Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2003"

Автор книги: Дмитрий Казаков

Соавторы: Михаил Кликин,Ант Скаландис,Сергей Чекмаев,Дмитрий Янковский,Александра Сашнева,Олег Овчинников,Лора Андронова,Василий Купцов,Вячеслав Куприянов,Эльвира Вашкевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

ТЕХНИКА МОЛОДЕЖИ 8 2003

Виталий Романов
ВИРТУАЛЬНАЯ КРОВЬ

Самолет противника уходил от меня по крутой дуге. Инверсионный шлейф красиво вспарывал синеву неба, но мне было не до прелестей окружающего пейзажа. Я словно бы видел пилота, что сидел в кабине и пытался резким маневром сбить меня с прицела. В такие мгновения я всегда чувствую врага, почти как самого себя, чувствую его волю, слитую воедино с могучей боевой машиной. Я знал, что пройдет лишь несколько мгновений, и мой палец, лежащий на кнопке «Fire», замкнет цепь стрельбы. Этот пилот, конечно, крут, но от моей ракеты ему не уйти. Вот сейчас, еще миг…

Я неуловимым движением изменил вектор тяги основного двигателя, одновременно задавая «птице» вертикальное ускорение. Так удобнее, сверху – коршуном – обрушить удар прямо на центральный процессор вражеского самолета, чтобы поверженную машину уже точно нельзя было восстановить.

И в этот миг сигнал «Danger» кровавым сполохом разрезал видевшуюся мне картину агонии врага. Я не успел толком понять, что произошло, – самым краешком сознания засек только, как из облаков, со стороны солнца, вывалилась еще одна тарелка, раскрашенная в ненавистные мне боевые цвета. Почему мой радар не обнаружил ее ранее? Этот вопрос я задал себе уже тогда, когда перед глазами появилась стена огня. Яростный шквал захлестнул меня, ослепляя. В такие секунды чувствуешь острую боль – будто бы умираешь вместе со своим самолетом. Через миг угасающие экраны связи пересекла быстрая тень, совершившая переворот в воздухе, – это был фирменный знак. Такую метку я сегодня уже видел. Она объяснила мне все. Даже если бы на брюхе машины-убийцы не светился силуэт дракона, я все равно узнал бы его по этому легкому обороту хищной птицы вокруг своей оси. И тут экраны окончательно почернели.

«Утеря контроля! Ваш корабль уничтожен!» – загорелась надпись на экране, а потом механический голос продублировал ее.

– Заткнись баран, – процедил я. – Сам вижу.

– Вас не понял, – бесстрастно произнес компьютер центра управления боевыми вылетами. Компьютер, отвечающий за меня, капитана Попова, за мой третий разбитый сегодня самолет, за падающую вниз поверженную птицу с эмблемой скорпиона на брюхе.

– Пошел в зад! – устало огрызнулся я, скидывая с плеч ремни. «Думай, капитан, думай! Сегодня этот гад дважды уложил тебя. Причем только что он сделал это за мгновение до того, как ты сам был готов нанести решающий удар. Ты пропустил детскую плюху, капитан…»

– Капитан Попов, – промурлыкали наушники, – вас вызывает полковник Грудин. Немедленно явиться в блок один, оперативный центр управления третьим сектором боевых действий!

Я схватил брошенный шлемофон:

– Есть!

«Ну вот, капитан. Ты ошибся. Сейчас получишь пару огненных стрел под хвост…» Еще никому на этой войне не удавалось уложить меня дважды, в течение одного дня. А «Дракон» – уложил! Играючи, как на тренажере, два раза подряд! Меня, капитана Попова, одного из лучших асов нашей армии. Какой позор! Думай, капитан, думай!

Широкие коридоры боевого центра. Иду по длинному проходу в сторону оперативного командного пункта, минуя закрытые двери. Тихо. Обманчивое спокойствие… Вот еще одна дверь. Еще. За каждой из них – пилот, летчики ведут тяжелый бой. Нашей армии сейчас так трудно, как, пожалуй, никогда еще не было. Каждый человек на счету, каждая машина. Я мысленно видел, как они там, в голубом небе, закладывают виражи, начинается привычное мерцание сознания, как пот застилает глаза, все ради того, чтобы упредить на миг врага, первым нанести молниеносный удар. И только я, как последний новобранец… Я почти пинком распахнул дверь оперпункта.

– Капитан Попов по вашему приказанию прибыл! – четко, хотя, быть может, излишне громко и зло доложил я.

– Здравствуй, капитан! – полковник Грудин первым шагнул навстречу и протянул широкую ладонь. Я ответил быстрым рукопожатием, однако он задержал мою руку, пристально глядя в глаза.

– Зол? – спросил он. И сам же себе ответил: – Зол, вижу. Это хорошо, что ты зол, капитан. Значит, не все потеряно…

– А как еще могло быть? – не удержался я.

– Если бы ты был подавлен…

– И что бы это значило?

– Что значило бы? Что у тебя нет шансов против него.

Я напрягся. Значит, Грудин тоже заметил, что оба мои поражения – от одного противника. Впрочем, этого следовало ожидать. Грудин налетал столько, что нам всем и не снилось. Как опытный картежник враз, по рубашке, запоминает всю колоду, так Грудин, по почерку, определит в небе любого нашего пилота. Выходит, их летунов он срисовывает столь же легко…

– Что скажешь про этого парня? – он правильно оценил мое молчание, сделал тактическую паузу, давая мне время еще раз прокрутить в голове болезненное поражение.

– Силен, – коротко бросил я. – Очень силен, гад. Дважды меня завалил.

– И еще раз помог, кстати, – тут же уточнил Грудин, из-под полуприкрытых век наблюдая за мной.

– ?!

– Ты просто в тот, первый бой, не успел толком ничего сообразить. На тебя навалились три самолета, первого ты снял, но второй и третий предельно точно смоделировали твою траекторию ухода и дали упреждающий залп, помнишь? Тебя «поймали» на выходе из петли…

Еще бы я не помнил. Этот маневр несколько раз помогал мне выйти живым из очень сложных заварушек. А сегодня – не помог. Я выполнил свою фигуру (а ее, кстати, так и называют – «фигура Попова»), чтобы выйти с траектории огня, однако в самой верхней точке нарвался на две ракеты, что разнесли мое блюдце на куски. Я чувствовал себя идиотом – так четко и профессионально меня сняли. А он спрашивает, помню ли я!

– Ну, раз помнишь, так сразу к делу и перейдем. Тройку пилотов наводил четвертый, он был в стороне от боя, моделировал 3D-картину и прикрывал сектор. Когда твое корыто развалилось на куски, он впервые показал нам свое «драконье» брюхо.

Я скрипнул зубами. Так меня в эту войну еще никто не унижал.

Полковник понимающе посмотрел в мои глаза и дружески похлопал по плечу.

– Расслабься, капитан, твой сегодняшний счет: восемь – три. Это нормально.

Я и сам знаю, что нормально. Не мы затеяли эту войну. Надо было быть идиотами, чтобы развязать войну с противником, имеющим почти трехкратное превосходство в боевых силах воздушных соединений и примерно двукратное – в наземных войсках. Нас втравили в эту неравную схватку. И теперь, чтобы выжить, я, Владислав Попов, капитан ВВС, третий боевой сектор, обязан сбивать по два или по три самолета противника и только потом могу потерять одну свою машину. «Могу»? Нет! «Имею право» потерять одну машину! Иначе наши резервы истощатся раньше, чем у противника. Отличные летчики – это достояние армии, но на что сгодятся отличные пилоты, если им не на чем будет летать?! Сегодня я выполнил норму. Это знаю я, это знает Грудин. Но он успокаивает меня, он сам понимает, что дела наши плохи. На фронте появился новый ас, и, если не придумать, как с ним быть, завтра потери резко увеличатся…

– Очень крутой пилот, – мрачно произнес я.

– Не то слово! Пока ты шел сюда, завалил еще двоих. Мы были вынуждены устроить прорыв наземной ударной группы в глубину их фронта. Выпросили из резерва главного штаба…

– Зачем? – не сразу понял я.

– Помехи, капитан, помехи, – устало ответил Грудин. И тогда у меня в мозгу что-то щелкнуло. Ну да, теперь все ясно. Мы не можем справиться с ним в небе, но можем попытаться установить заслон из помех, чтобы не дать летчику управлять своим самолетом. При этом мы получаем временную передышку в небе, зато на земле теряем всю мобильную группу. Хорошо, что там нет людей, только техника… Дорогая техника.

– Мать его за ногу! – выругался я и хотел сплюнуть. Вовремя вспомнил, где нахожусь…

– Спокойно, капитан! – Грудин на миг подобрался, перестав улыбаться, и сразу напомнил мне хищную птицу. (Когда он учил меня летать, я всегда с интересом рассматривал его боевую машину – с силуэтом когтистого ястреба на брюхе. Тогда я лишь мечтал о том, что когда-нибудь получу свой знак. А сейчас многие молодые пилоты смотрят с завистью на моего скорпиона.)

– Значит, так! – продолжил он. – На сегодня – все! Давай домой, думай, что делать. Завтра с утра у «Скорпиона» должен быть смертельный яд для этого крылатого дракона. Свободен!

Отдать честь, четкий разворот, снова длинные коридоры. Голубое небо, не испещренное инверсионными следами. Да, бои идут не здесь, чуть дальше, в стороне от нашего центра управления. В стороне от наших городов. Но, если не появится противоядие, если не приготовить смертельный напиток для врага – через несколько дней инверсионные следы будут прямо над нашими головами. Инверсионные шлейфы цвета крови. Курить…

* * *

– Папка, папка! Ты сегодня так рано вернулся! – сын с разбегу бросается мне на руки, я на миг забываю обо всех проблемах и улыбаюсь. Когда-то и я был таким, а синее небо над головой было просто синим небом.

– Здравствуй, дорогой! – легкий поцелуй, тревожный взгляд внимательных красивых глаз. Быстрый взгляд, почти незаметный. Мария волнуется… Ну да, это Дэн пока еще маленький, для него самое важное, что папка рано пришел домой, а значит, можно будет поиграть в самолетики… От жены же ничего не утаишь, она меня видит насквозь. Вторым легким поцелуем закрываю глаза Марии. Не надо таксмотреть. Сама знаешь, почему я рано…

– Папка, мы с мамой весь день слушали новости и смотрели головизор. Там говорят, что вчера началась настоящая война, это правда, пап? Ух ты! Ты тоже воюешь?

Я не успеваю отвечать на все вопросы, что сыплются на меня с сумасшедшей скоростью. Что такое настоящая война глазами пятилетнего пацана? Много бух-бух-бух, и, конечно, наша победа… Эх, Дэн, если бы все было так просто.

– Папка, ты герой? Ну, скажи, ты герой, да?! Я уже всем нашим рассказал, что ты воюешь, что летаешь и сражаешься с врагом.

– Я не летаю, сынок, – тихо отвечаю ему. – Летают самолеты, я всего лишь управляю ими с земли.

– Ты сбил всех врагов?

– Нет, – грустно шучу в ответ, – оставил немного на завтра.

– Здорово! Я тоже, когда вырасту, стану летчиком! Правда, ты меня научишь?

Научишь… Что-то, ушедшее, казалось бы, навсегда, неожиданно всколыхнулось в памяти. Как смешно и просто начиналось этомного лет назад!

– Да, сынок, – комок в горле, он тут, никуда не делся. Он всегда тут. Мешает произнести простые слова. Но я справляюсь с собой. – Да, сынок. Ты будешь пилотом. Я научу тебя летать…

– Дэн, – рядом неслышно появилась Мария, и тут же на лице сына обиженное выражение. Похоже, он заранее знает, что сейчас скажет мать – Дэн, тебе надо собрать игрушки, а потом, думаю, следует ложиться спать.

– Ну мама! – в глазах слезы.

– Я помогу тебе, сынок. Маму надо обязательно слушаться.

Мы вместе идем в детскую комнату, я улыбаюсь, глядя на то, что у парня разбросано по полу. Все пацаны играют в войну, это у нас в крови. Но мой всегда летает над полем боя. Вот и сейчас поверженные танки и орудия разбросаны по толстому ковру с термоподогревом, а маленькая серебристая машина – обычная крылатая птица из прошлого века – совершила посадку на диване. Пилот вернулся из боя и привел самолет на аэродром.

– Давай убирать все это, Дэн! – говорю ему. – Завтра еще поиграешь, хорошо?

– Пап, а ты завтра тоже вернешься пораньше?

– Еще не знаю, сынок…

Я знаю, что завтра вернусь. На взлетном поле еще осталось несколько машин с эмблемой скорпиона на брюхе. Я не вернусь тогда, когда все эти машины будут уничтожены. Тогда придет очередь для последнего боя..

* * *

– Влад, ты сегодня не похож сам на себя, – она не спрашивает, даже не ставит знак вопроса в конце предложения. Это ответ. Мария всегда такая – она четко и безошибочно угадывает мое настроение. Для того и уложила сына спать пораньше, чтобы осталось время поговорить…

– Сегодня я встретил врага, который сильнее меня.

– И?

– Он дважды сбил меня.

– Что сказал Грудин?

– Он сказал, что завтра у «Скорпиона» должен быть готов яд, чтобы уничтожить этого…

Она молчит. У меня не просто жена, у меня жена-умница. Она точно знает, что есть минуты, когда лучше не давать ненужных советов, все равно я и только я должен придумать, как с этим быть. Мы молчим долго-долго, сидя на пороге нашего небольшого дома и глядя, как солнце медленно тонет в тучах. Красная краска заливает небо у горизонта, а над нами все чернеет.

– Ты сделаешь это ради нас с Дэном, – наконец говорит она, и я молча киваю в ответ. – Ты сможешь. – Снова киваю. Мне не хочется ее расстраивать.

Мы идем в дом, она – чтобы погреть мне что-нибудь на ужин, я – прочитать свежие экспресс-сводки штаба о ходе сегодняшних боев, посмотреть наши потери и примерный ущерб у противника.

На ленте новостей мое внимание привлекает короткий текст независимого информационного агентства. Посылаю команду электронному мозгу, и новость распахивается в полном объеме на панели домашнего головизора. Мария неслышно входит, скидывает туфли. Босиком приближается ко мне, легкой тенью замирает за спиной.

«В ходе сегодняшних боев осталась непонятной цель локальной операции Равии, пожертвовавшей одной из лучших машин радиоэлектронной борьбы. Машина в сопровождении бронегруппы прикрытия совершила прорыв периметра обороны противника и осуществила глубокий рейд на территорию Фобии. Бронегруппа заняла позиции в квадрате 12–48 и несколько часов вела активное подавление каналов связи, противодействуя передаче команд 3D-штаба фобиан. Через несколько часов сопротивление десанта было подавлено, машина РЭБ самоликвидировалась при попытке захвата. Официальные представители командования Равии умалчивают о том, чем была вызвана необходимость этой жертвы. Пресс-центр Фобии также отказался от комментариев».

Черт бы их подрал!

* * *

Никак не уснуть. Такое со мной всегда после боя. В голове, перед глазами, продолжают мелькать самолеты, я словно заново переживаю все прошедшие схватки, ищу свои ошибки, стараюсь придумать, что можно изменить. Грудин говорил, что это пустое. Самоедство. Мнительность. Во сне надо всегда побеждать. Но я не могу не думать о сбитых машинах. Необходимо найти противоядие. Мари давно уже спит, уткнувшись носом в мое плечо, почему-то ей нравится засыпать именно так. Иногда это мешает мне, но жену просто мучает бессонница, если пытаться отодвинуть ее чуть в сторону. Лежу с открытыми глазами в полной темноте. Пока ничего не могу изобрести. Глубокая ночь…

Жена переворачивается на другой бок, затем неожиданно приподнимается и смотрит на меня. Закрываю глаза, притворяюсь образцово-правильным поленом.

– Не спишь, – говорит она. И опять не ставит знак вопроса в конце.

– Сплю. А ты крутишься, как пропеллер, – вяло лгу в ответ. Все равно не поверит.

– Влад… а что будет, если ты ничего не придумаешь… против этого?

– Что будет, что будет, – зло отвечаю я. – Вместе его завалим.

– Один раз?

– Да хоть десять. И вообще, кроме меня, есть другие сильные пилоты – Волкодав, Кобра, Молния. Справимся.

– Последний бой? – прерывает она меня, и голос ее срывается. Я чувствую, как вздрагивает ее тело. Прижимаю жену к себе, крепко-крепко.

– Ну какой последний бой, дурочка? – говорю ласково и убедительно, стараясь сделать все возможное, чтобы она поверила. – Ну какой последний бой? Я ведь не смогу поднять в небо самолет, ты же знаешь…

– Ты обманываешь меня, Влад. Мне страшно… Страшно. Не делай этого, ладно?

Ну конечно, я обманываю тебя, Мари. Потому что, угробив последнюю машину с виртуальным приводом, я, быть может, подниму в небо настоящий самолет. У меня не останется другого выхода, ведь не смогу же я просто так, безропотно, смотреть снизу, как онисотрут с лица земли двух самых близких мне людей. Я подниму в воздух боевую машину, не те дистанционно управляемые блюдца, а обычный самолет, подниму, чтобы встретить их в бою. Если повезет – они останутся на земле вместе со мной. Но я не могу сказать этого вслух.

Я не знаю, Мари, как я поступлю. Сидеть, сложа руки, и наблюдать, как умирает наш мир, привычный мир, я вряд ли смогу…

– Мне страшно, Влад.

Прижимаю ее к себе еще крепче. Она послушно замирает в моих объятиях… Что такое безумная страсть? Думаете, это возможность обладать красивой любящей женщиной? Нет, мы вместе уже больше пяти лет. Безумная страсть – это когда красивая любящая женщина послушным воском тает у тебя в руках, отвечая стоном на каждую твою ласку, а ты знаешь, что завтра можешь потерять эту женщину навсегда.

* * *

Наши боевые машины не похожи на самолеты прошлого века. С тех пор, как пилоты «осели» на земле, в командных центрах, самолеты здорово изменились. Металлическая конструкция выносит куда большие нагрузки, нежели живой организм. Уже не нужен хвост, стабилизирующий полет, отпала необходимость в крыльях – самолеты все меньше и меньше напоминают птиц. И, кстати, все больше походят на те летающие тарелки пришельцев, что мучили землян своим обликом и загадочными появлениями в прошлом веке. Мы и называем эти хреновины «тарелками».

Двигатель с переменным вектором тяги укреплен на внешнем радиусе корпуса, причем вся установка с соплом может легко скользить на своих креплениях по наружной кромке самолета, что позволяет достичь совершенно фантастической маневренности, выписывать кренделя, которые и не снились обычным «птичкам». Переместив двигатель вбок, на девяносто градусов, можно дать тягу, а железное корыто будет вынуждено очень резко сменить вектор движения с продольного на боковой, поперечный. Ничего подобного не смог бы выдержать самолет прошлого – у него отвалились бы крылья. Но, впрочем, еще раньше по кабине размазало бы пилота.

Я люблю двухдвигательные модели летающих кораблей, это позволяет выполнять немыслимые фигуры в воздухе. Каждый двигатель перемещается по своему полозу, расположенному на внешней кромке блюдца, каждый двигатель имеет свою регулируемую тягу. С помощью двух таких движков я могу выписывать в небе совершенно неожиданные пируэты. Ну и, конечно же, нельзя сбрасывать со счетов двигатель вертикальной тяги, расположенный прямо под брюхом, рядом с рисунком скорпиона… Современная машина привела бы в ужас летчика прошлого. Поэтому нет ничего удивительного в том, что чудом техники быстрее всех овладели дети компьютерного века – те, кто привык ко всяким невозможным конструкциям еще в молодости, забавляясь игрушками. До того, как виртуальная реальность – VR – стала основой современного боя.

Самолеты научились выполнять такие фигуры, что запросто могли бы размазать пилота-человека по кабине. Теперь мы все уравнены в возможностях – те, кто способен выносить перегрузки, и те, кто неспособен. Самое главное ныне – умение и опыт. Иногда новички спрашивают: почему же самолетами управляют люди, а не компьютеры? Когда-то я тоже не мог понять этого. Ведь компьютеры всегда обсчитывают ситуацию быстрее человека. Однако ответ пришел ко мне легко и просто, когда я вспомнил игры в компьютерном клубе. Любой мальчишка знает, что, когда играешь не против живого противника, а против машины, можно задать самый высокий уровень сложности компьютерной программе, но однажды ты научишься обыгрывать железную лоханку. И вот с того дня, когда ты научишься обыгрывать машину у нее больше не будет никаких шансов справиться с тобой.

Мы не такие, как пилоты двадцатого века. Мы пьем утренний кофе в кругу семьи и не кормим вшей на передовой, мы воюем по часам, по распорядку, мы не знаем врага в лицо и редко оплакиваем погибших, так как редко умираем сами. Мы живем в своем, придуманном инженерами и программистами мире, виртуальном мире 3D. Но мы по-прежнему проливаем настоящую кровь…

Я шел по летному полю, вдоль длинного ряда раскрашенных в боевые цвета машин. Сегодня я должен найти противоядие. Очень сильный враг уже ждет меня. Я чувствую это. Вчера мы принесли жертву, чтобы удержать призрачное равновесие. Но то был лишь временный выход. Сегодня все решится.

Судьба нашей страны поставлена на карту. Кто будет господствовать в небе, тот победит в схватке. Таков старый закон войн. Правда, сейчас он приобрел немного другой вид. Но, тем не менее, наземные войска противоборствующих сторон ждут, чем закончится наша мясорубка в воздухе. Если терять машины с такой скоростью как вчера, моя война закончится через два дня… Потом в бой пойдут моторизованные наземные корпуса. Я представил себе управляемые танки, бронемашины, ждущие своего часа. Механических солдат – стальных, не знающих пощады роботов, ожидающих лишь команды «вперед!». И людей, что замерли у своих боевых пультов, в таких же центрах управления как наш. Только те центры, в отличие от нашего, называются «центры управления войсками». В этом вся разница.

Я вошел в ЦУП третьего сектора.

– Капитан Попов!.. – Какой все-таки обольстительный голос у нашей девушки-информатора! – Капитан Попов! Вас срочно вызывает полковник Грудин. Немедленно явитесь к полковнику Грудину…

Почему я до сих пор не видел ее лица? Интересно было бы посмотреть. Занятно, что нужно полковнику от меня, уже с утра?

– Капитан Попов прибыл по вашему приказанию! – Руку вниз, все четко, по уставу. У командования не должно быть ни малейших сомнений в том, что капитан Попов знает выход…

– Капитан, мы тщательно проанализировали ваши вчерашние дуэли. Результат неприятен для нас. На машине «дракона» установлен бортовой компьютер нового поколения. Их ученые сделали шаг вперед, они опередили инженеров Равии. Поэтому элмозг «дракона» всегда будет находить решение быстрее любого нашего компьютера.

Это приятная новость. Со знаком минус. Впрочем, в любой новости есть две стороны – хорошая и плохая. Плохая заключается в том, что мой враг вооружен гораздо лучше меня. Стоит ли из-за этого расстраиваться? Наша страна никогда не была державой с самым мощным экономическим потенциалом в мире, она не могла позволить себе тратить сумасшедшие деньги на разработки вооружений, как это могут позволить себе другие страны. Мы никогда не имели огромных армий какие есть у богатых соседей. Но у нас было нечто иное – мы, как никто другой, умели драться до последнего человека, до последней капли крови, настоящей крови, не виртуальной. И разве важно, что мой враг вооружен лучше меня? Так ведь было всегда, из поколения в поколение, однако мои предки сражались. Им и в голову не приходило сдаваться.

Поэтому для меня важнее вторая, хорошая составляющая в этой новости: я неплохой пилот. Противник победил меня вчера не хитростью, не мастерством – силой. Я найду ключ к нему, как находил тысячи раз ключи к любой сложной компьютерной игрушке!

Воздух! Он может быть легким и невесомым, таким он бывает почти всегда. А может быть плотным и тягучим, как сегодня. Я ощущаю его сопротивление при каждом биении сердца, при каждом вдохе. Сегодня не мой день, что ли? Но я должен, должен сделать этохотя бы раз. Просто для того, чтобы знать, что я могу.

Зона боевых действий напоминает вулкан. Как это просто ныне – бросить машину в пекло боя, зная, что ты не рискуешь своей жизнью. Это создает иллюзию собственной неуязвимости. Но, как говорят старики, лишь тот пилот может стать летчиком экстра-класса, кто умирает с машиной каждый раз. Сколько раз мне предстоит умереть сегодня?

– Я «Скорпион», вхожу в зону боя.

– Принято. – Сегодня оперативный боевой пост четок, собран. Даже дежурный на пульте чувствует, что этот день решает все.

Что творится вокруг! Надо же, устроить такую кутерьму! Все это не в нашу пользу. Чем больше в небе машин, тем труднее и медленнее компьютеры обсчитывают ситуацию. Значит, наше отставание в технике проявляется сильнее. Или я не прав? Быть может, все наоборот? В такой кутерьме компьютеры просто не успевают сделать расчет, а значит, на первый план выходит опыт пилота, его интуиция. Знать бы ответ.

Нет, но это уже пижонство! Так заходить в лоб, на «Скорпиона»… Я совершил неожиданный кульбит, быстро развернул оба двигателя горизонтальной тяги на правый борт и включил форсаж. Если бы в этот миг я был в кабине пилота – меня бы размазало по стене. Ныряем вниз. Опа! Следом за мной ныряет «драконобрюхий». Он тут откуда взялся?! Впрочем, это его стиль – подставить живца и атаковать пилота противника в миг, когда тот раскрылся.

Разворот! Оба двигателя назад, и форсаж! Движок вертикальной тяги захлебывается на максимальных оборотах. Мой самолет стремительно лезет вверх, оставляя белый шлейф. Я методично перебрасываю тягу с правого борта на левый, чтобы при подъеме корабль не был легкой мишенью. При этом приходится постоянно отстреливать тепловые ракеты по сторонам – за мной упорно лезут два самолета противника. Один из них меня почти не интересует, а второго нужно сбить любой ценой.

Помехи, капитан, прмехи! Не забывать! Комплекс радиоэлектронной борьбы работает на полную катушку; если только он заткнется хоть на миг, их ракеты тут же возьмут меня в конус прицела. А мой КРЭБ не выдержит длительной работы в таком режиме.

Мать вашу!! Боевой разворот, максимальную тягу в обратную сторону. Что тут сделаешь? Моя «тарелка» стремительно несется на два самолета, которые только что упорно ползли вслед за мной, огромная сила инерции моего истребителя соединяется с мощью движков, работающих с предельной нагрузкой, на форсаже. На мгновение машины противника замирают, потом их пилоты – два пилота, совершенно разного класса, – принимают одинаковое решение. Они выпускают ракеты в меня и начинают «разваливаться» по сторонам.

Правильный маневр. Поразить врага и оставить ему коридор для вертикального падения вниз. Хорошо задумано, ребята. Если б только вы не тратили время на прицел. Если б начали движение по сторонам сразу… Тогда был бы шанс. Мы быстро сближаемся. Неуловимое изменение вектора тяги. Таран! Многотонная машина врезается в желтобрюхого «дракона», и в этот миг я нажимаю «Fire». Огромный гриб и яркая вспышка, на миг затмевающая солнце.

«Контроль над самолетом утерян». И тут же в шлемофон врывается насмешливый голос Волкодава:

– Ну, это нечто новое в тактике воздушного боя. Куда стрелял наш славный сокол?

– Молчи, несчастный, – цежу в ответ. – Скажи лучше, я положил обоих?

– Обоих обоих, гер-рой! Чуть было и меня не порешил, но тебе повезло…

– И то ладно. – Я поднимаю в воздух следующую «тарелку».

«Дракон» принял мой вызов. Теперь он ищет в поле лишь меня, я вижу его машину, он старательно уклоняется от поединков с другими летчиками, чтобы подойти ко мне с полным боекомплектом. Это хорошо, джигит. Это уже то, что нам обоим нужно.

Мы сходимся на огромной высоте, плетем хитрую вязь немыслимых маневров, выпускаем несколько ракет – безрезультатно – и ждем, оба ждем того мига, когда один из нас допустит роковую ошибку. Его машина стремительно уплывает из рамки компьютерного прицела, я чувствую, как пот течет по спине, но все мои силы уходят лишь на то, чтобы сдержать его атаки и не допустить даже самой незначительной ошибки, которая позволила бы ему воткнуть ракету мне в борт.

А вот и мой миг! Быть может, единственный. Когда-то давно я играл в шахматы. Помню, как появились первые компьютерные программы, которые легко обыгрывали человека в простых миттельшпилях. Как обижались гроссмейстеры, посвятившие годы тому, чтобы овладеть искусством этой древней игры. Все вековое знание казалось напрасным перед мощью компьютера, перед его способностью перебрать умопомрачительное число комбинаций в единицу времени. И что придумал человек? Риск! Электронный мозг не в состоянии оценить партию, в которой один из игроков разменивает материальное равновесие на преимущество в темпе, принося в жертву фигуру. Машина теряется, и все ее счетные способности оказываются бесполезными.

Что может выручить меня в борьбе с этим монстром? Все тот же риск. Он заставит компьютер чужого самолета утратить контроль над ситуацией, вынудит человека принять управление на себя. И тут мы уже посмотрим, кто лучше летает… Мой истребитель резко сваливается в штопор.

Блюдце тоже может крутиться в штопоре, только вывести его из этого состояния много труднее, чем обычный самолет. «Дракон» устремляется вслед, но не решается повторить опасный прием, он просто пикирует за мной, умело регулируя тягу двигателя. Я падаю вниз с сумасшедшей скоростью, земля крутится перед глазами, самое трудное сейчас – грамотно рассчитать траекторию и расстояние до поверхности земли. Враг тут, он рядом, он знает, что, пока я кручусь, попасть трудно, а в миг выхода из штопора моя машина будет уязвима. Он нанесет удар не сейчас, а чуть позже, когда будет точно уверен, что не промахнется. Пилот уже выбирает мгновение для нанесения укола. Я вижу его в кабине самолета – виртуальной, разумеется… Вот сейчас он снимает блокировку и перехватывает управление на себя – компьютер не позволил бы ему продолжать снижение с прежней скоростью: риск! Он летит вертикально, и теперь, чтобы вывести машину из падения, ему, как и мне, придется превысить ускорение, которое способна выдержать конструкция аппарата. Вот сейчас… Я уверен, компьютер отключен.

Пора! Не обмочись, капитан! Разворачиваю падающую машину боком и выпускаю одну за другой три ракеты в сторону «дракона». Первые две – с тепловым наведением, третья захватывает цель по работе радара.

И все. Полуоборот назад, стремительный рывок машины, я скольжу вдоль земли на предельно малой высоте и ухожу под мост. Черт! Волосы встают дыбом на спине. Никогда еще не летал так низко, тем более – в пролете арки.

Ага! Все именно так, как я и ожидал. Падая за мной, он временно перехватил управление, ведь компьютер не дал бы самолету пикировать с такой скоростью. А три мои ракеты пришлись как нельзя более кстати: человек не машина, ему не так просто отвести за считанные секунды угрозы столь разных по типу захвата цели «жал». Надо было отстрелить несколько тепловых ловушек и тут же блокировать захват третьей ракеты, отведя ее в сторону ложным лучом электромагнитных волн. Со всем этим пилот справился, однако в порыве азарта, он понесся за мной… Столько задач сразу не смог бы решить даже самый опытный летчик. Я видел, как его машина чудом избежала столкновения с опорой моста, однако зацепила провода и столбы на его бетонной полосе. Оборванные струны взметнулись вверх. Есть контакт!

Ну, как ты, парень?! Еще не потерял желание сразиться? Самолет «дракона» выровнялся, но слишком уж неуверенно стал набирать высоту. Я поманил его за собой, увеличивая скорость, а потом легко описал дугу и зашел в хвост. Нет, это уже не дуэль. Это танец маленьких вурдалаков…

Я потратил лишь две ракеты, чтобы отправить его в преисподнюю. Точнее, в утиль. Вот и славно. Мне нужна передышка.

– Земля, я возвращаюсь на базу. «Скорпион».

Нет ответа. Думаете, так просто его завалить?! С меня течет так, будто я обмочился в воздухе…