Текст книги "Лис. Сказания Приграничья (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кузьмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– А зачем? Ты же говоришь, что это стоит довольно дорого? – недоумевающе покачал я головой. – Смысл бросать хозяйство и переезжать в новое место, отдавая за это все, что заработал?
– По закону Лонгфорда, деревни не могут иметь своей армии. Так что вся оборона у нас строится на графствах и Гвардии. А опасностей с каждым годом все больше. Говорят, что с гор стали спускаться монстры, которых уничтожали наши деды. Да ты и сам участвовал в одной такой заварушке. Вот люди, которым есть что терять, и бегут в город. Ну, или ищут прямой защиты у графов, переселяются в деревни около замков.
– Значит, разделяй и властвуй, – пробормотал я и внимательно посмотрел на Калли. – Почему Ольстерры напали на Донгеллов? Ты так и не ответила?
– Твой друг правильно сказал – мы находимся на войне. Правда, на войне тихой, – почти шепотом сказала Калли и осторожно коснулась пальцами закрытой волосами шеи. – Официально графства – это наследники короля, исполнители его воли. И должны сотрудничать, вместе работая над процветанием Приграничья. Но Ольстерры… Они стремятся к власти, и готовы пойти на что угодно ради того, чтобы снискать положительный взгляд короля и его лояльность.
– Но смысл? Если вы находитесь в одинаковой позиции? Что дает Ольстеррам давление на Донгеллов?
– Власть, – прошептала Калли. Голос у девушки был грудной, бархатный. Я качнул головой, поправил волосы, стараясь встряхнуться, избавить от вязкой пелены, в которую засасывал ее рассказ. – Сеттерик наверняка будет пытаться претендовать на трон.
Возможно, мое недоумение отразилось на лице, потому что девушка прервала медленный шепотом и расхохоталась. Смех заливистым ручейком заполнил зал, я улыбнулся в ответ.
– Видимо, ты и правда издалека. И никогда не связывался с графствами. Здесь везде царит раздор – позиции в Приграничье диктуются законом, и Ольстерры пытаются найти лазейку. Сейчас у Лонгфорда нет наследника, и судя по слухам, которые ходят по Керчи, не будет. Значит, когда король умрет, право на престол будет принадлежать его верным подданным. А ими по закону автоматически становятся молодые графы.
– Молодые? – переспросил я.
– Да. Новым королем Приграничья может стать либо сын Лонгфорда, в любом возрасте. Либо, если такого нет, то это должен быть или мужчина из Ольстерров и Донгеллов, которые пережили больше пятнадцати зим и меньше сорока. Самому Сеттерику, да заберет его смерть, уже пятьдесят, а вот его сын подрастает, и следующей зимой ему стукнет пятнадцать. Самый возраст.
– Все равно я не понимаю. Если Сеттерик в любом случае видит своего наследника на троне, то почему он давит на Донгеллов?
– Сеттерик – злобное существо, рожденное в аду, – выкрикнула Калли. – Но что у него не отнять – так это умение строить планы и идти к цели. Сметая все на пути. Сеттерик видит в Донгеллах угрозу. Из наследников Люциуса – только я, племянница, сейчас в живых. Но если я найду избранника, то он станет одним из претендентов на престол и сможет побороться с отпрыском Сеттерика.
На щеке девушки появилась дорожка от выкатившейся слезы. Она торопливо махнула рукой, стирая ее. Да что такое? Кажется, она что-то скрывает от меня. Почему?
– В чем на самом деле причина твоей ненависти к Сеттерику? – глухо спросил я. Замерла тишина, слова эхом отразились от стен.
– У Долнгеллов был претендент на престол. Мой жених, – ответила Калли, скрывая глаза. В миг из гордой наследницы графа она превратилась в обычную девушку. Сжавшись на кресле, она взяла со стола вышитую кружевами салфетку, промокнула глаза. – Из знатного рода, его отец занимал высокую должность в Гвардии. Настоящий воин. Сеттерик избавился от него.
– Убил? – спросил я, вспоминая, с каким равнодушием старший Ольстерр разрубил Кэттона. Да, хороших же врагов я нажил. Такую фигуру как я Ольстерр сметет с доски, даже не поморщившись.
– Еще хуже. У Сеттерика вышла сложная комбинация, и я слишком поздно догадалась, что он хочет сделать. Ольстерр сильно ослабил Донгеллов, объявив нас в заговоре по возвращению магов в мир, – сказала Калли. Тень злобы вновь мелькнула на ее лице, в голосе появился металл.
– Магов?
– Магия, как известно, запрещена после войны. И каждый, кто попытается связаться с уцелевшими магами, которые по приданиям скрываются в горах, должен быть казнен, – начала рассказывать Калли. Голос у девушки был безжизненный, но спокойный, словно она уже давно успокоилась и приняла утрату, хотя и не избавилась от душевной боли. – Сеттерик подставил моего жениха, Ульфрика. Он был храбрый воин, как и все в его семье. Часто ходил в походы, бывал в Гномьих горах. Привозил оттуда добычу – в том числе и несколько амулетов, которые, как оказалось, были магическими. Некоторые дарил мне, некоторые оставлял в доме отца. Но откуда ему было знать о том, что это артефакты? Он-то думал – просто красивые побрякушки.
– И что случилось? – спросил я, уже заранее зная ответ.
– Паладины. Сеттерик имеет хорошие связи в Церкви, он доложил о находках. И заставил поверить паладинов в то, что Ульфрик виноват в заговоре против короля. А наш Лонгфорд, справедливый король, но слишком хорошо помнит то, что было во время войны с магами. И доверяет паладинам. Ульфрика признали виновным.
– И что с ним стало? – спросил я. Хоть голова и шла кругом от обилия новой информации, но ключевую суть я ухватил. Магия все еще существует, и нужно выяснить про нее побольше.
– Моего жениха сожгли, – просто ответила Калли. В голосе девушки не читалось возмущения. – Казнь прошла на главной площади. Улики были неопровержимы – у Ульфрика в сумке нашли амулеты с магическим фоном. Их конфисковали, его – на постамент. Я не выдержала, не смогла смотреть на это. И убежала из графства. Как оказалось, зря.
– В каком смысле зря? – поинтересовался я, подливая девушке травяного настоя. Та кивнула, с трудом сделала глоток. Короткая пауза, и Калли продолжила.
– Сеттерик ничего не делает просто так. Я то подумала, что дело здесь в отношении, в эмоциях – он сильно злился, что все считали моего Ульфрика претендентом на трон. Но Сеттерик в плане пошел дальше. – объяснила Калли, сминая хрупкими пальцами салфетку. – Когда я вернулась в графство, выяснилось, что мы потеряли большую часть заказов на поставку руды в Керч. Фактически у нас отняли право разрабатывать шахты, под предлогом того, что Ульфрик не один замышлял заговоров. В замок Донгеллов прибыла Гвардия, начались допросы.
– Многие последовали за Ульфриком? – спросил я, догадываясь, что скажет девушка.
– Больше, чем кажется. Люциус хороший воин, хороший граф. Но он не политик. У него в голове одни лишь битвы, – покачала головой Калли и покраснела. – Меня не было три дня. Всего три дня! А Люциус успел все испортить. Он собрал отряды, нападал на Ольстерров, требовал справедливости. Ему было обидно за Ульфрика, он принял его как сына. Обидно за обвинения, несправедливые – Люциус никогда бы не связался с магами. Но не так нужно было себя вести. У нас забрали шахты, и оставили лишь деревни с полями. Это максимум, на что я смогла договорится. Пришлось отдать всех людей Ульфрика, его отряд. Все они до сих пор не вернулись из темниц паладинов.
– Значит, Сеттерик решил подставить твоего жениха ради денег… – кивнул я, дивясь количеству последствий одного, казалось бы, заговора.
– Не только. Ведь количество войск в графствах также ограничено. Разрабатываешь ты шахту – можешь нанять десяток наемников или сделать ополчение из крестьян. Две – два десятка.
– Лонгфорд боится мятежа? – догадался я.
– Наш король справедлив и умен, – кивнула Калли. Но он отдал Ольстеррам наши шахты, и значит, усилил его. Так что в открытом противостоянии Сеттерик сможет уничтожить Донгеллов, и только остатки уважения Лонгфорда мешают ему расправиться с нами, – подтвердила Калли. – Та шахта, в деревне Маринэ – она была нашей. И почти все рабы, которые сейчас трудятся там – это бывшие свободные жители, крестьяне. Наши люди, наши!
– Но как они… – начал я, но девушка перебила.
– Он превратил их в рабов силой, просто отобрал у них свободу! – повысила голос девушка, давясь слезами. – Разве это ему позволил король? Он отдал право на шахты, но не людей! И обратиться к королю за помощью мы не можем – ведь Донгеллам больше веры нет, нужно время, чтобы восстановить доверие.
Рассказ прервал стук. Калли вздрогнула, замерла. Соскользнула с кресла с грацией кошки, направилась к дверям, на ходу крикнув разрешение входить. Я дотянулся до глиняной чашки, сделал глоток уже остывшего настоя. Поморщился, провел языком по зубам – холодный напиток не приносил свежесть, а казался обычной горькой водой.
Калли вернулась на свое место, вслед за ней прошли Айрин и еще один старый знакомый, которого я видел на месте нападения – Эдгар. Худощавый рыцарь в этот раз был одет в свободного покроя куртку, под которой белела рубаха, и черные брюки. Проигнорировав меня, он продолжил начатый еще в дверях доклад.
– … отбили пару деревень к югу, но все равно не успеваем. Ольстерры используют разбойников. Дома старосты сожжены, сами крестьяне пропали. Не удивлюсь, если они уже в шахтах. Говорят, нападение на Маринэ оставило Сеттерика без рабочей силы. Только непонятно, зачем кочевникам было убивать крестьян – обычно они их угоняют к себе, а на этот раз, как рассказывают наши люди, воины Сеттерика устроили им братскую могилу невдалеке от деревни.
– Сеттерик пообещал рабам свободу, если они смогут отбиться от кочевников, – встрял в диалог я. Эдгар, словно только что заметил мое присутствие, сощурился.
– И как? Нашелся хоть один, кто выжил? – спросил рыцарь.
– Нет. Сеттерик отправил их вперед, а свои людей поставил за их спинами, – отрицательно помотал головой я и рассказал подробности битвы.
Эдгар, внимательно выслушав меня, открыл рот, но внезапно бросился на Калли.
– На пол! – рявкнул Айрин, отреагировав на движение соратника. Могучая рука дернула меня за плечо, смела с кресла. Я упал, не успев сгруппироваться, и стукнулся плечом о ножку стола.
Кость пронзила острая вспышка, но я подавил вскрик, уставившись на спинку кресла. Там, на уровне моей груди, дерево пробил стальной болт.
– Охрана! – завопил Эдгар, прикрывая тело ругающуюся Калли. Рыцарь прижал девушку к полу, закрыв так, что лишь дергающиеся ноги выглядывали из-под худощавого тела мужчины. – Нападение на графиню!
В зале засуетились. Я перевернулся на бок, посмотрел на витражное стекло. Арбалет пробил в нем маленькую, аккуратную дырку. На спине выступил холодный пот. Похоже, целью стрелка была не Калли.
Глава 4
– Теперь мы квиты, – захохотал Айрин и хлопнул меня лапищей по плечу, вдавив в кресло. Здоровяк храбрился, но шутки у рыцаря выходили натянутые.
Калли пыталась пить настой, который ей буквально силой всучил Эдгар перед тем, как убежать раздавать указания. Пальцы девушки дрожали, горячий напиток норовил вырваться из чаши и обжечь. Охрана графства проверила окружные места, хорошо подходящие для засады. Как я и думал, никого найти не удалось. Мы переместились в кресла в глубине зала, около камина.
– Сомнений нет, это уж точно. Мою шкуру сегодня ты спас, – кивнул я рыцаря, выдавив из себя улыбку. Хоть воины Донгеллов и поручились, что рядом с замком чужаков нет, и нападавший скрылся, прихватив арбалет, я то и дело посматривал на окна.
– Наши люди прочешут местные леса, но вряд ли кто-то будет найден. Убийца профессионал – стрелял с крыши дома портного. Мужика нашли связанным, без сознания, но живым. Сейчас парни допрашивают его, может, видел нападавшего, – сказал вбежавший в гостиную Эдгар. Рыцарь опустился в кресло рядом с Калли.
– Ольстерры перешли к наемным убийцам. Теперь даже в собственном доме я не в безопасности, – прошептала Калли. Девушка была растеряна и больше не походила на леди. Она забралась в кресло с ногами, съежилась и то и дело поглядывала на Эдгара.
– Почему-то мне кажется, что это не Ольстерры. Тихие убийства совсем не в стиле Сеттерика, – сказал Эдгар и посмотрел на меня.
– Ты хочешь сказать… – начал Айрин, переводя взгляд с соратника на меня и обратно.
– Я хочу сказать, что охотился ассасин на нашего таинственного друга, – бросил Эдгар. Рыцарь казался расслабленным, но я заметил, как его рука потянулась к ножнам, где был спрятан изогнутый меч. – И я не думаю, что наш гость – крестьянин в поисках денег. Сначала драка, потом ассасины. Кому ты так насолил, что они наняли убийц с Гномьих гор?
Я посмотрел на Эдгара, который с непроницаемым лицом наблюдал за мной. Казалось, что если я дернусь, он зарубит не раздумывая. Айрин глядел с недоумением, Калли – с изумлением.
– Это уже второе нападение, – решил признаться я. Похоже, только Донгеллы смогут мне помочь. Как говорится – враг моего врага мой друг.
– Рассказывай все по порядку. И не утаивай, – скомандовал Эдгар. По тону я понял, что старого рыцаря, или кем он на самом деле был, не одурачишь. Взгляд серых глаз сверлил, словно он пытался забраться в самую душу, прочесть мысли.
Я говорил долго – начав рассказ с полета с многоэтажки и закончил – деревней Маринэ и странным камнем, который охраняли паладины.
В гостиной повисла тишина, которую первым нарушил Эдгар.
– Значит, паладины окончательно договорились с Ольстеррами. Если Сеттерику доверили хранение артефакта – считай, Август у него в кармане, – сказал рыцарь, с задумчивым видом взглянув на Калли.
Девушка по ходу моего рассказа распрямилась, собралась. Напряжение, вызванное нападением, ушло – перед нам снова сидела гордая молодая леди.
– И все наши предположения подтвердились. Сеттерик на самом деле претендует на престол, – кивнула Калли.
– И вряд ли он собирается ждать, пока Лонгфорд умрет, – подтвердил Эдгар. Я вздрогнул от неприятного звука – рыцарь помял запястья, кости хрустнули.
– Похоже, этот артефакт не дал какого-то преимущества Сеттерику, – заметил я, вспоминая бойню в Маринэ. – Он лежал без дела, пока рабы и воины гибли под ножами кочевников.
– Артефакт работает только после настройки. Нужен определенный ритуал, после которого магический камень привязывается к хозяину и на время передает ему часть магической энергии. Кочевники, судя по твоим рассказам, пользовались таким же, – отмахнулась Калли. Я замер.
– А откуда ты знаешь все это? – спросил я, осторожно поглядывая на Калли. Как-то не вязалась ее тирада с недавним рассказом про запрет магии.
Калли с опаской взглянула на Эдгара. Тот впился в меня тяжелым взглядом, но я выдержал блеск серых глаз, не потупился, хотя и чувствовал, что воин давил. Или он не воин? Мне все больше казалось, что худощавый рыцарь находится на особом положении в графстве. Пауза затянулась, и я не решался ее нарушать. Наконец, Эдгар бросил взгляд на девушку и еле заметно кивнул. Та расслабилась, поерзала в кресле.
– Таких артефактов несколько – камни, каждый величиной минимум с ладонь, гладкие, словно светящиеся изнутри, – описала Калли. Я прикинул – да, очень похоже. – Каждый из камней обладает разной душой, дает разные способности хозяину. И чтобы обладать ими, нужно пройти ритуал – всегда разный.
– Так у вас запрещена магия, или все это были пустые рассказы? – спросил я, путаясь от обилия информации. Да и Калли вела себя странно – услышала, что я появился из другого мира, но даже ухом не повела, а сосредоточилась на Ольстеррах.
– Любой человек, когда приходит к власти, понимает, что без магии дальше ему уже не продвинуться. И Ольстерры, и Донгеллы, и сам Лонгфорд – все понимают масштабы ужасающей силы магии. Но разница в том, что Донгеллы никогда не использовали магию в свои целях, а лишь исследовали ее, – горячо возразила Калли. Щеки девушки запылали, от былой расслабленности не осталось и следа.
– Так значит, все нападки на твоего жениха, Ульфрика – они были частично правдой? – меня пронзила догадка.
– Нет. Ульфрик и правда был хорошим, но просто воином. Он и понятия не имел, что в его добыче есть магия. Я не врала, – ответила Калли, гордо вскинув голову. – Донгеллы обладают одним из артефактов, оставшихся после разрушения плато Василисков, но они никогда не использовали его!
– Ты говоришь, никогда не использовали. Но ты же знаешь, что он может? – спросил я, втайне надеясь на положительный ответ. Тело, непривычное к долгому сидению на одном месте, затекло, мышцы ныли, требуя нагрузки. Мне хотелось скорее сорваться с места и двигаться.
– Я понимаю, что ты хочешь скорее попасть домой, – улыбнулась Калли заговорщицки. – И как мне кажется, мы сможем помочь друг другу.
* * *
«Слушай только своими ушами. Смотри только своими глазами. Ставь под сомнение то, что видишь и слышишь», – говорил учитель Бусида, когда он в очередной раз оказывался на полу со свежей царапиной от деревянного меча.
Тренировки в ордене монахов начинались, когда ребенку исполнялось три года. Детям прививалось понимание, что боль – это лишь индикатор опасности.
Детей монахи учили слышать и видеть все, что происходит вокруг, и доверять только глазам. Специально обманывали, заставляли поверить в учительское слово и раз за разом выбивали страх перед авторитетом.
«Ты воин. Значит, ты должен уважать того, чье мнение считаешь важным. Но слышать и видеть ты должен сам», – говорил монах, когда Бусид получал палкой под колени, делал сальто в воздухе и падал, рискуя сломать шею. Сколько таких уроков было вбито за двадцать лет? Сотни тысяч падений, миллион ударов? Бусид хорошо усвоил урок.
И сейчас он сидел на верхушке дерева, затерявшись в густой листве. На той ветке, где еще недавно пытался осмотреть окрестности человек, который должен был умереть. Умереть от его, Бусида, выстрела.
Воин-монах верил своим глазам. Болт, выпущенный из арбалета, мчался цели прямо в верх живота. Плохие учителя говорят – стреляй в сердце, но это неверно. Сердце защищено ребрами, и велик риск, что цель выживет. Если же стрелять туда, где соединяются грудь и живот, то попадешь в артерию. Которая снабжает сердце кровью. И если ее перебить, то сердце человека становится просто ненужным органом, рудиментом, прекращающим отбивать ритм за доли секунды.
Бусид глубоко вздохнул. Выдохнул. Повторил процесс еще несколько раз, чувствуя, как кровь наполняется кислородом. Как сжатое в пружину тело постепенно приобретает мягкость. Позади был стремительный бег через деревню и поле. Бусид мчался, норовя обогнать по скорости хорошего скакуна.
И сейчас, отдышавшись, он переваривал первый в жизни проигрыш. Но радовался, что не вышел в открытый бой, не поддался порыву побитого самолюбия и не бросился в атаку. Воинов Донгеллов Бусиду перебить бы удалось, но лишние жертвы не входили в план монаха. А вот насчет убийства цели воин теперь сомневался. Нет, он знал свою задачу и собирался уничтожить парня, но теперь следовало притормозить и подготовиться. Настало время думать, а не действовать.
Бусид вздохнул, задержал дыхание. Сердце никак не хотело успокаиваться. Как же так? Ведь Бусид последний раз промахивался, когда ему было десять. С тех пор – ни одного выстрела не прошло мимо мишени. Воин погладил лежащий рядом арбалет. Собственноручно выточенный из крепкого горного дерева, которое привыкло переносить морозы и засухи. Тетива изготовлена из нитей снежного барса – крепче только драконьи жилы, да где их сейчас достать.
Нет, в оружие Бусид был уверен. Значит, дело не в этом. Воин закрыл глаза. Попытался восстановить в памяти полет болта. Выточенная из гномьей стали игла пробивала доспехи и была идеально сбалансированной. Таким же болтом Бусид подбил в глаз снежного барса, а этот зверь, известно, быстрее и изворотливее любого коня Приграничья. Тогда Бусид стоял в двух сотнях шагов от зверя.
Такой же болт лишил жизни горного снежного тролля. Сталь проникла в мозг монстра через хрящ переносицы. Расстояние было еще больше – пятьсот шагов до цели.
Сегодня пришлось стрелять с трех сотен. Не мог Бусид промахнуться, не мог! И не мог глава тайной стражи Донгеллов Эдгар среагировать на воина. С худощавым Бусид уже встречался – знатный интриган, он умело скрывался за спиной Калли, защищал ее любой ценой. Эдгар очень умен – но он не воин. Скорее, разведчик, который привык передвигаться тихо. Но не телохранитель. Почему он смог даже не увидеть, а почувствовать выстрел?
И сам болт. Бусид, перед тем как спрыгнуть с крыши и умчаться прочь из деревни, проверил – болт впился в спинку кресло, где сидела цель, на уровне груди. Это на пять пальцев выше, чем точка, в которую стрелял Бусид.
Воин верил в себя. Прислушался к себе и понял, что он сделал все правильно. Лишь третья сила могла вмешаться и помешать воину. Дело не в том, что он промахнулся. Дело в тех, кто заставил его болт пролететь мимо цели. Вот в чем проблема.
И пока он, Бусид, не поймет, кто защищает цель, вряд ли задание получится выполнить. Воин в задумчивости потер подбородок. Кто-то защищает парня, который появился в Приграничье неизвестно откуда и сразу попал в передрягу. Но кто? И главное – зачем?
* * *
В Приграничье смеркалось. Небо озарилось багрянцем заката, но солнце еще боролось за свои права, не желая прятаться за горизонт, и освещало золотом верхушку горной гряды Прибоя. Я с сожалением посмотрел в витражное окно, чуть улыбнулся заведомо проигравшему солнцу и спустился вслед за ожидающей меня Калли в подвалы замка.
Путь шел по длинной винтовой лестнице – мы сделали минимум пять полных оборотов, пока не наткнулись на массивную дверь. Калли с неожиданной для хрупкой девушки силой толкнула дверь, которая бесшумно распахнулась. Подвижной механизм туда встроили, что ли? Чуть выше гулко стучали каменные ступени под сапогами неотступно следующего за нами Эдгара.
– Донгеллы не использовали магию, потому что она вместе с властью развращает. Превращает человека в зверя, который жаждет только повелевать, – тихим шепотом сказала Калли, разворачивая холщовый сверток. Длинные тонкие пальцы аккуратно, словно боясь уронить, достали из тряпья блестящий синевой камень.
– То, что на первый взгляд дарует силу, может убить, – процитировал я старинный японский трактат, которыми в обилии меня пичкали на тренировках.
– Если Ольстерр продвинулся так далеко, если он уже хранит один из артефактов, значит, скоро он нападает на нас. Сеттерик знает, что я храню доставший от отца камень, и не продам и не выменяю его. Потом он заберет артефакт у кочевников. Если у него будет три камня сразу, то ни паладины, ни Гвардия не смогут остановить его, даже объединившись. И если он их еще попытается перетянуть на свою сторону, то Донгеллы будут просто вырезаны подчистую, – сказала Калли. Грусть звучала в словах девушки.
– Как ты хочешь ему помешать? – спросил я, возвращая камень. Или мне показалось, или же артефакт был чуть теплым, словно внутри камня тлел небольшой огарок свечи.
– С магией можно бороться, только применяю магию, – сказала Калли и махнула рукой, убирая со лба непослушную прядь. Светлые, почти белые волосы дернулись, на них переливался, отражаясь, свет от факелов. – Все зависит от того, какая у тебя цель. Если собрать три артефакта из шести вместе, то можно захватить остальные. А можно – уничтожить само понимание магии. Смотри.
Девушка сдернула со стены широкий тюль, открывая взору шкаф, заполненный книгами и свертками бумаги. Все было расставлено в хаотичном порядке, древние фолианты соседствовали с тоненькими свитками на еще не пожелтевшем от старости пергаменте.
– Когда Ульфрика сожгли, я не смогла горевать долго, – сказала Калли и отвела взгляд. – Донгеллы и раньше занимались исследованием магии, но скорее формально, ведь нельзя упускать ни один шанс. А после его смерти я задалась совсем другой целью – уничтожить саму сущность этой мерзости. Настоящих магов в Приграничье не осталось – тех, которые могли управлять энергией без артефактов. Поэтому можешь даже не искать – до тебя весь полуостров прочесали паладины. Я уверена, что если бы хоть кто-то остался в живых, то он не смог бы скрыться от ищеек Августа.
Я вспомнил паладина в сверкающих доспехах, молчаливого, с волевым лицом человека, который привык добиваться своих целей несмотря ни на что.
– Но остался шанс – артефакты. Мне известно о шести. Один принес Ульфрик из Гномьих гор, другой у кочевников, третий у Ольстерра. Нам нужно получить тот, что находится в шахтах деревни Маринэ. Тогда я смогу построить аркан, который укажет точное местонахождение остальных, – пробормотала Калли, копаясь в свитках. Книги и листы пергамента падали из шкафа, девушка не обращала на них внимания.
– Вот! – воскликнула Калли, отряхивая пыль с одного из широких листов. Я посмотрел на написанное – нет, какие-то закорючки. Такого языка я не знаю. – Построив его, мы сможем найти третий!
– И что дальше? – спросил я, кашлянув. Пыли в подвале было больше, чем на дорогах.
– Дальше я отправляю тебя обратно, домой! – воскликнула Калли, рассматривая вязь уже другого заклинания, начертанного на другом свитке. – Все складывается отлично! Аркан сам найдет на тебе следы чужого заклинания, и отследит нужный путь. И сожрет из пространства достаточно энергии, чтобы опустошить магическое поле. А нам это только и нужно. После того, как ты отправишься домой, я уничтожу все артефакты! И планы Ольстерров провалятся! Без всех артефактов ему ни за что не одолеть Лонгфорда!
– Значит, мы дожидаемся ночи и двигаемся в Маринэ? – уточнил Эдгар, до этого стоящий за спиной. – Ты сможешь вспомнить дорогу к лазу?
– Вспомню. Но ночью будет сложнее, – помявшись, ответил я. – Может, мы успеем до заката? Еще есть несколько часов.
– Днем нельзя – если вы поднимете шум, могут пострадать рабы, – категорично махнула головой Калли. Этим она окончательно меня успокоила, и мы направились наверх, прочь из подвала. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки, и у меня все-таки появился шанс попасть домой? Я вспомнил страх и обреченность в глазах Кэттона, когда меч Ольстерра рубил его. И появился шанс отомстить.
