Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2003"

Автор книги: Дмитрий Казаков

Соавторы: Михаил Кликин,Ант Скаландис,Сергей Чекмаев,Дмитрий Янковский,Александра Сашнева,Олег Овчинников,Лора Андронова,Василий Купцов,Вячеслав Куприянов,Эльвира Вашкевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Перекурить… Водички б немного… Надо снова туда, бой-то еще не закончен. Однако как высоко уже уползло солнце! Только сейчас заметил… Почему никто не ищет меня, не пытается вправить мозги, не отправляет в бой? Что за новости?!

Я поднял машину в воздух и устремился вперед, в зону. Молча. Они не разговаривают со мной, вот и я не буду докладывать ни о чем. Ведь даже идиоту понятно, что требуется делать.

Звуки боя ворвались мне в уши. Я слышал голоса своих и чужих, кто-то громко матерился, кто-то вопил: «Прикрой!», кто-то орал так, словно прямо сейчас горел в кабине своего истребителя. Я настолько привык к этой какофонии, что не обращал на нее внимания, вылавливая из хаоса звуков лишь нужную мне информацию.

«Дракон» снова ждал меня. Мы сцепились с ним тут же, с ходу, без раздумий и сантиментов. Я подумал о том, что для него результат боя уже не имеет особого значения – ему нужно докопаться до меня. Впрочем, тут мы с ним кое в чем похожи. Я ненавижу его не меньше, чем он меня. И буду рад валить его, чтобы желтое драконье брюхо снова и снова горело на земле.

Мы крутились, как в бешеной карусели, и я сразу понял, что теперь он сам ведет машину. Что ж, это уже похоже на дуэль девятнадцатого века, поединок по правилам. Только вместо шпаг мы вооружены более страшным оружием.

Ну что, солдат? Ты готов к смерти? Попляшем на этом костре… У меня не только спина мокрая, у меня одни штаны сухие, а все остальное – хоть выжимай: что майка под комбинезоном, что волосы под шлемом. Пот щиплет глаза, еще немного – и я не смогу контролировать технические параметры полета. Но снять очки я также не могу – утрачу контроль над «тарелкой». Как бы мне половчее завалить «Дракона»?!

Интересно, что было на дуэлях в прошлые века, когда встречались два равных противника? Они так и бились на шпагах, до изнеможения? Я чувствую, что сил моих надолго не хватит. Это же проще бревна на лесоповале таскать, чем так бороться. А он там как?

– «Скорпион», внимание! – прорвался сквозь гвалт голосов зов оперативного дежурного. Я как раз завершал очередную полубочку.

Ну что вам еще, отцы-командиры? Видите, я очень занят, у меня свидание. Вдруг что-то произошло с самолетом противника. Наушники снова ожили, дежурный настойчиво орал что-то в ухо, но его слова не достигали моего сознания. Я видел борт вражеской машины, все ближе и ближе. И какая там разница, да пусть там хоть землетрясение – залп! И лишь когда я увидел, как «дракон» раскололся напополам, а потом взорвался, до меня, наконец, дошел смысл команд офицера: наши программисты вскрыли канал связи между их оперативным центром и самолетами.

Вот почему так долго молчал наш штаб. Это перелом, коренной перелом! Ну и отлично, парни, теперь мне будет легче… Словно груз свалился с плеч. Вы станете Героями Родины и получите по медали. А мне срочно нужно вниз, на землю…

Самолет неуклюже ткнулся в посадочную полосу, я чертыхнулся: надо же, чуть не угробил «тарелку» на земле. Подогнал ее к самому ангару, и только потом разорвал пуповину VR-связи кабины и самолета. Хватит! На сегодня с меня довольно. Я стал инвалидом.

В мою боевую рубку вошел Грудин. К тому времени я уже вылез из-под фонаря истребителя, но не смог отдать честь. Руки тряслись. Я попытался сказать ему об этом, но вместо этого вдруг родил:

– Три один за сегодня, – и опустился на пол. – Ноги не держат.

– Счет четыре один, расслабься, капитан. Покури.

– Щенок не в счет.

– Тебе не в счет, а нам – все в счет. Отдыхай, капитан. Сегодня поработают наши программеры.

Сигарета. Славно. Теперь, может, получится встать на ноги… Как вышел из здания – не помню. Хорошо, что электроцикл всегда стоит неподалеку от входа…

Ветер бодро обдувал воспаленное лицо и почти ослепшие от напряжения глаза. Я понемногу приходил в себя. Здорово, что у нас есть ученые. Они выручают таких, как мы, дуболомов, в момент, когда силы уже оставляют нас. Выпьем за науку, мать ее!

* * *

А вот и дом. Глушу мотор своего «ишака» и сползаю с сиденья. Разминаю уставшие от напряжения суставы. Как хорошо!

Она стоит на пороге дома и тревожно вглядывается в мое лицо. Я не выдерживаю и идиотски улыбаюсь. Мария тут же срывается с места и бросается мне на шею.

– Ты победил его, победил! Я знала – ты у меня самый лучший… Ее пальцы нежно скользят по моим волосам. Мои руки – по ее талии, по упругим бедрам. Я начинаю оживать, оживать на глазах. Бесстыдные руки, бесцеремонные руки. Как я люблю, когда она надевает такие короткие платья, облегающие ее стройную фигуру. Это не женщина, это музыка. Как все было просто до рождения нашего сына, когда не надо было ждать, пока ребенок уснет…

Она резко отводит мою голову назад и читает все нескромные мысли у меня в глазах. Чертовка! Она специально соблазняет меня, зная, что я ничего не смогу с ней сделать сейчас. Гибкое тело легко ускользает из моих объятий, дразня кажущейся доступностью. Серебристый смех. Я догоняю ее уже в доме… Она резко отталкивает меня обеими руками. Потом быстро прижимается ко мне животом, и, чувствуя мое желание, горячо шепчет прямо в ухо: «Мой победитель!»

Серебристый смех тает в соседней комнате. Ах, когда же уснет сын?! Жизнь дала нам еще одну, последнюю ночь. Или не последнюю?

Ответить на этот вопрос я не успеваю. Сверху, со второго этажа, перепрыгивая через ступеньки, с радостным криком бежит Дэн. Он с размаху бросается мне на шею и говорит, говорит:

– Пап, а мы с мамой сегодня весь день смотрели новости. Я в садик не ходил. Мама сначала очень волновалась, очень-очень, особенно когда рассказывали про воздушные бои. А потом там начали говорить про… как это… ск… скр… пиона, который сумел уничтожить четырех противников, так мама даже подпрыгнула от радости и хлопала в ладоши. Ты представляешь? Она у нас как ребенок…

И смех и грех. Прижимаю его к себе, и приятное тепло разливается внутри. Разве что-то еще нужно для счастья? По-моему этого более чем достаточно – знать, что тебя любят и ждут, знать, что за тебя так переживают. Нет! Еще для счастья надо, чтобы это было навсегда.

– Папа, – шепчет на ухо сын. – Я знаю страшную тайну. Мама не говорит мне, думает, что я маленький, что не догадаюсь. Но ты скажи мне, а? Я ведь уже большой! Скажи! Скорпион – это ты?

У меня не хватает сил, чтобы ответить. Просто молча киваю. В дверях гостиной, прислонившись к косяку, стоит Мария. Но Дэн не видит матери, он говорит все громче и громче:

– Папа, так ты герой? Герой, да?!

Грустно качаю головой.

– Нет, малыш! Мне просто повезло сегодня.

– А завтра тебе тоже повезет?

– А что будет завтра, не знает пока никто.

– Папа, а почему у тебя на самолете нарисован этот… скр-пион.

– Скорпион.

– Ну да, скрпион.

Смотрю на Марию. Она тоже ждет ответа, хотя знает, что я могу сказать… Надо ли это пятилетнему пацану? Смотрю в ее глаза. Мария ждет моего решения. Надо!

– Понимаешь Дэн, есть такое поверье. Скорпион никогда не проигрывает схваток. Последним ударом он убивает себя. У него острое жало, которое скорпион вонзает себе в спину а потом пускает смертельный яд.

Долгое молчание, испуг в детских глазах. Потом он бросается мне на шею, все так же молча, и крепко-крепко обнимает меня руками.

Вот так вот, малыш. Я бы и рад рассказывать тебе только детские сказки, но, к сожалению, не мы придумали этот мир. Мы можем лишь приспособиться к нему, чтобы выжить… Расти мужчиной, малыш.

* * *

Перелом стал отчетливо виден уже на следующее утро. Мы еще только взлетели, вошли в зону боевых действий, и тут же, даже без 3D-аналитики заметили, что противник испытывает огромные проблемы в управлении своими самолетами. Временами смертоносные птицы замирали на месте или начинали выписывать непонятные кренделя, временами просто не выпускали ракеты в тот момент, когда атаковать было удобнее всего. Это даже не напоминало дуэль или обычный бой, а скорее, походило на избиение беззащитного стада.

Да, Равия никогда не отличалась мощной промышленностью. Мы не смогли построить столько самолетов и танков, сколько наш противник. Если рассуждать логически, то мы должны были проиграть эту войну. Но наша страна всегда отличалась тем, что в ней было полно непризнанных гениев, ученых-одиночек. И теперь я точно знаю, почему современные войны не выигрывает авиация. Их выигрывают не танки, не механические солдаты-убийцы, против которых не устоит ни один спецназовец прошлого. Нет. Современные войны выигрывают головы. Мозги. Уж чем наша страна всегда была богата, так это мозгами.

Я не знаю, кто и как сумел проникнуть в ихсеть обмена информацией и что там сделали наши умельцы – то ли заразили управляющую систему вирусами, то ли просто замкнули потоки данных не на те контуры, но я видел результат: самолеты противника начинали метаться из стороны в сторону, подставляясь под удар, будто ими управляли зеленые курсанты. Временами «тарелки» врага сбрасывали весь оружейный запас одним залпом. Это выглядело как красивый фейерверк – залп современного ударного самолета из всех видов бортового оружия. Красиво, немного напоминает новогоднюю елку. Надо только не подставиться под удар. И все. Все!

Я даже не считал, сколько самолетов завалил за то утро. Любая информационная система может быть восстановлена, это я твердо знал. Нужно лишь время. И пока враг восстанавливает средства связи, я должен уничтожить как можно больше техники, извести их материальный ресурс.

Я не ведаю, сколько у меня еще есть времени. Час? Два? Сутки? Как быстро они смогут наладить системы обмена данными, как скоро их оперштаб восстановит полный контроль над ситуацией. А пока – взмокшая спина, пот на лбу, течет по глазам. Вираж, еще вираж. Залп! Новый разворот. Залп! Зайти сверху контроль, залп! Еще одна тарелка уходит вниз по крутой траектории. Сколько у них там осталось? Успеть бы…

Перекурить некогда. Залп. Кажется, теперь я понимаю, что должен чувствовать летчик, выполняющий по десять боевых вылетов в день. Из кабины на землю – размяться, отлить, попить воды, погрызть галету – не лезет в горло – черт с ней, в кабину. Заправка, новый боекомплект… Мотор!

Мне бы отлить тоже. Да некогда. Залп. Сколько это будет продолжаться? Это не день, а какая-то Варфоломеевская ночь. Тотальное бедствие. Хорошо, что не для нас. Еще залп! А черт, вот и моя машина повреждена, как обидно! Нельзя было стрелять с такой дистанции, осколками повредило тяги управления, клинит движок. Обидно! Не удалось закончить день с сухим счетом.

«Потеря контроля! Ваша машина уничтожена!»

– Пошел вон, баран, сам знаю.

Перекурить добежать до гальюна, не говоря уж о том, чтобы пожрать, – некогда. Снова туда, наверх. Старт!

Я не помню, сколько самолетов потеряла авиация противника в тот день. Ничего не помню. К вечеру остались лишь красные круги перед глазами, круги, из-за которых уже не видно было неба. Небо стало красным. Разве небо бывает красным? Такой бывает кровь. И еще – огонь. Сегодня мы сотворили преисподнюю…

Все! Руки сами свалились со штурвала. Пить…

– Капитан Попов, вас вызывает полковник Грудин, – мелодично пропел коммуникатор.

Какой у нее красивый голос…

Хочу послать ее куда подальше, но пересохшее горло не слушается. Попить бы, да вода в бортовой фляге давно кончилась. Надо попытаться сказать главное:

– Не вылесс-ти… с капины..

Помню, техники вынимали меня из кокпита. Помню, поставили на ноги. Дальше ничего не помню. Очнулся ночью, в полной темноте. Рядом сразу увидел две яркие звезды – глаза Марии.

– Привет! – прохрипел я и попытался улыбнуться – Как дела?

– Лежи, орел! – она тут же закрыла мне ладонью рот. – Молчи. Тебе надо лежать и восстанавливать силы. Так сказал врач.

Я тихонько куснул ее ладонь, и она, ойкнув, отдернула руку.

– А немного секса с молодой красивой девушкой доктор мне не прописал?

– Прописал, прописал, – горько вздохнув, отвечает она. – Через полгодика.

– А что так? Можно бы и раньше…

– Да где ж ты ее возьмешь, молодую и красивую?

– Дык и вы, милочка, сгодитесь на такой случай.

– Я замужем, пилотик, – лукавый взгляд из-под длинных ресниц. Мария откидывает пушистые волосы в сторону. Замирает, выгнувшись. Она любит такие игры. И точно знает, что надо сделать, чтобы свести меня с ума.

– И что, никогда не изменяли мужу, девушка? – я еще держусь.

– Никогда!

– Да вы сама невинность! И как же это вам удается?

– Так было б с кем! – возмущение выглядит живым и естественным.

– Ну, со мной, например.

– Вот с этим бесчувственным телом?! Что уже несколько часов валяется возле меня в постели, как полено?

– Ах ты… – делаю резкое движение, чтобы поймать ее. Мария, смеясь, ускользает из моих рук. В глазах красные круги. Сознание уплывает.

Пожалуй, кое в чем доктор был прав. Не через полгодика пораньше, но явно не сейчас. Провал. Темное бездонное небо, и я стремительно несусь по нему навстречу одинокой палящей звезде. Яркий факел на стремительно чернеющем фоне… Я – самолет, мои руки выросли, отвердели и превратились в крылья. Неужто это и есть счастье? Глаза слезятся от сумасшедшей скорости. Я уже не вижу звезду, я только чувствую ее безумный огонь где-то впереди. Человек не может быть самолетом. За все надо платить… Яркий факел звезды превращается в черноту бесконечности огонь, черный холодный огонь затягивает меня в огромную воронку…

И только тут я успеваю вспомнить, что не спросил Марию, как дела на фронте. Чем закончился день?

* * *

Следующее утро выдалось тихим и солнечным. Это был знак. Как ни странно, но очень часто именно такие вот тихие, безветренные дни, становятся последними в тяжелых, изнуряющих поединках. Словно бы природа говорит воинам – конец. И одни, понимая, что подводится черта, читают последнюю молитву перед боем, а другие радостно, с детским нетерпением, ожидают возвращения к привычной жизни.

В это утро я чувствовал, что война скоро закончится. Сам не знаю почему. Ленты новостей пестрели огромными потерями врага, еще не все было окончательно решено, но у меня гора спала с плеч, ко да я жадно глотал цифры, предварительные цифры вчерашних сводок. Теперь все было в наших руках. Непонятно лишь, почему вчера наши сухопутные войска не перешли в решающее наступление. Быть может, генералы решили не рисковать? Армию врага деморализовала временная потеря управления, это был отличный момент для нанесения решающего удара. Впрочем, я не стратег, им виднее. Факт остается фактом: вчера наши сухопутные войска не выдвигались из точек постоянного базирования, а воздушные силы уничтожили примерно половину вражеского флота. Что это значит?

Это означает лишь то, что в воздухе у нас теперь примерно равновесие. И их мощная, хваленая промышленность уже не поможет им. Просто не успеет. Теперь все зависит от искусства их пилотов. И от нашего, разумеется. А ну-ка, ребята, сыграем без тузов в рукаве…

Мой электроцикл стоял около дома. Как он тут оказался? Точно знаю, что вчера я вернулся домой не на нем. Скорее всего, меня привезли, как бездыханное полено. Вероятно, кто-то подогнал мою тачку сюда потом, позднее. Ненавижу электромобили! Быть может, потому же, почему не могу летать: быстро укачивает в них. А электроцикл – это как раз мой транспорт для передвижения. Мощный, компактный, мобильный. В считанные минуты способен доставить меня в центр управления полетами. Вот только зимой на нем больно холодно, и приходится менять его на обычный «мобиль».

Машина послушно докатила меня до базы флота, я успел выкурить по пути лишь одну сигарету. Дал электроциклу команду раскрыть панели подзарядки аккумуляторов – пусть копит энергию, сегодня солнце с утра – и быстро нырнул в недра огромного здания.

– Привет, Влад! – дежурный поднял руку, здороваясь со мной.

– Привет! Что новенького? – Узнавать новости у охранника на входе было нарушением инструкции, но я не удержался.

– Фобиане восстановили систему управления, – дежурный выругался, но я уже исчезал в глубине коридора. Итак, противник снова контролирует свою компьютерную сеть. Это самая главная новость. Все остальные я видел в утренней сводке.

Нельзя быть слишком жадными. Мы вчера и так получили прекрасный подарок судьбы, нет, подарок из рук наших ученых, которые сделали все, что от них зависело. Не скоро оправятся фобиане от материального урона, который мы вчера нанесли им.

– Попов! Тебя искал полковник Грудин. – Кобра, один из наших лучших пилотов, перехватил меня за руку.

– Привет! – я был искренне рад его видеть. – Как там у нас? Для меня кто-то еще остался или всех отправили пахать землю?

– Иди ты! – удивился Кобра. – Ну, ты сказал! Что, ничего не помнишь?

По тупому выражению моего лица он понял, что ситуация со мной еще хуже. Много хуже.

– Ты вчера сам навалил столько, что за твою голову фобиане назначили огромное вознаграждение. Вроде бы даже подготовили две мобильные группы, чтобы уничтожить тебя на земле…

Ну и дела… Выходит, я все делал на автопилоте? Неужели такое возможно? Вот не думал, что это может произойти со мной.

– Шагай к Грудину, он просил отправить тебя к нему, как только явишься. Адью!

Кобра махнул рукой и исчез за дверью. Ну да, хорошо ему, уже в небо. А мне опять на доклад к начальству…

– Капитан Попов по вашему приказанию прибыл!

– Здравствуй, майор! – Грудин крепко пожал мне руку, с веселой улыбкой глядя на то, как вытягивается мое лицо. – Что удивляешься? Я не оговорился. Обмыть бы звание надо, да вот беда, не до того пока. Вечерком, может…

– Как там… у нас… – просипел я, балдея от свалившейся на меня нечаянной радости.

– Неплохо, очень неплохо, – бодро ответил он. Но уж слишком явно проступила в его голосе фальшивая нотка. Что-то здесь не так. Я выжидающе замер.

– Понимаешь, – замялся он, отводя взгляд. – Врачи рекомендовали отстранить тебя от полетов на несколько дней. Истощение организма…

Наступила тишина. Смысл его слов не сразу стал понятен… Потом накатила ярость. Выдумаете, что хорошо меня знаете? Нет, вы меня совсем не знаете! Ну, щас, перцы, я пропишу вам позу лотоса!

– Я летчик воюющей армии! – голос звенел четко. В рубке установилась тишина, даже опердежурный прижал трубку к плечу, умолкая. – Я один из лучших боевых пилотов воздушного флота. Идет война, и сейчас не время для бабских соплей!

Теперь все. Я подумал то, что должен был подумать. И сказал то что должен был сказать. Если вы считаете, что на войне надо быть политиком, который ловко лавирует между событиями и ловит каждое дуновение ветра, веющего от начальства, то вы правы. Но у меня есть Мария и Дэн, и плевать я хотел на все звания. Семья превыше карьеры. Так что давай, полковник, я готов к наказанию. Ну, поставь меня в удобную позу.

– Майор Попов!

Я бежал по коридору, матерясь и скалясь от всей души. Ну, каков фрукт этот Грудин? Мы сработаемся с тобой, полковник!

Активация системы. Прогрев… Тест бортового элмозга. Пробный пуск двигателя. Штурвал дрожит в руках. Спасибо тому умнику, что придумал эту обратную связь! Так приятно чувствовать мощь машины в руках. Старт!

Аппарат резко взмывает в небо, вспарывая синеву. Романтика? Никакой романтики! У меня на борту хватит оружия, чтобы стереть с лица Земли небольшой город. Представляете, сколько людей я могу вмиг сделать несчастными? Тех, кто выживет в этом аду. Ну а те, кто умрет сразу, могут считать себя счастливчиками.

– База, здесь «Скорпион», вышел на рабочий режим, вхожу в зону боевых действий.

Молчание в ответ. Уснули, что ли? Или просто установка такая, игнорировать меня сегодня?

– База, ядрит вашу…! Здесь «Скорпион».

– Скорпион, – отзывается динамик голосом Грудина. – Режим работы – свободный. До связи.

– До связи.

Набираю высоту подключаюсь к информационному спутнику, что контролирует наш сектор. Теперь лишь несколько секунд ожидания, пока умная машина скачает диспозицию и выстроит зЬ-картину текущего боя…

Все стало по-другому. Враг уже не столько атакует, сколько пытается организовать грамотную линию обороны. Как это непохоже на первый день, когда нас просто сносили тупой, упрямой массой! A-а, вот работка и для меня!

Разворот, выход на траекторию удара. Включаю обсчет поражения. Противник резко уходит из сектора боя… Ну и дела! Вижу такое впервые. Самолет фобиан бежит с поля битвы. Да, капитально их приперло, если пилоты до такого докатились. Сейчас мы с тобой изучим этикет, на раз-два.

Что-то сегодня неприятно рябит в глазах… Может, врачи были правы? Из облаков, со стороны Солнца, вываливается еще одна машина. Где-то я такое уже видел. Ах, ну да, мне сотни раз снилась эта сцена после первого дня боев. Эта машина с драконом на брюхе стала моим ночным кошмаром. Я не вижу ее плоского днища, но точно знаю, что там нарисован дракон. Ну что, шакал, три дня «танцев» тебя ничему не научили? Ты все так же пытаешься купить меня на старую уловку? Сейчас я сниму с тебя шкуру, рептилия.

Резкая свеча. Переворот в воздухе и обратный ход. Боковая петля, наклонное скольжение и реверс двигателя. Что, впервые видишь такой прием? Я заготовил его специально для тебя, умник. Думаешь, крутой? Нет, это компьютер у тебя крутой, а ты пробовал, щенок, что такое умирать на центрифуге, слышал когда-нибудь слова: «Ты никогда не будешь пилотом?!». Красные круги в глазах. Больше десятка «g» – недетская перегрузка. Почему я чувствую ее вместе с самолетом? Белый инверсионный след, чей он? Сбросить пелену дурмана… Ага, я зашел ему в хвост. Точнее, это пилоты прошлого века сказали бы: «я зашел ему в хвост», а у современного самолета нет хвоста. Машина XXI века может в любую минуту полететь вбок или вверх. Так не дай ему сделать это, майор! Залп! Еще залп! Еще!

Ты нервничаешь, майор. У тебя вспотели руки. Зачем три залпа по одному самолету? Ты утратил привычную уверенность в себе?

Кто это спросил меня? Грудин? А может, Мария? Ребята, я не знаю, почему три залпа. Так надо. Так надо, ребята.

Первая пара ракет взорвалась вблизи серебристой кабины, где были расположены радары и главный бортовой компьютер. Самолет на миг замер, словно бы оглохнув. Я знаю, почему: мощный электромагнитный импульс разрубил пуповину информ-канала, по которому шел обмен данными между оперцентром и посудиной. Этой недолгой паузы как раз хватило, чтобы вторая пара ракет воткнулась в блюдце. Вот так!

Бить посуду – это к несчастью. Или к счастью? Черт, я ничего не соображаю. Адреналин в крови, пульс – двести, а давление таково, что в самый раз получить пособие по инвалидности. Что на экране? Третья группа ракет при взрыве рассеяла обломки бывшего «дракона» в пространстве. Вот и славно.

– Попов, отличная работа! – Кто там орет в эфире без кода?

Выполняю свечу. Ну, кому тут еще хочется потягаться со «Скорпионом»? Бой все больше разваливается на отдельные схватки, все чаще на экране радара отметки «свой» и все реже «чужой», при анализе визуальной информации со спутника все чаще видны наши, родные, сине-белые цвета. И то хлеб.

Неожиданно я замечаю серебристую каплю вдали. Сердце замирает в тревожном волнении. Даю на экран максимальное увеличение. Самолет! Обычный самолет – с крыльями, с хвостом, старинная модель, пилотируемый аппарат! А ну-ка, еще добавить увеличение!

Система моделирования работает в запредельном режиме, стараясь по моей команде увеличить изображение цели. Маловат он еще, самолетик, в пикселах чтобы толком его разглядеть… Размыто. Но все же я распознал то, что и хотел увидеть – дракона на фюзеляже.

Вот и все, ребята. Я на миг выпустил штурвал, включив автопилот. Вытер пот со лба и, оттянув очки VR-обзора, плеснул водой на лицо. Вот и все. Мы «съели» их матчасть. Их лучший ас поднял в воздух обычный самолет. Последний бой…

Последний бой. Когда тебе уже нечем стартовать со своего взлетного поля, когда ты понимаешь, что проиграл. Когда приказы твоего командира уже не имеют никакого значения. Всегда, во все времена, настоящие офицеры в безвыходных ситуациях пускали себе пулю в висок. Вот и сейчас он делает то же самое.

А что ему остается? Хотя бы попытаться забрать меня с собой. Разве я поступил бы по-другому? Как поступил бы я? Сотни раз я думал об этом, но по сей день не знаю точного ответа… Быть может, его тоже ждут за кромкой взлетного поля жена и сын. Или дочь. А может, он совсем одинок, и все лучшее ждало его впереди…

Но разве я придумал эту войну, солдат? Разве я начал эту бойню? Нет, солдат, это был кто-то другой. Я знаю, что это был не ты. Мы с тобой одной крови, оба созданы для того, чтобы выполнять приказы. Мы оба с тобой были романтиками и мечтали только об одном – летать. Но мы – и ты, и я – знаем, что война – это не то место, где живут витающие в облаках. Романтики здесь только умирают. А солдаты выполняют приказы. Мы и выполняли их. Кто же виноват в том, что в этот раз мне повезло больше?

Я уважаю тебя, солдат. Уважаю за то, что ты поднял машину в небо. Ты сам знаешь, что у тебя нет никаких шансов против меня. Я тебя уважаю, и даже, знаешь, выпил бы с тобой, потому что теперь вижу – ты мужик. Кто же виноват в том, что мы оказались по разные стороны этой бойни? Не дрейфь, солдат, я сделаю все быстро и четко, чтобы тебе не было больно.

Моя машина резкой свечой ушла вверх, мгновенно ломая траекторию. Сумасшедший! Он попытался повторить этот маневр за мной! Как только у его самолета выдержали крылья?.. Я на миг представил, каково ему сейчас там, в кабине… Человек не создан для того, чтобы выдерживать такие перегрузки. Я знаю, что его легкие лопнули, как кровавый пузырь, и жить ему осталось совсем немного. Прости, солдат. Ты тоже тянул на себя штурвал, закусив губу до крови, да? Вот видишь, мы с тобой похожи даже больше, чем я думал.

Серебристая капля сорвалась с крутой траектории и раненой птицей устремилась к земле. Нам не дано преодолеть тяготение нашей планеты. Я сам когда-то верил, что получится. Нет, солдат. Романтик умер во мне давно. А в тебе?

Но ты настоящий мужик. Ты летчик, летчик от Бога. Я не случайно сказал, что мы с тобой одной крови. Такие, как мы, должны умирать только в воздухе. Только в воздухе! В этом наше счастье! Залп!

Две ракеты разорвали серебристую птицу в крошево. Облако взрыва скрыло от моих глаз окружающую картину, а когда я снова разглядел то, что происходи вокруг, лишь спокойная, чистая синева окружала меня.

Прости, солдат! Вечная тебе память! Или вечное небо…

* * *

Я посадил свою машину так, как и должен сажать самолет летчик моего класса, – аккуратно и ровно притер на три точки, как раз возле ангара.

Вот и все. Я устало выбрался из кокпита, доставая сигарету из кармана. Теперь от меня зависит очень мало. Мы получили то, к чему стремились, – господство в воздухе. А значит, у Равии преимущество в этой войне. Теперь все зависит от наших генералов – захотят они остановиться на этом и потребуют капитуляции от проигравшей стороны или продолжат войну наземными силами, до полной победы. Будь я на их месте, я бы уничтожил всю систему управления войсками противника, чтобы новая угроза пришла к нам как можно позже. Но этот сценарий приведет к новым потокам крови, а кровь – эта такая вещь, которую уже не сотрешь простым нажатием клавиши «Enter» или «Backspace». Кругом компьютеры, эпоха virtual reality, и все подвластно машинам, но вот только железные болванки ничего не понимают в жизни и смерти, в человеческой боли и крови…

Я знаю: теперь наши части механической черепахой двинутся вперед. Самолеты с воздуха помогут им пробить бреши в обороне противника. Да, как и много раз в течение тысячелетий, сработает старинная формула: «Кто с мечом к нам придет…». Но я знаю также, что когда ударные бронегруппы прорвут оборону таких же бездушных железных кукол и изведут на нет наземные части противника, на последнем рубеже обороны встанут живые люди, обычные мужики, с оружием в руках. У них не будет никаких шансов против наших бездушных железяк, ведомых из наземного центра управления. У них не будет шансов, но у них ведь не будет и другого выбора. Ведь я точно также встал бы с ружьем в руках, даже с топором, против любого, кто посягнул бы на мою семью, на мой дом.

И в этот миг виртуальная игра снова превратится в настоящий кошмар. Потому что прольется кровь живых людей, и она будет литься до тех пор, пока хотя бы один враг держит в руках оружие.

Но ведь не я придумал этот мир, не я изобрел те правила, по которым мы все играем, правда? Я всего лишь могу приспособиться к этим правилам, чтобы сохранить себя и свою семью.

Я вышел из командного центра, яркий свет ударил по глазам, ослепляя. Хорошо, тепло сегодня. Черт возьми, теперь можно думать о том, что на дворе – лето… Снова можно быть человеком. Не я придумал эту игру, я всего лишь научился хорошо в нее играть.

Я выплюнул сигарету и пошел в сторону автостоянки, где меня ждал электроцикл. Пора. Он отвезет к жене и сыну. Я скажу им только одно слово: «Лето». И они все поймут. Завтра я снова буду капитаном Владиславом Поповым. Точнее, теперь уже майором. Чуть не забыл. Но это будет завтра. А сегодня нужно крепко напиться.

Мне будут сниться ужасные сны, и красивая серебристая птица с драконом на фюзеляже еще не один раз прилетит ко мне ночным кошмаром. Я стану разносить ее на куски и кричать от боли, сгорая в кабине вместе с пилотом… Буду проживать заново все те бои, и в моих снах потекут потоки крови. Разумеется, виртуальной. Но я точно знаю, что временами кровь становится реальной. Хорошо, что на этот раз она стала настоящей не здесь, не у нас.