать покадрово. Только перенести все нарисованное на пленку требовалось много времени. Ассистировали ему Мишка и Пашка. Один ставил лист на подставку, второй убирал. Чернов щелкал ручкой камеры. За минуту они успевали отснять примерно полсекунды будущего мультфильма. Каждые два часа отдыхали, пили чай и снова продолжали. За день все сделали.

А на следующее утро территорию школы огласил вопль убитого горем человека. Это Чернов обнаружил, что вся пленка засвечена и нужно начинать заново. В этот раз был тщательно проверены корпус аппарата и проявочная комната, а также были удалены из помещения все посторонние люди. Художникам не терпелось узнать, что получилось, но я их прогнал рисовать офорты к журналу на тему "Стрептококки, методы лечения и профилактика".

Первый в мире мультипликационный фильм продолжительностью в четыре минуты смотрели всей школой. Шесть раз подряд. Ученикам понравились живые картинки. И только со второго или третьего раза стали вникать, о чем там идет речь. На мой взгляд, получилось наглядно. Мелкий черный микроб с острыми зубами цеплялся за ногу блохи. Та прыгала по людям и кусала. Микроб проникал под кожу. Люди болели, умирали, плакали. Грустно, но сама мультипликация сглаживала эффект. К тому же дальше шла оптимистичная информация о том, что нужно вываривать одежду и мыться в бане, тогда никакая блоха не выживет, ну и микробы вместе с ней. Симпатичная бабенка с фигуристыми формами наглядно демонстрировала это действие. Мои ученики только сожалели, что тема с баней и бабой в ней осталась в виде текста и за кадром.

Этих фильмов сразу скопировали два десятка, отправив половину Сереге. Еще я рисовал плакаты, готовясь к лекции перед студентами-медиками. Если же меня не пригласят, тогда почитаю в местном обществе, куда тоже зазывали.

Срочно вызвали из Крымской Веру Степановну, для того чтобы она "изобрела" активированный уголь. Причем Серега планировал в ближайшее время оформить на него привилегию, только мы не думали, что это нам так быстро понадобится. Артём уже озаботился о заказе деталей для самогонного аппарата. У нас, конечно, он будет числиться как оборудование для химического кабинета, но суть от этого не менялась. Срочно покупались стеклянные флаконы с притертыми крышками. Мы готовили для Николая Васильевича большой подарок. Даже хирургический набор из двадцать первого века решили ему презентовать. Все равно на складе лежит без дела, а человеку реально пригодится.

Приглашение от Склифосовского пришло как раз в тот момент, когда мы закончили все приготовления. Конечно, можно было еще много чего собрать, но и так все хорошо. Ожидаемо, что вся съемочная группа ехала в полном составе. Почему бы не показать студентам все наши (двадцать четыре!) фильма? Попутно что-то еще снимем, если сможем. На улице точно будет холодно для камеры, а в помещении может не хватить освещения.

В этот раз я брал с собой братьев Румянцевых и близнецов. Ваську оставил в школе. Артём тоже отказался ехать. У него в мастерских начали собирать стартер для двигателя мотоблока. По здравому размышлению мы решили, что небольшие мотоблоки могут стать серьезной подмогой для распашки целинных земель.

Купцы, что приобрели земли по соседству с хутором, в первую весну много не напашут. Зато поймут все трудности поднятия целины. А к следующему году мы можем успеть предложить на продажу такую технику. Естественно, придется давать своих механиков, но для парней это будет первый заработок. И вообще, можем не продавать, а сдавать напрокат. Ладно, посмотрим, что вообще получится из этой полукустарной деятельности. Пока у меня по плану поездка в Москву.

Снова ехали всем составом в первом классе. Для учеников я взял со склада в магазине приличные костюмы, пальто и обувь. Только мелкого Сашку Румянцева пришлось одевать по спецзаказу. Общая худосочность мальчишки меня серьезно беспокоила. Я ему специально скармливал тыквенные семечки на случай того, что у Санька глисты. Отдельно покупали ему молоко. Так-то его в школе нечасто давали. Еще мясом подкармливал. Обычно это делал Васька. Приглашал по какому-нибудь пустяку к себе домой, а там были пироги с мясом от матери или сестры. Санёк сам все никогда не съедал. Приберегал братьям Митьке и Вовке.

Остальным школьникам питания в школе вполне хватало. Белки они на рыбе и бобовых добирали, когда не было мяса в рационе.

– Витаминов каких-то тебе не хватает, – сказал я как-то Саньке.

Он, конечно, сразу же уцепился за новое слово. А я вспомнил, что витамины ещё не открыты. Еле выкрутился. Позже полистал у себя записи, нашел, что Николай Лунин писал об особых питательных веществах в молоке еще в 1880 году. Только это его наблюдение никого не заинтересовало. Думаю позже разобраться и с этим вопросом.

Поездка в Москву для братьев Румянцевых в большей степени была поощрительным призом, на самом деле мне не требовалось столько помощников. Хотя этот "приз" в начале февраля более чем сомнительный. В Москве морозы. Разве что из окна большой город посмотрят.

Гостиницу "Славянский базар" на девять человек я бронировал по телеграфу. Это самый центр Москвы, до Кремля несколько минут ходьбы. Думаю, мальчишкам понравится. Я шиковал. Вернее, не знал других гостиниц в Москве. Серега всегда в этой останавливался. А мне подходила гостиница, потому что Императорский московский университет совсем рядом. Так что место во всех отношениях удобное.

Прибыли мы за два дня до назначенной встречи. Было время, чтобы осмотреться и отдохнуть. Московские морозы нас не сильно напугали. В Екатеринодаре тоже было холодно. На трех извозчиках добрались до гостиницы. По пути я давал Румянцевым последние наставления, как себя вести. Ребята волновались, но старались держаться с достоинством.

– Промышленник Ситников с воспитанниками, – сообщил я регистратору.

– Императорский фотограф Чернов Афанасий Петрович, – представился наш кинематографист.

Насчет императорского фотографа он ничуть не приукрасил. Когда Александр III был с визитом в Екатеринодаре, то именно Чернов сделал восемнадцать снимков царя и царской семьи. Альбом с фотографиями был торжественно преподнесен государю.

Заселились мы в четыре номера (я платил за всех). Ужин мальчишкам я заказал в номера, а мы с Афанасием Петровичем спустились в ресторан. Тот же Серега рассказывал, что сейчас в Москве это единственный ресторан с русской кухней.

Выглядели мы с Черновым вполне достойно. Костюмы от Петрова сидели изумительно. Никаких покатых плеч, мятых складок на спине и узких в пройме рукавов, как у местных богатеев. Стильные галстуки, зажимы к ним и обязательные запонки на манжетах белоснежных рубашек подчеркивали элегантность наряда.

Официанты в зале были под стать заведению. Все во фраках. Обслужили нас быстро и расторопно. Блюда мне понравились. Чернов еще заказал коньяк. Подали его в запечатанном графине. Цена у коньяка была высокой видимо за то, что графин был расписан позолоченными журавлями.

– Любезнейший Николай Иванович, слышали поговорку "завтракать до журавлей"? – поинтересовался у меня Чернов. – Собственно, из-за этого рисунка она и произошла. Господа, бывает, начинают с завтрака около полудня, но засиживаются в ресторане допоздна. Кто оплачивает счет, тому и дают графинчик в подарок.

Завтракать на следующее утро в ресторане до тех самых "журавлей" мы не стали. Слишком поздно этот завтрак начинался – в двенадцать часов дня. Мы намного раньше проснулись и оголодали. Наняли двух извозчиков, чтобы отвезли нас в приличный трактир. Наряжаться не стали. Все были в теплых пальто, вязаных джемперах и шапках-ушанках. Между прочим, тоже неизвестная местным модель. У крестьян есть какое-то подобие этого головного убора – треух. Но наши ушанки были пошиты лучшим мастером города. У мальчишек каракулевые, у нас с Черновым из дорогой норки. Такая же норка была и на воротниках пальто.

В общем, как я и говорил, одеты были хоть и тепло, но стильно, потому половые в трактире просто не знали, как лучше обслужить господ. Я еще с собой попросил завернуть пирожков. Гулять в этот день по городу было проблематично. Метель разыгралась. От съемок улиц Москвы пришлось отказаться все по той же причине.

Посыльного к декану медицинского факультета я отправил ещё в день нашего приезда. Сообщил, что прибыл и готов к демонстрации. Нас ждали пятого февраля к одиннадцати часам утра. Снова пришлось нанимать извозчиков. Вроде бы и близко до университета, но нести на себе проектор и все остальное добро не хотелось. Хотя потом тоже натаскались. От центрального входа сопровождающий довел нас до деканата. А там уже сами познакомились.

Склифосовский произвел на меня самое благоприятное впечатление. Держался немного высокомерно, но без презрения. С достоинством, как и положено светилу науки. Я сразу предупредил, что часть лекции проведут братья Деевы. А я буду дополнять их рассказ, демонстрируя схемы. Возражений со стороны Николая Васильевича не последовало, похоже, ему саму было интересно посмотреть на то, что я наобещал в письме.

Аудитория в стиле амфитеатра была полностью подготовлена к нашему вступлению. Окна не были зашторены, но сделать это труда не составит. Доску закрывало белое полотно, которое станет экраном. Николай Васильевич представил нас и расположился в кресле немного сбоку от кафедры. Студенты, проявив уважение к профессору, сразу стихли. Хотя шепотки и хихиканье с задних рядов все равно доносились. Это так они на Саньку отреагировали. Мол, мелкий пацан пришел лекцию читать.

Начал я с общего обзора инфекционных заболеваний. Санёк, ничуть не смущаясь большой аудитории зрителей, демонстрировал плакаты чихающего и кашляющего человека, рисунки бактерий, вирусов. Дмитрий Ивановский еще в прошлом году провел исследования и выдвинул предположение о существовании вирусов. Только не довел до конца свою идею. Я же беззастенчиво ссылался на его имя. Вот он сильно удивится, когда узнает, что стал первооткрывателем вирусов.

От вирусов я плавно перешел к теме гигиены, стал рассказывать о переносчиках болезней. Потом дал слово близнецам, чтобы они рассказали о стрептоциде. Братья не подвели. Аргументировать свое открытие долгими и кропотливыми исследованиями они не могли. И совершенно честно поведали о том, как под руководством учителя синтезировали краситель красного цвета. Дальше все случилось почти как в истории с настоящим изобретателем. Один из братьев поранил палец, и тот воспалился. А поскольку работал он с красителем, в рану попало вещество. И чудесным образом воспаление прошло. Близнецы попробовали специально присыпать любые ранки. Попутно стали синтезировать вещество и получили белый стрептоцид (стараниями Веры Степановны, конечно).

И снова я взял слово, пришлось откровенно врать о том, что велись исследования препарата, заполнялись лабораторные журналы, где отмечались улучшения самочувствия у тех или иных больных. Сотрудничество с врачом городской больницы я тоже упомянул. Только там мы не занимались исследованиями, а конкретно лечили людей. Близнецы проверить или опровергнуть мои слова не могли, Румянцевы вообще из школы не выходили. Так что легенда сомнений не вызывала. Я продолжал расписывать уникальные свойства стрептоцида. Список показаний к применению был обширен. Склифосовский даже из кресла вскочил, когда я дошел до гонореи, менингита и холеры.

– Этого не может быть! – воскликнул Николай Васильевич, похоже, мне не веря. – Это же открытие мирового уровня! Вы должны были сразу заявить об этом!

– Увы, – изобразил я печаль на лице, – мы простые энтузиасты из провинции. Мало кто прислушивается к тому, кто не получил достойного образования в университетах.

Студенты притихли и внимали нашему диалогу.

– У вас имеется это вещество для проведения более детальных клинических исследований? – поинтересовался Склифосовский.

– Да, в большом количестве, – кивнул я на братьев Румянцевых. Те сразу поставили коробку перед профессором. – Инструкция и дозировка прописаны и вложены внутрь, – дополнил я.

Зрители разом загомонили. Дождавшись, когда все успокоятся, я продолжил дальше, шокировав в очередной раз публику тем, что близнецы еще одно вещество открыли. И снова братья рассказывали, как взяли известный опыт получения салициловой кислоты из коры ивы (на кой ляд это им понадобилось, прошло мимо публики), затем синтезировали на основе этой кислоты новое вещество и предположили, что свойства оно будет иметь схожее. Но если салициловая кислота обжигает желудок, то наш аспирин приятен во всех отношениях.

А я продолжил перечислять якобы наши исследования. Кроме снижения температуры и обезболивающего эффекта, не забыл сообщить, что наше лекарство и от похмелья неплохо помогает, чем развеселил народ.

– Про аспирин я читал в вашем журнале, – вставил слово Склифосовский. – Не скрою, что доверия сей препарат у меня не вызвал.

– Это вам для исследования его свойств, – передал я следующую упаковку профессору и объявил о начале демонстрации кино.

Первым показали фильм про аспирин, дальше "Голод". После этого я остановил показ и устроил небольшую лекцию по оптике, кино и, в частности, о мультипликации. Мультфильм "Вошь" вызвал очередную бурю эмоций. Я не просто наглядно доносил информацию, а сообщал малоизвестный факт о разносчиках тифа. Зал забурлил, со мной начали спорить, выкрикивая что-то с мест. Николай Васильевич эти дебаты прервал, сообщив, что у каждого из сидящих в зале имеется возможность доказать или опровергнуть информацию вне стен аудитории, и провести собственные исследования.

Снова мы продолжили показ фильмов, веселя студентов. Кино понравилось всем без исключения. Только Склифосовский сидел задумчивым.

– Николай Иванович, мне хотелось бы побеседовать с вами более предметно, – предложил он.

Договорились, что завтра, в субботу, он примет меня у себя дома. Вот и хорошо. Румянцевым я жестом показал, что вытаскивать чемоданчик с подарочным инструментом не стоит. Завтра его преподнесу.

Брать кого-то в сопровождение я не стал. Мальчишкам не по статусу, Чернов немного не в теме. Но подарки я захватил все. На лекции со студентами мы не до всех наших "открытий" успели дойти. Например, я не стал демонстрировать активированный уголь, чтобы еще больше не шокировать публику. Теперь же вручил аптечный набор вместе с хирургическим чемоданом. Не забыл и супругу хирурга. Софье Александровне презентовал красиво оформленные коробки с халвой и зефиром. Эти сласти Екатерина Михайловна начала продавать у себя в бакалейной лавке.

Из домочадцев меня познакомили только с дочерью Тамарой. Больше никого из детей Николая Васильевича не было дома.

Насчет чая договорились попозже и перешли сразу в кабинет. Первое, что меня приятно удивило, это стопка моих журналов, аккуратно сложенная на краю стола. И, собственно, разговор начали с "Науки и жизни". Я врал много и вдохновенно. Ничуть не принижая своих достоинств, расписал, что с детства был любознательным ребенком. Закончить гимназию не удалось, но я добирал знания по учебникам. Очень повезло познакомиться с семьей Ивановых. Многие статьи написаны по привилегиям и открытиям, сделанным этим семейством.

Далее я перешел к рассказу о своей школе, где собрал уникальных детей. Про близнецов рассказал чистую правду. То, как они поглощали любые знания, стало уже легендой нашей школы. В какой-то момент теорию они начали воплощать на практике, и мы увидели блестящий результат в виде стрептоцида, аспирина и активированного угля.

– Николай Иванович, вы же понимаете, что эти все открытия в первую очередь нужно было демонстрировать в Петербурге?! – с долей возмущения в голосе поинтересовался Склифосовский.

– С Петербургскими демонстрациями у меня не сложилось, – признался я и пересказал эпопею с Русским техническим обществом.

– Это ваше развлечение – кино, конечно, тоже интересное, но совершенно неважное, – отмахнулся Николай Васильевич. – Я говорю о препаратах и исследованиях.

– Мы начали их производить, скоро получим разрешение на занятие аптекарской деятельностью, – объяснил я положение дел.

– Мне прислали приглашение возглавить институт усовершенствования врачей в Петербурге, – сообщил тем временем Склифосовский. – Что вы думаете по поводу того, если я предложу вам там место?

– В качестве кого? – совсем не обрадовался я подобной перспективе. – Университетского образования у меня нет, как и свидетельства об окончании гимназии. Меня просто не примут.

Спустя час нашей беседы Склифосовский уяснил, что я заинтересован в том, чтобы сам светило медицины продвигал наши лекарства. Еще я предложил Николаю Васильевичу прислать на время каникул в мою школу сына Владимира, которому на данный момент было только девять лет. Биографию Склифосовского я перед поездкой в Москву внимательно изучил. Смерть Владимира станет причиной инсульта Николая Васильевича. Отчего умрет Владимир, информации было мало. По одной версии – от туберкулеза, по другой – самоубийство. Якобы в университете парень примкнет к студентам-революционерам, но не сможет выполнить поручение террористов и повесится.

Пока есть время и возможность, я хотел повлиять на мировоззрение мальчишки. Пусть потрётся среди моих учеников, пообщается, почувствует разницу между гимназией и тем, что преподавалось в школе.

Какие-то сомнения у Склифосовского по поводу сына были, но тут я напомнил про братьев Румянцевых, которых буквально вытащил из нищеты, а сейчас парни подают такие надежды, что стоит ждать от них мировых открытий (уж я-то об этом позабочусь).

Расстались мы с Николаем Васильевичем довольные друг другом. Он обещал меня пригласить в Петербург хотя бы для того, чтобы познакомить с уважаемыми людьми. Так сказать, "ввести в общество". Я в свою очередь пообещал снять фильм о методах врачевания Склифосовского. Только согласовать подходящий день заранее не мог. Когда будет ясная погода, тогда и снимем кино.

Случилось это через два дня. За нашей группой прислали сопровождающего. Пожилой мужчина пояснил, что господин Склифосовский находится в клинике на Девичьем поле, где проводит практические занятия перед студентами. Туда мы и поспешили.

Фильм должен был стать не только постановочным, но и пропагандистским. Из привезенных запасов я раздал всем присутствующим маски на лица. Кто-то из студентов на задних рядах амфитеатра попытался вякнуть против. То есть они мою первую лекцию прослушали, но выводов не сделали.

– Покиньте аудиторию, – сухо попросил Склифосовский того крикуна и первым надел маску на лицо.

Конечно, я мог много чего еще рассказать по поводу стерилизации помещения и огромного числа людей в нём. Только аргументировать эти слова промышленнику из Екатеринодара было нечем. Ничего, постепенно доберусь и до этой темы. Чернов тем временем начал снимать подготовку хирурга и инструмента. Мой подарок сверкал металлом и вызывал невольную зависть у всех присутствующих. Склифосовский явно решил прихвастнуть наличием такого числа отличных инструментов. Не думаю, что все десять скальпелей понадобятся для операции на бедре пациента, но смотрелись они хорошо. Так же, как и зажимы, и прочие инструменты хирурга. Николай Васильевич проводил одну из известнейших своих операций по созданию ложных суставов. Позже этот метод назовут "русский замок" или "замок Склифосовского".

Чернову я велел беречь эту пленку пуще глаза. Второй дубль сделать не получится, как и выбраться в Москву в ближайшее время. Профессора ждет переезд и ему будет не до наших фильмов. После операции я попросил у Склифосовского еще немного внимания, чтобы сделать карандашные наброски его самого.

– А вы неплохо рисуете, – похвалил он меня. – Действительно у вас разнообразные интересы.

Больше задерживаться в Москве смысла не было, и я отправился на вокзал покупать билеты. Весь обратный путь мальчишки делились друг с другом впечатлениями, Мишка и Пашка, которые присутствовали при операции, расписывали "ужасы и кровь реками", Чернов почти всю дорогу спал, а я рисовал.

Удивительно, но никто из студентов Склифосовского не был в курсе, что этот аристократичный по внешнему облику человек участвовал в четырех войнах. Именно картинки полевого госпиталя я и хотел добавить в фильм. Хоть самому Склифосовскому я не сказал, но для себя решил, что этот фильм будет полностью о великом хирурге.