355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дмитрий Попов » Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко » Текст книги (страница 14)
Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 05:53

Текст книги "Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко"


Автор книги: Дмитрий Попов


Соавторы: Илья Мильштейн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Дословно Сорос скажет следующее. «Мы знаем, что был прецедент, когда Путин посоветовал президенту Кучме открыть огонь по людям во время оранжевой революции. К великому счастью, Кучма этот совет не принял». В отличие от Ислама Каримова, который «воспользовался советом, и в результате мы имеем крупнейшую резню в новейшей истории».

Можно ли доверять Соросу? Известно, что у американского миллиардера личные счеты с Кремлем и с разнообразными его деятелями, бывшими и настоящими – от Березовского до Путина. Известно также, что в результате дефолта он потерял в России около 2 миллиардов долларов, а нынешний президент фактически выгнал его из страны. С тех пор Сорос призывает западных лидеров исключить РФ из «восьмерки», а саму ядерную державу предлагает «списать со счетов».

С другой стороны, все, что мы знаем о Путине, включая «Норд-Ост» и Беслан, склоняет к мысли, что этот человек вряд ли является убежденным противником насилия. Он, прямо скажем, не похож на Махатму Ганди. К тому же стиль его поведения в предвыборной Украине укладывается в данную логическую схему – он желал поражения Ющенко любой ценой. А тот факт, что Сорос в Киеве, перед тем как сделать свои громкие заявления, встречался с Ющенко и опровержений из пресс-службы Виктора Андреевича не последовало, заставляет предположить, что финансист не сказал ничего нового для украинских властей.

…Осада администрации подсказала Тимошенко и ее сторонникам самый эффективный способ давления на власть. Через день после полета на щитах спецназовцев она объявила на Майдане о блокаде всех центральных органов власти страны: «Сегодня мы начинаем организованное, не агрессивное, но достаточно сильное блокирование кабинета министров, Верховной рады и усилим блокирование администрации президента. С сегодняшнего вечера мы всех представителей государственных органов с любовью выпустим домой, но утром никто из них на работу не вернется, так как мы им не оставим ни одного хода». Сообщив эту новость, она весело улыбнулась: «У них будет такая немножечко принудительная забастовка».

Под окнами главных административных зданий страны, а позже и под окнами загородного дома Кучмы раздался металлический грохот. День и ночь люди барабанили железными палками о железные бочки. С тех пор и до последнего дня революции этот невыносимый гром разносился по всему центру Киева. Кстати, проржавевшие и закопченные металлические бочки были подарком от Януковича: их привезли, чтобы обогревать его сторонников, приехавших в Киев из Донецка. Потом кто-то из донетчан присоединился к демонстрантам на Майдане, большинство же вернулось домой. А бочки остались, превратившись в самое грозное и уж, во всяком случае, самое громкое оружие революционеров.

Кучма полагал, что может переиграть, подкупить или запугать любого в украинской политике. Но перед миллионом человек на улицах Киева он был бессилен. Ему было страшно в те дни. Дорогу на его рабочее место блокировали оранжевые толпы. Грохот железных бочек под окнами его загородного дома сводил с ума. Леонид Данилович вспоминал о судьбе Чаушеску. Когда однажды ему показалось, что окружившие дом люди хотят перелезть через забор, нервы сдали – и его дочь в истерике звонила американскому послу, чтобы тот через Ющенко немедленно их остановил.

Впрочем, Кучма оставался Кучмой даже в те, самые тревожные в его жизни дни. Проигрывать он не собирался. Никому: ни Ющенко, ни Януковичу. И если бы не было грубого, жесткого давления «радикалов» во главе с Тимошенко, плюющих на любой парламентаризм и легитимность, то вряд ли бы он сдался. Наверняка нашел бы способ вернуться во власть.

Морщась от грохота под окнами, Кучма занимался тем же, чем и все предыдущие десять лет президентского правления. Он раскладывал политические пасьянсы. Если применить силу, как, вероятно, советовал ему московский друг, то рано или поздно можно оказаться на скамье подсудимых в Гааге. Если самоустраниться, то силу может применить Янукович, а свалят потом на него. Выходило, что выгоднее всего для Кучмы в эти часы стать миротворцем.

Самым удачным его ходом было, безусловно, решение пригласить посредников из Европы, сочувствовавших оппозиции. Усадив Ющенко за стол переговоров, он отрезал его от Майдана и от Тимошенко. Пригласив в качестве посредников президентов Польши и Литвы Квасьневского и Адамкуса, а также представителя ЕС Хавьера Солану, он не оставлял оппозиции выбора. Кучма прекрасно понимал, что ни с кем другим Ющенко на переговоры не пойдёт.

Спикер российского парламента Грызлов, присоединившийся к переговорам чуть позже, был приглашен скорее для соблюдения приличия, чем по необходимости. Особой роли он сыграть не мог – уж больно одиозной была позиция Путина с самого начала выборов, а сам по себе слепо преданный шефу российский спикер был незначительной фигурой даже в России. На переговорах Грызлов пытался отстаивать интересы Януковича. Но Кучме Янукович был уже не интересен.

Целью затеянных им переговоров было отнюдь не спасение Януковича. Всей киевской властной верхушке брутальный донетчанин был чужд изначально, да и в нем самом в дни Майдана что-то надломилось. Он ведь тоже не ожидал, что в «честь» его победы миллионы соотечественников будут протестовать по всей стране.

Уходящему президенту нужны были, в первую очередь, гарантии личной безопасности. Кроме того, переговоры дарили ему шанс выиграть время и перегруппировать силы. Кучма прекрасно знал: главной целью симпатизирующих Ющенко европейцев станет поиск мирного выхода из кризиса. Переговоры блокировали «экстремистов». Они отодвигали кошмарную перспективу оказаться один на один с толпой, ведомой Тимошенко. Это давало возможность поторговаться. В команду переговорщиков со стороны Ющенко Тимошенко включена не была.

Оранжевая революция усилиями Кучмы и Ющенко стремительно превращалась в то, чем была с самого начала. Она становилась революцией номенклатурной, в которой новое поколение, выросшее во власти, сбрасывало старых вождей.

Сегодня, оглядываясь назад, следует признать очевидное: талейранские хитрости Кучмы в дни революции стали благом для Украины. И не так уж важно, боялся ли Леонид Данилович лобового столкновения с Майданом или неповиновения со стороны своей армии, страшился ли грядущего суда – если не Гаагского, то суда Истории. Разложив наконец некий окончательный пасьянс, он понял главное: пролив кровь украинцев, долго править даже при поддержке Кремля он не сможет. А другого способа сохранить власть уже не оставалось. И тогда, приватно пообщавшись с западными переговорщиками, он как бы дал себя уговорить: пусть будет «переигровка» второго тура. А это означало: пусть победит Ющенко.

Никто из больших политиков, съехавшихся в Киев в декабре 2005-го урегулировать конфликт, против этого не возражал. Европейская номенклатура, озабоченная событиями в Украине, видела в этом простой и надежный выход из создавшегося положения: переголосование второго тура, уход людей с Майдана, победа Ющенко… Все так и произошло, только немного в другой последовательности. Номенклатурный характер оранжевой революции закрепили труженики европейской номенклатуры.

1 декабря Ющенко подписал протокол второго раунда переговоров, по которому обе стороны – и власть, и оппозиция – гарантировали отказ от насильственных действий. Кроме того, Ющенко пообещал разблокировать здания администрации президента, кабинета министров и Верховной рады. Кучма обещал в ответ создать группу экспертов для доработки избирательного законодательства. Ющенко трактовал этот пункт как согласие переголосовать второй тур выборов. И власть, и оппозиция провозглашали готовность принять решение Верховного суда, разбиравшего в эти дни иск Ющенко.

Майдан еще не разобрался в происходящем и был в растерянности. Что значит разблокировать госучреждения? Может быть, пора разъезжаться по домам? Никто не произнес слово «предательство» вслух. Однако призрак предательства не становился от этого менее пугающим. Майдан боготворил Ющенко, но его речь в ночь после переговоров, попытка представить их результаты как победу революции, не убеждала людей.

Куда ближе им была позиция Тимошенко.

Она тут же выступила с резким заявлением. «На подписание протокола забыли пригласить Майдан, – сказала она журналистам. – Если Виктор Андреевич попробует остановить Майдан, у него ничего не выйдет. Майдан никуда не уйдет». А на вопрос, устроит ли ее решение Верховного суда, если тот признает победу Януковича, отрезала: «Неважно, устроит это политиков или нет. Важно, устроит ли это народ».

Тарас Стецькив про переговорные маневры вспоминает с грустью: «Наша революция развивалась довольно своеобразно: один день мы делали революцию, другой день вели переговоры… Лично для меня определяющим был момент, когда я поссорился с Ющенко. Я наговорил ему таких вещей, которых ему, наверное, еще никто никогда не говорил… Я попросил Виктора Андреевича посмотреть мне в глаза, он долго не поднимал их. А когда поднял, я понял: Ющенко в душе не революционер… И потому мы понимали: нам нужен компромисс на максимально выгодных для нас условиях».

Оранжевая революция начиналась на холодном, продуваемом ветрами Майдане. А закончилась она в жарко натопленных залах, закрытых для простых демонстрантов, рисковавших в те дни своими жизнями. В Мариинском дворце, где шли переговоры при участии европейских лидеров. В Верховном суде, где после многодневных слушаний было принято решение о системных нарушениях во время второго тура президентских выборов.

Майдан не расходился до 26 декабря, когда состоялось переголосование. Виктор Ющенко выиграл, набрав 51,99 %. Почетное второе место завоевал Виктор Янукович – 44,20 %… В тот день Юлия Тимошенко рассмешила весь мир: как настоящий политик она озаботилась даже временем произнесения своей исторической фразы. «Уже полседьмого, – сообщила Юлия Владимировна, мельком взглянув на часы, – а Владимир Путин еще не поздравлял Януковича. Значит, у Ющенко все в порядке».

Майдан не расходился и после выборов.

Люди ждали решения Верховного суда, куда обратился Янукович, оспаривая результаты переголосования. Он снова проиграл, и 23 января состоялась инаугурация президента Ющенко. Сперва официальная, в Верховной раде, а потом и всенародная – на Майдане.

Преисполненные гордости и благодарности, люди на Майдане выкликали имя своего нового президента. Однако эта толпа, ставшая народом, была далека от создания культа личности Ющенко. Люди понимали, кому и в какой огромной мере украинский президент должен быть признателен за то, что он все-таки победил. Рядом с ним, держась за руку, стояла хрупкая женщина с таким бесконечно счастливым лицом, что казалось, будто ее только что выбрали самым главным человеком на планете. Вглядываясь в нее, люди то и дело принимались скандировать имя «Юля». Майдан знал, что в коридорах власти уже разворачивается жестокая схватка за пост премьер-министра в новом правительстве. Майдан желал Тимошенко удачи.

В отличие от большинства соратников новоизбранного президента.

Глава восемнадцатая
Утопия Тимошенко

Революция пожирает своих детей – фраза известная, формула классическая. Универсальная для всех времен и народов. В тех, разумеется, случаях, когда революция детей действительно пожирает. Но если уж они обречены стать жертвами, то ничего не попишешь. Формула беспощадна, и печать поражения лежит на их лицах с первого дня, наступившего после победы.

Разница лишь в нюансах.

Кровавые революции с хрустом пожирают своих детей, напоминая жертвам о несчастных судьбах погубленных ими врагов. Робеспьер и Дантон под ножом гильотины, ленинская гвардия в сталинских лагерях расплачивались по счетам былых преступлений. Возмездие бессердечно как сама революция. Кровавые бунты завершаются диктатурой.

Номенклатурные революции кончаются иначе. Как правило, бескровно. Но по внутреннему драматизму эти сюжеты порой не уступают самым жестоким схваткам за власть.

Победители воспроизводят строй, который свергли и мечтали изменить. Союзники по революции вдруг понимают, что объединяло их только одно: ненависть к общему врагу. Теперь врага нет, и, деля добытое в революционных боях наследство, победители с ревностью, страхом, а порой и с той же ненавистью поглядывают друг на друга.

Разборки начались уже при дележе постов, когда Виктору Ющенко пришлось демонстрировать чудеса изобретательности, дабы наградить по заслугам всех своих сподвижников. Он догадывался, что не сработается с Тимошенко, но хотел, чтобы она сама отказалась от должности премьера, и был готов предложить ей взамен любой другой государственный пост. В премьеры рвался «шоколадный король» Украины Петр Порошенко, еще один мотор и спонсор революции. С Ющенко его связывали давние дружеские, почти семейные узы: тот был крестным отцом его ребенка. Однако Юлия Владимировна оставалась непреклонна: слово надо держать, Виктор Андреевич! Весьма неприятный разговор состоялся у нее и с самим Порошенко. Он прямо-таки умолял ее уступить пост. Тимошенко предъявила ему договор: «Вот смотри, есть подписанная Ющенко бумага…» Порошенко настаивал. Она отрезала: «Я не откажусь никогда в жизни!»

В конце концов Ющенко сдался. В самолете, летящем в Москву на встречу с Путиным, он подписал указ о ее назначении исполняющей обязанности премьер-министра. Время и место были выбраны чрезвычайно удачно.

Обиженный Порошенко с явной неохотой возглавил Совет национальной безопасности и обороны.

На трибуне Рады 4 февраля бесконечно счастливая Юлия Тимошенко пообещала Украине «чудо». Вера в чудеса была вполне материалистична: только что депутаты с невиданным в истории страны единодушием утвердили ее премьером. Она рвалась в бой.

Проблема, однако, состояла в том, что война кончилась. Во всяком случае, та война, где они сражались, точно зная имена своих врагов. Настало мирное время, в котором революционный опыт был бесполезен, если не вреден. Украина, облегченно вздохнув (кровь не пролилась!) и разойдясь по домам, ждала от них созидательной работы. Не слишком веря в чудеса, надеялась на исполнение обещаний: реформу власти, возвращение в государственную собственность отдельных незаконно приватизированных предприятий, но главное – изменение климата в стране. Люди, голосовавшие против Кучмы и Януковича, мечтали жить в государстве, где власть была бы профессиональна, честна и откровенна с народом. В Украине это называют «европейским путем».

В Европу хотели они все – и Ющенко, и Тимошенко, и новые олигархи, и даже старые. Но образ Европы сложился у каждого свой. И путь в Европу был порой настолько своеобразен, что не всякий из вчерашних соратников годился в попутчики.

Раскол проходил здесь: оказалось, идеологически многие из них несовместимы. В частности, президент и его премьер. Разногласия, касавшиеся прежде методов борьбы с Кучмой и его «режимом», оказались гораздо глубже. Это непреодолимые разногласия.

Ющенко навоевался.

Для Юлии Тимошенко победа на Майдане и пост премьера были только началом схватки с «криминалом», первым шагом к коренному переустройству жизни в стране. Или продолжением той войны, которую она вела еще на посту вице-премьера четыре года назад. Экономическое наступление должно быть быстрым, решительным и жестким. Она нетерпелива.

В новом противостоянии сошлись две страны – Украина Ющенко и Украина Тимошенко. Политика внушительных слов, но малых дел против политики стремительного разгрома конкурентов. Политика осторожных шагов против политики шагов размашистых и целеустремленных. Стиль сдержек и противовесов, все более смахивающий на кучмовский, и стиль масштабного «наезда» на олигархов, слегка напоминающий разборки Путина с олигархами ельцинских времен.

Президент пытался уравновесить политических тяжеловесов. А в результате получил два властных центра в стране. Главным сюжетом в послереволюционной Украине стали отнюдь не попытки реванша новой оппозиции. Оппозиция была растеряна и подавлена. Политическое напряжение день ото дня росло именно в лагере победивших союзников.

На следующий день после утверждения Тимошенко на посту премьера украинские газеты обсуждали вовсе не правительственную программу, а новое платье премьера. Уже на инаугурации президента Тимошенко отказалась от оранжевого цвета и сверкала ангельской белизной одежд. При утверждении премьер-министром на ней было облегающее платье, серый цвет которого символизировал, по всей видимости, готовность к тяжкому повседневному труду на благо страны. Впрочем, первая в истории Украины женщина, возглавившая правительство, – отнюдь не серая мышка, намекала своим костюмом леди Ю. Солдатский шинельный цвет платья оттеняли черные кружева на спине. Обнаженные руки были вызывающе затянуты в черный полупрозрачный гипюр.

Наряд Юлии Тимошенко, по обыкновению, расставил акценты лучше любой программы. Изматывающий труд и желание быть в центре всеобщего внимания отличали все семь месяцев ее премьерства.

При этом смена цветов не означали смены вех. В ее жилах бурлила все та же «оранжевая кровь», что и в дни Майдана. Вскоре после утверждения на новом посту она вынесла на обсуждение Рады бюджет страны. Предвидя обычный изматывающий торг с лоббистами, Тимошенко грозила бывшим коллегам-депутатам демонстрантами, в любую минуту готовыми штурмовать зал заседаний.

Впрочем, «оранжевое настроение» царило поначалу во всех властных кабинетах, и в бой рвался каждый. Главной темой и для президента, и для премьера, да и для всей новой команды стала борьба с коррупцией. Система Кучмы должна быть разрушена. Экономика и государственная власть – заработать по новым, честным правилам. При этом методы проведения в жизнь идеалов Майдана в первые месяцы после победы у всех тоже были практически одинаковые – революционные. Никто еще не забыл вчерашние лозунги. Одним из главных был: «Бандитам – тюрьмы!»

В рамках ударной правительственной программы «Контрабанде – стоп!» Тимошенко создает мобильные отряды силовиков, чтобы навести порядок на границах. В эти отряды, колесящие по дорогам страны, входят представители МВД, СБУ и таможни. Они наделены правом останавливать любую машину и проверять таможенные декларации и грузы.

Иные сообщения с информационных лент напоминают о временах установления советской власти в Украине. Так, новый министр внутренних дел вводит внутренние войска в Донецкую и Закарпатскую область – для борьбы с бандитизмом. На самом деле все проще. Донецк – это вотчина Януковича и Ахметова, Закарпатье – клана Суркиса – Медведчука. С благословения секретаря совбеза Порошенко его давний бизнес-партнер россиянин Григоришин пытается отобрать у Суркиса самые лакомые куски собственности во всех уголках страны. Григоришин посягает даже на святое – футбольный клуб «Динамо» (Киев). Суды быстро принимают соответствующие решения, и вооруженные спецотряды милиции врываются в кабинеты фирм Суркиса. Но страшнее всех другому олигарху – зятю свергнутого президента Пинчуку. Он догадывается, что его империя станет первой мишенью нового премьера. Он ждет мести Тимошенко и не очень надеется на защиту президента.

Новую Украину лихорадит от скандалов. В день назначения правительства проведена тотальная замена губернаторов. Объявлено о 18 тысяч грядущих увольнений чиновников. В первые месяцы заведено 149 уголовных дел о нарушениях во власти. Президент обещает раскрыть все резонансные дела прошлых лет – от убийства Гонгадзе до манипуляций на прошедших выборах. И строго наказать виновных.

Вскоре силовики уже бодро докладывают о 19 262 якобы раскрытых экономических преступлениях. Арестован и заключен в тюрьму глава Донецкого областного совета Колесников. Сам Янукович под следствием: он обвиняется в том, что миллиард гривен, изъятых из казны, был переведен в его избирательный фонд. Другой миллиард, если верить прокурорам, украла администрация президента Кучмы. Ее бывшего руководителя Медведчука тоже вызывают на допросы.

Угроза уголовного преследования обернулась первыми человеческими жертвами уже в первые дни после революции. На своей даче застрелился влиятельнейший министр транспорта Кирпа, через ведомство которого, по всей видимости, бюджетные деньги и перекачивались в предвыборную кассу Януковича. Он же организовывал переброску по железным дорогам тысяч донетчан в Киев на подавление революции. Многие другие подозреваемые спешно бежали из страны – кто на восток, в Россию, кто в Израиль, а кто на Запад.

Впрочем, очень быстро становится ясно, что министр Кирпа поторопился.

Большинство дел обернулось пшиком. Никто из центральных фигур прежней власти так и не предстал перед судом. И не потому, что обвинения лживы, а по той причине, что они слабы. Механизм коррупции достаточно сложен; разматывание подобных дел требует от следователей огромного опыта и мастерства. А традиции отсутствуют, поскольку в постсоветской Украине (как и в советской) прокуратура, лишенная самостоятельности, была верной служанкой партии власти. Кроме того, новая власть тысячами нитей связана с прежними правителями. По разные стороны баррикад находятся прежние и нынешние партнеры по бизнесу. Практически любое крупное дело об экономических преступлениях времен Кучмы может стать опасным для самих революционеров и их союзников.

Что же касается несчастного Гонгадзе, то главные подозреваемые надежно защищены и от серьезного расследования, и от суда. Кучма, видимо, получил неприкосновенность согласно неким «тайным протоколам» круглого стола в Мариинском дворце, хотя Ющенко и клянется общественности, что никаких гарантий уходящему президенту он не давал. Бывший глава президентской администрации, а ныне спикер Рады Литвин правильно повел себя в дни «оранжевой революции», он фактически стал союзником Ющенко и главным гарантом легитимности его победы. Поэтому про Гонгадзе его тоже никто не спрашивает.

Конечно, в тоталитарной стране пересажать, а то и перестрелять политических противников для президента – не проблема. Однако в демократическом государстве о расстрелах не может быть и речи. Что же касается дел о коррупции, то они слишком часто рассыпаются в судах. Потому что нужны улики. В итоге перед судом предстают лишь «стрелочники» – исполнители преступных приказов. Ни председатель Центризбиркома Кивалов, ни дирижеры фальсификаций в администрации президента и в кабинете министров наказаны так и не будут.

Бессистемная и шумная кампания борьбы с коррупцией приобретает нелепые и даже карикатурные черты телевизионного шоу.

Новый президент в каждом выступлении говорит о высокой нравственности новой власти. От государственных чиновников и членов их семей он строго требует отказа от предпринимательской деятельности. При этом общество видит: все «финансисты революции» во главе с Порошенко получили государственные посты, но из бизнеса уйти не спешат. В лучшем случае каждый из них формально переписывает свои фирмы на отца, жену или еще кого-нибудь из родни. Как некогда это делала Юлия Тимошенко, уходя из ЕЭСУ в депутаты. Как это вообще принято в элитных постсоветских кругах.

Ющенко нервничает. Порой его заявления совсем уж абсурдны. Например, он публично запрещает чиновникам ходить в баню. Его порыв понятен: так называемые «конюшни» – символ закулисной власти эпохи Кучмы. Редкий случай: тут Юлия Тимошенко полностью солидарна с ним.

ГАИ становится «любимым врагом» новой власти. Дело в том, что президент – заядлый автолюбитель, немало настрадавшийся от милицейского произвола. А тут еще, как назло, несчастный гаишник с сиреной и мигалкой неловко выруливает навстречу президентскому кортежу. Обозвав гаишную машину «дискотекой на колесах», Ющенко в тот же день подписывает указ об упразднении дорожной автоинспекции. ГАИ в стране больше не будет. Страна, которую гаишники достали так же, как и президента, в шоке: а кто за порядком-то на дорогах будет следить?

Вообще после победы Ющенко озабочен тем, чтобы скорректировать свой образ рефлектирующего и робкого политика, доказать свою жесткость и способность к решительным поступкам. Отсюда – скоропалительная ликвидация ГАИ. В этом же – главная цель двух его визитов на недружественный восток страны.

И в Донецке, и в Днепропетровске он кипел гневом и пытался запугать областной актив. Собрав местное начальство, он часами ругался, «тыкая» отдельным чиновникам. Речь шла все о том же – о коррупции старой власти и о высокой морали, воплощенной в лице власти новой. Такого Ющенко страна не знала. И немного оторопела. Зал молчал, угрюмо и с недоброй иронией поглядывая на Виктора Андреевича. Материться Ющенко не умеет. Публично ругаясь, он производит довольно жалкое впечатление.

Освоившись в кабинете Кучмы, Виктор Андреевич начал всерьез ощущать себя строгим, но справедливым отцом всех украинцев. Ему дано право карать и миловать. Правда, следует признать, что милует Ющенко гораздо чаще, чем карает, – от собственной природы все-таки никуда не уйдешь. Но и здесь доходит до смешного. Президенту докладывают, что где-то на западе силовики перестарались, арестовав по подозрению в контрабанде его старого знакомого, владельца местной гостиницы. Ющенко звонит в областное управление Службы безопасности, представляется и требует освободить задержанного. Сотрудник СБ, полагая, что его разыгрывают, посылает Виктора Андреевича по матушке и бросает трубку. Терпеливый Ющенко, слегка удивившись, вновь набирает номер. Признав наконец своего президента, собеседник попадает в больницу с сердечным приступом.

Общество в растерянности наблюдало за непродуманными, судорожными действиями властей. Панибратское отношение президента к законам, включая конституцию, его готовность прибегнуть к «телефонному праву» уж очень напоминали недавнее прошлое. Все громче звучали сомнения в том, что, начиная революцию, лидеры оппозиции всерьез не подготовились к управлению страной после победы. Профессиональной замены для 18 тысяч изгнанных чиновников в Украине просто нет. Бюрократическое делопроизводство, и при Кучме-то не особенно эффективное, грозило и вовсе остановиться.

И все-таки главной причиной беспокойства стали отношения во властной команде. Тимошенко не уставала публично клясться в верности президенту Ющенко. Тот расхваливал профессионализм своего правительства. Однако признаки раскола в новой власти постепенно становились все более заметными.

С самого начала роли в высшей власти распределились так. Премьер-министр наводит порядок в стране. Президент «парит над схваткой», но остается верховным арбитром с правом решающего голоса в конфликтных ситуациях. Тимошенко днюет и ночует в своем рабочем кабинете, где для нее даже установлена полевая кровать. Ющенко совершает визиты за рубеж, собирая награды и кредиты. Она разгребает мусор, накопившийся в стране за минувшее десятилетие. Он озабочен восстановлением украинских национальных традиций и символизирует светлое будущее страны. Она, как все премьер-министры при Кучме, отвечает за провалы и неудачи новой власти. Он – автор самых популярных проектов.

Если речь, например, заходила о многочисленных социальных программах, то принято было говорить о «правительстве Ющенко», а вовсе не о «правительстве Тимошенко».

Социальные программы стоят огромных денег. Где их взять? Ответ премьер-министра прост: необходима глобальная ревизия результатов приватизации при Кучме.

Этот пункт плана Тимошенко больше всего обсуждался в прессе – как в Украине, так и за границей. Утопия обросла таким количеством эмоциональных комментариев и мифов, что постепенно забылось не только то, ради чего затевалась ревизия приватизации, но и сама суть предложений премьер-министра. Критики говорили о «реприватизации». Наряду с «популизмом» именно «реприватизация» стала ключевым словом в оценках действий Тимошенко.

Между тем о реприватизации речь вовсе не шла. Речь шла о «дооценке». Идея заключалась в том, чтобы на аукционах определить реальную стоимость предприятий, перешедших при Кучме в собственность десятка финансово-промышленных кланов страны. Их нынешним владельцам Тимошенко оставляла шанс доплатить разницу между прежней ценой и той, что будет установлена на торгах. Она прекрасно понимала, что речь идет о миллиардах.

Подтверждением ее правоты стал аукцион, на котором уже после ее изгнания с поста премьера было продано одно-единственное предприятие. Комбинат «Криворожсталь», принадлежавший олигархам Пинчуку и Ахметову, принес бюджету почти 5 миллиардов долларов. При Кучме завод стоил зятю президента и крестному отцу Донбаса всего 900 миллионов. Заплаченная индийским сталелитейным магнатом Лакшми Митталом сумма превосходила совокупный доход от приватизации за все годы украинской независимости.

А Тимошенко говорила о 3000 предприятий, на которых необходима дооценка.

Конечно, цифра повергла в шок и президента, и либеральных экономистов. Магия числа с тремя нулями надолго овладела Украиной, внушая одним революционное воодушевление, другим – священный ужас. Ющенко поспешил сгладить негативный эффект и, не отказываясь от идеи премьера в принципе, просто-напросто зачеркнул в устрашающей цифре два нуля. Речь шла уже о 30 предприятиях. От правительства он потребовал как можно скорее составить список сомнительных сделок, чтобы снять напряжение в стране.

Такой подход Тимошенко категорически не устраивал.

Вообще-то ее три тысячи, как и «тридцатка» президента, были взяты с потолка. Цифра Тимошенко лишь намекала на масштабы предстоящей работы; сыграла свою роль присущая леди Ю гигантомания и ее расчет на сильный эффект. При этом она требовала всего-навсего внятного закона о дооценке и объективных критериев, позволяющих говорить о законности или незаконности прежних приватизаций. «Тридцатка» же Ющенко взывала к компромиссу. Президент боялся хаоса и хотел мира.

Призрак глобальной перекройки собственности, в результате которой экономика страны могла оказаться парализованной, ввергал в ужас большинство украинских элит. Никто не спорил с тем, что постсоветская приватизация и в Украине, и в России, да и на всем пространстве бывшего СССР пошла криминальным путем. Что многие предприятия были просто украдены у государства в результате сговора чиновников, «красных директоров», новых олигархов и бандитов. Однако либералы предлагали смириться с этим. В конце концов, свой первый миллион любой нынешний миллиардер, включая саму Тимошенко, заработал отнюдь не в белых перчатках.

А премьер-министра пугало другое. Она думала о «финансистах революции» в окружении президента и секретаря Совета Безопасности Петра Порошенко. Предполагала, что главная цель их инвестиций в Майдан состояла лишь в том, чтобы устроить не менее масштабный передел (естественно, в свою пользу) собственности в стране, чем предлагала она, при этом не меняя самой системы. А это был прямой путь назад, к Кучме.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю