Текст книги "Месть хомяка (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кружевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Тебе не угодишь, – кот медленно сполз (практически стек) с лавки. – Пойду-ка я домой, отмываться.
– А языком…
– Издеваешься? – Батон нервно дернул ушами и, бубня в усы что-то неразборчивое, но очень недовольное, вперевалочку потопал прямиком через кусты, проложив в переплетениях их ветвей настоящую просеку.
– Ну ты заходи, если шо, – пробормотал я себе под нос, чувствуя, как на лицо наползает идиотская улыбка. Настроение стало улучшаться.
Часы на башне пробили полдень, а значит, до конца перемены осталось не так уж и много. Следовало поторопиться, тем более что следующим уроком у меня стоял «классный час» и мне было банально интересно кто из моих ребяток сегодня соизволит заглянуть на огонек. Я уже собрался было уходить, как кусты вновь затрещали, выплюнув из своего измятого нутра моего кота.
– Это, забыл сказать. Гоймерыч тебя к себе вызывал после уроков, вот. Ну ладно, я пошел.
Он деловито кивнул и, помахав мне лапой, точно знаменитый генсек с трибуны, ушел в заросли прокладывать очередной проход.
Я пару секунд размышлял, зачем я понадобился нашему завучу, затем мысленно махнул рукой и, подхватив корзинку, поспешил в академию.
Глава 2
Глава про несколько грустные встречи, одну разгневанную девчонку и новую необычную просьбу.
Класс встретил меня тишиной, шуршанием листьев нашего классного дерева и радостным завыванием шального осеннего ветерка, ворвавшегося внутрь через пробитую в стене дыру. Цыкнув на разошедшегося духа ветра, я с упреком посмотрел на парочку гномов, занимавшихся ремонтов со скоростью только что отобедавших черепашек. Причем выглядело это примерно так: один из них брал камень из лежавшей у стены кучи, осматривал его со всех сторон, после чего передавал своему напарнику, тот осматривал его в свою очередь, затем многозначительно хмыкал и отдавал назад. После чего процедура повторялась энцатое количество раз и в результате камень, наконец, обмазывался раствором и водружался на нужное место, после чего приходила очередь следующего. Короче ребята тянули резину, как могли и за то время пока я отсутствовал, дыра была заложена меньше чем наполовину. С одной стороны, я их понимаю – сделают эту работу, Дорофеич еще чего-нибудь подыщет, он в этом большой мастер-затейник. По его мнению, всякий гном должен проводить свой день в трудах и заботах (окромя естественно начальника), а посему, если работы нет, то ее надо найти, пусть даже для этого придется что-то сломать и заново отстроить в связи со срочной необходимостью внести кардинальные улучшения в данный объект. В результате, его доблестные подопечные трудились ако пчелки, а самой модернизируемой вещью в академии был…кхм-м, как бы сказать. Ну, в общем, уличный сортир. Эта небольшая кирпичная постройка, расположенная в глубоких дебрях парка, за последний год обзавелась тремя этажами, мраморной отделкой стен, баней, чайной и небольшой библиотекой. Однако рост его не остановился и, судя по темпам строительства, он постепенно грозил перерасти в нечто монументально-величественное. Его резные башенки, торчащие из-за крон деревьев, прекрасно были видны через вышеупомянутую дыру. Народ туда уже ходил словно на экскурсию, а у работяг гномов один его вид вызывал уже нервный тик. Нет, надо все-таки поговорить с Дорофеичем, а еще лучше попросить Глафиру сделать внушение своему благоверному, иначе этот бородатый узурпатор как пить дать загоняет своих подручных до полусмерти. Тем более что он к ферме единорогов уже приглядываться начал, конюшни ему там чем-то не понравились, по его «авторитетному» мнению – слишком тесны и неуютны. И пофиг, что там в каждом стойле «Камаз» поместиться может, а единороги чуть ли не как сыр в масле катаются, спят исключительно на траве, выращенной эльфами и скошенной в лунную ночь, а питаются сеном из четырёхлистных клеверов. Бедные графты теперь ждут начала работ с содроганием и ходят, повесив хвосты. Даже свой любимый трехзвездочный коньяк глушить перестали – вечно трезвые и злые как черти. Я их пару раз попытался утешить, говоря, что наш ректор никогда не даст разрешение на перестройку без их согласия, но они только вздыхают и отмахиваются. А еще в последнее время у меня в подвале раздаются какие-то подозрительные стуки, и пару раз я замечал крадущихся по темноте гномов в касках и с кирками на плечах. Не знаю, что они там роют, но подобные сюрпрайзы меня как-то не впечатляют. Нет, все-таки надо с данной проблемой разобраться и закончить эту строительную вакханалию раз и навсегда. Я мысленно поставил себе галочку в мозгах напротив пункта «внушение гному Дорофеичу» и не торопясь направился к своей каморке, на ходу бросив:
– Чтобы к вечеру все закончили.
Гномы дружно взяли под козырек и принялись шустро укладывать камни отчего дыра принялась зарастать прямо на глазах. Я одобрительно хмыкнул и, показав бородатым шабашникам большой палец, прикрыл за собой дверь, дабы не слышать бодрый постук их мастерков.
За прошедшие годы в моей каморке ничего практически не изменилось. Стол, стул, потертый кожаный диван вдоль стены, на небольшой этажерке стоит старинный шлем с цветущей мемпо…мемпа…мемпи…фиг его знает, девчонки что-то посадили, теперь «это» цветет, пахнет и периодически пожирает пролетающих мимо мух. И ведь жрет всегда с таким здоровым аппетитом, что аж завидно становится. Наверное, именно поэтому я про себя окрестил его Семенычем в честь моего соседа по даче, что осталась на далекой Земле. Тот тоже всегда любил поесть, причем прием пищи у него всегда протекал с таким энтузиазмом, что любой даже самый богатый стол пустел буквально на глазах. Да, еще не стоит забывать знаменитую скамейку «Радость Мазохиста» изготовленную моими ребятками в первый год моего преподавания в академии. Стоит такая вся аккуратненькая, полированная с резной спинкой – манит присесть, вот только лучше воздержаться – поверьте. Сядете, и ваша пятая точка испытает все прелести существования в качестве подушечки для булавок, ибо вся ее поверхность тут же встопорщиться иглами точно испуганный ежик. Вот такой вот своеобразный юмор у юных магов. Хотя мне-то что, у меня иммунитет и для меня данное изделие просто предмет интерьера, который я обычно использую в качестве подставки под ноги – удобно.
Пройдя к столу, я приветственно кивнул уже что-то активно жующему Семенычу (он естественно промолчал, но жевать на миг перестал и вроде даже шевельнул листьями в ответ) и, плюхнувшись на стоявший рядом стул, пристроил ноги на вышеупомянутую скамейку, с хрустом потянулся, затем принялся рассматривать свою разноцветную руку. Онемение к счастью прошло, а вот цвета наоборот стали как-то ярче и в их красках шаловливо заиграли гламурные блестки. Брр, гадость какая, как будто всю руку помадой вымазали, хорошо еще отпечатков не оставляет – въелась намертво. И чем теперь отмывать? Вода точно не подходит, по дороге я уже попробовал сполоснуть руку в фонтане – нулевой результат. А если?
Я открыл ящик стола, извлек оттуда темно-коричневую бутылку, плотно запечатанную пластмассовой пробкой и, откупорив ее, на миг ощутил знакомый приторный запах. Что ж, если и это не поможет, то придется идти на поклон к Гоймерычу, наш завуч, а по совместительству местный «Эйнштейн» уж точно что-нибудь придумает. Вот только до этого проделает пару десятков различных опытов. Я ж у него просто шило в одном месте, постоянно жалящее его научно-магическую гордость, этакий уникум, которого по идее следует распотрошить, разрезать на кусочки, затем все это хорошенько изучить, а из остатков сделать чучело для музея. Не, человек он хороший, можно сказать замечательный и мы с ним дружим, но иногда его все-таки заносит и вот тут главное вовремя унести ноги, иначе поход к зубному и встреча с его бормашиной покажется вам легким развлечением. И все же идти к нему придется и почти сейчас, ибо уроков на сегодня у меня по расписанию больше нема. Я вздохнул.
К моему облегчению старина ацетон подействовал безукоризненно, напрочь смыв с меня эту гламурную окраску. Вытерев руки тряпкой, я в порыве благодарности расцеловал пыльную бутылку, чем явно привел в замешательство толпы сидящих на ней бактерий, после чего бережно спрятал ее обратно в ящик.
– Нер!
Дверь моей каморки стремительно распахнулась, пропуская внутрь беловолосый вихрь и, не успел я подняться из кресла, как «он» буквально повис у меня на шее, превратившись в большеглазую, худенькую девушку.
– Как же я по вам соскучилась!
– И мы тоже!
На шее потяжелело вдвое, обе щеки явно заиграли блестками не хуже тех, что недавно красовались на моей руке, а в мозгах почему-то заиграла песенка, уверяющая меня в том факте, что «круче гор могут быть только горы, на которых ты не бывал».
– Алана, Тея, Глай.
Я по очередке снимал своих учениц со своей шеи, ставя их перед собой по росту и окидывая оценивающим взглядом. Ну что сказать – выросли. Всего-то пару месяцев прошло с момента нашей последней встречи, а они из порой нескладных девчонок превратились в молодых и довольно красивых девушек. Особенно это заметно по Глай. Та по сравнению со своими подругами была стеснительной, угловатой худышкой, а теперь предо мной стояла вполне симпатичная девушка-эльф с роскошной копной золотистых волос. С другой стороны, чему тут удивляться – возраст у них сейчас такой, меняются прямо на глазах, да и время в разных мирах течет по-разному. Тут два месяца, а в другом и пара лет…. В голове сразу же всплыли воспоминания о доме и я, мысленно вздохнув, приветливо улыбнулся своим ученицам.
– Я тоже рад вас всех видеть. По делам учебы или просто так решили заглянуть?
Девчонки удивленно переглянулись.
– Нер, вы что забыли?
– О чем?
– У нас же скоро выпускной.
Я мысленно саданул себя кулаком в лоб, ласково обозвав «кретинусом безмозгловисум обыкновентусом». Действительно через неделю должна была состоятся церемония выпуска, с балом и прочими прелестями, включая обнимашки и целовашки выпускников в самых темных закоулках. Блин, головная боль для всех учителей, особенно учитывая устав академии, где черным по белому написано, что подобные мероприятия должны проходить в атмосфере «радостной торжественности». Вот и понимай этот пункт как хочешь. Наш ректор его понимал, но каждый год почему-то по-разному. В общем, у нас то карнавал, то чуть ли не чопорное заседание клуба аглицких леди и джентльменов, остается только догадываться что будет на этот раз. Так, зато теперь кажется знаю зачем я Гоймерычу понадобился, наверняка хочет обсудить предстоящее празднество. А еще…
– Извините, девочки, замотался, забыл, – я виновато потупил глаза и, улыбнувшись, добавил: – Однако безумно рад, что еще раз смогу вас всех вместе увидеть.
Девчонки снова переглянулись.
– А ведь и правда, скоро все наши соберутся, – задумчиво пробормотала суккуба, переглядываясь с подругами. – Нер, может до выпускного устроим посиделки в классе, а то потом боюсь будет не до этого, да родители понаедут ближе к церемонии.
– В принципе можно, – согласился я, – даже нужно, но, чтобы все было чинно, мирно и на этот раз без похищений.
– Нер, мы же уже не дети, – тут же обиженно надула губки эльфийка. – Кстати, а вы знаете, что Ал через два местных месяца выходит замуж за…
Вот те на! Я удивленно посмотрел на скромно потупившую глаза суккубу. Это ж надо. Получается, наш оборотень-нескладенышь все же пробил «брешь» в ее сердечке.
– Что ж поздравляю, – я приобнял смутившуюся девушку за плечи. – Надеюсь, у вас все будет хорошо.
– Я тоже, – пискнула она в ответ и тут же протянула мне небольшой розовый конверт, изрисованный какими-то причудливыми золотистыми завитушками.
Я только мысленно вздохнул. Даже и открывать смысла нет и так понятно, что приглашение. Вот только в мир суккубов меня как-то не особо тянет, а к оборотням и подавно, как вспомню свою короткую встречу с матерью… так сразу волосы дыбом, причем на ногах и появляется желание начать путешествие к далекой Одинокой горе. Но не отказывать ведь, ребята приглашают от чистого сердца. Судя по всему, все мои мысли были просто написаны у меня на лбу, потому как я даже не успел рта открыть, как лицо Неи расплылось в такой лучезарной улыбке, что мне даже стало жалко мои бедные очи. Я уже было открыл рот дабы выдать звуковое подтверждение ее догадки, но в это время «бабахнул» извещающий об окончании перемены звонок, заставивший девочек испуганно втянуть головы в плечи, а меня поморщится.
Почему спросите «бабахнул»? Ну а как назвать вот это громогласное «бумс, бумс» от которого дрожат стекла в окнах, бедные феечки падают в обморок прямо на лету, а брутальные гномы чуть ли не крестятся.
– Нер, что это было? – наконец спросила меня эльфийка полушепотом, при этом нервно дергая своими острыми ушами.
– Да так, – я прокашлялся, прочищая уши, и тут же добавил: – Это девочки дурость одного жадного завхоза, которому я сегодня вечером совершенно точно начищу лысину до неприличного блеска, чтобы он ей солнечные зайчики по стенам пускал. Починил он называется звонок по дешевке, неделю уже нет –нет да выдает такие вот бубумсы.
– Узнаю нашего скрягу Дорофеича, – раздался у меня за спиной приглушенный бас доносившийся словно из пустой бочки.
Я обернулся, а мои брови удивленно рванули вверх, ибо в дверях кабинета стоял здоровенный громила, закованный в сияющий белизной полный доспех. Видимо заметив это, рыцарь ухватился обеими руками за свой ведрообразный шлем и рванул его вверх открывая нашим любопытствующим взорам мужественное лицо с вот такенным квадратным подбородком и сверкающей голливудской улыбкой.
– Привет, народ, – его голос неожиданно сорвался в юношеский фальцет, заставив покраснеть своего обладателя, а девчонок буквально прыснуть озорным смехом.
– Гай, ты ли это?
– Я, нер, – голос сына повелителя добра совсем потерял свою мощь. – Извините, не успел переодеться, только с поезда, решил сразу заскочит в класс, поздороваться.
– Перед девчонками он решил покрасоваться, – из-за спины Гая в мою каморку проскользнула худенькая девичья фигурка. – Привет, девчонки, желаю здравствия, нер.
Вампирша присела в книксене, подметя пол полами довольно пышной юбки, которая несколько не сочеталась с откровенно обтягивающим верхом платья, вот с такенным вырезом от одного вида которого даже листья Семеныча бодро устремились навстречу лучам солнца. Я не менее демонстративно поклонился в ответ, затем покосился на Гая, лицо которого просто светилось от желания сообщить нам нечто такое, о чем мы уже давно и так догадывались. Нет, кое-кто совсем не меняется. Этот парень всегда был прост до глубины своей души и прямолинеен как лом, а все его мысли можно было прочитать прямо на его же добродушной физиономии.
– Значит, все-таки решились, – сказал я, усилием воли сдерживая лезущую на губы глупую улыбку. – Что ж, поздравляю.
– Вы как всегда проницательны, нер, – улыбнулась мне в ответ Эрнеста, протягивая цветастый конверт. – Ждем на церемонии, отказы не принимаются.
– Ну вот, весь сюрприз испортили, а я так хотел всех удивить, – Гай как-то сразу сник, но тут же вновь расцвел, когда девчонки кинулись его поздравлять, оставив на щеках отметины своих губ.
– Ал, -дверь кабинета приотворилась и в неё просунулась взлохмаченная голова оборотня. – Ты уже все? Ой, нер, здравствуйте.
Парень почему-то бочком протиснулся внутрь (оба-на, а наш-то нескладенышь подрос, и я бы даже сказал – возмужал).
– Мы думали, что вы на уроке, а тут смотрю Аланы долго нет, – пробормотал он, краснея и отводя взгляд от моего насмешливого взора. – Вот решил посмотреть, а вы тут…вот и девчонки.
Он стеснительно шаркнул ножкой.
– Тео, – суккуба подскочила к своему суженному. – Нер согласился.
– Правда?
– Правда, – я с улыбкой шагнул к вновь покрасневшему оборотню, протягивая ему руку. – Что ж, искренне поздравляю и обязательно буду, а потом у вас, – я повернулся к вампирше. – Надеюсь сеи торжества не в один день.
– Конечно нет, нер, – улыбнулась в ответ та. – Сперва Алана с Тео, а мы через пару месяцев.
– Вот и хорошо, – я покосился на входную дверь, которая, судя по звукам и несмотря на свои внушительные размеры, явно едва сдерживала чей-то безудержный напор с противоположной стороны, после чего с подозрением спросил: – Тео, а что ты имел под «мы»?
– Ну, – парень развел руками. – Мы.
И тут дверь «прорвало», её створки распахнулись и в кабинет буквально ввалилась вся остальная часть класса, устроив на полу самую настоящую кучу малу. Последним с невозмутимым видом через порог перешагнул высокий худощавый парень в черных одеждах, а буквально на секунду его опередив внутрь ворвался небольшой похожий на шаровую молнию шарик и, потрескивая разрядами, устремился ко мне.
Я привычно вытянул руки, которые тут же налились тяжестью под весом приятного во всех смыслах груза.
– Спасибо, нер, – Рейнера, на этот раз одетая не свой привычный комбез, а в довольно красивое красное платье, чмокнула меня в щеку и ловко спрыгнула на пол. – Вы как всегда выручаете, а то что-то компенсатор опять барахлить начал никак не могла вывалиться из свертки.
– Всегда пожалуйста, – ответил я, с некоторой грустью оглядывая девушку, которая все больше становилась копией своей сестры.
Меж тем куча-мала на полу «разгреблась», поднялась на ноги и дружно накинулась на меня, закидывая вопросами и спеша поделиться последними новостями, так что пришлось пристроиться пятой точкой на ближайшую парту и заняться выслушиванием историй своих учеников. В принципе, особо интересного ни у кого за прошедшее время не случилось, а посему все разговоры постепенно сместились в сторону обсуждения предстоящего выпускного и планов на будущее. Девчонки вообще выделились в отдельную кучку и упорхнули под классное дерево обсуждать предстоящие свадьбы Аланы и Эрнесты. Разговор же парней унесся в дали грядущих мегапланов в которых они покоряли новые вершины магического искусства, захватывали целые миры и одной левой побеждали самых ужасных чудишь.
Мне же неожиданно стало грустно, я отошел в сторонку, прошелся вдоль верстаков, скинул щелчком с одного из них невесть как завалявшуюся там закрученную винтом стружку и тихонько вздохнул. Радостно и одновременно тяжело смотреть как взрослеют твои ученики. Ведь еще недавно они были шкодливыми мальчишками и девчонками, что смотрели на тебя огромными глазами, наполненными страхом, недоверием и одновременно любопытством и неутомимой жаждой познания этого большого для них мира. И вот уже перед тобой вполне взрослые парни и девушки, готовы впорхнуть из гнезда своей альма-матер, дабы направится в свой долгий путь п о жизни. Ты вел их все эти годы, оберегал, опекал, нежно взращивал, но пришло время разжать ладони и отпустить… Лирично-жалобно-возвышенная мелодия резко смолкла. Я шмыгнул носом, скосил глаза на стоящего рядом гнома и погладив его по голове, ласково так поинтересовался:
– Слушай, Паганини бородатый, ты вообще, где скрипку взял?
Гном неопределённо махнул рукой с зажатым в ней смычком куда-то вглубь класса.
– Ну так положи обратно и вперед за работу, дырка она сама себя не заделает.
Гном вздернул голову, поправил болтающуюся на шее, сделанное из какой-то грязной тряпки кривое подобие галстука-бабочки и с гордо-независимым видом удалился. Через пару минут со стороны пролома донесся скребущий звук перемешивания раствора в корыте, вселяющий робкую надежду на скорое завершение ремонта.
Ребята меж тем начали под разными предлогами расходиться и вскоре я вновь остался один, ну если конечно не считать двух бородатых охламонов, один из которых вновь решил заняться музицированием. Я же, вспомнив, что меня взывал завуч, закрыл свою каморку, погрозил «скрипачу» кулаком и вышел из кабинета.
– Нер.
Рейнера сидевшая в коридоре на широком подоконнике, спрыгнула на пол, заставив пристроившихся на её плечах отдохнуть фей-уборщиц взмыть в воздух.
– Рей… – я вопросительно посмотрел на девушку, затем бросил быстрый взгляд на подоконник и укоризненный на фей, которые тут же взяли «под козырек», бросившись на чистку несколько запылившегося объекта, – … платья не жалко, такую красоту замараешь.
– Спасибо, нер, – румянец смущения полыхнул на щеках техномагички. – Только вы не беспокойтесь, это самоочищающаяся материя. Сами посмотрите.
Она крутанулась на носочках, демонстрируя себя во всей красоте со всех сторон. И действительно на материи не было не пятнышка, да и сама ткань была необычной: какой-то воздушной, развивающейся даже при полном отсутствии какого-либо ветерка, словно подсвеченная изнутри невидимыми языками пламени.
– Как вам?
– Класс, – воздел большой палец я. – Тебе очень идет.
Рейнера в очередной раз покраснела, а затем неожиданно стала серьезной.
– Нер, я тут хотела поговорить…ну, – она замялась, затем сжала руки в кулаки и пулеметом выпалила. – Нер, я вас люблю как учителя, но вы сухой, черствый и бессердечный мужлан!! И все равно я вас люблю, но вы бабник и…и….соблазнитель….и разбиватель женских сердец и…и…и вообще. Вот.
Последняя фраза была сопровождена звонким притопыванием туфелькой, скрещенными на груди руками и гневным фырканьем.
О, как! И что это интересно значит? Я посмотрел на феечек, которые забыв про уборку с интересом и приоткрытыми ртами наблюдали за разворачивающими событиями, но те только пожали плечами, замотали головами и развели руками, показывая этим что они вообще «не в курсе происходящего». Из-за двери кабинета высунулась голова «скрипача», но получив в свою сторону грозное циканье, медленно «задвинулась» обратно, после чего до меня донеслись звуки печальной мелодии с налетом легкого романтизма. Блин, нет скрипач нам точно не нужен, я ногой резко притворил дверь и, скрестив руки на груди, хмуро посмотрел на девушку, стоящую в позе «гневной, но очень нежной фурии».
– Объяснись.
Фырканье в ответ.
– Рейнер.
– Бабник и…и…бабник.
– Рей! Объяснись немедленно.
Из-за двери донеслось мрачно там-тадам, затем возникла наполненная призрачной угрозой пауза.
– А вы сами не понимаете?
Тырым– тырым, донеслось из кабинета.
– Нет.
– Я про сестру. Она же по вам с ума сходит, вся извелась, по командировкам мотается, чтобы забыться. Вы бы на нее посмотрели, вся осунулась на какую-то ведьму похоже стала, – каблук туфельки выбил целый сноп искр из гранитной плитки пола. – Немедленно поговорите с ней…пожалуйста.
Последнее было сказана тихим и жалостливым тоном, а из-за спины у меня полилась умиротворяющая музыка, с отдаленными нотками мельденсоновского вальса.
– Так, – я грохнул кулаком по двери заставив скрипку «поперхнуться» и умолкнуть. – Рей, ты же сама знаешь ситуацию и, вообще, я повода не давал.
– Ага, не давали, а это что? – её пальчик с аккуратным покрытым оранжево-красным лаком ноготком почти уперся в мой лоб.
Я только вздохнул, растерянно потер отметку и развел руками.
– Ну так получилось. Сестра ведь тебе наверняка рассказывала.
– Рассказывала, а еще рассказывала про поцелуй во время танца…
Пам-парам-пам донеслось заинтересованно из кабинета.
– Рей (да, да, не упоминал я сего в прошлых воспоминаниях, не, ну может ведь быть у меня нечто сугубо личное, свои маленькие тайны. Эх). Блин, да я не против с ней поговорить, но как? Я же её уже несколько месяцев не видел.
– Значит не против?
– Не против.
Девушка весело подпрыгнула, захлопала в ладоши и, повиснув у меня на шее, чмокнула в щеку, затем резко отстранилась.
– Как сестра вернется сразу передам, что вы позвали её на свидание. Спасибо, нер.
– Рей какое нафиг…
Недослушала взмыла вверх огоньком и ушла вдаль светящейся точкой прямо сквозь стекло. Оставалось только тяжело вздохнуть и с грустной улыбкой посмотреть на фей, которые взвились в воздух и закружились вокруг головы и дело проводя своими ладошками по моим щекам, явно стараясь успокоить. Нет, все же классные малышки и за что остальные их не любят. Ах да…гномы. Я развернулся и, водрузив на лицо гримасу пострашнее, резко распахнул створки двери.
Тыр-дым, сделала скрипка и смолкла, а «скрипач» спешно убрал инструмент куда-то за спину, одновременно переместив свою самодельную бабочку на лоб, явно в желании прикинуть её головным убором и шаркая ножкой уставился виноватым взглядом в пол. Ругаться как-то сразу расхотелось, да и ка можно ругаться при виде бородача в рабочей робе и кривой бабочкой на начавшей лысеть голове, скромно шаркающего ножкой. Блин.
– Так, Паганини, – я направил на него указательный палец, старательно удерживая на лице злобную гримасу, а в туе стараясь не рассмеяться во весь голос. – Не заштукатуришь к вечеру дырку, я тебе твою скрипку куда-нибудь заштукатурю. Ясно.
Гном сперва зачем-то глянул назад, затем быстро-быстро закивал.
* * *
Итак – Гоймерыч.
В кабинет завуча я входил словно в клетку с хищником совмещенной с минным полем: т.е. старался ступать осторожно, без резких движений, да еще и не шуметь при этом. Дверь позади меня с легким скрипом затворилась, а затем из-за спины раздался знакомый зловещий голос.
– Добрый день, Ярослав Сергеевич, супчику не желаете.
Твою ж, кису. Я медленно и со скрипом заржавевшего киборга повернулся, тут же получив под нос небольшую кастрюльку исходящую ароматами самого а….блин, не знаю чего, но рванувшая канализация по сравнению с этим венец французского парфюма. Я невольно чихнул, попятился назад и зажав пальцами нос, отчаянно замотал головой.
– Так и это не действует, – задумчиво пробормотал Антиох Гоймерыч, стягивая противогаз и позволяя своим непослушным волосам вновь подняться дыбом.
Ну противогаз – это он поспешил. Я усмехнулся, ибо глаза нашего завуча стали неожиданно слезливо добрыми, лицо вытянулось, а кончики волос зашевелились.
– Извениет, Ярослав Сергеевич, я на минутку вас покину, – выдавил он и, надув щеки, рванул из кабинета прочь, держа кастрюльку перед собой на вытянутых руках.
Я понимающе усмехнулся и выглянул следом. Путь до туалета, что находился буквально через пару дверей до лаборатории был отмечен корчившимися на полу мухами, тараканами и одним видимо случайно мимо проходящим графтом. Последний, заметив меня все же поднялся с пола и, зажав рот руками, спешно последовал за Гоймерычем. Не успел он скрыться за дверью места «раздумий, мечтаний и великих планов» как там что-то звонко хлопнуло, запахло приторно сладким, а затем из-за двери появилась…розовая поняшка с крыльями и грустными глазами. Посмотрев на меня взглядом полным страдания, она икнула, выбросив в воздух небольшую радугу и, цокая копытами, как-то на раскоряку удалилась вдоль по коридору, исчезнув за его поворотом.
– Да уж, какой-то непредвиденный результат эксперимента получился, но записать надо, ибо любой результат, – он все рано результат.
Эээ. Откуда. Он же туда…а уже здесь и…блин, пофиг, эта академия вообще место для меня загадочное, несмотря даже на то, что я уже ни один год провел в её стенах. А уж про то «пошел туда, а оказался там» сам знаю не понаслышке, к тому же Гоймерыч все же маг… Ладно, проехали.
– Это кто был? – шепотом поинтересовался я, закрывая за собой дверь.
– Графт, – растерянно бросил завуч, беря с полки небольшую тетрадь в цветастой обложке и ручку.
– В смысле?
– А вас что-то смущает? – удивился наш «Энштейн».
– Ну, – я немного замялся. – Как бы тот графт что зашел за вами был, так сказать, мальчиком, а это крылатое чудо – кобыла.
– Да? – Гоймерыч на секунду задумался, воздев глаза к потолку, затем пожал плечами. – Бывает. Ничего, побегает пару дней на лужке и вновь станет прежним. Однако какой интересный результат вырисовывается.
Он раскрыл тетрадь и быстро принялся покрывать её девственно чистые страницы своими загадочными закорючками, изредка продолжая восклицать про удивительность эксперимента, поминая при этом «добрым» словом переменную Бергиоза в завихрении поля Маргулиса. Я пока решил его не отвлекать, а усевшись на стоявший неподалеку стул по привычке принялся рассматривать висевший на стене старенький плакат с плюгавым очкастым магом и томной девицей тянущей руки к ящику стола. Маг стоял, раскинув руки и всем своим видом показывал, что «низя», а девица обвила его шею одной рукой полуголую ножку сунула куда-то промеж его трясущихся колен и, давя тяжелым грудным авторитетом, пыталась упорно дотянуться до вожделенного ящика.
– Ярослав Сергеевич…
Я с трудом вынырнул из очередных размышлений о возможном содержимого таинственного ящичка и вопросительно посмотрел на Гоймерыча.
– Значит так, – сказал он, закрывая тетрадку и откладывая её в сторону. – У нас тут небольшая проблемка.
Блин. Неожиданно, правда? Удивил уж так удивил – gроблема. А по иным причинам меня вообще редко вызывают. В последнее время вообще такое впечатление, что я не учитель труда, а МЧС, ну или там спасатель Малибу….хотя не, там у них было много красивых девчонок в купальниках, а у меня….На миг перед глазами встала картина на которой был пляж, волны, солнце и куцый строй спасателей в красных трусах и купальниках с поплавками в руках….когда видение дошло до моей обольстительно улыбающейся домоуправительницы, то испуганно моргнуло и погасло а я чуть не навернулся со стула.
– И какая? – быстренько поинтересовался я, старательно стирая из воспоминаний остатки вышеуказанной фантазии.
– Артисты.
– Что артисты? – не понял я.
– На выпускном должны были выступать артисты. Музыка там, песенки, даже какая-то межмировая знаменитость должна была заглянуть.
– Ииии? – потянул я с нехорошим подозрением в голосе.
– Не приехали, – подтвердил его Гоймерыч. – Отказались в последний момент. Мы конечно договорились с новыми, но поезд прибудет только через восемь дней, а…
– А первые выпускные начнутся через семь, – закончил за завуча я, мысленно проклиная того, кто придумал устраивать это празднество в течении нескольких дней.
Первый день значит поздравляют один класс, затем другой, опосля третий и в конце обще академический бал.
– Так, значит нужно продержаться один день, – задумчиво пробормотал я. – И, как я понимаю, сие задание поручают мне.
– Полтора дня, – поправил меня завуч. – А в остальном верно. Кстати, это личная просьба Христофора Архиповича.
Вот ведь блин, знают ведь, что нашему ректору я отказать не могу. Не знаю почему, но самой нашей первой встречи этот забавный старикан, постоянно не расстающийся со своей длинной трубкой и вообще всем своим видом напоминающий самого настоящего волшебника из детских, сказок мне нравиться. Он словно родной дедушка, которого я в реальности никогда не знал, приходишь к нему в кабинет и сразк как-то спокойно и уютно, а этот всё понимающий взгляд из-под кустистых бровей. Блин, так и хочется уткнуться в пахнущую дымом мантию, поплакаться и обязательно пустить сопельки, а еще чтобы по голове погладили….
