Текст книги "Лис. Сказания Приграничья (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кузьмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Эдгар на мгновение задержал оружие в ране, затем дернул, прорезая рану еще больше.
– Дерьмо! – завопил мечник, схватившись за плечо и выронив меч.
– Нападение! Донгеллы! – завопил всадник, но заткнулся, оглушенный ударом двуручника Айрина. Воин попал острием в кольчугу, лезвие застряло в маленьких кольцах и не причинило вреда. Не причинило, если бы не сила рыцаря. Айрин ударил всей мощью, так, что воина сбросило с коня, который обиженно заржал, переступая на одном месте.
Стражник Ольстерров отлетел в сторону, явно уже без сознания, упал, стукнувшись головой о дорогу, и затих.
Оставшиеся нетронутыми мечники не стали бросаться в бой сразу и отступили на пару шагов. Другого шанса у меня не будет – наверняка крик всадника привлечет охрану. Сегодня я остался жив, но это удача. А удача имеет свойство заканчиваться.
Я ринулся вперед, замахнулся ножнами. Айрин увидел меня, ударил двуручником в меч противнику. Тот от напора отступил, попятился. Прямо на меня. Айрин не стал дожидаться, развернулся и напал на противника Эдгара. Оставшийся без врага стражник захохотал, но замахнуться не успел – я ударил ножнами его в затылок.
Мечник упал на колени, зашарил по земле ладонями. Оглушенный, он ползал, ища отлетевшее в сторону оружие. Я подпрыгнул к нему, упал рядом, впечатав локтем его лицо в дорогу. Глупый удар, если противник тебя видит. Но если дезориентирован – самое то, чтобы он ушел в нокаут.
– На коня! – рявкнул Эдгар, взмахом меча лишая жизни оставшегося на ногах стражника. Лезвие разрезало Ольстерру шею, кровь ручьем ринулась на кольчугу.
Я разбежался, попал ступней здоровой ноги в стремена. Оттолкнулся больной, запрыгнул в седло, не обращая внимания на брызнувшие слезы. Конь оглушенного Айрином стражника всхрапнул, встал на дыбы. Я схватился за гриву, потянул за жесткие волосы.
– Тихо, тихо. Скачи, дорогой – прошептал я, впиваясь каблуками сапог коню в бока. Тот обиженно замотал головой, но послушался, перешел на рысь. Эдгар обогнал, встал впереди, указывая путь. Сзади подключился Айрин. Похищенный конь, оказавшись в колонне, успокоился – я почувствовал, как он перестал дрожать, сердце выровняло ритм.
– Поднажмем! – завопил Эдгар. Я послушно ударил коня пятками, не сдержал стон от горящей ноги. Сбоку, в двух шагах от коня, в землю впилась стрела – нас пытались достать лучники. Но поздно – деревня Маринэ осталась позади, мы все дальше удалялись от взбешенных Ольстерров. Одеревеневшая рука ощупала карман штанов – нет, артефакт чудом не потерялся. Камень напоминал о себе еле различимым теплом.
Глава 6
Луна освещала лес возле горы Прибой. Пошел снег. Я посмотрел на небо – простыня из разноцветных звезд смешивалась с кажущимися серебряными хлопьями.
Ольстерры, несмотря на опасения Донгеллов, не стали нас преследовать, и через несколько минут бешеной скачки кони сбавили ход. Я смог выпрямиться в седле. Сжимая бедра, я потянулся, разминая спину, с удовлетворением услышал, как хрустнули суставы. Тело еще не привыкло к езде верхом – хоть и не болело, как в первый раз, но все еще затекало.
Лес вокруг пестрел красками – лунный свет, отражаясь от покрытых паутиной листьев, создавал волшебную гамму. Кроны переливались красно-винными оттенками, переходящими в серебристые, словно лезвия мечей, превращались в желтые, будто солнце, и бурые, как орошенная кровью земля.
Ехать было еще долго, чуть больше часа, но мы не спешили. Эдгар, удостоверившись, что погони нет, сказал не напрягать коней, чему я был только рад. Так, поездка в крепость Донгеллов превратилась в неспешную прогулку.
Скрашивали время беседой – Эдгар, отдав команду, пришпорил коня и возглавил отряд, его спина маячила далеко впереди. Айрин же наоборот, догнал меня, пристроил коня на полкорпуса впереди и начал выспрашивать меня подробности о моем мире, заодно делясь своими историями.
– Как же вы живете-то, без лесов, без полей? – спросил Айрин, достав из седельной сумки кожаную флягу. Воина не поразили рассказы о технике, не вдохновили подробности – да и что я мог рассказать? Как дитя своего времени, я мало представлял себе, как работает телефон или компьютер. То есть мог, как и, наверное, любой парень моего возраста, починить что-то, но вот объяснить средневековому рыцарю принципы двигателя внутреннего сгорания – увольте.
– Нас просто слишком много. Ты говоришь, что в Приграничье живет почти двести тысяч человек.
– Ну, – кивнул Айрин, не сводя с меня взгляд.
– А у нас в одном городе, бывает, что несколько миллионов человек. Вот оно и выходит, что здания у нас в десятки этажей, а месте все равно не хватает. Приходится рубить леса, застраивать поля. Надо же жить кому-то, – улыбнулся я.
– Лис, а зачем тебе туда снова? Ты рассказываешь про свой дом так, будто там вообще ничего хорошего нет, – отхлебнув из здоровенной глиняной кружки, сказал Айрин.
– Тоже скажешь, ничего хорошего… – пробормотал я, забирая у воина любезно предложенную флягу. Разговор повернул совсем не в ту сторону, начинал раздражать.
– Ну ты сам посмотри. Говоришь, бабы все с ума сошли – мало того, что любая крестьянка себя принцессой ставит, так еще и мужики это им позволяют. Работы толком никакой, сам говорил. Просто поле свободное нельзя взять и засеять. Одни воры вокруг, а ответить сталью им нельзя, ты же виноват будешь, – Айрин возмущенно махнул рукой, отвешивая воображаемому вору подзатыльник. Конь под рыцарем заворчал, тряхнув гривой.
– А что, у вас дань не берется разве? – спросил я, успокаиваясь и возвращая фляжку. Вино было крепленным, прохладным, и сразу ударило в голову. Айрин услышал из всего рассказа то, что больше всего его волновало.
– Так то дань. Ее всегда можно отдать продуктом, если не продашь. А у вас вон как – налоги. Не одно и тоже, – сказал Айрин, отхлебывая. И неожиданно спросил. – Зачем тебе туда? Оставайся у нас.
– Зачем, говоришь? – спросил я, погладив коня по гриве. Потряс головой, пытаясь сбросить сизый туман с сознания. И правда, зачем? Айрин, конечно, не знает всего, и говорит путанно, но в одном он прав – что мне там делать? Вечно кофе варить? На чемпионаты по боевым искусствам мне уже никак, возраст не тот, да и спонсоров нет.
– Лис, ты уснул? – Айрин дотянулся, от души хлопнул меня по плечу, так, что я чуть не вылетел из седла.
– Есть слово такое, Айрин – Родина. Дом, по другому. Вот твой дом – он где?
– Здесь, конечно. У Донгеллов – я там родился, – тряхнул гривой Айрин и недоумевающе уставился на меня.
– И за родину свою ты воевал, так?
– Конечно! – Айрин хлопнул себя кулаком по груди. Звенья кольчуги обиженно звякнули. – И с гномами, и с кочевниками! Да с кем только не воевал!
– А в мирное время тоже любишь ее? – прищурясь, спросил я.
– Конечно! Я всегда ее люблю!
– Ну а мы, русские, такие, – хмыкнул я. – Знаешь, вроде как не патриоты все. И ругаем нашу Родину, и порядки, и народ. И проблемы свои выставляем напоказ, хоть многим это не нравится. Но любим. Такие вот мы. Поэтому и ищу я магов – у вас хорошо, у нас похуже. Но там родина. А это вроде бы сейчас уже и пустые слова для многих, но не для меня.
Айрин молча покачал головой, присосался к фляге. Говорить больше не хотелось. Айрин погрузился в воспоминания – судя по временами появляющейся улыбке, вспоминал свои победы. А я качался в седле и думал – правда, что же такое. Средневековый рыцарь, ожившая фантастика – и то это заметил. Ведь правда – все как один, родину любим. Да и храбрости не занимать – чтобы там не говорили все эти психологи-социологи про выродившихся мужчин, все это чушь. Если будет нужно – наши мужики наваляют кому нужно. Но вот ругань.
Будто стыдно это – дом свой любить. Рассказывал я рыцарю про проблемы – так язык сам говорил, даже думать не приходилось. Легко это – ругать. А как похвалить, как объяснить, почему любишь – так язык не поворачивается, какое-то смущение. Стыдно признаваться в этой любви.
Я погладил бок коня, от которого исходило тепло. Всего неделю здесь, сколько событий, а все равно скучаю по дому, понял я. Сражения отвлекали, закалили – да, я изменился. Но по дому все равно – скучаю.
Конь оступился, провалившись копытом в небольшую ямку. Скоро выровнялся, продолжил легкий бег по утоптанной тропинке посреди леса. Опасности вроде и не было, но я рефлекторно сжал бедра, пытаясь удержаться в седле. Нет, все в порядке. Но что-то смущало.
Пронзенной догадкой, я покачал правой ногой. Нет, никакой боли. Еще полчаса назад ногой было невозможно пошевелить, не поморщившись от стреляющего огня, который стремительно распространялся от раны. Сейчас же…
Я потрогал лежащий в кармане камень – показалось, или он стал теплее? Нет, все верно, артефакт грел руку так, словно я держал ее над огнем.
Потянувшись, не останавливая коня, я задрал штанину и покачал головой, молча всматриваясь на бурый рубец на ляжке, чуть выше колена. Там, куда почти час назад вцепился клыками и выдрал увесистый кусок мяса наг. От рубца выше, туда, где в кармане лежал артефакт, протянулись капилляры сосудов. Сетка краснела на белой коже, постепенно теряя насыщенность.
Значит, камень умеет лечить. Эх, мне бы такой в первый же день в этом мире – не пришлось бы ходить у Ольстерров, морщась от каждого неловкого движения.
Сзади послышался топот копыт – догонял отставший Айрин.
– Что такое? – кивнул на мою оголенную ногу рыцарь.
– Да показалось, что паук укусил. Нет, все в порядке, – улыбнулся я воину, поспешно возвращая штанину на место. Почему я решил не рассказывать о чудодейственном свойстве артефакта Айрину? Не знаю, но мне показалось это решение верным.
– Что там? – воскликнул Айрин и умчался вперед. Я увидел, что впереди спешился Эдгар. Радуясь здоровой ноге, я тронул коня за рыцарем.
Обиженно заржав, мой транспорт помчался вперед. Паутина на деревья, которая серебристым покрывалом тянулась по листве, превратилась в сплошную линию. Схватив удила, я притянул их к себе и затормозил коня, едва не промчавшись мимо воинов Донгелла. Айрин что-то увлеченно, размахивая руками, доказывал Эдгару. Худощавый воин, закутавшись от рассветной прохлады в плащ, хмуро наблюдал за товарищем.
Спешившись, я подошел к спутникам и увидел то, что их так встревожило. На распятье дороги, затерянные в кустах, доходящих до пояса, лежали два трупа. Я подошел ближе, всмотрелся.
Убитые нашли пристанище под кустами недавно, гниение еще не началось. Причина смерти – меч, который одному пробил грудь, разорвав и вдавив кольчугу в кожу. Второму лезвие порвало горло. Красная дорожка тянулась от распутья к убитым – похоже, прикончили их на повороте, а в кустах решили спрятать, надеясь, что трупы не заметят. Тела лежали в лужице крови.
– Кто это? – спросил, я пытаясь спрятать дрожь в голосе. Я насмотрелся на достаточно большое количество смертей в этом мире, но так и не смог к ним привыкнуть. Да и можно ли стать настолько холодным, чтобы легкомысленно относиться к чужой смерти? Не уверен, что я смогу быть таким.
– Отличительных знаков нет – все ценные вещи убийцы забрали, гербы сорвали, – буркнул Айрин, переворачивая один из трупов. В груди убитого хлюпнуло, из пробитой раны брызнула густая черная кровь.
– Десяток лошадей, не меньше, – сказал вернувшийся с перекрестка Эдгар. – Копыта небольшие, кони точно не рыцарские. Или эльфы, или кочевники.
– Кочевники, это их стиль, – покачал головой Айрин, укладывая убитого в первоначальное положение. В руках рыцарь держал обломок стрелы. – Сначала их подстрелили, а уже потом зарубили.
– Могут и эльфы, – бросил Эдгар, осматривая трупы. – Но скорее всего ты прав, ничего ценного нет, а ушастые не забирают человеческую добычу. Нам нужно спешить.
– Следы ведут в нашу сторону? – догадался Айрин, запрыгивая в седло. Я последовал его примеру.
– Да. Может, они и свернули к побережью, но что-то мне кажется, что по нашу душу. – кивнул Эдгар. Рыцарь взлетел в седло и пришпорил коня. Тот забурчал и помчался вперед.
– Не отставай, – бросил Айрин, направляя своего коня вслед за товарищем. Мне оставалось лишь понадеяться, что я не вылечу из седла.
Мы пролетели чащобу, выбрались на опушку. Ноги ломило, бедра, кажется, превратились в одну большую, горящую огнем мозоль. Конь возмущенно ржал, но хода не сбавил, успевая за скакунами Донгеллов.
Конечно, я встречал разбойников и в нашем мире. Возвращаясь с работы после вечерней смены я смог отвесить несколько оплеух мелким шавкам, которые ошивались на проспекте. Однажды пришлось сматываться по крышам – тогда напали настоящие волки, не чета мелким гопникам. Те знали, что хотели, и не собирались оставаться без добычи. Но здесь…
Что могло быть у этих двух путников? Кошель с горстью медных монет? Меч, за который на рынке не выручишь и золотого? Судя по ранам, их не пытались ограбить. А просто убили, заодно забрав хоть что-то ценное. Так сколько на самом деле стоит жизнь?
– Кочевники! Вперед! – заорал Айрин, ударив коня шпорами. Впереди ожидала битва, и тяжелый рыцарь обошел Эдгара, вырвавшись вперед. Похоже, роли у двух особо приближенных к графу воинов были распределены – в обычное время командовал Эдгар. Хмурый и рассудительный. Когда же наступало время битвы, подключался Айрин.
Вдали показался замок Донгелл. Одна из башен, пристанище Люциуса, дымила. Серый тяжелые клубы поднимались высоко в небо и растворялись в рассветной дымке. Золотой багрянец солнца накрыл территорию Донгеллов алой тенью.
Я пустил коня галопом, но мы все равно отставали. Моля всем известным богам, я держался одной рукой за удила, другой – за седло, надеясь не вылететь. Деревушка перед замком графства стала ближе – я почуял запах гари. Издали послышались крики. Вдали полыхнула крыша одного из домов. Эдгар скакал на десяток корпусов впереди, размахивая мечом. Я отпустил руку от седла и машинально погладил пояс.
– Черт! – выругался я, вспомним, что так и не обзавелся мечом. И куда я мчусь, совсем без оружия?
Деревья стали редеть, мы выскочили на поле. До деревушки осталось всего ничего. Там, с краю, здоровенный мужик размахивал оглоблей, пытаясь сбить сразу двух кочевников. Они гарцевали вокруг на небольших лошадках, и ругались сквозь зубы на своем каркающем наречии.
– За Донгеллов! – послышался крик Айрина вдали. Я увидел, как рыцарь врезался в одного из кочевников. Такой же огромный, как и его хозяин, конь, даже не притормозил, а лишь боднул головой бок лошади степняка. Та, меньше тяжеловоза в два раза, пронзительно заржала, сбиваясь на шипение, и отлетела в растущие неподалеку злаки.
Кочевник не удержался в седле, описал дугу над дорогой и с криком упал на землю. Айрин обрушился на оставшегося в седле степняка, размахивая двуручным мечом. Крестьянин, который, судя по бугрившимся под легкой сорочкой мышцам, был кузнецом, размахнулся оглоблей. Длиной с человеческий рост бревно ударило по голове выбравшегося из кустов степняка, словно молот о наковальню. Череп хрустнул, из дыры в затылке потекла серая, смешанная с кровью, тягучая масса.
Айрин разобрался с всадником – тот лежал, рассеченный надвое, около домика на отшибе деревни. Но от дерущейся толпы чуть дальше отделились три степняка и ринулись к рыцарю. Воин скрестил мечи с первым, отразил удар второго. В битву вмешался Эдгар, вынырнувший откуда-то сбоку.
– Меч, подбери! – крикнул, не оборачивайся, худощавый рыцарь. Я покачал головой и спрыгнул на землю – хмурый воин, казалось, мог предусмотреть все. Сражающиеся отдалились чуть дальше, запах гари бил в нос – огнем занялись соломенные крыши неподалеку.
Стараясь не смотреть на размозженный череп кочевника, я подобрал его саблю, вытер окровавленную рукоять о штаны. Завертел головой – кажется, шаманов, стреляющих огнем, было не видно.
– Здесь справятся! Нужно добраться до замка! – послышался крик Айрина. – Догоняй!
Оказалось, пока я мешкал, Донгеллы разобрались с троицей кочевников. Их лошади разбежались, только одну успел поймать кузнец. Он последовал моему примеру, подобрал меч, лежащий в шаге от трупа степняка с отрубленной рукой. Вскочил в седло и погнал коня в гущу боя. Туда, где уже рубились Айрин и Эдгар.
Я засмотрелся на рыцарей. Те, казалось, родились с мечом в руке. Клинки были продолжением их рук, такой битвы я еще не видел. Конечно, кочевники не были элитной фехтовальщиков, но рыцари, казалось, вовсе не замечали их атак. Айрин брал силой – блокировал удары так, что степняки роняли сабли, а некоторые и вовсе оставались с рукоятками в руках. Эдгар, не обладающий такой мощью, был намного увертливее. Пока Айрин размахивался и убивал одного кочевника, хмурый рыцарь умудрялся раскручивать полуторный меч так быстро, что с лошадей падали двое, а то и трое степняков.
– А ведь ты боишься, – тихо произнес я. Черт, действительно, боюсь. Стою в нескольких шагах от боя, где сражаются те, кто вытащил меня из деревни Маринэ буквально час назад. И не пытаюсь броситься им на помощь, хотя совсем недавно рвался в бой, пытаясь отбить еще незнакомых товарищей от элиты гвардии Ольстерров.
Страх ранит намного глубже, чем меч. Тебе может казаться, что ты победил страх, и справился, но он все равно накладывает отпечаток. И чем больше ты будешь сражаться, чем больше ты будешь бояться – тем страшнее будет дальше. Честь – это и есть преодоление страха. А единственный способ не бояться вовсе – это безумие.
Я размахнулся саблей, рассек клинком воздух. Лис никогда не боялся драки. Да, отступал, если не мог справиться – но никогда не боялся.
Я вскочил в седло, ударил коня пятками. Тот всхрапнул, но послушно помчался вперед. Эдгар и Айрин не задерживались, врезались в очередную свалку и двигались дальше, к воротам замка, оставляя после себя кровавый след.
Вот и первый противник – худой, как и все кочевники, голый по пояс. Ребра торчали, одетые лишь тонкой полоской загорелой кожи. Он взмахнул саблей, ринулся на меня. Я блокировал удар, поддел гарду, резко дернул. Вышвырнул саблю из его рук и тут же нанес короткий удар справа. Прямо в руку – лезвие рассекло запястье, хлынула кровь. Еще один удар, на этот раз в бок – и кочевник падает с лошади, зажимая рану.
Мой конь начал топтаться на месте – похоже, стараясь сохранить равновесие, я слишком сильно сжал бедра, пятки врезались в бок. Теперь не останавливаться, двигаться дальше. Снова противник – на этот раз повыше, да и мечом размахивает не так глупо, как тот раненный бедолага.
Степняк отмахнулся от выскочившего из проулка крестьянина, как от надоедливого комара. Попал кончиком меча ему в голову, рассек лоб. Мужик завопил.
– Молись, крыса! На колени перед детьми степи! – рявкнул кочевник. Мне показалось, что голос звучал не от человека, а от вселившегося в него ворона, настолько каркающим была речь степняка. Противник дернул повод, конь закусил удила, поднялся на задние ноги. Передние копыта замолотили у меня перед лицом, я дернулся назад, отпрянул.
– Трус! Сдохни! – захохотал кочевник и пустил взбешенного коня вперед. Я прижался к седлу, пропустил меч над головой. Главное, не упасть, иначе кони затопчут.
Сабля была ужасно сбалансирована, кончик лезвия казался тяжелее, чем рукоять. Я ударил, целя кочевнику в грудь, но смог лишь оцарапать ему бок. Тот ударил наотмашь, но я увернулся – меч попал плашмя по спине. Кони развернулись, снова пошли на сближение.
Тишина вокруг давила. Как всегда во время боя, движения вокруг смазались. Я видел лишь меч, несущийся на меня. Кочевник перестал играть – лезвие целило прямо в грудь. Если удар достигнет цели, меня сорвет с коня, и я повисну в воздухе, держась за меч, застрявший между ребрами.
Всегда сокращай дистанцию в бою – вот принцип боевых искусств. Оставь красивые замахи для кино – во время драки нужна эффективность, а не эффектность. Кочевник был слишком уверен в своих силах, поэтому и совершил ошибку.
Я дождался, пока кочевник приблизится. Давай, еще ближе, еще. Было страшно, но только до того момента, как я решил, что делать. Затем страх ушел. Когда лезвию оставалось до моей груди не больше полуметра, я резко дернул саблей, отбивая удар.
Пришлось извернуться, потерять равновесие, практически лечь на седло. Но меч кочевника ушел, и до меня ему не дотянуться. А вот мне…
Степняк двигал мечом дальше, уже за меня, по инерции. Моя же сабля от удара, от блока кочевника остановилась, я потерял импульс, скорость. Это то мне и было нужно. Нагнувшись к голове коня, я уцепил его за гриву, надеясь, что разозленное животное не сбросит меня. Повезло – конь лишь заржал, но двинулся дальше. Моя сабля прошла вперед, коснулась солнечного сплетения кочевника. И нырнула глубже, разрезая незащищенную кожу.
Я дернул рукоять наверх, клинок повернулся, с хлюпом и хрустом разрывая ребра. Ну вот и еще один. Это можно назвать убийством из-за самозащиты? Наверное, ведь не мог я остаться там, на поляне, пока мои друзья сражаются за свой дом? Или мог?
Нет, сейчас не время. Я тряхнул головой, вытащил оружие из степняка. Воин пополз вбок, накренился. Держась обеими руками за рану, злобно на меня посмотрел и рухнул из седла.
Краски и звуки вернулись. Трещали от огня соломенные крыши, женщины бегали с ведрами, пытаясь победить огонь. Мужики-крестьяне присоединились к воинам Донгеллов. Вооруженные мотыгами, штакетинами, кочергами, они громили низкорослых степняков. Защищая себя, своих женщин и детей, свой дом. Один из крестьян оттолкнул кочевника, спешащего ко мне. Махнул рукой, словно в благодарность за убитого всадника, и занялся пешим степняком – раз за разом опускал тому на голову широкую доску оторванную от какого-то забора.
Не дожидаясь окончания экзекуции, я рванул дальше, к замку. Кочевников теснили, вместе с крестьянами Донгеллы превосходили нападающих. У ворот дрались несколько десятков. Айрин и Эдгар были в гуще толпы. Их кони, зараженные горячкой боя, ржали вслед за криками хозяев, морды покрывала пена.
Кочевников было явно больше – похоже, они стянули основные силы на атаку замка. Что было внутри, я не видел – ворота оказались прикрыты, и неясно, сколько человек сдерживало сейчас атаку на покои графа и Калли.
Я собирался броситься друзьям на помощь, и уже вытянул ноги, готовый пришпорить коня, как заметил подозрительное шевеление в углу. Около того самого домика, с которого я умудрился упасть под ноги стражнику, к дерущимся крался кочевник, закутанный в темный плащ. Необычный наряд, я уже видел такой на нескольких степняках. Там, в деревни Маринэ, именно эти темные, шаманы, устроили огненный ад. Значит, теперь они стали прятаться?
– Что делать? – пробормотал я, сжимая пальцы на рукояти сабли. Крикнуть кого-то на помощь? Не успеют, шаман заметил меня. Придется самому, воспользовавшись тем, что я пока что невидим. Спрыгнув с коня, я погладил его по гриве.
– Потерпи, постой пока здесь, – прошептал я и потрепал зверя по морде, за что заработал теплый взгляд умных лошадиных глаз.
Рванувшись назад, я кое как прицепил саблю на подвязке пояса и побежал к краю крыши. Подпрыгнул, уцепился за деревянный карниз, который не давал соломе скатиться. Подтянулся, забрался по пояс на крышу. Раны на ладонях зарубцевались, но прошли еще не до конца. Свежие шрамы разошлись, желтая солома окрасилась кровью, несколько капель упали с крыши на землю. Плевать, терпимо.
Я закинул ноги наверх, упал на солому. Растянулся, тяжело дыша, стер пот со лба. Поморщился – соленая влага защипала царапины на руках.
Теперь вперед. Я покрутил головой – если залез я с юга, то шаман сейчас подкрадывается с запада. Выходит, мне нужно преодолеть две крыши и спрыгнуть с третьей. Я встал в полный рост. Выдохнул. Побежал.
В два длинных прыжка я добрался до края крыши и прыгнул. Расстояние между домами было не очень большим – метра три. Но трасса вышла опасной – причем не из-за высоты или расстояния прыжка, а скорее из-за приземления и опоры. Солома на крышах покрылась росой, и сапоги скользили, норовя разъехаться в разные стороны.
Я допрыгнул до второй крыши, ушел в ролл – кувырок через плечо, чтобы погасить инерцию. Тормозить нельзя, нужно двигаться дальше. Вскочил на ноги, бросился к краю – прыжок. Разгон вышел коротким. Уже на середине пути я понял, что ноги не успеют добраться до крыши. В полете ушел в другой прием – опасный и неприятный даже при грамотном исполнении. Паркуристы называют его «кинг-конгом». Тело в воздухе повернулось параллельно земле. Выдох – нужно заставить сердце биться быстрее. Я приземлился на руки, ладони уперлись аккурат в край. Еще сантиметр – и я бы ловил воздух, падая на землю. Не сбавляя скорости, оттолкнулся, чувствуя, как горят предплечья, и бросил тело дальше. Кувырок, и сразу встать на ноги и бежать.
На третьей крыше занялся огонь, солома трещала, тлеющими кусками падая вниз. Зато повезло в другом – домики были поставлены почти впритык друг другу, расстояние между крышами было меньше двух шагов. А значит, уж точно меньше одного прыжка городского акробата.
Я разбежался, прыгнул, ушел в сальто. Зажмурился, пролетел через огонь. Приземлился, сделав кувырок, и тут же заскользил вниз. Вовремя и удачно – шаман стоял прямо подо мной, в руке, направленной на толпу, разгорался шар огня.
Ноги достигли края крыши, я оттолкнулся, надеясь упасть прямо на противника. Лицо горело, сердце норовило вырваться из груди. Я вновь почуял, что значит бой.
Я соскользнул с крыши, упал на шамана. Удачно. Ударил его коленями в плечи, зацепился за шею, так, что голова кочевника оказалась между ног. Шаман сделал шаг назад, второй, но не устоял на ногах, рухнул на спину. Я разжал колени, упал рядом. Кочевник дернул рукой, ударил меня. Ладонь с мечущимся в ней огненным шаром попала по поясу, совсем рядом с карманом, где лежал артефакт.
Я вскрикнул – бок обожгло, запахло паленым мясом. Не обращая внимания на стонущего рядом шамана, принялся сбивать огонь с рубахи и штанов. Ухватился за камень, попытался отстраниться, но рука оказалась словно приклеенной. Я достал камень – он налился желтым, словно солнечным, светом. Я почувствовал, как ко мне от камня тянутся жгуты энергии – как тогда, когда я не мог пошевелиться под заклинанием паладина.
Страх, пойманный перед въездом в деревушку Донгеллов исчез, его место заняло и спокойствие.
Спокойствие и уверенность. Побеждает тот, кто не умеет умирать. Этот мир живет по этому принципу, и я принял его. Да, я уже совсем не тот, каким очнулся на поляне неделю назад. Да, здесь все не так, как дома. Но мозоли на руках не от плуга, а от меча, а там, неподалеку, сражаются друзья. Значит, нужно драться.
Мир, до этого замерший, словно кто-то нажал на кнопку «паузы», вновь вернулся в свой ритм. Рубашка тлела, но огонь удалось сбить. Я бережно убрал камень обратно, повернулся к шаману.
Тот лежал, постанывая, неестественно вывернул шею – словно пытался носом дотронуться до плеча. Заметив, что я двигаюсь, шаман не меняя позы протянул ко мне ладонь, словно за помощью.
Из руки его вырвалась струя огня. Я рухнул на землю, откатился. Бросился вперед. Следующую струю я просто отбил саблей. Железо раскалилось, раскраснелось. В три прыжка я добрался до шамана и рубанул. Лезвие отсекло руку по запястье, прекращая магические атаки.
– Хаггг! – выдохнул шаман, как я понял, ругательство, и засучил ногами, пытаясь отползти прочь, но удар саблей в грудь прекратил его агонию.
Я повернулся от мертвого кочевника, бросился к друзьям. Живых кочевников осталось совсем мало – Эдгар куда-то исчез, Айрин же бился, стоя по колено в трупах. С разных сторон на него наседали сразу четверо степняков.
– Держись! – рявкнул я, подлетая к кочевнику, который как раз пытался замахнуться на рыцаря. Взмах саблей – и кочевник падает на землю с рассеченный сзади шеей. Из раны струилась кровь и выглядывал бело-желтый позвонок.
Увидев, что количество противников уменьшилось, Айрин набычился и отсек одному из степняков голову, сократив разрыв. Череп кочевника отлетел в сторону, покатился по улице в сторону деревни, разбрызгивая кровь из торчащих наружу сосудов. Безголовое тело зашаталось и упало под ноги другому степняку.
Кочевник споткнулся, я извернулся и вонзил ему саблю вбок. Охнув, тот осел, из уголка рта потекла тонкая струйка крови. Вытащив оружие, я пнул противника в рану, из которой хлестала алая жидкость. Он вскрикнул, упал и пополз в сторону. Оставшийся один против двоих, кочевник заметался из стороны в сторону, но, увидев, что проиграл, бросил меч и поднял руки над головой.
– Вали, – устало бросил Айрин. Кочевник, не поблагодарив, бросился в проулок между домами.
– Сам как? – кротко спросил рыцарь. Я увидел, что кольчуга на груди у него рассечена, на лбу глубокая царапина, а одно колено залито кровью. Шел воин прихрамывая на поврежденную ногу.
– Цел. Ты драться сможешь? – участливо спросил я. Рыцарь тряхнул головой и прибавил шаг. Кажется, забота его обидела.
– Да. Эдгар должен быть в замке, поспешим, – бросил рыцарь и первым вошел в приоткрытые ворота.
