Текст книги "Изоляция"

Автор книги: Дмитрий Матяш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Наши ребята, с базы, – объяснил мне и Ольке сержант. – Надежные люди. Саня Бухта, – кивнул на блондина, затем положил руку смуглолицему на плечо. – А это Рафат. Косит под азиата, но щирый хохол, гражданин Украины. Умеет лепить галушки и танцует гопак, правда, Рафат?

Таким представлением Бакун намеревался хоть как-то нас развеселить, но ему это не удалось. Внутреннее напряжение не позволяло мозгу отвлечься даже на такую невинную шутку. Так что прошло без необходимого внимания.

– Салман, – называюсь парням.

– Наслышаны, – отвечает Бухта.

– А это Ольга, – выступил наперед Трофимов, – она наша центральная фигура, потому что имеет то, чего не имеем мы, но что нам очень нужно. Такая вот исходная информация. Остается верить на слово. Короб верил, и мы верим.

– Сколько человек на «конфетке» вас поддержат? – спросила Ольга, скрестив на груди руки. Смотрела она на прибывшее пополнение, но вопрос был адресован, скорее, Трофимову.

– Если б хоть знать, о какой поддержке речь, – ответил он.

– Поставлю вопрос по-другому, – Ольга повернулась к нему всем корпусом, они встретились взглядами. – Скольких человек ты хочешь оставить в живых?

– Не считал. Но, думаю, десятка три найдется.

– Военные?

– Не все. Но есть парни, которые того стоят. Рафат тоже не солдат.

Ольга просверлила смуглолицего глазами, будто вспоминала, могла ли видеть его раньше. Мне показалось, что она испытывала к отребью с «конфетки» такую же неприязнь, как и сам Жека. Что-то их в сей скрытой ненависти объединяло. А потому даже после заверения о «стоящих» парнях, принятых с улицы, в синих глазах проскользнуло подобие сомнения.

«Точно ли стоит спасать таких от испепеления?» – спрашивал ее потускневший взгляд.

– У них есть кто-то старший? – вместо этого спросила она. – Им придется совершать дочистку вручную.

Трофим шмыгнул носом, сдавил челюсти. Недостаток информации для него – военного, привыкшего к четкому плану действий и конкретно поставленной задаче, – был хуже всякой пытки. Он не понимал о чем речь, и это превращало его в лошковатого клиента на спиритическом сеансе у «провидицы» Ванги. Верить – все, что ему оставалось. И списать на веру все последующие расходы. Как и смерть комбата. Он остался без командира, и вся тяжеловесность принимаемых решений обвалилась на его плечи. С тем лишь отличием, что если Короб хоть частично был осведомлен о смысле их диверсии, то сам Трофимов непосредственно с Жекой даже разговора не имел.

Ольга спросила о зачистке. О какой? После чего? Когда? Эти вопросы загоняли его в непробивной тупик, из которого он мог смотреть только вверх. В небо. Там рождается вера, не так ли?

– Старшего можно назначить, – ответил он. – Чего им ждать?

– Они должны быть готовы. Я думаю, они поймут, когда придет время мобилизоваться.

– Парням надо будет им объяснить и сгруппировать, – сказал Трофимов.

– Мы это уже сделали, – встрял Бухта, перемялся с ноги на ногу под магией Ольгиного взгляда. – Правда, не всем. Человек двадцать предупредили. Как только узнали, что отряд Короба взяли и что у вас есть два ключа…

– Интересно, откуда? – перебил я его, сосредоточившись на перемещениях паука по собственным плетениям в углу каморки.

– Человек в кожанке сказал, – будто бы речь о чем-то естественном, повел плечом Бухта. – Мы как раз в карауле были на аванпосту возле автовокзала. Кажется, вы его Призраком называете. Парням на базе просто нужно будет сказать дату и время. Они готовы давить этих уродов.

– Когда это случится? – спросил Трофимов, в целом удовлетворенный работой подчиненных.

– Если все пойдет нормально, то сегодня, – ответила Ольга. – Надеюсь, что сегодня. Если выйдем прямо сейчас.

– Выходим, – утверждающе сказал Трофим. – Бакун, отправь Ламзина обратно на базу, пусть подготовит ребят. Если будет можно, пусть соберет еще. Парней Ломача можно будет предупредить.

– Старлей, – Ольга его словно на якорь поймала. – Лучше меньше, да лучше. Если среди твоих людей окажется крыса, которая предупредит Вертуна…

– Там таких нет, – заверил ее Трофимов. – И не было никогда.

Давно не было вот такого. Чтоб шел вот просто по дороге, с автоматом такой на плече, как, м-мать, Шварц с бревном, и не заботился о том, видит меня кто или нет. Пусть и дорога уже загородная. Пусть Винница с ее проблемами осталась десять километров как за спиной. Не помню я такого, чтоб тянулся за мной паровозик из четырех «догов» и одного каталовца, а впереди шагала такая аппетитная попа, к которой так и хочется приложить ладонь. Причем последнее – это просто какая-то, на хрен, пытка!

Не помню!

К счастью, пытка закончилась на подступах к Гавришовке – деревне, которая чем и была славна в прошлом, так это наличием аэродрома и транспортной авиабригады. Миновав знак с названием населенного пункта, мы перегруппировались, разбились на два отряда и сошли с трассы. Чирик и я, немного подотстав, пошли левее, Трофимов с сержантом забрали вправо, а Олька метрах в двадцати потянулась замыкающей.

Все, что я знал, так это то, что нам кровь из носа нужен «объект» на том краю села. Звучало это все в лучших традициях скоролепной деревенской треш-фантастики, которую мог бы придумать какой-нибудь механизатор после просмотра фильма о секретных складах Третьего рейха, но…

Дело в том, что у моего друга здесь жила бабушка и если я все правильно помню, то в советские времена за селом на выгоне действительно располагался военный объект. Мы ходили туда пару раз, с горки наблюдали за несколькими ленивыми солдатами, несущими «боевое» дежурство. Что они там охраняли – фиг поймешь, ведь на всей территории, обнесенной бетонным забором, имелось лишь одно здание, в котором размещались и казарма, и столовая, и КПП, и штаб – квадратная конурка из белого кирпича. Но, видать, что-то было, раз их кормили трижды в день, а раз в неделю обязательно заявлялся кто-нибудь из начальства.

Знакомый холм, лет двадцать назад мы с Ленькой Якудзой оборудовали его под дозорный пункт, откуда вели наблюдение за «вражеским лагерем», чем считали эту базу. Мало что тут изменилось, разве вместо отдельно торчащих из земли ростков появились молодые грабы, и рельеф немного будто бы плавней стал. А вот тот самый «объект» у подножия холма поменялся. Даже отсюда, с полукилометрового расстояния, заметно, как преобразилась засекреченная локация. Вместо нескольких ленивых солдат теперь там передвигалось порядка двадцати туловищ, и это только то, что я насчитал за несколько минут наблюдения в бинокль. Правда, не вояки и даже на организованную банду не похожи. Бабки – согнутые, на палочках, а также женщины, дети, мужиков всего там человек семь-восемь, без оружия по двору туда-сюда. На поросшем травой плацу хозяйственные постройки возведены, запряженные лошади фыркают, куры бегают, трактора ржавые стоят с телегами, в оградах свиньи рохают.

Да уж, опростоволосился секретный «объект». Конверсия, так сказать, на корню произошла.

– Ты что-нибудь понимаешь? – отдав бинокль Чирику, спрашиваю я.

Тот отрицательно покачал головой, выгнув губы аркой.

– Да хрен. А эта молчит, шо партизанка.

– А чего ж решил идти за ней? – уж раз минутка есть, думаю, спрошу.

– Так а хули делать? Это ж я Мустафу на себя прикормил, чтоб «доги» тебя унесли. Или чего, думаешь, в натуре этот летеха фраер такой? Отряд в капусту порубил? Гы-ы… Назад мне дороги теперь нет, да и хер с ним. Все равно скоро не будет куда идти.

– В смысле?

– Так Олька сказала. А она что-то знает. Поглядим, шо тут за танки под Гавришовкой заныканы. О, кстати, магарыч с тебя. На вот, – он вытащил из-за пояса мой нож, – у зэчары одного забрал.

– У, спасибо, – скалю зубы. – С меня будет.

Ольга присоединилась к нам минут через десять. Залегла на краю обрыва возле братца, долго рассматривала базу в бинокль. На наши вопросы не отвечала вообще.

Е-мое, да чего ж так на нее втыкаю-то? Аж самому себе охота пощечину залепить, чтоб очнуться. Будто нашлась мне тут мисс Вселенная, глаз не отвести. А у самого дрожь по всему телу, вспомню как за этот хвост ее держал ночью…

Оторвалась от бинокля, на меня посмотрела. Будто прочла, о чем думаю. Блин, бывает же у баб такое, а? И не скроешь ничего, смотрю же на нее как влюбленный школьник. Что самое главное, понимаю ведь, что сам себя палю, даже за врубленной на всю катушку пофигистической маскировкой бухтящее нутро проглядывается. По ее взгляду такому, типа «Не старайся, малыш, я уже все поняла», заметно.

– Надо их оттуда убрать, – сказала, и сразу вспомнилось о том, как под ее руками треснули шейные позвонки каталовской шлюхи. Все мои чувственные нити к ней как ножом обрезало.

– Как убрать? Там же самое бабье, – возмутился даже Чирик.

– Так я ж не сказала, что их нужно к стенке, Руслан. Двор расчистить и людей оттуда вывести. Не думала, что за год их тут столько разведется. Ситуацию могут усложнить обезьяны мужского пола, там у них двустволки имеются. – Еще раз взглянула в бинокль. – Надо либо внезапно наскакивать, но есть риск, что бабы хай поднимут, что не есть желательно. Либо попробовать решить вопрос переговорами.

– И что ты им объяснишь? – спрашиваю.

– Чтоб ненадолго вышли за ворота, мы возьмем чего надо и уйдем.

Интриганка, блин.

– Что брать-то будем, сестренка? – опередил меня с вопросом Руслан.

– Потом увидишь. Тебе понравится. Главное, чтоб никто не помешал. Так что решаем?

– А они сами хоть знают, что там у них такое ценное? – спрашиваю.

– Надеюсь, что нет. Узнаем, когда спустимся.

– Я бы предложил дождаться ночи и наскочить, – говорю. – Не шибко верится, что они добровольно разрешат кому-то хозяйничать в их доме.

– Не, ночью не пойдет, – качнула головой. – Если б так можно было, тут бы без вариантов. – Взглянула на часы, указывающие полдень, снова поднесла бинокль к глазам. – Наше крайнее время – восемнадцать ноль-ноль. Если опоздаем, все это не будет иметь никакого смысла.

– А что такого случится в шесть часов, сестренка?

– Темнеть начнет, – отдав бинокль, сказала Ольга. – А я страх как боюсь темноты. Тем более тут отряд Кули часто зависает. Эти же у них типа под патронатом, бабы тутошние горилку гонят. Вот и пасутся. А Куля, сам знаешь, как гестаповец, чуть что – валит без разбирательств. Отморозок херов.

Красивая у тебя грудь… – чуть не сорвалось. Блин, да о чем я думаю?!

– Ну тогда, может, поворковать, кто у них тут старшой? – предложил Чирик. – Мож, патронов ему отсыпать или во, бинокль презентануть. Вещь хорошая.

– Так и я о том же. Вопрос, как подойти. Одному или всем? И стволы как? Ладно, сейчас еще у разведчиков спрошу. Может, чего умнее подскажут.

Умнее ничего, естественно, не придумалось. И не потому, что до сих пор Олька так и не раскололась почто мы туда идем, а потому, что реально вариантов было мало. То, что гостюшки дорогие в лице «дожьих» патрулей Кули тут бывают часто, Трофимов подтвердил. Упомянул, что, как правило, приходят под вечер. Стало быть, действительно мешкать не имеет смысла. Черт бы побрал то, за чем мы сюда пришли!

– Раз тут часто бывают «доги»… – идея пролетела у меня в голове яркой кометой. – То, как говорится, сам Бог послал.

Я оглянулся на наших парней с «конфетки». Убедился, что они правильно меня поняли.

И они меня поняли, конечно, правильно. Целиком и полностью.

Спускались с холма чередой. С оружием, по-походному закинутым за плечи. Как я и предполагал, мы еще были на полпути к базе, а народ внутри засуетился. Чужаков им издали видно – расположение базы на открытом пространстве позволяло им такую роскошь. Засуетились, ударники-колхозники, засуетились, сразу по стволу на руки небось намотали. Залаяли собаки за забором, женщины и шпана прильнули к щелям на стыках бетонных плит. Понятно, от людей с оружием, хоть и спрятанным за спины, ждать можно всякого.

Мы только подошли к серым, сдвижным, местами проржавелым воротам на роликах с символическими трезубцами на створках, а двое упитанных, краснощеких, чем-то отдаленно похожих друг на друга мужиков уже есть. Отец и сын, как пить дать. Деревенщина. Ворота, широкие настолько, что в их створ корабль пройти мог, на цепь приоткрыли, оценивающе нас оглядели.

Оправданно в их глазах замелькала неподдельная тревога. Перед ними стояли два «дога» в грязной форменной одежде, с добротно помятыми лицами в царапинах и ссадинах, два «дога» чистых и свежих, тягач в забрызганном кровью бушлате, зэк с наркоманскими татухами на шее и милое, на первый взгляд, симпатичное создание с «калашом» за спиной. Бражка что надо. Если кого нанять, то четыре «предателя», западляный зэк и его сестричка-убийца – лучший состав. Один я как-то на их фоне до неприличия добряком смотрюсь. Умышленно злобы на харю нагнать, что ли?

– Будьте здравы, мужики, – вычленившись из нашей стенки бравых диверсантов, поприветствовал «встречающих» Трофим. – Разговор есть. Кто старшой?

– Чего надо? – нелюбезно пробасил тот, что отец.

– А что сразу так? – Без предварительного согласования, старлей у нас стал старшим. Пусть, я не против. Да и шло ему, если честно. – Здороваться в школе не учили, что ли?

– Ну здорово, – вымучил старший краснощекий. – Надо-то чего?

– Со старшим поговорить, я же сказал.

– Ну. Я старший и что?

– Пожертвование на строительство храма сделать не хотите? – пошутил Чирик, почесывая шею.

Мужики по ту сторону створок переключили внимание на него, младший осклабился, типа шутку понял.

– И чего, так и будем через эту щель говорить? – спросил Трофим. – Может, впустишь? Дело обсудим.

– Ты сначала, что за дело, нарисуй, а потом решим. А то больно шустрые вы. Со стволами, а сразу в дом хотите.

– Куля с пацанами давно заходил?

– Да он и сейчас где-то в селе. С бабами развлекается. А чего ты у меня об этом спрашиваешь? Вы что, связи меж собой не держите, что ли?

Куля в селе – это плохо. Это незапланированное обстоятельство. Почти форс-мажор. Если селюки упрутся и придется кого-то грохнуть (а, судя по настрою «догов», они пойдут на всякий риск), на шум отморозки Кули примчат быстро.

– Он тебе не говорил, что придет отряд Филарета?

Краснощекий сощурился, склонив голову набок.

Вродь как пытался подловить «дога» на слове. Вродь как вообще сомневался, что перед ним истинный «дог» – уж слишком Трофим отличался, наверное, от тех ублюдков, что приходили с «конфетки».

– Эт ты, что ль? Не, ничего о тебе не слыхал. Куля вообще не говорит о «конфеточных» корешах своих. И что ж ты здесь забыл, Филарет?

– Вертун кое-какую информацию нарыл, проверить поручил. У тебя тут, на базе, есть темка одна. Хотим посмотреть. Вона в том бункере.

Мужики синхронно повернули головы назад, посмотрели на громадную металлическую створку в конце десятиметрового бетонного туннеля, ведущего вглубь холма. Смотрели где-то с минуту то на нас, то во двор, где по заболоченному асфальту петух носился за типа убегающими курицами. Они словно бы не могли понять, что мы от них хотим. Бункер? Какой еще, в жопу, бункер? Там у нас склад хозинвентаря, рыба вона на леске сушится, стойло для лошадей. А плита – то ж просто херня какая-то, было б там что ценное, вояки бы не бросили.

– Ну так а чего ж Куля не посмотрел, раз Вертуну так надо? Бугор ведь ваш знает, что Куля у нас постояльцем тут, в Гавришовке.

– Ага. А еще он знает, что доверять людям Кули что-нибудь сложнее лука все равно, что доверить обезьяне гранату. Тут могут быть тонкие технологии. Вона спецов еле нашел, – кивнул вроде бы как на меня. – Ну так что, пустишь?

Подошел старик. Проклюнулся между двумя гигантами, тощий и сморщенный, как старое дерево. Лицо хоть и псориазом до красноты посушенное, но, в общем, еще молодчиком дед держится. Один глаз сизой мутью подернутый, зато второй из-под косматой брови – о-го-го, остротой насквозь пронимает. В два захода нас четверых просканировал: сначала по наличию и классификации оружия, затем по лицам. Лет старичку эдак восемьдесят, и что-то подсказывает мне, что добрых шестьдесят он отработал в тех самых органах. Больно глаз метко работает.

– Чего хотят? – спросил у своих, задержав взгляд на Ольге. А я что говорил – дедуля, по ходу, еще тот будет. Не смотри, что жидкие волосы сединой побило и пальцы крючковатые бледны, как у смерти. Под черепной скорлупой, глядишь, еще не полностью желе.

– Бредят, – отмахнулся молодой краснощекий. – В бункер, видишь, хотят. Думают, форму «дожью» стырили, и мы им уже поверим.

Дедуля сощурился, внимательней осмотрел четверых «догов», уделив нам при этом самый мизер отведенного времени, причмокнул посиневшими губами.

– Да не, не стырили. «Доги» это настоящие, – резюмировал. – В чем и вся загвоздка – настоя-я-ящие. Чего говорят, от Вертуна?

– Ага, бать, от Вертуна, – подтвердил старший краснощекий.

– От Херлана они, а не от Вертуна. Таким Вертун поручит разве гнездо пустоголовых тягачей зачистить, но не экскурсию в Гавришовку.

Вместо старлея заворчали младшие: Бухта, Рафат и сержант Бакун. Что-то о фильтрации базара и думанье, прежде чем что-нибудь сказать. Да зря это они. От придирчивого старикашьего глаза не ускользнуло несоответствие, нелогичность и неувязчивость сказанного Трофимовым и тем, как он выглядел. Не хватило в облике Трофимова голодных свинячьих глаз, и в повадках не обнаружилось следа от голозадого прародителя. Не проиграли мы как следует сценарий, не присовокупили вояки к своим рожам гнилостного отпечатка, потому и выкупил старик весь этот маскарад. Ведь прав деда: истинным воякам такого дела никогда не поручат.

– Значит, так, «дожки» недоделанные, – грянул краснощекий старший. – Сейчас вы разворачиваетесь и хреначите отсюда бегом и полуприсядью. Ясно? Пока Куле о вас не сказали и бохи ваши на местах.

Про себя отмечаю: не проканала, однако, дипломатия. Хотя, пораскинуть ежели мозгами, то вероятность иного расклада была и вправду ничтожно малой. Так что по-любому надо исходить из данных предпосылок.

– Послушай, отец… – став рядом с Трофимовым, я обратился к старику.

– Не понял, ты чего, тупой, что ли? – Младший стащил с плеча двустволку. – Тебе сказано было…

Старик поймал его своими крючковатыми пальцами за руку, метнул во внука фирменным колким взглядом. Ага, держи попуск, щеняра. Дедок сразу обозначил, кто тут действительно старшина, а кто временно исполняющий обязанности. Вытеснил тощими плечами старшего краснощекого здоровяка, оказался впереди всего семейства. К воротам подтянулись еще несколько мужиков, стоя у всех за спинами, они поднимались на носках, разглядывали нас и вправду как гастролирующих звезд.

– Послушай, отец, – я начал снова, и затихли не только мужики и звенящие на их фоне бабы, по мистическому совпадению даже собаки прекратили лай. – Прежде чем тут что-нибудь произойдет, я хочу прояснить для тебя и твоего окружения некоторые очень важные моменты. То, что у вас есть, нам нужно позарез. – «Ага, позарезище, – вторит мое саркастическое эго. – Еще коль бы знать, о чем речь…» – Поверь, если бы можно было избежать этой балайды с тобой и твоими родственниками, мы бы здесь не стояли. Но эта вещь нам нужна настолько, что мы готовы на крайний риск. Мы знали, на что шли, задолго до того, как спуститься с холма. И были готовы к любой развязке. Но прежде, чем мы тут с вами начнем выяснялово, подумай о наших с тобой преимуществах. У нас автоматы и гранаты, – «Откуда гранаты?» – тут же спрашивает эго, – у вас ружья. У нас бойцы из горячих точек, – киваю на Трофимова, – у тебя фермеры. То, что нас семерых объединяет, едва можно назвать общим бизнесом, за твоей же спиной – родня. Если из нас семерых умрут шестеро, тот, кто останется, уйдет отсюда с легкой душой. Если же погибнут твои дети, кто позаботится о женщинах? Неужто сам возьмешь в руки ствол? Этого всего можно избежать одним простым способом: дать нам войти. Просто позвольте нам войти в бункер, за что мы вам можем заплатить патронами. Я считаю, это справедливо. Подумай об этом.

Старик, все это время слушавший меня очень внимательно и даже не моргая, подумал совсем недолго.

– Ты говоришь так, будто знаешь, что в бункере что-то еще для тебя осталось, – дребезжащим голосом сказал он и вопросительно поднял правую бровь. – Лакомый кусочек, он интересовал многих. Здесь когда-то был секретный командный пункт… – я почувствовал, как при этих словах напряглась Ольга, будто в «замри!» сыграла. – Чем он управлял в сизые времена, только Богу одному известно, но факт в том, что его давно нет. Вместе с распадом Союза тут всему пришла хана. Не знаешь разве? Вход мы распечатали, думали чего полезного сыскать, а только не нашли ни хрена. Железяки и бумага…

Ольга. Ее просто прошибала дрожь от напряжения, я чувствовал это так, будто в кармане жужжал на виброзвонке мобильник. Ее ставка, равно как и ставки остальных, может оказаться проигрышной.

– Ответь, что именно тебя интересует? – продолжал старик. – Микросхемы и старые советские пульты управлений? Так ими играют мои внуки. Что же там тебе нужно? Мы не можем говорить о чем-либо еще, пока не будем знать, что конкретно вы ищете. Это вопрос нашей безопасности, кто бы вы там ни были.

– Вы открыли все двери? – спросила Ольга на удивление стоическим голосом, хоть было заметно, что нервишки у нее здорово поднатянулись.

– Да, милая, – старик хитро улыбнулся. – Кроме тех, на которых нарисованы черные пропеллеры в желтых кружочках. Знаешь, что они значат?

То, как Ольга внутренне вздохнула с облегчением, почувствовали мы все. Я с Чириком и младшими «догами», честно говоря, мало что понимали, но старались играть на одной волне. Будто бы – да, фуф, пронесло. Молодец, дедуля, не лезь к дверям с «пропеллерами».

– Это эмблема радиационного излучения, – объяснил старик, не дождавшись ответа. – И ты уж, мил-дева, прости, но туда я не пущу никого. Будь ты даже королевой Британии. Нам тут апреля восемьдесят шесть не надо.

– Отец, ну ты же сам сказал, что с развала Союза тут все разбазарили, – говорю. – Неужели и вправду думаешь, что там осталась ядерная ракета?

– А чего мне думать, милок? Вот это видел? – Один из неумытых чурбанов что-то передал старику. Счетчик Гейгера, старый такой, коричневый, мать бы его. – Он начинает болтать о чем-то своем возле той двери. Знаешь, как он говорит? Тикает, как часики. Чепуху, конечно, показывает, но все ж. Не на мешок половы по ту сторону он реагирует, согласен? Так что извини, но я буду вынужден отказать.

– Нам очень нужно туда попасть, – словно заклинание, не сводя глаз с виртуальной точки между глаз старика, произнесла Ольга.

– Мне тоже кой-чо, может, от тебя нужно, – ухмыляясь, пробасил молодой краснощекий. – Дашь, а?

– Эй, прикрой-ка пасть! – Я тычу в наглеца указательным пальцем. – А то я тебе дам, не донесешь.

Ох, я бы врезал ему сейчас, не разделяй нас эти армейские ворота. Зубы по плацу растерял бы, говнюк. Ответили мне, как и положено своре деревенских псов, – лаем и такими лицами, будто если б не цепь, сдерживающая ворота, то они бы меня как тузик грелку.

А я и сам уподобился дворняге, давай лаять в ответ. Глядишь, другого замеса и не надо, чтоб нам тут войну развернуть. Но они за стволы не спешат хвататься (все ж подействовала моя речь), да и я единственное средство поддержания правоты пока придержу.

– У вас осталось меньше одной минуты, прежде чем один из вас умрет, – сказал кто-то за нашими спинами, и мы умолкли одновременно.

Этот голос, безусловно, был мне знаком. Я знал, кому он принадлежит, еще до того, как оглянулся. Рад был, конечно, такому неожиданному козырю в рукаве, но все ж в голове сразу образовалось несколько сотен вопросов. Неужто нарушил свой нейтралитет? Ради чего, Призрак?

Он подкрался, как это для него свойственно, неслышно. Просто стоял себе сзади, будто бы маршрутку на остановке ждал. Руки в карманах штанов, воротник кожанки стоячком, просчитывающий взгляд неспешно перекатывается с одной точки на другую.

– Что еще за шут? – удивились краснощекие. – Э, ты откуда тут взялся?

На лице Чирика застыло вызывающее любопытство. Мол, ну и чего ж будет через минуту-то? И лишь Ольга смотрела на Призрака так, будто бы случайно встретила на улице бросившего ее любовника. Типа, чего, совесть замучила? Прощения просить пришел?

– Осталось тридцать секунд, – сказал Призрак, и уж кому, как не мне, знать, что он не блефует. – В обратную сторону время не пойдет.

За воротами весело загоготали. Будто до всех одновременно дошел смысл шутки. Одинаково, как отец с сыном, пырснули со смеху оба краснощеких. Похожим на мультяшный утиный голос засмеялся еще один. Даже босотной пацан, выглядывавший через щель снизу, задорно хохотал.

Старик оказался один, кому не было смешно.

– Что тебе надо? – Его голос был почти неслышен на фоне громыхания луженых глоток остальных членов семейства.

– Десять секунд. Укажи на того, кто тебе меньше всего нужен. Зять? Может, внук?

– Постой-постой, – он протянул руку, в непомутненном глазу блеснула готовность поверить в исходящую угрозу. – Не надо делать…

– Открывай, старик, – я сделал шаг к нему, положил руку на цепь. – Открывай! Это не гребаный развод!

А мужики за его спиной хохотали. Незащищенный, открытый и, чего тут таить, немного отрешенный вид Призрака в сочетании с высказанной им угрозой вызвал у них полуприпадочный смех. Младший краснощекий так вообще чуть в гопак не пустился.

– Тридцать секунд, – повторял.

– Открывай…

Старик оттолкнул своего сына, словно прокаженного, потянулся к замку. У него под рукой звякнула цепь. Но зацепилось что-то, створка не поползла в сторону. Костлявые пальцы обхватили ее за край, но сил старика было недостаточно, дабы сдвинуть тяжелый пласт металла – ворота на скрипучих роликах раздвинулись всего сантиметров на десять больше. Кто-то ухватился за цепь крепкой мужицкой рукой, и проем меж створками начал уменьшаться.

– Нет, – старик умоляюще посмотрел на сына. – Нет…

Его брови вскочили, даже в мутном глазу заискрило осознание необратимости совершенного.

Призрак поднял руку на уровень глаз, совсем безрадостно улыбнулся, покачал ладонью. До скорого, дедуля…

Мужики еще смеялись, когда невесть откуда взявшаяся пуля вошла старику в солнечное сплетение. Сухое тело отбросило назад, как деревянную куклу. Алой кровью сбрызнуло ворота, тяжелые капли оросили лица наследников…

Ну вот, сейчас начнется. А Олька боялась, что хай поднимут бабы.