Текст книги "Месть хомяка (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кружевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
– Да не дрейфь, Ярослав, – бросил Илья, заметив наши переглядки с котом. – Кощей он мужик нормальный, свойский, со своими конечно мышами в хозяйстве, – он постучал указательным пальцем себе по виску, – но если к нему нормально относится, то и он ответит тем же. Хотя, с другой стороны, как найдет… (вот за этот намёк отдельное спасибо… «как найдет», судя по тем сказкам, что читал, «находит» на него довольно часто и усердно).
– А вообще, зачем мне к нему? – спросил я, на всякий случай прикидывая «а где же у него кнопка» (точнее яйцо…тьфу-ты точнее игла в яйце, которое в утке, а та в ж…в зайце короче…извращение еще то, если подумать).
– А как ты хочешь в Мареву топь попасть?
– Так ведь карта же есть…
– Карта, реально, – Муромец добродушно рассмеялся. – Ты мне скажи, русич ты мой дорогой, ты сюда тоже дорогу по карте отыскал?
– Ну…
Я задумался. А ведь и правда, что первый раз, что сейчас я попадал к дому Яги именно тогда, когда заходил во время своих поисков в тупик и банально не знал, что делать дальше. И каждый раз, как во многих сказках, она давала мне подсказку, путеводную ниточку….
– Кажется ты понял, – сказал Илья. – Пришлому человеку попасть сюда трудно, вот и с топями тоже самое.
– Но Яга ничего…
Муромец вздохнул.
– Ярослав. Наша бабуля человек хороший, но есть у неё одна поганая особенность… Иногда она кое-чего не договаривает, запутывает. Как Алешка говорит: «Ведьмино нутро так у неё вылазет». Хотя лично я думаю, что это не специально, нельзя ей всего говорить, не положено.
– Кем не положено?
– Не знаю, – покачал головой богатырь. – В любом случае путь твой к Кащею лежит. Сможешь с ним договориться, то откроет он тебе прямую дорогу к топям, а не сможешь, – он развел руками.
– О чем разговор?
Яга возникла за спиной Ильи просто шагнув туда из ниоткуда.
– Да так, молодежь вразумляю, – спокойно ответил Муромец, не оборачиваясь и, допив свой сбитень, резко встал, хлопнув обеими руками о столешницу, отчего стол просел на своих сучковатых ножках, ухнув при этом словно столетний филин. – Ладно, старая, пора мне, загостился что-то.
Он сунул два пальца в рот и громко свистнул. Земля вздрогнула от мощного топота копыт и через мгновение за оградой остановился черный как смоль богатырский конь с золотой гривой, к седлу которого было приторочен каплевидный щит и здоровенная шипастая булава. Подойдя к жеребцу, Муромец ласково потрепал его по холке и одним резким движением «взлетел» в седло, затем обернулся в мою сторону и, достав из-за пазухи небольшой перевязанный тесьмой мешочек, кинул его мне.
– Небольшой подарок на прощание.
– Что это?
– Придет время – разберешься! – бросил богатырь и, посмотрев в небо, добавил: – Вечор близко, пора и тебе собираться.
Он вскинул руку в прощальном жесте, хлопнул поводьями и исчез вместе с конем, в буквальном смысле растворившись в воздухе.
– А вот тут он прав, сынок, – рука Яги легла мне на плечо. – Действительно пора вам, но только вам вдвоем – тебе и оглоеду твоему пушистому, молодежь же у меня пусть останется. Погостят пару деньков, подмогнут с хозяйством, вона как ловко у них выходит, а потом я им дорогу к вашей школярии и покажу.
– В смысле остаемся? – возмущенно вскинулся вернувшийся с ребятами к столу Гай. – Да мы нашего учителя низа что не оставим, да и не маленькие уже. Правда девочки?
– Действительно, мы уже большие и вполне постоять за себя можем, – разрозненно поддержали его девчонки.
– А ну, цыц! – прикрикнула на них Яга, заставив дружно всех умолкнуть. – Большие нашлись. В высь вымахали, а ума и опыта еще не нажили. Если говорю, что остаетесь, значит остаетесь, понятно?
– Нет, – пискнула вампирша.
– Правда, бабушка, может разъясните нам, – неожиданно поддержал девушку Грей. – А то девчонки ведь не успокоятся.
Баба Яга бросила взгляд на юных магичек, чьи боольшие и чуть завлажневшие глаза были полны неподдельной мольбы и, хмыкнув, махнула рукой.
– А чего объяснять-то, неуж в ваших акдемиях не учат про навьевы миры?
Девчонки дружно замотали головами.
– Эх. Ладно, слушайте сюда, отроки непутячие, – сжалилась над ними старушка. – Путь вашего учителя лежит прямиком через мир сказок, грез и фантазий (ага, а у нас тут прям нормальная реальность вокруг, в буквальном смысле – радость материалиста), а он очень коварен для таких как вы. Весь этот мир пропитан магией, по сути, он и состоит из магии, только вот это совсем другая магия, не такая…
– Какая не такая? – заинтересованно спросила Эрнеста.
– Не такая, – отрезала Яга. – Не подчиняется она вашим магическим формулам и всяческим там законам, там главное слова нужные ведать, желать правильно и уметь видеть истину. Но даже это не главная проблема. Проблема в том, что как только вы попадете туда, то этот мир начнет поглощать вас, вытягивать, пытаться встроить в себя. Вы и заметить не успеете, как станете его частью, а во что он преобразит вас, какую историю для вас подготовит, одному Сварогу известно.
Вот те на, интересная перспективка. То есть, иду я такой себе по дорожке, мурлычу себе под нос песенку типа: «я в город изумрудный иду…», глядь, а я уже оказывается в платьице с косичками, а Батон рядом такой веселый и гавкающий. Весело ничего не скажешь, а главное выбор у меня богатый – платьице, или чешуя, прям даже не знаю на чем остановиться. Хотя, стоп, почему сразу платьице, может я богатырем стану, а Батон Росинантом верным. Я скосил глаза на кота, который почему-то вдруг фыркнул и с довольным видом захрустел морковкой.
– … а вот вашему учителю ничего не будет.
Так-с. Я быстро вынырнул из омута своих натужных размышлений о том, будет ли гармонировать платье в чешуйку с желтым кирпичом дороги, и весь превратился в слух.
– Почему? (Молодец, Грей, правильные вопросы задаёшь).
– Да потому что он обычный человек из самого обычного мира, не нужен он навью, не интересен, да и наговор на нем охранный дюже сильный, поэтому ничего с вашим учителем не будет. Максимум заплутать может, ну или какой змеюка какая подколодная покусает (э…э…э, про последнее можно поподробнее, адреса там, пароли, явки, чтобы сразу значит сразу эту гадину по кумполу и угусь).
– А я? – вопросительно подмякнул Батон, не прекращая жевать.
– А что ты, – отмахнулась старуха. – Таких как ты во всех мирах, что крапивы за баней. Мой вон по десять раз на дню бегает туды-сюды и хоть бы ему хны, Берендей постоянно жалуется. Ох, доберусь я до него.
– До Берендея?
– До какого Берендея? – удивленно воззрилась на меня Яга. – Тьфу, ты окаянный, не путай меня, до Васьки, конечно. Кот мой повадился у Берендея рыбу белую из погреба таскать. Позорище. Ох попадется он мне как-нибудь под горячую руку.
Батон, в это самое время добравшийся до миски с окунями в сметане, покосился на бабусю, икнул, втягивая в себя висевший из пасти рыбий хвост, и на всякий случай отодвинул посудину в сторону.
* * *
В общем, прощание с ребятишками вышло какое-то скомканное. Парни пожали руку, похлопали ободряюще по плечу (Гай пустил прощально-героическую слезу, после чего не менее героически высморкался в спешно протянутый Эрнестой платок), а девчонки естественно повисели на шее, облобызав меня на прощание точно многоуважаемого генсека…(к-хм…так и захотелось брякнуть про «сосисечкие сраны» и в ответ крепким партийным, в засо….так, стоп, не о том история). Глай правда в очередной раз попыталась соблазнить меня тортиком, шепча в ухо про кроличьи лапки, но я держался стойко, хотя Батон почему-то постоянно на меня косился и даже зачем-то пытался украдкой повязать детский слюнявчик. В конце концов, старушке весь этот концерт надоел, она сняла с меня эльфийку, угрюмо зыркнула на парней, который тут же вытянулись по струнке и почти строевым шагом направились к амбару насвистывая что-то про монтажников-высотников, указала девушкам глазами на неубранный стол, развернулась и, не оглядываясь, двинулась по невесть откуда появившейся прямо среди грядок, выложенной белыми камнями, тропинке. Пришлось идти следом. Мы поднялись в горку, затем спустились, прошли через густой кустарник, затем небольшую рощицу, поднялись на холм и остановились на его вершине. Солнечный шар медленно катился к горизонту, тропинка превратилась в обычную тропку, которая упиралась в огромный замшелый камень, а затем привычно растраивалась и разбегалась в разные стороны. А вообще красиво: лес, река, луг… буквально пастура…пустара….тьфу, ляпота короче. Захотелось потянуться, зевнуть, подтянуть свои любимые в ромашку и почесать пузико…к-хм…коту конечно…
– Вот тут мы и расстанемся, – сказала Яга, устало опираясь на клюку. – Тебе от этого камня и…куда тропа выведет.
– Какая?
– Ну это тебе выбирать, – усмехнулась бабуля. – Тут я тебе не помощница, всё что надо уже сказано, теперь сам.
– Понятно, – я вздохнул и, еще раз окинув взглядом раскинувшуюся предо мной картину, спросил: – Значит это и есть мир сказок?
– Он самый, – кивнула Яга.
– Какой-то он слишком обычный…
– А ты чего ожидал, лягушек-царевн с неба? Хотя могу устроить, правда они целоваться страсть как любят, но ты парень сильный – справишься.
На миг перед моим внутренним взором возникла картина с могилкой и памятником, на котором было выбито: «Засосан во страсти лягухой гнедой. Скончался прям здесь герой молодой». Так, стоп… что значит «гнедой»…хотя ладно, предположим, для рифмы. Бррр…Я замотал головой, спешно отгоняя видение лягушки с вот с такими губищами «уточкой», роскошной тёмно-рыжей гривой и призывно-томными взглядом из-под длиннющих ресниц. Не, не, не фантазия «на раз -два стой, налево и бегом в туманную даль». Я даже для надёжности помахал рукой перед глазами, покосился в небо (так на всякий случай, вдруг уже летят и пора делать ноги) и спросил:
– Бабушка, а откуда вообще взялся этот мир сказок?
– Откуда, – Яга на мгновение задумалась, словно подбирая нужные слова, затем стукнула себя крючковатым указательным пальцем по голове. – Отсюда, сынок, отсюда. Вы люди дюже всяческие чудные истории слагать любите, а слово, как известно, силу порой великую имеет, как и фантазия человеческая. Вот все это копилось, копилось, по капле, по одному словечку, фантазии, мечте, сказке, а затем… – она повела рукой указывая на раскинувшийся перед моим взором пасторальный пейзаж с ярко-зеленым полем, за которым шумел темный мрачный лес, над которым висела какая-то темная туча.
– Мир реализованных фантазий, – я зябко повел плечами, вспоминая некоторые наши сказочки, особенно киношные. – Тут же, наверное, черте что твориться.
– Ну, – Яга помахала растопыренной ладонью в воздухе. – Всяческие чудеса чудесные встречаются, но думаю большинство тебе будет знакомо.
– Знакомо? – удивился я.
– Ну да, – буркнула бабуся. – Наьевы миры в основном появились благодаря таким как ты – безмагичным. Магии-то в вас ноль, зато дурости много, вечно что-то выдумываете, пишите, фантазируете, вот и результат.
– А магичные значит не фантазируют.
– Фантазируют, но у них есть магия. Чуешь разницу?
Я замотал головой.
– Ото ж, отрок неразумный, – вздохнула бабушка. – Скажу по-простому и одновременно научному: магия аккумулирует их фантазии, впитывает и за счет этого дает силы, а что-то реализует в виде различных существ типа фей, духов и тому подобного. Посему лучший ворожей знаешь кто?
– У кого с фантазией нормально, – догадался я, расплываясь в дебильной улыбке. – Это я уже давно понял.
– Вот и молодец, возьми с полки пирожок.
Батон тут же встрепенулся и заозирался, но, не обнаружив вышеупомянутой полки, угрюмо-обидчиво покосился на Ягу, которая стояла, опершись обеими руками на свою клюку-посох и задумчиво смотрела в даль, но почуяв взгляд котейко тут же отреагировала:
– А ты не зыркай, нечисть ненасытная, а то мигом козленочком у меня станешь и травку жевать будешь, вишь как её тут много.
Кот медленно перевел свой взгляд на покрытый зеленой и действительно сочной травой луг, затем на хмурящуюся бабулю, нервно сглотнул и «перетек» мне за ногу, прикинувшись деталью гардероба.
– Вот жеж заноза мягкого места, – по-доброму улыбнулась Яга и, вздохнув, добавила: – А если честно, то всё куда сложнее и запутаннее. У техномагов, например есть теория, что магические миры развились благодаря навьевым, что именно благодаря им существует магия, а многие из их жителей потомки тех, кто ушел отсюда и смог прижиться там.
– Так значит сказочные персонажи могут переходить в обычный мир? – удивился я.
– Не все, далеко не все, – покачала головой старушка. – Скажем так: приходить могут те, в кого сильно верят, а те, о ком забыли, даже тут почти не живут…
Последние слова она произнесла едва слышно, её взгляд подернулся дымкой, а брови сошлись к переносице словно от каких-то неприятных воспоминаний.
Мы некоторое время помолчали. Баба Яга думала о чем-то своем, а я пытался выстроить в голове схему мира на основе полученной информации, но, если честно, получалось как-то куцо, максимум вырисовывался этакий бутерброд: миры без магии – изнанка – миры сказок – изнанка – магические миры. Хм, хотя скорей-всего изнанка – это этакая большая кольцевая, интересно её тоже постоянно ремонтируют, расширяют, бордюрчики там меняют…постоянно…год за годом, век за веком… В мыслях почему-то махом всплыл образ загорелых небритых гномов в оранжевых жилетах, спешно кладущих явно изнаночную плитку поверх другой не менее изнаночной плитки между не менее изнаночных бордюров в каменный цветочек.
– Ярослав, – клюка Яги легонько стукнула меня по ботинку, возвращая с небес на сказочну землю. – На прощание, послушай еще один совет старой женщины, – старуха посмотрела на меня, а её оба глаза превратились в два бездонно чёрных омута. – Не всегда тот, что ближе – ближе, а тот, что дальше-дальше, не всегда тот, кто есть – будет, а тот, кто может быть – не появится. – Баба Яга замолчала, улыбнулась и поправив платок, добавила: – Ну всё, добр молодец, дальше сам, дорога твоя, не моя, тебе по ней и кандылякать с ветром попутным.
* * *
Дорогой долгою, да ночкой лунною…Так, стоп, какая нафиг ночь, когда день на дворе. Да, да, день и солнце в зените, яркое такое, палящее, с лучиками словно на картинке. И ведь главное, пока стояли на холме, то вполне себе вечор, а как спустились – зарасти, распишитесь, солнышко весёлое тропинка узкая довольно-таки заросшая, причем иногда репейником, причем таким конкретным практически родственником кактусов. Я покосился на Батона, который с философским видом и звонким «пуньк» выдергивал иголки из носа, иногда с тяжким вздохом проскрёбывая когтями в районе хвоста. А вот нечего было из себя Тарзана изображать и пытаться перепрыгнуть зоны репей-кактусов при помощи веток ивы если ты больше Карлсон, но со сломанным вентилятором.
– А мы точно туда идем, мяу? – поинтересовался Батон, делая очередное «пуньк-пуньк».
– Ну думаю пункты «Невесту найдешь» и «Коня заимеешь» – это явно мимо, а вот «Голова с плеч» – наш выбор.
– А вот я за «коня» (пуньк), хотя бы не пешком, мяу (пуньк-пуньк), а то все лапы стёр уже…
– Угу, вот только у нас тут не демократия. Лапы он стер, идём всего ничего…блин, да откуда ты все это берешь?
Кот угрюмо поднял над головой плакат с надписью «Долой автократию» и демонстративно уселся прямо посреди тропинки, видимо решив организовать внеплановую забастовку, но получив ребром ладони промеж ушей, сменил плакат на полосатую шапочку и поплелся следом, укоризненно гремя нацепленными кандалами.
Таким макаром мы миновали небольшую рощу, поднялись на холм, спустились, уткнулись в небольшую речушку, нашли мост и вот на нём столкнулись с местным жителем в виде мужика облаченного в залатанную домотканую рубаху, полосатые штаны типа ватны шаровары и почему-то с треухом на голове. А надо сказать солнце разошлось не на шутку, посему кот с открытой пастью посмотрел на встречного, потрогал лапой свой лоб, стянул с головы шапочку, выжал её от пота, затем снова уставился на сидящего на краю моста мужика, который с грустью смотрел на текущую внизу воду. Видимо почувствовав наши взгляды, мужичок обернулся и вдруг в его глазах замелькали искорки неподдельного интереса.
– Привет.
– Ну привет, коль не шутишь, – буркнул я и уже хотел было пойти мимо, но мужичок резко вскочил на ноги и решительно преградил нам дорогу.
– Слушь, мужик, продай зайца.
– Какого зайца? – опешил я.
– Как какого, как кагого? Вот этого, – палец мужичка указал нам куда-то за спину.
Мы удивленно переглянулись с Батоном и дружно обернулись. Блин, и вправду заяц. Большой такой мне где-то по пояс, серый, с длинными ушами, дергающим розовым носиком, хвостом пипочкой и…густой окладистой бородой. Меж ушей бейсболка, в лапах скрипка…Ёк…Я ошарашенно посмотрел на Батона, тот на меня, затем на зайца, затем опять на меня, после чего с клацаньем вернул свою отпавшую челюсть на место.
– Слушь, мужик, а зачем тебе заяц? – осторожно поинтересовался я, на всякий случай протирая глаза и щупая лоб на вариант перегрева верхней части организму.
– Как засем, как засем? Знатная ведь зверюга. Мех, ухи…во, сам смотри какие у него ухи…да будь у меня такие ухи…в опере пел бы…А борода…да будь у меня така борода…боярином бы стал…нет…что там боярин…самим царем-императором…благодетелем…
Так. Я провел рукой по лицу…мир сказок говорите…меняет говорите…
– … да я с таким зайсем…да с ним и жена не нужна… – не унимался мужичонок.
– Мужик, помолчи, – оборвал его я. – И вообще…шел бы ты за ёлкой.
Тот резко замолчал, ещё раз вожделенно посмотрел на зайца, тяжко вздохнул и развернувшись поплелся куда-то в сторону леса, подметая пыльную дорогу полосатым хвостом. Челюсть Батона в очередной раз со скрипом рухнула вниз, а в его направленном на меня взгляде явственно читалась просьба вызвать добреньких дяденек в белых халатах с мягкой рубашкой.
– Забудь, – махнул рукой я и повернувшись в зайцу, с подозрением спросил: – Скрипач?
Заяц коротко кивнул. Не, ну твою же кису!!!
Глава 5
Про встречу с «иностранными специалистами» и легкую беговую разминку.
Погоня. Сколько смысла в этом слове, сколько звуков. Стоит только его произнести и кому-то прямо слышится топот коней, револьверная пальба, крик преследующих тебя индейцев, свист стрел. А кому-то дикий скрип шин на крутых поворотах, рев моторов, автоматная пальба… Вжух…быньк…Я резко пригнулся, а стрела впилась в пронесшуюся над головой ветку березы. Так, в данном случае у нас первое: целая туча всадников на небольших лошадках, размахивающая своими кривыми сабельками, свистящие вокруг стрелы, и я, несущийся во весь свой полудраконий опор. Под мышкой у меня заяц, на плечах верный кот пытающийся изображать Ленина на броневике и одновременно указывать дорогу в «светлое будущее». Сусанин блин пушистый, судя по мелькавшему несколько раз справа стогу сена мы пошли уже на третий заход вокруг этого поля. Нет, надо срочно что-то менять. О, кустики и густые как грится: «Там, где раньше волки срали, мы проложим магистрали». Сказано – сделано. Я резко завернул и с хрустом вломился в кустарник оставляя за собой порядочную просеку. Так-с ветка в морду, ветка в морду, паутинка, какая-то птичка с выпученными глазами, тьфу хвост, хвост, хвост, вправо-влево…Батон, ну какого… блин, ветка снизу большая и прямо туда куда не надо…да на скорости…ёпрст… корень…склон…откууууудааа. Дальнейшее мое передвижение осуществлялось методом японского колобка-камикадзе, ну в смысле кубарем, закрыв глаза и с дико нецензурным воплем, причём, после встречи головой с каким-то пнём, просто-таки на чистейшем японском. В общем, из кустарника я выполз буквально-таки на карачках, роняя из глаз слезы вместе с сыпавшимися оттуда неоновыми искорками, отодрал вцепившегося мне в шевелюру лапами крыльями и клювом зяблика, запустил его обратно в кусты и устало плюхнулся на спину, запланировав небольшой передых. Следом, облепленный листьями, травой, грязью и паутиной с запутавшимися в неё мошками и от этого похожий на чудо-юдо лесное, выбрался Батон, и мешком рухнул рядом, обессиленно раскинув лапы во все стороны. Блин, а ведь так всё хорошо начиналось, спокойно, с легким барабанным музицированием. Не, сперва Скрипач, конечно, пытался на своей скрипке, но оказалось, что «у него лапки» не под то заточены, и посему Батон вручил ему барабан, качественный такой, большой (сразу вспомнилось… «а он всё движется и движется»…) Ну так вот, идем мы значится, маршируем (а что еще под барабан делать), путь дорожка лентою там вьется, делает загибулину……Здравствуйте. Вот, группа иностранных специалистов широки лица, узки глаза, зубаста (если честно, порой не очень) улыбка…японцы наверно, хотя может и буряты. Ну я прямо так и спросил…
– Татары чтоль?
– Хазары, однако, – дружным хором поправили меня «иностранные специалисты» с металлическим «вжух» доставая из ножен свой искривлённый инструмент и так же дружным хором добавили: – Богатырь?
– Однако нет, – ответил я. – Просто прохожий, иду к Кащею, дорогу точную не подскажете?
– К Кащею?
Специалисты вновь дружно переглянулись и, резко всем гуртом уставились глазами в землю, сделав вид, что обнаружили там нечто весьма интересное, одновременно «выдавив» из своей толпы невысокого плюгавенького представителя.
– Ээээ, богатыря, – неуверенно-доверительно произнес плюгавый отводя меня в сторонку. – А тебе защем к Кощея? Он очень плохой батый, его бах, бах, голова вжух, а он все-равно вставать и всех нас больно сапогом…
Скривив лицо, он поскреб свою пятую точку, но вовремя спохватился, кхекнул и принялся поглаживать свою куцую бороденку, видимо в надежде превратить оную в волосяную сосульку, одновременно переходя на заискивающе-доверительный шёпот:
– Слушай, богатыря. Если идешь к Кащею, то видимо сильный богатыря, очень сильный. Мы драться не хотим, наша очень долго ходил, очень проголодался сильно, хотим зайца.
– Зайца?
– Ага, зайса, – закивал плюгавый, точно китайский болванчик и закатив глаза, добавил: – Будем делать из него бюгюльме-кюгульне, посыпать специя, соля, тмина, укропа обязательно и хрен….
– Хрен?
– Да, хрена, ксочками, мелкими такими, – он свел вместе указательный и большой палец, видимо показывая размеры нарезки вышеобозначенного ингредиента и мечтательно погладил себя по животу. – Укусно.
Я задумчиво покосился на Скрипача, уши которого дрожали точно осенние листья на ветру, затем на кота, который напялив очки что-то быстро записывал в блокноте (как я понимаю, рецепт народно-хазарского блюда) и отрицательно покачал головой. Плюгавый как-то сразу сник и, вновь почесав свою пяту точку, с робкой надеждой спросил:
– Может кота, богатыря. Мы его на вертел, набьём хреном, смородиной, укропа…не очень вкусна, но кушать тоже можана.
Батон нервно сглотнул, поднял завлажневший взгляд на задумчивого меня, убрал блокнот и вдруг упал на дорогу, пару раз перекувырнувшись в пыли и даже посыпал на голову песочка, видимо для придания своей тушке ореола неаппетитности. Я лишь вздохнул и с дружеским хрустом костей приобняв переговорщика за мигом ставшими еще уже плечи, ласково предложил:
– А может просто разойдемся. Мы пойдем к Кощею, а вы на…к-хм, в общем, в другую сторону. А?
– Значится будем драться, богатыря…
Плюгавый противно хихикнул, вытек из моих объятий и водрузив на голову вытащенную из-за пояса шапку (типа шляпа мушкетёра с опушкой), явственно сделанную из дальнего предка чебурашки, с гордым видом заявил:
– Нас орда.
– А нас… – я оглянулся, окинув своим взглядом моих понурых «орлов», которые, судя по виду, были уже на низком старте в сторону ближайшей границы. – К-хм, не очень много. Но мы берем качеством.
Ну и понеслась веселуха: в одном углу я со товарищами, чьи брутальные физиономии застыли в героических гримасах (особенно старался Батон, у него аж подбородок квадратным стал, а в облике проклюнулось что-то техасско -рейнджеровское. Так, стоп, а у котов вообще есть подбородки?) в другом, группа иностранных сограждан с небольшими такими ножичками, коими они вполне профессионально размахивают и, копчиком чую, что если их не притормозить, то на бюгюльме пойдет не только Скрипач, но и кой-какой недоящер. С другой стороны, после тех клювоголовых, так себе противник, сдюжим как-нибудь. В общем, сошлись мы ратью на рать в лютой сече. Ну в смысле, я сошелся, активно работая всеми частями организма к радости местных косто… и особенно зубоправов, а мои соратники, переместившись на лежащий неподалеку ствол поваленного дерева, активно скандировали боевые речёвки, махали флажками, а в некоторые мгновения вроде даже жевали попкорн, с восторгом отслеживая полет очередного «хазарского орла» в глубину непролазной чащи. Мысленно пообещав своим ратным другам все же испытать рецепт вышеописанного блюда, отделив от их тушек лишневыступающие элементы, я коротко рыкнул, отбрасывая в стороны кинувшихся в это время на меня хазар и ускоренно заработал кулаками, медленно продвигаясь к повороту тропы. Опа…Я замер и расплывшись буквально-таки в самой своей белоснежно-зубодобродушной улыбке, осторожно поставил на землю вознесенного над головой «специалиста», даже отряхнул его и ласковым тычком придал качающе-вертикльное положение, после чего «дал по тапкам» да так, что пыль столбом. Не, ну а чё, их там реально за поворотом орда оказалась, причем ребята, судя по виду, были далеко не в настроении, тут уж одним бюгюльме явно не обошлись бы, вот прям по мордам их добрых лиц вижу.
Ну вот как-то так все и было.
– Оторвались? – спросил я, поворачивая голову с лёгким стоном и бодрым похрустыванием шейного отделу организма.
– По полной, мяу, – ответил Батон, шумно выдыхая отчего прилипший к носу листик взвился в воздух вместе со спешно эвакуирующимся паучком.
– Да я не о том, – бросил я, наблюдая за проплывающими в небе облачками (о, а это похоже на Гоймерыча, такое же несуразно разлохмаченное). – От погони, оторвались?
– Не знаю.
– Так пойди глянь.
– А может сам, мяу.
Блин. Тяжёлая длань упала на шкирку непослушного кота, сграбастала его, скрутила в пушистое ядро и запустила строго вертикально вверх. Взмыв над верхушками деревьев, кот изобразил свою знаменитую «растопырку», видимо попытавшись прикинуться белкой-летягой, однако гравитация и души поглощенных Глафириных пирожков решили иначе…Пришлось изображать из себя Дасаева. Получилось надо сказать так-себе – средненько, я не то, чтобы не поймал…
– Тфу. Ну и как? – поинтересовался я, отлепляя со своей физиономии пушистого ксеноморфа.
– Ищут, – коротко резюмировал тот, повисая у меня в руке безвольно-взгрустнувшей сосиской. – И их много, мяу.
Вот ведь блин, ну почему у меня никогда ничего спокойно и мирно не получается. Не, ну всего-то: дойти из точки «А» в точку «Б», найти злодея «Х» и… по печени, по печени, а потом дынц по кумполу, бац по бубенцам и снова по куполу, а когда сковрячится, то прочитать лекцию о добром и вечном, после чего удалиться с милой в закат. Ну всё ведь просто, но почему-то постоянно какие-то заморочки, аж устал, я ведь не герой какой, а всего-то обычный учитель труда, мне вообще-то кефир за вредность положен…Я тяжко вздохнул, опускаясь на так удачно подвернувшийся пень.
– Пирожок будешь? – участливо спросил Батон, пристраиваясь рядом.
– С чем?
– С мясом. Глафирины еще.
– Давай.
Мы дружно заточили по паре больших точно лапоть пирожков, а ушастый наш Скрипач обошелся выданной запасливым котом немного подвявшей морквой.
– Слушай, Батон, а ты в человеческой жизни случайно прапором не служил?
– Вроде нет, – ответил кот, почесав лапой промеж ушей. – А мрмяу что?
– Запасливый больно, – сказал я, с задумчивым видом дожевывая свой пирог. – И прижимистый.
– Ну ё-мое, вечно ты всем недовольный, – набычившись, проворчал Батон, протягивая Скрипачу еще одну морковку со словами: – Кушай муршастеньий, вес нагуливай.
– Он тебе что конь? – сказал я, поднимаясь и с тревогой оглядывая во всю шуршавшие поверх холма кусты.
– Конь, не конь, а в хозяйстве всякий зверь полезен. Кстати, в той стороне, – лапа кота указала куда-то мне за спину, – лес кончается и там река.
– Так что ж ты молчал! – встрепенулся я – Кончаем привал, группа, рысью, бегом, марш!
* * *
Мы мчались вперед на «всех парах», а встречный ветер героически развевал наши волосы, уши и хвосты. Батон, как всегда, сидел у меня на плечах и некоторое время пытался подрабатывать навигатором, но словив пастью пару мух и большую зеленую стрекозу, замолк и только крепче вцепился когтями в куртку. Скрипач же на этот раз передвигался самостоятельно, видимо окончательно почуяв в себе заячью натуру и даже порой вырывался вперед, чтобы через мгновение вернуться назад, дабы описать позади пару залихватских петель. Так что до речки мы добрались довольно быстро, порядком оторвавшись от улюлюкавших где-то позади преследователей и были уже практически на середине, когда те появились на берегу и замерли, потрясая своими сабельками, а также обещая пустить на шашлык-машлык и друшлык в придачу. Точнее сперва сделать друшлык, а уже после все остальное, ну или наоборот…впрочем уточнять я не стал, а лишь демонстративно усмехнулся, показал им язык (не ну а что вы хотели, чтобы я им показал, тут между прочит дети читают, так что язык, а не маяк из пальца) и, перевернувшись на спину, посвистывая про «из-за острова на стрежень», медленно погреб к противоположному берегу. Батон, естественно, попытался взгромоздиться сверху с явным желанием порулить данным кораблем, но под грозным взором и строчкой из песни «и за борт её бросает», медленно стек назад и встал, так сказать, «на буксир», прочно вцепившись лапой в штанину. Хазары, кстати, в воду лезть не спешат, кучкуются себе на бережке и не стреляют, видимо по причине израсходования стрелового боезапаса, да и поменьше их стало. Мы тем временем выгребли на другой берег и, расположившись на травке принялись выжиматься (а мои животинки вытряхиваться), ну в смысле изгонять из одежды воду, ну выкручивать её…блин, короче, все всё поняли. И вот значится я стою, свечу тут своими ромашковыми, можно сказать буквально сравниваю их с растущими вокруг оригиналами, кот рядом «вылизывается» при помощи честно стыренной в моей квартире старой массажки, Скрипач уши выжимает, птички кругом поют, кузнечики там в травке цвиркают цвик-цвик…и тут мой расслабленный взгляд упирается в мост. В добротный такой мост – каменный, метрах в ста ниже по течению. Не, ну вот блин, и зачем мы спрашивается тут водные процедуры устраивали, можно ведь было по-человечески перейти…И вот тут мои легендарные мурашки так аккуратненько постучали мне ниже спины…Я ж значит скашиваю глаза на кота, который, судя по всему, тоже увидел мост и у которого прямо на морде написано: «я, я…Гитлер капут», затем перевожу их на хазаров. Те смотрят на меня, затем медленно и дружно поворачивают свои головы в сторону моста, затем так же медленно и дружно обратно. Блин, такой массово-щербатой улыбки я никогда не видел.
