Текст книги "Голем (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Мануйлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Ангелина жмурилась, как ребёнок, недовольный тем, что его заставляют рано вставать в школу, а Игорь смотрел на неё и чувствовал некую неловкость. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что девушка, казавшаяся на несколько лет моложе него, была его матерью. Она же…

– Погоди-ка, что вы сказали? – она упёрлась ему рукой в грудь, отодвинулась к дальней двери и недоверчиво наклонила аккуратную головку в сторону. – Мама? Мужчина, кажется, вы бредите. У меня и впрямь есть сын, но он, как бы это сказать… Несколько моложе. Лет так… – Игорь отметил, как девушка, не переставая говорить, осторожно осматривает окружающую их обстановку.

Первым делом она чуть отвела взгляд в сторону от Игоря и выглянула в окно, за которым в этот момент проносились деревья и редко расположенные частные дома. Тёмные, почти чёрные глаза чуть прищурились, будто она уже видела что-то знакомое прежде, но не могла вспомнить, где именно. Девушка немного повернула голову и рассмотрела профиль водителя, который, стараясь не отвлекаться от дороги, изредка поглядывал в зеркало заднего вида.

– Лет так на двадцать с небольшим, да? – хмыкнул Морозов, столкнувшись с ней глазами. – Привет, Ангелина. Давно не виделись. Тоже, кстати, больше двадцати лет.

В салоне автомобиля повисла тягучая, вязкая, словно залитое в двигатель старое масло, тишина, но вот шестерёнки застоявшегося механизма с трудом и скрипом снова пришли в движение, и Ангелина протянула:

– Игорь, это ты?

– Верно, – Арес кивнул с едва заметной улыбкой, – Я рад, что ты меня узнала. Думал, годы совсем меня не пощадили… Кстати, того парня, что хлопает глазами слева от тебя, тоже зовут Игорь. Вот кто действительно изменился, но, скорее всего, его ты тоже должна узнать. Никого не напоминает?

Ангелина впилась в лицо Игоря взглядом, внимательно изучая форму подбородка, очертание губ, форму носа, изгиб бровей. В её подрагивающих радужках Лазарев видел своё отражение – отражение удивлённого, а оттого смотревшегося глуповатым парня, не вполне понимающего, что ему нужно делать, а потому – не делающего ровным счётом ничего. Девушка остановила взгляд на волосах Игоря, растрёпанных, непослушных, протянула к ним руку, нерешительно прикоснулась.

– Точь-в-точь как у Кости, – задумчиво пробормотала она, перебирая неаккуратную шевелюру. – А вот глаза…

– Как у тебя, Павла и Прометея, – кивнул Морозов. Едва расслышав последнее имя, Ангелина дёрнулась, словно от пощёчины; мечтательность из её взгляда исчезла, лицо ожесточилось.

– Где он? – голос девушки был наполнен холодом, способным, пожалуй, посоперничать даже со стихией Ареса.

– Не так важно, где именно он находится сейчас, – не меняя тона, ответил Морозов. – Главное – что буквально двадцать минут назад его не было в вашем родовом особняке.

– Я пробыла там? Сколько? Ничего не помню, – призналась Ангелина, с несвойственной благородным дамам непосредственностью потерев затылок.

– Двадцать лет, я же говорил, – покосился на неё Арес. Игорь негромко кашлянул.

– Двадцать три.

Лицо Ангелины замерло. Она поджала губы, посмотрела на Игоря искоса, словно боясь встречаться с ним взглядом, прикрыла глаза. Вздохнула.

– С ума сойти, – наконец пробормотала она, отвернувшись к окну. – Мой муж мёртв, сын – вырос без родителей, а я больше двадцати лет провела в летаргическом сне. И во всём этом виноват мой собственный отец, – она помолчала, наблюдая за проносящимися за окном зданиями. Дорога вильнула, уводя машину в обход города. – Возможно, было бы лучше, если бы я тогда умерла.

Игорь увидел, как мелко задрожали плечи матери, медленно и осторожно поднял руку, мягко притянул девушку к себе, обнял. Ангелина не сопротивлялась, её лицо уткнулось в измятую куртку Игоря, а он сидел и думал о том, что впервые в жизни сжимает в объятиях родную мать.

– Все будет хорошо, – убаюкивающим голосом забормотал он, понимая, что произносит банальнейшие слова в мире, и вместе с тем осознавая, что главное сейчас – это не прекращать говорить. – Мы наконец-то встретились, теперь мы будем вместе, всегда сможем поддержать друг друга…

Лицо матери по-прежнему скрывалось в складках одежды на его груди, а потому Игорь не сразу разобрал, что девушка пробормотала. Он замолк, чуть отстранился и переспросил:

– Что ты сказала?

– Отомстить, – на этот раз чётко произнесла Ангелина, подсжав и без того тонкие губы, – Я сказала, мы обязательно должны отомстить.

Игорь ответил не сразу. Его главной целью было спасение матери; конечно, он тоже ненавидел Прометея за то, что он сделал с его семьёй, и обязательно убил бы его, если бы ему представилась такая возможность, но был ли он готов положить на алтарь мести всю свою жизнь? Уверенности в этом он не испытывал.

Ангелина словно почувствовала колебания сына. Чуть отодвинувшись назад, она вскинула голову и пристально уставилась ему в глаза:

– Почему ты молчишь?

– Потому что не знаю, что мне следует ответить, – не стал кривить душой Игорь. – Знаешь, до последнего года я и понятия не имел о том, какой силой стихии обладаю – думал, всё ограничивается лёгкой одарённостью, что встречается у десятков разных дикарей. Я даже не знал, кто мои родители, ведь с раннего детства меня воспитывал человек, которого я знал, как дядю Сашу.

– Александр жив? – брови Ангелины с надеждой поднялись вверх. Игорь был вынужден её огорчить. Он печально покачал головой:

– Уже нет. Его убил Накал – элементаль из Дома Прометея, которого отправили за мной, – Игорь кашлянул, – Он сказал, что мы с ним братья.

Ангелина задумчиво прикусила губу, мысленно что-то подсчитала и произнесла:

– Да, это может быть правдой. У Павла был сын на несколько лет старше тебя. Кстати, – её словно осенило, – А где мой брат?

Чего в её голосе было больше – надежды или злости – Игорь не разобрал. Ясно было одно: если его мать встретится с Павлом, последнего ожидает не самый приятный разговор.

– Если что – она о том пепельном элементале, с которым мы недавно столкнулись, – дружелюбно подсказал Морозов, вызвав у Лазарева лёгкую вспышку недовольства.

«Ну что же, теперь я в любом случае не сделаю хуже», – подумал Игорь и произнёс:

– Твой брат охранял тебя. Стоял у входа в то здание, где ты лежала в родиевом саркофаге.

– Все эти годы? – брови Ангелины, словно жившие своей собственной жизнью, взметнулись вверх.

– Все эти годы, – подтвердил Морозов, видимо, решивший больше не выпадать из диалога. – Подозреваю, таким было его наказание. Это вполне в духе вашего папочки, верно?

Спорить Ангелина не стала. Вместо этого она зацепилась за слова Ареса:

– Наказание? За что? Он ведь вместе с Прометеем пришёл.

Игорь про себя отметил, как упорно она отказывалась именовать Главу огненного Дома своим отцом. Что ответить матери, Лазарев не знал. Зато, похоже, знал Морозов, и держать информацию в себе он даже не пытался:

– Большинство из тех, кто в курсе, что Павел не выходит за пределы территории особняка Прометея, считают, что это вызвано застоем в его силах. Якобы развитие перспективного сына Главы Дома прекратилось, и разочарованный отец запретил ему куда-либо выходить, приказав сосредоточиться на тренировках. Даже взрослые дети остаются детьми для своих родителей, особенно – если родитель силён и деспотичен. Другие, более осведомлённые, догадываются, что Павел участвовал в нападении на Земцовых, предполагают, что он не справился со своей работой, – Морозов кинул быстрый взгляд назад через водительское зеркало, – и думают, что причина недовольства Прометея заключается именно в этом.

– И что же из этого правда? – изобразила участие Ангелина. У неё наверняка было немало талантов, подумал Игорь, но среди них явно не было актёрского мастерства, потому что лицо девушки явно выражало, насколько она не в восторге от долгих подводок Морозова. Увидев, что Игорь на неё смотрит, она расслабила нахмуренные брови, чуть покачала головой и закатила глаза. Игорь улыбнулся: почему-то это простое действие показалось ему очень милым.

– Правда? – переспросил Морозов, словно ведущий какого-нибудь телешоу, привлекающий к себе максимум внимания. – Ни то, ни другое. Так уж вышло, что правду из ныне живущих знают лишь несколько человек. Почти все из них – члены Дома Прометея. – Арес едва заметно улыбнулся, наслаждаясь моментом, к которому так тщательно подводил своих слушателей. – Кроме меня.

Определённого эффекта Морозов достиг: Соня, до этого безучастно глядевшая в окно и делающая вид, будто совсем не причастна к происходящему, с шумом втянула воздух и покосилась на Ареса. Ангелина чуть наклонила голову набок, ожидая продолжения. Всё это мелькнуло где-то на границе внимания Игоря, потому что он и сам невольно напряг слух. Всё-таки Морозов оказался действительно хорошим рассказчиком. Разве что историю для демонстрации своих повествовательных навыков он выбрал не самую уместную, о чём ему не преминула сообщить Ангелина:

– Игорь, ты уснул? Что там с моим братом?

Морозов едва заметно поморщился. Видимо, он ожидал несколько иной реакции, но, к его чести, изображать из себя оскорблённую невинность он не стал и ответил:

– Он позволил сбежать твоему сыну, – Арес указал пальцем себе за спину, на Игоря, – А точнее, старику-Клинкову с ребёнком на руках. Дал им уйти из дома Земцовых, когда его со всех сторон окружали элементали Прометея.

Ангелина замерла. Моргнула.

– Отец знает? – голос звучал хрипло и глухо.

– Нет, конечно, – Морозов отрицательно покачал головой. – Если бы он знал, Павел бы не отделался одними лишь обязанностями сторожа. Прометей догадывается, но никаких доказательств у него нет.

– Тогда откуда это знаешь ты? – вмешался в разговор Игорь.

Тем временем машина подъехала к воротам коттеджа, который, хоть и значительно уступал в габаритах особняку Прометея, всё же без каких-либо сложностей мог с удобством разместить в себе пару сотен человек. Металлические створки плавно разъехались в стороны, пропуская автомобиль во внутренний двор. Морозов заглушил двигатель.

– Я знаю это, потому что в тот день забрал тебя и Клинкова на своей машине и спрятал у себя. Так что добро пожаловать ко мне в гости. Во второй раз.

Морозов вышел из машины, обошёл её, галантно открыл дверь перед Соней. Девочка фыркнула:

– Я и сама могу выйти.

– Не сомневаюсь, – важно кивнул Арес. – Все девушки умеют открывать двери машин. Но редко кто может правильно их закрывать.

Он аккуратно толкнул дверь, и она с тихим, едва заметным щелчком заняла своё место. Игорь вышел из машины, но повторить трюк Ареса не успел: Ангелина, не дожидаясь помощи, выбралась во двор сама и громко захлопнула за собой дверь, тем самым подтвердив слова Морозова и заставив его слегка поморщится:

– В этом кроется величайший секрет всех культурных мужчин, – доверительно сообщил он, галантно предлагая Соне свой локоть. – За вежливостью и манерами скрываются наши личные корыстные интересы. Открыть дверь перед дамой, чтобы она ей не хлопала. Пропустить вперёд, чтобы…Кхм… Она проверила дорогу, – растерялся, но тут же нашёлся Арес. Соня фыркнула:

– Предложить руку, чтобы похвастаться бицепсом?

– Вы схватываете налету, юная леди, – шутливо поклонился Морозов. Навстречу им вышел высокий и худой мужчина, напоминавший облачённое в строгий костюм старое, сухое дерево со снежно-белыми бакенбардами.

– Аркадий, добрый вечер! – Арес бодро поприветствовал его. – У нас найдётся чем поужинать?

– Разумеется, – чопорно кивнул Аркадий. – Я распорядился, еду скоро принесут в малую столовую.

– Что мне нравится в моём дяде, – шепнул Морозов, – Так это то, что он всегда делает всё прежде, чем я успеваю об этом подумать. Тётушка, наверное, страшно недовольна тем, что он ушёл от Гордеевых вместе со мной.

Игорь не ответил. История отделения Морозовых от Гордеевых наверняка была весьма занимательна, однако в данный момент мысли Лазарева были слишком заняты его собственным прошлым, чтобы интересоваться ещё и чужим. Тем не менее, с вопросами Игорь не торопился. Он предполагал, что Арес расскажет всё чуть позже, когда они окажутся в более спокойной обстановке. Ангелина, видимо, была того же мнения: ей наверняка хотелось узнать о многих событиях, произошедших после её заточения, и всё же она проявляла завидное терпение. Игорь решил, что это хорошая черта, которую стоит перенять.

– Итак, – шагая по устланному ворсистым ковром коридору, принялся вещать Морозов, – Уборные находятся по обе стороны коридора, крайние помещения. Можете привести себя в порядок. После этого встретимся на втором этаже в малой столовой. Я открою там двери, так что вы не ошибётесь. Поужинаем вместе, ну поговорим заодно. Чувствую, – слегка улыбнулся он, – Нам предстоит многое обсудить.

Арес не солгал: несмотря на многочисленные двери по обе стороны от коридора второго этажа, найти распахнутые створки не составило никакого труда. По-домашнему уютное помещение с большим овальным столом, на котором покоились несколько тарелок, освещалось неяркой, совершенно заурядной лампой жёлтого цвета. Четыре деревянных стула ничем друг от друга не отличались. Морозов занял один из них и махнул рукой:

– Прошу присаживаться. Надеюсь, вы не против того, что еду придётся накладывать самостоятельно: я, конечно, доверяю работающим на меня людям, но не хотел бы, чтобы они нарушали наше уединение.

Игорь против не был. Неформальное общение его более чем устраивало – при нём Лазарев не чувствовал себя неловко, как было бы, если бы ему подавали еду, морщась всякий раз, когда он будет пользоваться не положенным по этикету прибором. Ничуть не смущаясь, Лазарев протянул руку к центральной посудине, наполненной не какими-нибудь вычурными и непонятными блюдами, а обыкновенным картофельным пюре. Поднял его, замер, вопросительно посмотрел на Ангелину.

Она чуть заметно кивнула. Игорь взял её тарелку и ложкой уложил туда порцию, которой, пожалуй, можно было накормить небольшую семью. Грамотно дозировать еду он не умел. Соне досталась такая же порция. Когда Игорь наконец положил пюре в свою тарелку, в блюде, рассчитанном явно больше, чем на четырёх человек, почти ничего не осталось.

Морозов посмотрел на него с лёгкой укоризной, но Игорь сделал вид, что не заметил этого. Негромко, но очень красноречиво вздохнув, Арес принялся сгребать жалкие остатки картофеля.

Поели достаточно быстро. Совершенно незатейливый ужин из картофеля, овощного салата и мяса показался Игорю пищей, достойной самого дорого из столичных ресторанов. Возможно, такое мнение у него сложилось из-за ужасного голода – в конце концов, Лазарев уже и не мог вспомнить, когда он в последний раз ел. А может, в доме Морозова действительно работали первоклассные повара.

– Итак. О чём я говорил, – начал Арес, когда тарелки опустели, а Аркадий, водрузив на стол поднос с чашками и исходящим паром чайником, забрал грязную посуду и удалился, – Да, точно. Та ночь… Вы, наверное, удивитесь, узнав, что мне было известно о нападении заранее. Ненамного, буквально за считанные минуты – времени едва хватило, чтобы попробовать до тебя дозвониться, – Морозов выразительно посмотрел на Ангелину. Та и бровью не повела, – А затем, не дождавшись ответа, сесть в машину и на всех порах мчаться к Земцовым, надеясь успеть.

В столовой царила тишина. Пар, густым потоком покидающий чайник, превратился в едва заметную струйку тумана у самого металлического носика. Арес поднял глаза вверх и задумчиво помял губами, вспоминая события давно ушедших лет:

– Я не успел. Когда я подъехал к дому, он уже был окружён элементалями Прометея. В окнах плясало пламя. Бросаться в гущу событий для меня, Старшего Мага, было бы самоубийством. Я остановился неподалёку и стал ждать, надеясь, что мне подвернётся шанс выполнить просьбу врага.

– Какого ещё врага? – нахмурился Игорь.

– Твоего отца, – вместо Морозова ответила Ангелина. Её голос был ровным, как струна, натянутая до предела, ещё немного – и оборвётся. – Они никогда между собой не ладили.

– Это правда, – Арес кивнул, соглашаясь. – Если с Павлом мы просто соперничали, то между мной и Константином была настоящая вражда. Кстати, Игорь, причина этой самой вражды сидит рядом с тобой, – Морозов движением подбородка указал на Ангелину. – Так что – да, нас с Костей сложно было назвать друзьями. Тем более странным показалось мне его сообщение. Всего несколько слов, написанных с ошибками, второпях, так, будто его в любой момент могли прервать. «Они здесь. Помоги ей. Костя.», – процитировал Морозов. – Получилось довольно лаконично, но смысл я уловил. Неприязнь, которую Прометей испытывал к Земцовым, ни для кого секретом не была.

– К Земцовым? – фыркнула Ангелина. Голос предательски сорвался. – Наверное, ты хотел сказать, ко всем, кого он считал слабыми. То есть вообще ко всем.

Морозов не стал с ней спорить:

– Как бы то ни было, я припарковал машину и стал ждать. Когда уже стало казаться, что в моей поездке не было никакого смысла, сбоку, за деревьями я заметил какое-то шевеление. Сначала мне показалось, что это кто-то из элементалей Прометея, оставленных в дозоре. Но никому из них и в голову бы не пришло ползком убираться прочь от дома Земцовых. Я вышел на улицу и решил проверить, кто там.

Игорь медленно выдохнул, уже примерно понимая, что произошло потом. И Морозов оправдал его ожидания:

– Грязный одноногий старик с обожжённой культей полз по траве, прижимая к себе свёрток с маленьким ребёнком. Да, Игорь. Так состоялась наша первая встреча.

Глава 5

Ответил Игорь не сразу. Не потому, что не хотел, – он просто не знал, что ему следует отвечать. Он поднялся со стула, взял в руки чайник, наполнил все четыре чашки. Расставил их так, чтобы каждый из сидящих за столом мог без проблем до них дотянуться, и лишь затем вновь занял своё место. Отхлебнул чая, выигрывая себе ещё немного времени на то, чтобы упорядочить мысли.

Значит, его отец отправил Морозову сообщение с просьбой помочь Ангелине. Причин у такого действия могло быть немного: Игорь склонялся к тому, что Константин Земцов был в отчаянии и просто не знал, к кому обратиться. Вся его семья уже была в их доме, что, по сути, обрекало их на смерть в неравном бою с огненными элементалями. Стал бы кто-то из посторонних ввязываться в открытое противостояние с Прометеем ради Земцовых?

Конечно, нет. Слишком рискованно, слишком мало времени на размышления и подготовку. Вряд ли другие Дома и Семьи смогли бы среагировать и прибыть достаточно быстро, чтобы помочь Земцовым. Да и вообще сомнительно, что они бы решились на что-то подобное. Так что в тот момент, когда Константин увидел приближающихся к дому элементалей Прометея, ни у кого из семьи уже не оставалось шанса выжить.

«Или, точнее сказать, почти ни у кого, – Игорь покосился на Ангелину. – Константин знал человека, который рискнёт и приедет, чтобы при малейшей возможности помочь ей выбраться. А мать не смогла бы уйти без своего ребёнка».

Морозов молча пригубил свой чай. Казалось, его целиком занимала беспокойная поверхность горячей жидкости: на Игоря он подчёркнуто не смотрел, предоставляя тому возможность подумать.

«Итак, – продолжил рассуждать Лазарев, – Отец написал Морозову, и тот в самом деле приехал, однако помочь матери не получилось: к этому времени Прометей со своими помощниками уже были в доме Земцовых, и вытащить оттуда мать было невозможно. Зато – помочь старику с ребёнком, неведомо как выбравшимся наружу, было ему вполне по силам».

– Как мы сбежали? – вслух спросил Игорь.

– Из дома? Не знаю, – прямо ответил Арес. – Предполагаю, с помощью какого-то тайного хода. Хотя как одноногий старик смог им воспользоваться и при этом не попасться на глаза ни одному из элементалей Прометея, для меня было и остаётся загадкой. Как и та руна, которую предусмотрительно нанесли родители на твоё тело.

Ангелина вскинула голову и прищурилась:

– Что ещё за руна?

– Сейчас её практически невозможно увидеть, она наверняка уже плотно ассимилировалась с телом, – тоном ментора проговорил Морозов. – Спустя двадцать лет такую руну сможет распознать далеко не каждый рунист. Но в тот момент узор был ещё свеж, и на теле ребёнка проглядывался совершенно отчётливо. Даже для меня, который в этом ничего не смыслит. Подозреваю, это было сделано, чтобы Игоря невозможно было отследить, когда он повзрослеет.

Лазарев переводил взгляд с Морозова на мать и обратно. По удивлённому лицу Ангелины, по её прикушенной нижней губе, по тому взволнованному интересу, с которым она ловила каждое слово говорившего элементаля, Игорь начинал догадываться о том, чего Арес ещё понять не успел.

– Мы здесь не при чём, – полушёпотом подтвердила его мысли Ангелина. – Никаких рун на тело сы… Игоря мы не наносили.

На этот раз удивляться настала очередь Морозова:

– Как это – не вы? Подобная руна очень сложна, и чтобы её нанести…

– Повторяю ещё раз, – в голосе девушки зазвенели стальные нотки, – Мы ничего подобного не делали. Единственный рунист, который был в доме Земцовых, пришёл вместе с моим… Вместе с Прометеем, – невпопад закончила она.

Арес задумчиво потёр подбородок:

– Кажется, я слышал о нём. Говорили, что на Прометея работал некий рунист по имени то ли Гоша, то ли Гриша, уже не помню. Очень талантливый, но совершенно беспринципный, он вроде как был изгнан из общества рунистов. Не знаю, что ему предложил Прометей, но заполучить такого сильного руниста на свою сторону – это большая удача.

Игорь постарался сохранить равнодушное выражение лица. Он знал одного руниста, который подходил под описание Ареса. И предполагал, чем «то ли Гошу, то ли Гришу», то ли Григория Геннадьевича мог заинтересовать Прометей.

Фальсиформикой.

Умирая, Григорий Геннадьевич сказал, что она нужна не только ребёнку Филиппа. Весьма вероятно, что он искал лекарство для кого-то – возможно, своего сына или дочери, – и Прометей дал ему надежду, что поможет ему. А потом не сумел этого сделать.

«Или просто не захотел», – мрачно подумал Игорь.

Чем больше он рассматривал эту мысль, тем сильнее она становилась похожа на правду. Прометей вполне мог обманом привязать Григория Геннадьевича к себе и заставить работать на него, обещая помочь с поисками фальсиформики. А рунист, осознав, что его водят за нос, мог попытаться сбежать от Прометея. Все это казалось Игорю логичным и понятным, но одно событие никак не хотело укладываться в его теорию.

Почему Григорий Геннадьевич, – если, конечно, это был он, – нанёс Игорю сдерживающую руну?

Если он решил предать Прометея и сбежать, то Григорию Геннадьевичу следовало сделать всё как можно быстрее, а не тратить время и кучу сил на сложный узор, призванный заблокировать стихийные силы Игоря. Лазарев незаметно вздохнул. Похоже, некоторым вопросам суждено было остаться без ответа.

Тёмные брови Ангелины нахмурились.

– Его удача меня не волнует. Гораздо важнее, почему этот рунист запечатал силы Игоря. Сомневаюсь, что это было решение Прометея.

– Я тоже сомневаюсь, – кивнул Морозов. Тем более, после нападения на Земцовых этого руниста больше никто не видел. Так что, скорее всего, его убрали…

– Или он сбежал, – закончил Игорь за него.

– Или сбежал, – не стал спорить Арес. – В любом случае, правды мы сейчас не узнаем.

– Ладно, – Лазарев понял, что если они сейчас не остановятся, то рассуждения затянутся надолго и всё равно ни к чему не приведут, а потому решил оборвать их. – Это пока не так важно. Что было дальше?

Морозов повернул голову к нему:

– Дальше? Дальше я затащил тебя и ослабленного старика в машину и увёз к себе домой. Клинков узнал меня: мы никогда не общались лично, но он должен был понимать, что я не желаю, – пауза была крохотной, и всё же Игорь заметил, как Арес быстро глянул на Ангелину, – вам зла. Никому из вас. Поэтому он не сопротивлялся. Позже люди, которым я доверяю, обработали его раны, подготовили поддельные документы для Александра Лазарева и его внука Игоря, – Арес остановился, чтобы промочить горло. Затем продолжил:

– Как только Клинков, или, точнее, уже Лазарев поправился в достаточной мере, чтобы действовать самостоятельно, он поблагодарил меня за помощь, забрал тебя и ушёл. С тех пор я его не видел.

– Ты так просто его отпустил? – спросила вдруг Ангелина.

Впервые за вечер в голосе Морозова мелькнуло раздражение:

– А что я должен был сделать? Удерживать его у себя? Клинков сам решил уйти. Я должен был помешать ему? Может, мне, обычному Старшему Магу Семьи Гордеевых, следовало вступить в открытую войну с Прометеем? Из-за едва знакомого старика и чужого ребёнка? – Арес поднялся и отчеканил: – Вы, Ангелина Владимировна, явно меня переоцениваете. Когда я помог Клинкову сбежать и скрыться под новым именем, моя помощь закончилась. А теперь позвольте откланяться. Я, знаете ли, сегодня весьма устал. Аркадий скоро придёт и покажет вам ваши комнаты. Доброй ночи.

С этими словами Морозов встал, резким движением задвинул стул и стремительно покинул комнату. Игорь взял в руки чашку. Чай остыл, и пить его совершенно не хотелось.

Справа раздался скрип дерева. Ангелина поднялась из-за стола и прошла к окну. По её непроницаемому лицу сложно было понять, о чём она думает. Игорь повернулся к Соне. Уставшая девочка отчаянно клевала носом. Удивительно, как она вообще до сих пор держалась: на её долю выпало слишком много испытаний.

В комнату неслышно вошёл Аркадий. Когда он заговорил, его лихо закрученные белые усы забавно шевельнулись:

– Ваши комнаты готовы. Могу вас проводить?

Лазарев движением головы указал на Соню:

– Если не затруднит, отведите сначала её. Нам ещё нужно поговорить.

Аркадий кивнул:

– Без проблем. С вашего позволения, я тоже отправлюсь отдыхать. Ваши комнаты – в конце коридора, справа и слева.

Соня молча поднялась со своего места и направилась следом за вышедшим из столовой беловолосым стариком. Игорь увидел на её лице странное выражение, но не смог понять его смысла. Хотел сказать ей хоть что-нибудь, но не знал, что именно ему следует говорить. В итоге девочка, непонятно каким образом втянутая в разборки между семьями элементалей, покинула комнату в полной тишине.

– Кто эта девушка? – не оборачиваясь, поинтересовалась Ангелина. Почему-то называть её матерью даже в своих собственных мыслях у Игоря получалось с трудом: непросто ассоциировать женщину моложе себя с…

«А с чем?» – вдруг спросил себя Игорь. Он никогда об этом не задумывался прежде, но сейчас вдруг осознал, что у него в мыслях нет чёткого образа матери. Разумеется, когда за кем-то из его сверстников в детстве приходили их мамы, маленький Игорь мечтал, что однажды за ним придёт и его. Спрашивал, как он думал, у деда, где мама и почему она не приходит, но в ответ слышал одно и то же: «Твои мама и папа очень далёко. Пока они не могут с тобой встретиться». И сколько бы Игорь не мучал старика новыми вопросами, больше дед Саша ничего ему не отвечал.

Со временем Игорь как-то свыкся с мыслью о том, что не увидит своих родителей. Образ, и без того нечёткий, смазался ещё сильнее. Папа и мама перестали быть объектом детских мечтаний, превратились в холодные, чуждые Лазареву скульптуры, безликие и гордые, не имеющие к сыну никакого отношения. Игорь смирился с этим. Смирился он и с тем, что никого, кроме деда, у него нет и не будет. Как и у деда не было никого, кроме Игоря. Их маленькая семья состояла лишь из них двоих.

Когда Прометей сказал о том, что мать Игоря жива, что-то изменилось. Лазарев понял, что его не бросили – это обстоятельства повернулись таким образом, что он с родителями не мог быть вместе. Но он мог это исправить. Мог – и пообещал себе, что сделает это.

Ему до сих пор с трудом верилось, что он справился. Это было непросто: пришлось отказаться от работы в СЗГ, к которой Игорь успел привыкнуть и, как он с удивлением понял, даже полюбить. Сразиться с бывшими коллегами – Юлей, оказавшейся скрытым членом банды Болота, и Ждуном, который, по сути, просто выполнял свою работу. С боем прорываться в особняк Прометея, сражаться с пепельным элементалем, который к тому же был его собственным дядей, – словом, с освобождением матери оказалось связано немало событий, которых без неё могло и не произойти. И всё же – цель была достигнута.

И теперь Игорь находился в одной комнате со спасённой матерью, выглядевшей, как девушка лет двадцати, и пытался увязать этот образ с тем, что хранился в его детских мечтах.

Получалось не очень.

– Это дочь моего погибшего друга, – ответил Игорь, когда пауза затянулась настолько, что это уже становилось неприличным. – И одновременно – выдающийся рунист, который снял с меня ограничивающую печать.

Ангелина хмыкнула. Почему-то это простое и в общем-то безобидное действие задело Игоря за живое: он не знал, как именно любящая мать должна реагировать на слова о проблемах сына, но подозревал, что точно не равнодушным хмыканьем.

– Дочь твоего, как ты выразился, коллеги, смотрит на тебя… – Ангелина позволила себе чуть приподнять уголки губ, – Не так, как следует смотреть дочерям коллег.

«А ты – говоришь не то, что следует говорить матери, увидевшей сына впервые за двадцать лет», – хмуро подумал Игорь, но вслух произнёс другое:

– Как ты себя чувствуешь?

Ангелина вздрогнула. Саркастичная полуулыбка увяла, как брошенная на солнце орхидея, глаза остекленели. Мысли матери унеслись куда-то далеко.

– Когда… Когда я ушла, – заговорила она, бессмысленным взглядом уставившись во двор, – Покинула Дом Прометея против отца, я знала, что он придёт. У него всегда были на меня свои планы. А я… Я не хотела быть частью его планов. У меня были свои.

Игорь молчал. Он не всегда умел подбирать правильные слова, но уже успел понять, что иногда самый лучший ответ – это молчание. Порой оно работает ничуть не хуже самых умных фраз.

Ангелина чуть повернула голову и посмотрела на него поверх своего плеча:

– Ты знаешь, кто такие Очаги?

Не нужно было быть гением, чтобы понять: речь идёт не о каком-то там камине. Игорь отрицательно покачал головой:

– Нет.

– Так называют женщин, которые изредка появляются в семьях элементалей. Их немного – жалкие доли процента от общего числа людей, способных пользоваться силами стихий. Нужна масса проверок, начинающихся в детстве и продолжающихся… Лет так до двадцати. К этому возрасту они должны достичь ступени Старшего Мага, – Ангелина вновь повернулась к окну. Казалось, говорить со стеклом ей было проще, чем с собственным ребёнком. – Все Очаги очень талантливы, но их главная особенность не в этом: дети, рождённые Очагом, всегда щедро одарены стихийной энергией.

– Насколько щедро?

– Настолько, что в наше время широко известны лишь два человека, рождённых от Очага. Это Деметра и Прометей, – ровным голосом ответила Ангелина. – После родов Очаг теряет возможность шагнуть на следующую степень, но зато её ребёнок всегда превосходит по силе своих родителей. Именно поэтому таких женщин никогда не выпускают за пределы Семьи или Дома. Понимаешь?