Текст книги "Сказ о Халлеке Торсоне. Судьба Феникса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Нелин

Соавторы: Валентин Дмитриев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Глава III

– «Пламя, пламя на востоке. Тень над пламенем. Огонь надвигается, земля горит. Море огня. Лёд и пламя сойдутся, твердь расколется, прах останется», – Флавиния отложила лист бумаги, затёртый от частых перечитываний, и вздохнула. – А почему вообще все так уверенно решили, будто это пророчество, а не итог переживаний и утомления от путешествия через весь материк?

– Во-первых, Сахиль повторила эти слова, не сбившись ни на слог, не менее десяти раз. Замолчала, только когда прибежали Фарон с Низой, а затихла лишь после того, как Мардук дал ей успокоительное. Во-вторых, это самый типичный строй для пророчества. Выразительно, но ничего ясного и определённого, – пожал плечами Виктор, старший аналитик. – С вероятностью девяносто сотых такой текст и есть одно из многочисленных пророчеств, которые становятся понятными исключительно после воплощения.

Фаворитка императора постучала карандашом по столу.

– Ну ладно. Ты прав. Из известных нам случаев всего пять или шесть раз удалось распознать суть раньше наступления события. За полторы тысячи лет. Просто здесь разброс вероятностей от какого-нибудь горящего амбара в тени горы, который будет потушен сорвавшимся мокрым снегом, а потом провалится в забытый подвал; до извержения вулкана на севере Восточного океана в разгар полярной ночи.

– Пророчество о сгоревшем амбаре. Вот уж точно нелепица, – хихикнул один из помощников Виктора.

– Зря смеёшься. Иногда мироздание рассказывает о тенях будущего очень забавно. Лет двести назад появилось громкое пророчество, едва не поставившее Сусассу на грань династической катастрофы. А закончилось всё, представь, обрушением куска дворцовой стены, на которой была памятная табличка с именем одного из султанов.

– Значит, гадать, что это может значить, по сути бесполезно?

– В общем, да. Увы, за эти годы никаких новых вводных не появилось.

В сумеречной послезакатной тишине над степью медленно плыли полоски дыма от костров. Возле одного из них, плавно раскачиваясь, кружком сидели четверо шаманов – пожилых, давно поседевших орков в пёстрых халатах из крашеных шерстяных жгутов. Рауль и Халлек стояли в сторонке, слушая их дружный напев с непонятными словами. Потом в дело вступили небольшие бубны. Шаманы время от времени били в них небольшими костяными жезлами, поддерживая камлание. Уже почти совсем стемнело, когда они бросили в догорающий костёр охапку какой-то травы. Огонь вспыхнул ослепительным бликом, выбросив в небо густое белое кольцо, как будто кто-то резко выдохнул.

Один из стариков поднялся с неожиданной ловкостью, будто не просидел только что больше часа со скрещёнными ногами. Подойдя, он коротко поклонился вождю:

– С востока идёт огонь. Духи напуганы. Они видят большую тень над пламенем, подобную крыльям. Видят очертания кого-то, похожего на человека с огромным мечом. Он ведёт за собой этот огонь. Земля под его ногами превращается в пепел. Больше ничего. Слишком духи обеспокоены.

– Благодарю, дедушка Мигель.

Шаман кивнул и пошёл обратно к костру. Оттуда послышалось звяканье и бульканье.

– Значит, стена строится не просто так, – заключил Халлек.

– Конечно, – кивнул Рауль. – Мы знаем самые выгодные пути через степи примерно до конца западной трети Срединных Земель. Стена, так или иначе, возьмёт их под присмотр. Империя заново осваивает пустоши, которые остались от Хенлита. Это и нам выгодно. Мы, опираясь на стену, переселимся на восток, на земли, которые отдыхали веками. Там много места, много рек.

– И так до самого океана?

– До него ещё очень далеко. Вряд ли даже мои правнуки дойдут туда.

– Но оттуда – по крайней мере, с востока – маячит какая-то опасная сила.

– Да. Именно поэтому Белая Цитадель прислала к нам послов и мы договорились помогать Весталии в постройке. Это не та причина, о которой сказал ты, но возможно, они связаны.

– Загадка на загадке, но ответов пока не видать, – вздохнул Халлек.

Орк пожал плечами:

– Рано или поздно всё равно узнаем.

– Лишь бы не поздно.

Внезапно Халлека пронзило острое чувство опасности. Не понимая, что может грозить ему в чистой степи, посреди стана дружественного племени, он схватился за меч и завертел головой. Рауль непонимающе бросил на него взгляд, но тут же взял в руки рогатину с длинным рожном. Этим оружием орки владели виртуозно.

– Что такое? – сощурился он, медленно поворачиваясь на месте, вглядываясь в темноту и принюхиваясь.

– Не пойму пока, – прошептал Халлек. – Оно… как будто со всех сторон, и одновременно нигде.

Земля ощутимо задрожала. Орки выскакивали из юрт, привычно смыкали ряды. На лезвиях рогатин заблестели отсветы костров. Грохот копыт приближался. Шла панцирная конница, которой вроде бы негде взяться здесь, но Халлек сразу вспомнил случай в Пригорье и сожжённую деревню в лесах восточнее Снежнобарска.

– За повозки! – крикнул он. – Так их не остановить!

Рауль мгновенно понял, о чём речь, отдал несколько коротких команд. Его соплеменники резво выстроили в два ряда массивные телеги, успев до того, как в ночи появились первые очертания. Огромные, укрытые доспехами лошади начали разгон для удара, но навстречу им захлопали самострелы и полетели копья. Халлека откровенно пугала тишина. Нет, брякал металл, слышался лязг, сосредоточенно пыхтели орки, перезаряжаясь, но не было ни конского ржания, ни криков всадников, ничего подобного. Они успели дать второй залп, а потом конница как пёрла вперёд, так и врезалась в повозки. Затрещало дерево, захрустели кости, передний ряд атакующих целиком повалился, на них надавил следующий. Халлек скривился от ощущения полной неестественности происходящего. Погибающие лошади не издавали ни единого звука, хотя до него несколько раз долетели тёплые брызги крови.

С боков донёсся тяжёлый звон. Очевидно, там начался бой. Кем бы ни были всадники на необычных лошадях, в лице орков они определённо встретили достойный отпор.

Халлек попытался прощупать окружающее пространство. Рядом обязательно должен быть поводырь. Где-то на самом краю восприятия, за пеленой тускло-серых образов – так он ощущал конный отряд – то и дело мелькал яркий огонёк. Он нашёл Рауля, который спокойно руководил схваткой, даже не вмешиваясь сам.

– Дай мне хорошего скрытника, если такой есть. Хочу захватить того, кто их направляет.

– С левого края найди Хосе, у него зелёные перья в косичках.

Халлек кивнул и побежал на фланг. Невысокий – для своего племени – молодой орк с заплетёнными в косы зелёными перьями деловито натягивал рычагом многожильную стальную тетиву, чтобы передать бойцам очередной заряженный самострел.

– Хосе?

– Я.

– Рауль сказал взять тебя в помощь. Надо скрасть человека, который этих уродов сюда привёл.

– Надо – сделаем, – кивнул парень.

Они покинули стан, отойдя в темноту, за юрты, и сделали небольшой крюк. Халлек уверенно показал на заросший свежей травой пригорок высотой локтей в шесть-семь. До него оставалось шагов пятьдесят.

– На нём где-то, – шепнул он. – Давай я ещё обойду и с двух сторон, – он свёл ладони.

– Давай.

Потратив некоторое время, Халлек обогнул эту шишку на ровном месте и ещё более отчётливо ощутил присутствие живого человека. Чуть дальше медленно двигался Хосе. Нордхеймец подумал, что без умения видеть биение души его не обнаружишь, пока буквально на спину не наступишь. Подстроившись под его ритм, он прокрался ближе и вскоре отчётливо уловил напряжённое частое дыхание.

Одновременно прыгнув, они подмяли поводыря. Жалобный писк выдал женщину.

– В прошлый раз, когда я с похожим столкнулся, тоже девка была, – сказал Халлек. – В Пригорье.

Связав руки и на всякий случай засунув в рот кляп, они поставили пленницу на ноги и увидели, как костры стана подсвечивают рассыпавшийся строй всадников. Они кружили на месте, иногда сталкивались, гремя тяжёлыми доспехами. Только несколько панцирников в самой дорогой броне сражались более-менее осмысленно. Орки добили их почти безо всякого сопротивления, и всё закончилось очень быстро.

Девицу-поводыря представили пред раскосые глаза Рауля и сдёрнули с неё плащ. Орк молча рассматривал довольно высокую, худощавую, но крепко сбитую южанку. На первый взгляд она мало походила на обычных жительниц Сусассы, однако ошибиться было трудно – удлинённые голени, узкий торс и развитые крылья носа говорили сами за себя. Но её фигура несла явные признаки хорошего силового обучения.

– Ну и чудеса, – сказал наконец Рауль. – Что-то там у них в саваннах сдохло, раз они допустили до такого дела женщин.

– Так ты посмотри, какую гончую они выдрессировали, – Халлек похлопал пленницу по подтянутой тугой заднице. – Она не только дохляков водить умеет, но и со мной, пожалуй, кое в чём потягается, ежели придётся.

– Угу, вижу, – хмыкнул орк. – Я и говорю, чудеса, – и обратился к южанке на её родном языке. Халлек почти ничего не понял, кроме имени султана, но она зло дёрнулась в крепком захвате, который сохранял Хосе.

– Я спросил, а может, его на самом деле зовут не Фирузом, а Фирузой?

Соплеменники Рауля, слышавшие их разговор, гулко заржали. Но это было совсем уж невероятным предположением.

– Скорее всего, у женщин есть какая-то склонность именно к этому занятию. Они там, конечно, замысловатые на всю голову, но ничего полезного не упускают. А ещё и переработать могут творчески, к своей действительности. – сказал Халлек.

– Похоже на то. Погоди, ты сказал, дохляков?

– Ага. Идём, посмотришь.

Рауль жестами позвал с собой нескольких бойцов. Они зажгли дополнительные факелы, пошли к ближайшему завалу из закованных в сталь всадников и их лошадей. Из него выдернули наугад пару туш и несколько тел. Вскрыв стальную скорлупу на одном, орки мрачно загомонили. Их взглядам открылось нечто, больше похожее на хорошо провяленное мясо, нежели на человека. Халлек поднял копьё, потыкал древком в это. Странная плоть упруго подавалась и упрямо возвращала форму. Только голова, видимо, благодаря черепу, более-менее оставалась привычного вида. При этом вместо запаха тлена содержимое старинных имперских доспехов издавало странный лекарственный аромат.

– А ну-ка, отзынь, молодёжь, – прозвучал за спинами орков знакомый шаманский голос. Дедушка был бодр и едва ли не подпрыгивал от избытка сил – похоже, посидели они у костра знатно. – Что тут у нас? Ого!

Он точно так же потыкал посохом, принюхался, потом указал на ближайшую лошадь.

– Выпотрошите её.

Двое кинулись к туше, присмотрелись и воскликнули:

– Она зашитая!

– Вот и вскройте.

На измятую траву вязко плюхнулась диковинная требуха, ничуть не похожая на обычное содержимое лошадиных животов. Скорее, это была связка бурдюков из какого-то кожистого материала, наполненных тем, что в бою Халлек принял за кровь. И запах у этой жидкости тоже напоминал то ли о лавке травника, то ли о лаборатории лекарки из окрестностей Снежнобарска.

Шаман вздохнул.

– Надо всё это сжечь. Разложите ровненько, а мы займёмся, – и посмотрел на пленницу, которую Хосе так и привёл на верёвке. – Хм… – бесцеремонно потискал ей руки-ноги, хлопнул по ягодицам, зачем-то померил пядью позвоночник от поясницы до затылка.

– Тоже сжечь? – шёпотом поинтересовался Халлек у Рауля.

– Но потом, – гыгыкнул орк.

Дедушка Мигель покосился на них.

– Эту в мой шатёр. Не развязывать, кляп не вынимать. Буду снимать с неё поводок.

– На ней тоже что-то есть?

– Ясное дело. Кто бы её без присмотра отправил? Ну, пошевеливайтесь, – прикрикнул он на соплеменников. – Чем раньше спалим эту дрянь, тем лучше. Очень гадкая алхимия. Лучше она огнём изойдёт, чем тут всю округу потравит лет на десять.

К рассвету грязная работа была закончена. Всё ценное с мертвяков сняли, тела отвезли подальше в степь, шаманы воздели посохи к светлеющим небесам, полыхнуло пламя с каким-то необычным розоватым оттенком, и вскоре о произошедшем напоминало только выгоревшее пятно шагов двухсот в поперечнике. А к полудню Мигель растолкал Халлека и вручил ему крохотную, в ноготь большого пальца, серебряную штуковину в виде хитро сплетённого клубка из толстых проволочек, на которые были нанизаны крохотные красные капельки, выточенные из рубинов. Размером он был не больше ногтя мизинца, как разменная бронзовая монетка.

– Это сидело у неё в мякоти плеча между левой лопаткой и загривком, вот тут, – дед показал, ткнув себе пальцем в соответствующее место. – Поводок я снял, теперь это почти обычная женщина.

– Почти?

– Ну, кое-какие навыки у неё остались. И в целом по хозяйству полезна будет. Сильная, выносливая, не дура. А клубок этот доставь Фарону. Он должен знать, что тут произошло.

– Ясно, – Халлек попросил несколько саженей полотна, обмотал выколупанного из доспехов вяленого всадника, нащупал в поясном кармашке монету и наугад, чтобы не портить приятную обстановку особняка, задумал переместиться во двор. Светить лишний раз способность обращаться в дракона он не хотел, даже среди союзников. И уже отсюда, из пустынного сада, он улетел в сторону Белой Цитадели.

– Какая изящная штуковина, – протянула Низа, внимательно рассматривая доставленный Халлеком серебряный клубочек. – Работа однозначно не сусассцев. Манера не их, да и рубины такого вида там не добывают. Я бы сказала, что это совершенно другая школа. Слишком тонко для султаната.

– Но тем не менее она как-то оказалась в теле той погонщицы. А кстати, у дамочки, которую я в Полосках скрутил, было что-нибудь подобное? И чем вообще закончилась та история?

– К сожалению, ничем. Пока туда добрались, всадников уже и след простыл. Потом ещё несколько раз случались похожие набеги. В разных местах, с неясными целями, и точно так же без каких-либо внятных следов, – Фарон, убрав на полку запись рассказа Халлека, отошёл от стенного шкафа.

– Достоверно узнали одно: сами доспехи действительно принадлежат пропавшему когда-то в песках карательному легиону. В Полосках нашёлся человек, который в точности нарисовал их. Твоя пленница отдала концы в самом начале спецдопроса. Остановила сердце, когда поняла, что ей сейчас залезут в голову. Ну и никому не пришло в голову искать что-нибудь ещё у неё внутри. Так что твой подарочек как нельзя к месту. А собственные соображения какие?

– Сусасса получила помощь из какого-то неизвестного нам источника. Это первое, о чём можно подумать. Либо они в полной тайне от всех сумели разработать нечто совершенно новое в своём некромантском искусстве. Я их не очень хорошо знаю, но поставил бы скорее на первое. Ещё… – Халлек задумался, как получше выразить мысль, – …на кой они направили такой ценный отряд к оркам? Никакого весомого успеха двумя сотнями панцирной кавалерии в степях не добиться. Устранить важного вождя можно куда быстрее и проще.

– Или же целью были вовсе не орки, – сказала Низа.

– А кто? Я, что ли? – фыркнул Халлек. – Тоже мне персона.

– Если знать что-нибудь, чего не знаем ни мы, ни ты сам, можно и не такие силы отрядить.

Нордхеймец решил молчать про давние находки, которые до поры прибрал Свальбард, и потому просто пожал плечами:

– Ну давайте меня головолому отдадим, вдруг отыщет то, чего я сам о себе не ведаю, – но промелькнувшее замешательство Фарона от него не скрылось.

– Придумал тоже, – сказал казначей. – Ладно. Подождём, пока наш специалист изучит твою ветчину, как ты изволил выразиться. Он, между прочим, урождённый сусассец, бежал оттуда в своё время. Ты подарки-то выбрал?

– Конечно.

– Вот и занимайся своими делами. Когда у нас что-то прояснится, и понадобится помощь, дадим знать. Да, а как ты добрался от Рауля в Белую Цитадель за четре дня? Тут же три с лишним тыщи вёрст, и то если напрямик.

Халлек подбросил на ладони монетку Мариты. Само собой, к столице он лётом не сунулся, подгадал по времени так, чтобы в темноте приземлиться возле одного из постоялых дворов, купил лошадь и привёз добычу за седлом. Пусть думают, что Хозяйка Времени подарила ему этакий "ключ ко всем дверям". Низа покачала головой.

– Иди уже.

Глава 4

Глава IV

Покинув Белую Цитадель, Халлек, чтобы не терять времени, повторил свой трюк. Доехал до постоялого двора под вечер, продал лошадь, ночью отошёл подальше, увязал немногочисленные вещи и поднялся в воздух. Каждое новое обращение становилось легче, выносливости хватало на более дальний перелёт. К утру он преодолел более семисот миль, после чего приземлился – его могли заметить лишние глаза, да и подкрепиться не мешало. Как следует отдохнув в трактире, он продолжил путь, и среди ночи достиг баронства Фалькенбах-Шёнефельд. Пронзительное драконье зрение позволило в всех подробностях изучить невеликие владения – несколько ячменных и пшеничных полей, яблоневые сады, выгоны, водяную мельницу на запруженной речке.

Халлек со всей серьёзностью собирался свататься. За несколько месяцев тётка проела ему по этому поводу всю печень. Он и сам понимал, что затягивать нельзя. В клане не поймут, и положение обязывает. Правда, искать и выбирать он мог сам. Ну а обжёгшись раз на чувствах, решил, что стоит опираться на рассудок. К замку он подъехал рано утром, разжившись в безымянном посёлке неплохой лошадью, явно из "служивых". На воротах стоял одинокий стражник в кирасе и старинном шлеме тарелкой, с охотничьим копьём в руке.

– Стой! Кто таков?

– Халлек Торсон. Был здесь недавно.

– Ты же молодую хозяйку принёс тогда. А сейчас по какому делу?

– К барону разговор, или кто у вас сейчас за старшего.

Стражник помялся, но открыл створку, чтобы можно было завести лошадь, и показал, куда идти. По двору уже рысили работники, слышалось кудахтанье потревоженных кур. Халлек отдал поводья какому-то мальчишке, и тут его перехватила Эйдин. Домоправительница выглядела строго, но как-то подавленно.

– Что случилось? – сразу прочитал он выражение её лица. – Кэтлин?

– Она жива и почти поправилась. Хозяин, говорит Виола, тяжёлый. Ничего не может поделать.

– А жена его?

– Она умерла больше десяти лет назад, сильно расшиблась с лошади на охоте.

Халлек внимательно посмотрел на Эйдин.

– Идём-ка к Виоле.

– Она сейчас у барона.

– Тем лучше.

Они поднялись по лестнице на внутреннюю галерею, проходившую над всем двором, потом углубились в подсвеченный утренним солнцем коридор. Эйдин открыла массивную дверь. В просторной комнате стоял густой запах трав и лечебных отваров, возле ложа сидела Кэтлин, держа отца за руку. Барон и правда был совсем плох. Седые волосы слиплись от испарины, по бледному лицу то и дело пробегали гримасы. Виола что-то смешивала в пиале. Когда она подошла, чтобы дать барону питьё, Халлек движением ладони остановил её и перехватил сосуд. Принюхался. От мутно-белой жидкости тянуло знакомым запахом – он чувствовал его в подземельях Тарума, когда проходил мимо нор, где в дурмане доживали последние дни разные отбросы верхних улиц.

– Это унимает боль на время, – пояснила целительница. – Привыкнуть к зелью он уже не успеет. Даю три раза в день понемногу.

– Подожди. Несколько минут ничего не изменят, верно?

Кэтлин обратила на него внимание только сейчас. Молча кивнула, не отрывая глаз от отца. Халлек взял целительницу за руку и вывел в коридор.

– Что с ним и когда началось?

– В прошлом году он поехал на Горный Рынок, на ярмарку Излома Зимы и на обратной дороге сильно простудился. Лошадь понесла, сбросила в лесной ручей, пока нашли, он едва не окоченел. Вывихнул ногу, когда вылетел из седла, смог только из воды выбраться. Сначала всё было хорошо, быстро начал ходить, а через пару месяцев слёг. Я обследовала его ещё раз. Небольшой осколок ребра вошёл в левое лёгкое. И вот, с той поры угасает, – вздохнула Виола. – Я здесь всего года три служу, оказывается, он уже был ранен в тот же самый бок. На охоте вепрь ударил. Снаружи почти ничего не повредилось, он в кольчуге был, а в кости осталась трещина.

– Случаем, не на той же охоте, когда мать Кэтлин расшиблась?

Целительница кивнула.

– Это случилось, когда девочке было лет девять или десять. Она самая младшая. Братья служат в легионах, но скоро должны освободиться. Фаравен очень любила охотиться и всегда сопровождала Герхарда в его вылазках.

– Неудачно получилось… – хмыкнул Халлек. – А может, для кого-то удачно?

– Я не знаю. Всё задолго до меня было, – Виола пожала плечами. – Но насколько мне известно, за эти годы никто ни с какими притязаниями не появлялся.

– Сколько он ещё протянет?

– Уверенно не скажу. От половины месяца до полного, а дальше… – она снова пожала плечами.

– Ладно. Мне надо переговорить с вашей домоправительницей. Позови её.

Когда Эйдин появилась в коридоре, Халлек обратился к ней, использовав нордхеймское слово для старшей женщины дома. Ведь так по сути и было.

– Матушка Эйдин, я ведь не просто мимоходом заехал.

Взгляд домоправительницы слегка потеплел, когда она услышала родную речь.

– Выкладывай.

Он осмотрелся, нашёл небольшой столик возле ближайшего окна-бойницы.

– Там, – и раскрыл на столике шкатулку, купленную в Белой Цитадели.

Эйдин ахнула. В розоватом утреннем свете на чёрном бархате ярко заискрились драгоценности: круглая подвеска для шейной ленты, серьги и пара узких девичьих браслетов. Всё из резного чернёного серебра, с узорами, выложенными мелкими лиловыми аметистами.

– Поняла. Одобряю. Я передам ей и сама скажу всё как надо. Но время не самое подходящее.

– Конечно. Виола сказала, что ещё с полмесяца отец Кэтлин продержится. Я знаю человека, который, скорее всего, сумеет его вылечить. Мне он в помощи точно не откажет.

– А ты успеешь обернуться? Путь неблизкий.

– Успею, матушка Эйдин, – улыбнулся Халлек, подумав, что как раз обернуться он успеет. – Я оставлю здесь лишние вещи, можно?

– Само собой. Поспеши, раз такое дело.

Удалившись от замка на несколько миль, он высмотрел подходящий распадок, и вскоре над зеленью леса заскользила чёрная тень. И всего через пять дней Халлек вернулся вместе с Эйстеном. Жрец, когда выслушал рассказ о последних событиях, несколько раз понимающе кивнул и посоветовал:

– Я бы начал с югов, с этой таинственной Кёны. Но думай сам. А по пути посмотрим, что можно сделать. Такая болезнь называется чахотка, потому что человек чахнет и умирает за считанные месяцы. Сама по себе она редкость, но может быть вызвана другими недолеченными болезнями, ранами или долгой нуждой. Если сильные боли, могла и опухоль появиться. Видимо, барон Герхард очень крепок, раз до сих пор жив. Значит, возможность вылечить его ещё остаётся. Поспешим.

Взглянув на скромные владения Фалькенбах-Шёнефельдов, потом на Халлека, Эйстен вздохнул, но ничего не сказал. Их встретили Эйдин, взволнованно мявшая в ладонях полотенце, и Виола.

– Вчера ему стало намного хуже. Я испробовала все известные мне способы, без толку.

В комнате-кабинете барона как будто стало темнее, несмотря на многочисленные лампы. Кэтлин сидела у постели. Герхард словно стал ещё тоньше, хотя и так, судя по камзолу на вешалке, исхудал дальше некуда. Эйстен нахмурился, осмотрел столик с зельями Виолы, хмыкнул, понюхал некоторые из них, одобрительно закивал.

– Что же, ты отличная целительница. Опыта ещё маловато, но всё в твоих руках. Сейчас мне нужен свежий топлёный козий жир, много сушёной лаванды, молоко и мёд.

Домоправительница кивнула и удалилась. Меньше чем через полчаса всё требуемое нашлось. Эйстен сделал полужидкую смесь, а потом попросил женщин выйти. Баронесса попыталась было остаться, но домоправительница вывела её, не слушая слабых возражений. Жрец отыскал пустую деревянную плошку, вырезал вдоль края нужные знаки и напоил их кровью из проколотого пальца. Посудина тускло засветилась бледно-голубым ореолом. Перелив лекарство в плошку, Эйстен присел рядом с бароном.

– Придержи ему голову.

Герхард слабо всхлипнул, когда первые капли сладко-пряной смеси попали в горло, но выпил её до донышка.

– Ну вот. Девочка делала всё правильно, просто силёнок у неё пока мало. Да и знаний.

Барон прокашлялся и попытался сесть поровнее. Халлек помог ему опереться на подушки.

– А вы кто такие? – спросил он, когда смог рассмотреть нежданных гостей.

– Я Халлек Торсон, вождь клана Медведя. А это мой старший товарищ и учитель, жрец Эйстен.

– И что вы здесь делаете?

– Лечим тебя, барон, – нахмурился Эйстен. – Дырка в лёгком, сплошной ушиб бока, надлом ребра, запущенная чахотка с охапкой осложнений. И жить тебе оставалось дня два-три, несмотря на старания Виолы.

Герхард с хрипом выдохнул:

– Извините. Подумал уже невесть что.

Халлек выглянул в коридор и позвал обеспокоенных дам. Они ввалились, едва не снеся его, и удивлённо воззрились на ожившего барона. Загомонили наперебой, но Эйдин быстро и властно прекратила трескотню:

– Так, хватит. Дайте ему по-настоящему отдохнуть.

Эйстен поднял руку, привлекая внимание:

– Ему понадобится хорошая еда – мясо, жирная рыба, печень, молоко и так далее. Много питья с мёдом и травами. Через три-четыре дня можно выносить на свежий воздух, на солнце, с каждым разом на подольше. Полмесяца, и он встанет на ноги. После этого обязательно гулять с утра, когда прохладно, по мере сил. Полностью восстановится за полгода, если будет питаться как я сказал. Ну, мне пора, – он похлопал Халлека по плечу и удалился.

Домоправительница не успела ничего сказать, как жреца и след простыл. В коридоре было пусто. У него имелись свои способы для таких случаев. Эйдин развела руками.

– Ну, оставим хозяина в покое. Виола, передай распоряжение насчёт еды для барона. А вы, дети, за мной.

Точно таким же тоном умела говорить тётка Хильда, поэтому Халлек молча послушался. Они вышли на внутреннюю галерею, поднялись на третий ярус, обогнули башню и оказались на закрытой для от лишних взглядов площадке. К тому же порывами налетал ветер, путая слова всего в нескольих шагах.

– Матушка Эйдин мне всё рассказала и объяснила, – улыбнулась Кэтлин. – Это неожиданно. Не в наших обычаях, но мне понравилось, – баронесса внимательно оглядела Халлека с головы до ног, ему даже стало немного не по себе. – У меня есть время на подумать?

– Разумеется. Мне надо отлучиться на пару месяцев.

– Куда, если это не тайна?

– Пока не знаю. Или на восток, или на дальний юго-запад, в Сумеречное Подлесье. Но это, прямо скажем, опасно.

Внизу и сбоку, видимо, возле ворот, кто-то воскликнул: "Всадники"! Халлек посмотрел вдаль. Слегка прищурившись, он обнаружил, что способен рассмотреть то, чего раньше не видел на таком расстоянии.

– Там трое верховых. Легионеры, в выходной форме.

– Ой, это мои братья! – воскликнула Кэтлин. – Они не могли покинуть службу раньше срока, даже после сообщения о болезни отца. И едва не попали к его могиле, если бы не ваша помощь.

Вскоре в ворота замка въехали три дюжих парня, похожие так, как могут быть похожи только братья-погодки. На них красовались алые, расшитые золотой нитью плащи и лёгкие парадные кольчуги с зерцалами, на которых был вытиснен отличительный знак легиона – пучок молний в сжатом кулаке, воздетый над морскими волнами. Встречала их немногочисленная челядь во главе с домоправительницей. Рядом стояла Кэтлин, за ней возвышался нордхеймец.

– Сестрёнка! – спешиваясь, воскликнул один, с виду самый старший, – как отец?

– Всё было очень плохо, но… – она коротко оглянулась на Халлека, – пришла неожиданная помощь. – Наш гость привёл сильного целителя. Он сумел не только остановить болезнь, но и заверил, что отец скоро выздоровеет. Сами посмотрите, – Кэтлин повела рукой, приглашая братьев в покои барона.

– Я, пожалуй, пойду, – шепнул Халлек стоявшей рядом Эйдин.

– Не торопись. Через пару дней хозяин достаточно окрепнет, чтобы самому с тобой поговорить. Ты вождь сильного клана. Твой друг – жрец Свальбарда. Хотя я с девичества живу здесь, родилась там, за горами, в клане Волка, и запомнила как они выглядят. Да и ты сам успел как-то туда-сюда за считанные дни, а путь неблизкий. С тобой девочка точно не прогадает, хотя спокойной жизни не дождётся. Ну да ей и так на месте не сидится. Идём, найду где тебя пристроить.

Учебный меч, как обычно, был тяжелее настоящего. Прилетало им несмертельно, зато очень больно и обидно. Халлек увернулся от очередной атаки Рейнарда, среднего из сыновей барона, принимая её на щит, и вильнул вбок. В ответ попытался провести удар сзади в подмышку, но Рейнард успел развернуться и свести увесистую тупую болванку по своему клинку. Отскочив в стороны, они дружно выдохнули и уже стали примериваться к новой сшибке, когда с галереи их позвала Эйдин:

– Обедать пора!

Халлек пожал твёрдую, как будто из дуба вырезанную, руку соперника.

– Хорошо в легионах гоняют.

– Так мы морская пехота. Нас ещё и плавать в снаряжении учат. Не в полном, конечно, но всё самое тяжёлое быстро сбрасывается. Идём. Матушка Эйдин не любит, когда задерживаются.

– Она здесь и вправду как самая главная, после вашего отца.

– Так она наша кормилица, – пожал он плечами. – У матери не хватало молока. Идём.

Быстро ополоснувшись в купальне и переодевшись, Халлек поднялся в покои барона. Герхард выглядел намного лучше, чем три дня назад, и сидел в кресле за столом. Здесь же были Рейнард, Рудольф, Ульрих и Кэтлин. Слуги заканчивали накрывать обед.

– О, вот и наш гость, – слабым, но уверенным голосом сказал он. – Приветствую.

– Добрый день, барон, – коротко, как равному, поклонился нордхеймец.

– Садись, не надо церемониться, – Герхард кивком показал на свободное кресло.

Форель в сметане, печёный земляной корень, свежая зелень, творожные лепёшки и другие северные лакомства пошли на отлично. Утолив первый голод, барон отвлёкся от еды и посмотрел на Халлека.

– Ты просишь руки моей дочери, – тон был отнюдь не вопросительный. Следом он перевёл взгляд на Кэтлин. – А ты, дочка, что скажешь?

– Мне он нравится, – без околичностей заявила баронесса, откусывая политую брусничным вареньем творожную лепёшку. – У Халлека лёгкая рука, – она провела ладонью по верху живота от бока до бока, – он смелый, удачливый, и вообще… непрост. Среди соседей или посмотреть не на кого, или слишком близкая родня.

Халлек улыбнулся. Прямота девушки пришлась ему по душе, напомнив о соплеменницах. Те тоже были скоры на язык, да и не только.

Барон тоже улыбнулся, только одними глазами. Было видно, что даже высидеть обед ему нелегко, но крепкая воля заставляет держаться.

– Что же, засылай сватов, сговариваться будем. Правда, богатое приданое дать не смогу.

– Невелика беда, – сказал Халлек. – Я всё-таки вождь, да и побывал кое-где… раздобыл всякого-разного.

Герхард понимающе кивнул. К столу нордхеймец явился в тёмно-красной рубахе, расшитой по вороту и рукавам серебряной и золотой нитями, и подпоясанной широким поясом с накладками из эмалевого серебра. Поверх на нём была безрукавка из чёрной кожи, с искусным тиснением звериных узоров. Свободные парусиновые штаны, окрашенные в густо-синий цвет, заправлены в высокие сапоги "всмятку". Небольшой повседневный нож в нарочно простых ножнах, но опытный глаз мог рассмотреть сложный узор на стали крестовины.