Текст книги "Месть хомяка (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кружевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
С одной стороны коридор был пуст поэтому я посильнее приоткрыл дверь и высунулся из-за неё, дабы осмотреть другое его крыло – женщина. Да, да, высокая статная, фигуристая, а волосы… огненно-рыжий водопад, падающий на плечи, – а лицо, а глаза… Захотелось припасть на одно колено и вновь подарить ей свое сердце, а потом, натянув на бошку ближайший цветочный горшок, рвануть совершать подвиги. Едрен! Я резко распахнул дверь.
– Эльфира!
Женщина медленно повернулась ко мне, а в её прищуренных золотистых глазах зажегся немой вопрос. Она явно не узнавала меня. Голова её по-птичьи дернулась вправо, затем влево и сквозь человеческие черты проглянула драконья морда.
– Эльфира, это я, – я шагнул вперед, не понимая, что происходит.
Ноздри драконицы расширились, словно она к чему-то принюхивалась, а во взгляде вспыхнули огоньки интереса.
– Вы кто?
– Эль….
Мир неожиданно моргнул, и я почувствовал, как меня под мышки подхватили чьи-то руки, не дав кулем упасть на пол.
– Ярослав Сергеевич, что с вами?
Я поднял глаза и непонимающе уставился на держащего меня Гоймерыча.
– Эльфира.
– Что Эльфира? – не понял тот.
– Эльфира была здесь, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Точнее не здесь. Я был на Изнанке и видел там Эльфиру, но она меня почему-то не узнала.
– Ярослав, – Гоймерыч шагнул ближе и уставился мне в глаза немигающим взглядом. – Вы небыли ни на какой Изнанке, все это время вы стояли тут, а потом вдруг стали падать. Хорошо я мимо шел.
– Да нет же я…Блин, – я потер вспотевший лоб. – Может тогда объясните, что это было.
– Не знаю, – завуч нахмурился. – Академия явно хотела вам что-то показать, возможно предупредить. Схожу-ка я расскажу все Христофорычу, а вы отправляйтесь домой, выспитесь и часиков в двенадцать забегайте ко мне. Хорошо?
Я согласно кивнул и медленно поплелся к выходу. Действительно, день выдался трудным и надо было отдохнуть. Однако видение. Странно, оно таковым мне не показалось, все было слишком натурально, я ведь даже запах её духов ощутил, да и…Я немного повернул руку, скосил глаза на локоть и мысленно выругался – пиджак был весь измазан в пыли. В мелкой, серой, немного блестящей, словно она состояла из частичек графита, – пыли изнаночного мира. Твою же кису!
* * *
Не спалось. Я ворочался в постели, порой перекатываясь колбаской от одного её края к другому, ложась поперек и даже свешиваясь по пояс вниз. Увы, но сегодня Морфей явно решил обойти мои постельные угодья стороной, а может банально забухал с другими богами и забыл послать мне сладеньких снов. Блин. Я встал и, подойдя к окну, уселся на подоконник, уставившись на местную луну, которая была ярко голубого цвета, на душе было муторно и тоскливо, так что хотелось выть…ну я и…в общем выдал длинно, протяжно, прям на зависть всем местных собакам. По крыше неожиданно что-то загрохотало, протестующе мявкнуло и мимо меня пронесся Батон, который, пролетая мимо одарил меня укоризненным взглядом, спеша на встречу с посаженными вдоль дома кустарниками розы. Через мгновение внизу затрещало, захрустело, сдавленно ойкнуло и затихло, затем ветви кустарник раздвинулись и оттуда выбрался Батон с бутоном розы за ухом. Покосившись в мою сторону, он вскинул лапу, видимо прося воздержаться от комментариев и выдернув из носа пару колючек, поковылял в сторону входной двери. Я высунулся из окна по пояс, посмотрел наверх и, увидев выглядывающую из-за края крыши миловидную кошачью мордашку, приветственно махнул рукой.
– Привет, Киса. А твой ухажер романтик, вон как за цветами сиганул.
Рот кошки растянулся в белозубой улыбке, и она буквально растаяла в воздухе – стесняшка. Да, кстати, забыл сказать. Киса у нас из рода чеширов. Да, да тех самых которые являются частями, сперва улыбка, потом глаза, ну опосля остальное – то есть хвост. Бывает она у нас редко и заметить её большая удача, мы вообще сперва долго не знали, что у Батона подруга появилась, пока однажды Глафира не поймала их в кухне за стопкой сметаны. Та естественно попыталась «раствориться», но от моей домоправительницы еще никто так просто не уходил, особо если был замечен за несанкционированным поглощением продуктов. После чего её естественно представили пред мои очи, как злостную расхитительницу социали… учительской собственности. Что сказать – симпатичная котейка, полосатенькая, фигуристая, гладкошерстная, а уж ласковая, все ноги мне в тот вечер обтерла. Естественно я дал добро на их совместное с Батоном проживание под крышей дома моего (причем реально под крышей, на чердаке), но все равно видели мы её редко.
Я вздохнул, вновь посмотрел на манящую подать голос луну, но на этот раз сдержался и, пробормотав «Голубая луна всему виной», вернулся в постель.
Сон вновь не шел. Судя по всему, Морфей окончательно забыл про мою скромную персону и, немного поелозив по кровати, я решил пойти на крайние меры.
Догадываетесь? Нет? Я переместился поближе к краю кровати и сунув руку в прикроватную тумбу нащупал там заветный томик в темно-зеленой глянцевой обложке. Да, да, угадали та самая легендарная книженция повествующая нам о проблемах размножения Бергерских дикобразов в дикой природе. Хит местного книгопечатанья, вечный никем до конца так и непрочитанный бестселлер. Вот. Едва я раскрывал страницы этой поистине уникальной книги и погружался в чтение, так сразу же в голове у меня начинал звучать голос Николая Николаевича Дроздова:
«Хе, Бергерские дикобразы в период ухаживания очень нежны. Самочки лапками гладят своих самцов по покрытым блестящей шерсткой пузикам, провоцируя их на более активные действия. В такие моменты наблюдать за ними особенно забавно».
Блин, всего несколько строчек, занавес, рубильник в мозгу в положение «вкл», крепкий и здоровый сон. Не, как хотите, но все-таки потрясающая книга, работает на все сто. Вот и сейчас, я всю ночь спал как убитый и мне снилось, что Эльфира с Ирен нежно гладят меня по пузику.
* * *
Утром заявился Крис. Молодой дракон прибыл в сопровождении со своей будущей второй половинкой и, оставив её давать «ценные» указания переделывающим пещеру строителям, ретировался в мою сторону. Мы с ним устроились на скамейке в саду, захватив из дома небольшой чайник и пару чашек и, неторопливо потягивали чай, сопровождая сеи возлияния поеданиями Глафириных пирожков, одновременно наблюдая за гномами, что мостили дальний угол моего двора массивными плитами. Именно там находился выход из пещеры и, судя по развернувшимся работам, вскоре части моего двора и куску прилегающей рощи грозила участь превращения в нечто напоминающее небольшой аэродром. На мой взгляд (и Крис был с этим согласен) гномы опять перебарщивали, однако наблюдать за их работой было интересно, особенно за процессом изготовления плит. Бралась прямоугольная опалубка, туда выливался похожий на жидкое стекло раствор, который готовился тут же в ручной бетономешалке, после чего опалубка зачем-то ставилась вертикально. Двадцать минут застывания, быстрая шлифовка и новехонькая «гранитная» плита готова к укладке – затягивающее зрелище. Вообще люблю смотреть, когда другие работаю, особенно вот так, с кружкой чая, расплывшись на скамейке под ласковым утренним солнышком и краем уха слушая размышления дракона о своей будущей семейной жизни.
– … и вообще не понимаю, куда сестра могла деться.
Мой рассыпанный пазл из расслабленных мозгов быстро собрался в кучку и пнул меня по блаженствующему подсознанию, заставив то быстро навострить уши.
– Ты сейчас про Эльфиру? – я с надеждой посмотрел на Криса.
– Прости, Яр, – тот развел руками. – Я правда пытался выяснить, где сестренка, но отец сам не в курсе, а мать просто не стала со мной разговаривать.
– Понятно, – я вздохнул и растерянно посмотрев на зажатую в руках опустевшую кружку, потянулся к чайнику.
Не ну а что, впадать в депрессию, или плакаться в Глафирин передник (ну было, было, но всего пару раз) щедро размазывая зеленые сопельки по брутально-небритой физиономии – не хочу. Все. Как там в стишке:
Прошла любовь, завяли помидоры,
Поникли лютики и опустел наш рай.
Я напишу об этом на заборе
Потом пойду и…
Короче, дальше по желанию, либо истребления сельхоз построек, либо еще какие действия мародёрской направленности, хотя можно просто печенюшку съесть. Громить что-либо у меня желания не было, а вот насладиться стряпней моей домоуправительницы вполне себе присутствовало. Посему я напустил на себя грустно-философский взгляд, тяжело вздохнул и бодро захрустел вышеупомянутым кондитерским изделием.
– Совсем не переживаешь? – поинтересовался Крис, также нацеживая себе очередную порцию чая.
– А есть смысл? – спросил я, почесывая вновь страшно за зудевшую шею. – Хотя мне вот интересно, ты помнится, как-то говорил, что драконы любят раз и до самого конца. Так почему же у нас так все получилось, а?
Крис скосил на меня глаза, некоторое время молчал, потягивая чай и изредка подогревая его выхлопом из ноздрей, затем вздохнул и повел плечами.
– Не знаю, Яр, клянусь всеми своими ста тридцатью двумя зубами – не знаю.
– Ста тридцатью шестью, – автоматически поправил я его.
– Да нет, сто тридцатью двумя, – возразил тот и, смущённо отведя глаза, пояснил: – Люция просто орешков захотела, вот я ей и грыз.
– Кокосовые чтоль?
– Хуже – железнодревые.
– Ну ты додумался, – хмыкнул я. – Они ж тверже пушечного ядра. Нет, я все понимаю, любовь все такое…но…блин…. Не, ну ты как маленький.
Дракон виновато потупил свой ясный ызор и пыхнул огнем в кружку, заставив чай в буквальном смысле испариться и обдать незадачливого ловеласа облаком ароматного пара. В это же время в доме где-то в районе кухни что-то громко звякнуло, затем разразилось протестующим мяуканьем, вслед за кроторым донесся зычный глас Глафиры полный красочных эпитетов и непереводимых (а также не приводимых здесь, ибо запрещено минкультуры РФ) фразеологических оборотов. Крис аж поперхнулся, а после очередной порции, в которой упоминался механизм применения столового изделия типа «скалка обыкновенная» в качестве средства для прочистки труб кормового выхлопа, сперва задумался, видимо пытаясь представить данную процедуру, после чего многозначительно хмыкнул и спросил:
– Опять поди за колбасу воюют?
– А то, – подтвердил я. – Вчера аж десять палок привезли.
– И как? – поинтересовался Крис.
– Пока 8−2 в пользу Глафиры.
Тут надо немного пояснить. Дело в том, что Глафира ходила как-то в город за покупками и среди оных принесла палку кровяной колбасы, на пробу, так сказать. Колбаса очень зашла Дорофеичу, особенно под кружечку пива и посему моя домоправительница стала её регулярно заказывать прямо на дом, дабы порадовать своего бородатого шалуна (нет, все-таки я как-нибудь расскажу завхозу как она его называет, а то мы с Крисом еле хохот сдерживаем, когда они за столом начинаю свои переглядки). И все бы ничего, тем паче что колбаса стоила копейки по местным мерка, а на мой вкус была так себе, но вот Батон при виде ее превращался в исходящего слюнями и тянущего свои когтистые лапы к вожделенному продукту котозомби и даже знаменитый Глафирин прием: «ласковое поглаживание чугунной сковородой 200-летней закопчёности» не всегда мог его остановить. В результате, почти каждую неделю мы наблюдали за противостоянием кота и домоправительницы, иногда делая ставки, на победу одного или другого, ибо результаты оного всегда были разными. Глафира брала силой и каким-то нечеловеческим чутьем на все выходки нашего пушистого оглоеда, а тот использовал магию и все свои кошачьи хитрости. Вот и сегодня был очередной раунд, но кот безбожно проигрывал, стащив всего пару кусков из приготовленной к приходу Дорофеича нарезки.
– Эх, сдает наш котяра, – вздохнул дракон.
– Жрать просто меньше надо, – буркнул я, прислушиваясь к странно-подозрительному затишью внутри дома, – а то уже на пуфик ходячий похож. Кстати, тебе не кажется…
Договорить я не успел. Сперва послышался могучий, полный гнева вопль Глафиры, громкое «бамс», вслед за которым раздался звон разбивающегося стекла.
С ревом готовящегося перейти на сверхзвук истребителя Батон промчался над нашими головами, сжимая передними и задними лапами драгоценный батон колбасы, отчего напоминал заходящий на цель торпедоносец, и ушел в сторону академии.
– Хорошо пошел, – задумчиво констатировал дракон, прихлебывая чай.
– Да, – согласился я, откидываясь на спинку скамьи. – И главное высоконько так. Думаю, погода на неделе будет хорошей
Мы чокнулись бокалами и дружно захрумкали глафириными печенюшками, наблюдая за эпичным полетом кота, чья траектория резко пошла вниз, как раз над гномами, ставящими на сушку очередную плиту. Не ожидавшие воздушной атаки гномы сперва застыли на месте с раскрытыми от удивления ртами, а затем дружно бросились в рассыпную. Правда не все, один успел окопаться, прикинувшись бугорком с каской и не отсвечивал. Сразу видно – служил.
«Мяу!» – меж тем возвопил Батон, пытаясь, путем суматошного махания передними лапами, сменить траекторию приземления. «Хлюп» – веско возразила плита, с аппетитом поглощая наш «пушистый торпедоносец».
– Точно в цель, – прокомментировал Крис. – Высший пилотаж.
– Ага, прям глаз алмаз – снуйпер, не иначе.
Мы снова чокнулись бокалами, а гномы в это время подбежали к плите и, осмотрев её, зачем-то приволокли к нам, поставив прямо посереди дорожки.
Растопырка надо сказать получилась знатная. Кот не пробил застывающую панель, но наполовину ушел в бетон (или что там использовали гномы), выперев его с другой стороны, гномам даже пришлось вставить трубочки в нос и рот, чтобы тот не задохнулся, значит. В общем, видели, как в мультиках кого-нибудь хлопают по лицу сковородкой, и оно отпечатывается не ее поверхности. Вот. Тот же результат, только на все тело, так сказать. Знатный такой отпечаток, – рельефный, но самое главное, что Батон при приземлении колбасу так и не выпустил из лап. Точнее из передних выпустил, но задними…Кабы сказать…теперь она выпирала прямо посереди…чуть снизу.
– Ну, зато сразу видно – кот, – едва сдерживая смех, сказал Крис.
– Причем настоящий, – кивнул я. – Мужик, можно сказать.
Глафира посмотрела укоризненно сперва на меня, потом на лыбящегося дракона, опосля на стоящую прямо посреди дорожки скульптуру, видимо поняла направление наших мыслей и, уперев руки в бока, рявкнула:
– Взрослые люди, а ведете себя как пацаны!
Скрывшись в доме, она через минуту вновь появилась на пороге, но почему-то со сковородкой в руках (Крис на всякий случай ретировался в сторонку, насвистывая мелодию известной девичей группы про «не догонят»), однако моя домработница не обратила на это внимание, а буквально строевым шагом подойдя к замурованному коту, вознесла сковородку над головой. «Вжухсс», – сказала сковорода. «Бумс», – ответил отвалившийся кусок забетонированной колбасы. «Шалом», – радостно поприветствовал я получившуюся скульптуру еврейского кота.
* * *
Я стоял об опершись локтями о подоконник и задумчиво смотрел в звездное небо. Батон примостился на крыше над самым окном и болтая задними лапами, с утробным урчанием поглощал остатки колбасы. Он был грязн, ободран, местами до сих пор заляпан застывшим уже раствором, но, судя по морде, доволен как маленький слоник.
– И стоило оно этого? – сонно поинтересовался я.
Кот засунул в пасть остатки лакомства, вытянул оттуда перевязочную веревочку, икнул и, откинув ту в сторону, коротко мявкнул.
– Ну, будем считать, что «да», – констатировал я, потягиваясь и почесывая вновь начавшую зудеть шею. – Кстати, что там у нас по артистам, нашел кого-нибудь?
Батон молча поднялся, достал откуда-то из-за спины галстук бабочку, закрепил её на шее и так же молча кивнул.
– Вот и хорошо, тогда завтра после уроков устроим смотр. Подготовь там все, а пока баиньки.
Батон «взял под козырек», а я, еще раз почесав шею направился, к кровати, но остановился, заметив в свете луны странный блеск на кончике указательного пальца. Чешуйка – обыкновенная чешуйка золотистого цвета, словно с хвоста какой-то ящерицы. Пожав плечами, я стряхнул её на пол и почти ничком рухнул в мягкие объятия своего ложа.
Эх, тогда я еще не знал, что моей спокойной размеренной жизни в очередной раз приходит пушистый северный зверек, и дело ведь было как раз в этой маленькой чешуйке которая… Впрочем, извините, опять забежал немного вперед.
Глава 5
Глава о новых трудностях, непослушных учениках и розовом пони.
– Указка вещь полезная и я даже сказал бы многофункциональная. С одной стороны, это предмет для тыканья в какую-либо точку, дабы привлечь к ней ваше внимание, а с другой, средство для воспитания нерадивых личностей путем прикладывания её поверхности к определённым частям их тела. Например, верхней передней части черепа (Стоявший за дальним верстаком худощавый паренек вздохнул и угрюмо почесал лоб). Кроме того, указка по своему виду практически волшебная палочка, а по размеру – палочка стратегического назначения, а посему, к её производству нужно подойти основательно, с фантазией и я даже сказал бы – любовью. Все всё поняли?
Я вопросительно оглядел класс и, отметив робкие кивки некоторых учеников, продолжил:
– Итак, работаем согласно данному чертежу и с соблюдением указанных размеров, – я ткнул пальцем в сторону доски где красовался выполненный по всем правилам (все как надо, в трех проекциях) чертеж. – Украшательства и некоторое отклонение от изображенного образца приветствуются, но без излишков. К тому же, – мой указательный палец нравоучительно уставился в потолок, – магией пользоваться запрещается, всё делать своими руками, ну или лапками (я подмигнул вздернувшей уши девочке нэко), а также находящимися в вашем распоряжении инструментами. Так, молодой человек за третей партой во втором ряду – это не меч, а ножовка, однако размахивать ей совершенно не стоит. Всем все понятно?
Я лениво махнул рукой в сторону летевшей в мою сторону шаровой молнии, развеивая заклинание, и, вновь оглядев притихший класс, удовлетворенно кивнул.
– Смотрю вопросов нет, тогда приступаем. Материал возьмете там, – я указал в сторону брусков, заранее приготовленных Дорофеичем и составленных возле стеллажей с инструментами, затем, повернувшись в сторону классного дуба, крикнул: – Батон, мухой сюда!
Густые ветви древа зашелестели, извергнув из своего нутра пикирующее тело, которое при приземлении вызвало легкое кототрясение, заставившее ойкнуть особо впечатлительных учениц. Кот поднялся с пола, отряхнулся, извлек невесть откуда черную шляпу с белым кантом, водрузил ее на макушку и, придерживая лапой, двинулся в мою сторону небезызвестной лунной походкой. Остановившись около меня, он крутанулся вокруг оси и замер, смотря на меня насмешливым взглядом из-под надвинутой на глаза шляпы.
– Браво, – похлопал я кончиками пальцев, – но речь сейчас не о конкурсе. Присмотри пока за ребятишками, а я к доктору пробегусь, а то как-то неважно себя чувствую.
Батон тут же стал серьезным, отбросил шляпу и, придав своей морде строго-угрюмо –нравоучительное выражение, принялся неторопливо прохаживаться вдоль верстаков, изредка останавливаясь то у одного, то у другого, дабы обозреть с вдумчиво-умным видом происходящий там процесс творения. Я же, пожелав ему «держаться и всего хорошего», проскользнул за дверь и, закрыв её, быстрым шагом направился в сторону медкабинета, мысленно успокаивая себя тем, что: «кот у меня умный, все знает, умеет, ему не впервой и вообще, скорей всего, пронесет, тем более, что я быстренько».
К сожалению, о «быстренько» пришлось забыть буквально через пару минут, ибо Академия вновь принялась играть со мной в игры «по удлинению пространства» так что на нужный этаж я попал лишь минут через пятнадцать и поднимаясь по лестнице почти что нос к носу столкнулся с одетым в черный кожаный доспех высоким незнакомцем, лицо которого было скрыто за черно-золотистой ястребиной маской. Твою ж кису! Хранитель. Давненько я никого из них не видел, вроде со времени того самого инцидента с похищением моих учеников. Помнится, раньше они были этакими неофициальными стражами академии, а затем как-то незаметно все испарились причем никто не знал куда, а некоторые так вообще позабыли об их существовании и на все мои вопросы лишь делали удивленно-непонимающие глаза. Я остановился з занесенной для шага ногой, ибо Хранитель в буквальном смысле преграждал мне дорогу.
– К-хе, к-хе, уважаемый, не будете ли вы так любезны… – начал я.
Ноль реакции, правда мне на мгновение показалось, что нарисованный глаз на маске дернулся, а клюв искривился в неком подобии ехидной ухмылки. Ну и что дальше? Лестничная площадка тут не очень широкая, а тип стоящий передо мной не самый худощавый, как, впрочем, и я, к тому же относится к тем типам коих побаиваются даже драконы. Интересная, однако, ситуация.
– Может все же пропустишь? – уже напрямую поинтересовался я, понимая, что все происходящее не просто какое-то недоразумение, однако в ответ получил лишь очередную усмешку клювастой физиономии.
– Ярослав Сергеевич, у вас все в порядке?
Ух как этот «клювастый» зыркнул, аж воздух зазвенел от напряжения, любой бы, наверное, как минимум занервничал, вон даже у меня мурашки по всей спине с кулак побежали, а вот Генриху (если кто не помнит – это секретарь нашего ректор) хоть бы хны, стоит с равнодушной физиономией и смотрит на нас скучающим взором.
– Да вот хотел к доктору нашему забежать, а тут вот столкнулись…
Хранитель молча и, как мне показалось, с некоторым усилием повернул голову в мою сторону, поклонился и сделал несколько шагов назад, освобождая дорогу.
Док к счастью был на месте. Впрочем, он всегда «на месте». Сколько бы раз не заглядывал в его кабинет, так он постоянно сидит за столом и либо что-то читает, либо раскладывает какой-то хитрый пасьянс, развешивая карты прямо перед собой в воздухе.
В данный момент он был занят последним, но заметив заглядывающую в кабинет мою физиономию, оторвался от перекладывания карт и вопросительно приподнял правую бровь.
– Док, я к вам с небольшой личной проблемой.
– Вот как, – доктор взял одну из карт и перенес её в нижний ряд. – Ну так проходите, любезный, проходите, присаживайтесь вон там.
Он указал пальцем в сторону стоящей в дальнем углу кабинета кушетки и вновь потянулся за следующей картой, а я послушно переместился в указном направлении, приземлив свою пятую точку на протестующе скрипнувшую кушетку.
– Ну и на что жалуемся, любезный? – сказал доктор после пары минут молчания, задумчиво потирая свою лысину и с прищуром разглядывая явно зашедший в тупик пасьянс.
– Да вот чешусь я что-то, док.
– Чешитесь? – доктор скосил на меня глаза, а в его взгляде мелькнул смешанный с сарказмом интерес. – Кхе, кхе, да вы у нас оказывается тот еще шалунишка, батенька.
– В смысле? – не понял я и тут же поняв, поспешно замотал головой: – Не, не, я не там, а на шее, ну то есть шея у меня чешется, вот здесь.
Я ткнул пальцем в нужную точку своей тушки, не забыв попутно от души там им поскрести.
– Шея? Ну тогда снимайте рубашку.
Доктор взмахом руки отправил карты в ящик стола, поднялся со своего места и, подойдя ближе, стал внимательно рассматривать указанное место моего организму, изредка тихонько что-то хмыкая себе под нос и полностью игнорируя все мои вопросы. Так продолжалось минут пять, после чего он вернулся к своему столу и, вызвав из соседней комнаты свою помощницу, попросил ту позвать завуча. Тут уж я окончательно струхнул, чувствуя, что дело тут явно нечисто, а возможно вообще полный «табак». Интересно и что это я подхватил? Не, если честно ничего удивительного: живешь в месте где куча народу из разных миров, плюс всяческие магические твари, плюс все куда-то постоянно ездят, телепортируются, бродят по межмировым тропам…Да тут местные вирусы должны быть настоящими мутантами вот такенных размеров, да еще и магией баловаться. Я на миг представил себе битву местной заразы с лейкоцитами, т-клетками и этими…макрофагами (да, да, вумный я страсть, аж самому жутко порой) за тушку какого-нибудь местного жителя, сопровождаемую различными побочными магическими эффектами (ну типа молний из ушей и живых сопелек разбегающихся из носа), и, наверное, в тысячный раз проникся благодарностью к своему магическому иммунитету. И все же видимо меня что-то проняло? Интересно что и, главное, почему? Просадка иммунитета? Мои знаменитые мурашки тут же встрепенулись и активно задвигали холодными лапками в направлении копчика, но их бодрое шествие прервала резко распахнувшаяся дверь.
Гоймерыч «влетел» в кабинет как Ильич в Смольный и уставился на меня таким же добрым отеческим взглядом, что сразу захотелось попросить кипяточку, фото на память и как можно крепче сжать цевье верной винтовки.
– И что у нас тут, товаргищи? – с добрым прищуром поинтересовался завуч.
– У нас вот тут небольшая проблемка, – сообщил доктор, указывая непонятно откуда взявшимся карандашом на мою шею и одновременно другой рукой пытаясь отобрать у мня стойку для капельниц, кою я держал за «цевье» нервно-крепким революционным хватом.
В общем, теперь они вдвоем с Гоймерычем уставились на мою шею и дружно принялись «гекать», «кхекать» и «таксать» с различными интонациями, что явно говорило о степени их озадаченности. Минут через пять мне это надоело и я, резко поднялся, прервав таким образом их высоконаучную дискуссию и естественно поинтересовавшись о результатах столь долгих прений.
– Да как бы вам сказать Ярослав Сергеевич, – взял слово завуч, после быстрых переглядок с нашим академическим эскулапом. – Вы вообще шею свою видели?
– Не очень удобно там место для осмотра, – ответил я, попутно почесывая оную. – Да и зудеть сильно стало только пару дней назад, думал комар какой куснул.
– Ага, большой такой комар, чешуйчатый…
Я непонимающе посмотрел на завуча, затем на доктора, который, сунув руки в карманы халата, почему-то неожиданно заинтересовался потолком. Посмотрел на потолок, но не обнаружив там ничего интересного, кроме феи в робе с блестками упоенно штукатурившей в угле небольшую трещину, вновь перевел свой взор на Гоймерыча. Тот лишь вздохнул, видимо поражаясь глубине моей недогадливости и почти заговорщицким шепотом спросил:
– Надеюсь вы все еще помните, куда вас ваша благоверная чмокнула в первый раз?
Черт! Три раза черт и еще столько же твою кису! А ведь и правда, чешется то самое место. Помнится, у меня там после её поцелуя родимое пятно появилось в виде дракончика и тоже несколько дней страшно чесалось, но со временем оно как бы расплылось, потускнело и практически не было заметно, да и забыл я как-то о нем. И вот…
– Неужели опять пятно проявилось, – довольный своей догадливостью и со вздохом облегчения резюмировал я, но наткнувшись на «добродушно-скорбящий» взгляд Гоймерыча, нервно сглотнул, а в мозгах отчетливо заиграла веселая мелодия сопровождающая группу пританцовывающих негров.
– И что там у меня? – пискляво выдавил я.
– Че-шу-я, – по слогам ответил завуч и протянув руку к моей шее заправским жестом фокусника продемонстрировал зажатую промеж пальцев золотистую чешуйку.
– И что это значит? – спросил я, беря чешуйку и разглядывая её со всех сторон. – Очередное последствие моих мутаций?
Да, если кто забыл, то я тут немножко ГМЧ, в смысле «Генетически Модифицированный Чел» – мутант в общем. И все именно из-за нашей с Эльфирой любви, этой чертовой отметины на шее и еще пары десятков укусов в различные части организма, произведенные моей любимой драконицей в порывах неземной страсти (так и не смотрите на меня влюбленными глазами, подробности все равно опущу). Короче вогнали в меня кучу драконьих генов отчего я теперь худ, мускулист, могу лом в каральку одной правой завязать, а еще по утрам такой сто…кх-м…скажем так – колю дрова як Челентано…часа три. Если честно, то сперва я опасался, что со временем обзаведусь чешуёй и чудесным хвостом (ага, куплю гармошку и оттяну Батону уши), но вроде пронесло. Хотя, судя по тому, что я вижу сейчас – не совсем.
– Так все же, что это значит? – вновь переспросил я, возвращая чешуйку Гоймерычу, который тут же упаковал ее в извлеченный из кармана бумажный пакетик.
– Понятия не имею, Ярослав Сергеевич, – честно признался завуч. – Однако думаю, ничего страшного. Ну проступит в некоторых местах чешуя, так думаю, что этим даже привлекательнее для своей избранницы станете.
– Для избранницы, – я грустно усмехнулся. – Знать бы еще, где она.
– И кто она.
Мы с Гоймерычем дружно посмотрели на доктора, который сделал нам в ответ невинные глазки и постучал себя указательным пальцем по лбу. Ах, да иреновские отметины, они-то как раз никуда не исчезли.
– Ладно пойду я, а то ученики у меня там одни с Батоном, боюсь, как бы чего не учудили, – я бросил быстрый взгляд в сторону висевших на стене часов. – Да и до конца урока всего пятнадцать минут осталось. Док, мазь или таблетки какие есть от этой чесотки?
Врач понимающе кивнул и через пару минут я уже отвинчивал крышку небольшой баночки, одновременно принюхиваясь к исходящему из нее запаху. Вроде ничего, даже запах приятный, что-то с ментолом и апельсином, а то я уж боялся, что будет что-то типа Глафириного варева на чистом мышином помете – зверская штука. После его применения из дома на полдня вся живность исчезает, причем эвакуируются даже тараканы, драконы облетают за версту, а работающие в пещере гномы спешно облачаются в некое подобие ОЗК.
Я зачерпнул немного мази указательным пальцем и, мазнув ей шею, почувствовал прогоняющий зуд легкий покалывающий холодок. Нормально. Сунув баночку в карман пиджака, я попрощался с доком и о чем-то глубоко задумавшимся Гоймырычем опосля чего поспешил обратно в класс, ибо где-то в глубине души уже несколько минут свербели мурашки дурного предчувствия.
* * *
Успел я вовремя, ибо Виннету Большой Хвост был пойман, связан, подвешен к большому дрыну и явно готовился к принесению в жертву каким-то там божествам в невесть откуда взятом большом казане, куда один из учеников с дьявольским хохотом крошил ножовкой большую морковку.
– Отставить готовку кота! – с ходу рявкнул я, тем самым внеся смятение в ряды учеников и заставив большинство ретироваться к своим рабочим местам.
Бардак. Я, насупив брови, огляделся, порой задерживая свой угрюмый взгляд на перемазанных краской мордашках учеников, в озорных глазах которых плескалась сама невинность и, вздохнув, бросил:
– Вернусь через пять минут.
Захлопнув дверь, я сделал шаг вперед и замер, прислушиваясь. Судя по раздавшимся из кабинета душераздирающим звукам сдвигаемой мебели, ребята всё правильно поняли. Что ж, тогда подождем. Я подошел к окну и, опершись руками о широкий подоконник – ляпота и пастораль. Жаль окна больно узкие не открывают так сказать всю ширь и глубину поистине фэнтезийного пейзажа с мчащимися по небу драконами, что буквально купаются в лучах пары местных светил, упитанного мужика, медленно проплывающего мимо на фоне полей…Стоп. Я с подозрением уставился на бородатого «Карлсона», что медленно дрейфовал напротив окна, делая взмахи руками и ногами словно в попытке победить в заплыве на сто метров, потер пальцами глаза и лишь потом заметил обхватывающую его клетчатую рубаху сбрую к которой крепилась приличной толщины веревка.
