Текст книги "Солнечный удар"

Автор книги: Дмитрий Линчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

  Глава 7

  Юля узнала о том, что наступило утро, услышав разговор охранников за дверью.

  – Почему опоздал? Девятый час уже.

  – Котлы выкинь – ровно восемь...

  Получается, что она провела в подвале почти 12 часов. А сколько еще предстоит? И что будет дальше? Вокруг темно, холодно, сыро. Комната небольшая, квадратная, потолок низкий, рукой можно дотянуться. На земляном полу старый, продавленный матрас, на нем и сидела. Хорошо, что была в джинсах, хоть не голыми ногами этой мерзости касалась. Вот и начались приключения. Или о других мечтала? Да уж, не о таких, конечно. А в жизни-то все оказалось попроще, погаже, пострашней. Дура, доигралась в жмурки с Полынцевым – получила свое. Ведь предупреждал же человек – не надо заниматься самодеятельностью, для этого есть органы. Сиди теперь в темнице, жди неизвестно чего.

  Она встала с матраса, осторожно подошла к двери, прислушалась.

  – Эй, там! Что вам от меня нужно?

  Тишина. Видимо, охранника не было на месте.

  Кому понадобилось ее похищать? Продолжается цепочка убийств, или появилось что-то новое? Если первое, тогда версия ограбления, выдуманная Полынцевым, отпадает – что с бедной девушки взять. А вот со вторым сложнее. Не в сексуальное ли рабство хотят ее продать? Между прочим, сейчас это очень популярная тема. Ох, и дура: поменяла героя на сутенера.

  – Эй, где вы там?! Чего вы хотите?!

  Интересно, дежурная имеет отношение к похищению? Ну, предположим, она позвонила сообщникам и сказала, что к ней приходили с вопросами. Как должны были поступить бандиты? Затаиться, наверное, следы подчистить, улики спрятать. Но не похищать же безвинную девушку. Тем более, что допрос проводил Полынцев, с ним бы и разбирались. Нет, скорее всего, дежурная здесь ни при чем. Все-таки, отгадка спрятана в убийствах. Но что общего у нее, питерской журналистки, с Янкой и Аркадием? Ровным счетом ничего. Те, по крайней мере, прибалтийскими корнями связаны. А она-то, каким боком? Или тайна в фотоаппарате? Вполне возможно. Только это опять получается гадание на кофейной гуще.

  – Эй, кто там есть!? Выпустите меня отсюда!

  – Форточку захлопни, сучка, – раздался хриплый голос вернувшегося на пост охранника.

  – Дайте попить.

  – Дают бабы, а мы берем.

  Юля, закусив губу, притихла. Разговор пошел в опасном направлении.

  Всю ночь Полынцев воевал, штурмуя Грозный, и утром в ушах еще звенела канонада.

  – Слушай, Андрюха, – выходя из душа, спросил Попов. – Ты во сне атаковал или оборонялся?

  – Что, слышно было?

  – Ну, дык. Орал – 'За мной, вперед!', потом – 'Назад, с флангов обходят!'. Я так и не понял ваших маневров.

  – Мы с переменным успехом, – скромно объяснил 'фронтовик', натягивая штаны. – Ты книжку здесь взял или с собой привез?

  – Из дома.

  – Люблю я умных людей. Едут в отпуск, литературу с собой берут. А тут, как лапоть – кроме кодекса ничего путного в жизни не читал. Сейчас по городу прошвырнусь, потом обязательно добью...

  – Правильно, – согласился Попов. – Эта штука поинтересней кодекса будет.

  На улице было немного прохладно и пасмурно, так же как на душе, совсем чуть-чуть. Андрей вошел в парк, вдохнув чистейший озон полной грудью. Все-таки, книжка хорошо отвлекла от сердечных переживаний. Разрыв с Юлей теперь казался всего лишь маленькой неприятностью – развеется. В пансионате сегодня делать нечего – никто не приглашал. Значит, в кино, а то закис от последних событий. Пробежаться бы сейчас по этой аллейке вдоль проспекта, размять гончие косточки, давненько километры на кроссовки не наматывал. А ведь было время, когда первый разряд с легкостью перекрывал, до кандидата в мастера всего нескольких секунд не хватало.

  Развернув пружинистый шаг (под впечатлением спортивных воспоминаний), Полынцев не заметил, что следом за ним едва поспевает коренастый мужчина с сотовым телефоном в руках.

  Черный джип, шурша колесами, прижался к обочине, плавно остановился. Затонированное стекло медленно растаяло в передней дверце.

  – Извините, не подскажете, как проехать к дендрарию? – выглянул из окошка усатый молодой человек.

  – Прямо по проспекту, – махнул рукой Андрей. – И через два перекрестка налево.

  – А вы не могли бы это на схеме показать? – открыв заднюю дверцу, попросил второй мужчина с прыщавым, давно небритым, лицом. – Мы тут запутались совсем.

  Интуитивно Полынцев ощутил какую-то опасность. То ли вопрошавшие подходили под теорию Чезаро Ламброзо (был такой ученый, утверждавший, что по внешнему виду человека можно судить о его преступной сущности), то ли вызвала подозрение их легкая навязчивость. Но природная вежливость не позволила тянуть с ответом, и ноги сами зашагали к машине. Подойдя к задней дверце, Андрей осторожно склонился над картой.

  В ту же секунду прыщавый, схватил его за волосы (собирался ведь под 'бобрик' подстричься, не успел) и с силой дернул к себе. Усатый подскочил сзади, отработанно пихаясь коленом. Но...

  Интуиция хоть и притормозила с анализом ситуации, но осторожность, все-таки, разбудила. Нападавшие не могли знать, что худощавый и нестрашный с виду паренек, которого они решили снять по-легкому, дома закадычно дружил с офицерами-спецназовцами. Не так давно им вместе пришлось раскрывать одно дерзкое убийство, и с тех пор отношения заладились. Они встречались постоянно. В том числе и в спортзале СОБРа, где молодого участкового обучали некоторым приемам рукопашного боя. Не балетного карате, а настоящей рукопашки, мощной и корявой, как лапа сибирского медведя. Впрочем, об этом чуть позже, а пока...

  Андрей не стал упираться, освобождая голову от захвата, наоборот, прыгнул вперед, ударив лбом в подбородок противника. Следом, вскинув пятерню, всадил пальцы в его осоловелые глаза. Не выткнул, тот успел зажмуриться, но после удара ничего, кроме разноцветных салютиков, видеть уже не мог.

  – Сука! – вскрикнул прыщавый, закрывшись руками.

  Надо ли говорить, что волосы при этом освободились автоматически.

  Полынцев, согнув ногу в колене, как конь копытом, лягнул заднего нападавшего в лицо (тот как раз наклонился посмотреть, что за шум в салоне), попал удачно.

  – Падла! – взвыл усатый, хрустнув носом.

  Чем отличается спецназовская рукопашка от спортивных единоборств? Многим. Но в первую очередь тем, что приемы и удары здесь, как минимум, травмирующие. Как максимум – смертельные. Акробатических кульбитов и высоких па ножками нет (это лишь в фильмах для детей показывают, кстати, балет смотреть гораздо интересней). Только мощные базовые удары: по кратчайшей траектории в ближайшую болевую точку. Если приемы – то на растяжение, на перелом.

  Полынцев, расчистив путь, выскочил из машины, но тут же столкнулся с подоспевшим на помощь водителем. Судя по всему, тот был боксером – увесистые кулаки засвистели в воздухе бумерангами. 'Никогда не борись с борцом и не боксируй с боксером, – вспомнил Андрей советы собровцев. – Ты не профессиональный боец, поэтому состязаться в мастерстве не сможешь, используй неожиданные для них приемы: у первых всегда открыта голова, у вторых – все, что ниже пояса'. Не теряя времени, Полынцев, нырнул к шоферу под ноги, пробив жесткий апперкот в самое, что ни на есть, интимное место.

  Водитель огласил округу колоратурным сопрано.

  – У, е-о-о!

  – Вот именно, – закончил партию Андрей, врезав коленом в грудь загнувшегося в поклоне солиста.

  Казалось, раунд был окончен за явным преимуществом закона, но здесь случилась неприятность. До ристалища, наконец, добрался тот самый коренастый мужчина с сотовым телефоном в руках. Сходу, обхватив Полынцева за корпус, он по-борцовски оторвал его от земли и одним движением забросил в машину. 'Борец', – мелькнуло в голове Андрея перед тем, как она врезалась во что-то твердое....

  Юля тихонько плакала, сидя в углу темницы. Приключенческий дух весь вышел, и его место занял противный, липкий страх. Сознание рисовало самые ужасные картины: изнасилование, издевательства, убийство. Охранник уже пообещал ей переломать руки и выбить зубы, чтоб не сопротивлялась. Два раза он заходил в камеру, пытаясь установить с ней близкие отношения, но она орала белугой и царапалась, кошкой, устраивая настоящую истерику. Помогало. На шум сбегались сообщники и предупреждали мерзавца, чтоб не торопил события – мол, сначала хозяин, потом остальные. Это было по-настоящему страшно.

  Но вдруг.

  Дверь в темницу распахнулась, и два мордоворота бросили на землю чье-то бездвижное тело. Едва различив очертания лица, она бросилась целовать его, гладить, омывать собственными слезами.

  – Андрюшенька, Андрюшенька, миленький, слава Богу, слава Богу. Спасибо тебе, спасибо.

  – Кому? – не уворачиваясь от поцелуев (вот уж не думал, что первые будут такими горячими), спросил Полынцев.

  – Богу, конечно, Богу! Он услышал мои молитвы и послал тебя.

  – Может быть, я ранен, и толку с меня – ноль?

  – Ну, и что! – навзрыд вскричала красавица. – А я тебя выхожу, главное, что ты здесь, что рядом. Вместе не страшно.

  Андрей присел. На самом деле, в сознание он пришел давно, еще, когда тащили через двор. Голова звенела и кружилась, но, все же, сквозь прикрытые веки удалось немного сориентироваться в обстановке. Большой, двухэтажный дом, в подвал которого его спустили, был огорожен высоким кирпичным забором. Левое крыло подпирал вольер с огромной кавказской овчаркой. Правое – курятник и сарай. Если бежать, то лучше в эту сторону.

  – Тебя били? – взволнованно спросила Юля. – Где болит?

  – В душе.

  – А мы ее полечим, – сказала она, положив ладонь ему на сердце. – Мы ее погладим. Вот так... Отпустило?

  – Наоборот, – он сгреб ее в объятья и, целуя, повалил на землю.

  Юля прикрыла глаза...

  Языком он действовал уверенно: не лизался, как щенок, нежно касался ее губ и плавно входил между ними. Не успела она подумать, что это похоже на... как услышала звук расстегиваемой на джинсах молнии (на своих, между прочим).

  – Полынцев, а ты что собираешься делать?

  – Газету, блин, читать. У вас, журналистов, принято об этом спрашивать?

  – Подожди, как ты можешь в такой обстановке?

  Он замер в изумлении.

  – Не понял, мне показалось, ты сама?

  – Да, я хотела, чтоб пожалели, но не больше.

  Возбуждение начало таять, как мороженое на солнце. Через 'не хочу' Андрей переступить не мог – такое вот идиотское воспитание.

  – На нет и суда нет, – медленно поднялся он на ноги. – Впредь буду осторожней.

  – Ты же говорил, что я не в твоем вкусе? – отряхиваясь, напомнила Юля.

  – Отомстила, что ли?

  – А может, и отомстила, вредный мальчишка, – щелкнула она его пальчиком по носу. – В той школе, где ты учился с девочками целоваться, мы в старших классах преподавали.

  – Что-то я не заметил, – кхекнул Андрей.

  – Чего? – возмутилась красавица. – Да я просто смотрела, на что ты способен.

  – Не досмотрела, – буркнул он и, приметив в углу матрас, завалился на него.

  Если говорить честно, Юля решила для себя так: окажется слишком настойчивым... ну, тогда пусть. Ей сейчас было важней его расположение, чем собственные желания. А если будет сдержанным, то лучше не надо. Обстановка, и правда, не располагала. Хоть где-то и писали, что в экстремальных ситуациях у людей просыпается сексуальное влечение, но у нее это как-то не особенно ярко проявлялось.

  – Не обижайся, – подсела она к нему. – Я здесь не могу.

  Андрей прекрасно понимал ее состояние – и злить не хотела, и в объятия не стремилась, вынуждена играть. Женщины вообще народ зависимый. Не все, конечно, есть ведьмы, от которых лопатой не отмашешься. Но основная масса, все-таки, милые, беззащитные создания. Жалко их. Надо успокоить девчонку, а то невесть что, наверное, думает.

  – Юль, – веди себя, как обычно. Я совершенно не обижаюсь, наоборот, ценю – не стелешься под ситуацию. Расслабься, давай, шевелить мозгами вместе.

  Ее немного задело, что он так легко успокоился, но виду она не подала.

  – Я тут все уже передумала, и поняла только одно – это не дежурная виновата. Это что-то другое.

  – Почему ее отмела?

  – Потому что простые грабители не стали бы меня похищать. А тебя, милиционера, и подавно. Они бы сами в норы попрятались. Здесь тайна в убийствах или в фотоаппарате.

  – Или во всем сразу.

  – Как это?

  – Я сейчас начну проговаривать версии, а ты внимательно слушай и дополняй. Ты ведь лучше меня обстановкой владеешь.

  – Давай, давай, – заерзала Юля.

  Андрей прыжком вскочил на ноги и... тут же свалился обратно (голова еще кружилась). Следующую попытку провел уже без лишней резвости: спокойно встал, одернув футболку, медленно подошел к двери.

  – Эй, конвойный, закурить не найдется?

  – Какой я тебе конвойный, козел!

  – А кто ты? Надзиратель и есть. Курево давай, жрачку давай.

  – Щас дам, не унесешь.

  Полынцев хотел ответить дерзко (неудобно, когда тебя в присутствии девушки козлом называют), но, подумав, решил вернуться на место. Злить бандитов раньше времени в его планы не входило.

  – Они как воду приносят? – спросил он, садясь на матрас.

  – Обычно: заходят и отдают. Один даже пытался...

  – Что-то сделал?

  – Нет, я вой подняла, другие сбежались, успокоили.

  Андрей погладил ее руку.

  – Извини, я тоже, блин, полез, идиот.

  Юля чмокнула его в щеку. Нет, все-таки, он хороший парень. Где еще встретишь такого скромного и понятливого. Молодец.

  – Ты-то здесь при чем, – сказала она, прижимаясь к его плечу. – Ты совсем из другого фильма.

  В том, что их должны убить, Полынцев не сомневался. Во-первых, похищение милиционера – шаг сам по себе дерзкий и отчаянный, говорящий о серьезности намерений бандитов. После такого, уже не выпускают. Во-вторых, держат в одной камере, значит, не собираются допрашивать – просто изолировали от каких-то внешних обстоятельств. В-третьих... да хватит и первых двух. Сейчас лучше подумать о том, кому помешали два безобидных курортника? Если не убили сразу, то вполне вероятно планировали как-то использовать – в качестве заложников, например. Это плохой вариант. Когда-то ему приходилось быть живым щитом в руках матерого бандита (того самого, которого ловили вместе с собровцами). Но тогда все было проще – рядом не хлопала ресничками прелестная девушка. А рисковать собой он никогда не боялся.

  – Итак, сводим все воедино, – пустился он в рассуждения. – Что было подозрительного в убийстве Аркадия? Первое – странное ограбление: дорогие вещи остались нетронутыми, а мелочевка пропала. Второе: свернутая шея – слишком жестокий и неспецифичный для гопников прием. Отсюда вывод – произошло дилетантское ограбление на фоне профессионального убийства. О чем это говорит? О том, что преступление совершено не жульем, а спецами. Сначала открутили мужику шею, а потом сообразили, что слишком тонко для грабителей и закрасили камушком в висок, по-простецки, вроде как, шпана сработала. Вопрос – за что? Какие обстоятельства предшествовали убийству Аркадия? Кому он перешел дорогу? Тебе должно быть видней, недотрога синеглазая.

  – Хорошо закончил, – нежно проворковала красавица. – А то сыплешь какими-то официальными словечками: 'предшествовало, профессиональное убийство'. Я от этого теряюсь.

  Андрей, почувствовав плечом ее упругую грудь, мог сказать то же самое.

  – Аркадий был добродушным человеком, – продолжала размышлять Юля. – Вот только с Янкой иногда цапался, и в тот вечер, мне показалось, что она специально послала его за бутылкой, чтоб не привязывался к фотоаппарату. Видишь, опять он всплыл.

  – Хорошо, давай плясать отсюда, согласился Полынцев. – Допустим, Аркадий знал о Яне что-то страшное, и та решила избавиться от него с помощью подельников. Кстати, я видел в тот вечер, как она звонила по телефону от дежурной. Вполне могла дать наводку. Итак, они убирают Аркашу, чтоб он не раскрыл какую-то тайну. Убили. Что дальше? Зачем избавляться от сообщницы? И сразу вопрос: сообщницы чего? Вот здесь главная проблема. И ее мы с тобой, сидя в подвале, не решим. Информации мало. Поэтому я и не хотел впутываться в неофициальное расследование, никаких полномочий. Даже запрос по месту жительства нельзя послать, а может, в нем и есть ключ к разгадке. Кто против нас стоит? Банда мошенников, воров, террористов? Неизвестно. Поэтому и судьбу свою просчитать мы не можем.

  Юля погладила его по плечу.

  – А ты слишком глубоко не копай, исходи из того, что есть, и не бойся фантазировать. Твоя беда в том, что пытаешься оттолкнуться от конкретных фактов, а их мало, значит, надо пробелы заполнять воображением. Например, вот так, – она отодвинулась, опершись на локоток. – Янка мне по-женски сразу не понравилась. Она хищница, хоть и умело это скрывала: со мной сюсюкалась, билетики на концерт доставала, подарочки разные делала – бинокль театральный – ну, ты помнишь. А с чего, спрашивается, такая доброжелательность? И почему именно ко мне, а не к Вике? Та и по возрасту ближе, и по характеру мягче. Симпатия? Что-то плохо верится. Значит, была нужна зачем-то...

  – Зачем? – спросил Андрей, не дождавшись окончания.

  – Не знаю.

  – Да, буйная у тебя фантазия, – с сарказмом заметил он. – Далеко нас завела, не знаю, как назад выбираться.

  – Ты мужчина, ты и думай. Мы, бабы, народ глупенький, слабенький. Нам бы чего попроще, потеплее, – она снова прижалась к нему. – Слушай, у тебя сердце, будто молот по наковальне стучит, аж здесь слышно.

  – А можно, я у тебя тоже послушаю? – в свою очередь поинтересовался Полынцев.

  – Нет, у меня нельзя, – убрала она голову и отодвинулась.

  Что и требовалось доказать. Интересный народ, эти женщины. Пристаешь к ним – не нравится. Не пристаешь – сами лезут. Но лучше, все-таки, потерпеть, слава Богу, не с голодного края приехал. И потом, в экстремальных условиях напряжение не такое уж и великое, голова больше другим занята. Выбираться надо. А как? Задача. Что здесь можно придумать? Вспомнить, что ли, собственный опыт? Находился ведь когда-то в заложниках, должен ориентироваться в теме. Ну, значит, так: вход сюда один, поэтому выход тоже. В этом смысле – без вариантов. Дальше. За дверью недлинный коридорчик и лестница наверх, в служебную комнату. Там есть окно, его было видно по дороге сюда, через него – во двор, потом на курятник, оттуда на сарай, и, считай, на свободе. Интересно, сколько в доме народу? Если много – не прорваться, навалятся кучей, и пикнуть не успеешь. Не такой уж крутой из него боец. Это при условии, что стрелять не начнут. В противном случае – снимут первой же пулей. Но, ведь бегут же люди... даже из тюрем. Вот именно.

  – Ты чего затих? – пихнула его локотком Юля. Обиделся, что ли? А говорил, не будешь.

  – Все нормально, просто думаю.

  – Так ты думай вслух, мне спокойней, когда ты разговариваешь. – Она снова прижалась к его плечу. – Давай, рассуждать дальше.

  – Ты хорошо бегаешь? – спросил он неожиданно.

  – Так себе. А при чем здесь это? Мы же про Янку, вроде бы...

  – С ней все ясно, теперь о другом речь. Когда должен этот концерт состояться, на который она билеты достала?

  – Сегодня вечером. Я даже места помню. Жаль, посмотреть не удастся.

  – Выбираться нужно срочно.

  – Понятно, а как?

  – Бегом. Ни с кем не вязаться, скорость и маневр: 'вперед и вверх, а там – ведь это наши горы, они помогут нам'.

  – Пулей в спину, – грустно закончила Юля.

  – Думаю, пальбу устраивать не будут. Когда меня сюда тащили, за забором виднелись крыши домов. Значит, коттедж стоит в жилом квартале. Люди вокруг. Если во двор выскочить – не рискнут стрелять. Главное, выскочить. В общем, нужно, что б открыли дверь.

  – Давай воды попросим.

  – Могут не дать. Или принесут, но потом. А нам надо сейчас, пока в доме народу мало.

  – Откуда знаешь?

  – Предполагаю. Мне кажется, что они уехали на другое дело. Так ты говоришь приставал к тебе этот охранник?

  – Угу.

  Что по этому поводу гласила тактика. Для успешного проведения операции необходимо. Первое – найти слабое (тонкое, незащищенное, плохо охраняемое, и проч.) место на объекте. Второе – усыпить бдительность противника. Третье – приблизиться к нему на максимально возможное расстояние и, отвлекая внимание, совершить стремительный бросок. Идеальный вариант в нынешних условиях – заманить одного бандита в камеру и тихо его выключить. Но это иллюзия, он такой глупости не допустит, потому что пленников двое – обязательно кликнет на подстраховку напарника. В каком случае он его не станет звать? Во-первых, если не будет опасаться нападения со стороны задержанных (для этого нужно вывести из игры мужчину, то есть его, Полынцева), во-вторых, в силу каких-то меркантильных соображений (здесь хорошо бы посулить ему что-то шкурное, чем он наверняка не захочет делиться с приятелем). Теоретически, все выполнимо. Андрей вкратце объяснил план операции Юле.

  – Чепуха какая-то! – неожиданно возмутилась она. – Ну, первая часть – еще, куда ни шла, а вторая – совершенная ерунда. Заезжено, наиграно, ненадежно. Можно спокойно обойтись и без 'клубнички'.

  – Интересно, как ты себе это представляешь?

  – Объясню ему ситуацию, он заглянет проверить, и здесь ты его вырубишь.

  – Он с места не тронется, скажет: 'мне на это поплевать, вы уже, один хрен, не жильцы'.

  – А я шум подниму, орать начну.

  – Позовет остальных.

  – Ну, и что? Дверь же откроют – этого достаточно.

  – Ты предлагаешь сделать все вопреки тактике. Собрать вместо одного человека целую толпу, насторожить ее, возбудить своим поведением, дать подготовиться к противоборству. И в итоге оказаться в плотной блокаде, которую прорвать можно будет разве что танком. Я тебе не супер драчун – а ля, один к десяти, это в кино для вас клоунаду крутят. В реальной жизни, даже опытные спецназовцы на превосходящие силы без крайней нужды не дергаются, маневром берут. Кроме того, если бандиты окажутся подмороженными или просто нервными – пристрелят, как высморкаются, или покалечат, что тоже неплохо. Это ж не милиционеры, пятнадцатисуточников охраняющие. Я умышленно не стал перепираться с быком, что б не разозлить его, не спровоцировать на резкие действия. А ты советуешь отказаться от сопутствующих условий, плюнуть на то, что ты красивая баба, что бандит на тебя западает, что нас держат вместе, и устроить обычный скандал. Давай еще 'пожар', – начнем орать, весь дом на уши поднимем. Кстати, когда врываются в камеру, достается всем без разбора, в том числе, и женщинам.