Текст книги "Сталин Экономическая революция"

Автор книги: Дмитрий Верхотуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Так уж получилось, что между немецкой электропромышленностью и большевиками еще до революции установилась тесная связь. Нет, немецкие электропромышленники не финансировали ленинскую партию. Просто некоторые большевики до революции работали на германские фирмы.

Леонид Красин, глава подпольной большевистской боевой организации, инженер по образованию, после ряда громких террористических актов, совершенных большевистскими боевиками, был заочно приговорен судом к смертной казни. Но сумел эмигрировать в Германию, где в 1912 году устроился в фирму «Сименс-Шуккерт». Довольно быстро ему удалось сделать в фирме карьеру, и через некоторое время Красин приехал в Россию уже в качестве представителя немецкой фирмы.

В 1907 году Красин помог устроиться рядовым рабочим в филиал фирмы «Сименс-Шуккерт» под названием «Общество электрического освещения 1886 года» Глебу Максимилиановичу Кржижановскому. Это тоже был революционер с большим стажем, и тоже инженер по образованию. Кржижановский тоже сделал хорошую карьеру, быстро став инженером и начальником кабельного отдела фирмы в Москве. В 1914 году он стал работать на электростанции «Электропередача» под Москвой, где познакомился с Р. Э. Классоном, А. В. Винтером и В. XI. Кирпичниковым [18. С. 8j, в будущем видными советскими гидростроителями.

По своей работе он тесно познакомился с тонкостями немецкой электроэнергетики и стал в ней хорошо разбираться.

Идеи немцев ему очень понравились, и Кржижановский стал их, по мере сил, пропагандировать. Особенно понравилась ему идея районных электростанций на местном топливе: на буром угле и торфе. Кржижановского эта идея буквально захватила. Запасы бурого угля и торфа в России огромны, в сотни раз больше, чем в Германии, на этой топливной базе можно было развернуть мощнейшую сеть районных станций и провести полную электрификацию русской промышленности.

Я немного отвлекусь от идей электрификации и расскажу о самом Глебе Максимилиановиче. Как уже говорилось, это был революционер с огромным стажем. Он был потомком одного из декабристов. Революционную деятельность начал еще в 1892–1893 годах в первых марксистских кружках в Петербургском Политехническом университете. Потом он вошел в группу руководства ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». На той самой знаменитой фотографии членов Союза Кржижановский сидит по правую руку от Ленина.

Вместе с Лениным, 9 декабря 1895 года, он был арестован, осужден и поехал в ссылку. Ленин отбывал ссылку в Шушенском, а Кржижановский в Тесинском, что на 80 километров к северу от Шушенского. Там он сочинил перевод на русский язык польской революционной «Варшавянки». Впоследствии, отбыв ссылку и вернувшись, Ленин поручил Кржижановскому подготовку 2-го съезда РСДРП. Затем Кржижановский был заочно избран в ЦК партии. Одним словом, Кржижановский входил в число приближенных Ленина с самых первых лет революционной борьбы [18. С. 8]. Революционер был видный.

Потом, правда, их пути несколько разошлись. Кржижановский не согласился с раскольнической политикой Ленина, но и меньшевиков тоже не поддержал. Он участвовал в революционной деятельности, пока, наконец, не остался без работы. Тогда он бросил революцию окончательно, с помощью Красина устроился в фирму и стал работать. В дни революции 1917 года Кржижановский восстановил свое знакомство с Лениным, но активного участия в событиях не принимал. Он удовлетворился почетной ролью члена партии с большим стажем. Его снова приняли в партию большевиков и записали партстаж аж с 1890 года! Кржижановский работал на советской службе и иногда писал статьи для газет.

Кроме Кржижановского, идеей электрификации занимались многие русские инженеры. В первые дни революции, когда Совнарком только-только формировался, приходили люди с идеями и предложениями к новой власти с надеждой на их воплощение. Тогда-то Ленин впервые и услышал о проектах электростанций. В декабре 1917 года в Смольный пришел инженер Александр Васильевич Винтер, знакомый Кржижановского, который предложил Ленину проект строительства Шатурской станции на торфе. От него, по всей видимости, Ленин узнал о проекте Волховской электростанции Графтио и заинтересовался им. Через несколько дней, в начале января 1918 года, Ленин попросил найти Графтио и поручить ему заняться срочной разработкой системы Волховской гидроустановки.

Идеи Кржижановского об электрификации на основе использования местного топлива нашли понимание у Ленина при достаточно своеобразных обстоятельствах. Осенью 1919 года, когда развернулся очередной этап лихорадочной работы в военном производстве, Красин набрел, в поисках более полной и точной информации о возможностях русской промышленности, на книгу профессора В. И. Гриневецкого «Послевоенные перспективы русской промышленности».

Она была написана в начале Первой мировой войны и содержала в себе анализ состояния русской промышленности, а также разработку вопроса о том, как она будет развиваться после войны.

Красин, прочитав книгу, оценил ее и показал Ленину. Тот ухватился и прочитал ее всю до последней страницы единым запоем. Не только прочитал, но и исписал все ее поля всевозможными замечаниями. Гриневецкий, к тому моменту уже умерший, давал набросок первоочередных мер для развития промышленности после войны, вывода ее из дезорганизации.

Ленин дал этот свой экземпляр книги сначала Цюрупе, а потом Рыкову. Рыков, к большому несчастью, этот экземпляр потерял, за что Ленин его беспощадно обругал.

Но, несмотря на потерю столь ценного экземпляра, Ленин был полон решимости довести начатое дело до конца. Только вот самые неотложные дела заставили его на время отложить разработку идеи общегосударственного плана.

В конце декабря 1919 года Кржижановский подготовил и представил в ВСНХ записку о запасах торфа и перспективах его использования. Глеб Максимилианович в ней ничего нового не сказал, а повторил лишь старые свои идеи. Торфа в Центральной России много. К северо-востоку от Москвы лежат огромные торфяники. Торф есть на Урале и в Сибири.

Кроме того, торф добывать очень легко. Для этого не нужно строить шахты и заводить сложную технику. Достаточно разбить карьер. Торф легко режется, и добывать его можно вручную. После просушки он становится очень легким и калорийным топливом, которое вполне может заменить дрова и бурый подмосковный уголь. Поэтому, писал Кржижановский, нужно для решения топливной проблемы больше внимания обратить на торф, развернуть его добычу и в дальнейшем построить тепловые и электрические станции на торфе по всей России.

Ленин, уже подготовленный чтением книги Гриневецкого, ухватился за сообщение Кржижановского. Вообще, судя по запискам и заметкам, касающимся вопросов хозяйственного развития, Ленин и ранее очень сильно интересовался торфом и возможностями его применения.

Первые эксперименты в этом направлении были сделаны еще летом 1918 года. Но тогда не удалось добиться сколь-нибудь серьезных результатов, потому что топка не отвечала условиям сгорания торфа. Из-за этого притормозилосъ строительство Шатурской станции. Но уже в декабре 1918 года профессор Т. Ф. Макарьев сумел спроектировать новую топку, дававшую намного более лучшие результаты сжигания. Проект энергетики на торфе стал реальностью.

Отложенный из-за активных боев на фронте, этот проект находился в запасе активных идей, и Ленин к нему вернулся сразу же, как только сложилась более или менее благоприятная обстановка.

26 декабря 1919 года Ленин пишет письмо Кржижановскому:

«Глеб Максимилианович!

Меня очень заинтересовало Ваше сообщение о торфе. Не напишете ли статью об этом в «Экономической жизни»? Необходимо обсудить вопрос в печати.

Вот-де запасы торфа – миллиарды пудов… Вот-де база для электрификации во столько-то раз при теперешних электростанциях.

Вот быстрейшая и вернейшая-де база восстановления промышленности; организации труда по-социалистически…; выхода из топливного кризиса (освободить столько-то миллионов кубов леса на транспорт)» [19. С. 105].

Кржижановский такую статью подготовил, и в начале января 1920 года она увидела свет на полосах «Экономической газеты». Ленинская мысль тем временем продолжала развиваться дальше.

Когда на Южном фронте наметился перелом в сторону разгрома Добровольческой армии и конец войны стал уже не за горами, перед Лениным встала новая задача – формулировка курса партии и Советской власти после войны. Задача совершенно необычная, поскольку ничего подобного Ленину делать еще не приходилось. Здесь он должен был проводить курс как глава государства и победившей партии, а не как революционер.

Налицо имелись очень большие проблемы чисто хозяйственного характера. Наиболее развитые промышленные районы страны попали в районы боев. Заводы, коммуникации, рудники там были разрушены. В тех же районах, где боев не было, заводы находились на грани остановки из-за сильнейшего износа оборудования. Налицо был острейший дефицит металла и топлива, который не позволял производству подняться выше минимальных объемов, развернуть производство оборудования, хотя бы самое минимальное, и сгладить последствия промышленного кризиса.

Кратко говоря, уже в конце 1919 года было понятно, что после войны останется предельно ослабленное хозяйство, на подъем которого потребуются силы и средства.

Ленин в тот момент в первую очередь интересовался вопросами подъема хозяйства. Война шла к концу, но еще не кончилась, и потому останавливать военное производство было еще нельзя. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов иностранную опасность. Польские войска заняли часть Украины и Белоруссии и стояли на р. Березине. Они могли в любой момент перейти в наступление. Да и, несмотря на падение революций в Европе, Ленин надеялся на то, что в самое ближайшее время попытку можно будет повторить, и тогда понадобятся части Красной Армии для революционного броска в Европу.

Поддержание частей в боевой готовности требовало известного уровня военного производства, пополнения запасов вооружения и боеприпасов. А это, в свою очередь, требовало решения ряда вопросов снабжения заводов топливом и сырьем.

Кроме того, в начале 1920 года Ленин уже отбросил большую часть своих старых идей и стал формировать новое представление о действительности. Перед ним встала задача формулирования нового курса, который будет проводиться в условиях мира, в стране с победившей властью большевиков. Для этого курса старые революционные идеи совершенно не подходили.

В обстановке начала 1920 года эти две большие задачи сплетались воедино. Ленин начинал смотреть на хозяйственную политику через призму своего политического замысла. Видимо, чем больше он обдумывал эти проблемы, тем чаще рассматривал их как части некоей единой программы. Вслед за этим, видимо, появилась мысль о том, почему бы эти две задачи не объединить в одну и сделать восстановление хозяйства тем лозунгом, который сможет снова увлечь массы и заполнить некоторый идеологический вакуум.

К тому моменту, когда Ленин написал еще одно письмо Кржижановскому, он уже окончательно смотрел на дело именно таким образом. Итак, 23 января 1920 года Ленин – Кржижановскому:

«Г. М.! Статью прочитал…

Надо:… 2) нельзя ли добавить план не технический, а политический или государственный, т. е. задание пролетариату.

Примерно: в 10 (5?) лет построим 20–30 (30–50?) станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если не осилим больше) верст; на торфе, на воде, на сланце, на угле, на нефти. Начинаем-де сейчас закупку необходимых материалов и моделей. Через 10 (20?) лет сделаем Россию электрической…

Его надо дать сейчас, чтобы рабочие массы увлечь ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу, в 10–20 лет мы Россию всю, и промышленную и земледельческую, сделаем электрической. Доработаемся до стольких-то тысяч или миллионов лошадиных сил (или к.у.?? черт его знает) машинных рабов и прочее…

Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10–20 лет…

Созвонимся по телефону» [16. С. 11].

Итак, Ленин в конце января 1920 года приходит к идее разработки хозяйственного плана, не только технического, но и политического, в качестве большой и захватывающей программы.

Забегая вперед, скажу, что Ленину до своей смерти так и не удалось полностью решить задачу выработки нового курса победившей партии. За те два с половиной года, которые остались у него до первого удара в мае 1922 года, Ленин сумел разработать только самые основные идеи, замыслы, которые так и остались у него в черновиках, но которые не превратились в стройную и хорошо разработанную программу.

После письма состоялся телефонный разговор Ленина с Кржижановским, в котором Ленин предложил ему создать особую комиссию по разработке хозяйственного плана и возглавить ее. Пообещал выделить деньги и пайки для членов комиссии.

11 февраля 1920 года Генрих Осипович Графтио и Дмитрий Иванович Комаров вошли в подъезд дома № 24 по Мясницкой улице в Москве и поднялись на третий этаж, в квартиру, где было назначено первое заседание комиссии. Дверь открыл Кржижановский и пригласил их войти. В квартире было очень холодно, и Глеб Максимилианович не снимал пальто. Все прошли в соседнюю комнату, где стояла буржуйка, стол и лавки. Здесь уже сидели остальные члены «инициативной группы»: А. Г. Коган, К. А. Круг, Г. Д. Дубеллир, В. И. Угримов и М. Г. Евреинов [16. С. 71].

Кржижановский открыл первое заседание комиссии, зачитал постановление Совета Труда и Обороны и ВЦИКа об организации комиссии по разработке плана Государственной электрификации России («Гоэлро»), о задачах и об особом задании Ленина.

Работа началась с уточнения состава Комиссии и распределения обязанностей. С самого начала было ясно, что силами небольшой групы представителей ведомств колоссальную работу по составлению плана не выполнить, и требуется набор специалистов. Но сначала, за четыре заседания, к 24 февраля 1920 года были образованы восемь подкомиссий Комиссии «Гоэлро» и уточнен их состав. Обязанности общего руководства работами были возложены на инициативную группу Комиссии из восьми человек, в число которых были введены, кроме уже включившихся в работу, еще М. Я. Лапи-ров-Скоблин и Б. Э. Стюнкель.

За специалистами Кржижановский пошел по профсоюзам. Николай Петрович Богданов, член Комиссии, вспоминает, как в феврале 1920 года к нему, в ЦК Союза строительных рабочих, пришел Глеб Максимилианович и попросил:

– Товарищ Богданов, прошу Вас собрать деловых инженеров, только без «кислого творога», энергичных людей. Поговорим о плане электрификации [16. С. 45].

Другой член Комиссии, Александр Иванович Угримов, привлек к работе членов Московского общества сельского хозяйства, председателем которого был с 1908 года.

28 февраля 1920 года, на пятом заседании Комиссии, была составлена программа работ «Гоэлро», состоящая из трех пунктов: «А» – восстановление электростанций; «В» – общий план электрификации и «С» – вопросы электрификации отраслей народного хозяйства.

В плане намечались два самых главных направления: электрификация сельского хозяйства и железных дорог: Первый был основным. На нем особенно настаивал Ленин, говоря, что электрификация сельского хозяйства позволит решить продовольственную проблему. Но опыта электрификации сельского хозяйства тогда еще не было. Самый большой знаток сельского хозяйства в Комиссии, А. И. Угримов, сумел вспомнить только один такой эксперимент в Германии. В 1903 году там проводились опыты пахоты электроплугом. Еще об электрификации сельского хозяйства говорил немецкий социал-демократ, профессор К. Баллод в книге «Государство будущего. Производство и потребление в социалистическом хозяйстве» [16. С. 85]. На этом зарубежный опыт ограничивался.

Второе важное направление, электрификация железных дорог, было важным и сложным по другой причине. От транспорта зависела работа всего хозяйства и успех электрификации в целом, но здесь у членов Комиссии почти не было практического опыта планирования на железнодорожном транспорте. План требовал огромного количества данных, которые потребовалось добывать на местах. Дмитрий Иванович Комаров вспоминал:

«Важную роль играло отсутствие практического опыта и исключительная сложность получения материала с мест, нужных для реального решения поставленной задачи. То, что в настоящее время можно взять на основе данных эксплуатации, в те годы приходилось добывать расчетом, и довольно трудоемким» [16. С. 79].

Кроме этих двух направлений, работы велись по оценке состояния и планированию развития топливной отрасли, промышленности и собственно электростроительства. Все эти работы требовали привлечения большого числа данных, расчетов, требовавших труда десятков квалифицированных инженеров. Самой сложной частью плана были как раз планы электрификации отраслей хозяйства. Разработку отраслевых планов передали в рабочие комиссии. Результаты работ решили выносить на общие собрания в виде докладов.

Комиссия расширялась и превращалась во временное ведомство. 6 марта 1920 года была образована подкомиссия по закупкам оборудования за границей, в задачу которой входило составление списка оборудования и расчет ее стоимости. 10 марта образована лекционная комиссия дла работы в широком составе Комиссии «Гоэлро», которая вскоре стал насчитывать несколько десятков человек. 20 марта образована редакционная комиссия Бюллетеня «Гоэлро». Состав Комиссии был сформирован. 24 марта 1920 года Совет Труда и Обороны утвердил окончательный ее состав.

Комиссия проработала над планом семь месяцев, с апреля по октябрь 1920 года. Ленин пристально следил за ее деятельностью, часто беседовал с Кржижановским о ходе работ, а также вычитывал все выпушенные в свет Бюллетени Комиссии.

Комиссия «Гоэлро» в сентябре-октябре 1920 года занималась уже доводкой и доработкой вчерне готового плана. Верстались последние программы, сводились вместе тезисы, готовился окончательный доклад и издание плана для делегатов Восьмого Съезда Советов.

28 и 30 сентября Комиссия «Гоэлро» рассмотрела программу электростроительства, сначала план первоочередного строительства и карты увязки электростанций с промышленными предприятиями, а затем уже полную программу строительства на десятилетнюю перспективу. Материалы этих заседаний были представлены Ленину. 8 октября Совет Труда и Обороны принял постановление о восстановлении электропромышленности, чтобы иметь возможность обеспечить строительство электрооборудованием и комплектующими деталями.

19 октября 1920 года, на тридцать пятом заседании, Кржижановский объявил, что получены все рабочие материалы по плану «Гоэлро». 3 ноября Кржижановский на тридцать седьмом заседании сделал обзорный доклад о проделанной работе, и было принято решение к 5 ноября подготовить тезисы доклада на съезде Советов. В этот день тезисы были готовы, и Кржижановский сразу же показал их Ленину.

Когда работа над планом «Гоэлро» вошла уже в решающую стадию и появились уже контуры главного доклада, запланированного к Восьмому Съезду Советов в декабре 1920 года, голову Ленина стали посещать новые мысли, в развитие этой идеи. Прочитав тезисы Кржижановского, 6 ноября Ленин пишет ему записку:

«Собственно говоря, „Гоэлро" и должен быть единым плановым органом при СНК, но так прямо и грубо это не пройдет, да и неверно будет. Надо обдумать (спешно, до завтра), как следует поставить вопрос» [20. С. 1].

Одним словом, внимательно рассмотрев проделанную работу, Ленин убедился, что самотеком такое большое дело не пойдет. Возможностей Совнаркома, Совета Труда и Обороны и ВСНХ для управления народным хозяйством согласно плану электрификации явно недостаточно. Ни один существующий орган Советской власти не был способен этим заняться. Ленин уже в начале ноября 1920 года предлагал превратить Комиссию «Гоэлро» из временной в постоянную, и наделить ее полномочиями.

9 ноября 1920 года, на тридцать восьмом заседании Комиссии, работа была признана окончательно завершенной. К этому моменту все доклады уже вышли в свет. Кржижановский с помощниками занялся составлением доклада к съезду Советов, а Ленин распорядился начать готовить Большой театр к предстоящему съезду. Там нужно было соорудить большой стенд с картой Российской республики, собрать электрическую схему карты, подвести питание и оформить сцену. По ленинскому замыслу, на карте республики маленькими лампочками должны были обозначаться места строительства новых электростанций, фабрик и заводов.

Ленин в этот момент разрабатывал политическое оформление своей инициативы. В тезисном виде основные положения его новой политической программы были им доложены на Московской губернской партконференции 21 ноября

1920 года:

«…Я должен добавить, что на предстоящем съезде Советов, как вы видели из порядка дня, опубликованного в газетах, этот вопрос о хозяйственном строительстве должен явиться центральным вопросом. Весь порядок дня приспособлен к тому, чтобы все внимание и заботы всех съехавшихся делегатов, всей массы советских и партийных работников со всей республики сосредоточить на хозяйственной стороне…

В связи с этим на съезде Советов поставлен доклад по электрификации России для того, чтобы единый хозяйственный план восстановления народного хозяйства, о котором мы говорили, установить со стороны техники. Если не перевести Россию на иную технику, более высокую, чем прежде, не может быть речи о восстановлении народного хозяйства и о коммунизме. Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны, ибо без электрификации поднять промышленность невозможно» [5. С. 55].

В этом докладе впервые прозвучал знаменитый ленинский лозунг: «Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Политический замысел Ленина, вынашиваемый с января 1920 года, приобрел окончательные формы.

Доработка и приведение в окончательный вид большой идеи единого хозяйственного плана государственной электрификации проходила уже в качественно других политических условиях, чем начало работы над ним. В партии начались серьезные разногласия. Расхождения, конечно, были всегда, потому как начиная с августа 1917 года партия большевиков представляла собой сложный конгломерат группировок и фракций, состоявших из людей, примкнувших к революции. Ленинская партия в то время неожиданно потеряла свое, с таким трудом и боями выращенное единство во мнениях и превратилась в некий союз пробольшевистски настроенных группировок. Споры и дискуссии не прекращались все годы Гражданской войны. Только лишь тяжелейшее положение на фронте удерживало фракции и партийные группировки от активной и ожесточенной фракционной борьбы.

Ленин, вне всякого сомнения, понимал, что стоит только исчезнуть этому фактору давления, как в партии начнется междуусобица.

Фактически, уже в конце 1919 года, в связи с успехами на Южном фронте, стали проявляться признаки партийного кризиса. Большевики стали неудержимо разделяться на фракции. Появилась влиятельная группировка Троцкого, опирающегося на армию и частично на хозяйственный аппарат. Появилась «рабочая оппозиция» во главе со Шляпниковым. Свои группы сколотили Бухарин и Зиновьев. Большим влиянием обладал Томский, опирающийся на ЦК профсоюзов. То были самые настоящие фракции, обладающие собственными взглядами на политику партии и готовые вступить в борьбу за нее.

В таких условиях Ленин занялся хорошо знакомым делом – сколачиванием собственной фракции и созданием фракционной политической платформы. План «Гоэлро» был в его руках козырным тузом в намечавшейся фракционной борьбе.

Пока шли последние приготовления к докладам на съезде Советов, внутрипартийные разногласия превратились в столкновения. 2 ноября 1920 года открылась V Всероссийская конференция профсоюзов, где произошло столкновение председателя Реввоенсовета республики Троцкого и председателя ЦК профсоюзов Томского. Предметом столкновения стало предложение Троцкого о милитаризации труда, организации трудармий и о необходимости «перетряхивания» руководства профсоюзов. Томский резко оспорил это предложение, потому как увидел в этом заявку Троцкого на свое отстранение от руководства профсоюзами.

Ян Рудзутак предложил на той же конференции свои тезисы относительно взаимотношений профсоюзов и ВСНХ, которые содержали критику методов, практикуемых ВСНХ в руководстве промышленностью. Эти тезисы конференцией были приняты [21. С. 38–39].

Поскольку и Томский, и Троцкий были членами ЦК РКП(б), дальнейшее обсуждение развернулось на Пленуме ЦК 9 ноября. Здесь произошло размежевание уже членов ЦК. Ленин поддержал Томского. Андреев, Крестинский и Рыков поддержали Троцкого. Из остальных членов под руководством Бухарина и Зиновьева образовалась «буферная» группа [22. С. 235]. Все эти события произошли как раз в те дни, когда обсуждались тезисы доклада на съезде. Пленум ЦК ознаменовал собой начало фракционной борьбы, которая из предположений стала реальностью.

Пленум образовал комиссию ЦК для решения спорного вопроса, но Троцкий наотрез отказался в нее войти. Разногласия обострились и углубились. Пока они находились в приемлемых рамках, но в воздухе уже стояла атмосфера предстоящего столкновения.

Ленин стал спешно дорабатывать политическое оформление плана «Гоэлро», намереваясь предъявить его в качестве своей платформы. В уже цитированном выступлении Ленин заложил последний камень в здание своей платформы, выдвинув свой знаменитый лозунг. Это был боевой клич его фракции в борьбе за власть. К докладу на Восьмом съезде Советов была проведена большая подготовка. Ленин устроил из доклада о государственной электрификации настоящее политическое представление. Он должен был не только поразить воображение делегатов съезда своими цифрами и выкладками. Большой упор делался на внешний эффект: зрелищную электрифицированную карту, которая готовилась для доклада Кржижановского. На большой стендовой карте, в тех местах, где планировалось строить электростанцию, рудник, шахту или завод, были врезаны лампочки, которые зажигались по ходу доклада Кржижановского. В полутемном зале карта, освещенная этими яркими точками, выглядела впечатляюще. Только вот для того, чтобы осветить карту, потребовалось «посадить» всю энергосистему Москвы. Ленин пристально следил за подготовкой карты и торопил ответственного за оформление Большого театра коменданта.

Труд комиссии по составлению «Гоэлро» был напечатан к съезду. Получилась книжка объемом в 670 страниц. Бумаги в республике почти не было, и для того, чтобы этот труд увидел свет в нужное время, потребовалась собственноручная ленинская записка. Эту книгу предполагалось раздать всем делегатам съезда, чтобы таким образом текст плана разошелся как можно шире, и стал известен на местах.

22 декабря 1920 года, в день открытия Восьмого съезда Советов, Ленин сделал свой вводный доклад «План электрификации – это наша вторая программа партии». Главный упор в своей речи он сделал на последнем пункте в повестке дня съезда и посвятил ему всю речь.

Этот доклад, вне всякого сомнения, поворотный. Ленин всю жизнь занимался только политикой, а здесь он объявил о том, что нужно перенести центр тяжести с политики на хозяйство:

«Это начало самой счастливой эпохи, когда политики будет становиться все меньше и меньше, о политике будут говорить реже и не так длинно, а больше будут говорить инженеры и агрономы…

Политике мы, несомненно, научились, здесь нас не собьешь, тут у нас база имеется. А с хозяйством дело обстоит плохо. Самая лучшая политика отныне – поменьше политики…» [5. С. 59].

Однако, провозгласив лозунг «поменьше политики», вождь, тем не менее, на все продолжал смотреть с политической точки зрения. Политическому подходу Ленин нисколько не изменил и не отступил от него ни на шаг. Хозяйственная политика в его понимании становилась одним из направлений политической линии, разновидностью политики, что нашло свое выражение в другом лозунге, высказанном в том же докладе:

«Мы имеем перед собой результаты работ Государственной комиссии по электрификации России в виде этого томика, который всем вам сегодня или завтра будет роздан. Я надеюсь, что вы этого томика не испугаетесь. Я думаю, что мне нетрудно будет убедить вас о особенном значении этого томика. На мой взгляд, это – наша вторая программа партии…

…Наша программа партии не может оставаться только программой партии. Она должна превратиться в программу нашего хозяйственного строительства, иначе она не годна и как программа партии. Она должна дополниться второй программой партии, планом работ по воссозданию всего народного хозяйства и доведению его до современной техники.

Без плана электрификации мы перейти к действительному строительству не можем» [5. С. 59].

Итак, Ленин заявил о необходимости взаимодополнения политической и хозяйственной программ партии как условии для дальнейшего продвижения. Насколько могу судить, на тот момент никто в мире ничего подобного не делал. Конечно, политические программы партий обычно включали в себя экономические требования и предложения, но ни одна партия в мире не имела столь детального и всеобъемлющего плана хозяйственного развития, подкрепленного цифрами и фактами. По-моему, и на сегодняшний день ни у одной партии такой детальной и тщательно разработанной программы нет. Ленин же такую двойную программу в 1920 году создал и предложил.

Он, конечно, не остановился только на признании факта наличия «второй программы партии», но и дал характеристику плану с позиций своих политических взглядов. Перед делегатами Ленин поставил и дал ответы на два самых животрепещущих вопроса: вернутся ли капиталисты, и когда в республике будет обещанный коммунизм. На первый вопрос Ленин ответил так:

«Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма. Каждый, внимательно наблюдавший за жизнью деревни в сравнении с жизнью города, знает, что мы корней капитализма не вырвали, и фундамент, основу у внутреннего врага не подорвали. Последний держится на мелком хозяйстве, и чтобы подорвать его, есть одно средство – перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства. Такой базой является только электричество» [5. С. 60].

Кратко его ответ можно сформулировать так: не вернутся, если мы выполним план электрификации России.

На второй вопрос Ленин дал еще более краткий и лаконичный ответ:

«Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны. Иначе страна останется мелкокрестьянской, и надо, чтобы мы это ясно осознали… Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно» [5. С. 60].