Текст книги "Вернуться или вернуть? (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– А не дашь ли ты мне этого толкового прораба в Кривой Рог? – перебил Серега.

– Дам, конечно, – тяжело вздохнул я. – Здесь на стройке процесс уже отлажен.

– А про "слишком умных" попаданцев ты прав, – продолжил Серега. – Как вспомню распашку земли, так смеяться хочется над авторами, которые рассуждали на эту тему. Одна борозда плугом по целине занимает тридцать минут времени. Туда и обратно целый час. Надо весь день корячиться, чтобы обработать пятьдесят метров в ширину и в полкилометра длиной.

– И это нашим трактором, – напомнил Артём. – Лошадьми еще дольше. Архип обещал пахать всю осень. Но у него в помощниках только малолетние сыновья. Хотя он сам по себе мужик упертый. Что осилит, то сделает. Зря мы не стали озимые сажать.

– Артём, не зря! – возмутился я. – Сам себе противоречишь. У нас там один Архип из работников. И ты в курсе, какая это проблема кого-то нанять. Это же не рабочие в городе. В любом случае всю голодную Россию мы не накормим.

По поводу найма тех, кто сможет распахать землю, мы еще в сентябре поинтересовались. Станичники сразу отказались. У них своей работы хватает. Нет на Кубани столько свободных крестьян, уходящих на заработки. За работниками нужно ехать в среднюю полосу России. А у нас не было времени на это. В марте Сергей привезет людей, тогда и начнутся на хуторе более масштабные работы.

Через год в России случится голод. Повлиять на климат мы не могли, предупредить об аномальной погоде я мог в своем журнале только намеками. Накормить своим зерном не успеем. Да и нужно ли это? Когда Артём первый раз сказал, что, спасая народ от голодной смерти, мы можем повлиять на историческое развитие страны в целом, я возмутился. Тогда Артём привел аргументы. Спасем мы, к примеру, тысячу человек. Они дадут потомство и прирост населения. А затем случится засуха 1901 года, дальше недород 1905 и так далее. А народа-то прибавилось. И все это будет нарастать снежным комом.

– Значит, внедряем новые сорта и постепенно распространяем их, – решил я тогда. Действительно глупо тягаться с огромной государственной машиной, которая не в состоянии обеспечить продовольствием население страны. Тридцать миллионов голодающих – это очень много!

В оставшиеся до Рождества дни я писал статью по сварке металлов. Двенадцатый номер журнала был обзорным по многим темам и в два раза толще по объему. Подводя итоги года, я поздравил Софью Ковалевскую с избранием ее членом Российской академии наук, а Менделеева с наградой от Лондонского химического общества. Напомнил читателям, что с 23 сентября 1889 года Генеральная конференция по мерам и весам признала более удобными для использования метр, килограмм и секунду.

В этом же номере журнала известил, что теперь выходить он будет один раз в квартал. Не то чтобы у меня закончились идеи для статей. Подошли к концу запасы бумаги и "обложек". Нужно переходить на местное сырье. А его еще необходимо подобрать, закупить и привезти.

К двенадцатому номеру журнала прилагался небольшой вкладыш рекламы, где я приглашал учителей. Сто экземпляров – это не так много. Но люди, купившие журнал, могли рассказать о моем предложении своим знакомым. Мне-то и требовался всего десяток толковых учителей. Мда… где взять таких? По идее, все, кто достаточно успешен, имеет работу. Остальные неудачники.

На объявление откликнулось сорок три человека. Как я и предполагал, две трети совершенно мне не подходили. Один пьяница, другой дурак по жизни, третий пенсионного возраста. Да ещё начал сразу меня воспитывать и рассказывать, как, по его мнению, правильно организовывать учебный процесс и что розги совершенно необходимый атрибут для школы.

Поле долгих и выматывающих собеседований я оставил двенадцать человек. Не факт, что их столько будет в дальнейшем. Мне бы хватило шесть-восемь человек. Но в этом времени я уже привык брать людские ресурсы "с запасом". Как я и предполагал, еще с половиной мы "не сошлись характерами".

– Вы, Николай Иванович, серьезно собираетесь учить химии это быдло? – вопрошал меня один из предполагаемых учителей. – А вы сами знаете, что…

– Знаю, – прервал я "умника". – И мы с вами расстаемся.

Последние шесть человек если и не соглашались с моим мнением о том, что будущие начальники цехов и руководители производства должны быть не просто грамотными людьми, но разбираться во многих других областях, то благоразумно помалкивали. Им я пообещал удвоить жалование, когда начнутся непосредственные занятия с учениками. Кстати, которых еще тоже нужно найти.

Неожиданно в этом вопросе мне помогла Вера Степановна. Она приехала в сопровождении группы рабочих, чтобы увести в Крымскую какое-то оборудование из того, что было припрятано на складе. Поскольку Вера Степановна у нас женщина замужняя, то по соображениям приличий остановиться она могла только в доме мужа на Гимназической улице. А работяг я разместил у себя в доходном доме.

Вера Степановна дом Артёма не особо любила. Но куда деваться? Больше всего ей не нравилось то, что тротуары на подступах к дому вечно были завалены строительным мусором. Его, конечно, убирали, но он снова накапливался.

– Баба какая-то на углу свой дом перестраивает, – возмущалась Вера Степановна. – Надстройку второго этажа делает. Якобы будет отель.

– Баба? – не поверил я.

– Говорят, что вдова. Там еще бакалейная лавка. Муж ее содержал. Помер он не так давно, – уточнила для меня Серегина тётя.

В эту бакалейную лавку у нас наведывался только Клим, а я с трудом представлял, о чем идет речь. Разговор по поводу хозяйки того дома я почти сразу из головы выкинул. А наша неугомонная Вера Степановна сумела не только столкнуться с мадам Губкиной, но и поскандалить по поводу грязи, устраиваемой строителями.

Я примерно знал, чем могли закончиться "женские разборки". И очень сильно удивился, когда застал эту самую мадам Губкину в гостях у Веры Степановны. Дамы распивали чаи и были вполне довольны друг другом. За все время, что Вера Степановна прожила в этом времени, я не мог припомнить ни одного случая, чтобы она столь близко общалась с представительницами слабого пола как с ровней или приглашала на чай.

– Екатерина Михайловна Губкина, – представила Серегина тетя женщину. – Николай, представляешь, эта добросердечная женщина открыла на собственные деньги ясли для детей-сирот.

При слове "дети" я сделал стойку, как охотничья собака, взявшая след. Ясли это, конечно, хорошо. А куда она потом отправляет подросших детей? Оказалось, что тоже поддерживает, пристраивает помощниками приказчиков, прислугой в домах и так далее. На Веру Степановну я посмотрел с большой благодарностью и сразу перешел к волнующей меня теме учеников для будущей школы.

Часть 21

Екатерина Михайловна к моей просьбе о детях на попечении отнеслась с подозрением. Свозил госпожу Губкину посмотреть школу. Екатерине Михайловне все понравилось. Даже была удивлена, что для обычного приюта столько всего устроено, и теплый сортир, и собственная баня. Вообще-то у нас еще и душевые будут, но это когда водонапорную башню построим. Основание под неё уже разметили, оборудование заказано. Конечно, все это на паровых двигателях, потребляющих уголь. Удобно все же иметь собственную шахту. В сарай только успевают подвозить уголь, доставляемый по железной дороге.

Артель печников опробовала печи. Где-то замазали щели, но, в целом, помещения уже можно было топить и продолжать отделочные работы. Мебель тоже начали расставлять. Пока это только деревянные кровати в спальнях. Ученики здесь появятся не раньше начала лета.

От всей этой кутерьмы ежедневных дел я неимоверно устал. Но до июля отпуск не мог себе позволить. Уехать куда-то и оставить без присмотра наш склад с ценностями из другого времени – об том и речи не шло. Но кто-то из друзей мог меня заменить на время. Другой вопрос, что я все ещё числился несовершеннолетним. А опекунша намеки о женитьбе поднимала каждый раз, как я появлялся дома. Достало это всё.

Взял прислугу в доходный дом личные комнаты и кабинет убирать. Тут же прибежала Павлина Конкордиевна с криком, что не такую взял, много плачу, доходы от магазина не так расходую. Рыкнул на экономку. Она слегка притихла. Но через неделю вновь завела старую песню о том, что "негоже в грехе жить и нужна жинка".

В марте вернулся Серега. Его бумажные дела в Петербурге застопорились. Как-то повлиять на ускорение процесса рассмотрения наших дел он не мог. Бюрократическая машина этого времени слишком неповоротливая. Хотя те сроки, что были обозначены, считаются еще быстрыми. Сергей же подавал в одном пакете и Криворожский металлургический завод, и "Завод и комбинат по выпуску эклектической техники" в Петербурге. Формально эти предприятия связывали только имена владельцев. Но именно металлургический должен "протолкнуть" остальные предприятия. Хотя платить за все пришлось много.

– Марк Яковлевич собственную адвокатскую контору организовал, – рассказывал Серега о своем юристе. – Он после Англии и Америки вернулся важный такой, решил по тамошнему образцу всё устроить.

– В Европу привилегии поедешь оформлять сам или юриста пошлешь? – поинтересовался я.

– Марка Яковлевича отправлю. Мне одной поездки по тем Европам хватило, – отмахнулся Серега. – Такая же грязь, как и Петербурге. Разве что трамваев больше. Но я на общественном транспорте не очень люблю ездить. Заразы всякой хватает. То один с лишаем на руках все поручни обмацает, то туберкулезник кашляет. Не… лучше извозчиков нанимать. Как вспомню, что мне еще крестьян переправлять… Никогда не смогу привыкнуть к отсутствию гигиены.

В этот раз Серега должен был доставить тех крестьян, которые ходят на промысел. Это будут своего рода батраки, без семей и детей. Вернее, родня у них имелась где-то в деревнях по пути следования поезда, за Ростовом. Так было проще во всех отношениях. Искать поблизости, в станицах – бесполезное занятие. Пусть издалека, но точно привезем. Мы надеялись, что крестьяне за лето не только помогут развернуть хутор, но и отстроят себе мазанки и перевезут семьи. Эту тему тоже обсудили отдельно с теми, кого доставил Сергей.

По внешнему виду крестьян было понятно, как они в этот "рай" слабо верят и точно не думают тащить к нам семьи. Самим бы вернуться. Когда Сергей собирал мужиков, то специально не стал говорить, что поедут на поезде. А потом поздно было. Разглядывая этот "трудовой десант", я буквально видел, как ворочаются шестеренки в головах мужиков насчёт того, что для возвращения домой им потребуются деньги.

– Сейчас напишем документ о том, что обратный билет вам будет куплен и входит в оплату труда, – решил я ободрить мужиков. – Билет на перемещение по губерниям тоже оформим.

Крестьяне в ответ посопели, поставили крестики на "документах" и спрятали их в котомки. Грамотных среди мужиков не оказалось. Они вообще имели такой вид, что я хорошо понимал Серегины ощущения, пока он ехал в повозке с кем-то из этих оборванцев. Потому первым делом у нас была баня. И торжественное сжигание всего исподнего белья. Взамен я выдавал им новое. Рубахи и штаны вываривали. Но и новые, крепкие, были выданы в запас. С обувью была очередная проблема. Пока на мужиках были лапти. Но при условии, что каждый мужик умеет эту обувку виртуозно плести, исходный материал в степи взять негде. Дорого, конечно, но сапогами пришлось всех обеспечивать. Верхнюю одежду типа зипунов пропарили и оставили как есть.

Артема с Верой Степановной мы не ждали. Нефтеперерабатывающий завод требовал постоянного контроля и внимания. Артём пробыл там два дня в феврале, набрал семян, сказал, что там поблизости посадят для нужд рабочих. Срывать строителей и брать с собой на хутор в этот раз тоже не стали. Да и сами задерживаться долго не собирались. Огород сажать еще было рано. Со всем остальным Архип и без нас справится. Мы ему попозже семена доставим.

Выехали из Екатеринодара еще затемно, чтобы в сумерках быть на месте. Быстрее добраться не получалось. Лошадям тоже отдых требовался. Долго пришлось кричать под воротами, пока Архип появился в дверях дома с ружьем. Я мысленно его похвалил. Узнав, кто прибыл, крестьянин тут же засуетился.

Честно говоря, Архипа я с трудом узнал. Отъелся он за зиму, даже как-то помолодел. А ведь был таким же доходягой, как и те десять мужиков, которых только привезли. Новых работников Архип принял настороженно. На следующий день, пока Серега вводил крестьян в курс дела, я побеседовал с Архипом на эту тему.

– Если поставят еще дома, то ты будешь старостой всего хутора, – уговаривал я Архипа. – Сам понимаешь, что в степи небезопасно.

– Волки зимой приходили, – тут же вспомнил Архип.

– Вот именно. Строй свинарник, коровник для коровы и загон для овец. Те, кого привели, у тебя в подчинении, что скажешь, то и будут делать.

Такой подход Архипу очень даже понравился. Глаза засверкали, плечи распрямились. Думаю, что процесс пойдет. Одну телегу и двух лошадей я оставил на хуторе. Сами же мы с Серегой возвращались на двух разных повозках из числа тех, что я снял со стройки. На обратном пути заехали в Пашковскую. Одна семья все же надумала поселиться на хуторе. Еще раз предупредил Фёдора и переселенцев, что обрабатывать землю им придется самим. То, что уже распахано, занято под мои планы.

Оказалось, что родственники переселенцев обещали помочь и вспахать участок "всем гуртом". Атаман чувствовал свою вину за прошлогодний инцидент и выслуживался передо мной. Щенка отобранного показал. Его я пока забрал с собой. Чуть подкормим, поднатаскаем. Тогда можно будет и Архипу оставить.

– Как он раздобрел-то, – высказался Серега по поводу внешнего вида Архипа.

– Да и бабы тоже. Степанида еле в двери проходит, – заметил я. – Снова девочку родила.

– Будет из кого хлопцам невест выбирать, – хохотнул Сергей.

Поросят, овец, корову и семена Сергей отвозил на хутор без меня. Он оказался на данный момент самым свободным и занимался "колхозом".

Не знаю, откуда пошло такое поверье, что корову до революции можно было за пять рублей купить? У нас коровы стоили в районе сорока. Лошадь в среднем сто. Конечно, если это не кляча на убой. Снова были затраты и вложения в хутор. Но это себя оправдывало. Овощей с прошлого года в кладовых Павлины Конкордиевны много осталось, хватит до нового урожая. А в этом году ожидаем еще больше и разнообразнее.

Серега обещал лично проконтролировать посадку огорода. Мне было не до того – школа начала заселяться. Конечно, я хотел чуть позже, но Екатерина Михайловна просто поставила перед фактом, приведя двух мальчишек. Подобрала она сирот где-то возле церкви. Уверяла, что погорельцы. Правда, у меня были определенные сомнения на этот счет. Но устроил мальчишек. Пусть пока на кухне помогают. Две поварихи готовили еду на всю толпу артельщиков, им лишние руки не помешают.

В мастерской при школе установили на окнах решетки. Заказал я одному кузнецу такой необходимый декор. Уже начали свозить оборудование и расставлять по мастерской. Токарный станок был чудом американской инженерной мысли этого времени. И стоил как самолет!

– Это тебе не в компьютерных программах разбираться, – подначивал меня Серега, когда я пытался понять предназначение всех этих шестеренок и прочих деталей вращения.

– Суппорт двигается вдоль, – пояснял мне устройство станка прибывший с ним наладчик. – Шпиндель передней бабки соединяется с ходовым винтом суппорта при помощи двух зубчатых колес. Вкручиваем вот туточки винт в гайку, и она потянет за собой салазки суппорта.

Как я понял из речи мастера, наличие суппорта, держателя для резца, является самым ценным изобретением в станках подобного рода.

– Серега, я не представляю, кто сможет работать на этом станке, тем более учить подростков, – пребывал я в отчаянии. – В Екатеринодаре и окрестностях до хрена кирпичных заводов, маслобоен, что-то по животноводству недавно замутили, но нет ни одного предприятия подобного рода, откуда я мог бы переманить рабочих или мастеров!

– Значит, сами научим, – не сильно расстроился Сергей. – Тебе мастер-класс показали? Попробуем сами. А там уже передашь знания кому-то. Артём же так сварку осваивает.

В принципе хорошо, что мы живем в достаточно крупном городе для этого времени. Я спросил Епишку, он дальше по своим каналам бросил клич. И вскоре мне привели троих парней, которые так и не прибились ни к какой артели, а на кирпичные заводы по каким-то соображениям идти не хотели. Впрочем, Болота я понимал. Парень заметно прихрамывал. На кирпичных заводах работа подвижная, ему, скорее всего, физически трудно.

По совету Сереги станок мы осваивали совместно. Я сам толком мало что понимал. Зато знал, как подсоединить станок к паровому двигателю через систему ремней. Сразу стало понятно, что нам требуется ещё кочегар. Или как эту должность называют? Пока же парни поочередно сменяли друг друга, то подкидывая уголь в топку, то работая на станке. Зарплату я никому не поставил. Ученики же. Предоставлял только питание.

Потихоньку мы начали что-то вытачивать. Сразу возникла необходимость дать основы черчения парням, попутно рассказал о новой мере длины – метр. Пока мы точили подобие валов с заданными размерами и учились проверять точность хм… "попадания" в размер. Получалось так себе. Вообще-то, если очень приспичит, я вытащу из секретного склада токарный министанок. Но он работает от электричества, которого пока нет. Артем уже придумал, как можно закрасить краской надписи на станке. Но все же лучше дождаться, когда привезут динамо-машину.

В качестве примера и конкретного образца я решил освоить такое изделие, как "задний мост". То есть это будет задание для будущих учеников и их наставников. Озадачился тут на тему, как изготовить шестеренки и где их заказать в Екатеринодаре. Серега долго ржал, а мне хотелось завыть на луну. Представляете, в местных мастерских их напильником вытачивают! Я, когда такое услышал, пошел штангенциркулем мерить зубья у шестеренок в американском станке. Не… эти явно какую-то приспособу использовали.

А мне нужны были не просто шестерни, но и конические в том числе. Конечно, хранился у нас в чертежах станок наподобие вертикального зубодолбежного. Старичок, сосед Артёма, разработал конструкцию для станкостроительного завода. Но у меня-то здесь учебные классы для подростков! В моей голове сформировалось собственное решение проблемы, но оно требовало наличия приводного фрезерного шпинделя.

Прогулялся я до железнодорожной станции. Удалось найти не слишком занятого инженера. Тот со мной, конечно, общался "через губу", но поведал, что зубофрезерные станки можно приобрести в Германии. Весом около тридцати пудов и стоимостью около семисот рублей (без учета доставки). Нормальная цена, меня вполне устраивала. Но это на будущее. Пока же я решил, что ученики с наставниками будут познавать дзен и точить напильником. С самим токарным станком они уже разобрались.

За успешное освоение станка я выдал парням по рублю и уже на следующий день пожалел об этом. Лукьян вернулся из города к середине следующего дня. Пьяный до безобразия. Прилег в углу мастерской и захрапел. Я его велел почти сразу унести в спальню. Но все равно не досмотрел. Пропал штангенциркуль и вместе с ним Лукьян. Вот и как здесь работать и кого-то учить?! Психанул я так, что артели строителей "забились в щели" и старались мне на глаза не попадаться. Они-то все были в курсе, как я отношусь к употреблению спиртных напитков на рабочем месте.

Через три дня Лукьян снова заявился. Мол, он будет дальше продолжать совершенствовать свои наставнические навыки. От такой наглости я все свое красноречие потерял. Ладно выпил, так он же штангенциркуль еще украл!

– Не брал, – мычал Лукьян. – Не смог бы.

С этим я, в принципе, был согласен, что не мог. Помню, как его волокли до кровати. Но инструмент-то исчез. В какой-то мере я был сам виноват. Есть у нас в мастерской шкафчик для всего ценного. Нужно уже приучать себя и парней складывать все на место. Я сам замерял и записывал для себя размеры шестеренок на американском станке (только чтобы сравнить). Сам оставил штангенциркуль без присмотра, не убрал. Но дверь в мастерской тоже запирал я.

В любом случае за пьянку или воровство, но Лукьяна я выгнал. Если он так с каждой зарплаты будет напиваться, то мне такие работники не нужны.

– Николай Иванович, – обратился ко мне Болот, когда страсти по поводу Лукьяна наконец утихли. Штангенциркуль я со склада еще один принес. И теперь следил за тем, чтобы все убиралось на место. – Мальчишки, помощники на кухне, в ту ночь, когда своровали инструмент, не ночевали в спальне.

Как это смог узнать Болот, живущий в городе, я не понял. Оказалось, Болота удивил тот факт, что мальчишки не были в курсе, что Лукьян всю ночь провел на кровати по соседству. С утра пораньше наш пьянчуга ушел клянчить рассол на кухню, но там ребят не было. Потом они, конечно, появились, но выглядели сонными и уставшими. А вечером после ужина снова исчезли с территории школы, хотя нашим ученикам это запрещено.

Информация меня заинтересовала. Днем я на бричке отправился на Екатеринодарскую за Зверем. Пусть Васька с собакой поживут с неделю в школе. А Зверь заодно посторожит, раз люди не справляются.

Тут я припомнил, что Артём договаривался с Заряном насчет щенков. Наверное, уже можно взять одного и начать его дрессировать. В управе Заряна не оказалось, он отдыхал дома после дежурства. Так было еще лучше. Правда, долго пришлось стучать в двери, пока он не вышел заспанный и полураздетый.

– Женился бы ты, чтобы было кому за тобой ухаживать, – оценил я внешний вид и бардак в доме у городового. – Опять служанку прогнал?

– Она щенкам борща горячего налила по мискам, – пожаловался Зарян, пояснив причину увольнения очередной прислуги.

С девками и кандидатками в невесты городовому не везло. Казаки вообще поздно женятся. Пока служат, стараются не связывать себя семейными узами. Конечно, если батька присмотрит невесту и будет сильно настаивать на женитьбе, то деваться некуда. Зарян же был не из слишком зажиточной семьи. Шесть сестер требовалось пристроить раньше, чем самого Заряна. За каждую надо хоть двадцать рублей приданого, но дать.

Собственно, по этой причине Зарян и пошел в городовые служить. Родителям помогает, но денежно. Да и возвращаться в станицу его не тянет. Зато благодаря нам у него появился маленький бизнес и собачий питомник. Васька сразу кинулся к собачьим вольерам, а Зверь продолжил меня "охранять".

– Красавец, – похвалил Зарян алабая.

Я напомнил ему о щенках, которых будем воспитывать конкретно для охраны школы.

– Не стоит брать московскую сторожевую, – возразил Зарян. – Овчарку тебе нужно.

И вообще он загорелся идеей доехать до нас и лично посмотреть.

– Муха, ко мне! – позвал он овчарку. – Умница моя. Самая умная девочка, – ласково нахваливал он любимицу.

Ваську и Зверя пришлось отправлять домой пешком. Муха категорически отказывалась от подобного соседства. Зарян же настаивал на посещении школы с овчаркой. Не знаю, что он хотел найти, но возражать не стал. Самому было интересно посмотреть, как казаки натаскивают ищеек.

– Тэ-э-экс, – первым делом оглядел Зарян помещение мастерской. – Здесь мы не будем нюхать. Пойдём-ка в спальню.

Из спальни Муха, ожидаемо, привела нас на кухню, где работали мальчишки. Покрутилась еще во дворе, потрусила к угольному сараю. А потом – раз! – и пропала. Я не сразу сообразил, что среди зарослей бурьяна спрятан лаз, аккуратно прорытый под забором.

– Подсади меня, – закряхтел Зарян, карабкаясь по забору.

Мне же пришлось оббежать территорию. Пока добрался до нужного места, Зарян с Мухой уже отыскали "клад".

– Это, что ли, твой ш-ш-штилькель? – Зарян крутил в руках инструмент. – Тут еще две кирки, гроши и вещи по мелочи.

По мелочи было: десять обмылков, полотенце, мой зубной порошок (искал ведь, думал, забыл дома!), мой же станок для бритья (его пропажу я не заметил, редко пользуюсь), карандаши, булавки и три пары ножниц. Я только присвистнул от такого изобилия.

– И кто это все натащил в яму? – поинтересовался у Заряна.

– Тот, кто в спальне ночует и на кухне работает.

– Погорельцы, – сделал я вывод.

Все, что нашли в схроне, принесли обратно в школу. Я устроил общее построение, вызвал всех, включая строителей и кухарок. Чего не хватало тем "погорельцам"? Сытые, обутые, с перспективами на будущее. Как они своровали штангенциркуль, узнал быстро. Подростки просто проскользнули в мастерскую и спрятались за станком. Всю ночь провели в запертом помещении, а утром выбрались, когда я открыл двери мастерской, но уже с "добычей".

Еще раньше на чердаке конюшни я велел складывать старые вещи. Как раз на такой случай. Болот принес старую одежду подростков. Бить их или как-то наказывать я запретил. Они в полной тишине сняли всё, что им выдано было в школе, оделись в свое тряпье и пошли на выход.

– Если мне кто-то скажет, что вы ошиваетесь в Екатеринодаре, то сильно пожалеете! – крикнул вслед Зарян.

Мальчишек мне было немного жалко, но, с другой стороны, я считал, что поступил правильно. Все, кто придёт следом, будут в курсе этой истории и десять раз подумают, прежде чем украсть у своих же. Себе я поставил очередную зарубку – не бросать вещи как попало, всегда запирать свой кабинет, даже если отлучился в туалет. Хороший урок преподнесли ребятки и мне, и нашей охране.

– Так вы следите за школой! – оторвался я чуть позже на охранниках. – Под забором подкоп, а вы и не в курсе! Сейчас же отправляетесь копать и пушить землю на два метра от забора снаружи, чтобы видеть следы. Затем прополоть все внутри двора.

Негодование моё можно понять. Плачу им по пять рублей в месяц, кормлю, живут тут же и, как оказалось, ни хрена не делают!

На следующий день устроил ревизию. Проверил конюшню, демонстративно взвесил запасы овса, сравнил с записями в журнале. После погонял баб на кухне. Попинал артельщиков. В целом, всем досталось. Но, главное, работяги впечатлились служебно-розыскной овчаркой. Такие истории рассказывали тем, кто не видел, что просто закачаешься.

Но Зарян прав, если и брать для школы собаку, то именно этой породы. Вот от Мухи и попрошу щенков.