Текст книги "Общий любимец публики"

Автор книги: Дмитрий Мамин-Сибиряк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

–

   Доктор Окунев был в страшных хлопотах, потому что Матов уезжал и нужно было его проводить.   – Понимаешь, Анненька, ссылка,– повторял он, поднимая палец кверху.– Вот наша судьба: сегодня – общий любимец публики, а завтра – ссылка в места не столь отдаленныя... Это, вообще, да...   Анненька ничего не отвечала отцу и отвертывалась к окну. Установилась крепкая зимняя погода, и она любила по целым часам наблюдать, как падает мягкий, пушистый снег. Что-то было такое грустное в этой картине, точно на землю опускался белый саван.   – И представь себе, Анненька, хоть бы один человек отнесся с сочувствием,– не унимался доктор.– Я говорю о настоящем сочувствии... Конечно, жалеют многие, но все это так, для формы.   – А ты жалеешь из любопытства... Тебе хочется посмотреть, как будет уезжать из города опальный Матов.   – Анненька... Как ты разговариваешь с отцом? И это родная дочь...   – Ты лучше разскажи, что делается у Войводов...   – Что делается? Старик убит, а у нея тихая форма помешателества... Забьется куда-нибудь в угол и сидит по целым дням, а как звонок – сейчас бежит в переднюю. Она все ждет, бедняжка.   Анненька была у Войводов всего один раз и боялась теперь Веры Васильевны.   Каждый день к Анненьке являлся Артемий Асафыч с разными сомнениями и вопросами. Он тоже собрался ехать вместе с Матовым, и нужно было все обдумать.   – Не на две недели едем, Анна Евграфовна,– повторял старик, угнетенно вздыхая.– А впрочем, воля Божья...   Потихоньку от отца Анненька раза два ездила к Артемию Асафычу, когда Матова не было дома, и укладывала сама дорожные чемоданы, причем проявляла удивительную сообразительность, так что Артемий Асафыч только разводил руками. Старик пришел просто в умиление, когда Анненька привезла целый фунт персидскаго порошка.   – Голубушка, да ведь это первое дело, потому неизвестно, где придется жить... А мне, старому дураку, и невдомек. Ах, Ты, Господи, вот как выживет человек из ума!..   Наконец сборы были кончены, и даже назначен день отезда,– Матову дали льготу уехать самому, а не по этапу, хотя это и было не совсем по закону. Он сделал последние визиты и, между прочим, заехал к Ольге Ивановне, чтобы проститься, но она не сказалась дома, и Матов только в окно видел, как из-за косяка за ним наблюдал Щепетильников.   "Sic transit gloria mirndi!.." – невольно подумал Матов, без всякой злобы уступая свое место своему бывшему помощнику.   Отезд совершился утром. Падал мягкий снежок. У ворот избушки Артемия Асафыча стояли две парныя кошовки. В одной ехали Матов и Гущин, а в другой – их провожали до первой станции Окуневы. Анненька приехала вместе с отцом и производила настоящую ревизию сделанных приготовлений к далекому путешествию. Матов переживал самое угнетенное состояние и отвечал доктору невпопад. Артемий Асафыч старался заглушить смятение своего духа усиленною суетой и все повторял:   – Да, вот мы и поехали, барышня...   Когда вещи были вынесены и уложены в кошовку, все, по русскому обычаю, присели. В этот момент у ворот остановился рысак Войвода.   Иван Григорьич вошел и, не снимая шубы, молча передал Матову небольшой сверток. Анненька не утерпела и развернула его: в маленькой коробочке лежала фарфоровая куколка, которая постоянно стояла у Веры Васильевны на туалете. Войвод присел вместе с другими, не нарушая ни одним словом торжественности момента. Потом все помолились и начали прощаться. Матов, со слезами на глазах, обнял, расцеловал Анненьку и проговорил:   – Еду в истинное отечество всех общих любимцев публики, которое называется Сибирью...

                                                                                                                                                                                                             1898 г.