Текст книги "Первые шаги (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Минаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Подожди, Тош. Это кто? Хан?

– Это же Деширмач-лаим. Не верите – спросите у Оры.

"Так вот ты какой, северный олень".

Я ещё раз внимательно оглядела предводителя марамала, закованного в железо с головы до ног. От остроконечного шлема с чёрным волосяным хвостиком до узорчатых поножей. Никакого серебра и золота, зато замысловатый воронёный узор. Тоже дорогие игрушки. Лаим что-то брякнул, наверное изволил пошутить, потому что шобла табиров, торчавшая за его спиной, дружно заржала.

Краем глаза заметила, как дёрнула своего тачпана Ора.

– Стой! – перехватила её Нима.

Женщина добавила ещё что-то по-своему, по-табирски, но я поняла только первое слово. Нафига я их тогда учила перед битвой: "стой", "вперёд" и ещё десяток.

Да тут всё и без слов было понятно. Вонючий хорёк поносил нас, почём зря, упражняясь в остроумии. Или испражняясь словесным дерьмом. Так оно, пожалуй, будет вернее. Ноги сами понесли меня вперёд. Нырнула под дышло.

– Нирта, вы куда?! – крикнул Эпшир, хватая ладонью воздух, потому что его руку я отбросила своей "невидимкой".

Деширмач сначала ничего не понял, уставившись на меня, как баран на новые ворота. Ну набегает на него кто-то мелкий, ну и что? Смех один. Оттого и осклабился. Вот когда мой светлый кинжал срубил голову его скакуна и тот начал заваливаться на правый бок, всю весёлость багатура как ветром сдуло. Он лишь успел выдернуть из стремени правую ногу и заскакал на ней, пытаясь освободить другую.

Но долго так развлекаться ему не пришлось. Только один прыг-скок. На втором клинок Тьмы ударил его в грудь. Колено подломилось, и лаим приземлился на него, опершись правой рукой с зажатым в ней мечом о землю, чтобы не упасть. К его чести, оружие он так и не выпустил. А мне фиолетово! Светлое лезвие перерубило шею вместе с прикрывавшей её кольчужной сеткой. Кровь хлынула ручьём, заливая относительно чистый снежный ковёр, куда и упало мёртвое тело.

Мы застыли. Я в нескольких шагах от поверженного врага и повисшие в воздухе мои зачарованные клинки. Наши воины за моей спиной, сидящие на скале эллиены и тьма тьмущая табиров напротив. Весь окружающий мир замер в предвкушении… Вот только чего? Наверное, эти люди, которым по злому року судьбы довелось сойтись друг против друга на этом некогда снежно-белом, а теперь обильно политом кровью поле, и сами того не знали. Так же, как и я. Но ведь чувствовалось что-то такое…

– О-ойл-ан! (Луки!) – взревел кто-то во вражеских рядах.

Проклятье! Злодеи тут же попрятали свои "железки" и выхватили "стрелялки".

– Нирта, бегите назад, я прикрою, – прошептала,… как будто кто-то из табиров мог её услышать и понять… Гэва, стараясь загородить меня слева щитом.

– Вы их собрались атаковать? Не стоит это делать в одиночку! – подал ещё один дельный совет "нарисовавшийся" справа Эпшир.

Да вы оба охренели! Да и я тоже хороша, дура набитая – выскочить так далеко от повозок. Добежать не получится – верный способ словить стрелу в спину. Единственный выход – отбить их клинками. Только удастся ли их отразить все сразу?

Справа над головой раздался страшный грохот.

– Бежим! – заорала я, ещё толком не сообразив, что происходит.

Земля под ногами вздрогнула – это эллиены наконец то удосужились взорвать Каменную пику.

Моих спутников не стоило долго упрашивать. Мы дружно развернулись и бросились к вагенбургу. Только пятки засверкали. Эпш с Гэвой играючи перемахнули через дышла, один слева, а другая справа от меня. Я же, как шуга, метнулась под телегу. Р-раз, и я уже с другой стороны. Только тогда оглянулась.

Твою мать! Не знаю, как там эльфы заложили взрывчатку, но вершина утёса распалась на части. Один обломок именно сейчас накрыл целившихся в нас табиров. Другой, гораздо больший, рухнул в нашу сторону. Чуть наискось, не достав до крайних возов нескольких шагов.

– Пригнись! – запоздало выкрикнула я, когда добрая половина утёса с адским грохотом достигла земли, подняв целую тучу снежной пыли. Мелкие камни засвистели во все стороны.

– И-ильмаха-ам илем-атан! – донеслось из-за не успевшей осесть мутно-белой дымки.

Проклятье! Новая атака?! Я разобрала только "ильмах" – "вперёд". Наши вокруг тоже подобрались. Ну и фиг с ним, что не поняли ни слова. Вражеские команды ничего хорошего не обещают. Разве что в этот раз, потому что предводитель табиров проорал: "Вперёд, вдоль реки!"… или "по берегу"… Какая теперь разница.

Словно дожидаясь именно этих слов, толпа кочевников ринулась в указанном направлении. Кто-то нёсся прямо по воде, ломая лёд и разбрасывая ледяные брызги, которые тут же застывали мелкими искристыми бисеринами.

Вперемежку с всадниками неслись повозки, на которых орали женщины и дети. Причина этого панического бегства стала понятна, когда сквозь шум и крики до нас донеслось:

– Лево-ор! Лево-ор! Да здравствует ко-оро-оль!

Наши тут же подхватили этот клич. Хрен с ними, с убегающими табирами! Всё равно всех не перебьёшь.

Кочевники стремительным потоком ещё текли вдоль реки, когда я обратила внимание на кучу степняков, мечущуюся между скалами и вагенбургом, по которой, как в тире, вяло постреливали эльфы.

– Эй, а это кто такие?! – выкрикнула я, указывая рукой на отщепенцев.

– Табиры, – пояснила подскочившая на тачпане Нима.

Сама вижу, не слепая. Чьи табиры то?

– Наши?

– Нет, враги.

– Так добейте их! Какого хрена!

Чёрт! Я и не думала, что эти слова воспримут, как команду. Спохватилась только тогда, когда мои немногочисленные воины с криками "Да здравствует король!" полезли за линию возов. Но было поздно. Я то вообще-то хотела, чтобы с этой шайкой расправились ойлонцы.

К счастью непоправимой катастрофы не произошло.

– Алпы-ын! Алпы-ын-ам! – заорали табиры.

"Сдаёмся!" "Сдаёмся!" Видно вид моих доблестных воинов, забрызганных кровью с головы до ног и готовых кинуться пеший на конного, произвёл должное впечатление.

– Они сдаются! Не убивайте! – кричала Нима.

– Бросай оружие! Слезть на землю! Тачпанов под уздцы! – заорала я, выскакивая следом за всеми.

Кочевники подчинились, тут же побросав свои железки. Деваться то им было некуда: впереди – мы, сзади – горы, справа – распавшиеся обломки скалы, фрагменты которой, достигавшие высоты всадника на тачпане, напрочь перегораживали пути к отступлению. Оставалась возможность проскочить в сторону замка, но как раз сейчас оттуда с радостными криками неслись ойлонцы. Ловушка, в которую попало сорок восемь табиров… мне сперва их число показалось куда меньшим, уж больно тесно они сгрудились… захлопнулась.

И чего они на нас не кинулись? Видно решили, что тем, кто устоял против тысяч, их полусотня вообще на один зуб. В том, что наши неполные три десятка, что вылезли из вагенбура, разделали это шайку – ничуть не сомневаюсь. Но нужны ли нам были лишние потери? Так что всё к лучшему.

Тут и ойлонцы подоспели. Как оказалось, всю битву они метались вдоль гор – то откатываясь к замку, то вновь отбрасывая противника чуть ли не к самой Каменной пике. Падали убитые и раненые, по ним несколько раз то в одну, то в другую сторону пронеслись разгорячённые боем кавалерийские лавы. Стоило мельком бросить взгляд на мёртвые тела, обезображенные острыми копытами тачпанов, как неприятный комок тут же подкатил к горлу. Зачерпнула с ближайшего валуна снега почище, скомкала и отёрла лицо, предварительно откусив маленький кусочек. Сразу стало легче.

– Нирта, куда пленных! – выкрикнула Нима.

– Как куда? В замок!

– А с вражеским лагерем чего? – спросил Сил.

Чего? Чего? Грабить будем!

Наверное я опять брякнула это в слух, потому что:

– Тут вы не правы, ваша милсть, – возразил Пройдоха, – Грабят разбойники, а такие доблестные воины, как мы, просто берут законную добычу.

И что на это можно возразить?

Глава 10.

Всё остальное помню какими-то обрывками. Вот передо мной лица Карраэлгара и Ламмара. Мы о чём-то разговариваем, собеседники укоризненно качают головами. Вот Нима прямо с тачпана бросается на шею своему мужу Урлу. Тот её вроде бы журит, да только милые бранятся – только тешатся. Кто-то ещё ко мне подходит, что-то спрашивает. Отвечаю. В голове какой-то туман. И усталость. Смертельная.

Ей богу, как кукла-марионетка, у которой оборвались нити. Ну, хрена вам всем от меня надо! Я же отплясала свой танец. Полностью. С выходом на бис. Оставьте меня в покое и положьте, где взяли. Даже нафталином можете не присыпать.

– Нирта, что с вами? – затрясла меня Гэва.

Похоже, до кого-то из окружающих дошло, что со мной что-то не так. Череда смазанных лиц вокруг. Что-то мне совсем хреново.

Сознание немного прояснилось, когда мы ехали на нарге. Гэвиоль посадила меня впереди на луку, и я болталась, судорожно вцепившись в гриву.

– Гэва, где кинжалы? – прохрипела я, не заметив на поясе ставшего привычным оружия.

– У вашего нового оруженосца, то есть – оруженосицы. Вот же она! – махнула женщина влево.

Сфокусировала взгляд. Ора? И когда я успела доверить ей свои клинки? Ладно, потом разберёмся. Веки слиплись и я, уронив голову на грудь, опять забылась в полусне-полуобмороке.

Новое воспоминание. Мы в какой-то комнате. Хорошо, тепло. Лицо и руки немножко покалывало. Похоже на морозе совсем заиндевела. Меня усадили на табурет и попытались снять кольчугу.

– У-у-у! А-а-а!

В спину будто ткнули раскалённым прутом. Как же больно! У-у-ы-ы! Слёзы так хлынули из глаз.

– Вы что творите изверги! – взвыла я дурным голосом.

– Нирта, ничего же нету, – удивилась Гэва.

– Как нету?! В спине что-то торчит!

– Дайте, я посмотрю, – произнесла Эна, оказавшаяся рядом на моё счастье.

Иначе бы эти живодёрки меня живьём не выпустили.

– Не волнуйтесь, нирта, всё будет хорошо. Гэва, помогай.

Вдвоём девчонки аккуратно стали подбирать кольчугу.

– Где болит? – спросила младшая.

– Пока нигде, а так под левой лопаткой.

– Да, что-то есть… Так, осторожно снимаем… Нирта, поднимите руки.

Попыталась выполнить указание. В спине сильно кольнуло, и я зашипела, как рассерженная вилья. Уш-ш-ш! Р-раз! Железная сетка осталась у девушек в руках. Уже легче.

– О-о-о.

– Что там, Эна, – заёрзала я на табуретке.

– Да не волнуйтесь, нирта, я сейчас. Ранка совсем крохотная, надо её смазать, и всё.

Что-то мне её речь напомнила обнадёживающее: "Не волнуйтесь, больной, это – рак, пройдёт". Чтобы отогнать тягостные мысли, я положила локти на колени, склонила голову на грудь и попыталась расслабиться… задремав самым бессовестным образом.

– О-о-у-у! – взвыла я спросонья.

Да что ж это такое!

– Есть! – довольно воскликнула Эна, за спиной звякнуло железом по железу, – Теперь всё снимаем. Быстро!

С меня сдёрнули кожаную рубаху, стегач… кажется так в народе называется эта фуфайка… рубашку…

– Мать честна?я! – воскликнула Фэра.

– Вы это… не волнуйтесь, нирта, – дрогнул голосок Эны, – Гэва зажимай рану. Я сейчас.

– Куда это ты? – окликнула девушку моя майор-дама.

– Отвар надо приготовить.

– Ты ж принесла?

– Другой надо, обезболивающий. Как я шить,… – она осеклась, бросив быстрый взгляд на меня, – В общем – надо.

– Что ж раньше не подумала? – проворчала Фэра.

– А я видела что ль?! Лучше спину протрите, – огрызнулась служанка, скрываясь из глаз.

– Действительно, что ж мы стоим, приступай, Гэва, – засуетилась за моей спиной матрона.

– А кто рану будет держать, – надавила она посильнее, отчего я поневоле зашипела, – да не получится у меня.

– Разве ты мужу ран не мыла?

– Так то муж, а это – нирта.

– Ну ладно, я сама. Держи её покрепче!

Моё правое предплечье сдавили, будто клещами.

– Больно! – зашипела я.

Хватка тут же ослабла.

– Ничего, Ола, – приговаривала Фэра, – сейчас разведём водичку потеплее, добавим отвар…

И так далее, комментируя свои действия. Её голос убаюкивал. Наверное, я бы снова задремала, если бы боль не дёргала каждый раз, когда тряпка касалась раны и тянула кожу. Приходилось терпеть, стиснув зубы, лишь изредка шипя или сопя. Не, ну больно всё-таки!

Рука моей майор-дамы опустилась ниже. Рану дёргать перестало, зато по спине вниз устремились тонкие струйки воды. По копчику и дальше… Неуютно знаете ли. Случайно коснулась колена и тут же отдёрнула руку. Они были все измазаны не успевшей засохнуть кровью. Наверно придётся выбросить.

Не заметила, как вошла Эна, что-то упорно пряча за спину. И чё это они со мной ещё хотят сотворить? Аж мороз по коже. Моя младшая служанка завозилась сзади с какими-то железками. Спине стало ещё холоднее.

– Выпейте, нирта, – девушка сунула мне под нос какую-то гадость.

Мерзопакостное оказалось пойло и на запах, и на вкус. Дрянь какая.

– Сейчас мы ранку обработаем, придётся потерпеть.

– Уй!

Я аж подпрыгнула. Предупреждать же надо! В многострадальную часть моего тела, будто раскалённой кочергой ткнули. Затем из огня кинуло в полымя. Потом Эна вроде бы касалась раны, но я ничего не чувствовала. А, может, вступило в действие дурманящее зелье, что выпила перед этим, потому что перед глазами всё помутилось.

Помню только обрывки фраз:

– …Ты что ей дала? Она же едва жива, – напустилась Фэра на Эну.

– Не рассчитала малость, – откликнулась та.

– Доза, небось, на взрослого мужика.

– Даже чуть больше.

– Куда такую? Нарга свалить можно.

– Он и от меньшей упадёт. А нирта до сих пор в сознании, вон вокруг неё что-то шевелится и клубится. Вам то что, а мне сначала голову оторвут, а потом будут разбираться…

Эна говорила что-то ещё, но я, похоже, уже отключилась.

Следующий раз я вынырнула из мутной пелены забытья, когда пришлось нагнуться над лоханью. Женщины мыли мне волосы. Самой мне с этим было уже не справиться. Без посторонней помощи на ногах не могла стоять.

Потом я очнулась сидя в этой деревянной "ванне", судорожно пытаясь вцепиться в борта, но руки соскальзывали.

Да, и ещё, взгляд зацепился за какую-то железку на подносе.

– Что это? – прохрипела не узнавая собственного голоса. Хотела указать рукой, но та не поднималась.

– Да, это,… – замялась Эна, – обломок копья.

– Его выдернули у вас из спины, – подхватила Гэва.

Ну ни х… ж себе! Мне он показался таким же длинным и широким, как зусульское копьё Хэры. Зрение окончательно перестало повиноваться, как и слух, но то, что остальные женщины дружно накинулись на мою старшую служанку, шипя, как дикие кошки, я уловила.

Последний проблеск сознания, когда меня вымытую и вытертую укладывают в постель. А что на голове накручено? Понятно – полотенце. Ну и фиг с ним. Спать! Спать! Спать! Красота-а-а-ау-у-ы.

Окончательно очнулась я лишь на пятый день. Нет, как-то не верится, что всё это время провалялась пластом. Вроде ела, пила и… наоборот. В общем, вы поняли… Но вот, убей меня, – ничегошеньки не помню. Прям какой-то провал в памяти. Будто всё с диска стёрли и отформатировали.

Новый отсчёт времени начинается лишь с пятого… э-э, нет, шестого дня после побоища… Или седьмого? Нет, точно шестого. Когда ни свет ни заря ко мне припёрся эльфийский владыка.

Лаэрииллиэн Эрвендилтоллион сел на стул и угрюмо уставился на меня. В воздухе повисла мёртвая тишина. А чевой-то он такой смурной? Порылась в разбитых вдребезги осколках памяти. О-о-о! Я ж накануне его послала. Надеюсь, достаточно вежливо, раз мне голову не оторвали и в футбол ею не сыграли. И чего он сейчас выжидает? Ждёт извинений? Фигушки, не дождётся! Уж ему ли с его возрастом не знать, что не следует приставать к одурманенной женщине. Тем более, если у неё что-то болит.

– Нирта, вы ничего не хотите мне сказать? – нарушил тишину владыка.

– Не-е-ет, – невинно захлопала я глазками.

– И что произошло позавчера, вы, конечно, не помните?

– Не-е-е, – замотала я головой, уйдя в полную несознанку.

– Значит, и извиняться не будете?

– Ну почему же, если я сказала, что-то в беспамятстве, прошу меня простить.

Эльф только хмыкнул

– И вообще, лаэр Эрвенд, как вам не стыдно?!

– Мне?!

– Конечно. Приставать к женщине, когда она не при памяти, всё равно, что иметь дело с… чуть не брякнула "динамитом"… взрывчаткой, которая так понравилась Ниллимарону.

– Ладно, Ола, – усмехнулся владыка, – будем считать, извинения приняты, у нас без того много дел…

Их действительно оказалось невпроворот. И всё – табиры, табиры и ещё раз табиры. Оказывается в плен мы взяли не полсотни степняков, как я считала, а чуть ли не три. Ну, немногим меньше. Раненые, старики, женщины, дети. В основном из родов Дешторр, который возглавлял сам Деширмач-лаим, и Ялларйем. Похоже, подчинённые братьям кочевники слишком понадеялись на отвагу и удаль своих предводителей. Остальные то три рода почти полностью сбежали, за исключением раненых и их семей, до которых никому не было дела. Ещё один табирский закон: "спасение утопающих – дело рук самих утопающих". Не успел сбежать – покорись судьбе.

Нет, и что теперь делать с такой тьмой тьмущей кочевников?

– И где они все обретаются?

Блин! Одних ойлонцев оказалось под шесть сотен. Со всеми отбитыми ранеными, женщинами… и так далее. Такой прорве народа при всём желании внутри замка не поместиться.

– Стали станом на Поле Мёртвых.

– Что?

– Так теперь народ обзывает место битвы с табирами. А ойлонцы, те кочуют чуть ли не до самой крепости.

– А как же орда, их же всех перебьют?

– Вы ничего не знаете?

– Что не знаю?

– И никто не сказал?

– Да вы что, издеваетесь?!

Кто не сказал? Чего не сказал?

– Мне сперва показалось, что вы мне голову морочите. Ола, вы правда ничего не помните и не знаете?

– О-о-о, – простонала я, закатив глаза.

– Табиры ушли.

– Что?!

– Орды больше нет, она ушла. И Тархурабан, и Аш-Кийшарр. Один ушёл к имперской границе и там переправился на другой берег, второй – через остров. Интересное у них там вышло дело…

И Эрвендилтоллион поведал мне подробности бегства наших врагов.

Первому "помогли" уйти Тархурабану-джеху… Точнее, не ему самому…

В общем, вот как было дело. На третий день после битвы, когда я валялась в беспамятстве, табирам наконец пришла долгожданная помощь – ещё четыре парлиса, которые, правда, ещё предстояло собрать. Не помню, рассказывала или нет, но все свои "адские машины" имперцы перевозят в разобранном виде. И уже на месте быстренько собирают, как какой-нибудь конструктор Лего.

Так случилось и на этот раз. Роверцы, ничтоже сумняшеся, припёрлись в ту долину, где я накануне убила ханского сына и ещё нескольких военачальников и, как ни в чём не бывало, принялись монтировать свои игрушки. Словно не ведая, что буквально в двух шагах от установленных им палаток, пали их товарищи. Или этой партии смертников, прибывшей по наши души, решили ничего не сообщать?

Короче, имперцы занимались своими делами, а наши эллиены своими, устанавливая на горе камнемёт.

Между прочим, к идее втащить парлис на скалы и я приложил свою руку,… точнее голову.

Как же, помню. Эрвендилтоллион тогда сокрушался, что нет подходящего места – одни остроконечные пики. Ну, я и предложила сровнять их.

– Да вы что, Ола, – усмехнулся владыка, – это же потребует колоссального труда. Долбить породу кирками и ломами – лет на десять работы.

– Зачем вручную? – удивилась я, – Есть же порох.

– И как, Ола, вы это себе представляете?

– Ну, у резчиков по камню есть всякий инструмент, – начала я издалека.

– Я в курсе…

Мой собеседник оказался скульптором-камнерезом. Этот материал ему нравился больше всего. Вот только это увлечение отнимало слишком много времени…

– Тогда всё проще. Вот вы лаэр Эрвенд не начинаете же работу со шлифовки. Сначала в ход идёт зубило…

Владыке не надо было долго объяснять.

– Просто берётся совсем маленький заряд, чтобы не горы рушить, а раскалывать камни… Сверлим отверстие, совсем маленькое, сыпем порох.

– Хм, надо попробовать.

И они попробовали. С Ниллимароном.

Старики-разбойники.

– Что ж, сейчас посмотрим, – произнёс главный эллиенский пиротехник, поджигая шнур.

Жёлто-оранжевый огонёк, шипя и разбрасывая искры, резво заскользил по пропитанной особым ставом верёвке, а владыку охватила смутная тревога, что что-то идёт не так.

– Нил, а почему мы не в укрытии?

– Так заряд совсем маленький, и…

– Твою мать! Совсем сдурел?!

Огонь стремительно приближался к взрывчатке. Спрятаться на маленьком пятачке было негде. Предводитель эльфов, не долго думая, сиганул с обрыва. Нет, что вы, не до самого низа,… потому что до земли было метров двадцать, если не больше… а повиснув на руках на узеньком карнизе. Как ни странно, старый пиро… хотя какой он пиротехник… пироманьяк… самый натуральный… повис рядом.

Раздался оглушительный грохот. Каменные осколки, как пули, засвистели над головой.

– Ты что делаешь, изверг, – прохрипел Эрвендилтоллион, – влезая обратно на площадку, когда опасность миновала.

– Ошибся немного, – развёл руками такой же потрёпанный и грязный Ниллимарон, обозревая дело рук своих.

– Оши-ибся, – передразнил его лаэрииллиэн, – Ты что, старый, смерти моей хочешь?!

Хотя, чего на старика обижаться? Вот доживёте до тысячи лет, и у вас будет склероз.

Слушая рассказ владыки, я не выдержала и, схватившись руками за живот, зашлась в приступе безудержного хохота. Завалилась на кровать и ну кататься, чуть на пол не свалилась.

– Ола, вам всё бы веселиться, а мне тогда совсем было не до смеха, – укоризненно заметил Эрвендилтоллион, а я опять бессовестно покатилась со смеху.

Ладно, смех смехом, а работа по выравниванию площадки начались ещё до Великой Битвы с табирами, и проходила не всегда успешно. Однажды Нил отколол порядочную глыбу, только она не увеличила, а наоборот, уменьшила площадь ровного участка. Хорошо, что отвалившийся обломок рухнул на внутреннюю – леворскую сторону, а не на головы жителей Золотого леса.

В общем, после того случая Ниллимарон несколько дней тренировался на обычных валунах, учась работать маленькими дозами взрывчатки и по слою, и поперёк. Не знаю, как по-научному всё это называется, но уверена, что в этом вопросе им с владыкой подсказки не требовались.

Площадка была почти готова, когда появились имперцы. Странное дело, на стук молотков с нашей стороны они не обратили никакого внимания, будто были у себя дома. Тем хуже для них.

Думаю, следует сказать хоть пару слов о том, как устроены парлисы – эти диковинные роверские камнемёты. А то будет совсем не понятно, как два десятка имперцев сумели собрать четыре здоровых "адских машины" в то время, как наши едва успели к наступлению темноты справиться с одной, по размеру раза в два меньшей.

Всё дело в стандартизации. Для обозначения этого понятия роверцы используют слово "девмерис", которое одновременно у них обозначает шкаф с множеством полочек.

Что ж, весьма символично.

Вот и я о том же. Не вдаваясь в весь перечень размеров, скажу лишь, что все брусья, из которых собран парлис… вертикальные, горизонтальные, поперечные и продольные… в сечении две на две ладони. В длину и ширину… то есть, ширину и толщину… Да, так будет правильнее.

Что же представлял собой имперский камнемёт? Две горизонтальных рамы, соединённые двумя толстыми болтами… миллиметров тридцать, а, может, и больше… с квадратными гайками. В верхней раме под передний болт был пропилен паз.

Я, было, подумал, что отверстие так разболтало. Нет, на всех балках они были примерно одинаковые. Получается, что наводчики парлисов могли менять не только вертикальный (это делалось с помощью клиньев), но и горизонтальный угол обстрела. Пусть немного, но в зависимости от расстояния, отсчёт между точками падения снаряда шёл уже на метры.

Кроме рам метательное устройство состояло из двух соединённых вертикальных стоек с укосинами, на верхушке которых находились ось коромысла и лормис. Последний представлял собой брус-отбойник, такого же круглого сечения, как коромысло-салис, только диаметром поменьше. И так же, как и оно, изготовленный из цельного ствола фихки, чья древесина славилась упругостью и прочностью. Даже при сильном урагане, что не редки в тех южных широтах, стволы этого хвойного дерева гнулись, но не ломались.

Естественно у парлиса, как у всякого уважающего себя требушета, был противовес. По конфигурации точно такой же. Если кто-то не знает, как он должен выглядеть, то представьте себе порезанный на куски круглый торт или пирог. Вот такого секторо-образного вида деревянный короб с усиливающими его прочность железными пластинами и был подвешен на шарнире с одного конца коромысла.

На другом находилась праща с железным кольцом. Сшита она была из двухслойной шкуры нарга и слегка собрана по краям "в лодочку". Чтобы снаряд летел в заданном направлении, а не куда ему вздумается. Кольцо, понятное дело, надевалось на закреплённый на коромысле крюк.

Между прочим, "грузило" состояло не только из деревянного ящика.

Да, конечно, совсем забыла, как же без наполнителя. Обычно туда сыпали что ни попадя. В пустыне – песок, на равнине – землю, в горах, как у нас, – камни. В зимнюю пору можно было снег со льдом, только они не такие тяжёлые.

И ещё, наклонял коромысло, приводя его в рабочее положение, специальный редуктор.

О нём я уже говорил.

Но ничего не сказал про цепь с крюком, вроде велосипедной. Крюк… или кольцо (мог быть и такой вариант)… цеплялись за штырь на коромысле. Надевался он на него при помощи специально приделанной чуть наискось длинного древка. Затем палка выдёргивалась, а два воина начинали крутить ворот. Редуктор приходил в движение, звёздочка подтягивала цепь.

Вместо звезды мог стоять барабан с верёвкой и крюком.

Ну, а если редуктор по какой-то причине не работал, наклонять коромысло приходилось вручную. Для этого требовались верёвки и толпа народу.

Кстати, именно так и действовали расчёты сожжённых при первом штурме парлисов.

И вообще, что те "каракатицы", что эти… Похоже, все они были ущербными. Жалко было отправить на дрова, вот и отдали табирам. Им и такие годились, ведь штурмовать крепость Западного перевала никто не собирался. А Золотой лес… Между прочим, были бы все роверские метательные устройства из древесины жома, легко бы не сгорели. Жом конечно не нисс, но, наверное, покрепче дуба будет.

Ничего удивительного, вон эльфы сразу распознали подмену, едва не пустив захваченные "адские машины" на дрова. У них глаз намётан. Здесь брус заменён на более мягкую древесину, тут трещина, там пазы раскрошились. Вовремя я подоспела, а то остались бы мы без трофеев.

Самое время рассказать, как они были захвачены.

Жаль, что я в этом участия не принимала.

Как уже говорилось, имперцы собирали свои парлисы, а наши – свой. Шестерым эльфам приходилось туго. Мало того, что их было меньше, так ещё на площадке было толком не развернуться. Места едва хватало, чтобы установить камнемёт и кое-как уместиться его расчёту.

Был бы наверху подъёмный кран или тельфер, втащить нашу "каракатицу", не разбирая, можно было б за несколько минут. А так парлис пришлось сначала разломать, а потом сколачивать заново уже наверху. Разумеется, это быстрее и проще, чем строить с нуля. Но за роверцами всё равно было не угнаться, поскольку наше метательное устройство было изготовлено на глазок, со всякими стяжками и распорками.

У имперцев же все стандартные детали были с хитрыми наконечниками: только совмещай пазы и отверстия, да вставляй штыри… Или правильнее их назвать пальцами? Эти железные стержни были похожи на большие гвозди со шляпкой, только без острия. Вместо него на тупом конце цилиндра находилось конусное отверстие. Вбитый в него сточенный клинышек поджимал шайбы, чтобы ни штыри в отверстиях, ни само соединение не болтались. Отчего не заменить всё это болтами с гайками? Видимо даже для роверцев нарезка резьбы была серьёзной технической проблемой.

К тому времени, как сгустились вечерние сумерки, обе враждующие стороны закончили свою работу. Осталось только дождаться утра.

Не успела развеяться ночная мгла… не говоря уж о том, чтобы забрезжил рассвет… а эллиенский расчёт уже был на своём посту. Лаэрииллиэн Эрвендилтоллион, как и Ниллимарон не смог удержаться в стороне от происходящего, и теперь оба вместе с наводчиком мёрзли на продуваемом всеми ветрами остроконечном уступе, с которого весь вражеский лагерь был, как на ладони. Впрочем, какой там лагерь – всего три палатки. Четвёртая командирская стояла чуть дальше, ближе к выходу из долины.

Табиры так и не решились перенести своё стойбище ближе к Золотому лесу, отговорившись тем, что успеют прискакать на исходные позиции для атаки, как только парлисы будут на месте и начнут обстрел. Им на тачпанах минутное дело.

Пока же помощь кочевников ограничивалась тем, что несколько десятков всадников… от трёх до четырёх… каждую ночь патрулировали долину. И у большинства из них, как определил Ворхем, были амулеты. Хотя и обычные "сигналки", только мне теперь… Да что мне! Уж на что Нэб спец в этих делах, и ему было скрытно не подобраться!

Потихоньку тьма рассеивалась, и эллиенский глаз уже мог что-то различать в предрассветных сумерках. По-моему, я уже говорила, что в темноте наши эльфы видят куда лучше, чем люди. Как только очертания предметов стали достаточно чёткими, они не стали терять времени даром. Имперцы в крайней левой палатке ещё нежились в своих постелях, досматривая последний сон, а в их сторону уже летел кувшин с дымящимся фитилём. Был он невелик, зато наполнен вместо камней мелким железным ломом, который перековывать не имело никакого смысла, иначе только сгорит без толку. А вот начинкой для бомбы он был превосходной. Гораздо лучше камней.

О чём я и рассказал в своё время Эрвенду и Нилу.

Горшок достиг шатра. Лаэрииллиэну даже показалось, что он ударился о ткань и разбился, но тут прогремел взрыв. Палатку разметало, порвав в клочья. Эллиены навалились на ломы, чтобы повернуть свою "каракатицу", чтобы направить на новую цель. Но та, как назло, упёрлась, как баран. Так обычно и бывает: когда не надо, одного лёгкого толчка достаточно, чтобы массивная "дура" сдвинулась с места, а когда потребуется, её всемером хрен своротишь. Наконец, поддетая вверх деревяшка перескочила через бугорок, который сперва никто не заметил. Ниллимарон, который был тут как тут, самолично укоротил фитиль на переданном Эйвой кувшине.

Да, совсем забыла сказать про мою "сестрёнку". Она настояла, чтобы её взяли с собой, в противном случае пообещав пожаловаться… Кому бы вы думали? Правильно – мне родимой. Если так пойдёт дальше, то я стану для бедного владыки чем-то вроде пугала. Оно мне надо? Надо будет с Эйвой поговорить по душам.

Наконец парлис встал, как требовалось, и второй снаряд отправился в путь. Он рванул в воздухе прямо над головами едва продравших глаза роверцев, столпившихся у средней палатки. Эллиены засуетились было, чтобы ещё повернуть свою "адскую машину", но этого не понадобилось. Оставшиеся невредимыми имперцы из третьей спешили помочь раненым товарищам. В них полетел новый кувшин, следом ещё один, уже с камнями. На такую удачу эльфы и не рассчитывали.