Текст книги "Лис. Сказания Приграничья (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кузьмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 5
Если решил что-то сделать, то действуй сразу, не жди, пока страх завладеет тобой. Так говорил сенсей на тренировках, и этому принципу я следовал всю жизнь. Пока что он меня не подводил.
Я повис на уступе, зацепившись рукой за удобно выступивший из скалы камень. Или я перепутал путь, или во время побега страх правил балом, но тогда гора Прибой казалась достаточно пологой. Сейчас, подкравшись к подъему рядом с деревушкой Маринэ, я проклинал себя за самонадеянность.
– Их слишком много. Мы не пройдем. Г'ахм! – выругался с десяток минут назад Айрин, наблюдая, как стражники меняются на карауле возле деревни Маринэ. Широкоплечий воин, похожий в полном доспехе на танк, норовящий подмять под себя все, что не успеет отскочить, яростно ругался, смешивая русский и гномий языки. Или не русский? Ладно, понятный и непонятный мне языки.
– Пройдем. Можно снять их по очереди, а после прорваться в деревню, – хмыкнул Эдгар, глядя, как перебрасываются шутками те, кто уже отдежурил с теми, кому еще несколько часов предстоит стоять за воротами Маринэ и пялиться на лес.
Мы спрятались неподалеку, на заросшем высоким кустарником холме. Залегли так, чтобы оставаться незамеченными, но при этом видеть все, что творится вокруг деревушки и за ее невысокими стенами.
Маринэ после бойни практически не восстановили – вместо отстройки сгоревших деревянных домов Ольстерры натянули шатры. Новые ворота еще не поставили, подлатали старые, пробитые тараном кочевников. И похоже, ждали нового нападения – охрана увеличилась в несколько раз.
– Похоже, Сеттерик стянул сюда половину своих парней, – нахмурился Эдгар. План по захвату деревушки рушился на глазах. Донгеллов подвела их же самонадеянность – парни надеялись, что они появятся возле деревни и будут требовать, чтобы Сеттерик вышел за стены. Преподнесут все так, словно пришли на переговоры, но рядом их ждет затаившееся в лесах войско. Под шумок я должен был проникнуть в деревню и пройти через главный вход. Но, глядя на патрули, которых можно было отвлечь разве что конным отрядом, план пришлось менять.
Я висел на горе, собираясь с мыслями. Нужно было вспомнить все, что я знаю о скалолазании. Как оказалось – фактически ничего. Боевые искусства не предполагают бег по горам, а паркур – это все-таки преодоление препятствий, а не подъем по практически отвесной скале без страховки.
Пальцы царапнули камень, я вцепился в камень еще сильнее, не обращая внимания на ломающиеся ногти. За то время, пока я пробыл в этом мире, руки покрылись мозолями и постоянно обновляемыми царапинами, поэтому волноваться еще из-за ногтей точно не было смысла. Одной раной меньше, одной больше – какая разница.
Я напряг мышцы, подтянулся, подталкивая себя ногами. Донгеллы выделили мне новую одежду – свободные теплые штаны и рубаху наподобие той, что носили под доспехами Айрин и Эдгар. От кольчуги я отказался – только сокращать скорость и тратить силы. А вот за сапоги, крепкие, с шипами на подошвах, я был готов благодарить Калли в полный голос. Мои истрепанные кеды точно не подходили для путешествий по скалам.
Суставы хрустнули, я сделал выход силой и выкатился на небольшую полянку. Говорят, в горах много таких мест, где любят разбивать лагерь альпинисты. Я посмотрел вниз – если память не отказала, то до нужной точки оставалось совсем немного. А вот обратно довольно далеко – верхушки деревьев в небольшой рощице перед началом подъема казались подозрительно маленькими. Это с какой же скоростью я убегал от Ольстерров, что пронесся такое расстояние буквально за пару минут? И повезло же не свернуть шею.
Я побрел по поляне до следующей скалы. Ноги скользили по сырой глине. Моросящий, но уже набирающий силу дождь делал затею еще глупее. Сапоги проезжали по влажной земле, усыпанной иголками – на пологих островках горы Прибой росли в основном хвойные деревца.
Сделал несколько глубоких вздохов – нужно успокаиваться. Кровь стучала в висках, дыхание сбивалось. Пахло снегом, который завоевал горы там, высоко над головой. Я посмотрел на верхушки скал, которые скрывались за облаками. Сколько же нужно времени, чтобы добраться до вершины? Казалось, что несколько дней подъема точно потребуется.
Нужное место показалось вдалеке. На вид как простая яма, отверстие зияло черной дырой на освещенном луной камне. Я подобрался к нему – сначала передвигаясь на полусогнутых, а затем и вовсе подполз, цепляясь за выступы руками и ногами. Ухватился за край расщелины, подтянулся и, напрягая живот, перебросил цепляющиеся о скалу ноги в дыру.
Нащупал сапогами каменные ступеньки, осторожно отпустил руки. Тело отклонилось назад, я соскользнул в туннель и принялся перебирать ногами. Спина упиралась в скалу, я цеплялся за выступы. Наконец, внизу показался огонек.
Все верно – ступеньки заканчивались, начинался коридор. Я повис на руках, осторожно спустился с помощью ладоней на пролет вниз и разжал пальцы. Мгновение, и я уже на каменном полу. От спуска остались лишь царапины на спине и прорехи от острых камней на рубахе.
Крадучись, я двинулся вперед. Кажется, туннель ведет напрямую в комнату-перекресток, никаких поворотов я не помню. Повеяло холодом – дул ветер, донося до ноздрей запах гнили. Я сморщился. В прошлый раз такого аромата я не почувствовал – был слишком возбужден?
Туннель заканчивался, на поворачивающей стене, потолок которой был укреплен деревянными балками, плясали тени от невидимых мне факелов.
Я погладил примотанные к поясу толстым кожаным ремнем ножны. Кроме одежды, Донгеллы снабдили меня и оружием. Легкий меч с узким лезвием я нашел в завалах арсенала графства. Обычный одноручный был слишком коротким, двуручный – слишком большим и тяжелым. Я остановил выбор на клинке, похожем больше не на оружие средневековых рыцарей, а на казацкую шашку. Не очень широкий, но длинной точно больше метра, он походил на то оружие, которые использовали на тренировках по кендо.
За стеной послышалось бормотание. Я прижался к гладкому камню, выглянул, стараясь остаться в тени. Паладин возле камня был один. Я вспомнил его – старший, более благоразумный, но и более опытный. Он бормотал себе под нос на незнакомом мне языке. Я прислушался – больше похоже не на разговор с самим собой, а на чтение молитвы – слова шли в определенном ритме, но без рифмы.
– Выходи на свет, путник, и скажи, зачем пришел, – оборвал молитву и сказал паладин. Рука дернулась, ладонь машинально легла на рукоять меча. Я промолчал и выдвинулся из-за стены. Паладин держался ко мне спиной.
– Зачем тебе камень силы? Ты же не маг? – спросил паладин.
– Я не маг, ты прав. Но я тот, кто знает, что делать с этим камнем, – ответил я, стараясь держать нейтральный тон. Всплеск адреналина прошел, я почувствовал, насколько холодно в подземелье. Поежился. Понял, что робею перед старым паладином. И совершенно не хочу с ним драться.
– Нет, вряд ли, – сказал паладин и обернулся. Серые, подернутые дымкой глаза уставились на меня. Я почувствовал, как нечто начинает давить на меня. Голова заныла, словно в черепе образовалась липкая жижа, живая, обволакивающая мозг. – Ты не из этих мест. Ты пришел издалека.
Паладин помолчал, не отрывая от меня взгляда. Вид его был спокоен, воин так и не шелохнулся. На доспехе тускло отражался свет факела. Я дернулся. Раз, второй. Нет, ноги отказывались повиноваться. С руками та же беда. Меня словно парализовало. Да он колдует!
– Не могу определить, откуда ты. Но пришел ты не за властью, нет в тебе такой жажды, – мне показалось, или в голосе паладина мелькнула эмоция? Легкое удивление, точно. – Зачем тебе артефакт? На наемника ты не похож, на монаха тоже. Кто ты такой?
Я попытался разжать губы, но лишь замычал. Паладин и не ждал ответа – он двинулся вокруг меня, рассматривая безжизненными зрачками. Спиной я почувствовал холодок – по влажной полоске, оставленной на позвонках потом, гулял сквозняк.
– Нет, не могу понять. Кто тебя защищает? Маги? Но зачем им артефакт? Камень силы для них всего лишь игрушка, – пробормотал паладин и небрежно махнул рукой. – Отвечай, зачем тебе камень?
– Хаааххх, – выдохнул я, обнаружив, что губы снова стали повиноваться. Я вдохнул, закашлялся, сглотнул скопившуюся слюну. Напряг мышцы – бесполезно, тело было не в моей власти. Противник лишь даровал возможность говорить. Я посмотрел на него – паладин терпеливо ждал.
– Зачем тебе камень? – повторил паладин, надвигаясь. Интонации изменились – голос стал чуть холоднее, но я уловил намек и понял – врать воину света не стоит.
– Я не собираюсь использовать магию во вред. Я хочу уничтожить артефакты – этот и еще два, – объяснил я, закрыв глаза. Сенсей учил, что если ты попал в захват, не стоит метаться и паниковать. Так ты лишь расходуешь силы. Не удается вырваться сразу, захват слишком сильный – значит, стоит расслабить и копить силы. Нет такого захвата, в котором отсутствует слабое место. Как это работает с магией? Не знаю. Но попытаться стоит.
– Зачем тебе это? – спросил паладин. Он приблизился совсем близко – не зрением, скорее кожей я чувствовал, что он стоит в шаге от меня. Поза спокойная, устойчивая. Он слушает, а рука лежит на рукояти меча, готовая рубить, если я совру.
– Сеттерик Ольстерр. Я хочу не дать ему завоевать престол и так отомстить. А сам хочу вернуться домой, – пробормотал я. Что делать? Дергаться смысла нет, энергия крепко держит меня. Я чувствовал, как от паладина идут фибры, как энергия окутывает мое тело, проникает под кожу и держит под контролем мышцы.
– Магия для добра, – сказал паладин другим, живым голосом. От неожиданности я открыл глаза. И отшатнулся бы, если бы не парализованное тело. На меня словно смотрел другой человек – туман пропал, дымка, закрывающая его зрачки, исчезла.
– Чтобы спастись, – ответил я, наблюдая за его реакцией.
– Зря ты задумал это. Магия – это зло, справиться с которым не под силу обычному человеку. Магия – это почва, на которой растет жажда власти. Никто не может использовать магию в добрых целях – только во вред другим, – пробормотал паладин и усмехнулся, но оборвал смешок на середине. Замер, резко обернулся.
Коридор пронзил вскрик, который эхом отразился от стен комнаты и ушел бродить по коридорам. За паладином что-то прошуршало, мелькнула тень. Воин дернулся, его спина задрожала. Снова тень – что-то, размером с самого паладина выскочило из тени, ринулось на стоящего ко мне спиной мужчину. Мгновение – и существо снова скрылось во мраке одного из коридоров.
Паладин вздрогнул. Колени его подломились, тело повело вперед. С гулким стуком металла доспеха о каменный пол паладин упал лицом вперед. Голова от удара дернулась, шлем отскочил в сторону. Под латами расплывалась лужей бордовая жидкость.
Путы ослабли, я почувствовал, что снова могу двигаться. Свободен!
Но ликовать рано. Я вытащил шашку из ножен, чуть согнул колени, принимая классическую фехтовальную стойку. Клинок смотрел вперед, на уровень груди предполагаемого противника. Из коридора напротив ринулось что-то, напоминающее человека. Человека, ростом доходящего мне до пояса, вместо ног которого…
– Гадство! – не сдержал я возгласа.
На меня двигались две сабли, их держала тошнотворная смесь человека и змеи. Широкий, в толщину человеческого тела хвост переходил в покрытый серой чешуей живот. Дальше существо мало чем отличалось от обычного мужчины, разве что с сильно старой, морщинистой кожей. На лице улыбка-оскал, верхние клыки выдвинуты вперед из челюсти. Волосы седые, переходят в такую же светлую бороду с хаотично торчащими комками волос. На груди и лице разбросаны кусочки чешуи, такой же серо-салатовой, какой был покрыт хвост.
Наг! Я узнал существо из сказок. Противник был быстр, намного быстрее, чем я мог ожидать, но тренированное тело спасло. Рефлексы сработали, я отпрыгнул, уворачиваясь от несущихся клинков, окровавленных предыдущей жертвой.
Я бросился в сторону, но не удержался на ногах – сапог стукнулся о камень, я споткнулся, повалился на бок, выставив в сторону приближающегося нага шашку.
Успел раньше, чем монстр подполз – подскочил, тяжело дыша, бросился в сторону, пропуская нага. Тот не успел затормозить, я добавил шашкой сзади. Лезвие затерялось в твердой, словно дерево, чешуе, но смогло добраться до мяса. С чавканьем шашка пробила броню. На клинке осталась зеленая жижа, которая заменяла монстру кровь.
Наг зашипел, я различил интонации злости. Пырнул монстра еще раз, на сей раз не так удачно – колющий удар лишь погнул лезвие и оставил броню невредимой. Похоже, пора сматываться.
Я ринулся к постаменту, схватил камень свободной рукой и бросился в противоположный коридор. Черт, куда он ведет?
Пол под ногами зашевелился, откуда-то из глубины горы послышалось гудение. Что еще за напасть?
– Враг! Стой!! – раздалось сзади злобное шипение. Так эта тварь еще и говорить умеет?
Факелы на стенах слились в одну линию – я бежал, стараясь передвигать ногами как можно быстрее. Бесполезно. Не вписавшись в очередной поворот, я ударился плечом о стену и потерял скорость. Вырвавшись на светлую площадку, выругался – вместо прохода наружу я оказался на верхнем этаже уже знакомой шахты. Значит, коридор выбрал все-таки не тот.
Что делать? Пока я лихорадочно соображал, засовывая камень в карман штанов, на площадке появился наг. Казалось, что порез на хвосте, подле спины, он вовсе не заметил. Существо двигалось с той же скоростью, что и раньше. Змеечеловек ринулся на меня. Я попытался броситься в сторону, но не успел. Гора словно вздрогнула, я растянулся на камнях и покатился.
Нага последовал моему примеру. Площадка в момент стала неровной, превратилась в наклонную. Монстр подполз ближе, я увидел стремительно приближающиеся сабли. Стиснув зубы, я развернулся, ударил первым. Скольжение продолжалось. Снизу послышались встревоженные крики. «Черт, рабы же сейчас в камерах, запертые», – мелькнула мысль.
Я лупил по голове нага шашкой, пытаясь пробить череп. Не удавалось – будто под волосами была та же чешуя, защищающая монстра получше любой брони.
Пальцы скребли камень, но хватали лишь пустоту – уцепиться было не за что. Еще секунду – и пропасть.
– Ха!! – завопил я, вцепившись в веревочную лестницу, которая чудом оказалась прямо на краю разрушенной площадки. Гору продолжало трясти, сверху посыпались камни – начиная с мелких, но с каждым разом все крупнее и крупнее.
Наг приближался – уже без сабель, он несся на меня, расставив руки, будто надеялся обнять меня. На лице – гримаса ярости. Секунда – и монстр полетел вниз, ударившись мне о ноги. Я охнул и закачался, надеясь, что сил в пальцах хватит. Руку жгло, веревка вырывалась на свободу. Вторая рука отпустила шашку и схватилась за веревку.
Я попытался подтянуться, но не смог – там, ниже, на ногах, словно висел груз.
– Черт, – выдохнул я, сдерживая крик. Наг. Он вцепился в меня, обнял, сжав руками мои икры.
Падать было слишком высоко – люди, мечущиеся на глубине, казались размером не больше ладони. Сколько в этажах? Двадцать? Тридцать? Веревка качалась, отзываясь на каждое движение разрушающейся горы.
Что может быть хуже, чем висеть над пропастью с грузом в виде нага, который пытался перебирать руками и подняться выше? Руки начали уставать, плечи и бицепсы горели. Наг шипел, и не собирался отпускать.
– ААА! – завопил я, чуть не разжав пальцы. Чертов наг! Человек, пусть и враг, понял бы, что я постараюсь раскачаться, спасти обоих, чем упасть. Но не монстр. Наг вцепился мне в ляжку и раскачивался, словно стремясь заставить меня броситься вниз.
Черт, ну уж нет! Я дернул начавшую неметь ногу, но наг не разжимал челюсть. Стараясь не обращать внимания на боль, я начал раскачиваться. До ближайшего края оставалось не меньше пары метров. Пальцы болели, вскоре я уже перестал их чувствовать. Наг убрал одну руку, стараясь перехватить повыше. Другого шанса не будет.
Я дернулся, лягнул тварь в седой затылок. Пальцы соскользнули, но момент был удачным – веревка раскачалась достаточно. Я долетел до деревянных лестниц, ударился о край животом. Разрывая кожу на пальцах в клочья, вцепился в площадку. Наг по инерции ударился в каменную стену.
– Враг! Еще один враг! – зашипел наг, разжал руки, полетел вниз. Скрипящий голос удалялся.
Пальцы пронзила боль – похоже, сустав не выдержал и вылетел. Я скользнул вниз и успел зацепиться за самый край площадки, когда смотрел уже на низ деревянных опор. Подтянулся из последних сил, забросил тело на площадку.
Тяжело дыша, закрыл глаза. Нет, нельзя. Расслабляться рано. Застонал, перевернулся на бок, стараясь не обращать внимания на рану на ляжке. Наг вырвал из ноги кусок мяса, порванные штаны залило кровью. Рана пульсировала.
Нет, это еще не смерть, еще рано. Встал сначала на четвереньки, стиснул зубы, поднялся выше. Распрямился, выдохнул. Гора дрожала, рядом рухнул камень, величиной с голову. Бежать, теперь бежать.
Я попытался вздохнуть, закашлялся – легкие разрывало.
– Черт! – прорычал я и ринулся по площадке вниз. Не обращать внимание на боль. Не думать о ней. Еще живой. Пора понять, что в этом мире выживает тот, кто не умеет умирать.
* * *
Кочевники редко оседали надолго в одном месте, и уж совсем никто из жителей Приграничья не мог представить, что у степного народа может быть свой город. Конечно, выстроенный не ими, а любезно захваченный отцом Вандера у колонии эльфов. Хорелтолл, или, в переводе с эльфийского, Лесное плато, скрылся от странствующих рыцарей и торговых караванов за скалами Прибоя.
Затерянный в густом лесу, край которого переходил в узкую полоску песчаного пляжа и затем сразу в океан, Хорелтолл был хорошо спрятан от любопытных взглядов. И немудрено – ведь городом сотню полуразрушенных деревянных домиков, построенных эльфами под столетними деревьями, можно было назвать с натяжкой.
Вандер выбрался из своей лачуги, которую традиционно выбрал с края, на возвышенности. Поморщился, когда покосившаяся дверь скрипнула и дернулась, рискуя вырваться из сгнившего проема. Вандер не любил Хорелтолл – город был постоянным напоминанием того, что его отец смог завоевать для кочевников убежище, а он, сын, пока что только уничтожал своих людей в стычках с графами.
Вождь кочевников зашел за дом, бегом добрался до холма, с которого открывался вид на город. Нет, все-таки здесь было намного хуже, чем в их стойле на равнинах. Там и шатры складывались быстро, в путь можно было собраться за пару часов. И люди не расслаблялись – оседлый образ жизни заставлял задумывать о таких, на взгляд Вандера, непотребных вещах, как постоянный дом, достаток, земледелие. Такие мысли могли сгубить кочевника, заставить его отказаться от гордого имени степного воина.
На город можно было лишь смотреть. В отличии от степных стойл, здесь уши Вандера не различали привычных звуков его народа. Не слышно, как женщины готовят пищу, как обхаживают уставших. Не слышно криков раненных и стонов матерей убитых. Все звуки, даже гогот детишек, прекращающийся только на ночные часы покоя, терялись в шелесте листьев. Вандер поморщился – легкое дуновение приводила кроны деревьев в движение, создавало гудение в ушах, которое вождь кочевников ненавидел больше самых лютых врагов.
Нет, все-таки леса – это убежище эльфов, а для кочевника – пытка. Не прав был отец, когда решил оставить это место для потомков. Хотя сегодня городок пригодился – разбитые Ольстеррами кочевники отступили, и успели добраться до убежища раз в пять быстрее, чем если бы мчались к стойлу.
Вандер погладил себя по груди. Через балахон он почувствовал еле заметное тепло – это разряженный камень питался энергией его тела, постепенно набирал силу. Кто знал, что человек – это ходячий восстановитель силы для артефакта?
Внизу, около входа в его домик показалась знакомая лысая голова. Вандер улыбнулся, помахал рукой, привлекая внимания. Обладатель лысины, знакомый с детства шаман Энд – вот кто знал об артефакте все. А главное – Энд предан ему, поэтому за проваленную стычку с Ольстеррами придется его лишь наказать, но не убивать. Вандер, в отличии от отца и прочих властителей кочевников, не страдал излишней жестокостью, а считал, что преданными людьми разбрасываться нельзя.
Ветер усилился, заставив Вандера поежиться. Холод пробирался под плащ, гладил грубую кожу кочевника, заставляя волосы, обильно покрывавшие руки и грудь, ерошится. Кочевники не привыкли одеваться тепло – в горы, где стояла вечная зима, они не стремились, у моря лагерь разбивали только вынужденно. А в степи тепло сохранялось надолго.
В степи, но не в лесу на побережье, подумал Вандер, наблюдая, как первая снежинка падает на траву на полянке.
– Только осень на подходе, а уже снег пошел, – сказал Вандер, обнимая подошедшего шамана. Энд ответил на объятия, похлопал вождя по спине.
– Магия влияет на мир, меняет его. Это лишь первый отголосок того, что ты совершил, пробудив артефакт, – улыбнулся Энд, подставляя руку под снежинку. Крохотный кусочек замороженной воды дотронулся до кожи, растаял и сразу же испарился.
– Что ты подразумеваешь под хуже? – спросил Вандер, наблюдая за набирающим силы снегом. Его становилось все больше и больше. Ветер усилился.
– Ты затронул древние процессы, пробудил ото сна то, что давно не трогало мир. Эта сила рвет саму пелену существования, перестраивает мир под себя. А мир будет сопротивляться. И не надейся, что все пройдет легко и по плану – нет, появятся те, кто будет противостоять тебе, – хмыкнул шаман. Он мялся, постоянно проводя рукой по лысине, которую стала мокрой от снега.
Вандер наконец услышал сквозь шум листьев детский гогот и улыбнулся – маленькие кочевники носились по грунтовым дорогам и прыгали, пытаясь поймать снег.
– Ты знаешь, о ком говоришь? – чуть помолчав, спросил Вандер.
– Да. И ты знаешь. Ты видел их, когда активировал артефакт, – ответил, улыбаясь, шаман.
– Значит, все-таки Орден магов. Старик проснулся, и готов повести своих псов в бой? – выплюнул Вандер. С магами у кочевников всегда были натянутые отношения. Первые считали степняков кем-то вроде животных, бродячих псов. Кочевники отвечали за это колдунам неприкрытой ненавистью и считали за радость прирезать странствующего колдуна. Но все это было еще до войны. Вандер улыбнулся, вспоминая ругательство одного из магов, которому он перерезал глотку – «Прахайд», или Степной пес. Может быть, и пес, но сейчас именно маги боялись высунуть нос из своего убежища в горах, а кочевники были свободны. Это знание грело Вандеру душу.
– Ты недооцениваешь наших давних друзей, – мурлыкнул Энд себе под нос. Вандер догадался, что шаман увидел что-то, что не заметил он.
– Ну же, не тяни, – нетерпеливо сказал вождь.
– Маги притащили в наш мир пришельца. Юношу, похожего на обитателя нашего мира, – сказал Энд, в очередной раз вытирая лысину. – И помогают ему, стараясь не показывать своего лица. Нам осталось понять, зачем он здесь.
– И мы будем иметь рычаг давления на Орден, – удовлетворенно кивнул Вандер. Шаман искупил свою вину за ошибку. Почти искупил – все же погибших от рук Ольстерров воинов не вернуть. Также как не достичь этим искуплением победы. Вандер повернулся к стоящему чуть позади шаману, на ходу снимая с пояса кинжал.
– Пора? – бесстрастно, как ему казалось, спросил Энд. Но именно казалось – Вандер знал, что тот, кто наказывает сам себя, не будет настолько слаб, чтобы задавать вопросы. Что ж, подумал вождь, значит, шаман понимает, насколько он слаб. Это хорошо. Амбициозные и уверенные в своих силах люди рядом с собой Вандеру были не нужны.
Шаман развернулся к вождю спиной, снял балахон, оставшись голым по пояс, в одних стянутых тонкой веревкой на поясе брюках.
– Ты знаешь, зачем это, – сказал Вандер и, не дожидаясь ответа, трижды взмахнул кинжалом. Лезвие оставило на спине три глубоких царапины, рисуя размашистый символ. Шаман выстоял, не издал ни звука. Снега повалил сильнее, секунда, и спина Энда стала мокрой.
Вандер вытащил из кармана заранее припасенный сверток, развернул его и швырнул порошок на свежие раны. Смесь перца и соли осела на влажной спине, смешалась с кровью. Шаман чуть дернулся, вождь услышал, как скрипнули зубы старого друга.
– Я ошибся, и я понесу наказание, – пробормотал Энд, глядя на вождя кочевников. Тот выждал пару мгновений и кивнул, отпуская шамана. Тот глубоко поклонился и ушел, держа спину выпрямленной, словно вместо позвоночника у него под кожей был спрятан меч.
– Первая ошибка, – прошептал Вандер, наблюдая за товарищем. Специальный порошок будет разъедать спину пару дней, останутся шрамы. Если Энд совершит еще одну ошибку, экзекуция повторится, но на этот раз спина будет гнить не меньше недели. Третий раз будет смертельным. Но перед тем, как испустить дух, тот, кто ошибся, будет мучиться не меньше месяца, видя, как заживо разлагается его тело, как отваливаются куски мяса.
Вандер вздохнул. За пеленой снега краснела окровавленная спина шамана. Таковы были традиции кочевников. Но сейчас не время думать об этом. Нужно выяснить, кто же тот парень, которого притащили маги, и как лучше сыграть этим знанием. Вандер широким шагом направился в домик на отшибе, там, где была база разведчиков. Дать команду и заняться другими вопросами. Забот было много – ведь война не закончилась, кочевники проиграли только первую битву за артефакт. Но впереди еще есть шансы отыграться.
* * *
Все равно жив. Я почувствовал, как мышцы наливаются силой. Как всегда, после изнурительной тренировки или долгой трассы, на которой приходится выкладываться – когда делаешь заключительный шаг, будто открывается новое дыхание.
Нога немеет, похоже, укус пришелся глубоко. Рубашка на спине изодрана в клочья, пропиталась кровью из глубоких порезов. Ладони превратились в окровавленные лохмотья. И ладно.
Гора задрожала сильнее, камни, нет, огромные булыжники градом повалили с потолка. С грохотом они рушили подпорки, стирали лестницы, которые годами строили в этой пещере. Природа решила показать свою мощь человеку, и последний явно проигрывал.
Я выдохнул, закашлялся, схватившись за грудь. На рубашке остался кровавый отпечаток ладони. Ерунда, ребра вроде не сломаны. Но радоваться рано – еще нужно выжить.
Прихрамывая, волоча непослушную ногу, я рванул прочь из пещеры. Смешался с остатками рабов, которых подгоняли к выходу два молодых стражника. Воины, еще не набравшие мужской стати, выглядели в доспехах подростками, которые решили поиграть в рыцарей. Похоже, основная часть стражи, сохранившаяся после побоища, уже давно покинула пещеры.
Пробежав уже знакомый коридор, я добрался до выхода. Рабы толпились около узкого прохода. Я заработал локтями, отталкивая особо неторопливых. Деревня была похожа на муравейник, который кто-то взбудоражил, переполошив все палкой.
Я огляделся, зло улыбнулся – главного Ольстерра нигде не было видно. У полуистлевших, так и не убранных после пожара домиков столпились группами по десять-двадцать человек рабы. Ими пытались командовать офицеры – разоряясь во все горло, они размахивали руками, принося долю паники в царивший хаос.
Есть выбор – рваться вперед, напролом, или пытаться пробраться к выходу тихо, вдоль стен или по крышам. Я с сомнением посмотрел на ладони. Если меч держать у меня еще и выйдет, то карабкаться по домам я не смогу при всем желании. Значит, остается только один выход.
Я проводил взглядом удающегося стражника, спрятавшись за спиной крупного раба, который нерешительно топтался прямо перед выходом из шахт. Рубашка у меня была коричневого цвета, а когда пропиталась кровью, так стала еще темнее. Штаны черные. Деревню освещали несколько факелов, но проулков без света было полно, так что шанс был. Выбираем быстрый вариант.
Я закусил губу и, стараясь не закричать от вновь проступившей боли в раненной ноге, ринулся вперед. Оттолкнув широкоплечего раба в пробегающего мимо стражника, я не стал смотреть на результат проделки, а ринулся в проулок напротив. Факелов там не было, а свет луны не дотягивался до скрытой домами дороги.
– Куда прешь, идиот! На место! – ругань за спиной подтвердила, что мой маневр удался. Пока стражники разбирались с рабом, посмевшим, как им показалось, бунтовать, я спокойно скрылся в темноте.
Главное не останавливаться. По тренировкам я хорошо знал, что значит замедлиться хотя бы на мгновение. Сбивается дыхание, начинает работать та часть мозга, которая отвечает за сомнения. Все бойцы решительны и бесстрашны? Тот, кто скажет такое, врет. Мы всегда сомневаемся в правильности пути, но знаем, что такие сомнения могут привести к смерти во время драки или побега. Значит, нужно раз решить и действовать, не оборачиваясь.
Где же ворота? Я прислушался – кроме шума за спиной, ругань раздавалась и в противоположной стороне, где-то неподалеку. Мне показалось, или я услышал знакомый голос?
Холодный ветер пронесся над головой, взъерошив волосы. Я рванул дальше, стараясь не снижать скорость. Поворот, еще один.
– Айрин! – прошептал я, вывернув после очередной развилки на освещенную дорогу. Прямо передо мной, за спинами четыре рыцарей – одного всадника и трех мечников – высился проем от ворот.
Чуть дальше находились Айрин и Эдгар. Так и не спешившись, они переругивались со стражниками Маринэ, не выбираясь из седла.
– И мне плевать, откуда вы достанете вашего паршивого графа, но чтобы он оказался здесь раньше, чем я устану ждать! А устаю я быстро! – разобрал я зычный голос Айрина.
Пора? Точно! Я рванул по дороге, уже не скрываясь. Схватил ножны, поморщился от прорезавшей ладонь боли, и сорвал их с пояса. Жаль, но меч остался в пещере, потерянный в бою с нагом.
Раненная нога споткнулась, ударилась носком сапога в булыжник. Я взмахнул руками и рухнул, встретив лбом другой камень.
– Черт! – выругался я сквозь зубы, стараясь не трясти головой. Перед глазами все поплыло, сквозь туман пробивались яркие искры. Я сел, морщась от боли, пошевелил ступней. Кажется, работает, не сломал. Рубашка, зацепившись о камень, при падении разодралась на две части. Я сдернул ставшую бесполезной тряпку, швырнул ее в сторону.
Тело, особенно бока, покрывали синие пятна кровоподтеков. На животе глубокая царапина, ляжка, которую прокусили клыки нага, распухла, стала больше соседки в полтора раза. Рана на ноге, оставшаяся от монстра, представляла собой месиво из мяса, запекшейся крови и грязи.
– Заражение точно будет, – обреченно пробормотал я, поднимаясь с колен. Стражники могли обернуться в любой момент, привлеченные грохотом, который я создал.
Это понял и Эдгар. Злобно зыркнул на меня сквозь спины стражников. Один из Ольстерров заметил взгляд, стал разворачиваться. Увидеть меня воин не успел, так как Эдгар выхватил меч. На клинке сверкнуло отражение луны, лезвие ударило любопытного стражника в плечо.
