Текст книги "Сталин Экономическая революция"

Автор книги: Дмитрий Верхотуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Сталин, пользуясь своим влиянием, стал реализовывать свою аграрную программу уже в 1928 году. Реализовывать стал, надо сказать, ударными темпами, не останавливаясь ни перед чем. Раз с Бухариным оказалось трудно договориться, то нужно поставить его перед свершившимся фактом. Кстати говоря, ничего кровожадного в сталинской программе не было. В этом легко убедиться и из его выступления, и из тех цифр, которые показывают положение дел в сельском хозяйстве того времени.

Первое: крестьян нужно коллективизовать всеми доступными средствами. Методов коллективизации и так уже было придумано достаточно, но в 1928 году появился еще один. Он назывался контрактацией. Суть метода состояла в том, что государство покупает у крестьянина продукцию не тогда, когда он вырастил и убрал урожай, а прямо на корню. Проданный таким образом хлеб назывался законтрактованным. Для удобства расчетов и операций с законтрактованными хозяйствами, их объединяли в группы-товарищества. Осенью 1928 года контрактация взяла бурный старт, и к 1 декабря 1928 года в СССР насчитывалось уже 5 тысяч товариществ по контрактации, в которых состояло 158 тысяч хозяйств, то есть по 30–32 хозяйства на товарищество.

Это уже был прямой прообраз сталинского колхоза. Более поздний вариант колхоза работал примерно по той же системе продажи урожая государству еще на корню. Для получения классического сталинского колхоза требовалось только объединить контрактацию с прокатом машин и инвентаря и распространить эту организацию производительных сил на все сельское хозяйство страны.

Через четыре месяца, к апрелю 1929 года, число товариществ по контрактации удвоилось. Их стало 12 тысяч, и в них состояло уже 408 тысяч хозяйств. Создание товариществ по контрактации зимой означает, что урожай 1929 года покупался не то что на корню, а еще до посевной. Покупать урожай вперед было крайне рискованным и могущим обернуться убытками делом. Но, несмотря на это, кампания по контрактации крестьян только набирала обороты. К ноябрю 1929 года число товариществ еще раз удвоилось, и их стало 23 тысячи. В них состояло 952 тысячи хозяйств. Выросло не только число самих товариществ, но и число членов в них. В среднем в одном товариществе стало по 40–42 хозяйства [3. С. 344].

В деле машинизации сельского хозяйства внимание Сталина привлекло необычное нововведение, которое ему сразу же понравилось. Весной 1928 года совхоз им. Шевченко на Украине создал первую в СССР машинно-тракторную станцию, собрав колонну из 10 тракторов и занявшись обработкой земли за сравнительно небольшую плату в 250 крестьянских хозяйствах. Плата была невысокой, но работа тракторов экономила много сил и времени. Крестьяне поддержали нововведение рублем. На следующий год МТС совхоза вывела на поля уже 68 тракторов, которые обработали 15 тысяч десятин в 1163 хозяйствах.

Весть о нововведении быстро добралась до хозяйственного руководства. 5 июня 1929 года Совет Труда и Обороны, рассмотрев работу машинно-тракторных станций (МТС) со всех сторон, принял решение строить МТС и всемерно, с широкой государственной помощью, развивать машинизацию сельского хозяйства. Этим же решением образовывалось акционерное общество «Всесоюзный центр машинно-тракторных станций», или «Трактороцентр». 25 июля 1929 года ЦК ВКП(б) принял решение разместить на «Красном Путиловце» заказ на 10 тысяч тракторов для нужд колхозного строительства.

Насколько быстро стала развиваться сеть МТС, говорит такая цифра: в том же 1929 году в системе сельхозкооперации была уже 61 машинно-тракторная станция, в которых было 2 тысячи тракторов, обслуживавших 55,4 тысячи крестьянских хозяйств [3. С. 336]. Вместе с МТС развивалась сеть проката сельскохозяйственного инвентаря. Это дело тоже было поставлено с очень большим размахом. В 1928 году работало 10 600 прокатных пунктов.

И, наконец, совхозы. Сталин стал целенаправленно выделять средства для их развития. В 1927/28 году в их развитие было вложено 65,7 млн рублей. В следующем году вложения удвоились и составили 185,8 млн рублей. Но и это был не предел. В 1929/30 году вложения увеличились в 4,5 раза и достигли 856,2 млн рублей [3. С. 347]. За три года они, все вместе, составили 1 млрд 167,7 млн рублей. Цифра, вполне сопоставимая с вложениями в промышленность.

В 1928 году в Северо-Кавказском крае был организован совхоз «Гигант». Это было по-настоящему колоссальное хозяйство: 140 тысяч гектаров земли, 60 тысяч гектаров пашни, 2,5 тысячи сельхозрабочих, 342 трактора и 79 машин [3. С. 347]. Одно только это хозяйство было сильнее десятков тысяч крестьянских хозяйств, вместе взятых. В 1929 году один этот совхоз дал 50 тысяч тонн зерна.

Кратко говоря, в 1928–1929 годах Сталин произвел поворот в сельском хозяйстве. Социалистический сектор сельского хозяйства, бывший слабым и малочисленным, вырос вдвое и стал одним из ведущих производителей хлеба. Если в 1927 году колхозы и совхозы производили всего 60 тысяч тонн товарного хлеба, то в 1929 году товарное производство коллективного сектора составило 2 млн 160 тысяч тонн. Оно выросло в 36 раз! В 1929 году крестьянские хозяйства производили около 2 млн тонн товарного хлеба [3. С. 371].

Правда, сделанное было только половиной дела, коллективизировано было только 7,6 % крестьян, и еще нужно было обеспечить коллективизацию подавляющего большинства хозяйств. Но уже можно было собирать политический урожай с таких «посевов». Этим Сталин и занялся.

Эта лихорадочная деятельность Сталина в деревне не осталась без внимания сторонников Бухарина. В партии стали раздаваться недоуменные вопросы сторонников буха-ринского курса о том, что делается в деревне. Стали раздаваться возражения и попытки оспорить проводимую политику.

Сталин в ответ на эти возражения написал статью «Ленин и вопрос о союзе с середняком», опубликованную в «Правде»

3 июля 1928 года. В ней он, оперевшись на ленинские формулировки и цитаты, резко отверг все высказанные возражения. Имя Бухарина в этой статье даже не было упомянуто, но по смыслу статьи понятно, что критикуются именно его взгляды. Бухарин эту статью пропустил в печать, что было его грубейшей политической ошибкой.

Трудно понять логику политика, пропустившего в печать статью своего политического оппонента накануне важного политического совещания.[35]35
  Например, это может быть логика порядочного человека. Что политику противопоказано, конечно. – Примеч. ред.


[Закрыть]

На следующий день открылся Пленум ЦК. Бухарин собирался выступить на нем с критикой сталинской линии. Но статья изменила расстановку сил. Члены ЦК с большим удивлением прочли в «Правде» статью Сталина, где он, особенно не стесняя себя в выражениях, критиковал бухаринские взгляды. Когда на Пленуме речь зашла о сельском хозяйстве, Бухарин вдруг увидел, что поддержки за ним нет. Украинская делегация отказалась вступать в спор, а ленинградцы даже открыто отмежевались от Стецкого, бывшего в их делегации сторонником Бухарина [46. С. 351]. Калинин и Ворошилов тоже отошли от Бухарина.

Зато сторонники Сталина на Пленуме развернули широкую и острую критику Бухарина. Тут вспомнили все его прегрешения. Бухарин пытался говорить о реквизициях, о волнениях в деревне, но Молотов и Каганович назвали его паникером. К своим сторонникам присоединился и сам Сталин, назвавший правых капитулянтами, и, напоследок, обрушивший на голову Бухарина речь о том, что крестьянин должен платить «нечто вроде дани». Бухарин был поражен этой речью.

Эта речь Сталина была чистой провокацией. Она находилась в острейшем противоречии с тем, что в тот момент делалось в деревне. В сельское хозяйство направлялись вложения. Но провокация удалась. Напуганный натиском на своих сторонников на Пленуме 11 июля 1928 года, за день до закрытия Пленума, Бухарин тайно посетил Каменева [46. С. 352–353].

Биограф Бухарина Стивен Коэн прав в оценке этого Пленума, как переломного момента борьбы с правыми, но совсем не прав в том, что Сталин в тот момент «все еще бился над выработкой своей собственной политической линии» [46. С. 353].

Через пять дней после завершения Пленума ЦК, 17 июля 1928 года открылся 6-й Всемирный конгресс Коминтерна.

Здесь началась жестокая подковерная борьба между буха-ринцами и сталинцами за руководство Коминтерном. Бухарин в тот момент был главой исполкома Коминтерна. Борьба была тем более ожесточенной, что конгресс должен был принять новую программу движения. Вокруг этой программы, проект которой составил Бухарин, уже шла борьба на Пленуме.

На конгрессе началась дискуссия по вопросу о состоянии капитализма, о роли социал-демократии в революционном процессе и о перспективах мирового революционного движения. Сильнее всего сталинцы напирали на то, что коммунисты всего мира должны бороться против «правых уклонистов», идеи которых очень сильно напоминали бухаринские идеи.

Кроме прений на заседаниях, сталинцы развернули усиленную обработку руководства иностранных делегаций в кулуарах, что получило название «коридорного конгресса». Этими кулуарными разговорами им удалось настроить большинство конгресса против Бухарина и протащить тезис об опасности «правого уклона». Под давлением большинства делегатов председателю Коминтерна пришлось уступить.

Дискуссия, начавшись с вопроса о состоянии сельского хозяйства, стремительно перекидывалась на другие важные и животрепещущие вопросы. 19 сентября 1928 года Куйбышев на конгрессе Коминтерна от имени советской делегации огласил новую программу индустриализации Советского Союза, в которой содержалась формула: «максимум вложений в тяжелую индустрию».

Вот эту формулу и пытался оспорить Бухарин статьей «Заметки экономиста», появившейся в «Правде» 30 сентября 1928 года. Это была не программная, а чисто полемическая статья:

«Осью всех наших плановых расчетов, всей нашей хозяйственной политики должна быть забота о постоянной поддержке индустриализации страны, и партия будет бороться против всякого, кто задумает свернуть нас с этого пути…

Мы должны стремиться к возможно более быстрому темпу индустриализации…

Для всякого коммуниста понятно, что нужно идти вперед так быстро, как это возможно. Понятно, что нам в высокой степени нежелательно снижать уже достигнутый темп, который – это нужно помнить – мы достигли ценою величайшего напряжения бюджета, ценою отсутствия резервных накоплений, ценою сокращения доли потребеления и т. д.» [59. С. 364].

Из текста статьи следует, что Бухарин не сомневался в необходимости высоких темпов. Вокруг чего же шел спор?

Продолжим фразу из статьи Бухарина:

«Мы должны стремиться к возможно более быстрому темпу индустриализации. Значит ли это, что мы все должны вкладывать в капитальное строительство? Вопрос в достаточной степени нелеп. Но этот нелепый вопрос скрывает в себе другой вопрос, вполне «лепый», а именно вопрос о границах накопления, о верхнем лимите для сумм капитального вложения» [59. С. 358–359].

Бухарин пытался оспорить курс, взятый Сталиным и Куйбышевым на максимальное вложение в тяжелую индустрию, в капитальное строительство предприятий этой тяжелой индустрии. Но как у него это получилось? Плохо.

Пожалуй, это единственная работа Бухарина, в которой он широко использовал фактические данные. До этого его излюбленным приемом было не обращение к цифрам и статистическим данным, а к цитатам основоположников. Но вот, нужда заставила, и Бухарин засел за статистические сборники.

Хоть в то время дискуссия шла, главным образом, со Сталиным и Куйбышевым, тем не менее ни тот, ни другой в статье ни разу упомянуты не были. Зато он дал многословный разбор прегрешений перед партией Троцкого и его сторонников, снова обвиняя их во всех смертных грехах. Оценим ситуацию. Год – 1928-й. Троцкого уже успели выгнать из Политбюро, ЦК и из партии, уже успели выслать из Москвы, а Бухарин все никак не может успокоиться: ах, какой Троцкий подлец!

В стране совершается грандиозный хозяйственный поворот, готовится первая пятилетка в промышленности, уже почти готов проект пятилетнего плана, готовятся площадки строительства новых заводов. Разворачивается коллективизация сельского хозяйства, создания колхозов, совхозов, МТС. А главный теоретик партии Николай Бухарин все еще сводит счеты с битым много раз и разбитым Троцким!

Правда, сторонники Бухарина считают, что он имел в виду Сталина. Что же, смелый поступок, ничего не скажешь.

Это ли по-большевистски: критиковать Сталина, ни разу не назвав его по имени? А где партийность Бухарина? А где его непримиримость к ошибкам и заблуждениям, когда речь идет об интересах партии и социалистического государства?

Если становиться на эту точку зрения и считать, что Бухарин в этой статье критиковал Сталина, то нужно признать, что Бухарин смалодушничал выступить открыто. Он не только не назвал Сталина по имени, но еще и прикрылся названием статьи, которое звучит так: «Заметки экономиста к началу нового хозяйственного года». Мол, это не критики ради, а к началу хозяйственного года написано. Предложения у Бухарина путаные. Он связывает вместе вопрос о высоких темпах, резервах, расхода и экономии строительных материалов, удовлетворения спроса. Он говорит, что если сократить расход строительных материалов, то можно сэкономить целых 1 млрд 300 млн рублей. Их нужно срочно направить на покрытие дефицита спроса, на создание резервов и на сохранение реально достигнутых темпов. Вот суть его предложения.

К тому моменту уже было вложено в промышленность более 3,5 млрд рублей капиталовложений. В сельское хозяйство более миллиарда рублей. По плану первой пятилетки предусматривалось вложение 13 млрд рублей в развитие промышленности, большая часть из которых направлялась в тяжелую промышленность. При общих фактических вложениях, которые за 1927–1933 годы составили 26 млрд рублей, бухарин ский миллиард погоды не делал.

Кроме того, разница взглядов Сталина и Бухарина на капиталовложения заключалась еще вот в чем. Сталин тратил огромные средства на развитие промышленности, потому что понимал, что они со временем вернутся с прибылью. Бухарин же требовал ради сохранения сегодняшнего спокойствия средства частью отложить на полку, а частью проесть.

Вывод статьи беспощадный и уничтожительный:

«Мы должны научиться культурно управлять в сложных условиях реконструктивного периода. Эту задачу можно решить, лишь поняв следующее: мы не перестроили так своих рядов, как того требует реконструктивный период» [59. С. 486].

Легко себе представить, как хохотали Сталин и его соратники над бухаринской статьей. Сталин определил сущность Бухарина меткой кличкой: «Коля Балаболкин». В своих «Заметках экономиста» Бухарин расписался в том, что совершенно не понимает вопросов хозяйственного строительства, абсолютно не знает хозяйственной жизни страны и экономистом не является. А если бы знал, то не городил бы чепуху насчет экономии миллиарда рублей на стройматериалах; знал бы, что столько занимается у населения, и в масштабе проводимых капиталовложений в хозяйство это погоды не сделает.

Сталин же, посмеявшись над рассуждениями Бухарина, сделал политический вывод, что эта статья вышла за рамки запрета фракционной деятельности в партии, и 8 октября Политбюро ЦК, оставив бухаринцев в меньшинстве, осудило выход этой статьи и тем самым весьма недвусмысленно дало понять, что Бухарин стал кандидатом на выведение из руководства партии.

Современные сторонники Бухарина всеми силами стараются представить его взгляды единственно правильными, в противовес ошибочным взглядам Сталина. В той же книге Стивена Коэна, рядом с привлечением большого фактического материала о творчестве и идеях Бухарина, соседствует сильная тенденция к идеализации его взглядов. Характерно, что отсутствует изложение, хотя бы конспективное, позиции Сталина, тогда как изложение этого противоречия должно было составить первую задачу исследователя. При критическом разборе выясняется, что Коэн, очевидно, не знаком с речами и статьями Сталина и излагает их в чужой интерпретации. Еще более любопытно, что он излагает ход борьбы в отрыве от развития самого сельского хозяйства страны.

Если бы Коэн поставил в свой анализ содержание позиции Сталина, а также данные развития сельского хозяйства в конце 20-х годов, то его выводы были бы совершенно другими. Взгляды Бухарина, которые он защищал в 1928 году, в тот момент уже отстали от уровня развития сельского хозяйства. В первую очередь эти изменения были обусловлены политикой коллективизации крестьян, которая неуклонно велась на всем протяжении нэпа, начиная с 1923–1924 годов, когда экономическая обстановка позволила приступить к широкому строительству кооперативов. Бухарин этот курс поддерживал. Но когда Сталин стал делать то же самое, только с большим размахом и на основе прямого финансирования развития сельского хозяйства, Бухарин выступил против.

Хорошо заметна разница между подходами лидеров к одному и тому же вопросу. Бухарин все вопросы решал теоретически, обращая внимание на формулировки и тезисы, следя за теоретической чистотой речей и постановлений. Он не был замечен в обильном использовании фактического и цифрового материала, без чего нельзя представить себе разговор об экономике. Цифры у него появляются только в статье

«Заметки экономиста».

Сталин же исходил из практического понимания задач. Он всегда ставил конкретные цели и задачи, очерчивал точными формулировками методы достижения, подкрепляя их обильным и хорошо подобранным статистическим материалом. Так же он поступил и при разработке политики в деревне. Ключом для подхода к политике в деревне для него было количество товарного хлеба, а сутью политики – меры, помогающие росту производства товарного хлеба.

Политика Бухарина, может быть, и была оправданной в начале 20-х годов, может быть, была оправданной и в середине 20-х годов. Но к 1928 году, после того как началось строительство новых крупных совхозов, целенаправленное финансирование развития сельского хозяйства, строительство машинно-тракторных станций и готовился пуск мощной отрасли промышленности, производящей сельскохозяйственные машины, то тут бухаринская политика уже не только стала неоправданной, но уже тормозила дальнейший рост.

Похоже, Бухарин был согласен на медленные темпы роста ради сохранения идеологической чистоты политики партии.

В 1928 году Бухарин отстаивал вчерашний день. Потому он и проиграл в этой схватке со Сталиным.

После выхода статьи «Заметки экономиста» и решения Политбюро началась массовая чистка сторонников Бухарина в парторганизациях. Прошли увольнения сторонников Рыкова в государственных и хозяйственных органах. Было сменено руководство Института красной профессуры. Сторонники и ученики Бухарина были выбиты из всех центральных и ведущих газет. В редакциях «Правды» и «Большевика» прошли большие кадровые перемены, из-за чего Бухарин утратил влияние на содержание статей. Эти центральные и авторитетнейшие печатные органы стали разъяснять политику партии в сталинском духе. 18–19 октября 1928 года прошел пленум московской парторганизации, на котором бухаринцы потерпели тяжелое поражение, и вскоре было заменено ее руководство. От политической поддержки правого курса в партии практически ничего не осталось. В декабре 1928 года сторонники Сталина захватили исполком Коминтерна, руководителем которого Сталин направил Молотова, и руководство профсоюзным движением, в котором реальным руководителем стал Каганович. Бухарин и Томский вскоре ушли с постов номинальных руководителей этих органов.

30 января, на заседании Политбюро и ряда работников ЦК ВКП(б) Бухарин, в ответ на обвинения Сталина во фракционной деятельности и в стремлении «сколотить антипартийный блок с троцкистами», прочитал свое заявление с ответными обвинениями. В этом заявлении он подверг критике сталинский курс в экономике. Рефреном прозвучало обвинение, что Сталин, мол, скатился на троцкистские позиции и теперь проводит троцкистский курс. Особенно много Бухарин говорил о развале сельского хозяйства, о недопустимости индустриализации на основе разорения деревни и подчеркнул, что «в ближайшие годы они (совхозы и колхозы. – Авт.) не смогут быть основным источником хлеба. Основным источником хлеба будет еще долгое время индивидуальное хозяйство крестьян» [46. С. 370].

Но Пленум ЦК и ЦКК 16 апреля 1929 года, перед которым прошло несколько острейших столкновений, большинством голосов поддержал резолюцию Сталина, направленную против Бухарина. Яркое выступление последнего, острейшая полемика со сталинцами ему не помогла. Сталин одержал убедительную политическую победу над Бухариным и его сторонниками.

Успехи в строительстве коллективного сектора сельского хозяйства дали Сталину возможность резко оспорить бухаринскую политику. Скромный секретарь Центрального Комитета ВКП(б) становился вождем партии и народа. Когда-то взятая им на вооружение программа индустриализации Советского Союза сделала его, в конце концов, бесспорным лидером партии. В партии не осталось вождей, способных предложить равноценную программу. В статье «Год великого перелома» Сталин победно заявил:

«Рухнули и рассеялись в прах возражения „науки" против возможности и целесообразности организации крупных зерновых фабрик в 40–50 тысяч гектаров. Практика опровергла возражения „науки", показав лишний раз, что не только практика должна учиться у „науки", но и „науке" не мешало бы поучиться у практики…

Рухнули и рассеялись в прах утверждения правых оппортунистов (группа Бухарина) насчет того, что:

а) крестьяне не пойдут в колхоз,

б) усиленный темп развития колхозов может вызвать лишь массовое недовольство и размычку крестьянства с рабочим классом,

в) „столбовой дорогой" социалистического развития в деревне являются не колхозы, а кооперация,

г) развитие колхозов и наступление на капиталистические элементы деревни может оставить страну без хлеба.

Все это рухнуло и рассеялось в прах, как старый буржуазно-либеральный хлам» [57. С. 301–302].

К двенадцатой годовщине Октябрьской революции можно подытожить главные достижения партии и поставить цель для дальнейшей работы. Теперь, когда оппозиция в партии в основном сломлена, никто не в состоянии помешать Сталину проводить свой курс. И потому статью свою Сталин закончил твердым выводом:

«Мы идем на всех парах по пути индустриализации – к социализму, оставляя позади нашу вековую „рассейскую" от-сталось.

Мы становимся страной металлической, страной автомобилизации, страной тракторизации.

И когда посадим СССР на автомобиль, а мужика на трактор – пусть попробуют догнать нас почтенные капиталисты, кичащиеся своей „цивилизацией". Мы еще посмотрим, какие из стран можно будет тогда „определить" в отсталые и какие в передовые» [57. С. 305].

Это была полная победа сталинского курса.