Текст книги "Первые шаги (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Минаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

О-о-о! У-у-у!

– Да за что! – попыталась вырваться я.

– Дядя мне сообщил, что это ты настояла на том, чтобы меня взяли разведчики.

– Да, я им сказала, – О-о-хо-хо, Эйва опять на радостях сграбастала меня, – Подумала, что ты непременно захочешь поучаствовать в этой увеселительной прогулке.

– Конечно, это прекрасно! – и ну меня тискать.

– Хватит! Хватит! – попыталась её урезонить, – Лучше собери вещи в дорогу и выспись хорошенько, а то тебя не возьмут!

Глава 4.

Рано утром, когда небо едва окрасилось розоватыми бликами, мы провожали отряд. Шестнадцать эллиенов – мужчин и женщин, растянувшихся цепочкой. Впереди Архемлират, в середине хрупкая фигурка Эйвы, даже старик Ниллимарон отправился вместе со всеми. Ну как же, он теперь признанный всеми специалист-пиротехник.

– Как, Ола, хотелось бы пойти с ними? – спросил Эрвендилтоллион.

А действительно? Наверное – да.

– Не хочу быть им обузой, – вслух отозвалась я.

И это было чистой правдой. Это же боевая операция, а не поход на пикник.

О том, как события развивались дальше, могу судить по рассказу Эйвы, сама то я в это время вместе с владыкой осматривала наши укрепления.

От вражеского огня они пострадали несильно. Деревяшки были обмазаны глиной. Сверху – лёд с песком. Кое-где "прожарились", да и только. Лёд растаял и стёк вместе с горючей пакостью. Ту дрянь, что растеклась, соскребли вместе с камнями и затушившим её песком и выбросили наружу, на скалы.

Нэд Дармьерр, похоже, на оборонительной линии готов был поселиться. Не остановившись на достигнутом, он приказал обмазать наши "ледяные" стены глиной. Кроме того, все огрехи, допущенные при строительстве первой линии обороны, он стремился учесть при возведении второй, которая, на мой взгляд, была построена куда мощнее первой.

Дар всю укреплённую полосу превратил в один большой блиндаж в два наката. Нижний ряд брёвен шёл вдоль, а верхний уложен поперёк, с уклоном вперёд так, что он нависал козырьком над бойницами. Теперь, как бы не старались вражеские наводчики, ливдарисы не могли попасть ни в одно из отверстий. Подобным образом были вновь настланы крыши укрытий первой линии. Блиндажей стало больше, но связать их в единую стройную линию так же, как на второй полосе обороны не получалось из-за более изрезанного рельефа. Как по горизонтали, так и по вертикали.

Да, и ещё. На ведущей вглубь леса дороге Дармьерр выстроил настоящую башню. Неужели каменная? Я глазам не поверила. Оказалось, что ларчик открывался просто: невысокий деревянный сруб, обложенный булыжниками. А дальше уже по отработанной технологии: снег, лёд, песок, глина. А я было подумала, что это сооружение из камня.

Мы обошли одну оборонительную линию, потом вторую. Весьма довольный собой нэд рассказывал и показывал, треща без умолку и сыпя, как горох, специальными терминами, о которых я не имела ни малейшего представления. Будем надеяться, в практике возведения оборонительных сооружений он разбирается не хуже, чем в теории, и всё, что мы тут нагородили, построено не зря. А то обидно будет – столько работы, и всё впустую.

Во время экскурсии лаэрииллиэн Эрвендилтоллион только согласно кивал, да хмыкал, покачивая головой. Но, несмотря на его заинтересованность в происходящем, что-то мне подсказывало, что в искусстве фортификации эльфийский владыка разбирается не лучше меня. Ну, по крайней мере, он создавал совсем обратное впечатление, может, в этом и состоит талант настоящего властителя: даже если ты в происходящем вокруг ни в зуб ногой, делай умное лицо и создавай видимость, что ты в курсе и тебе до всего есть дело.

Наконец презентация завершилась и довольный офицер, у которого на перевязи теперь болталась лишь правая рука, отправился по своим делам.

– Ну, как вам, Ола, – с гордостью произнёс лаэрииллиэн, обведя рукой воздвигнутые сооружения, которые отсюда с башни, были, как на ладони.

Н-да, доволен так, как будто собственноручно их возвёл.

– Неплохо, – отозвалась я, – но, думаю, когда настанет тепло, следует всё это воспроизвести в камне.

– Думаете, табиры к этому времени не уйдут?

– Нет, уверена, что мы их выгоним в шею в самое ближайшее время. Вот только, когда потеплеет, они могут вернуться.

Владыка ничего не ответил и так же, как я уставился вдаль, где перед рекой торчали обугленные остовы парлисов, а за ещё не успевшей покрыться льдом водной гладью горели многочисленные костры.

Между прочим, кто-то обещал рассказать, как действовал отряд Архемлирата.

Точно. Как уже говорила, об этом походе я узнала со слов Эйвы. Если отбросить в её повествовании подробное описание погодных условий, состояния тропы и красоту пейзажей… На такую высоту девушке подниматься ещё не приходилось, поэтому увиденное с высоты птичьего полёта завораживало. И, кстати, добралась группа до озера едва ли не быстрее, чем мы накануне до места диверсии, откуда я напала на вражеский лагерь.

Казалось бы – полный абсурд, ведь по прямой до водного источника расстояние было чуть ли не в два раза длиннее. Однако марш боевой группы к месту назначения занял столько же времени, если не меньше. Всё дело в состоянии дороги. Если до этого нам пришлось переться по бездорожью, преодолевая, пусть и не особо внушительные, но весьма многочисленные преграды, то путь к озеру проходил по довольно удобной тропе.

Даже лаэрииллиэн Эрвендилтоллион не помнил, когда та была проложена контрабандистами. Казалось, она существовала всегда. Кто там и чего таскал, эллиены не интересовались. Им вообще нет дела до людских проблем, если они их непосредственно не касаются. Впрочем, я это уже говорила. Разведчики эльфов не раз видели караваны вьючных наргов, которые, пройдя по горным тропам, выходили на берег озера и уже по нему двигались дальше в сторону Виллариса. Или наоборот, выходили с той стороны и, минуя озеро, продолжали свой путь по кручам, пока не скрывались в лесу уже на леворской стороне.

После того, как имперцы подняли уровень воды, удобная тропа оказалась затоплена. Пешие путники ещё могли пробраться по острым кромкам рукотворной "чаши", а вот о том, чтобы провести вьючных животных – не могло быть и речи. Тем лучше, новому уровню водоёма было никак не меньше сотни лет, так что о ведущей к нему удобной тропе по ту сторону гор наверняка забыли.

Наши диверсанты подошли к месту назначения без особых проблем. Теперь нужно было пристроить груз. Проще его было заложить у самого основания каменной кладки, но эллиены справедливо посчитали, что там она может быть толще и прочнее. Поэтому заряды подвесили на верёвках ближе к середине стены. Всего, как я поняла, было три "ёлочные гирлянды" с зарядами посередине.

Эйва сказала: "Как твоё ожерелье".

У меня вообще то – колье.

То есть дорогие побрякушки сосредоточены в одном месте – ближе к центру. Вот такими "висюльками" и украсили преграду, которую предстояло взорвать.

Эллиены подходили по очереди, передавая заряды, а затем спускались на облюбованную ими смотровую площадку чуть в стороне от места диверсии и достаточно высоко, чтобы их не смыло шальной волной. Предосторожность эта оказалась не лишней.

Наконец последние эльфы покинули место взрыва, и только слабые огоньки горящего шнура напоминали о том, что должно произойти через несколько минут. Страшный грохот возвестил о том, что адская машина сработала. Мощный взрыв потряс стену, но она устояла. Разочарованию эллиенов не было предела. Они ожидали куда большего.

Правда, вырвавшаяся на волю струя ледяной воды "дострелила" до середины лагеря, и, даже, дальше. Прибив к земле все шатры на своём пути, в том числе и "золотой" (так его обозвала Эйва). У табиров началась паника, но это были ещё цветочки.

Раздался громкий треск. Расширившийся поток воды метнулся в одну сторону, затем – в другую, увеличивая сектор поражения и сметая всё новые и новые жилища кочевников. Теперь стойбище напоминало растревоженный муравейник. Его обитатели метались туда-сюда, усиливая хаос и анархию. Хриплые крики, пронзительный рёв тачпанов, женский вой и плач детей. Ведь семьи степняков находились здесь же.

Но всю эту какофонию заглушил жуткий грохот. Остаток стены рухнул, и выплеснувшаяся масса воды обрушилась вниз, прыгая по скальным выступам, как по ступеням, и разбрызгивая во все стороны мириады ледяных брызг. Эльфов едва не окатило с головы до ног – докатившаяся до них волна разбилась о скальный уступ, за которым они прятались, на расстоянии вытянутой руки.

Кочевникам повезло меньше, ведь им на голову хлынула едва ли не половина озера. То, что она низверглась не сразу, а продолжала хлестать около получаса, дела не меняло. Конечно же, это не цунами, но несколько небольших волн, первая по пояс, следующие по колено, по долине прокатились. Костры потухли, а снег намок, поэтому видимость резко упала. Но хорошо видящие в ночи эллиены и так могли различить, как конные и пешие степняки с диким воем и криками улепётывают из долины.

С первыми робкими отсветами нарождавшейся зари эльфы покинули убежище, оставляя за спиной пустыню с вмёрзшими в землю шатрами, повозками и прочим брошенным имуществом. Всё оно покрылось поблёскивающей ледяной коркой, хотя кое-где ещё стояли не успевшие замёрзнуть лужицы, подмигивая уходящим эллиенам зеркальными глазами, на которые ухитрились упасть отблески света.

– Удачная прогулка, – так назвал немногословный Архемлират этот рейд.

Жаль, что у нас так мало войск. Стоило напасть в тот день на марамал Тархурабана-джеха, и от него ничего бы не осталось. Обидно.

– А вы что, скажете, Ола? – спросил меня владыка.

– Будем надеяться, что ледяная вода охладит их пыл.

Ты, кстати, про перебежчика забыла рассказать.

Ой, и верно! Только он не совсем был перебежчик, и даже совсем… Впрочем, решайте сами.

Отряд эллиенов быстро удалялся с места диверсии. Не столько потому, что ожидалась погоня, скорее из-за того, что они не желали оставаться в горах. Не знаю, как их собратья, кочующие по страницам книжек, но то, что ты называешься "горным эльфом" ещё не значит, что ночёвка среди покрытых снегом скал должна доставлять тебе удовольствие. Это для экстремалов: горные пики, палатка, луна, звёздное небо. Из разряда "как развеять скуку". А вот если ты всю жизнь живёшь среди этого? Поневоле хочется тепла, уюта и прочих благ цивилизации.

А покороче никак нельзя?

Что ты меня всё время торопишь?!

Так вот, эллиены возвращались домой усталые, но довольные. Рейд то удался на славу… И тут идущие в арьергарде заметили, что их по пятам преследует какой-то герой-одиночка. Устроили на него засаду и выловили. Интересно всё-таки, что за кочевник-смертник решил за тобой погнаться. Тут то и выяснилось, что это никакой не степняк, а сбежавший пленник. Потёртости на запястьях и щиколотках, рабский ошейник и тавро на плече, которым табиры метили скот, удостоверяли это лучше всякого паспорта.

В поднявшейся после взрыва суматохе бедолаге удалось как-то освободиться и сбежать. Вряд ли он к этому готовился заранее, хотя был в приличных для степняка шубе, шапке и сапогах, даже сабля на поясе болталась. Однако под низом было такое рваньё, которое одеждой язык не повернётся назвать. Ещё беглец разжился тощей котомкой с куском чёрствой лепёшки, несколькими полосками вяленого мяса и небелёной рубахой.

Вот и всё, что удалось узнать о незваном госте, поскольку тот ни бельмеса не понимал ни по-имперски, ни по-эллиенски, ни на нашем леворском. Эйва смогла определить, что чужеземец что-то пытается объяснить на степном наречии, вот только владевших им среди эльфов не было. Как-то раньше разговор у них с кочевниками не клеился, каждый раз сводясь к свисту стрел и звону клинков.

В общем, допросить Чаакрамендрана… Если я не путаю, именно так звучало его имя… удалось только в Лесу. И то пришлось просить помощи драдмарцев, вернее их жён, тех, кто по происхождению были дочерьми степей. Они тоже в своё время попали в рабство, а будущие мужья выкупили.

Верховодила, как я поняла, среди женщин-табирок Тоша – Тошхарарман… по-моему так… Ну не виновата я, что у местных, что леворцев, что имперцев, а тем более кочевников и эллиенов такие труднопроизносимые имена. Ладно, это не суть важно. Главное, что Тоша была дочерью главы разгромленного рода и довольно сносно говорила и по-имперски, и по-леворски, оттого что была смешанных кровей. Вообще то табиры, как правило, невысокого роста, коренастые, круглолицые и узкоглазые. Как там по-научному это называется – черты монголоидной расы?

А тебе не кажется, что эти дети степей больше похожи на индейцев? Глаза ведь у них и не такие уж узкие.

Ну почему, вот у Нимы… как её полное имя – Нимюрринхат? А-а, не важно. Вот она монголку, а, может, китаянку или японку напоминала больше других. Круглый овал лица, аккуратный прямой нос, узкие карие глаза, чёрные прямые волосы… и уродливый шрам, рассекающий левую половину лица. Рваная рана давно зажила, но оставшаяся от неё ломаная линия исказила черты, как трещина в зеркале. Бровь срослась ступенькой, а уголок рта смотрел вниз, будто на лице Нимы навечно застыла печальная маска Пьеро. И какой гад посмел так изувечить это милое лицо?! Руки бы поотрывала!

Между прочим, подавляющее большинство драдмарских женщин… Тех выкупленных рабынь, что ими стали… так или иначе были ущербны. Иначе заезжие торговцы… не важно табиры ли они были или нет… никогда бы не продали их заклятым врагам кочевников. Нет, речь шла не о физическом уродстве или увечье… хотя случалось и такое… как, например, с Нимой, или Хэрой, у которой не видел повреждённый левый глаз…

У "Снежной Королевы" Вары, матери Эйги, такой же светлоглазой и беловолосой, не хватало указательного и среднего пальцев на правой руке.

Может, у остальных тоже были какие-то недостатки, но незначительные. Калек драдмарцы на последние деньги ни за что бы не купили. Но главным изъяном "дефективного" живого товара была его непокорность. Ещё свободолюбие, воинственность и склонность к побегу. Большинство женщин прошли через несколько рук, прежде чем какому-то ушлому торгашу не пришло в голову сплавить их в Золотой лес. И хоть попали они сюда разными путями, было в них что-то общее, какая-то отчаянная решимость, что не дала им сломаться. А уж как загорались у этих драдмарок глаза, когда речь заходила о том, как сильнее досадить табирам и убить их побольше…

Даже гадать не хочется, чего женщинам довелось хлебнуть с рабским ошейником на шее. Каким наказаниям они подвергались за свою строптивость. Наверное, изнасилование было наименьшим злом.

Видела я в купальне спину Вары – Варильнгарх. Не представляю, как такое вообще можно выдержать. Кожа на её спине напоминала шкуру крокодила… в клеточку. Иссечённую крест накрест. Я уставилась на женщину во все глаза, рот невольно приоткрылся. Словно что-то почувствовав, светлоокая быстро обернулась, поймав мой взгляд. Я тут же отвернулась. Всё таки нетактично пялиться на чужие увечья, тем более, если они женские. Но, поймав меня с поличным, Вара лишь криво усмехнулась, ничего не сказав. Да если бы и произнесла что-то, я б всё равно не поняла.

Разговаривали драдмарцы со своими жёнами на жуткой смеси драдмарского, имперского и леворского, с большой примесью степной ругани, причём всех диалектов сразу. Как женщины понимали друг друга, оставалось просто диву даваться. Правда, изъясняться с мужьями им было намного проще и привычнее. Сама была невольной свидетельницей, как Эпшир управился со своей женой Хэрой, костерящей его и по-своему, и по-табирски на чём свет стоит и уже готовой когтями вцепиться. Сгрёб в охапку, даром, что без руки, закинул на плечо и уволок в дом. Что там было дальше, не ведаю, только когда шла обратно из здания Совета, видела, как доблестный дауартин с мечтательной улыбкой что-то мастерит во дворе, а его грозная жена скачет, как горная козочка, развешивая бельё и что-то напевая себе под нос, счастливая и довольная. Полнейшая семейная идиллия.

Ничуть не сомневаюсь, что и сотник Занг из рода Драрх как-то находил со своей Варой общий язык. Вот только вряд ли эту "Снежную Королеву" можно было забросить на плечо. Про неё Некрасов точно бы написал: "Слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт". Любили ли супруги друг друга или нет, но это не помешало столь необычной паре иметь двух детей: дочь Эйгу, похожую на мать, как две капли воды, и сына Грарга, на пару лет моложе сестры. Мальчишка, названный в честь погибшего князя, был почти полной копией отца, таким же смуглым и черноволосым, только глаза голубые. Даже не голубые, а светло-синие, как у кого-то из родичей Варильнгарх. Н-да.

Наверно легче всего общаться со своими вторыми половинами было предводителям драдмарцев. Оба хорошо знали имперский, даже, Ламмар.

И сразу нашли общий язык, видно поэтому и первенцы у них появились раньше всех.

Но я ж говорила, что остальные беглецы в то время ещё мечтали вернуться на родину.

Между прочим, где обещанная инфа о допросе Чака?

Сию минуту. Так вот, Тоша… О-о-о, совсем забыла рассказать о ней!

У-у-у, когда же это кончится!

Нет, ну надо же сказать хоть пару слов об этой необычной женщине! Как я уже говорила, Тошхарарман не слишком походила на остальных табирок. Может, издали было не отличить: чёрные, как вороново крыло, волосы, чуть раскосые глаза, правда, совсем необычного для кочевников серо-зелёного цвета. Дальше шли сплошные отличия, ведь кожа женщины была куда светлее, чем у прочих обитательниц степей, лишь с лёгкой позолотой, да и сама она была выше ростом и стройнее.

Даже слишком, напоминая своей фигурой больше эллиенов, чем людей.

Возможно.

И ещё взгляд…

Такой необычайно пронзительный. Будто стремящийся проникнуть в душу и вывернуть там всё наизнанку.

Да и муж был ей подстать…

Точно. Поскольку священников у драдмарцев не было, Влэхрионар худо-бедно исполнял у них обязанности служителя культа бога Ийлава, помимо руководства медицинской, интендантской, ветеринарной и прочими службами.

Ну да, на полставки – колдун, на другую – по всякой фигне.

Тогда уж – шаман, а считать здоровье сограждан и их снабжение всем необходимым ерундой – типично российская безалаберность.

Так вот, всю ту тарабарщину, что нёс Чаакрамендран, которого я обозвала Чаком, на что наш гость никаких возражений не высказал…

Попробовал бы он это сделать!

В общем, то, что он говорил, с грехом пополам переводили Тоша с Нимой. Диалог этот, подтверждаю, как свидетель, оказался очень непростым. Чак безбожно коверкал слова, и женщинам не сразу удавалось ухватить суть сказанного, а Эрвендилтоллиону с Эпширом, которые, собственно, и вели допрос, приходилось по нескольку раз переспрашивать, чтобы найти в хаотичном наборе слов хоть какой-то смысл. Но постепенно Тошхарарман удалось приноровиться к манере изложения заморского гостя…

Где это ты в степи нашла море?

Ну, тогда застепного… не знаю, как иначе назвать, поскольку родные края Чаакрамендрана оказались по ту сторону равнины, рядом с султанатом или халифатом… Сложно найти название государству с незнакомой системой правления, основываясь на слухах и домыслах.

Так называй его, как есть – шармахам Ирчихр-Наомин.

Пусть так. Как выяснилось, родина Чака находилась на границе этого самого шармахама и империи, точнее – чуть в стороне от неё, где у подножия гор сходились рубежи этих могучих государств со Степью. Вот в покрытых густыми вечнозелёными лесами то ли горах, то ли предгорьях… ну, не на засыпанных снегом вершинах они же сидели… и обитали Чаакрамендран и его сородичи.

Кстати, сам молодой человек, после того, как его отмыли и приодели оказался оч-чень даже ничего. Чёрные волнистые волосы, большие вишнёвые глаза, смуглая кожа. Не чёрная, как у негра, а тёмно-бронзовая, как у мулатов, метисов, индусов…

Короче, тёмная кожа и прямой нос.

Но в сравнении с Клэрионом он проигрывал. Не было в облике Чака той мужественности, харизмы, что так притягивает женщин. Наоборот, в чертах его лица виделось что-то женское или детское.

Скорее уж пи… Как бы покультурней сказать?

Лучше никак не говори! Парень то он оказался нормальный.

И воин куда выше среднего.

Но, может я к нему придираюсь?

Ревнуешь.

В честь чего?

Из-за Эйвы… И вообще, просто он герой не твоего романа. С Клэром не сравнить… О-о-о, хватит разводить сырость и шмыгать носом!

Так вот, о допросе Чака, а то, я вижу, с этими душевными страданиями и лирическими отступлениями, никто о нём никогда не узнает.

Чаакрамендран… буду называть его так, потому что иначе эти рычащие звуки и щёлканье языком передать вообще невозможно… был сыном какого-то родича местного правителя. Как он объяснил, по внешнеполитической и торговой части – налаживанию контактов с соседями. Хотя, вроде бы, сам молодой человек никакого конкретного поста не занимал. И тогда не совсем понятно, как он попал в состав посольства, направлявшегося в шармахам. Но, как бы то ни было, Чак оказался в числе делегатов, посланных с этой ответственной миссией. На нейтральной территории на маленький караван было совершено нападение. Охрана и почти все послы перебиты, а уцелевшие, в том числе и наш собеседник, захвачены в плен табирами.

Про то, как он мыкался в плену, молодой человек особо не распространялся. Да и мы не допытывались. О чём он мог рассказать? Нам хватило и подробностей о том, как запытали до смерти двух его старших товарищей. Как кочевники по очереди насиловали двух оказавшихся в посольстве женщин. Их то зачем с собой взяли в такую рискованную экспедицию?! Тоша, переводя сказанное, глотала слёзы. Нима говорить вообще не могла, а только рыдала. Да и у меня, стыдно сказать, глаза были на мокром месте.

Короче, если Чак своим рассказам надеялся нас разжалобить, то это с успехом ему удалось. И это он описал лишь первые пару месяцев своих злоключений, а ведь в плену он провёл без малого три долгих, бесконечно долгих года.

Пытался ли он бежать? Шутить изволите. Тачпаны под неусыпной охраной, а пешему от конного… или тачпанного… по степи не убежать. Даже рядом с казавшимися такими родными горами сделать это оказалось непросто. На ночь рабов сажали в колодки, освобождая лишь перед самым рассветом. Чаку повезло, что взрыв прогремел так удачно.

Ему как раз сняли с шеи "хомут", спутанными оставались только ноги. Пока оба табира, и надзиравший за юношей старик, и присматривавший за ними обоими охранник выскочили из юрты, Чак успел развязать себе ноги, немного размяться (всё-таки колодки чертовски неудобная штука) и порыться в торбе Харбекра (так звали старика). Не успел парень вновь завязать мешок, как в шатёр вбежал его хозяин.

Увидев, что раб посмел прикоснуться к его вещам, старик едва не задохнулся от возмущения, принявшись ругать Чака на чём свет стоит. Это его и сгубило. Бросился бы старый надзиратель бежать, вряд ли пленник за ним погнался, а там, глядишь, и помощь бы подоспела.

– Я ведь не собирался его убивать, – будто оправдываясь от наших обвинений, сообщил парень.

На вопрос "почему", он путано и сбивчиво начал объяснять, что старик относился к нему в общем то неплохо. Мы даже удивились. Что это – стокгольмский синдром? Да, вроде бы нет.

– Харбекр учил меня языку и обычаям, даже заступился несколько раз…

Когда воины амалата Нарома, чьим пленником был Чак, хотели "угостить" парня кнутом за какую-то ничтожную провинность, дед встал на его защиту. Правда непонятно, о чём старик заботился больше, о здоровье раба или сохранности собственности господина, которая могла понести ущерб. Ведь именно так он заявил нукерам, посмевшим поднять руку на хозяйское добро. Хотя оспаривать приказы амалата, не раз наказывавшего пленника за нерадивый уход за господскими тачпанами, у Харбекра язык бы не повернулся. Да и сам он не раз брался за плётку, чтобы проучить подопечного. Но, во-первых, у табиров так принято даже в отношении собственных жён и детей, да и вообще, всех, кто в подчинении: слуг, воинов, рабов. От того, кто выше по социальной лестнице, получить плёткой не зазорно. Другое дело тот, кого считаешь равным или ниже себя. Тогда – смертельное оскорбление.

Это, как у Будённого, которому, по слухам, досталось от Думенко, или Гречко, получившего нагайкой от Плиева.

И чем всё кончилось?

Думенко расстреляли, к чему командарм Первой конной точно приложил руку, а маршал Гречко всю оставшуюся жизнь гнобил, как мог, генерала Плиева.

Так что в том, что Харбекр нет-нет, да поколачивал Чака "по-отечески", особо не злобствуя, не было ничего удивительного.

– Жаль, что он не убежал, – в который раз вздохнул чёрный, как ночь, парень.

Однако старик не то, что не бросился прочь, а выхватил свою старую верную саблю, с которой он начинал служить амалату Нарому, когда тот ещё был мальчишкой. Верный телохранитель и после тяжёлого ранения не был забыт, оставшись при своём господине на "хлебной" должности… не старшего конюха, а… тачпанника что ли. Семьи у старика не было, оттого он и привязался к Чаку. По-своему, конечно, потому что спуску ему никогда не давал.

Своя то спина дороже.

Но тогда в юрте Харбекр схватился за саблю, только пустить её в дело уже не успел. Чак сбил его с ног и свернул шею. На шум и крики в царившем в стойбище бедламе никто не обратил внимания. Парень успел содрать с убитого одежду и напялить его сапоги, прежде чем в шатёр хлынула первая волна. Чаакрамендран в последний момент подхватил с земли мешок. С остальными пожитками разбираться было недосуг, к тому же они насквозь промокли. Прихватив саблю и щит, юноша бросился прочь.

В царившем в лагере бедламе до него никому не было дела. Чак рванул к скалам, к той расщелине, что уже давно приметил. Во время нахождения в плену он искал малейшую возможность для побега. Вот только все эти планы были неосуществимы. Рисковать понапрасну этот весьма рассудительный и хладнокровный молодой человек не желал, зная, что второй возможности у него может и не быть.

На глупый вопрос "Почему?", юноша тут же пустился в описание, какие у кочевников есть способы "приструнить" непокорных, чтобы те и помыслить не могли о побеге. Оказалось, что наказания, выпавшие на долю жён драдмарцев были "человеколюбивыми" и "щадящими". Хозяева не хотели портить ценный товар, пытаясь образумить бестолковых, не понявших своего "счастья" женщин с помощью плётки.

С простыми рабами так не церемонились. Самые "гуманные" наказания: подрезание особым способом сухожилий так, чтобы пленник кое-как передвигался, но сбежать не мог, или… как же это называлось в "Очарованном страннике" Лескова… "ощетинивание" по-моему. Когда пойманному беглецу под кожу ступней суют рубленный конский волос. Коней в мире Аврэд не водится, но у тачпанов на загривке тоже есть небольшая поросль. У знатных табиров в неё заплетают разноцветные ленты, шнуры, бусы и прочую дребедень. Хоть "гриву" степных сайгаков-переростков таковой можно назвать лишь с большой натяжкой, по жёсткости конской, как я думаю, она ничем не уступает. Иначе её не использовали бы в этой варварской операции.

После того, как заживут раны, дикая боль не даёт бедолаге ставить подошву на землю. Кое-как передвигаться несчастный может только враскоряку на щиколотках, лишь бы не свалиться, куда там думать о побеге. Но страшнее всего судьба щохка.

Непокорному рабу бреют голову и надевают на неё кусок сырой шкуры. Под палящим солнцем она съёживается, сдавливая голову, а волосы впиваются в кожу, причиняя ужасные страдания. Меня аж передёрнуло.

Помню раньше все обсуждали роман Чингиза Айтматова… как называется – забыл, но слово "манкурт" в памяти осталось. Им тогда было модно склонять своих политических оппонентов.

Ну как же: безропотная рабочая скотина, не помнящая ни рода-племени, ни имени, ни своих родителей. Бессловесная тварь абсолютно покорная и безопасная, не помышляющая о бунте или бегстве. Только еда, сон и работа. Максимум пользы при минимуме затрат. Мой рот невольно скривился в презрительной усмешке.

Не представляю, как она была истолкована, но вопросы не заставили себя ждать.

– Нирта, вам неприятна наша беседа, – откликнулся первым Эпшир.

– Да нет, – поморщилась я, – просто слышала когда-то одну печальную историю. Не знаю, про этих ли щохков или нет?

И тут же рассказала про мать, которая долго искала единственного сына, а когда нашла, тот оказался манкуртом. Материнская любовь оказалась бессильна, а позабывший всё на свете щохк убил по приказу хозяина ту, что подарила ему жизнь, произведя на свет. По-моему, так и заканчивалась повесть Айтматова.

Когда я умолкла, вокруг воцарилась мёртвая тишина. Все молча смотрели на меня, даже невозмутимый эльфийский владыка приоткрыл рот. Пара минут, и все заговорили разом. Каждый хотел поделиться своим мнением и тем, что когда-то видел, или слышал. Женщины пытались перекричать друг друга, даже Ворхем и Фергюс не утерпели, что-то пытаясь объяснить, хотя до этого сидели молча, не проронив ни слова. Эпшир что-то упорно у меня выспрашивал, хотя в общем гаме разобрать его слова было невозможно. Лишь мы с Эрвендилтоллионом, да вытаращивший глаза Чаакрамендран, ошарашено вертящий головой из стороны в сторону, с одного на другого из спорщиков, не проронили ни слова.

– Тихо! – гаркнул пришедший в себя лаэрииллиэн, которому надоел этот бардак.

– Нирта Олиенн, – добавил он через минуту, кода вновь установились тишина и порядок, – не просветите нас, откуда вы набрались таких обширных познаний о столь далёких краях?

Я невольно покосилась на священника.

– Неужели эту историю вам рассказал патер Фергюс? – не унимался эльф.

– Нет, но он не даст соврать…

И тут я поведала про плотника Порга – одной из достопримечательностей форпоста Серебряной реки. Ох, и здоров же был мужик языком молоть. И историй всяких знал немало. Вот только какой бы обширной не была его память, но язык работал бойчее, а поскольку рот его практически никогда не закрывался, окружающим приходилось слушать одни и те же истории снова и снова. Нет, ну первые восемь раз ещё ничего, терпимо, а потом эта говорильня поневоле начинает утомлять. Поэтому Порг раз за разом, наверное, сам того не замечая, вплетал в свои россказни всё новые и новые "факты", которым либо сам был свидетелем, либо почерпнул из "достоверных источников", отчего те разрастались до совсем фантастических историй. Это очень забавляло повариху Неллу, которой доставляло удовольствие раз за разом ловить с поличным доморощенного Ганса Христиана Андерсена на какой-нибудь совсем уж откровенной брехне.

Поэтому Фергюсу ничего не оставалось, как подтвердить мои слова, рассказав немного об этом деде Мазае с форпоста Серебряной реки.

Когда страсти немного улеглись, разговор продолжился. Все, наконец, вспомнили про бывшего пленника, и вот что он поведал.